Вот бы В баньку. Гл. 1. Хоть раз В год

Новогодний праздник длинный: и старинный, и былинный, и традициями полн -
и в застолье, и сам стол. Там селёдочка «под шубой», холодец, да хрен — всё любо;
а огурчики с томатом! - «оливье», ещё салаты; сам бы ел да наслаждался,
смены блюд бы дожидался...
Да при этакой закуске как не пить всем миром русским! - что ни праздник — то и пир:
вот такой наш русский мир! В мире знают не по слухам: русский мир силён и духом -
базам НАТО всем вокруг не сломить наш русский дух; все уловки их раскусим,
мы чуть выпьем и закусим и пойдём «шерстить» их НАТО, как? - не только нашим матом,
есть калибры покрупней, понадёжней, подлинней!
Вот пишу, смотрю на закусь — шепчет кто-то: - Выпей накось. - Ну да ладно, вашу мать,
что два раза повторять; может, только на два пальца? - Будут люди все смеяться. -
Ну, давай на пальца три. - Буль-буль-буль — вот так, смотри. - Нет, ну это, точно мало. -
Ну, давай считать с начала. - Вот, как раз; подзакушу - и ещё что напишу.
Да, конечно, каждый год в жизни новый поворот: то направо, то налево;
в общем, каждый может смело много что и нам прочесть, что на поворотах есть.
Раз в году, как на кино, ходит кто-то в баню, но, большинство-то не хотят -
фильм Рязанова глядят. В лучшем случае с дивана встанут и дойдут до ванной,
помечтают пять минут, а потом рукой махнут, мол, не время тут купаться;
лучше вот пивком заняться.
Время нас и расслабляет, и идеи нам даёт, вразумляет нас и манит, поднимает и ведёт.
Мысль мелькнула сразу ярко — обожгла, аж стало жарко: вот бы в баньку, хоть раз год,
а когда? - на Новый Год. Новогодний праздник длинный — до средины января,
ну, чуть меньше половины, да, два дня прибавил я. Ну, да ладно, что нам спорить? -
вот попариться б в парной; паром баньку не испортить да с красавицей какой!
В январе мороз крепчает — так прогноз нам обещает; прочитаешь — кровь аж стынет,
но сия нас чаша минет, ударения блюди, в этом месте не чуди.
В общем так, сказал — и сделал: в чистоте должно быть тело!

Ёлки-палки, тёмный лес, Новый Год — пора чудес. А уж как на Новый Год
лихо действует народ! - и творит, и вытворяет, в прорубь с головой ныряет,
да по снегу босиком, да ещё и голяком. Сколько ж в них сейчас огня:
из парной — да в полымя!
Раскрасневшаяся дама с неприкрытыми местами так бежит к реке и ржёт -
словно лошадь ласки ждёт. Пар трубою из парилки словно аромат горилки -
слышно аж издалека; ну, плесни — их нет пока, да побольше для согрева;
ах, едрит твою налево, так печёт, аж не могу — голяком к ним побегу.
Начал таять лёд на речке — в центре проруби, как в печке; слышно только: - Ай! да Ой! -
из парилки пар трубой. Но на теле, без горилки, появились где-то льдинки,
и висят уже сосульки там, где, собственно, в писульке невозможно описать,
это нужно всё спасать — что тут делать? - ты не знаешь; чуть дотронешься — сломаешь.
Значит, нужно влить горилки: руки в ноги — и к парилке.
И из проруби — как черти, пачкой эскимо в конверте вместе скачут дружно в ряд -
льдинки серебром горят. А в парной, поддавши жару и горилки выпив чару,
ощутив кроветворенье, продолжается творенье — пиво-раки-шашлычки,
что ещё? — протру очки: да, хоть пар костей не ломит, сквозь стекло свет не проводит;
что там дальше — не понять; наблюденье можно снять.
Эх, промчаться бы на тройке с бубенцами, как на койке, - на снегу-то не трясёт.
Вот уж тройка вдаль несёт — через миг у новой бани останавливает сани;
кони ржут и просят сена, ну а тут немая сцена: сена нет, а только — вот,
ручка эта да блокнот. На худой конец, хоть это; выходи из кабинета;
сани — это не кровать, хватит, ржут, тебе лежать!
Тут же вышел, рядом баня, приоткрыта в бане ставня, на столе свеча горит,
женский голос говорит...