Васильки и колоски. Часть 7

Алекс проснулся еще до рассвета. Он всегда рано вставал, а сегодня ему совсем не спалось. Он зажег свет и открыл окно, чтобы комната проветрилась, пока он застилает постель и принимает ванну. Кажется, он был сегодня ночью один в доме. Мартин куда-то исчез с вечера, а отца он уже неделю не видел, но это нисколько не расстраивало молодого человека. Алекс стал за эти годы закрытым и молчаливым, он ждал, когда сможет уехать из дома. Ему было грустно, что пришлось вернуться в дом отца.
Когда Алекс вымылся и вышел в комнату, то увидел, что на его постели сидит Мартин и читает его письма. Шкатулка, в которой хранились послания, стояла на столе, и брат взял ее и поставил рядом с собой на кровать. От свежести утра в комнате не осталось и следа, потому что окно было закрыто.
– Что тебе здесь надо? И почему ты опять читаешь мои письма? – спросил Алекс, подойдя к брату.
– Я еще тебя спрашивать должен, что мне делать в моем доме, а что нет? – Мартин зло усмехнулся, увидев, как побледнел младший брат.
– Это не только твой дом…
Мартин засмеялся, он был пьян. Мужчина встал и, пошатываясь, вплотную приблизился к Алексу.
– Мартин, ты пьян, иди и поспи! – сказал молодой человек.
Лучше бы юноша молчал. Мартин итак был на взводе, потому что пропил всю ночь в деревенском кабаке, да еще и остался должен хозяину за выпивку и погром, который учинил в драке с местными выпивохами. Мужчина кое-как дошел до дома. Дом был темный. Только в одном окне горел свет, в комнате Алекса. И Мартин, злой после драки, поднялся в комнату к брату. Первое, что ему попалось на глаза, была шкатулка с письмами.
– Повтори, что ты сказал?
– Я сказал, иди и поспи! Пожалуйста.
Мартин схватил Алекса за горло.
– Пусти! Ты меня задушишь!
– А что если я этого и добиваюсь… Вдруг я, наконец, решился?
Алекс начал вырываться. Мартин несколько раз ударил брата по лицу. Кровь из разбитого носа и губ побежала по подбородку и закапала белую рубашку. Неожиданно Мартин развернулся и толкнул Алекса на кровать.
– Я же попросил прощения! Сколько мне еще нужно его вымаливать? – спросил Алекс, немного отдышавшись. – Почему ты не оставишь меня в покое хоть ненадолго?
Мартин вытащил ремень из брюк и намотал на руку. А потом неожиданно ударил брата. Массивная пряжка больно стегнула по руке, которую молодой человек выставил вперед, чтобы защититься.
– Ненавижу тебя! Всем сердцем ненавижу! Никогда не прощу тебя! – Мужчина снова замахнулся, и Алекс инстинктивно спрятал лицо. В следующий момент на спину словно опрокинули чашку кипятка. А удары почти все приходились на одно место. Молодой человек думал, что брат пробьет ему позвоночник, так было больно.
– Мартин! Хватит! Я больше не могу… – закричал он, пытаясь встать, но старший брат стянул его с кровати и стал избивать вдобавок к ремню ногами.
– Заткнись! Я бы тебя убил, да руки марать и гнить за решеткой не хочется! – И стиснув зубы, Алекс терпел побои и слушал унизительные слова до тех пор, пока не потерял сознание. Когда же он пришел в себя и с трудом открыл залитые кровью глаза, то увидел, что рассвело. Комнату заливал мягкий золотистый свет. Мартин сидел на кровати и продолжал читать, его лицо кривилось время от времени, пальцы комкали бумагу.
Алекс застонал и этим привлек внимание брата, который тут же вскочил с кровати и больно ударил ногой в живот.
– Достаточно на сегодня? – спросил Мартин. –  Или продолжим?
Младший брат приподнялся. На правом рукаве была рваная дыра, через которую виднелась посиневшая кожа и рана размером с ладонь, которая кровоточила.
– Что я спросил?
Алекс получил подзатыльник такой силы, что потемнело в глазах. Помотав головой, он взглянул на брата, который навис над ним, сверля злобным взглядом. У Алекса, который всегда молча терпел все эти ужасы и сдерживался от проявления эмоций, началась истерика, он разрыдался на полу возле кровати, закрывая лицо руками и уже не обращая внимания на Мартина. Мужчина удовлетворенно усмехнулся и вернулся к чтению. Неожиданно молодой человек вскочил на ноги и выбежал из своей комнаты. В коридоре он увидел Томаса, вернувшегося из поездки. Мужчина настолько устал, что даже не обратил внимания на сына, на его окровавленное лицо и одежду.
А Мартин, словно не заметил исчезновения брата. Он все сидел и читал пронзительные строки. А потом откинулся на кровать и заснул. Ему снился странный тревожный сон, будто мать его сидела в детской и качала младенца. Она подозвала Мартина и посетовала, что ее долгожданный ребенок всегда спит, что не просыпается уже несколько дней, а тело его холодное и бледное. Когда он подошел к матери, то увидел, что у младенца порезаны запястья, а пеленки запачканы кровью.
