Глава 18. Путешествие

Атос был единственным из друзей Арамиса, которому он писал пространные и обстоятельные письма. Арамису всегда казалось, что только Атос способен был оценить и стиль, и изящество его сравнений. Впрочем, Арамис был недалек от истины: Атос получал удовольствие, читая остроумные рассказы о парижских знакомых, политических новостях и, изредка, о последних придворных анекдотах и сплетнях. То же, что касалось продвижения его в церковной карьере, Арамис избегал упоминать. Только постфактум сообщал он другу, что шагнул на очередную ступень, ведущую к Святому престолу. Последнее время Арамис продвигался так быстро, что не успевал написать об этом графу, и получение д'Эрбле Ваннского епископства стало для Атоса неожиданностью.

Поскольку Атос твердо решил разобраться с поместьем в Русильоне, он стал собираться основательно и надолго. Последняя поездка заставила его принять меры предосторожности: он оставил соответствующие распоряжения нотариусу и запасся деньгами: он помнил свое обещание расплатиться за стройку, не желая быть обязанным иезуитам хотя бы денье. Поскольку управляющий прислал ему некоторую сумму из Ла Фера, Атос мог ни в чем не ущемлять доходы Рауля; Ла Фер по- прежнему оставался его поместьем. А Бражелон? Ну, пусть учится жить на то, что имеет, раз он решил пожертвовать службой.

На самом деле, решение сына выйти в отставку задело Атоса больше, чем он думал. Именно с военной карьерой и связывал граф желание видеть сына в первых рядах дворян королевства. У Рауля были все данные и все возможности стать гордостью рода. Не было только одного: настоящего честолюбия, способного приносить в жертву обстоятельства.
 
Граф де Ла Фер должен был с грустью признать, что кое-какие его опасения начинают сбываться.

Луиза показала себя преданной матерью, но была ли она настолько преданной и любящей женой, что способна была пойти на жертвы ради блага супруга? Теперь, когда ей предстояло остаться рядом с мужем, ее характер должен был определиться.

Граф уезжал с Гримо. Ни Блезуа, ни Шарло не годились для долгих поездок. Гримо понимал Атоса, как самого себя, и именно Гримо бывал с ним во всяких переделках. Атос сделал себе одну уступку: он решил путешествовать до Ванна верхом, как и ездил всю жизнь, а оттуда добираться до Байонны морем. Уже с этого южного порта он поедет в Турен на лошадях; заодно и ознакомится с тамошними дорогами, а если повезет, то и - тайными тропами.

Рауль даже не пытался отговорить отца от поездки: по собственному опыту он знал, что это бесполезно. Он только попросил графа взять с собой еще людей, на что Атос, пожав плечами, заявил, что ему отряд ни к чему, он не едет по поручению короля или королевы.

Перед самым отъездом, когда граф уже был в седле, пришло письмо от Арамиса: несколько строк, в которых он извещал, что будет проездом в Париже, и, если Атос не против, они могут там встретиться. Это полностью соответствовало планам графа де Ла Фер, который так или иначе собирался в столицу. В этот раз Атос сам себе пообещал, что будет получать удовольствие от поездки: никакой спешки, никаких загнанных лошадей, отдых только в приличных гостиницах и ни-ка-ких приключений. А дети: ну, что же, несколько месяцев они будут жить так, как и положено молодой семье. Граф убеждал сам себя, но его грыз червячок сомнения: не окажет ли добродетельная госпожа де Сен-Реми пагубного воздействия на свою дочь?

Дорога до Парижа действительно была спокойна и приятна для путешественников, и в столицу граф с Гримо прибыли накануне дня, назначенного Арамисом. В Париже Атоса ждал сюрприз, к которому он никак не был готов - герцогиня де Шеврез.

Видимо, она проведала о приезде графа, и его поджидал ее лакей с запиской, которую ему вручили, едва он спешился у дверей своего дома.

- Приказано ждать вашего ответа, Ваше сиятельство, - заявил лакей, не оставив графу никаких вариантов.

- Жди здесь, ответ тебе принесут, - раздосадованно бросил Атос через плечо.

