Письма начальника медицинского пункта

23.08.1998 г. Улан-Удэ-40

Здравствуй, папа!

Сегодня выходной, но не для меня. Второй месяц провожу на службе семь дней в неделю. После Санкт-Петербурга моя жизнь кардинально изменилось, и не в лучшую сторону. Но я не грущу и не хандрю. Расскажу всё по порядку.

Из Питера поездом я отправил двухтонный контейнер с домашним скарбом в Кяхту. Он должен прибыть туда через месяц. Затем вылетел сам. В Москве узнал, что мою воинскую часть перевели на двести пятьдесят километров к северу, в поселок Сосновый Бор, что немного расстроило. Рассчитывал, что буду служить на границе с Монголией.

В столице пробыли один день. Взяли автобусную экскурсию и с большими трудностями купили билет, так как Внуково оккупировали кавказцы. Они продавали бронь на авиабилеты за сорок-пятьдесят долларов. В кассах на ближайшие сутки билетов не было. Помог военный комендант аэропорта. Вторая трудность – это перевес багажа на сорок килограмм. В последний раз я летал самолетом еще в СССР и тогда об этом не думал. Пришлось доплачивать по 18 рублей (3 доллара) за килограмм, что негативно сказалось на семейном бюджете.

Из Москвы до столицы Бурятии мы летели пять часов. Разница во времени составляет плюс пять. За два часа добрались до поселка Сосновый Бор, где дислоцирована моя часть.

Вначале было тяжело менять биоритмы, и привык лишь через неделю. Встретили меня не ахти как, но  и не рассчитывал. Отчитали за отсутствие парадки, полевой формы, неуставной прически, но зато разместили в офицерском общежитии. На две небольшие комнаты (по четырнадцать метров каждая) общий санузел с горячей водой, на этаже есть один душ и одна кухня. Зато на работу добираюсь пешком за семь минут.

Мне нравится здешняя природа. Вокруг зеленые сопки. Это небольшие горы (высотой до 1000 метров), покрытые соснами, елями и багульником. Местами есть скалы. Вершина горы называется бурхан. На нем, как правило, все усеяно различными тесемками, веревками и тряпочками, которые привязаны к деревьям и кустарникам. Говорят, что местное население таким образом защищает себя от злых духов. В трёх километрах от гарнизона течет река Уда и в четырёх находится цепь горных озер, где можно поплавать и отдохнуть. Радует стабильная теплая солнечная погода. Очень много грибов, которые растут буквально повсюду и выйдя из общежития, можно собирать урожаи. Но ты знаешь, что я больше специалист по ягодам, и грибы никогда не собирал. Поэтому первый опыт грибника приобрёл здесь, ориентируясь на подсказки бывалых. За час мы собрали ведро с горкой, правда, кушали их с опаской. Больше мне понравилось рвать дикую облепиху. Здесь столько комаров, мошек, что когда стоишь на одном месте, то они густо покрывают все открытые участки кожи.

Иногда кажется, что я в санатории на лечении, так как вокруг пятиэтажных хрущевок и двухэтажных деревянных домов растут высокие сосны и проложены почти лесные тропинки. Я спокойно пью воду из-под крана и вдыхаю свежайший  полустепной воздух. Создается ощущение, что моя служба – это продолжение летнего отпуска и не верится, что буду жить в таких условиях довольно долго. Сам городок небольшой, построен в 80-х годах.  Всего десять тысяч населения. Раньше он был закрытым, та как здесь базировалась ставка Восточного направления, но в 90-х после сокращения её расформировали и местные жители ринулись сюда. В качестве бонусов остались школа, детсады, дом офицеров, дом культуры, гостиница, два ресторана, бассейн и филиал госпиталя с поликлиникой.

Ты прекрасно знаешь, что жизнь гармоничная штука.  Человеку одинаково даётся и плюсов и минусов, и сахара и горести, - главное уметь собирать и находить их. 

В качестве равновесия хочу рассказать про высокие цены на фрукты и овощи,  а также немалые наценки на хлеб, молоко и прочие продукты. Край не очень плодородный и очевидно суровый климатом. Улыбаюсь, когда вижу, как продают гранеными стаканами мелкую кислую вишню, пол-литровыми банками яблоки-ранетки  и кучками зеленые тепличные помидоры. Из местного колорита – это кедровые орешки и пластинки серы, которые местные используют в качестве природной жевательной резинки. Говорят, что это профилактика цинги, и она укрепляет десны.

Деньги здесь не платят. Поэтому в магазины я хожу лишь на экскурсию. Обещают, что августовское денежное довольствие я получу под  Новый год. Зато получил продовольственный паек, который заметно отличается от академического в лучшую сторону.  Но на месяц нам его не хватит. Наверное, продам что-то из личных вещей. Ежемесячно полагается десять банок сгущенки, двенадцать тушенки, два килограмма масла, три – жира, шестьдесят грамм чая, шестьсот грамм повидла, пять килограмм овощей и двадцать булок хлеба, который я ежедневно беру в столовой. Начпрод пообещал увеличить продуктовую норму, после того, как я совершу первый прыжок с парашютом. С «первого прыжка»  мне будет исчисляться по-новому и срок службы – год за полтора.

Продолжаю бегать. Благо, что условия для этого идеальные и можно тренироваться хоть два раза в день. Для пробежек есть грунтовый стадион, проложил трассу по периметру нашего гарнизона – 5,5 км, а для длительных пробежек разведываю ближайшие сопки. На прошлых выходных принял участие в Спартакиаде ЗабВО, которая проходила в Чите, где в кроссе на восемь километров занял пятое место. Первые мои деньги, заработанные здесь – это спортивные командировочные, которых с трудом хватило на пропитание. В столице Забайкалья прожил четыре дня. Маленький провинциальный городишко. Грязь, пыль, жара.

Улан-Удэ я еще не изучил, хоть он находится от Соснового Бора в двадцати километрах. Мне показалось, что население здесь выживает. Бедные покосившиеся дома, некрашеные деревянные заборы, минимум приусадебных растений. Денег никому не платят (или в них не верят), поэтому повсеместно распространено натуральное хозяйство или как принято говорить - «бартер». Подобные обмены встречаются в газетных объявлениях или в телевизионной рекламе на местных каналах. Например: «Продаю квартиру, автомобиль…или меняю на продукты, лес, кедровые орешки…». Ведро картошки стоит две банки тушёнки или десять булок хлеба.

