Буффпротест. Глава 4. Часть первая. Как муха...

Глава 4.

Как муха на спине слона…Или не рой другому яму.

Бейто-старший с утра был охвачен паническими настроениями, был чрезвычайно нервозен и напряжен. Бесконечный нелегальный транзит, игровой бизнес, издревле связанный с этим дурманом, неспокойные распространители, постоянно перетягивающие одеяло на себя, плюс пасынок, который в последнее время пристрастился к всяческим нелегальным непотребствам, вроде дурманного чая, который, скажем по секрету, именно Бейто-старший и поставлял в город.
Несмотря на то, что сын был уже самостоятельным, к его, порой абсолютно неуместным выкрутасам Бейто-старший относился особенно болезненно. Казалось бы, человек, от которого зависит большая часть торговых площадей мясного и молочного рынка, который буквально с руки подкармливает всю городскую шпану, может не переживать о том, что его сынок влипнет в какие-либо неприятности криминального свойства, но…Отцовская любовь делала свое дело, и Бейто- старший приказал выследить того, кто продает дурман его сыночку, и бросить все силы, все связи на то, чтобы оградить этого поставщика от любых возможных неприятностей. Другие поставщики были в полнейшей растерянности, теперь на их долю приходилось больше рейдов, им приходилось в буквальном смысле ходить оглядываясь, часто они даже в неразберихе, опасаясь очередной облавы теряли товар, что приносило ощутимые убытки бизнесу в целом.
Именно поэтому сейчас Бейто-старший опасался того, что подчиненные захотят передела. Такого допустить было нельзя. И вот сейчас ему досталась такая непростая роль, донести до своих торговцев необходимость собирать особый «налог» на продвижение мэра. Это было уже дикостью, и именно поэтому Бейто позвал своего ближайшего друга и правую руку, исполняющую все приказания городского полу-мафиози.
-Ну что скажешь, Этра, - обратился к скуластому крепышу африканского типа «хозяин», наливая в граненые стаканы виски.
- Я думаю, что стоит создать плотную коалицию, и выдавить наконец конкурентов с рынка, - улыбнулся крепыш своими белыми зубами, наверняка он долго ждал чего-то подобного.
- Можно ведь и по-другому…- покачал головой Бейто.
- Это как? –взглянул на него исподлобья Этра,- Мы можем лишиться покровительства, после чего будем сидеть на месте, и бояться дернуться, словно Диоген в бочке.
- Ну, мы можем договориться. В конце концов я уверен, что нашим конкурентам поставили ничуть ни лучшие условия.
-Можно. Но для этого нужно вызвать наших конкурентов на беседу без арбалетов. А то получится форменный разбой, а не переговоры.
- Согласен. Нужно конструктивно обсудить ситуацию.
- А кто сейчас занимается связью с общественностью, так сказать, в нашем лице?
- Ну я постараюсь уточнить,- кивнул Бейто, - я слышал у них какой-то новый работник.
После чего смуглый коротышка удалился.  Бейто же ещё несколько минут просидел в ротанговом шезлонге, рассуждая и прикидывая, что делать дальше, после чего вышел на балкон.
Еле заметным движением руки он подозвал пучеглазого, похожего на пугало, в старых обвисших лохмотьях бродягу. Тот, лишь только увидев жест Бейто сразу кивнул, и подошел к дверному проему.
Бейто спустился и отдал распоряжения.
После чего на соседней улочке, куда вышел старик раздался свист, и моментом со всех сторон, из-за заборов, из закоулков, с крыш небольших сарайчиков показались детские ручки, черные глаза, измазанные сажей лица малолеток.
Три исхудавшие руки потянулись к бродяге и три кучки золотых монет перекочевало в тонкие детские ручонки. Выслушав некоторые указания, они побежали, каждый в свою сторону, и вокруг них собралась куча таких же сорванцов лет по семь-восемь.
Они распределили между собой монеты, и двинулись к деревянным лавкам со всяческими лакомостями, там был и сладкий напиток с медом, и жаренные яблоки с сахаром, каждый тратил свою монету как хотел, без зазрений совести. Так и так каждый из них понимал, что на улице это может быть единственный шанс получить хоть какое-то наслаждение от жизни, такой глухой и беспросветной для них.
И только немногие прятали монетку во внутренние кармашки своих потрепанных ватных и порой ужа заметно прохудившихся пиджачков.
Когда они проходили мимо первых детишек, то старались не смотреть в их сторону, специально поворачивая головы в другую сторону. Они помнили предысторию всей этой городской драмы.
Если бы вы когда-нибудь заинтересовались, откуда такой приток детворы на улицах Лантивии, то узнали бы, что именно Бейто выгнал с работы их родителей, он закрыл многие фабрики, скупив их и вынудив рабочих написать заявления по собственному желанию, а если те или иные коллективы и сопротивлялись, Бейто направлял на подавление очагов протеста своих наймитов, свою карманную армию охранников, которые выбирались из тех же уволенных рабочих, которым нужно было кормить свои семьи.   Таким образом Бейто добился двух своих целей. Население восточного пригорода маргинализировать и его дурман стали покупать куда лучше, чем раньше.
Ну и конечно, он подобрал себе армию городских воинов, правда он отлично понимал, что их преданность сродни зыбкой природе прибрежных дюн, которые держаться, лишь пока «смачиваема» потоком купюр, как только прилив прекратится, и мнимая завеса от неприятностей обратится в проблему для своего хозяина.
Именно поэтому Бейто решил подстраховаться, и нашел связь с мэром, не только на уровне старых полицейских контактов.
