История одного поиска

           Однажды на страницах газеты «Вестник ЗОЖ» я прочел вот это письмо. Оно было написано дочерью, которая я протяжении многих десятилетий ищет могилу своего отца, который погиб в далеком 1944 году.               

           «Передо мною лежит листок бумаги. Это извещение о твоей, отец, гибели. Получила его только через 60 лет. Всю сознательную жизнь искала хоть какие – то сведения о тебе. Помню, как 1 августа 1944 года бабушка Пелагея разбудила меня очень рано и вывела во двор. Жили мы с ней в сарае на хуторе Стоговском Верхнедонского района. Спала я в пряслах, в соломе. Немцев только выгнали с Дона. Вся улица и двор были заполнены машинами, крытыми брезентом. Меня поднял на руки офицер, прижал к себе. Лицо его было мокрым то ли от дождя, то ли от слез и пахло от него       чем-то необычным. Запах войны. Человек этот был моим отцом – так он говорил. А еще говорил, что скоро вернется и купит мне красивое белое платье в цветочек. Не знал, что жить ему осталось всего 29 дней. Папа сопровождал к линии фронта колону с боеприпасами. Не удалось тебе, отец, выполнить обещание, но белое платье у меня было. А случилось это в детском доме. На выпускном вечере, вернее, на прощании с детским домом. После завтрака мы разошлись по комнатам. Нас, 12 девочек и 7 мальчиков, выпускали в жизнь после семилетнего обучения. На выпуск девочкам и купили белые штапельные платья, широкие лаковые пояса, белые кожаные босоножки на венском каблуке. Мы вышли во двор – и все увидели худеньких девушек, не умеющих стоять на каблуках. Мальчишки тоже вышли из своего общежития. На них красовались костюмы серебристого цвета, белые рубашки и ботинки. Первое нарядное одеяние в нашей жизни. До этого мы одевались в серое, черное, носили парусиновую обувь.
     Стоял накрытый красной тканью стол. Нас ждали дети помладше, воспитатели, сторож и руководители из совхоза. Когда из репродуктора раздалась музыка, все зарыдали. Взрослые от того, что понимали, как не легко будет жить 15-летним подросткам, а мы от того, что расставались навсегда с этим домом, где нас учили, кормили, одевал, заботились о нас: родных у нас не было.
      Дали нам по деревянному чемоданчику, оббитому жестью, где лежали спортивная форма, зимняя обувь, 4 тетради. Вручили маленькое пособие. И развеял нас ветер, как пух с тополей, кого куда.
       Смертельно обидно за поколение, которое восстановило страну из разрухи. Помню, как в хуторе Стоговском женщины тянули на себе плуги, засевали поля. Разминировали их совсем юные мальчишки. Помню, как лепили саман, восстанавливали фермы, птичники. Как пригнали скот из эвакуации. Как искалеченные войной казаки и казачки подняли и возродили села. Когда то дородные, красиво одетые женщины, в то время они ходили в изодранной старой одежде. Мы, дети 5-10 лет, тоже были в лохмотьях, ели лепешки из крапивы, лебеды, желудей и жабрея.
        В 63 года я  вернулась туда, где прошло мое детство. От хутора Стоговского остались одни воспоминания. Доживают свой век в одиноких хатах старики, никому не нужные, забытые всеми.
        Отец, на кладбище стоят величественные мраморные памятники. Но не воинам Великой Отечественной войны, а людям не дожившим и до 30 лет, но познавшим сладость денег.
 Сейчас стало модно говорить, что цвет общества сбежал за границу. А я считаю, что цвет общества – это те казаки и казачки, что своим тяжелым трудом подняли из руин все села на Дону.
        Отец, ушел ты из жизни в возрасте 29 лет. А я, старенькая твоя дочь, в 70 летнем возрасте хочу поклонится тебе и той земле, что приняла тебя навечно.
         Знаю, что газету «ЗОЖ» читают и в Молдове. Может, кто то отзовется: есть ли военные захоронения в селе Чаги, что в 26 км от районного центра Каушаны?
         Мой отец, Алексей Михайлович Рикунков, старший лейтенант, командир конной разведки 315 –го стрелкового полка 19 стрелковой дивизии, умер в военно – полевом госпитале № 574 от ран, полученных в живот. Похоронен 29.08.1944 года в селе Чаги.
1 августа 1944 года он заезжал в свой родной хутор, откуда призывался, простится с родиной и со мной. Хочу и я проститься с ним. Мне 71 год. Пока еще есть силы – готова поехать на могилу. Знать бы куда.» С уважением Рикункова  А.А.
      Поисковики России, Белоруссии, Молдовы приняли участие в розыске могилы. В 2010 году Анна Алексеевна Рикункова ( Катаенко) с супругом предприняли попытку самим найти могилу. Вот, что она пишет: «Прошлым летом мы с мужем поехали в Молдову. На руках у нас была справка из архива Подольска. Но на таможне молдавской нас не пропустили, обозвали русскими оккупантами. Так муторно и гадко было на душе. Мы два старика, проехав Ростовскую область, всю Украину и осталось рукой подать до того места гибели. Везла я землю с Дона – Родины отца и ковыль из тех степей донских на могилу».
       Не знала тогда Анна Алексеевна, что село Чага (Шага, Витишней) – это село Петровка Вторая, Тарутинского района и что ее отец Рикунков Алексей Михайлович был вместе с другими воинами, умершими от ран, в братской могиле на гражданском кладбище с. Петровка. Но в последствии был перезахоронен и сейчас его прах покоится в братской могиле в поселке Бородино. И что бы найти Рикункову А.А. и сообщить ей эту весть было написано несколько писем по указанному в газете адресу, подключено много пользователей Интернета сайта «Одноклассники» проживающих в городе Ростове на Дону. И весь поиск закончился успехом о чем свидетельствует письмо Рикунковой А.А., которое я цитирую: « Здравствуйте! Как видите письмо я получила. Я безмерно благодарна за Ваш труд и за Ваше сообщение. Не один десяток лет я искала захоронение отца через военкоматы и газеты. И только Вы дали правильные данные и наконец я нашла могилу отца. Я передаю свою сердечную благодарность. Пусть Вам если не жизнь, так Бог отпустит долголетие счастливой жизни и здоровье. При первой возможности планирую поехать на могилу отца и там встретимся. С уважением Анна Алексеевна Рикункова.

О посещении могилы отца дочерью можно прочесть здесь: http://www.proza.ru/2012/03/15/1622