06.09.1998 г. Улан-Удэ-40

Продолжаю после перерыва, так как на неделю ездил в Кяхту на сборы молодых офицеров –выпускников ВВУЗов, где я повышал свой уровень тактической подготовки. Стрелял из восьми видов оружия, бросал учебные гранаты, знакомился с новыми танками, БМП, БТР, а также учился рыть окопы и выживать в лесу. При этом полевую форму в части мне не выдали и не предупредили о таких испытаниях. Никто из моих однокурсников не приехал служить врачами в Забайкалье. Здесь я встретил коллегу из Самарского военмеда, с которым мы замечательно проводили время и изучали достопримечательности и округу Кяхты. Алексей служит начмедом в полку у города Гусиноозерск.  Рассказал мне, что мечтает стать торакальным хирургом, что у него тоже супруга в положении. Я мечтаю стать психиатром, но готов, наверное, быть любым узкопрофильным специалистом, так как служба в кадрированной части меня не вдохновляет.

Кяхта мне показалась весьма криминальным городом. Может потому, что бывшие заключенные не спешат её покидать после отсидок. Да и близость Монголии (пятьсот метров до границы) создает хорошие условия для развития контрабандного бизнеса.

По приезду из командировки принял дела и должность начальника медицинского пункта бригады специального назначения. У меня в штате восемь человек: два врача, три фельдшера, три медсестры. Есть медпункт, который размещен в приспособленном помещении – казарме. Он требует капитального ремонта, но средств нет. Есть техника НЗ (неприкосновенного запаса), техника в автопарке, которую мне нужно принять на баланс, но я побаиваюсь, так как она мне показалась старой, нерабочей и разграбленной за время переезда бригады. Есть пятьдесят книг всевозможного учета и довольно объемная инструкция с должностными обязанностями, следовать которым, не хватит и двадцати четырех часов в сутки. Например, проверка пищи качества, каллоража продуктов в столовой, измерение температуры воздуха в казармах, проведение смывов, телесных осмотров, амбулаторный прием, ведение больных в лазарете, изучение устройства парашюта и техники прыжков с вертолетов и самолетов, дежурства по гарнизону, обеспечение стрельб, составление планов, отчетов, всевозможные командировки и прочее-прочее-прочее. В дополнение ко всему есть комбриг, который медицину ни во что не ставит. Есть вши, пьянство, мордобой, разбитые кирпичами головы, чесотка, дизентерия и прочие напасти. Все чаще и чаще я подумываю, что надо написать рапорт и уволиться из Армии, которой я не принесу никакой пользы.

Сейчас, когда я пишу тебе, у нас развился кризис. Цены ежедневно растут. Неужели, это очередное падение в пропасть?

Сегодня хотел позвонить тебе. Заказал одну минуту на почте. Но тебя не было дома. За месяц стоимость минуты связи подорожала в восемь раз! И на Украину стало дороже звонить чем в Германию (12руб.50 коп. и 8 руб., соответственно).

На этом буду заканчивать свое письмо. Пиши, как Украина переживает кризис?

08.10.1998 г., Улан-Удэ-40

Привет, папа!

У меня все хорошо. Вначале сентября выдали подъемные – 1400 рублей (65 долларов), которые быстро потратил. Купил б/у холодильник, получил и перевез контейнер с вещами. Написал рапорт на беспроцентную ссуду, которую обещают выплатить в декабре. Это будет в самый раз, так как в январе-феврале в нашей семье ожидается пополнение.

Две недели назад нам выдали служебную двухкомнатную квартиру на первом этаже нижнего городка. Я даже не поверил, и пока не вручили ключи, думал, что это розыгрыш. Опишу тебе её. Тридцать шесть квадратных метров, раздельные комнаты, небольшая кухня, недавний ремонт, кафель в ванной и на кухне, есть свой телефон, который работает по системе «Пакеляж». Это так называемый позывной нашей бригады. В принципе, при желании, я могу через систему военной связи дозвониться и до Читы и до Москвы, и что самое главное, - бесплатно. До части я теперь дохожу за пять минут. В медпункте взял в прокат кое-что из мебели: стол, стулья, люстру, тумбочки и другое.

В отношении работы, то она у меня интересна и напряженная. Я и врач, и руководитель, и хозяйственник, и многое другое. Рабочий день начинается в 8.30, обед с 14.00 до 16.00, заканчиваю службу в 19.00. За это время, в среднем, принимаю 15-20 солдат и 5-10 офицеров-прапорщиков, осматриваю всех больных лазарета, оформляю медицинскую документацию, делаю небольшие операции: панариции, фурункулы, вросшие ногти, нагноившиеся мозоли. Одновременно руковожу ремонтом медицинского пункта (вчера положили плитку в перевязочной), анализирую пищу в столовой, слежу за эпид.состоянием казарм, отвечаю за дежурства фельдшеров и медсестер, обеспечиваю безопасность прыжков с парашютом, стрельб (дневных, ночных), прием бани, отвожу больных в госпиталя Улан-Удэ, Читы. Также отвечаю за ремонт санитарного автомобиля УАЗ, на котором вожу больных в город и заступаю на дежурства по гарнизону. Обычно на сутки выделяют пять литров бензина, и бывает, что машина глохнет в дороге, но мир не без добрых людей. Также в мои обязанности входит круглосуточное оказание помощи военнослужащим бригады.

На днях вернулся из Читы, куда на вертолете отвозил  офицера с тяжелой формой дизентерии (он умер от электролитных нарушений).
Кроме этого, я материально-ответственное лицо и на мне висит имущество на сто-сто десять тысяч рублей. Вот таким каламбуром я описал тебе свой трудовой фронт.

Привыкаю к новым ценам, которые подскочили почти на все, кроме водки и хлеба. Сильно подорожало подсолнечное масло – в четыре раза. Выручает продовольственный паёк, часть которого я меняю у местных жителей на молоко, яблоки и рыбу. Зато в овощах и хлебе у нас проблем нет. Мне кажется, что в это тяжелое время легче выжить здесь, на периферии чем в крупном городе. Пиши, как ты борешься с кризисом.

20.11.1998 г., Улан-Удэ-40

Привет, папа. Приятно было прочитать твое письмо. У меня положение на сегодняшний день стабилизировалось. Есть работа, и хоть она не та, о которой мечтал и к чему стремился семь лет в академии, но на сегодняшний день она обеспечивает меня всем необходимым: жильем, едой и иногда деньгами.  Из остатков материалов в медпункте сделал косметический ремонт в квартире: покрасил двери, окна, поклеил обои.