Мартин проснулся в холодном поту, вмиг протрезвев. Он выскочил из комнаты и пошел искать брата, который в это время бился в истерике на полу башни. Алекс корчился на каменных плитах, ударялся о них головой и никак не мог успокоиться. Он даже не чувствовал боли от ран и переломанных ребер.
– Так наверное будет лучше для всех… – тихо сказал он, быстро пробежав глазами по своим холстам. Он взял нож и порезал все свои картины. Сердце обливалось кровью и оплакивало труды своего хозяина, который после погрома провел лезвием по запястью правой руки.
– Алекс! Открой! Я  знаю, что ты здесь! – Кричал Мартин, барабаня в дверь мастерской.
Но ответа не было, и мужчина со второй попытки вышиб дверь плечом. Он опустился возле младшего брата, лежащего на полу среди изрезанных холстов, красок и кисточек. Алекс никак не отреагировал на появление Мартина. Голубая жилка билась на его тонкой шее, которую украшали синяки, оставленные руками Мартина. Старший брат тронул Алекса за плечо.
– Ну, что тебе еще нужно от меня? – обреченно спросил молодой человек, наконец, открыв глаза. Голос его был тихий. А сам юноша вздрагивал и всхлипывал, еще не совсем успокоившись. – Я думал, что выдержу, что смогу… Что ты когда-нибудь сможешь простить меня. Но я ошибся. Радуйся, ты добился, чего хотел.
– Хватит валять дурака! – закричал старший брат. Мартин хотел спокойно поговорить с братом, но страх за его жизнь вывел его из равновесия, заставляя снова кричать на Алекса. – Встань! Живо!
– Да оставь ты меня! Оставь и не трогай меня! Я так устал от тебя! – в ответ прошептал Алекс, взглянув снизу вверх. – Дай мне хоть умереть спокойно…
Мартин только теперь увидел кровь на запястье, которая медленно выбегала, пропитывала рукав рубашки и собиралась в лужицу на полу под обрезками холстов.
– Ты… ты сделал это… – Мужчина схватил брата за руку, пытаясь платком перевязать запястье.
– Я сказал, оставь меня! Не трогай! Не марай свои руки! – Алекс оттолкнул Мартина, – Ты добился, чего хотел! Подождать немного не можешь?! Тебе ведь нужно было, чтобы я сделал это. Чтобы сам я… Ты желал этого столько лет… Ты и папа!
– Что за крики?! Я устал с дороги, хочу поспать! А тебя Алекс и на улице слышно! Что здесь, черт возьми, происходит?! – закричал на сына Томас, который пытался поспать после долгого пути, но громкая ссора сыновей заставила подняться в мастерскую.
– Скоро вы перестанете меня слышать вообще! Я, наконец, умру к вашей радости! – Юноша снова разрыдался, нервы уже были на пределе, он начал царапать лицо, рвать волосы на голове, пачкая их кровью, и не по-человечьи выть.
Мартин схватил его за руку и, задрав рукав рубашки, зажал порез.
– Отпусти меня! Не прикасайся! – крикнул молодой человек, оттолкнул от себя брата и, схватив  лежащий на полу нож, выставил его перед собой.
– Пожалуйста, Алекс, успокойся! Брось нож… – Проговорил Томас, пытаясь успокоить сына.
– Нет! Отстаньте! Не подходите! Я так устал!
– Алекс, брось нож! Немедленно! – прикрикнул Том, видя, что уговоры не помогают.
– Не трогайте меня! Больше не могу… – Алекс забился в угол и несколько раз с силой провел по окровавленной руке, оставляя глубокие порезы. – Зачем вы меня забрали, если так ненавидите? Зачем? Ты только кричишь на меня и приказываешь мне! Может ты тоже будешь меня бить?! Как Мартин…
– Алекс, сынок, пожалуйста, успокойся… Всё будет хорошо.
– Нет! Вы ненавидите меня! Вы хотите, чтобы я умер. Ты сам так сказал! Я помню! За этим ты забрал меня?!
– Вовсе нет…
– Тогда зачем? Отвечай! – Алекс сорвал голос, но продолжал хрипло выть.
На юношу было страшно смотреть. Всё лицо, одежда в крови, из носа продоолжала течь кровь. Порванный рукав открывал вид на порезанную руку. Он уже задыхался от слез, но никак не мог успокоиться рядом с отцом и братом. Ему было уже наплевать, что они видят, как он плачет.
– Алекс, прекрати… пожалуйста, успокойся. Дай нам возможность помочь тебе… – Мартин был в шоке от происходящего и говорил всё, что приходило на ум в этой ситуации. Он не знал, как успокоить брата, отобрать у него нож и остановить кровь, которая ручьями текла по пальцам Алекса. –  Обещаю…
– Хватит!
Молодой человек неожиданно занес нож над собой, намереваясь убить себя скорее. Мартин каким-то чудом сумел подскочить к брату и схватился за лезвие. Наплевав на порезы, он вырвал нож из рук Алекса, который устремился к окну, чтобы выброситься из него. Мартин преградил путь, пытаясь помешать ему. Алекс заметался как загнанный зверек, побежал к лестнице. Томас поймал сына, но добился лишь того, что юноша исцарапал ему лицо и запачкал кровью. Высвободившись из рук отца, молодой человек из последних сил устремился вниз по ступеням. Он уже не понимал, что делает, просто хотел бежать от этих людей.
