Живой труп

    Король! Ну конечно «Король»,  как же его ещё называть, если у него фамилия Королёв, не «Колхозник» же, хотя на колхозника он походил больше. Вовкой, тоже нельзя было, вокруг этих Вовок развелось, я и сам Вовка, а про самых главных Вовок и вспоминать не хочется. Моя жена души ни чает в нашем президенте, да так, что я иногда её останавливаю: «Не того ты Вову любишь, душа моя!».  Но это в настоящее время, а тогда, перестройка только входила в раж, на экранах телевизоров дурил только один Вова, он и до сих пор дурит. Другой Вова в последнее время, во френче не понятного покроя, пытается умничать, получается плохо, видно не соответствует задуманному.


   Наш «Король», как Король был не очень знаменитым, обыкновенный шофёр, на бортовой машине, от других водителей, отличался только тем, что не употреблял спиртного. Наши шофера не были пьяницами, но даже среди них он был самым непьющим. У меня с ним были хорошие отношения и один общий друг Петька, тоже хороший парень и водитель, потому что никогда не отказывался съездить для меня, за пивом.  НИИ, в котором мы  работали, был чрезвычайно секретный, ни зайти, ни выйти, только через первый отдел. Да и пиво, было не совсем для меня, мой товарищ иногда позволял себе прийти на работу с похмелья, жалко на него было смотреть в жаркую погоду.


     Когда мой друг Петька уволился, его функции не отказался выполнять «Король», до тех пор, пока его не лишили прав. Он спас жизнь человеку на дороге, но правила вождения нарушил и бортовую машину помял. Его не уволили, но перевели слесарем в гараже. Тогда я стал помогать ему, если он нуждался в моей помощи как слесаря и токаря сразу. К тому же я окончил Автодорожный техникум, по ремонту, не скажу, что был большим специалистом, но хоть знал, что там и как, в автомобиле должно работать.

    Потом я уволился и пошёл работать токарем, ждать особенно было нечего, утюги, чайники и другая более совершенная техника начала захватывать рынок, прямо из-за границы. Работать конструктором в такое время за гроши, я мог приравнять только к медленному самоубийству, а у меня семья её кормить надо, одевать и учить. Потом пришлось сменить несколько профессий и организаций, но основной профиль специалиста по металлу не менял, они были востребованы всегда и даже теперь. О себе думал меньше всего, как-то ко мне на работу приезжала моя сестра, она ужаснулась условиям моего рабочего места. Справилась о моём здоровье, пожаловалась на своё.


   Я не стал ей ничего рассказывать, из открытых железных ворот, выходило последнее тепло вместе с  дымом от электросварки и облаком не осевшей нитрокраски из краскопульта. Мои товарищи, выбросили на улицу Ромку-Корейца, у него изо рта пошла пена, по всему видать отравился, полежит на снегу в тридцати градусный мороз и отойдёт, только куда не сказали. Товарищи по одному стали подходить ко мне, а я наливал им по 50 грамм водки, а сестру спросил: «Танечка, ты для кого живёшь? Если для себя, это очень плохо! Можешь заболеть».


    Как то встретил одного товарища, с которым работал в НИИ, справился о здоровье Вовки Королёва, удивился, когда тот сказал, что Вовка умер год назад. От чего, он же не болел и был ещё моложе меня, ещё больше удивился, когда мне сказал что от выпитой водки. Он же не пил водку и даже пиво, вот потому и умер с непривычки, водка была не качественная. С такой версией нельзя было не согласиться, реальных случаев было хоть отбавляй. Мне сразу захотелось пойти на кладбище, а потом в церковь поставить свечки покойным родителям и безвременно умершим друзьям. Конечно, могилу Вовки  искать не стану, я который год не могу найти могилу своей любимой  бабушки, хотя и хоронил её и был на отпевании в церкви.


    Я ещё не успел собраться на кладбище, как мне позвонила сестра и просила поправить могилу нашей матери. Какой-то зверёк облюбовал холмик могилы матери и вырыл в нём огромную яму, а у меня дома не было ни какого инструмента. Была поздняя довольно холодная осень, я боялся замёрзнуть и простыть, купил в магазине пол литра водки, маленький кирпич чёрного хлеба и кусочек солёного сала. Уезжал на кладбище после работы, боялся вернуться поздно, не хотелось шарахаться по магазинам по темноте.


   День был пасмурным, мог пойти дождь, а может уже и снег. Ехать до кладбища не долго, мне всё время хотелось откусить чёрного хлеба с салом, но делать это в автобусе, как-то неприлично. Даже отыскать в кармане сумки ножик, и то неловко, ехал стоя, мест свободны на сиденьях не было. Ну ладно, я ехал поправить могилку, а куда ехали все люди? Или сегодня день выправления могильных холмиков? Не повезло сразу, в конторке у ворот кладбища никого не было, кроме большого висячего замка в пробое двери. С лопатой и ведром случился полнейший облом. Наверное, у них закончился рабочий день? Возможно, настало время ужина? Как только подумаю об ужине, та сразу хочется откусить от буханки и куска сала.


