Глава 22. Карточная игра

Теперь у Монтале был уже некоторый опыт проведения подобных собраний. Однако этого было недостаточно: требовалось придать всему некий оттенок таинственности. Гости должны были собраться в доме, как только стемнеет, а дорогу в плохо освещенном городе им должны были указывать зажженные свечи, которые разместили по всей улице в нишах домов, на каменных тумбах у входов и на каменных оградах. Цепочка огней безошибочно выводила к парадному подъезду, откуда гостей провожали в ярко освещенную гостиную. Переход от мрака ночного города к сиянию люстр был ошеломляющим, и входящий оказывался на мгновение ослеплен.

Доверенная особа принцессы, Монтале просчитала точно. После первого же маскарада, слухи о нем поползли по городу и достигли Пале-Руайяля. Если учитывать, что их искусно направлял Маликорн, нетрудно понять, что двор был заинтригован. Приглашения строго дозировались, только Луиза и Монтале знали список гостей, но разве золотой, опущенный в карман лакея, не откроет любую дверь? И шевалье де Лоррен стал незваным гостем на следующем съезде приглашенных придворных. Для скучающего шевалье это стало легким приключением, приятно разнообразившим его придворное существование. Фаворит знал, что он из любого собрания, где больше двух человек, сумеет извлечь полезные сведения, которые обратит себе на пользу и для развлечения Принца. Маска надежно скрыла наглеца, и он получил возможность смотреть, слушать и смеяться, не будучи узнанным.

На следующий вечер Его высочество отправился на карточную игру к королю, где собрался весь двор. Еще с утра принц был не в духе: дурному настроению способствовало отсутствие двух любимцев - де Гиша и шевалье. Принц скучал (а эту скверную привычку он перенял от своего царственного отца) и искал, к чему бы придраться. Эти вспышки дурного настроения у Филиппа приводили всю его челядь в состоянии паники. Непредсказуемость настроения Его высочества последнее время особенно досаждала его супруге. Филипп ревновал к собственному брату, он даже матери пытался жаловаться на жену, но королева-мать, не желая скандалов в собственной семье мягко, но безаппеляционно посоветовала сыну не портить всем жизнь. Филиппу пришлось смириться, но он не оставил попыток найти повод для ссоры с женой. К его досаде, принцесса Генриетта явилась к королю тоже и супруги разместились за разными столами. Королева играла за одним столом с Его величеством, там же находился маршал де Грамон. Шевалье де Лоррен стоял за креслом принца, и комментировал каждый ход Его высочества. До Генриетты долетали некоторые его слова, и она поняла, что де Лоррен рассказывает что-то о вчерашнем маскараде у Бражелонов, увязывая карточную игру и происходившее накануне. Любопытство ее разыгралось не на шутку, и она прервала де Лоррена на полуслове: царствующим особам разрешено быть невежливыми.

- Шевалье де Лоррен, не поделитесь ли вы и с нами своими впечатлениями от вчерашнего приключения? - покусывая губку, и не скрывая насмешки в голосе, громко предложила Ее высочество. - По городу ходят рассказы о чудесных превращениях, которым подвержены те, кто попадает в таинственный дом. Говорят, дорогу туда можно найти только благодаря огням святого Эльма?

- В кромешном мраке, в испарениях, которые рождает Сена, я и вправду воспринимал свой путь по набережной к этому таинственному и райскому месту, как путь через опасные болота, где несчастных путников завлекают к себе привидения и иные обитатели потустороннего мира, Мадам, - с поклоном ответствовал шевалье, готовый поддержать игру.

- А стоило ли рисковать собою, чтобы только удовлетворить свое любопытство? - уже не скрывая своей насмешки, и небрежно обмахиваясь веером, бросила принцесса.

- Несомненно, стоило, Ваше высочество. Если вы мне позволите продолжить, я смогу поведать вам устами некоего фавна, который спутал леса Фонтенбло с парижскими улицами, и был сначала жестоко наказан за свою неосмотрительность, а потом всецело вознагражден за свою смелость пребыванием в самом любопытном месте Парижа.

- Если позволит Его Величество, господин шевалье.

- Да-да, продолжайте, де Лоррен. Вы всех нас весьма заинтриговали! - Людовик милостиво кивнул, приглашая рассказчика не молчать, а всех окружающих отложить карты; весьма вовремя, потому что у некоторых намечался крупный проигрыш.

- Итак, мой герой, некий обитатель лесов и рощ Фонтенбло, решил расширить свое представление о мире, его окружающем, и отправился в столицу могущественного королевства. Как только его копытца ступили на мостовые улиц, он испытал настоящий страх: он привык к мягкой траве, к теплому песку и тишине, нарушаемой только журчанием ручейков или шелестом листвы.

- Конечно, это не полировать атласными туфлями паркет дворцов или возлежать на атласных подушках! - фыркнула мадемуазель де Тонне-Шарант, но сказала это так тихо, чтобы никто, кроме Монтале ее не услышал. Что до последней, то она сжалась в комочек, став невидимой и неслышной: от этого рассказа зависело слишком многое.

Услышал шевалье эти слова или нет - неизвестно, но он, как ни в чем не бывало, продолжил свое повествование.