Но эту карту он хранил до последнего в качестве джокера.
И вот теперь Бейто наконец решился связаться с ней.
Милена Дружелюбная, именно так звали ту, кто мог помочь торговцу в его беде. В свое время именно она помогла мэру заключить семейные узы со своей первой женой, а потом было долгое прощание, в течении которого Милена помогала мэру пережить такое мучительное расставание.
Естественно, что со временем влияние Милены уменьшилось, однако уже существовали некоторые договоры, не совсем честные, о которых она была осведомлена, а мэр был вполне доволен тем, что, двигая Милену то на одно место, то на другое, он гарантировал себе спокойствие. Тем более, что и она порой по-дружески рассказывала ему о ситуации в той или иной отрасли.
С Бейто они начали сотрудничать тогда, когда для торговца настали уже тяжелые времена. Постоянно сдерживать конкуренцию на нелегальном рынке ему становилось все сложнее, а его армия требовала все большей оплаты за свои услуги.
Тогда он предложил Милене такой вариант. Он становится официальным охранником королевской службы диппочты, плюс…иногда выполняет особые поручения, для этого он выделял, естественно, самых проверенных людей.
Бейто одел любимый светло-желтый пиджак поправил золотую брошку на рукаве (символизирующую принадлежность к знатной и признанной ложе) и вышел на улицу.
Теплота солнечного утра и запах булочек, который по соседству с домом Бейто продавал незнакомый булочник, сочетаясь с неторопливостью солнечных лучей на соседских зданиях настолько была чем-то новым для старого ночного крота Бейто, что он решил сегодня (что для него, как для бывшего военного, было нетипично) поддаться воле чувств и отправиться по зову своего сердца в парк. Тем более, что церемониал, разработанный им с Миленой и не предусматривал спешки. По дороге он забежал в недорогой цветочный магазинчик и купил нежные и хрупкие цветы с синими колокольчиками, чтобы передать Милене вместе с посыльным. После покупки, он поспешил в большое здание под желто-красной вывеской, где молодые люди расфасовывали посылки, пахло свежим сургучом, канцелярской краской, клеем, и неуловимым ароматом чужих тайн.
Именно там, на почте, его ждал разносчик, которому он мог доверять. Дело было весьма серьёзным. Тут ошибка могла стоить очень и очень многого.

Безусловно, он при этом надеялся, что Милена не забыла про их договор. А заключался этот договор в том, что, получив именно такие цветы с карточкой в которой была написана лишь одна буква – в их случае это была английская джи,- она отменяла все вечерние дела на завтрашний день, и собиралась на встречу в кафе, недалеко от большого моста, который соединял темно-серые стены городского дна с изысканным блеском и шиком городского центра, и с высоты, наверное, казалось, что наполовину сожжённое полотно или тело граничило с живым и теплым по цвету рисунком города.
Ровно посередине, на разграничении серого и голубого, двух, таких непохожих цветов и стояло невзрачное серое здание, которое выдавалось в сторону дороги закругленной башней, словно средневековый замок.
Именно там завтра должна была состояться встреча.
Неважно, абсолютно неважно, как она будет обставлена, как кофе с булочкой в кафе минималистского стиля, либо на лестничном пролете роскошного бокового замкового притвора. Главное, что каждый из встречающихся сторон будет иметь свою, четко определенную задачу, и скорее всего достигнет своих целей.
Сейчас, как слышал Бейто, начались какие-то проблемы с дипломатическим извозом, и, помимо всего, он намеревался осведомиться ещё и об этом. Не зря же он на завтра подготовил черный отделанный золотом камзол, с белым выпуском на рукавах. Не зря он заставил служанку бежать к прачке, чтобы накрахмалить себе отвороты сорочки.
А со служанкой у него приключилась отдельная история, о чем обязательно стоит упомянуть, поскольку это напрямую касается нашего повествования. Итак, один раз у Бейто случилась неприятность с желудком. Вначале он подумал, что повара подали ему несвежую утятину, и от этого произошел конфуз. Утром, как только вскричали петухи, осознавая, что боль так и не проходит, он приказал принести себе большую крынку свежего коровьего молока и пуд соли.
  Немногие, думаю, понимают, о чем идет речь, когда употребляют выражение «съесть вместе пуд соли». Именно для таких, очень хитрых, и очень доходных торговцев, порой прорывались десятки километров копей, чтобы в толще каменной породы, постоянно подвергаясь риску сгореть заживо (из каверн часто просачивался горючий газ, и мог воспламениться от одной лишь искры), эти люди зарабатывали себе скромное пропитание с малолетнего возраста, вынося из копей по пригоршне соли, из-за чего возникло, кстати выражение «иметь большую лапу». После чего соль шла на оплату еды и пойла в городских кабаках, а иногда и на оплату услуг местных жриц любви.
И, лишь после этого долгого хождения по рукам, товар оказывался на рынке, где его и скупали богатеи, купцы и вельможи, которые могли беспрепятственно употреблять его, как им заблагорассудится.
Чаще именно в виде приправы, но были и такие случаи, когда соль являлась первым помощником против желудочных болезней. Медицина, как и вообще наука, чаще всего рассматривалась городскими священниками, а значит и вельможами как ересь, которой стоит сторониться.
И вот, именно таким образом начал свое лечение Бейто. Ему принесли полную крынку деревенского молока, и он, засыпал трясущимися от болезни руками в сосуд белые кристаллики, после чего жадно стал пить, морщась, чавкая, его лицо кривилось от гримасы, а лоб стал похож на огромный череп бродячей собаки.