Нет, он все же устал с дороги, надеялся отдохнуть, а тут - герцогиня! Какой черт принес ее во Францию?

Атос сломал печать и развернул письмо, сложенное затейливым образом, свойственным только мадам де Шеврез. Он начал читать, подымаясь по ступенькам, и едва не споткнулся: герцогиня искала с ним встречи.

«Мой милый друг! Обстоятельства привели меня во Францию, в которую я уже не предполагала возвращаться. Но, оказавшись в границах нашей милой родины, я испытала тоску по старым друзьям. Я в Париже инкогнито, но тем ни менее хочу повидаться с теми, с кем у меня связано столько прекрасных воспоминаний молодости. Вы, мой дорогой, один из самых верных и преданных моих друзей, вы, да еще, быть может, наш милый Рене. Но если ваш постоянный адрес мне известен (я посылала в Бражелон, но мне ответили, что вы уехали путешествовать и будете в Париже проездом), то нашего дорогого аббата я не знаю, где искать. Я была бы вам признательна, если бы при нашей встрече вы поделились со мной не только нашими общими воспоминаниями, но и тем, где я могу отыскать этого вечного ветреника.
Нежно целую ваши прекрасные глаза.
Ваша Мари.»

Письмо возмутило графа. Он давно уже делал все, чтобы прекратить любую связь с герцогиней. Обстоятельства этому способствовали - де Шеврез была в эмиграции. Но подать о себе весть через столько лет и ни словом не заикнуться о том, кто связывал их — об их сыне?! Эту черствость не извинял даже слабый намек о воспоминаниях. В конечном итоге, ее волновало по-настоящему только одно: где можно найти Арамиса. Но вот это он и не собирался ей открывать. Надо отвечать: внизу ждет лакей. Ответить — и снова забыть о Шевретте на долгие годы, а лучше всего - навсегда.

Граф тщательно выбирал слова, составляя ответ.

«Сударыня, я не смею испытывать ваше терпение и, оставаясь вашим преданным другом, не стану задерживать вас с ответом. К моему величайшему сожалению, я не могу вас порадовать: адрес господина аббата мне не известен, он давно не писал мне. Письма его приходят чрезвычайно редко и всегда с оказией. Увы, нам с вами не придется увидеться в этот раз: я заехал в Париж на несколько часов, которые мне придется всецело посвятить делам. Надеюсь, что в будущем судьба будет более благосклонна к нам.
С почтением целую ваши руки.
Граф де Ла Фер.»

Ни слова — о сыне. Если она проведает, что он женат и у него ребенок, еще не известно, что она способна придумать. От нее лучше держаться подальше.

Если бы граф увидел лицо герцогини де Шеврез в тот момент, когда она читала ответ на свое письмо, он был бы доволен. Герцогиня была в ярости: она именно от Атоса рассчитывала узнать, где искать Арамиса. Рене был ее последней надеждой в деле восстановления Дампьера.

Пребывание герцогини в Париже заставило Атоса полностью изменить свои планы: ему пришлось ограничиться несколькими часами отдыха, и они с Гримо поспешно покинули столицу, оставив письмо для Арамиса. Гримо полностью разделял страхи хозяина: у него в памяти свежи были воспоминания о месяце пребывания герцогини де Шеврез в Бражелоне и тот сумбур, что она умудрилась внести в налаженную жизнь поместья и округи. Видимо, и его хозяину того визита хватило на всю оставшуюся жизнь. Теперь он бежит от этих воспоминаний, усиленно шпоря коня. И Гримо, поглаживая свою эспаньолку, только добродушно улыбался, бросая взгляды в сторону Атоса.

По мере удаления от Парижа Атос сбавлял скорость: тому причиной была и усталость лошадей, и усталость всадников. Наконец, посчитав, что теперь появление герцогини ему не угрожает, Атос остановился на ночлег в придорожном трактире. Комната нашлась, ужин был сносным и изрядно измотанные путешественники, ощутив, наконец, что им не двадцать лет, отправились спать.