Внезапно перед глазами все поплыло, стены слились с лестницей, а образ стоящей внизу Сары стал размытым. Она что-то ему сказала, но слова странным образом слились в монотонный гул, который слышался как сквозь слой ваты. Перед тем как потерять сознание, Алекс увидел, как ступени лестницы становятся все ближе.
Мартин вздрогнул от того, как страшно внизу закричала Сара. Она услышала голоса из башни еще во дворе, но не решилась подняться к ссорящимся мужчинам. Теперь же женщина склонилась над Алексом, который лежал у подножия лестницы и не подавал признаков жизни.
– Это все вы виноваты. Довели до такого! – гневно проговорила она. – Что теперь делать?!
Томас перевернул сына на спину и с облегчением обнаружил, что он дышит. Мужчина зажал рану Алекса рукой, пока Сара отрывала лоскут от своего передника.
– Мартин, бегом за доктором. А ты, Сара, приготовь ему постель.
Повариха побежала вперед, а Том поднял сына на руки и пошел за ней. Он всмотрелся в окровавленное лицо сына, на котором застыло страдальческое выражение. Пушистые ресницы были мокрыми от слез, на щеках остались влажные дорожки. Нос распух и все еще кровоточил. Бледность разлилась по щекам, и ее не могли скрыть даже страшные черно-фиолетовые синяки. Губы, разбитые, искусанные в кровь, были бледны. Мужчине стало жаль сына. Томас понимал, что только он сам виноват в этой трагедии, потому что намеренно не обращал внимания на сына, на то, что Мартин избивает его. Он позволял ему измываться над младшим братом.
Сара привыкла видеть тело Алекса, усыпанное синяками и кровоподтеками, но сердце ее каждый раз болезненно сжималось. Сегодня же Мартин превзошел сам себя. На теле младшего брата не осталось практически живого места. На животе Алекса был огромный фиолетовый синяк, что даже страшно было смотреть. Ну а на спине и вовсе было несколько открытых ран, сочившихся кровью. Сара заметила на полу ремень с массивной пряжкой, которой и был нанесен удар. Правая кисть молодого человека висела плетью, когда Томас нес сына в комнату. Рукав был порван, посиневшая, опухшая рука была безжалостно покалечена. Тонкая ткань быстро пропиталась кровью, которая капала на пол, оставляя рубиновый след. Сара мысленно кляла Мартина за все это. Наскоро обработав раны и перевязав их, домашние стали ждать доктора.
Мартин, вскочив на своего неоседланного коня, помчался в деревню. Сельский врач, к счастью, был дома. Он ошарашено смотрел на среднего Вайера, рука которого была завязана окровавленным платком.
– Садитесь. Я перевяжу руку. – сказал он.
– Моя рука – пустяки. Алекс без сознания и истекает кровью. Пожалуйста, поезжайте к нам. Возьмите моего коня. Только он без седла. Я торопился…
– А что случилось? – спросил доктор, собирая медикаменты.
– Мы ссорились. Я его даже побил. А потом он порезал себе руки, а в конце всего упал с лестницы. Пожалуйста, скорее. Я пойду пешком, а вы поторопитесь.
Мужчина вскочил на коня и направил его к особняку. Жена доктора перевязала Мартину руку, и он побежал к дому.
Доктор выгнал всех из комнаты, кроме Сары, которая помогала ему. Вскоре явился старший брат и вошел в комнату.
– Можно мне войти? – тихо спросил он.
– Это ваш дом…
– Я очень виноват…
– Делайте, что хотите, но чтобы больше и пальцем его не трогали. – проговорил доктор. – У него не только руки и спина изранены. Ко всему прочему у него сломаны ребра. А если бы осколок ребра воткнулся в легкое? Кроме того, не удивлюсь, если пострадали внутренние органы.
Мартин устало опустился в кресло и посмотрел на Алекса. Молодой человек был еще без сознания. Он тяжело дышал.
– Сара. Вот эти уколы поставите, когда он очнется. Ну и потом повторите. Лучше пусть дольше спит. Ну и про повязки не забывайте. – сказал доктор, – Он потерял много крови. Ему нужно хорошо питаться и много пить. Завтра я снова приду.
– Хорошо.
Сара вышла с доктором. Мартин остался, разглядывая свою жертву. На трезвую голову он понимал, что поступает слишком жестоко. Но стоило алкоголю попасть в кровь, и мужчина переставал контролировать свои действия, которые привели к таким плачевным результатам.



Поздно ночью Алекс очнулся. Он не сразу сообразил, где находится. Было темно, только на столе горела одинокая лампа. Тело ломило, дышать было тяжело. Юноша положил руку на грудь и застонал. Рука ударила по ребрам, а он и не заметил, что она туго перебинтована.
– Очнулся, наконец-то. – Сара подошла к кровати и приподняла голову молодому человеку, подавая питье. – Выпей это. И осторожно повернись. Я осмотрю твою спину.
Алекс подчинился и перевернулся на бок. Голова болела так, что в глазах темнело. Дышал он хрипло, пытаясь сглотнуть. То, что Мартин сдавил ему шею, дало свой результат.
Сара погладила молодого человека по волосам и улыбнулась.