Наконец почувствовал отдачу от своей работы: там что-то достанешь, в другом месте что-то прокрутишь. Конечно, морально нет того удовлетворения, когда работал в НИИ скорой помощи в инфарктном отделении, психбольнице или инфекционной больнице, когда всего себя посвящаешь больному, а не решению хозвопросов: поиск материалов для ремонта, запчастей для санитарки, сокрытие травм от начальников. Противно! Молчать, когда видишь вокруг массовое уничтожение более здоровыми ребятами менее здоровых. Не проходит и дня, чтобы не регистрировались синяки под глазами, переломы носов, побои на ногах, груди и прочее. Я уже молчу, что банно-прачечный комбинат выдает постельное белье, усеянное вшами, гнидами, что у каждого седьмого солдата чесотка, каждый десятый с дефицитом массы тела, каждый одиннадцатый убегает из части, что в столовой солдаты получают тридцать процентов суточного каллоража, что по два-три часа они маршируют с кроватями по плацу, и это в двадцатиградусный мороз, а потом лечат пневмонии в госпиталях, что офицеры-воспитатели, напившись до свинячего визга, начинают строить своих подчиненных, а потом, то  разрыв селезенки, то перелом носа или сотрясение мозга. Недавно я нашел такого солдата на КПП. Он три дня пролежал там без сознания в дежурке. Думали, что оклемается. Еще две недели он провел в реанимации госпиталя. На вскрытии его мозг представлял собой сплошную гематому.

И выхода из этого положения я не вижу. Систему воспитания защитников отечества не перековать! Когда приезжают всевозможные проверки в нашу часть, их кормят, спаивают, обдаривают байкальскими сувенирами и на этом все заканчивается.

Отношения с командиром  у меня напряженные. Военным он меня не считает и обзывает «пиджаком». Это человек, который закончил гражданский ВУЗ. Но я пропускаю его обзывания, так как меня радует, что я не такой военный как он. Стелиться под кого-то я не умею, а делать из себя настоящего офицера – уже поздно. Я рад, что за девять лет службы Армия не сделала из меня уставного человека. Уже не раз я думал о подаче рапорта и увольнении из ВС РФ. Останавливает лишь кризис, отсутствие жилья и туманные перспективы. Поэтому буду терпеть.

Кстати, питаться я стал значительно лучше, чем во время учебы в Питере. Могу позволить купить мясо, рыбу и даже на рынке, чего отродясь, не было там. Научился делать домашние заготовки: квасить капусту, варить варенье, печь десерты и торты (по книжке).

Заработную плату офицерам за июль-август-сентябрь заморозили и выдали октябрьское денежное довольствие. Большинству обидно, а для меня наоборот. Так что получил я девятьсот пятьдесят рублей. Рассчитывал на большее, но здесь все зависит от комбрига, который по своему усмотрению распределяет тарифные разряды. Но в сравнении с моей учебной стипендией – 560 рублей, это неплохо, да и уровень жизни здесь значительно ниже чем в Питере.

Жизнь стала спокойнее. Исчезло нервное напряжение, когда несешься с одной работы на другую, с учебы на суточное дежурство, когда по трое-четверо суток проводишь на больничных тапчанах и креслах.

Осень у нас была короткой и сухой. За месяц слетела листва с деревьев, а первого ноября столбик термометра опустился ниже нуля и выпал постоянный снег. Сегодня минус двадцать, ночью было тридцать. В части получил теплый камуфляж, берцы с мехом внутри и овчинный тулуп для зимних построений. Морозы хорошо переносятся, но когда с Байкала дует ветер (Баргузин), то пробирает до самых костей и тулуп не спасает. Окна утеплил мохом, ватой и скотчем. Считаю, что и сорокоградусные морозы переживем. С работы принес камин на три киловатта. По телевизору показывает пять каналов, иногда шестой местный, по радио – три FM-радиостанции. Записался в библиотеку, так что скучать не приходится!

09.01.1999 г., Улан-Удэ-40.

Привет, папа! Не дождавшись твоего письма, решил написать.

Вечером тридцать первого декабря я устроил для себя экскурсию по сопкам – бегал три часа, проваливаясь местами по пояс в снег. Было и страшно и необычно находиться среди дикой природы. Для таких пробежек я беру с собой небольшой нож. Людей почти не встречаешь, да и зверей тоже. Лишь пару раз видел волчьи глаза, светившиеся в темноте, что придало мне ускорение. Затем мы пошли в Дом художественной самодеятельности, где собралось две трети нашей бригады. Было довольно весело. Лотерея, художественные номера, песни, конкурсы, танцы. Разошлись под утро, встретив Новый год по местному и по московскому времени.

На работе завал: годовой отчет, шесть дежурств в месяц по скорой помощи, подготовка к комиссиям и эпидемия. Все праздничные дни были посвящены борьбе с гриппом. Переболело почти семьдесят процентов солдат и офицеров. Я развернул изолятор в казарме и организовал лечение. Правда, командир, не оценил моей работы, и объявил выговор за срыв боеготовности нашей части. Но я не сержусь на него. Он ведь академий не заканчивал.

Цены в магазинах Бурятии повысились в четыре раза, но зарплату поднимут в полтора, и то с января. Правда, платить стали своевременно, - как будто государство намеренно спровоцировало кризис, чтобы рассчитаться с должниками. Единственный плюс – это паек, который сейчас стоит, как моя зарплата. Что будет дальше, - не знаю.

12.02.1999 г., Улан-Удэ-40

Привет, папа! Рад сообщить тебе, что третьего февраля у нас родился сын, которого назвали Богданом. Характер у него более-менее спокойный: спит, ест, покряхтит и дальше спит. Дважды выходил с ним на прогулку и дважды купали. Внешне он похож на меня в детстве: белые волосы,  голубые глаза, губки-бантиком.

Друзья по этому случаю подарили нам кроватку, б/ушную зимнюю коляску, а коллеги из медпункта пять метров портяночной байковой ткани для пеленок, двадцать метров марли для памперсов. С коллективом мне повезло. Только здесь в Забайкалье я понял, что такое настоящие друзья. С такими можно и в тайгу пойти и в бой, если придется. 

С первого февраля взял отпуск, но ощущения отдыха нет. Работа под боком. А там всё кипит. Умер солдат, которого избил сослуживец, другому солдату отбили селезенку и он полетел в Читу, у другого обнаружен туберкулез и в роте проводятся эпид.мероприятия, вспышка гепатита и вши, вши, вши кругом. Сам понимаешь, что ноги и голова несут меня на работу.

