Очерки о писателе Н.И. Гребневе
В судьбе нет случайностей; человек скорее создает, нежели встречает свою судьбу.
А. Вильмен
ЗНАКОМСТВО
Николай Иванович Гребнев, с которым я познакомился только в конце 2010 года, конечно, не был тем представителем писательской братии, которая в моем далеком детстве, да и в раннем юношестве тоже, являла образ волшебников и чародеев. Просто тогда он был десятью годами старше меня и к когорте писателей еще не принадлежал. Хотя, по его же ироническим воспоминаниям, сочинительством уже занимался. Но в том, что он как человек, – настоящий волшебник, можно не сомневаться. Ибо то, что он сумел организовать издательский дом «Славянка», отстоять и отремонтировать Дом литератора и создать с нуля Союз курских литераторов, простому смертному, на мой взгляд, не по плечу. И без волшебства тут не обошлось. Хотя бы волшебства обаяния и умения убеждать.
Если внешне семидесятидвухлетний Владимир Павлович Детков, с которым я познакомился в 2007 году, был улыбчив, шестидесятилетний Борис Петрович Агеев – отчужденно холоден и даже мрачноват, то Николай Иванович Гребнев в свои шестьдесят пять с хвостиком – энергичен и деловит. В помещение Дома литератора он, в отличие от Бориса Агеева, шагавшего несколько грузновато и неспешно, входил легко и стремительно. Летом – в светлой рубашке-безрукавке или в светлом же костюме – смотря по погоде. Но обязательно – при галстуке, подобранном в тон к рубашке. А в осенне-зимнюю пору – в распахнутой верхней одежде и без головного убора. При этом прическа нисколько не страдала, ну разве чуб смотрелся более задиристо…
Светло-русые, в юности, по-видимому, сводившие с ума не одну девушку волнистыми локонами, а ныне посеребренные годами и аккуратно подстриженные и причесанные волосы украшали волевое, с высоким лбом мыслителя, лицо.
Доли секунды хватало взору гребневских темно-голубых глаз, чтобы сориентироваться в обстановке – порядок ли в полиграфическом центре, есть ли посетители, литераторы или коллеги-писатели в литературной гостиной, книжной лавке либо в литературном кафе – и начать действовать.
Впрочем, «входил стремительно» – это не совсем правильное определение. Влетал, врывался подобно тайфуну – это более верное. И тут же вокруг него, втянутые в его центростремительную силу, словно в речной водоворот, вмиг «кружились, ускорялись» люди. Прежнее хаотическое их передвижение и мелькание обретало осмысленно направленное движение.
Если в гостиной находились добрые знакомые, то Николай Иванович, как бы ни был занят, спешил поздороваться с ними. Первым протягивал ладонь для рукопожатия, теплел улыбкой, находил повод для шутки. Потом, извинившись, занимался неотложными делами, пригласив к себе в кабинет, как правило, Марину Домашеву – секретаря, делопроизводителя, стенографиста, личного водителя , ответработника за связь с общественностью и писателями в едином лице. И, кажется, при единой зарплате, а при ее отсутствии – кого-либо другого из команды полиграфистов либо сотрудников издательского дома «Славянка».
Если в гостиной были незнакомые посетители, то по-деловому, придав лицу доброжелательно-официальное выражение, интересовался, что привело добрых гостей в Дом литератора. А дальше – уже в зависимости от того, с чем пожаловали… Или задушевный разговор, или короткие деловые реплики.
Если в гостиной находился человек, ему хорошо известный, но не вызывавший симпатий, либо откровенный противник его детища – Союза литераторов, то взгляд тут же становился официально-холодным. Так бывает с небом по осени перед дождем или в зимнюю пору перед снегопадом. Нежная, бесконечно высокая и прозрачная синь куда-то исчезает, и все небесное пространство становится однотонно серым, низким и тяжелым, давящим на человека и его психику. И не дай бог тут оппоненту затеять спор – он сразу же нарвется на стальной блеск глаз и непреклонную волю стального же характера. Когда Николай Иванович что-то решил, то нет силы в мире, чтобы смогла его переубедить в обратном. О непреклонности его характера говорит такой случай.
Формирование городского отделения Союза курских литераторов шло полным ходом. В очередной раз я, исполняя обязанности его руководителя, представил правлению КРО СПР и творческому активу (М.Н. Еськову, Л.М. Звягинцеву, Ю.П. Першину и Н.И. Гребневу) кандидатуру одного из лучших, по моему мнению, литератора – сочинителя стихов. А тот, вместо своего желания о вступлении в союз, возьми да и начни спрашивать у собравшихся, что даст союз лично ему. Все недоуменно переглянулись: положения о Союзе литераторов что ли не читал?.. А Николай Иванович, поскучнев взором, заметил, что сей кандидат не готов к приему. «Не определился для себя, потому пусть повременит».
Кандидат, почувствовав отказ, дал обратный ход. Да куда там – нашла коса на камень. Искры сыпанули так, что хоть иконы выноси, как при пожаре.