В течении дня он мотался из угла в угол, ожидая чудесного освобождения желудка. Освобождение наступило, однако никакого серьёзного облегчения оно не вызвало.
Боль стала резче, хотя и реже, живот пульсировал, подобно кокону, из которого вот-вот должна была появиться бабочка.
Да, в животе происходило нечто абсолютно некультурное, если было в этом царстве ещё что-то походящее на культуру.
Вот уже и день стал медленно умирать, темнея и сворачивая красное горячее золото солнечного света на горизонте, закрывая его облаками, плотными, как будто дым из трубки английского курильщика.
Ничего не помогало, и в своей исступленности капиталист положил под язык и стал жевать табачок, потом накричал на собачку, которая в страхе забилась далеко под лавку, и уже там сипло повизгивала, не понимая своей вины.
По сути же виноват был только лишь несдержанный характер её хозяина, который в юности неумеренно пил вино, позже, разбогатев, пил виски, кушал жирные куриные бока, нельзя же жить как прежде.
-Ох, ну и дурак, ну и дурак…-причитал буржуа, - как же я мог, ведь надо же думать…
Но мысли путались, останавливаясь каждый раз на том подлом моменте, что ничто не вечно, ни то что денежный мешок, даже здоровье
В итоге уже на второй день, к вечеру, Бейто послал за врачом.
Врач согласился, но передал, что приедет за солидную сумму денег, как он выразился «за срочность процесса» и за «трудность случая», на вопрос, а как же можно определить степень сложности заочно, тот ответил,
-Невозможно слушать ваши глубокие вздохи и оханье, и не понять всю трудность вашего болезненного состояния.
Услышав такую новость, Бейто смутился и заерзал. Чуть было не разрыдался. Недовольно хмыкнув, он, сидевший на тот момент на краешке кровати, свесил голые ноги в кальсонах, и стал обдумывать предстоящую ему дорогу. Ну не платить же такие капиталы за свою ничтожную душонку, он и сам это понимал. Но боялся, что не достигнет цели, поставленной на месяц в плане выручки.
Да и передать свою империю было пока некому, сын-обалдуй смотался на юг, там добывал жемчужины, потому, что ему казалось это весьма прибыльным занятием, дочка…эх, что дочка. Она, Аросинья Бейто, или Эклер, как она сама себя называла, вообще не умела ничего. Но от своего неуменья пристроилась в местную газетенку и кропает сейчас обличительные пасквили на современных поэтов, практически никогда не выпуская из рук сигарету, а другой между делом наглаживая собачку редкой китайской породы. Как же это ему, Бейто, нравилось. И дочка пристроена, и писать про чужую никчемность умеет мастерски. Кроме того, и поддеть соперника может. Если намекнуть, конечно же.

И вот, сегодня, Бейто, оказался настолько беззащитным перед тем миром, который, на его взгляд, должен был быть наполнен восторгающейся им толпой. На деле же каждый тайно ненавидел его, ибо, движимый конкуренцией, он считал, что сможет быть таким же или выше. И, хоть на своем кусочке газона, подобный должен был проявить свою власть. Свою мощь.
Куда как более податливой была основная народная масса, хотя и она, лишь до тех пор терпелива, пока они в своем одурманенном чаем состоянии. Ведь очнись они, они бы увидели шикарнейшие дома, прислугу в белых одеждах, лучшее вино и сыр, корабли на причале. Ведь за свою нищенскую жизнь никогда никому из них этого не достичь.
Но куда хуже сейчас чувствовал себя он, он мучился животом. И никто его не мог пожалеть, и никто не хотел помочь. Даже огромный набор деловых доходных бумаг, которые он по привычке перелистнул, не принесли привычного удовлетворения.
«Вот же, каждый день так делаю, и ведь помогало до этого…» -подумал он, распахнул халат и повелел принести новый костюм для выходов в свет.
Через полчаса, крючась от боли, и стараясь закрываться полами плаща от взглядов толпы (что не всегда получалось из-за боли), он шёл, постоянно перебарывая в себе желание открыть лицо и идти ровно.
«Как можно допустить, чтобы всякая чернь видела мой недуг? Я же для них почти что небожитель, а тут выходит, что и не совсем…»
   Но вот и спасительная деревянная массивная дверь с изразцовыми уточками, которые сейчас для Бейто не представляли никакого интереса. Боль становилась ну совсем уже невыносимой.
Зайдя в приемную, взглянул в окно, завешенное белой тонкой тюлью, и опять взвыл от боли.
Подошедшая медсестричка сразу показалась торговцу ангелом во плоти.
Невозможно было представить, но один вид её черных глаз, косая светлая челка произвели на Бейто неизгладимое впечатление. Да и живот немного отпустило. И вот, те пару минут, пока врач натягивал свои пожелтевшие уже от времени резиновые перчатки для осмотра, и подкатывал на старой скрипучей каталке инструменты, Бейто не сводил со своей новой избранницы, однако же неодобрительный взгляд уставших глаз старого доктора тут же погасил шепотки новых знакомцев.
-Вы мне тут прекратите- безапелляционно заявил он, - страшно смотреть, какая невоспитанная молодежь пошла. Вот сейчас сделаю неправильный надрез, и…он так подозрительно посмотрел в глаза Бейто, что он и сам не понял, толи тень улыбки проскользнула по его губам, толи это ему только показалось.
Медсестра послушно отвернулась. Доктор тем временем методично прощупывал живот больного, периодически вознося взгляд куда-то к небесам, и размышляя о чём-то своем.
Боль резко схватила живот Бейто, и вот он уже, еле сдерживая крик, захрипел.