Совершенствую кулинарные изыски. Недавно предложил знакомого взять их на реализацию, но он сказал, что разрешение от санэпидемстанции будет стоить значительно больше, чем выгода от продажи.

В январе подрабатывал ночным сторожем в продовольственном магазине. Ходил по ночам с пистолетом вокруг него. Платили по двадцать рублей за ночь (один доллар). Но в феврале меня уволили, так как разрывался между работой и домом. Я не печалюсь. В части меня рассчитали по январь и дальше обещают платить своевременно. Хотя довольствие нам так и не подняли. Я не удивился, так как давно перестал верить нашему Президенту. Ещё осенью он рапортовал, что все долги военным погашены.

Пытался устроиться врачом в больницы Улан-Удэ, но меня не взяли. Да и там вместо денег выдают лишь продукты. Так что военным ещё повезло!

Недавно подсчитал свой заработок, как прямой, так и косвенный (форма, транспорт, квартира, лечение) и решил, что молодой врач столько не мог бы заработать. Да и до минимальной военной пенсии осталось служить шесть с половиной лет. Десять календарных лет я уже отслужил, а в Забайкалье год службы засчитывается за полтора.

Завтра у нас праздник – Бурятский Новый год – Сагалганаар или праздник Белого месяца. В этот день принято есть только белую пищу: позы и водку. В этот день дарят подарки и поют песни.

Зима у нас подходит к концу. Месяц стояли сорокоградусные морозы, а так всегда минус двадцать. Переносится это легко. Хотя говорят, что в мае еще падает снег, я уже нарвал в сопках багульника и поставил его в банку с водой. Уже и почки набухли. Наверное, я тороплю время…

29.03.1999 г., Улан-Удэ-40

Наконец появилось время, чтобы написать тебе ответ. Твое письмо я получил десять дней назад.

Землетрясение у нас действительно было, сила толчков 4-5 баллов, но мы так крепко спали, что узнали это от соседей, которые от страха выбежали на улицу в тридцатиградусный мороз. На следующий день ожидали повторные толчки: все вышли на улицу, но ничего не случилось. По бурятскому ТВ сказали, что такие толчки наблюдаются раз в сорок лет. Так что мне несказанно повезло.

Февральский отпуск пролетел мгновением и в марте я полноценно приступил к работе.

Уже месяц работаю в режиме нон-стоп. То есть без праздников и выходных. Связано это с приездом начальника штаба ЗабВо генерал-лейтенанта Болдырева, который в предыдущий свой приезд приказал сделать мой медпункт образцовым в округе. Поэтому на ремонт выделили сто тысяч рублей, рабочую бригаду, а меня временно сделали прорабом. Ежедневно я беру пятнадцать солдатиков и столько же строителей, маляров, штукатуров и руковожу рабочим процессом. Работа нервная, напряженная и в чем-то даже интересная. Я стал разбираться в строительстве и освоил новые навыки.
Медпунктом можно похвастаться. Есть столовая для больных, шесть палат по четыре койки в каждой, кухня, аптека, душевые кабинки, ванная комната, кабинет стоматолога. Многие приходят ко мне, как на экскурсию. Но такая напряженная работа обошлась мне выговором и лишением надбавки за сложность и напряженность – двести пятьдесят рублей! Вот такие парадоксы. Это за то, что я огрызнулся своему начальнику, так как не успел выполнить месячный доклад по заболеваемости, хотя это не входит в мои обязанности. Комбриг вызвал меня в кабинет и на протяжении часа читал лекцию в непристойных выражениях. Я бы может быть и стерпел, но тут совсем по-скотски, да еще и с запахом амбре.

Помнишь, я тебе писал, что в январе у нас убили солдата (кулаком или сапогом в голову). Командир части приказал получить две тысячи рублей аванса в кассе на ритуальные услуги (покупка цинкового гроба, сопровождение). Деньги я получил и отдал ему (они пошли на взятку прокурору). Когда я спросил, как я буду отчитываться за них, он сказал: «не переживай, все решу!» В конце январе комбриг сменился. Деньги я смог погасить, так как достал настоящие квитанции, по которым покупался цинк на собранные деньги от сослуживцев. Он же их и подписал, чтобы я сдал отчет в финслужбу. А потом отказался от своих слов и обвинил меня в подделке документов, почерка и в том, что я разбазарил деньги. Когда я стал сопротивляться и давить на совесть, он сказал, что для получения полковничьих звездочек он и не через такое проходил и что понятия «совесть» и «спецназ» несовместимы.

Представляешь, получается, что я три месяца буду сидеть на одном пайке! У меня есть три выхода из этой ситуации. Подать в суд. Написать в управление округа. Убежать из этой части при первой же возможности.

Но все усложнилось Балканским кризисом. Сегодня внезапно начались прыжки с парашютом. Хотя в прошлом году не хватало топлива для вертолетов. Таких бригад, как наша, четыре в России. Поэтому есть возможность попасть в «горячую точку». Сегодня я дежурный врач на площадке парашютистов. 

Продолжаю на следующий день, так как во время моего дежурства один из прапорщиков при приземлении сломал кости голени. Открытый перелом. И я оказывал ему неотложную помощь, а потом доставил в госпиталь.   

Вчера обсуждал с начальником свой майский отпуск. Она дала добро при двух условиях. Доведение медицинского пункта до рабочего состояние. Подготовка всей медицинской документации. С одной стороны, это немного, с другой – работы без конца и края.

Богдан вырос на шесть сантиметров и прибавил в весе полтора килограмма. При этом стал очень беспокойный и крикливый. Может, так проходит становление характера? Спать он не дает ни днем, ни ночью. До четырех месяцев нам дают детское питание на молочной кухне. Покупать в магазине довольно накладно. Пачка стоит пятьдесят пять рублей. Её хватает на пять дней. Вводим различные прикормы. Избегаем китайских яблок, от которых часто бывают отравления.

Пока писал тебе это письмо, произошло еще одно ЧП. Молодой лейтенант при приземлении разбил себе голову.  Парашют налетел на столб. Я его перебинтовал и отправил в госпиталь. Вообще прыжки в этот раз довольно травматичные. Ежедневно прыгают сто человек, травматизм составляет десять процентов. Завтра и я планирую сделать свой первый прыжок.