– Спи, скорее поправишься, но старайся не слишком много лежать на спине, – сказала она, поставив укол и поправляя одеяло. – Я посижу с тобой.
Женщина села в кресло у кровати и наблюдала за Алексом.
Переборов себя, Мартин на третий день снова зашел проведать брата. Воздух в комнате был наполнен запахами лекарств. На столе стояли разные пузырьки, коробки с ватой и бинтами.
Действие снотворного, прописанного доктором, продолжалось, поэтому молодой человек еще не проснулся. Синяки стараниями Сары и ее чудодейственных бальзамов на лице Алекса стали из фиолетовых желто-зелеными с синеватыми подтеками. Потрескавшиеся губы немного порозовели и были приоткрыты. Волосы разметались по подушке. Мартин с тоской глядел на спящего брата. Молодой человек сильно похудел за эти несколько дней, бледные скулы заострились. Забинтованная рука лежала поверх одеяла. На белых бинтах засохли темные пятна крови. Мартин жалел, что переусердствовал с местью, которую он хотел растянуть на долгие-долгие годы. Он погладил брата по волосам.
Алекс пошевелился и со стоном открыл глаза, но взгляд был еще мутный. Мартин присел на край кровати и протянул кружку с отваром. Он решил исправить свою ошибку и взялся ухаживать за младшим. Даже ночевать стал на маленьком диванчике в его комнате. Письма он разгладил и положил на место в шкатулку.

Когда Алекс полностью пришел в себя и ему больше не давали снотворное, то вдруг осознал, что он не может говорить. Мартин как раз принес ему ужин и насторожился, увидев перекошенное испугом лицо брата.
– Что случилось? – участливо спросил он, присаживаясь на край кровати. Но Алекс только судорожно дышал, держась за ворот рубашки.
Старший брат не на шутку испугался и хотел позвать Сару, но юноша удержал его. Жестами показал, что нужны карандаш и бумага. С трудом молодой человек написал, что онемел. По его щекам потекли слезы. Мартин сам на пару минут потерял дар речи, не понимая, как ему утешить брата, который повалился на подушки, в отчаянии сжимая в руках одеяло.
«Лучше бы ты позволил мне умереть!» –  позже написал Алекс, беззвучно рыдая и кусая подушку. Мартин тронул его за плечо, но брат с остервенением сбросил его ладонь и отодвинулся дальше.




Алекс почти не вставал и не выходил из своей комнаты несколько недель. Передвигался он только до ванной комнаты, держась за стену, голова болела, практически не переставая, тошнило, он не мог ничего есть. Отец снова стал пропадать в бесконечных поездках. Это даже радовало молодого человека. Если бы еще Мартин не появлялся, то было бы просто замечательно. Но брат заходил каждое утро. Поначалу Алекс не мог вспомнить, что с ним произошло. Не понимал, почему ему так плохо, а также почему у Мартина перебинтованная рука. Но со временем память вернулась.
Сара на следующий день после несчастного случая написала письмо Мадлен и та незамедлительно приехала, как только получила послание. Луизы с ней не было, потому что она училась. Но девушка обещала приехать, как только получится.
Томас, неожиданно оказавшийся на момент приезда сестры дома, не знал, куда девать взгляд, ярость женщины, кажется, нагревала воздух в помещении, а глаза метали молнии.
– Как ты мог? Как? Ты бесчувственный эгоист! Почему ты стал таким? –  зло цедила гостья.
– Мадлен, каким я стал?
– Таким жестоким и равнодушным. Тебе плевать на собственного сына! Ты ведь обещал мне заботиться о нем! В прошлый раз Рудольф привез его ко мне в слезах! Купить ребенку подарок – это не значит заботиться о нем! И знаешь. Он говорил, что ты хотел его смерти.. Теперь я вижу это сама. Тебе наплевать на собственного сына!
– Мне не наплевать… Я пытался остановить его в то утро…
– Мне можешь не врать! Я вижу, что ты и Мартин ненавидите и всячески изводите его.
– Неправда.
– Правда. Если он тебе был помехой, почему ты не отдал его мне обратно?
– Он – мой сын…
– И? Я почему-то не вижу отцовской заботы! За что его так? Ребенок рос без матери, мог бы ты его пожалеть…
– Я… Мадлен! Черт побери, хочешь все грехи на меня свалить?!
– Молчи! Уже поздно что-то говорить.
Алекс слышал, как кричит отец в своем кабинете, пытаясь оправдаться. Голоса Мадлен он не слышал, она говорила спокойно и тихо.
– Я одного не понимаю, Томас, почему он молчал? Почему ни разу не обмолвился о том, что его бьют? Мартин его запугал? Или ты запретил ему говорить?
– Мадлен… Просто Алекс думал, что заслужил свое наказание.
– Чем же? Что он натворил такого ужасного?
– Убил Элеонору…
– Какой вздор! Ты случаем с ума не сошел?
– Нет. Спроси у него сама.
– Ну, конечно… Сейчас будешь ссылаться на него. Ты внушил это ему. Мартин вбил это в его светлую голову своими кулаками. К тому же Алекс теперь не говорит, хоть что спроси... Ну, а Мартин? У него с головой тоже не все в порядке? Такой здоровенный, а бьет младшего… Эх, Томас… Не знала, что ты таким станешь… Мне стыдно за тебя.