Доктор снимает перчатки, хлопает по плечу делягу, и, оборачиваясь к столу записывает что-то на бумажке. Бейто, который до последнего надеялся, что случившееся с ним это всего лишь отравление вдруг прочел на бумажке что-то непонятное, напоминающее какое-то древнее заклинание.
Обернувшись к врачу, Бейто смущенно посмотрел на того. Поймав взгляд, врач развел руки.
-У вас язва, уважаемый…- произнес врач, и Бейто пришлось снова опуститься на кушетку.
Из кабинета Бейто вышел немного подавленным с кипой рецептов и грустным выражением лица.
Но с этого момента завязалась его дружба с Ашей. Он не знал, почему эта улыбчивая девушка с огромными, вдумчивыми глазами так заинтересовала его. Постоянные визиты к врачу только подстегивали разгоревшуюся страсть. Но и после того, как язва была залечена, страсть не потухла.
Да, он давно был в разводе с женой, и после расставания у него было много, так сказать, привязанностей. Одни покидали его жизнь буквально через день после знакомства, вторые через месяц, насладившись сполна жизнью, полной шикарных подарков и зарубежных путешествий.
Но, в этом случае он зашел очень далеко. Несколько свиданий на втором этаже очень престижной ресторации, модные шапочки от дорогих шляпных мастеров (надо заметить, шляпки Аша любила) И вот они уже танцуют на вечере для самых привилегированных господ города и их очаровательных спутниц.
Она буквально вскружила Бейто голову, хотя, надо отметить, что дальше прогулок, цветов и балов дело у них не заходило.
Кроме того, покинутый кабинет местного врача уже не давал возможностей встречаться с возлюбленной с той же периодичностью.
И вот в один из дождливых вечеров она пришла в своем мокром, сером плащике, светлые волосы её пахли прохладой. Она как обычно села в кресло, завела с ним беседу на отвлеченные темы, но в её голосе уже были слышно некое подрагивание, и он это заметил.
Чем дольше она говорила, тем больше он злился. И на себя, и на неё. На себя, продумывая раз за разом, где он совершил ошибку, где бросил ей что-то обидное. Все-таки общение с прохвостами и аферистами давало о себе знать, и все чаще преобладало повелительное наклонение.
В принципе это и было причиной того, что от него ушла жена. Тем более он злился на себя, чем чаще вспоминал, как пренебрежительно он относился к её словам, как пытался сделать из сыновей, разбалованных отцовской вседозволенностью, что-то путное.
Но, люди, которых воспитали в роскоши, сами с трудом проходят путь по извилистым горным дорожкам жизни. Там ведь не проедешь в повозке, запряженной рабом.
В итоге мать решила, что пора забрать детей у вконец охамевшего Бейто и удалиться на окраину города, даже не попросив о жилье.
Бейто же сам, руководствуясь природной гордостью и чувством обиды, давно уже не навещал свою бывшую супругу, а детей он видел лишь раз, случайно столкнувшись с ними на празднике города, года три назад.
И вот сейчас, отношения, такие заоблачные, грозили повторением этого старого сценария.
Как теперь он сможет оправдать свой неуёмный характер?
Но получилось иначе…Аша пошла на кухню, заварила вкусный чаёк, и высыпав в маленькую, керамическую тарелку аппетитных рогаликов из теста и яблок, которые были её излюбленным десертным блюдом.
Вернувшись, она поставила поднос, утопила свою фигуру в теплое кресло, подперла острый подбородок миниатюрной ручкой с длинными пальцами, которые он так ценил.
…Ну? - не выдержал её томного молчания Бейто.
-Не торопи меня, - начала она тихим, и в то же время твердым голосом.
- И ещё, не надо нотаций…Я просто устала от такой жизни.
Бейто насторожился, и вот уже нервозность проявилась небольшим подергиванием нижнего уголка его века.
- Я хочу попросить тебя…Знаю ведь, что ты следишь за моими передвижениями, посылаешь своих наблюдателей за мной, чтобы они отслеживали каждый мой шаг. Такого больше не будет.

Бейто вспылил. И даже не от того, что это хрупкое и слабое существо пытается им управлять.
Скорее от того, что она узнала… а он ведь и вправду с недавнего времени, подтачиваемый внутренним червем паранойи, нанял двух своих ребят, чтобы они отслеживали её на темных подворотнях лантивийской столицы. И даже не в целях оградить себя от надоедливых мыслей, таких свойственных для сомневающегося в себе любовника, а из-за соображений безопасности. Впрочем, нельзя четко сказать, чего он больше ценил, неприкосновенность её хрупкого тела, или свое желание постоянно наслаждаться её присутствием, собственный животный эгоизм.
И вот его поставили на место. Бесцеремонно, резко, хотя и таким тихим голосом, он был готов негодовать, его рвало изнутри, и вот он, резким движением, отодвинул чашку с блюдцем, покраснев от злости, вскочил и стал ходить из стороны в сторону, как нервный оскорбленный юноша.
-Ну, не кипятись…-успокоила его Аша –Я совсем не собираюсь тебе изменять, просто эти…типы, твои охраннички, мне порядком поднадоели.
Бейто отлично и сам понимал, что его профессиональные охранники профи лишь как телохранители, и их никогда не обучали быть детективами.
- Да, да…-конечно, пробормотал он – естественно, дорогая. Хотя я всё же хотел бы знать, где ты находишься, ведь я исхожу чисто из соображений безопасности…
-Нет. Точка. Никаких больше слежек. Я должна хоть некоторое время побыть одна…
Бейто взял рогалик из блюдца и надкусил, как будто это был один из тех кусочков пазла, которые могли бы снова собрать воедино его спокойную жизнь с ней…Сейчас все словно посыпалось, пазл разлетался в голове Бейто на тысячу крохотных кусочков, каждый из которых рождал новый и новый поток мыслей.