С первого апреля  поднимают зарплату на триста рублей. С этого же дня ожидается повышение цен. Жизнь все дорожает и дорожает. Я развиваю свое кулинарное творчество. Научился делать торт Наполеон, пирожное картошка из хлебных сухарей, а недавно приготовил шоколадные конфеты из вермишели второго сорта.

29.05.1999 г., Улан-Удэ-40

Привет, папа!

Конец апреля и май вышли довольно напряженными. Как ты помнишь из нашего телефонного разговора, я должен был пойти в отпуск в мае. Но вместо тридцати дней, мне дали пять суток по семейным обстоятельствам. И это при том, что билеты на самолет у меня уже были куплены. Ситуация усложнилась тем, что заболел Богдан и местные врачи не смогли выставить ему правильный диагноз, предложив колоть ему антибиотики. И хоть я не педиатр, решил лечить его, как меня учили в академии. Забегая вперед, скажу, что это привело к позитивному результату. Так вот, вопрос о вылете решился в одиннадцать часов вечера – за десять часов до посадки в самолет, а отпускные деньги выплатили за два часа, а в аэропорт на машине ехать час, так что мы чудом успели. В полете делал Богдану инъекции и давали лекарства. В Москве встретил друг на машине  и отвез на Ленинградский вокзал, где разместились в комнате матери и ребенка.

В Питере зашел в гости к бывшему начальнику курса и начальнику второго факультета. С его слов, треть моих однокашников уже уволились из рядов ВС РФ. Начальник факультета предложил мне должность курсового офицера. Я навел справки – место стоит 1000 у.е. и понял, что это не для меня. Большую часть времени я решал вопросы о переводе в Европейскую часть России. Были два варианта: начмед бригады в Сенеже и начмед в Луге. По второму вопросу переговоры веду уже полтора года. Перед вылетом в Улан-Удэ мне позвонили и сказали, что должность стоит 500 у.е. Деньги для меня большие и хоть я мог бы одолжить эту сумму, гарантий, что меня отпустят из штаба округа, нет, а «фирма» ничего не гарантировала.  Я отказался, да и вообще против того, чтобы платить деньги за трудоустройство. Мне кажется, что это пережиток феодализма.

Поэтому я сейчас оказался в цейтноте. Выбраться на Запад нет возможности, а оставаться на Востоке мне надоело, так как ежедневно думаешь о возвращении. Я открыто заявил, что не хочу служить в спецназе при таком руководстве. Вместе с тем,  я задержался в отпуске и на меня завели уголовное дело. Командир грозится, что посадит меня на три года за дезертирство. Но я уведомил его, что был занят лечением и обследованием ребенка. Он же сказал, что на первом месте должна быть служба, а потом семья. С его слов выходит, что чем лучше я буду относиться к семье, тем хуже будет служить, тем меньше мне будут платить, и тем хуже я буду жить. Вот такая уставная философия! Бред! И это я выслушиваю постоянно.
Вчера меня разбирали на аттестационной комиссии, где постановили: перевести в другую часть, подальше от «жемчужины Забайкалья», на низшую должность, так как с административно-хозяйственной должностью я не справился. С последним я где-то согласен, так как невозможно сделать невозможное: работать и за себя, и за своего начальника, и выполнять безумные приказы и распоряжения. По моим справкам и по зубоскальству начальника тыла с начмедом, меня хотят заслать в Борзю, на границу с Китаем. Это 1200 км к востоку. Место считается очень гнилым и диким.

Для себя решил, что напишу рапорт на разрыв контракта по невыполнению условий со стороны МО. Хоть и говорят, что по этой статье сложно уволиться, буду пытаться. Я не вижу ничего ценного в том, что прохожу службу в Забайкалье. На учебу не отпустят, на перевод в госпиталь не хватит денег. А впереди еще четыре года контракта. И хоть здесь есть немало плюсов: зарплату повысили в полтора раза, есть квартира, выдают продпаек, форму, красивая природа и приятный климат, сердце мое рвется из этих красот, хотя я и понимаю, что первое время придется нелегко.

24.07.1999 г., поезд.

Привет, папа! Сейчас еду в поезде в Читу. Сопровождаю больного солдата с клещевым энцефалитом в окружной госпиталь. Заболел он в лесу, где собирал черемшу. Это местная трава, богатая витамином С. Я говорил комбригу, что надо всем покусанным сделать вакцины, но получил ответ, что в части денег нет, и авось пронесет.
Вчера только вернулся из Читы, где были соревнования по офицерскому троеборью (стрельба, плавание 300 м и бег 3 км). Команда нашей части заняла восьмое место из сорока пяти.

Богдан с мамой вначале июня вернулись из Питера. Ребенок изменился. У него вышли два зуба, повысился гемоглобин, снизился лейкоцитоз, купировались проявления энцефалопатии. Он стал спокойнее, смеется, лопочет что-то по-своему и всё тянет в рот. Тяжело приходится с детским питанием, так как молочную смесь перестали давать на молочной кухне. Пачка стоит 62 рубля и ее хватает на три-четыре дня. Мы покупаем ему фермерское молоко, из которого делаем творог, сметану, кефир. Друзья подарили нам коляску.

Месяц я работал на должности начальника медслужбы части. Начальник взяла отпуск. За это время отношения с комбригом усложнились. Он упрекает меня в том, что за это время в бригаде повысился уровень травматизма. На что я ответил, что водку с офицерами и солдатами я не пью, челюсти им не ломаю, лбы кирпичами не разбиваю. Конечно, мои слова задели его за живое.

Кстати, пришло отношение из Луги. Комбриг с радостью подписал мне необходимые документы на перевод и отправил их в Читу, в штаб округа. А там наложили резолюцию: Отказать в связи с отсутствием достаточного времени пребывания в отдаленной местности!». Как мне объяснили, чтобы перевестись в другой округ, необходимо прослужить десять лет в Забайкалье. Выходит, что сплошная тирания и ущемление гражданских прав и свобод. Так что моя добровольная ссылка будет продолжаться еще восемь с половиной лет. Как вариант, можно сделать справку, что кому-то из моих родных не подходит здешний климат, но на подделку документов я не пойду и лучше буду дальше нести службу в прекрасном Забайкалье. В качестве альтернативы предложили должность начмеда танкового полка в Чите. Я сказал, что подумаю. Мне сказали, что в бригаде спецназ я долго не продержусь при таком отношении к службе и мне уже подыскали замену в качестве жены полковника. Ухудшает, что в Чите нет шансов на служебную квартиру. Так что буду искать места в пределах нашего гарнизона.