- Испугавшись повозок и всадников, опасаясь шумной толпы горожан, он забился в чей-то сад и решил дождаться полуночи. Как только колокол на церкви Сен-Сюльпис отзвонил одиннадцать раз, храбрый обитатель древесных чащ робко высунул свой нос из дупла дерева и обнаружил, что он в саду не один. Какая-то дама в сопровождении кавалера, закутанные в длинные плащи, надвинув капюшоны, и со свечой в руке, поспешно прошли по дорожке сада. Мой фавн — существо любопытное. Он тихонько вылез из своего укрытия и поспешил за таинственной парочкой. Улицы были пустынны, в этот час все уже спали, но идти оказалось недалеко: вскоре он увидел первый огонек на каменной тумбе. Его невольные провожатые обрадовались этому огню, потому что он услышал, как мужчина тихо рассмеялся и сказал: «Все правильно, мы идем верной дорогой. Теперь уже недалеко.»

Они прошли еще немного и оказались перед входом в особняк.

- Вам, Ваше величество и Ваши высочества, конечно известно, - продолжал де Лоррен, - что фавны, сатиры, дриады и прочие мифические существа, умеют быть невидимыми для простых смертных. Поэтому наш друг - смышленый фавн, воспользовался этим своим умением и беспрепятственно проник в дом. Яркий свет ослепил его. Сотни огней, которыми была освещена бальная зала, повергли его в трепет: ведь фавны любят полумрак и страдают от яркого света. Но любопытство заставило его затеряться в уголке, откуда он отлично все видел и слышал.
Десятки людей, одетых самым причудливым образом и с лицами, закрытыми масками, прогуливались по залу, переговаривались, пожимали друг другу руки, обменивались поклонами и любезничали друг с другом. Потом зазвучали скрипки, и гости разбились на пары.

Кто-то из гостей, укрывшись за тяжелыми занавесями, обсуждал новости, кто-то назначал свидания. Все чувствовали себя очень непринужденно и, скорее всего, были приглашены в этот дом не первый раз. Между гостей сновали слуги, разнося конфеты, фрукты, вино и пирожные, и наш пришелец из античного мира смог утолить свой голод и жажду. Само собой разумеется, слуги так и не поняли, куда исчезли некоторые лакомства.

По тому, как в центре кружка гостей царила дама, одетая Юноной, наш проказник понял, что эта, прелестная статью, белокурая дама и была хозяйкой праздника. Лицо ее, как и у всех, было скрыто полумаской, но ее маска была из белого бархата. Платье ее из белой парчи покроем напоминало хитон, оставляя открытыми прекрасные белоснежные руки. Во всем ее облике было столько сдержанного величия, что бедный маленький фавн решил, что он попал в гости к самой богине. - Тут де Лоррен остановился, осознав, что он, пожалуй, слишком увлекся описанием Юноны, наградив ее царственной внешностью в присутствии королев и принцессы.

Принцесса Генриетта вызов своего врага приняла.

- Что же вы замолчали, господин де Лоррен? - веер в руках принцессы с треском сложился, и этот звук разорвал тишину, в которой слышалось только дыхание заинтригованных слушателей. - Неужто ваш фавн так робок, что он не сумел узнать, кто же скрывается под маской богини, и кто хозяин или хозяйка этих вечеров?

- О нет, Ваше высочество, мой фавн, как ни робок он был в чужих для него краях, все же не смог побороть свое любопытство. Он оставался в своем углу почти до рассвета, пока не ушел последний гость и только тогда, все еще невидимый и неслышимый для окружающих, сумел пробраться за Юноной в ее покои. О, нет! Он был скромен, он проводил Юнону всего лишь до дверей ее опочивальни, но она сбросила маску еще раньше, и он смог увидеть ее черты.

- И они не разочаровали его представление о Юноне? - с улыбкой спросил король.

- О нет, Ваше величество! - воскликнул шевалье, кланяясь королю, и испытывая тайную радость. - Мой фавн узрел божественный лик: огромные голубые глаза, прелестные губки, созданные для поцелуев, нежные щечки: сама богиня любви предстала перед ним. Я думаю, только природная скромность и чистота помыслов заставила эту женщину одеться строгой Юноной.

- А имя, имя ваш проказник узнал? - спросил принц.

- Это оказалось не просто, Ваше королевское высочество: ведь у бедняги не было того волшебного ключика, который открывает все двери и заставляет говорить челядь.

- И что это за ключик? - спросила молчавшая до той минуты молодая королева.

- О, Ваше величество, речь идет о золотом пистоле, всего лишь о такой малости, но у фавна не может быть денег.

- У него — не может быть, но вы его друг, неужели же вы не помогли своему протеже? - не без ехидства спросила Генриетта. - Господин де Лоррен, всему двору известно, что в своем любопытстве вы не уступаете этому фавну. - Принцессе хотелось добавить «и нескромности», но она предпочла на этот раз промолчать.

- Ваше высочество ошибается: я не стал расспрашивать своего приятеля. Я пощадил его скромность. Это его тайна и он никем с ней не поделится, - и шевалье де Лоррен, скромно поклонившись, спрятался за креслом принца.

Игра возобновилась, и только когда король встал, давая знак, что она окончена, шевалье уловил знак Людовика. С видом крайнего смущения он приблизился к королю.

- Ваш фавн очень мил и скромен, господин шевалье, - сказал Его величество. - Естественно, что он будет молчать, никому не выдавая тайны дома. Это очень похвально, что он никому не скажет, как зовут хозяйку этих праздников. Но мне?.. Как мне узнать?

- Даму зовут мадам Луиза де Бражелон, - с низким поклоном ответил шевалье, пряча злорадную улыбку.