Впрочем, он привык за долгое время, пока решал проблемы своей «семьи», заниматься решением головоломок. Тем больше его беспокоила внезапно закравшаяся ему в голову мысль.
Но пока что он отгонял её, пытаясь не потерять главное. Не потерять Её.
Он пригласил  её на пикник, который организовал для своих ребят, через две недели.
Нервно теребя свою кружку, он с трудом смог допить свой чай, и тут осознал, что, наверное, в первый раз желает, чтобы она ушла.
Спросив, чего ей необходимо в течении недели, что подарить на праздник, который как раз намечался, он попрощался, и, закрыв за ней двери оперся о неё спиной и выдохнул.
«Почему она сказало про измены? Почему она хочет избавиться от моего внимания…Может быть я не соответствую её критериям? Каким?» - словно рой надоедливых мух, копошились в его голове такие вот мысли.
Может быть он просто слишком отвык от того, что вокруг могут быть свободные люди? А может быть он просто стал параноиком?
-Эх, не понимает она меня, я ведь только о ней и думаю…
Он напрягал всю силу воли, он держался до последнего, но, буквально через 4-5 дней, всё же не выдержал, и позвонил одному из своих ребят, живущих недалеко от её дома.
-Слушай, ты сегодня должен разносить товар на Йольской улице?
-Да, шеф.
-Я…я бы тебя понял если бы ты отвлекся от этого муторного процесса, и занялся сегодня подстриганием лужайки перед домом
-С какой…-начал было своим глуховатым голосом детина, который в жизни представлял из себя крепко сбитого амбала с вьющимися светлыми волосами, которые ему безусловно не шли, однако вызывали у всех окрестных девушек приступы восторга и обожания.
-Да, шеф, я понял, - подтянулся к мысли начальника амбала. Но…Какие-то особенные указания будут?
-В принципе ничего сложного, ты просто обрати внимание на дом, расположившийся за кипарисовыми деревьями. Когда его хозяйка покинет дом, сообщи мне.
-Без проблем, шеф.

Вечером, в дверь Бейто постучали. Это был тот самый охранник, которого все знали, как Крысолов, всё еще в рабочей одежде. Неизвестно, почему ему дали такую кличку, друзья рассказывали Бейто, что во время одной из перестрелок, вломившись в дом должника, он, излишне осторожный и осмотрительный отреагировал на шум в углу подвала, куда они загнали жертву, и подстрелил маленькое серое животное. И вот он, отдышавшись, сообщил, что он последовал за женщиной, когда та вышла в полчетвёртого из дома, и оглядываясь последовала быстрым шагом к складским помещениям в северной части города.
- Спасибо, я учту, ты хорошо поработал, - заметил Бейто, хлопая паренька по плечу. После этого он поднялся на второй этаж и, отперев массивный сейф, достал увесистую пачку банкнот, отслюнявил пальцем пару бумажек и положил пачку обратно.
-Держи,- произнес Бейто бодрым тоном, протягивая амбалу заработанное. А теперь отправляйся обратно, я жду от тебя новых клиентов…
Бизнес превыше всего, как говорил деляга. Тем более, что его ждала куда более сложная миссия, к которой он должен был основательно подготовиться.
Выждав несколько дней, Бейто перешел к активным действиям. На большее его явно не хватило бы, он был излишне нетерпелив. Особенно если дело касалось его добычи. Ну, как в прямом, так и в переносном смысле.
И вот он, отхлебнув для смелости из стакана хорошего шотландского самогона, решился навестить ту самую конторку, которая в свое время удостоилась визита его благоверной.
Назначив встречу у городского моста своим помощникам, он стал ждать, поглядывая на часы.
Первым прибыл Олерт, который, несмотря на то, что был родом из европейского средиземья, отличался чертами, которые были, если так можно выразиться помесью итальянца и швейцарца. Крупные скулы обрамляли длинное, вытянутое лицо. Черные иссиня волосы были сальными, и придавали Олерту зловещие черты. Не портили картины и тонкие усики. Впрочем, выщербленное лицо выдавало в нем скорее солдата наемника, нежели бандита. Как и нос сломанный и немного приплюснутый. Сразу видно было, что немало ударов нанесли его жилистые руки по холщовому мешку. Прибыл он на трамвае, хотя весь его облик свидетельствовал, что ему подобает перемещаться только на личном кэбе. 
Второй, довольно тучный мужчина, с постоянно потеющим затылком, который, судя по виду обладал некоей робостью на деле был извращенным садистом, которому нравилось выдумывать извращенные пытки. Кроме этого, он был мастер инсценировки. Любой, даже самый тяжелый случай он мог подвести под самоубийство. Именно этим он понравился в свое время Бейто- своей смекалкой.
Третим же был уже знакомый нам Крысолов. Он бодро отбивал каблуками своих лакированных ботинок по мостовой, насвистывая популярную мелодию. Толстяк явно недолюбливал этого крепыша Крысолова. При его приближении он отступил на шаг, сжал свои толстые, что заправские деревенские сардельки, пальцы в кулак, пшикнул и погрозил Крысолову.
- Ты же знаешь, хозяин не любит ждать! – прошипел он.
Действительно, Крысолов опаздывал минуты на четыре, что, возможно, в других обстоятельствах не считалось бы досадным упущением, однако Бейто обожал пунктуальность. Впрочем, учитывая уже оказанную шефу услугу, молодчик остался безнаказанным, и даже раскурил сигаретку, пока Бейто рассказывал им о предстоящем им деле.