Ты пишешь, что я кидаюсь в разные стороны. Но прошел год, я дня не проходит, чтобы я не думал о переезде на Запад. Оставаться здесь и обурячиваться я не хочу. Быть хозяйственником и строевым офицером не по мне, заливать свои горести местным спиртом - тоже. Время так быстро бежит, а хочется достичь чего-то в жизни.
Зарплату мне подняли до полутора тысяч, паёк выдают своевременно. Вчера сломался холодильник, и продукты храним у друзей. Здесь стоит жара в тридцать пять градусов.  Месяц не было ни капли дождя. На дачах за два месяца выросли огурцы и помидоры. Но в магазинах цены кусаются. Все фрукты стоят больше одного доллара за килограмм. Клубника – два, вишня – четыре, абрикосы по три, картошка чуть меньше доллара за кг. С отставкой Примакова подскочили цены на топливо, а вместе с этим в два раза подорожал хлеб и мука. По слухам, скоро литр бензина будет стоить, как в Европе, - один доллар.

27.07.1999 г. Продолжаю после командировки. Вчера посетил соседнюю бригаду ВДВ, где мне предложили должность начальника госпитального отделения медицинской роты. Я согласился. В округе тоже поддержали мой перевод. Осталось побеседовать с тамошним комбригом, который возможно выдаст мне отношение на перевод. Мои обрадовались, что мы остаемся в Сосновом Бору, так как пока ребенок маленький, ему необходимо простор, чистый климат и качественное питание. Т.е. до окончания контракта мы будем жить здесь. Проблему с питанием я решаю следующим образом: обмениваю хлеб, крупы, тушенку на зелень, ягоды. Много не возьмешь, но сыну хватает.

Сегодня дежурю по гарнизонной скорой помощи. Вызовов немного, но день выдался напряженным. Перевезти, посмотреть, созвониться, решить. Искал себе холодильник по объявлениям. Наконец нашел. Взял в долг у друга 100 DM, на которые купил двухкамерную «Бирюзу» 1993 года выпуска. Буду надеяться, что он нас не подведет.
Завтра должен буду выступить на конференции в Улан-Удэ с рефератом «Негонорейные уретриты у мужчин».

В августе начнутся фронтовые учения. Все боевые бригады погрузят на самолеты с оружием и продуктами и десантируют на 1000 км в степь, где будем воевать с вымышленным противником.  Я вижу, что боевая подготовка у нас повышается.

Подобные учения были шесть лет назад. Кроме этого, еженедельно объявляют тревоги, как правило, в четыре-пять часов утра. Поговаривают, что наши миротворцы вылетят к своим коллегам на Балканы. Я бы с удовольствием принял участие в этом, так как зарплата там тысяча долларов в месяц.

19.09.1999 г., Улан-Удэ-40

Привет, папа! Ты единственный, кто пишет мне письма. Остальные потихоньку забыли. Я не расстроен, так как понимаю – дела, заботы, жизнь.

У меня все хорошо. Повысили зарплату на двести рублей в месяц. Сейчас у нас пора выдачи овощей. Офицеру положено 18 кг картошки, 4,5 кг капусты, по 1,5 кг морковки, свеклы, лука. Хочешь, бери ежемесячно, а хочешь, сразу на год. Так что, несмотря на все наши долги, я смог отдать сто немецких марок за холодильник. Жизнь полегчала. Я готовлю овощные блюда, пеку торты и пироги. Сегодня получил на складе 18 кг минтая и тоже запустил его в производство.

В этом году дебютировали в консервации. Цены на огурцы упали до смешного – 2,5 рубля за килограмм и мы замариновали пять трехлитровых банок огурцов и три банки с грибами.

Сегодня воскресенье и я на работе с утра. В бригаде очередное ЧП. В среду сбежал солдат со штык-ножом. В четверг он напал на нашего часового и отобрал у него автомат. В пятницу он совершил грабеж магазина, угрожая автоматом. Забрал продукты и деньги. В субботу он ограбил второй магазин, где убил продавщицу, ранил охранника и забрал все деньги. Все эти дни часть стоит на ногах, круглосуточно строится, отправляют группы захвата, всех опрашивает милиция, ФСБ, прокуратура.

Но и до этого случая мы жили весьма напряженно. В августе была вспышка дизентерии. Переболела половина личного состава части. Меня тоже постигла эта участь, так как все больные проходили через медпункт. Как потом выяснилось, причина заболевания была в недоброкачественном мытье посуды в солдатской столовой. Для меня неделя пребывания на койке инфекционного отделения была маленьким отпуском.  За это время я отдохнул, поправил здоровье и параллельно набрался клинического опыта, так как лечил больных солдат в этом же отделении. На пятидесяти койках отделения разместилось в три раза больше больных. Поставили даже трехярусные кровати в коридоре. Естественно, что на троих врачей это было большой нагрузкой и часть больных я взял на себя. А после выздоровления я перешел на месячное прикомандирование в пульмонологическое отделение. Сравниваю работу в госпитале и свою…как далеко одно от другого.

В пульмонологии я работал вдвоем с начальником – бурятом (остальные были в отпуске). Шеф любил выпить, и больные были предоставлены мне. Половину дня я проводил в отделении, а половину в родном медпункте, где лечилось ещё двадцать больных.  Работа в госпитале мне показалась намного легче и спокойнее. За пять часов я успевал не только осмотреть и описать состояние своих пациентов, сходить с ними на процедуры, а и принять амбулаторных больных и почитать медицинскую литературу. К тому же в это время в части проходили учения и всех офицеров перевели на казарменное положение. Это значит, что они жили в палатках при части, а питались в солдатской столовой. Меня это миновало. Правда, вызвало резонанс в отношениях с комбригом. Стычки с прямыми начальниками перешли в обвинения в том, что я распространяю дизентерию среди личного состава и т.о. подрываю боеготовность части и способствую ее расформированию. Это привело к тому, что с первой леди части я переругался, как кот с псом, а ее хахаля – зампотыла ударил в челюсть. Хотя он сам первый вызвал меня на выяснение отношений. От дальнейшего позора его спасли приспешники, которые повисли на наших руках. А царю, так как себя называет наш кобриг, я на общем построении части сказал, что отказываюсь выполнять его антигуманные приказы и подам на него в суд за оскорбление чести и достоинства. И хотя я блефовал, но когда ушел с плаца в направлении военной прокуратуру, он отправил мне команду офицеров, которых обязал задержать меня любыми силами и средствами. Вся эта история закончилась тем, что с глазу на глаз, в роскошном кабинете он признал свои ошибки. И жизнь моя стала спокойнее. Перестали звонить домой, присылать посыльных, грубить моей супруге, обзывать перед строем. И хотя через месяц он пообещал, что уволит меня из армии, я думаю, что это очередная игра на публику. Офицера, которые не пьет, ежедневно приходит на службу, сейчас невозможно уволить, если он этого не желает. А я пока не хочу, хотя мне уже не раз в прямой форме об этом говорили.

