Кто же так света боится?

КТО ЖЕ ТАК СВЕТА БОИТСЯ?
Огонь в котле разгорелся. Осталось подбрасывать в топку уголь. К началу рабочего дня в кабинетах будет тепло и уютно. Шура часто выходит во двор, на морозный воздух. Боже, каким же красивым бывает алтайское небо в тихие зимние вечера! Звезды яркие, как начищенные, от них взгляд отвести трудно. А еще прекраснее это в лунные ночи. Луна в небе круглая, по-особому яркая. Про такое время говорят: хоть иголки собирай! 

Хороша ночь, но сегодня она не нравится Шуре. Ей по душе ночи темные, ненастные, когда непогода заставляет людей сидеть дома, у нагретых печей. Ей не нужно вглядываться в сумерки: она точно знает, кто из ее знакомых где находится и даже о том, что он думает, какие у него намерения. Тогда она чувствует себя отлично, ощущает какой-то прилив сил. В такие ночи она осознает, что рождена для чего-то другого, а не для этой деревенской жизни.

Вот и сейчас она каким-то особым чутьем знает, что кроме нее нет никого на улицах во всем селе. Степану никто не помешает сегодня заглянуть к ней на огонек. Так же вот и бабка ее любила темные дождливые или снежные ночи. Она уходила из дома и долго оставалась одна. Иногда бродила по закоулкам, а то и по замерзшему озеру. Встречающимся людям казалось, что она разговаривает сама с собой. А наутро к ней приходили за советом больные люди, и она уже знала ответ на их вопросы.   

Но Шуре до бабки и ее опыта еще далеко! Она совсем юная, стройная и красивая. Парни заглядываются, но побаиваются дружбы с ней. Сказывается давно сложившаяся репутация ее родни. Странные у нее родственники. То живут как ангелочки, вежливые и предупредительные. А иногда, когда дело доходит до выпивки, редкий случай обходится без драки. Сама она тоже бросается в драку при первом же случае. Поэтому и прилипло к ней имя Шурка-Задира.

Глядя на звезды, она вспоминает летние ночи. Сколько их было на ее коротком девичьем веку! Сначала просто приносила отцу обед и оставалась до вечера, засыпая в шалаше. Вот тогда и увидел ее впервые двоюродный дядя Володя, крестник ее матери. Его  удивило, как запросто обращается она с пьяным отцом, человеком огромным и неуправляемым. А при Шуре он ласков, как котенок, и выполняет всё, что она прикажет.

Вскоре стала помогать управляться со стадом. Это был домашний скот. Иногда выпасали совхозных бычков. А было время, когда  пасли овец.

Лошадь у них была. Смирная, добрая, никогда не обижалась на Шуру. А она, пока отец не видит, подкармливала ее подсоленными корочками хлеба и все пыталась сесть на нее верхом. Случайно ли это вышло, или девочке удалось внушить свое желание. Только однажды лошадь легла и хитро косила глазом в сторону Шуры.  Девчушка села на нее верхом.  О, как высоко она оказалась, когда лошадь поднялась! Но она не испугалась. Отец, увидев ее верхом, долго  хохотал! Он всегда ждал от нее неординарных поступков. С тех пор она стала настоящей помощницей.

Работали они в соседнем селе, а в школу ходила в своем, в котором жили. И когда, повзрослев, отправилась с подружками на танцы, ее встретили возгласом: «Вот, пастушка пришла!» Так и звали ее некоторое время «пастушкой». 

А эта зимняя лунная ночь ей совсем не нравилась! Как прокрадется к ней Степан, ведь любого за версту видно? Но он пришел, не скрываясь, не по закоулкам, а по центральной дороге. А чего скрываться – скоро свадьба!

Сколько планов было, как хорошо мечталось! Ирка родилась. Дом подремонтировали. Топливо бесплатное. Ночью наберет себе ведерко отборного угля – и домой. В сенях поставит. А когда буран, снегопад – мешок угля прихватит и на саночках легонько до дому доставит. Хорошо изучила она поведение села ночью. Даже подругу раз-другой приглашала поживиться бесплатным углем.

Закон такой есть: если в одном месте убывает, в другом должно прибывать. У нее закон не сработал. Всю зиму приносила она уголь из кочегарки и им топила печь. А когда заглянула в свою клодовку, то была поражена: кто-то выбрал большую воронку топлива! Она так и не поняла, что каждый раз, когда она приносила ворованный уголь, недремлющий сосед забирал у нее ровно столько же. Собаки его знали и не трогали. А время он выбирал тогда, когда в кочегарке появлялся Степан, и там гас свет.

Ничто не мешало ее счастью. Если бы не этот случай. В автомобильной катастрофе погибли несколько сельских парней, в том числе и Степан. Осталась молодая вдова с подросшей дочерью. Ирка вскоре сама вышла замуж и ушла из дома. Вот и крутись теперь – кругом одна!