Нужно было припугнуть…запугать…лишить пальца…всё что угодно, все, что мог только представить извращенный ум Бейто. Хотя, если быть честным с самим собой, вполне возможно, что и не было никакого подвоха, а его возлюбленная заходила на таинственный склад лишь затем, чтобы заказать какой-нибудь экзотической рыбы у местных моряков.
Но Бейто не привык ждать у моря погоды.
Он все выяснит, должен выяснить в ближайший же час.
В металлические двери ангара они уперлись буквально через полчаса. Бейто постоянно подгонял извозчика, и, помимо всего, посулил ему достаточно приличный гонорар.
Металлическая дверь поддалась легко, и перед взглядом компаньонов Бейто открылась странная картина. Повсюду висели куклы, подчас в натуральную величину. Другие были поменьше, с оторванными ногами или руками. У части кукол свисали клочки ткани, как будто разрезанной маститым хирургом, у некоторых этих кусочков были приторочены к материи повыше «раны» английскими иголками.
Из жутких «ран» зияли на удивление правдоподобные деревянные «кости».
На стенах ангара висели картины, абсурдистского, порой даже сюрреалистического толка.
Как можно было заметить, картин было много, они были покрыты толстым слоем пыли, и было ясно, что настоящий покупатель не заглядывал сюда уже давно.
Мордовороты обошли длинные склады выставки, и приблизились к небольшой, белой, как корабельная рубка, постройке.
Это было, как они догадались, прибежище того самого художника, о котором ему уже нашептали его «разведчики».
В дверном проеме, заместо привычных белых дверей, висели разноцветные висюльки с изображением оскалившегося тигра.
После непродолжительного коридорчика, заканчивающегося таким же сквозным пролетом, они обнаружили самого творца.
Творец сидел на диване в бордовом халате, наискосок расположив свое длинное и неуклюжее тело, ноги свои он откинул на промаслянный пятнистый пуфик, скрестив их между собой.
Мебель была старой, шкаф, также покрашенный в белый цвет, особенно выделялся в этом деревенском «уюте» шкаф. Он зиял своими створками-жалюзи коричневого цвета, явно подобранными где-то на свалке. Казалось по ним изрядно потоптались ногами. В некоторых местах ребра жалюзи были сломаны и выдавали пустоту внутри, видать большего, чем один выходной серый костюм, и пара сорочек, он не видал.
На маленьком, изрезанном ножом столике темно-коричневого цвета располагался весь нехитрый ужин художника, бокал вина и бифштекс, с уже надкусанным краем.
Крысолов зашел сзади дивана, и схватил художника за руку, отчего тот взвыл, осклабился и сквозь зубы проревел:
- Вы кто такие? Я никому не должен…я все отдал вчера. Мама Мари подтвердит….
-Бодро защебетал художник, однако позже снова заткнулся, осознав, что наговорил лишнего.
- Ну , хватит притворяться. – начал своим привычным медово- язвительным тоном Бейто.
- Я отлично знаю, что ты иногда и без денег можешь очень хорошо проводить свое время, и что одна молодая особа тебе в этом помогает.
Ударение он, конечно, сделал на словосочетании «очень хорошо», хотя и сам понимал, что его возлюбленная может приходить к художнику по абсолютно не связанным с интимными отношениями поводам.
Но…Была не была. Авось этот придурок расколется, вот я задам ему тогда взбучку…Демоны в аду позавидуют тем мучениям, которые я обрушу на его голову- думал Бейто
Но, несмотря на весь этот переполох, художник лишь с презрением посмотрел на своего мучителя.
- Пусть это смердящее дерьмо меня отпустит, уж больно он развонялся тут…Я буду говорить только с вами, - кивком он указал на Бейто.
Крысолов тут-же бросил яростный взгляд на Бейто, а тот, заместо приказа растерзать дерзкого мерзавца, тихо произнес:
- Отпусти его…Пока что разберемся без твоей помощи. Скройся с глаз.
Недовольный Крыслово ещё раз кинул свой хищный взгляд на художника, и последовал к выходу, неудовлетворенно сжимая кулаки.
Художник размял руку, взял со стола бокал и пригубил.
-Итак, господа…Я вижу, что вы собрались здесь не случайно. Что же вас привело сюда таким грозным составом? – при этом художник прищуро улыбнулся, чем вызвал вящее неудовольствие своих гостей.
Один Бейто пока что сохранял хладнокровие.
- Вы, надеюсь осведомлены, что ваш …- Бейто едва сдержался, чтобы назвать прибежище художника «мерзким клоповником»,- вашу студию с недавноего времени постоянно посещает некая молодая особа.
- Знаете, - произнес художник, расплываясь в самолюбивой улыбке,- эти цыпочки часто приходят ко мне, иные порой остаются на…ужин…иным достаточно просто бутылки вина.
Есть и те, кому не хватает мировой славы, и те уж просят от меня полновесный золотой.
Впрочем, я, если уж выбрал девушку, то иду до конца, и редко бываю не удовлетворен…
От такого хамского тона Бейто начал буквально закипать, и стоявший рядом толстяк незаметно схватил рукав его камзола, чтобы тот не накинулся на страстолюбца раньше времени.
Сам же художник не чувствовал в своей речи ничего зазорного, и спокойно уминал отбивную, переодически отхлебывая из бокала на высокой ножке.
- Ах ты мерзавец! И что ты, вонючий скунс их даже не запоминаешь? ...Лицо Бейто переливалось всеми оттенками багрового, что наверняка пораждало в художнике неподдельный творческий интерес.
