Глава 33. Монаршья справедливость

В то время как Атос и Гримо ждали возвращения капитана, в королевских покоях разыгрывалась комедия, исполненная внутреннего трагизма.

Людовик не забыл ни сцену объяснения с графом де Ла Фер, ни, особенно, объяснение с д'Артаньяном. Последний был куда откровеннее Атоса. Д'Артаньян появился у дверей кабинета, где Людовик работал с Кольбером и, едва взглянув на мушкетера, король сделал ему знак войти.

- Итак, - Его величество презрительно поджал губы, отчего лицо короля сразу приобрело поразительное сходство с королевой-матерью. - Что сказал граф де Ла Фер?

- Граф пожелал немедленно быть арестованным! - д'Артаньян с трудом скрывал нервную дрожь, бившую его.

- Каков наглец! Что он о себе вообразил?

- Граф де Ла Фер не наглец, сир, он порядочнейший человек.

- Если он требует своего заключения, значит он согласен с тем, что оно справедливо! - воскликнул король.

- Или считает, что так он заставит задуматься короля, что тот послал на смерть невиновного.

- Он предполагает, что я могу изменить свое решение? - поразился Людовик. - Он что же, говорил вам это?

- О нет, сир! Граф де Ла Фер — человек деликатный, и вслух бы мне о таком не стал говорить. Но я знаю его столько лет, что мне не сложно прочитать его мысли.

- Так вы его защищаете, капитан? Вы защищаете того, кто оскорбил вашего короля?

- Сир, - проговорил мушкетер, делая вид, что рядом не стоит красный и напуганный Кольбер, - сир, мой друг никогда никого в жизни не оскорбил. Если он сказал вам правду, то это только потому, что он вступился за своего сына.

- Его сын осмелился нарушить мой приказ.

- Сир, - д'Артаньян говорил спокойно, но в голосе его прослушивались уже яростные нотки, - Ваше величество послали на заклание виконта, который виновен только в том, что с пятнадцати лет был верен королевской власти, и никому боле. Бражелон десятки раз мог найти себе более благодарного властелина, но он — порядочный человек, и принесенная клятва для него священна. Он умел отличать принцип королевской власти от короля, а вы предали этот принцип.

- Вон! - не помня себя, закричал король. - В Бастилию, к графу, в камеру!

- Благодарю вас, Ваше величество! - не скрывая издевки, поклонился мушкетер. - Это достойная награда за сорок лет беспорочной службы. По крайней мере, нам с графом не будет скучно.

- Д'Артаньян, вы слишком много на себя берете!

- Сир, я иначе не умею, - с неподражаемой серьезностью ответил капитан. - Спросите у любого, как относится к своей службе гасконский дворянин, и вам ответит каждый: в Гаскони все делают с душой и всегда верны своему сюзерену.

- Я напомню вам ваши слова, когда придет время! - Людовик схватил перо.

- Сомневаюсь, сир, что у вас будет такая возможность, если вы отправляете нас с графом в Бастилию. Из нее не выходят. К тому же, нам с графом не двадцать лет …

- И у вас нет шансов пережить меня, хотите вы сказать?
Д'Артаньян, вам отлично известно, что короли долго не живут!

- О, Ваше величество ждет долгое царство, - покачал головой мушкетер. - Долгое и славное. Главное — не начинайте его с несправедливых деяний, сир.

- Вы осмеливаетесь учить меня?

- О, нет, Ваше величество, - грустно покачал головой старый мушкетер. - Я только предостерегаю вас. Я много повидал на своем веку, я много чего храню в своей памяти, сир... Я помню Францию, растерзанную войнами, мои друзья и я немало нашей крови пролили на ее полях. Ваш покойный батюшка, король Людовик 13, не имел ни времени, ни условий для того, чтобы воплотить в жизнь все, что они задумали с кардиналом Ришелье. Теперь вам предстоит осуществить их мечту. Сир, вокруг вас много людей, у которых совсем не такие благородные помыслы, как они хотят их представить вам, - и мушкетер бросил взгляд в сторону Кольбера. - Берегите преданных вам людей, Ваше величество.

- Вы хотите, чтобы я их берег, но они сами предают меня. Ваш друг и вы — вы позволяете себе учить своего короля, вы устраиваете мне допрос, и хотите, чтобы я терпел подобную наглость со стороны простых дворян? - Людовик от полноты чувств хлопнул ладонью по столу. - Запомните капитан, и при случае передайте своим друзьям: во Франции только один король, и он не потерпит неуважения к своему престолу.

- Увы, сир, но я смогу передать ваши слова только графу де Ла Фер! - не удержался от сарказма д'Артаньян. - Остальных друзей я, наверное, уже не увижу. Кому прикажете сопровождать меня в Бастилию?

- Д'Артаньян, вы отдаете себе отчет в своих словах? Вы обязаны были арестовать господина де Ла Фер. - Людовик вскочил со своего места и в гневе заходил по кабинету.

- Ваше величество, я простой солдат, я, быть может, излишне прямо выражаюсь, но вы не пожелали услышать графа де Ла Фер, который представляет истинный цвет французского дворянства, потомка Монморанси и Роанов.

- Ваш друг помнит только их девизы, и на деле показал, что для него король - не монарх.

- Мы опять вернулись к тому, с чего начали, Ваше величество, - устало склонил голову капитан. - Готовьте приказ на меня, я сам себя посажу в тюрьму, и сделаю это и с моим старым другом. Можете не сомневаться, сир, этот приказ я исполню. Граф ждет меня в моей карете.

Людовик, ошеломленный и растерянный, переводил взгляд с мушкетера на Кольбера, словно ожидал подсказки, что же ему сделать с непокорным воякой.

Потом, словно решив поставить точку в этом вопросе, протянул руку и, взяв перо, начертал чуть дрожащей от волнения рукой приказ об освобождении графа де Ла Фер.
 
- Вот вам бумага, дающая волю вашему другу, - произнес он вполголоса. - Езжайте и скажите ему, что он свободен. И верните ему его шпагу. Для него лучше будет, если мы с ним и с его сыном больше не встретимся, - король протянул руку мушкетеру и тот поцеловал ее. - Идите, д'Артаньян и возвращайтесь поскорее. Вы мне нужны, помните об этом. Я пока еще совсем не знаю тех, кто мне служит, - добавил Людовик про себя, глядя, как д'Артаньян, подняв обломки шпаги с пола, затворяет за собой дверь кабинета.