Но тут Иван стал захаживать. Мужчина крепкий, почти не пьющий. Несколько лет присматривались они друг к другу. А потом решили: «Давай жить вместе!» И поженились. Жизнь налаживалась! Объединили хозяйство, стали работать на прибыль. Шура не знала усталости, и Иван старался от нее не отставать. И всё бы хорошо, если бы не тромб, остановивший сердце. Похоронила Шура и второго мужа.
Теперь сама вела подсобное хозяйство. Держала корову, птицу, свиней. А зимой топила кочегарку. Так в хлопотах и ушли годы, стала она молодой пенсионеркой. А когда наденет праздничный наряд да наведет марафет, ей и сорока пяти не дашь! Статная, улыбчивая, общительная, она продолжала сводить мужиков с ума.

И был уже кандидат в мужья. Осталось только приручить его окончательно, чтобы других мыслей, кроме женитьбы на ней, у него не осталось! И дело продвигалось успешно. Стал он приходить на свидания, но только поздней ночью, чтобы его никто не увидел. Боялся ли он яркого света или она - как нечистая сила, или оба не хотели быть разоблаченными раньше срока – об этом можно только догадываться. Ведь каждое дело, особенно развод и женитьба, должно вызреть, быть начато и завершено в удачное время, иначе будет сорвано. И Шуре уже казалось, что настал этот почти неуловимый момент. Но было одно непреодолимое препятствие: после смерти Ивана не прошло еще года, десять дней оставалось. Если срок не выдержать - осудят люди.

А тут черт принес этого двоюродного престарелого дядьку Володю! Больше пятидесяти лет не показывался в селе, а сейчас приспичило ему довести до ума какие-то дела, вот и приперся дней на десять. Не отправлять же его на постой к чужим людям. А гостиницы в селе нет. Он вспоминает ее девочкой-подростком и не перестает умиляться. С отцом он не раз сиживал за столом. Матери он приходился двоюродным братом, а еще – крестником. Крестила она его вместе со своей родной бабушкой тайно от его отца в церкви соседнего села.      

А что такое десять дней? Для дядьки – не больше, чем миг. А для нее эти последние десять дней до годовщины похорон мужа - сплошная мука. Дядьке-то что? Встретится со старыми знакомыми, которых в селе совсем мало осталось, выпьет с ними, а потом ложится и читает книжку. Без книжки не засыпает. А для влюбленных это – страшная помеха! Вот и карауль, пока он заснет! Дважды в дом возвращалась свобода - гость в городе ночевал, тоже у племянника.

Капризным казался старик. Первую ночь устроился на жестком деревянном диване смотреть телевизор, почитал книжку про войну, да там и уснул. А Шуре самой диван нужен, хотя есть еще две кровати: одноместная и широкая. Но там есть препятствие - воскресают воспоминания о бывших мужьях. На вторую ночь Шурка прибегла к хитрости: сделала вид, что смертельно устала, упала на диван лицом вниз и не шелохнулась. На одноместной не оказалось постели. Пришлось дядьке ложиться на семейное ложе. Матрац мягкий, одеяло тяжелое, жарко ему. Мучился до четырех часов утра. А потом собрал верхнюю одежду, расстелил на полу и уснул на кухне.

Это уже было похоже на бунт. Пришлось уступить гостю диван. То есть теоретически в следующую ночь он мог на нем спать. А пока что был в разгаре день, и племянница повела дядюшку на избирательный участок, где проголосовала за будущего председателя сельсовета. Попутно посетили пожилую пару, которая помнила гостя еще юношей. Ветеран для этой цели купил малую бутылку водки: чтобы не подумали, будто он пришел за угощением.

А потом пошли в местный продуктовый магазин. На прилавке красовалась только что привезенная аппетитная копченая скумбрия. Это то, что запрещали ему есть дома, заботясь о его здоровье. Все-таки операцию недавно перенес. Попросил взвесить ему сразу четыре рыбины. К ним докупил еще две икряные селедки, малую и большую бутылки водки. В первый вечер пребывания дядьки на родной земле Шура по телефону пригласила свою задушевную подругу. При этом сказала: «Не забудь бутылочку прихватить!» Так что вечер они коротали втроем. Думал, так же будет и на этот раз. Потому и водки прикупил.

Подругу в этот вечер никто не позвал. Сидели вдвоем и с удовольствием уплетали копченую рыбу, селедку и икру под стопочку водочки. Стол украшала великолепная вареная картошка! Шура сама разливала, и дядюшка заметил, что себе она только делает вид, что наливает, а ему накатывает щедрой рукой! «Напоить решила! Ну и пусть. До дивана добреду», - подумал он. О чем-то говорили, смеялись, им было весело, но задача споить гостя решалась успешно. Он не сопротивлялся, решив, что племянница – надежный союзник, в случае чего – не подведет!