   Ждать никого не стал, первый раз торопился на кладбище, это было так неестественно для меня. Совместная могила моих родителей находилась не очень далеко от ворот кладбища, всего на расстоянии двух кварталов. Почти там же, был похоронен мой друг Костя, он, как и  Вовка Королёв, принял смерть от, чрезмерного употребления алкоголя. Так рассуждая о вреде алкоголя, с бутылкой водки в сумке, я продвигался по единственной центральной дороге. Ещё издалека я увидел человека с ведром и лопатой, он шёл мне на встречу, с непокрытой головой. В нём я узнал Вовку Королёва, моё удивление было безграничным. Пожелать здоровья покойнику я считал не уместным, поэтому скромно сказал: «Привет».


     Это он мне пожелал здоровья и пожал своей холодной рукой мою ладошку. «Ты как здесь оказался? Хотя да, конечно, где бы тебе ещё быть?», - невнятно пробормотал я. «На автобусе приехал, только с другой стороны, чем ты, с Иркутского тракта», - как-то обыденно, сказал мой бывший товарищ. «А сюда значит в гости, или из гостей? Насколько я знаю, на Иркутском тракте кладбища нет», - пытался поддержать начавшийся разговор я. «Тёзка, что с тобой? Кладбище на Иркутском тракте будет, возле деревни Воронено», - успокаивал меня покойник.


     Какой заботливый, перебраться решил, место присматривает, - подумал я, лаская взглядом его ведро и лопату. «Вова, отдай мне ведро и лопату, зачем они тебе?», - почти умоляя, сказал я, схватившись за душку ведра. «Что-то ты друг мой, плохо выглядишь?», - заботливо подметил Королёв. «А ты даже очень хорошо выглядишь, ни смотря на то, что …  ни на что», - отвесил я ему комплимент. «Лопату с ведром я тебе не отдам, а вот помочь, смогу. Шурин за мной только через два часа приедет», - сказал Король, передавая мне в руки лопату. Черенок лопаты был тёплым, теплой была и его левая рука, в которой раньше он нёс лопату. «Вова, ты живой?», - спросил я прямо в лоб. «Живой, даже живее всех живых, только замёрз очень», сказал Вова, потирая руки. Так он хотел тёплой рукой согреть холодную руку. «А ты, наверное, подумал, что я от копался, для беседы с тобой?», - сострил мой собеседник.


    Тут я ему и рассказал о том, что действительно считал его покойником, с холодными руками, долго вспоминая, кто мне поведал о его кончине. Вовка начал хохотать, а я стал успокаивать его. На кладбище у нас не принято хохотать, это считается неприличным, хотя сам не безгрешен в этом отношении. Вова Королёв, помог мне поправить могилу моей матери, он копал землю на пустой полянке и таскал её в своём ведре. Я засыпал землю в нору, никому, неизвестного зверька и разравнивал её руками. Потом мы умыли руки из его бутылки с ледяной водой, а потом помянули моих родителей из моей бутылки с водкой, даже выпили за его не угасающую жизнь.


   Не каждому доводится пить на кладбище за здоровье человека, которого ты, считал уже умершим. За свою не угасающую жизнь не отказался выпить, даже совершенно не пьющий, «живой труп», так я называл своего добровольного помощника, до самого моего расставания с ним. «Пил я водку на кладбище, с одним живым трупом …», - так я обычно, начинал свой рассказ, о нашей встрече с Вовкой Королёвым. Мои товарищи начинали смеяться и подшучивать насчёт, бесплатной закуски и холодного ко мне отношения собутыльника. «Холодной была только водка, а у собутыльника раскраснелись щёки», - пытался я оправдаться, но это только усиливало буйную фантазию смеющихся товарищей. Дальше повествования мои товарищи продолжали без меня, перехватывая, инициативу друг у друга, как эстафетную палочку.


   Я может и забыл бы об этом, постоянно претерпевая фиаско рассказывая о «живом трупе» на кладбище, но вот решил написать, под влиянием встреч с соседями по подъезду. Эта супружеская пара постоянно попадалась мне на пути, каждый из них по отдельности, старше меня лет на десять, дай им бог здоровья. Мне не нравился их вопрос: «Наверное, в больницу пошёл?», или наоборот: «Наверное, из больницы идёшь?». Не хотелось обижать старичков, а так хотелось сказать: «Да нет, уже с кладбища иду, холодно там, в земле сырой, от копался и домой, главное жену не напугать». Вот интересно получается, то, что невозможно рассказать, можно написать, и назвать это рассказом, и никто не помешает его прочитать или услышать. Так вот, - пил я водку на кладбище, с одним живым трупом …