Мадлен вышла из кабинета брата. В дом как раз вошел Мартин.
– Иди сюда, – сказала женщина, увидев его поднимающимся по лестнице.
Он подошел, зная, что ему сейчас скажут. Но Мадлен ничего не сказала, а лишь влепила племяннику пощечину и ушла. А Мартин так и стоял, прижимая ладонь к горячей щеке. Он знал, что заслужил это.
– Как ты? – спросила Мадлен, войдя в комнату Алекса и присев на край кровати.
Алекс еле сдерживался, чтобы не разрыдаться, оплакивая потерю речи. Он понимал, что не может говорить, не потому что Мартин сдавил горло, а потому что ударился головой. И знал почти наверняка, что больше никогда не заговорит.
– Я тебе гостинцев привезла, – грустно улыбнулась Мадлен, – И привет от Андреаса и Луизы.
Лицо молодого человека было бледным, глаза потухшими. Он апатично слушал тетку и смотрел на ее руки, лежащие на коленях.
– …Ты ведь знаешь, что Рудольф уехал от нас. Так вот, он нашел себе работу в маленьком городе, все время забываю, как он называется. Работает в больнице. Он просил передать привет, когда я тебя увижу. Вы, наверное, даже не узнаете сейчас друг друга. Ты так вытянулся за последний год.
Алекс уснул под монотонный говор Мадлен, а она закрыла его одеялом и, поцеловав, вышла. Как же ей было грустно смотреть на это серое, осунувшееся лицо, на эти темные глаза, в которых не было радости от ее приезда и новостей о брате и сестре.
Утром Мадлен пыталась уговорить Алекса уехать к ним в усадьбу. Она не понимала, почему юноша отказывается.
– Да что с тобой такое? – спросила она. – Поедем. Тебя там никто не будет обижать. Когда поправишься, пойдешь учиться, куда пожелаешь.
– Алекс, твоя тетя права. Поезжай. – Сара приняла сторону Мадлен, – Ну, что тебя тут держит?
Алекс отвернулся к стене и закрылся с головой одеялом.
– Невозможно с ним разговаривать… Совершенно бесполезно. Потому что он редкостный упрямец. – Вмешался Томас, входя первый раз с момента несчастного случая в комнату. –  Поезжай с Мадлен. Алекс! Я с кем разговариваю?!
– Томас, замолчи! Это ты виноват. Если ты не желал его воспитывать, видеть возле себя, не нужно было его забирать от меня! Я бы не сломалась, воспитывая его…
– Ты сама привезла его ко мне!
– Я не хотела! Но ты настоял. И я думала, что так будет лучше, все-таки ты родной отец. Почему он не хочет ехать? Кто-нибудь знает? Может Мартин на него давит?
Алекс скрипел зубами, слушая рассуждения о своей судьбе. Он был для них игрушкой, которую они не могли сейчас поделить. На следующий день Мартин попытался отнести его на руках в возок. Но младший брат извивался и дергался, пришлось оставить его в покое. Алекс забился в угол гостиной, хватаясь слабыми пальцами за обивку дивана. На глаза навернулись злые слезы из-за того, что его мнения никто никогда знать не хочет. В итоге Мадлен уехала домой, так и не добившись согласия.


Мартин зашел в комнату к брату. Алекс проснулся в тот момент, когда старший брат достал из-под кровати чемодан.
– Подъём. – Сказал старший брат, тронув младшего за плечо. Молодой человек вздрогнул и попытался сесть. Но сразу накатило головокружение.
Алекс открыл глаза и взглядом спросил, что случилось. Мартин практически научился понимать, что хочет сказать брат своими ясными васильковыми глазами.
– Я отвезу тебя к доктору. Я договорился.
Мартин, не дожидаясь, пока брат встанет, стал собирать его вещи. Алекс написал, что не хочет ехать и подал листочек.
– Я сказал, что мы скоро приедем. Давай вставай. Хватит лежать. Не упрямься. Доктор осмотрит тебя и возможно, скажет, что нам делать в твоем случае и как вернуть тебе голос.
Но молодой человек проигнорировал слова брата и отвернулся от него. Головные боли не давали ему покоя ни днем, ни ночью, рука тоже болела постоянно. Поэтому юноша использовал то время, когда боль отпускала, на сон.
– Алекс, пора ехать. Я собрал твои вещи.
Мартин потянул брата за руку, забыв, что она травмирована. Алекс скрипнул зубами, поднимаясь на постели.
– Ну, прости, я забыл совсем, что эту руку нельзя трогать… Пойдем. Экипаж у крыльца.
Алекс встал, но голова заболела сильнее, чем прежде, что пришлось снова лечь.
– Хватит лежать. Пойдем.
Мартин потянул за здоровую руку и вытащил младшего брата в коридор. Мужчина не обратил внимания на бледность брата, на его вялость.
Алекс с трудом выносил боль, но вскоре ему стало понятно, что идти дальше он не сможет. Юноша попытался высвободить ладонь, привлечь внимание брата, но Мартин не обернулся и, еще крепче сжав его руку, потащил вниз по лестнице. Молодой человек хотел присесть, а лучше прилечь, потому что чувствовал накатывающую дурноту. Он с силой выдернул свою руку и, не удержав равновесия, упал на лестнице, ударившись локтем больной руки. Эхом боль отдалась в сломанных ребрах. Перед глазами потемнело. Алексу стало казаться, что ничего в мире нет, кроме его тела, ставшего сгустком боли. Юноша корчился на полу и не замечал, что рядом суетится Мартин.