Откуда ему было знать, что у нее на уме? Это потом, через несколько дней, вспоминая события минувшей ночи, он выстроит гипотезу. А сейчас сидит за столом в хорошем обществе, выпивает и закусывает и ни о чем плохом не думает. Только племянница стала отвлекаться, выходить, оставлять его одного. Позади утомительный день, масса впечатлений. Человека, которому за восемьдесят, одолевала усталость. Он подпер подбородок руками, отключил все мысли и задремал.

Проснулся в полной темноте. Сделал несколько шагов, чтобы пройти в комнату с диваном. Там он включил бы светильник над головой и, как обычно перед сном, прочел несколько страниц. И вдруг услышал окрик:

- Только свет не включай!

Голос племянницы нарочито груб. Было сомнительно, что это говорит она. Старик остановился и задал вопрос:

- Это почему же? Я почитаю минут пятнадцать и усну.

- Я сказала: не включай свет!

- Кому он помешает? Твоя кровать далеко… А если я захочу в туалет?

- В постель сходишь!

- Так не пойдет! Ты думай, что говоришь!

Ситуация чем-то напомнила приключенческие фильмы. Уж не к разбойникам ли он угодил?

С этими словами ветеран хотел включить светильник, но проворные руки опередили его, выдернув шнур из розетки. Нащупав вилку, он поискал розетку, но услышал:

- Я пробки выкрутила!

- Но почему? Я хочу пройти в туалет.

- Только не включай свет!

Тут голос ее стал мягче, и она повторяла:

- Я прошу Вас – не включайте свет!

- Мне всего на пятнадцать минут. Почитаю и усну…

- Бить буду!

- Бей. 

- Больно бить буду!

- Бей!

Он был уверен, что это – пустые слова. Свет он включить все равно не мог при выкрученных пробках. Так что шел в туалет на ощупь. И вдруг получил толчок в грудь двумя руками такой силы, что отлетел к стене и весом своего тела вдребезги разбил высокое, стоявшее на столике, трюмо. Посыпались стекла и обломки рамы.

Действительно было больно. Казалось, что отбиты внутренности, поломаны ребра. Ни слова не говоря, вернулся на диван и пролежал в темноте до рассвета. Старался понять, что случилось? Почему нельзя включить свет? Рассуждал примерно так. Кто боится света? И отвечал сам себе шутя: нечистая сила. Неужели племянница ночью так изменяет свою внешность, что боится показаться? Она, кажется, еще не ведьма, а только учится. А эти странные вариации голоса: то грубого, низкого, то нормального, привычного тембра? Что это значат?
Снова спрашивал себя: кто боится света? И отвечал: тот, кто не хочет, чтобы его увидели. Вряд ли это беглый преступник. Скорее всего, чей-то неверный муж, который вошел потихоньку, пока он дремал за столом. Или просто знакомый, видеть которого дядюшке нежелательно. Понял бы он племянницу и не осудил, дело-то житейское. Но она этого не знает.

Но тут что-то совсем другое! Это какой-то необычный случай, который нужно обязательно скрыть. Родственная связь? Возможно, здесь побывал его троюродный племянник, сын покойного двоюродного брата? Он тоже уже вдовый, да и родственники они очень дальние. По крайней мере они вполне могут встречаться. Но люди будут осуждать. И за родство. И за невыдержанную годовщину.

Днем раньше дядюшка хотел и его навестить. Подвезли его к дому, в котором сотни раз бывал в детстве. Вышел племянник на крыльцо, с кем-то оживленно разговаривая, увидел, что рядом со стариком сидит Шура, а за рулем ее брат, и ушел в дом. Похоже, что он уже знал о приезде престарелого дяди, но ему не хотелось, чтобы Шура зашла к нему в дом. Разговоры пойдут! Дядюшка, ничего этого не предполагавший, удивился поведению взрослого мужчины, который даже не поинтересовался, кто к нему подъехал и зачем? Он просто сказал: «Уезжаем! Здесь не до нас!»

Так кто же боится света? Тот, кто трусит показаться людям. Тот, кто берет чужое или нарушает законы морали. Таких немного, но они есть!


В этот день дядя Володя уезжал в город, чтобы в ночь отправиться за 120 километров на аэродром. За ним приехал племянник. Шура держалась в стороне, близко не подходила.
- Прощай, Шура! – сказал старик молчаливой племяннице. С трудом забрался в машину: болела спина. Дорогой наказывал племяннику, чтобы не давал сестру в обиду и передал ей, что сам на нее не сердится. Обижаться можно только на себя, так как выпивал и закусывал с почти незнакомым человеком. И получил доходчивое разъяснение, что принцип этот никогда нарушать нельзя.