- Знаете, синьор, - начал художник с излишне подчеркнутой галантностью – Я с тех пор, как разошелся с Мэри…ну с моей первой, которая также вот приходила ко мне, и в которую я по дурости влюбился, ну так вот, с тех пор я их почти что не отличаю друг от друга. Даже если они, порой, ради выпивки и еды и не прочь гульнуть со мной.
К Бейто начал было возвращаться потерянный в пылу ревности разум, однако тут на него накатила новая волна подозрений.
- А вот эту девушку ты помнишь? …- после этих слов Бейто описал свою возлюбленную Ашу.
- Ну, возможно…
Тут уже кулаки Бейто сжались настолько, что толстяк, стоявший справа, заметил это и, выступив вперед, схватил биту и направил её на хама.
- Минутку,- спохватился художник,- я доем свой завтрак, а то мозги до обеда вообще не варят…Я, знаете ли, очень рассеян, когда голоден.
Бейто дал ему возможность дожевать свой, похожий на резиновый, кусок отбивной, и продолжил.
- Ну что, вспоминаешь?
- Да, что –то припоминаю. Приходила ко мне пару раз эта дамочка.
- И что же она от тебя хотела?
- У нее было некое тайное поручение…Она попросила не разглашать…
- Ты что, реально не понимаешь? – взревел Бейто – Да я тебя как вшу могу раздавить!
- Вполне возможно,- немного осмелев и присев на краешек кресла продолжил художник, который до сих пор разминал болящую кисть- Но почему вы решили, что ваша возможность делает тебя величественнее?
Бейто начал краснеть, и предательская испарина стала покрывать его лоб. Такой наглости он реально не ожидал.
 Художник между тем подошел с бокалом ближе к мольберту, который расположился около серого от пыли, мутного окна.
-Я в течении нескольких лет пишу сюжеты о боли, так что напугать вас своим…он бросил презрительный взгляд на толстяка…своим подручным вам не удастся. Человек рождается благодаря боли, благодаря боли и душевному смятению он живет, и в боли умирает. Это, так сказать наша общая карма.
Вы, -на этот раз художник обратился к толстяку, - вы всего-лишь визуализируете картину. Да, да, мир — это тоже своего рода картина, где жирные или едва заметные мазки обозначают наш путь из колыбели в могилу. А сами люди…Я вижу их как ворон. Они нигде не находят приюта, ищут себе затей, хотя их дом, фактически везде, на каждом чердаке, в каждом перекрестке. И именно поэтому, потому, что мы как жирные точки на небосводе, очерчивающие любой силуэт, любой, какой только захотите. По сути неизменные, но составляющие разные картины, мы не можем выйти за их границы, и посмотреть картину всемирного созидания извне…Мы, ведь, лишь персонажи красочного полотна, не так ли? ...- при этих словах он сделал большой глоток, и поставил бокал на подоконник.
Философствование малера оказало успокаивающий эффект на торговца. Он прошелся мимо стены, около которой стояли прислоненные «шедевры»
Особенно Бейто понравился конь с роскошной гривой, на фоне белой, холодной и такой поражающе-реалистичной луны.
Вытащив из верхнего кармана пиджака толстую колбаску гаванской сигары, а из левого нижнего маленькую гильотину в виде яйца, Бейто закурил. Клубы дыма заволокли небольшую комнатку.
Художник закашлялся, потом попросил:
-Можно при мне не курить…Знаете, я задыхаюсь…Астма.
- Да, конечно же, -хитро улыбнулся ему Бейто, - как только ты расскажешь мне про этот заказ, я тотчас же покину твою вонючую конуру.
При этих словах улыбка его ещё расширилась, и его золотой зуб сверкнул в лучах лампы.
- Ну…если настаиваете, то я скажу, конечно…
-Меня попросили, - продолжил художник,- нарисовать ваш портрет, но…это должно было быть сюрпризом, теперь синьорита будет недовольна. Она показала вас мне на открытии парка, где вы присутствовали со своими охранниками. Но встреча была столь кратковременная, что я сомневался, смогу ли исполнить все в лучшем виде, но деньги были предложены очень солидные, поэтому я…Я не смог отказаться.
-Ну, так значит…-Бейто медленно вышаркивал своими дорогими двухцветными ботинками по покрытому кляксами и пеплом полу,- значит ты…
Тут пепел с кончика сигары упал и Бейто продолжил.
…Значит ты не имел интимных контактов с этой женщиной?
-Да какие тут контакты, пока правильно приготовишь краску, покроешь холсты подбелкой, нарисуешь эскизы…Я вообще в последнее время даже служанку нанял, чтобы она мне из соседней лавки рыбу приносила. Так мне не хватает времени…На куртуазные встречи и подавно.
При этом художник так отчаянно и правдиво отмахнулся рукой, что Бейто стало очевидно- малер не врет.
-Ладно, я позволю даже тебе иногда заходить ко мне, чтобы попозировать…Ну а если…-хитрый глаз Бейто сверкнул дьявольским огоньком, - если я только узнаю, что ты перешел мне дорогу…
Далее последовал красноречивый жест, при котором проводят пальцами поперек горла, которым, по всей видимости, абсолютно всеми интерпретируется одинаково.

Вот так и вышло, что, когда молодая девушка заявила Бейто, что его ожидает некий сюрприз, для него самого это уже сюрпризом отнюдь не казалось.
Просто Аша удивлялась, что написание портрета идет с такой быстрой скоростью.
В итоге уже ближе к осени портрету не хватало лишь нескольких незначительных деталей.