– Алекс, ты меня слышишь? – спросил Мартин, похлопав брата по щекам.
– Что случилось? – воскликнула Сара, бросив корзинку с овощами у порога.
– Он упал…
– Снова? Господи, Мартин! Оставь ты его в покое! Хватит над ним издеваться!
– Я его вел к экипажу, потому что договорился насчет осмотра. Доктор согласился принять нас. Я собрал вещи Алекса, и мы пошли. Он конечно упирался. Я его тащил. Он вырвал ладонь из моих рук и упал…
– Не надо его было тревожить!
Мартин подхватил брата на руки и унес в его комнату.
Голова у Алекса раскалывалась, перед глазами была пелена, снова сильно тошнило. Мартин сделал ему укол обезболивающего и укрыл брата одеялом.
– Ну, прости меня и потерпи немного. Скоро боль пройдет. – проговорил мужчина, всматриваясь в лицо Алекса.
Боль понемногу отступила и юноша уснул. Мартину были непонятны его чувства, то он ненавидел Алекса, хотел убить его, то ему хотелось защищать брата от всего и от самого себя в первую очередь. Сейчас чувство вины брало над всем верх, поэтому мужчина искал способ помочь ему.
Алекс спал тревожным сном совсем недолго. Он удивленно посмотрел на Мартина, который гладил его по волосам, вспоминая о том, что и у их матери Элеоноры были такие же шелковистые пряди. Младший брат дернулся и отстранился.
– Голова прошла? – поинтересовался Мартин. Позже он негромко добавил: – Я знаю, что был неправ, жесток… прости…
Алекс неопределенно пожал плечами и отвернулся. Присутствие брата выводило его из равновесия. Он не знал, чего еще ожидать от него.
Поездка к доктору сорвалась. Так, не выходя из комнаты, юноша и провел еще несколько недель. Мартин по-прежнему наведывался к нему по утрам, иногда сам делал перевязку. Алекс уже не пытался от него спрятаться и покорно протягивал руку и разворачивался спиной. Отца снова дома не было. Поэтому делами занимался старший сын. Пару раз заглядывал доктор, он снял швы, прописал дальнейшее лечение.
– Алекс, не хочешь погулять? – спросил Мартин как-то утром.
Юноша закивал и встал с кровати. Мужчина повел его по коридору, и они вышли в сад. В саду было хорошо. Солнце пригревало, цветы ярким ковром покрывали клумбы, в кронах деревьев щебетали птицы.
– Ты не хочешь научиться заниматься делами? Работать с документами? – поинтересовался старший брат, когда усадил младшего в беседке. – Мне нужен помощник.
Алекс отрицательно покачал головой. Он совершенно не хотел заниматься семейными делами, он хотел рисовать, хотя в последнее время и это желание отпало.
– Почему? Там нужно только красиво писать и считать. Ты ведь красиво пишешь. Я не успеваю…
Младший брат удивленно смотрел на старшего, пытаясь понять по его глазам, что все это значит. А дело было в том, что Мартин увлекся одной милой особой, забывая при этом о делах. Он видел незнакомку каждый раз, когда ездил в город. Однажды они даже сидели рядом, но мужчина не решился заговорить. Сам не зная, почему вдруг стал таким стеснительным.
– Ты подумай, хорошо? А мне нужно съездить в город. –  Мартин мечтательно улыбнулся.
Алекс кивнул и поднялся за братом, желая сходить в гости к Маргарите. Он спросил у Мартина об этом через записку.
– Конечно, сходи. Развеешься. – улыбнулся молодой мужчина, который мысленно уже был в поезде с незнакомкой. – Я тебя провожу. Подожди меня.
Младший брат остановился у ворот и посмотрел на Сару, которая высунулась в окно.
– Алекс, долго не гуляй. И возвращайся к ужину! – крикнула экономка, тоже понимавшая, что хочет молодой человек.
Юноша кивнул. Он медленно побрел по дороге, думая, что брат его догонит. И действительно, Мартин добежал до него через пару минут. Довольно быстро они дошли до деревни, и старший брат проводил взглядом, как Алекс поднялся на крыльцо небольшого дома, где жила девушка. Он постучал, и вскоре ему открыли.
Мартин широким шагом направился к станции. Через пятнадцать минут он сел в подошедший состав и огляделся. Незнакомки не было. Он грустно вздохнул, думая, что на обратном пути нужно будет зайти за Алексом, чтобы он не ходил один в темноте. А еще ему нужно купить новые краски и холсты. Хотелось как-то загладить свою вину.
– Можно присесть? – спросили мужчину, а он даже не услышал. И тогда девушка села напротив, потому что оставалось только одно свободное место. Она сначала не хотела к нему подсаживаться, слишком грозный был у него вид.
– Это Вы… – проговорил попутчик, взглянув на девушку и улыбнувшись.
– Мы разве знакомы? – спросила она, отметив, что у мужчины очень красивые синие глаза, обрамленные густыми темными ресницами.