Не спеша, пересекли они пол-Франции и добрались, наконец, до Ванна. Но тут Атоса ждало разочарование: епископа на месте не оказалось — Арамис тоже путешествовал, но куда отправился епископ Рене, никто не знал или Арамис приказал не отвечать на подобные вопросы. Атос только понял, что у Его преосвященства в епархии достаточно своих соглядатаев: Арамис успел обзавестись собственной тайной полицией.
 
Корабль, отплывавший в Байонну, нашелся на следующий день. Пока Гримо распоряжался погрузкой багажа и лошадей, Атос осматривал порт. С городом он успел ознакомиться чуть раньше, когда пытался найти Арамиса. Столь дальняя епархия могла бы удивить Атоса, отлично знавшего честолюбивого друга, но он вспомнил, что в его присутствии обсуждали новые укрепления Бель-Иля, а остров находился неподалеку от Ванна. Бель-Иль принадлежал сюринтенданту Фуке, а Атос был достаточно проницательным человеком, чтобы увязать воедино все факты: Ванн, Бель-Иль, Фуке и Арамиса.

Пока граф знакомился с особенностями местности, Гримо закончил все дела; Атос явился вовремя, и судно тотчас снялось с якоря.

Только когда они спустились к себе в каюту, Гримо сделал знак, что им надо поговорить. Атос удивился: что такого необычного мог найти его управляющий на этом корабле, но Гримо кивнув на дверь, изобразил, что за ними следят.
Понизив голос до шепота и больше полагаясь на свои знаки, которые кроме Атоса никто и понять не мог, Гримо объяснил, что за ними следят после посещения епископского дворца. Соглядатай, стараясь остаться незамеченным, следовал за графом, а потом, убедившись, что путешественники погрузились на отплывавшее судно, пошептался о чем-то с капитаном.

Атос пожал плечами: если за ними следят по приказу Арамиса, его это не волнует: он не намерен прятаться от друга.

Если не считать небольшого шторма, они благополучно добрались до Байонны. К морю обоим было не привыкать, а Атоса морские путешествия и вовсе настраивали на воспоминания: сложись его судьба иначе, он стал бы морским офицером.

Байонна, город более испанский, чем французский, расположилась на слиянии двух рек: Адур и Нив. Стратегически важный порт связывал юг Франции с городами на Атлантическом побережье. Это было место бесконечных волнений и стычек. Южное солнце будоражило кровь местных жителей. Далеко не все смирились с тем, что этот район перешел во владение Франции, и то тут, то там вспыхивали местные восстания. Пуль и пороха зачастую не хватало, и местные вояки наловчились вставлять в дуло ружей кинжал. Позднее это усовершенствование стали называть байонеттой.
 
Над городом, на вершине, царил Старый замок — резиденция герцога Грамона, бывшего мэром Байонны. Атос не собирался оставаться в городе долго, но ему захотелось засвидетельствовать свое почтение мэру, если бы он оказался на месте и, заодно, выяснить, будет ли за ним слежка.

Их лошадей перевезли на берег, но граф хотел дать им отдохнуть после изнурительного для них морского путешествия, и пошел в город пешком. Еще на полдороги он заметил, что за ним неотступно следует какой-то мальчуган верхом на ослике. Атос добрался до замка, надеясь, что слежка прекратится, но не тут-то было: по выходе из Старого замка он увидел ту же парочку, только мальчишка что-то объяснял стоявшему рядом с ним крестьянину в широкополой войлочной шляпе, нахлобученной поверх сетки для волос, которые так любят носить испанцы. Заметив, что Атос пристально смотрит на них, крестьянин опустил голову и поспешил затеряться в толпе.

- Увижу Арамиса, придется ему мне объяснить, что все это значит! - в сердцах пробормотал граф. - Он со своей таинственностью переходит, порой, предел дозволенного дружбой. Уж не принял ли он меня за шпиона короля? - Вопрос, заданный самому себе, напугал Атоса: если это так, епископ затеял что-то, что могло прийтись не по нраву Людовику. - Нет, решительно мне с ним необходимо объясниться. Только как его найти: Франция велика!