Другого места я пока себе не нашел. В Лугу меня не отпускает начмед округа. Недавно я летал вертолетом в Читу (сопровождал тяжелобольных), где побывал на беседе у начмеда округа. Мне еще раз дали понять, что просто так из Забайкалья не уезжают. Чтобы переехать в цивилизованный Запад надо заплатить тысячу долларов. Откуда такие расценки? При моей зарплате в пятьдесят долларов, отдавать сумму в тридцать раз большую. Это же смешно! Поэтому я решил остаться здесь. На днях меня снова вызывали на аттестационную комиссию, которая постановила: «уволить меня из армии по окончании учебного года…» То есть в декабре. Но я планирую взять отпуск и что-нибудь подыскать себе на просторах России. Не думаю, что она вся погрязла во взяточничестве.

Ходят слух, что нас готовят заслать в Чечню или в Дагестан. Официально объявили расценки войны: 800 рублей в день для солдата и 950 рублей для офицера при ведении боевых действий. Я не исключаю и такой возможности. Это хорошие деньги, так как прожиточный минимум в Бурятии составляет 860 рублей в месяц на человека. Правда, один из моих знакомых пообещал, что найдет мне место в Республиканской больнице, но я не сильно рад этому. Большинство здешних врачей – это выходцы из бурятских семей, которые не очень любят русского брата, да и качество оказания помощи здесь хромает.   

Пока писал тебе, меня вызывали на телесный осмотр солдат. Выявляли следы побоев. У десятерых из взвода были синяки на теле. Закончилось это нечем.
Богдан подрастает. Уже встает в манеже, который я смастерил ему из стола и досок.  У него шесть зубов. Ест почти всё. Мы кормим его местными ранетками – яблоки, размером с нашу вишню. В соседнем доме беру молоко в долг, в магазине отпускают продукты под будущую зарплату. От молочных смесей отказались. Дорого.

У нас уже настоящая осень. Четырнадцатого сентября выпал первый снег, который в долине сразу растаял и остались лишь седыми сопки. По ночам давно заморозки, да и утром редко выше нуля. Лето закончилось еще в июле и август был холодный да ветреный. Недавно познакомился с учительницей украинской литературы из города Каховка, которой проводил курс терапии бронхиальной астмы на дому. Она дала мне почитать Кобзаря. Мне кажется, что я набираю клиентуру в нашем городке. То капельницу поставить, то укол сделать, то консультацию провести. Меня здесь уважают, и я редко ухожу домой с пустыми руками. Хотя я ничего не прошу, и сама работа мне доставляет моральное удовлетворение. Кто банку консерваций подарит, кто рыбу сушеную, а кто просто спасибо скажет.

07.11.1999 г., Улан-Удэ-40

Здравствуй, папа! 24.10 у нас был праздник – День спецназа. 01.11. – День части. На праздник был фейерверк и показательные выступления лучших бойцов в виде театрализованного представления, на котором захватывали американскую базу. Ее в конце представления разбомбили гранатами РГД и выстрелами из ручных гранатометов. Приезжали гости из мэрии, артисты, которые выступили в ГДО. 5.11. День военной разведки. Одновременно пятнадцать офицеров получили звание капитанов и я присутствовал на обмывании капитанских звезд. Для меня это было в новинку. Перед офицером ставится кружка водки, на дне которой лежат его восемь звездочек. Он должен залпом выпить алкоголь, задержать зубами звезды, выплюнуть их на ладонь, а затем сказать: «Товарищи офицеры, капитан такой-то представляюсь по случаю получения очередного воинского звания», а также назвать номер и дату выхода приказа. После этого его друзья цепляют звезды на погоны. Не все выдерживают такой удар по голове и организму и некоторых относят на отдых. А праздник тем временем продолжается без виновников торжества.

Кстати, летом меня тоже ожидает подобная участь и я переживаю, выдержит ли мой организм такой убойной дозы водки.

Сегодня седьмое ноября. День согласия и примирения. Но кто, с кем примирялся, я так и не понял. Для меня это День Октябрьской революции. Я не сторонник ушедшей эпохи, но мне кажется, что с тех пор мир разделился на два лагеря. И хоть в России зреет капитализм,нас по прежнему считают Советами и продолжают бояться и уважать.

Никто из офицеров не отмечает праздник,хотя обычно дай лишь повод. На гарнизонных улицах тихо и спокойно и в магазинах очередей за водкой и пивом нет.

С первого сентября мне повысили зарплату еще на десять процентов. Также повысились цены в магазинах на десять процентов. Хотя по телевидению обещали поднять зарплату вдвое. Может, это рекламный ход Путина, который занимает первое место среди политических лидеров (33% по политическому доверию, 35% по личным симпатиям). В пятерку входят Примаков, Зюганов, Шойгу, Явлинский. Мне кажется, что бывший фсбэшник скоро станет президентом.

22.10 в нашей и соседней десантной бригаде была комплексная итоговая проверка. ВДВэшникам поставили «неуд», а нам «удовлетворительно». Также сообщили, что первого декабря нас направляют в Чечню. Говорят, что будем штурмовать Грозный. Пока не знаю, поеду я или нет. Но факты говорят, что поеду. Там обещают «тройной оклад» и льготы. По телевизору говорят, что будут платить по 950 рублей в день (1 доллар – 26 рублей), я пока не верю. Хотя признаюсь тебе, я написал рапорт на имя начальника округа, что готов поехать в Чечню. Отдал его проверяющему из Читы – полковнику м/с Дуракову. Он обещал подсобить. Он мне понравился: интеллигент и не просил омуля и спирта, как другие. Оценил деятельность медслужбы на оценку «хорошо» и удивился, что я не устраиваю нашего комбрига.