– Нет. Но можем познакомиться, если Вы не против… Меня зовут Мартин.
– Майя.
– Я так и знал, что у Вас должно быть красивое имя.
Майя усмехнулась.
– Почему вы так решили?
– Потому что Вы самая красивая девушка, которую я когда-либо видел… – Мартин покраснел, смутившись сказанному.
– Спасибо. Но Вы, видимо, совсем мало видели девушек…
– Вы живете в деревне?
– Нет, рядом со станцией.
– Ой, а я не видел Вас на перроне. А зачем Вы едете в город?
– Да Вы наглец! Зачем Вам знать, куда и зачем я еду…
– С Вами я перестаю быть самим собой. Смущаюсь, как мальчишка… Вот и несу что попало… Простите…
Мартин вышел в тамбур и закурил. Он был знаком со многими девушками, которых привлекала лишь его внешность или деньги Томаса. Эти девицы были глупы, смешливы и неискренни. Поэтому с ними можно было говорить лишь о разной ерунде. А с Майей он хотел познакомиться поближе, узнать ее внутренний мир, а возможно и прожить всю жизнь. Все еще ругая себя за свой язык, он вернулся вскоре к девушке, которая смотрела в окно. У нее был очень красивый профиль.
– Я Вас смутила? – хитро улыбнулась Майя, поправляя темную прядку, выбившуюся из прически.
– Немного… Обычно я себя так не веду…
Девушка рассмеялась и посмотрела на него. Ей подумалось, что он очень красив, и обычно такие мужчины бывают очень наглыми и самодовольными. Но Мартин производил приятное впечатление. Они с ним быстро нашли общий язык и разговорились, что даже не заметили, как доехали до городского вокзала. Молодые люди простились, договорившись встретиться вечером, чтобы поехать вместе.

Поздно вечером робкий стук в дверь отвлек Мартина от мечтаний.
– Войдите! – крикнул он.
В комнату вошел Алекс. Он слабо улыбнулся и подошел к брату.
– Что-то случилось? – поинтересовался мужчина, оглядев гостя.
Юноша отрицательно покачал головой, присаживаясь к брату на подоконник, хотя и не любил дышать табачным дымом.
«Я видел девушку, очень похожую на тебя» – написал молодой человек. – «У нее были черные кудрявые волосы и синие глаза».
Старший брат нахмурился, не понимая, к чему клонит младший. Может быть, он видел Майю? Но у нее темные глаза.
– И?
«У мамы не было сестры? Может она наша кузина? Не может быть такого сильного сходства у посторонних людей… Она копия тебя. Но выглядит как моя ровесница».
– Не могу ничего сказать о наших родственниках. Ты и я… – Мартин запнулся.
 «Я совсем ничего не знаю! Расскажи?» – гласила следующая записка.
– А что я могу рассказать, по-твоему? Я был маленький, когда наша мама умерла. Отец как раз был в отъезде. Тебя принесли домой. Ты постоянно кричал! А потом приехала Мадлен и забрала нас.
Слова произносились как-то зло. И Алекс отшатнулся, когда Мартин посмотрел на него. Мартин снова закурил. Вечер был безнадежно испорчен.
«Спроси у папы?»
– Почему сам не спросишь?
Младший брат поджал губы и слез с подоконника. Образ девушки за окном поезда был таким четким даже после нескольких месяцев. Мартин нервно выдохнул дым в открытое окно, думая о своем. Мало ли что могло померещиться брату. И он благополучно забыл, о чем был разговор этим темным вечером.


Луиза примчалась к Вайерам, как только смогла. Она вошла в комнату Алекса без стука, он обернулся на звук и не поверил своим глазам.
– Да как ты посмел?! – вскричала девушка, она подошла к брату и с силой дернула его за ухо – ее дурная привычка никуда не делась.
Алекс понял, что сестра в гневе. Он пожал плечами и отвернулся, потирая покрасневшее ухо. Девушка бросила свою сумку на диванчик и посмотрела с вызовом.
– Пошли!
Лу взяла брата за руку и повела его на луг. Благо было тепло. Молодой человек безропотно следовал за сестрой.
– Я чуть с ума не сошла, когда до меня дошло письмо от мамы! Ты совсем головой не думал?! – спросила Луиза, когда они пришли на луг и сели на берегу речки на бревно. – Алекс, что ты себе позволяешь!
Алекс не мог сказать ничего в свое оправдание и лишь комично развел руками.
– Ты обо мне совсем не подумал? Да ты настоящий подлец!
Луиза без предупреждения ударила брата по щеке. Он вдруг заплакал и отвернулся, скрипя зубами от обиды. Было страшно смотреть, как молодой человек рыдает без единого звука, а лишь судорожно вдыхает воздух.
– О, боже мой. Прости, прости меня, мой хороший.
Лу обняла брата и принялась целовать его щеки, уговаривая не плакать. Но нервная система Алекса совсем расшаталась и еще не восстановилась после недавних событий. Он не мог выражать эмоции иным способом, поэтому чуть что слезы текли по щекам. Это еще больше бесило его, чем неспособность говорить. Может он бы кричал на Мартина, по вине которого перестал говорить, но теперь он и этого не мог. А сестра во всем обвиняла его. Но разве Алекс был виноват во всем, что случилось?