Когда портрет был уже почти дописан, Аша пришла к Бейто.
- Я подготовила тебе небольшой сюрприз. Как ты знаешь, я люблю удивлять, и этот подарок тебе от меня будет ещё более необчным, чем все остальные. Скоро ты сам в этом убедишься.
- Хорошо. Я думаю это будет приятный сюрприз…-схмыльнулся Бейто.
- Да, конечно.
-Завтра состоится тот самый пикник, о котором я тебе говорил. Я надеюсь, ты присоединишься к нам?
- Да, хорошо, - ответила она, но в её голосе он почувствовал нотки небрежности.
И вот, они собрались в соседнем леске. Аша и её кавалер принесли по большому лукошку съестного. Гости стали устраивать свои шатры, они намеревались пробыть здесь ещё до утра.
Бейто полюбовался маленьким озерцом, пока женщины и кучера начали раскладывать припасы. Стали собирать скамеечки. Столики были привезены заранее.
За поляной, ближе к серой от мха лесной чаще послышалость квохчание, местами напоминающее смех толпы.  Куропатки разошлись сегодня. Чуть позже по лесу разнеслось глухое уханье совы.
Бейто вдруг стало грустно. Он вспомнил, как выезжал на пикники со своей женой и детьми.
Но ничего этого у него уже не было, да и его занятия не благоволили к обычной семейной жизни. И при выборе, что для него важнее, он сделал свой выбор. Этот выбор был в пользу денег. Неважно, что потом от него ушла жена, которой надоело, что надо постоянно скрываться, выходить на улицу буквально как мусульманской женщине, в паранже, быть серой и незаметной.
Бейто нашел поваленое буреломом дерево сел и закурил темнокоричневую сигаретку с белым фильтром, почувствовал ароматный вкус турецкого табака на языке, и представил её, нежные поцелуи на берегу залива, как он дурачился, засовывая руки в карманы её растянутого комбинезона. Она тогда ждала их второго ребенка. Он потерял это все. И он, безусловно, злился на себя, за то, что не смог перебороть тогда свою зависимость. Зависимость к деньгам. От этого он ещё больше возненавидел людей. И сейчас, он был готов, наверное, растерзать каждого второго на пикнике своими руками, ибо у них были семьи, чувства, у них были свои картины, своя жизнь. Хотя он мог, конечно предположить, что все это лишь иллюзия, как у всех у них. Но доподлинно этого не мог знать никто. От того жажда заполучить всё это, пусть и в комично-гиперболизированном виде, просыпалась в нем, как дикий медведь в зимней берлоге. И грозило всему, что ему, этому чувству мешает, уничтожением.
Бейто потушил сигарету, убрал мундштук, и настолько ему стало неуютно в своей сегодняшней шкуре, настолько неприятно, что он подошел к Аше, которая между тем раскладывала припасы на стол, и попытался своими большими, привыкшими к дракам, ладонями загрести её в свои объятья.
Она испуганно отстранилась, а Бейто понял, что на него обращены взгляды большинства собравшихся, тогда он приобнял Ашу за плечо, и повел в чащу. Она пыталась освободиться из объятий, но Бейто понимал, что, если сейчас он не замнет конфликт, большинство собравшихся будут думать о нем как о неудачнике.
В итоге, после долгих выяснений отношений Аша согласилась замять скандал, провести остаток дня вместе. Вечером она забрала из палатки свой плед, уселась перед костром, и стеклянными глазами стала наблюдать за искорками, поднимающимися в небо. Бейто тоже не спал в эту ночь.
Он сидел около большого дуба и курил. Скурил почти всю пачку. На душе было мерзко. Так же, холодно и мерзко у него на душе было и сейчас. Надо было суетиться, пытаться исправить ситуацию, а он ведь только что занялся расширением своего доходного бизнеса. Любые лишние проблемы тут были ещё одним барьером в конкуре после долгой и без того затянувшейся выездки. Он пусть и был породистым жеребцом, однако…
Мог и не выдержать столь сложной и длительной дистанции.
Впрочем, он то сам верил в свои силы, не зря в детском возрасте его окрестили силачом за его характер. Он сначала долго высматривал что-либо, а потом тянул свои крепкие ручки так, что попадись в них хоть что-нибудь, что мальчик считал ценным, никто из взрослых не мог ни объяснить ненужность данной вещи для мальчика, а уж тем более отнять её у него.
Но он выдержит. Но вот один, маленький, но от того не менее паскудный червячок копался в его голове.
Его чувства уже не принадлежат ему. Они часть той сложной, социальной машины под названием рынок. И именно его взаимоотношения с его партнерами диктуют ему стиль жизни, повадки, отношения с любимой в конце концов…
И это было самое противное в этом марлезонском балете.
Но со временем опять все вернулось в свою колею, дела отвлекли его от сумрачных мыслей. Кругооборот дел и ежедневная рутина опять сделали из него черствого, рассчетливого зверя.
Но вот почему-то именно сегодня в парке он вспомнил эту историю. Позже, конечно, он снова сосредоточится на непрятностях, снова ринется в бой. Но то, что кроме работы у него остался лишь комок этих склизких чувств, огорчало. Даже прошлые положительные эмоции уже не казались такими восхитительно-будоражащими.
Остаток дня прошел в тяжелых размышлениях о смысле жизни, Бейто решил отвлечься и спустился в свой подвальчик, где у него хранилась огромная по местным меркам библиотека.
Чтение отвлекало. Странные и такие далекие мысли древнегреческих философов снова помогли ему обрести душевный покой.
Уже завтра его ожидала встреча с Миленой.