В воскресенье я бегаю по сопкам. И сегодня на протяжении пяти часов штурмовал их, как настоящий альпинист, утоляя жажду снегом, а голод смолой лиственниц. Красиво и страшно! Красиво от ощущений дикой природы, а страшно от неё же. То волчьи следы на снегу, до следы чьей-то кровавой расправы, то кто-нибудь завоет, то камни из-под ног покатятся и сам несколько сотен метров проедешь по снегу на пятой точке. Но меня тянет, так как здесь я не завишу ни от кого. Только от своих мышц, мозга и правильности выбранного пути.  Иногда блуждаю в тайге, но всегда нахожу выход. Можно сказать, что таким образом я тренирую свою волю, мышцы и интуицию.

03.11 Богдану исполнилось девять месяцев. У него восемь зубов, которым он любит кого-нибудь укусить. Растет он маленьким хулиганом. На «нельзя», «не нужно» реагирует максимум пятью секундами, на подзатыльник чуть дольше. Пришлось поднять на недосягаемую высоту телевизор, провода и музыкальный центр. Теперь его интересует аквариум. Приложится к нему, стучит по стеклу и что-нибудь бросает рыбкам в воду. Также любит холодильник и плиту, где можно стучать дверцами.
На днях наквасил два ведра капусты, замариновал лук, свеклу, морковку. Зимой все пригодится. Взял в библиотеке Г.Тютюнника «Огонь далеко в степи» и четырехтомник Т.Шевченко. Приятно читать и ностальгировать. Знакомый дал почитать Шекспира на украинском языке. Тяжело.

14.11. Съездил в командировку в Иркутск за молодым пополнением. Случайно. Об отъезде сообщили за полтора часа, и письмо осталось лежать в моем кабинете на столе. Иркутск мне понравился. Тут «пахнет» настоящей цивилизацией и народ не такой закомплексованный, как в Чите и в Бурятии. Попил местного пива, погулял по берегу Ангары, посетил рынок, магазины, церковь. Сегодня воскресенье и я поеду в Главпочтамт, откуда отправлю это письмо.

14.01.2000г., Улан-Удэ-40

Привет, папа! Расскажу о своих новостях. Весь декабрь я провел в командировках или как говорят, на колесах. Чита, Кяхта, Иркутск, Красноярск, Новосибирск. Мне понравилось путешествовать таким способом. К тому же это бесплатно, в служебное время и ещё платят командировочные, которые были выше моей зарплаты. Расскажу про эти города.

Чита – небольшой город, где расположен штаб Сибирского военного округа (с 01.01.1999г.) Я отвозил больного в окружной госпиталь и решал служебные вопросы. В городе ничего интересного. Все нахваливают местное пиво, но я не вижу разности с забайкальским.

Кяхта – поселок на границе с Монголией. Там находится госпиталь, где мне предложили должность начальника инфекционного отделения (по штату подполковник медслужбы). Несмотря на бытовые трудности: отсутствие горячей воды, климатические и социальные проблемы, удаленность от столицы Бурятии (260 км), я дал согласие и отвез отношение в свою часть.

В ноябре начался новый призыв молодого пополнения и вышел приказ, чтобы присутствовал доктор при отборе, чтобы в спецназ отбирать самых здоровых. Поэтому я поехал в Иркутск, который в 700 км от Улан-Удэ. Здесь есть два комбината: пивзавод и масложиркомбинат. Первый выпускает двадцать шест видов пива, которое поставляется в Красноярский край, Читинскую область, Бурятию и Монголию. Вторая компания славится своим маслом и жирами. В развитие этого города вложила средства швейцарская компания, которая построила здесь рынок, торговый центр на уровне мировых стандартов.

Красноярск – миллионный город, который находится в тридцати шести часах езды от Улан-Удэ. Он расположен на берегах Енисея, который не замерзает даже зимой. Тут ощущается рука Москвы и её мэра. Много столичных банков, торговых центров, современные дома, строится метро. Познакомился здесь с украинской диаспорой и сходил на концерт украинской песни. Посетил выставку аквариумных рыб и кинотеатр со звуком  Dolby Digital. Купил себе в кабинет небольшой панорамный аквариум на сорок литров.

Новосибирск – столица Сибири – двухмиллионник, расположенный на береге Оби. Есть метро с телевизорами в вагонах. Побывал в театре оперы и балета, кинотеатре и купил рыбок - астранотусов. Встретил парня, с которым служил в Харькове. Приобрел много медицинской литературы.

После я снова выехал в Читу на прием начальника разведки округа – полковника Савина. Он не подписал мои документы на перевод в Кяхту, мотивировав тем, что бригаду расширяют, а специалистов нет. Ликвидировали все задолженности по полевым, командировочным, зарплатам. Старожилы говорят, что подобное было перед первой Чечней. По слухам, в феврале первая партия поедет в Чечню, где сейчас идут бои. Помнишь Алексея – начмеда из Гусиннозерска. Мне сообщили, что он погиб от снайперской пули, вынося раненого с поля боя. Также в нашей части заочно похоронили офицера. Вдова вскрыла цинк, а там был не ее муж. Потом сказали, что ошиблись, а её супруг дескать попал в плен.
Я написал рапорт на отпуск с 18.01, но мне отказывают. Причина – повышенная боевая готовность.

Новый год я встретил в три этапа. Первый проходил в медпункте 30.12, где мы собрались рабочим коллективом. Второй проходил в ночь с 31.12 на 01.01 вместе с Богданом, который не мог заснуть до трех часов ночи и скакал, как прокаженный. Третий мы отмечали с Андреем (моим другом) и нашей частью в кафе «Сникерс».
Сейчас у нас морозы. Две недели тридцать пять-сорок пять градусов, плюс ветерок. Дважды отморозил уши, подбородок и нос, а сейчас застудил и горло. Кстати, подсчитал заболеваемость в нашей части за прошедший год. В сравнении с 1998 годом она выросла в два раза. Кроме этого пять человек в части умерло от болезней и травм.

С Нового года цены пошли вверх вместе с ростом курса доллара (1 у.е. – 30 рублей). Буду надеяться, что в конце января я вырвусь в отпуск, если меня не отправят на войну. Я уже к начальнику своему подходил, можно мне хоть напоследок родных проведать, но она боится, что я не вернусь, и ей самой придется подставлять свою пятую точку. Сейчас, когда я болею, я обязан сидеть на работе и руководить солдатами, чтобы они красиво красили стены. Мне лучше посмотреть роту больных, чем резать стекло, чинить машины, белить потолки. Если я не своевременно не уйду с этой должности я возможно отупею, как врач.

18.02.2000 г.
«Позвонил Славик. Лена с Богданом поехали в Питер, а он на два года на Кавказ» - написал папа на конверте этого письма…