– Алекс, прости меня. Просто я очень испугалась, что могла потерять тебя, – Лу тоже начала плакать, понимая, что могло случиться. – Как бы я жила, если бы ты умер?
Алекс заставил взять себя в руки. Луиза горько вздохнула. Она думала, что закатит скандал, когда приедет, потребует наказать Мартина. Но этого мерзавца как назло нигде не было.
– Пообещай мне, что больше никогда не попытаешься убить себя.
Алекс кивнул и слабо улыбнулся.
– И еще… Если у тебя возникнут проблемы, обратись к моим родителям. Они помогут. Не сомневайся…
Алекс не сомневался. Он знал, что Мадлен его не бросит. Но молодой человек не хотел мешаться тетке. Брат с сестрой синхронно вздохнули и поднялись. Луиза решила побродить по окрестностям, чтобы немного отвлечь Алекса. Без блокнота молодой человек не мог ничего поведать сестре, и они молчаливо побрели по желтеющей траве в сторону дома.
Когда брат с сестрой сидели в столовой, Лу заметила, что Алекс практически не ест. Он словно отрешился от происходящего, став на деле молчаливым наблюдателем. Молодой человек думал, что его слова стали пророческими и теперь его действительно никто не услышит. Как же он хотел повернуть время вспять.
Алекс стал еще более замкнутым, чем до этого. Он перестал есть с Сарой на кухне, избегал ее. Все чаще он стал запираться на чердаке. Он спал в сундуке с платьями Элеоноры, сжимая в руке ее портрет. Часто рассматривал хранившиеся в шкатулке украшения, перебирал их, представлял, как они смотрелись бы на матери. Там же молодой человек нашел письма, которые писала Мадлен, и блокнот с ее стихотворениями. Он их часто перечитывал.
Алекс стал часто уходить на кладбище, где подолгу просиживал возле материнской могилы. Но оттуда его прогнали. Мартин, пришедший в свой день рождения на кладбище, застал там брата и взашей выгнал.
– Я тебе запретил здесь появляться! Ты с первого раза ничего не понимаешь? – закричал старший брат, таща Алекса за шиворот.
Алекс попытался вытащить свой блокнот из нагрудного кармана, чтобы написать ответ. Но старший брат так сильно толкнул его, что юноша повалился на дорогу.
«Нигде нет мне места. Ты ненавидишь меня, так почему не дал мне умереть?» - гласила записка, которую Алекс кинул к ногам брата. – «Убей меня! Ты же все равно никогда не простишь меня!»
– Алекс, иди домой, а? – более спокойно проговорил Мартин, заметив, как у брата задрожали губы. – Не будем сегодня ссориться, ладно?
Молодой человек подошел вплотную к брату и толкнул его. Мужчина поразился поведению младшего брата, который начал колотить его кулаками. Лицо Алекса выражало непонятную смесь страха, злости и отчаяния. Мартин понял, что Алекс пытается еще больше вывести его, чтобы спровоцировать избиение.
«Чего он добивается этим?!» - недоумевал мужчина, просто уворачиваясь от кулаков брата, который уже начал уставать. Он был трезв, и гнев не застилал ему взор, разум был ясен от вспышек ярости.
Мартин схватил Алекса за запястья и прижал к себе, пытаясь успокоить.
– Перестань, ладно? – Он погладил младшего брата по волосам. – Ты ведь знаешь, что если разозлюсь, я сделаю тебе больно. Зачем ты злишь меня?
Мужчина посмотрел брату в глаза, который больше не вырывался, лишь сопел.
– Ну, напиши, что ты всем этим хочешь сказать…
Молодой человек начал писать, но вдруг бросил листок с незаконченной фразой и убежал. Он хотел написать, что должен вытерпеть всю его боль, чтобы брат успокоился и перестал винить в смерти их матери.
Алекс всю ночь просидел на станции. Было прохладно. Поезда с шумом проносились мимо. Ночь была темная – ни луны, ни звезд. Сухой ветер разносил запах железной дороги, близкой реки и пыли.
Молодой человек подошел к краю платформы. Следующего поезда пришлось ждать долго. Паровоз с шумом выпустил пар, остановившись.
– Парень, уйди от края платформы! – Прикрикнул на Алекса машинист, – Хочешь под поезд попасть?
Алекс улыбнулся, да так широко, что грозный мужчина тоже слегка улыбнулся, глядя на юношу в свете фонарей. А молодой человек улыбался этой случайной идее. Ведь действительно можно было вот так просто умереть. И никто бы даже не заметил, если бы Алекс в темноте бросился под колеса несущегося паровоза. Но теперь поездов, следующих мимо их маленькой станции, не было. Это был последний состав на сегодня. Ругаясь про себя, юноша сел на скамью, ожидая утра. Алекс порезал руку неосознанно, на эмоциях, не совсем понимая, что делает. Он не мог отдавать отчета своим действиям. А сейчас все было очень даже осознанно и понятно. Но потом вдруг Алекс понял, что не должен убивать себя, что ему все-таки нужно получить прощение брата. Пусть даже через боль и унижение, ведь действительно их мать умерла по его вине. Мартин настолько сильно внушил это брату, что у младшего не оставалось и капли сомнений.