Я попытался вступиться за него. За меня, чтобы поддержать авторитет руководителя, встряли Першин и Звягинцев при молчаливой поддержке Еськова. Но Гребнев остался при своем мнении: «Этому человеку еще рано в союз».
И был он тут как скала – ни сдвинуть, ни свернуть!.. Так что тот кандидат, почему-то обидевшись на меня, а не на себя, так и остался вне союза.
Сказать, что стычки с оппонентами или откровенными недоброжелателями проходили для Гребнева без каких-либо последствий, значит, покривить душой. Не раз случалось, что во время «горячих дискуссий» у него поднималось давление, зашкаливавшее за все разумные пределы, лицо багровело, дыхание становилось прерывисто-затрудненным. Но и при этом корректность никогда не изменяла ему, он не позволял себе опуститься до публичных персональных оскорблений или матерщины, что нередко случается и в более высоких социальных сферах. Правда, иногда он мог позволить себе стукнуть кулаком по столу. И это было высшим пределом его раздражения и эмоционального проявления на публике этого состояния возмущенной души.
Немало его кровушки «попили» и чиновники от «культуры» и административных служб города. После В.П. Деткова ему в наследство досталась не только писательская организация и малая толика общественного веса руководителя этой общественной организации, не только арендаторы, почти отобравшие помещение и судившиеся с ним, но и долги за коммунальные услуги с астрономической для писательского сообщества суммой в семьсот тысяч рублей. Из Союза писателей России денег не поступало, там самим не хватало; из областного комитета по культуре – тоже. И вообще там решили «перекрыть кислород» строптивому руководителю писательской организации: в 2010 году выделили только 75 тысяч рублей, а в 2011 году – аж ноль целых, ноль десятых.
Но воли Гребнева было не сломить. Словно морской прибой, регулярно налетающий на берег, он с завидным упорством систематически «накатывал» на должностных лиц разных ветвей власти области и города, теребя их совесть и требуя средств хотя бы на погашение долгов. А пока те раскачивались на самых длинных в мире и самых неповоротливых бюрократических качелях, «выкручивался» за счет средств издательства «Славянка» и финансовой помощи друзей – Михаила Еськова, Михаила Изотова и Марины Домашевой, – временно одалживающих ему эти суммы.
Сколько нервов и лет жизни стоила эта борьба Николаю Ивановичу, неизвестно, но в 2012 году, как он объявил во всеуслышанье, долги были полностью погашены. Правда, до начала очередного года и финансового отчета.
Николай Иванович в «писатели» пришел в 2001 году, будучи известным журналистом, редактором молодежной газеты, собкором Центрального телевидения и Всесоюзного радио. Его очерки и рассказы печатались в различных изданиях, в том числе и в выходивших в столице. Например, в известном столичном издательстве «Молодая гвардия» в 1978 году вышел коллективный сборник «Имени Ленинского комсомола», в котором напечатан очерк Гребнева «Председатель». Рекомендацию о вступлении в члены Союза писателей России ему давали известные и уважаемые в России писатели – Е.И. Носов и П.Г. Сальников. Впрочем, более подробно об этом ниже.
При Владимире Павловиче Деткове я слышал о нем; знал, что занимается издательской деятельностью, но представлен не был. Познакомился только после того, как он в 2009 году стал председателем правления КРО СПР и начал создавать Союз курских литераторов (СКЛ). К этому времени в творческом багаже Николая Ивановича были не только написанные им книги – «Чужая родня», «Деревянное ожерелье свободы» и «Дуб-семицвет», но и победы в журналистских конкурсах имени В.В. Овечкина и К.Д. Воробьева. А также почетное звание лауреата Международной премии славянского единства «Боян» и премия ЦФО в области литературы и искусства (2010).
Кстати, о конкурсах и премиях. Творческий конкурс имени Валентина Владимировича Овечкина был учрежден в Курской области еще в 1969 году, буквально через год после его смерти, а в 2012 году губернатор Курской области своим постановлением № 401-ПГ от 24 декабря установил ежегодную премию имени В.В. Овечкина. Полное название постановления – «Об учреждении премии Губернатора Курской области имени В.В. Овечкина в области средств массовой информации». Но вскоре и конкурс, и премия слились как бы в единое целое, и их победителей уже чествуют в преддверии Дня журналиста России в комитете по печати нашего края. Творческий конкурс имени Константина Дмитриевича Воробьева был учрежден журналистским сообществом Курской области в 2000 году и проводится либо в День журналиста, либо накануне.
Как и в случаях предыдущих знакомств с Борисом Агеевым, Юрием Першиным, Михаилом Еськовым (да и с другими тоже), я приобрел в книжной лавке Домлита книги Николая Ивановича. Надо же было дремучесть свою искоренять. Начал с «Дуба-семицвета».
Первые рассказы лаконичны, стремительны, полны самоиронии и… глубоки по содержанию. Да и как же иначе: ведь они о Евгении Ивановиче Носове и внучке автора, Александре – самых дорогих уму и сердцу людях. Без любви – о них ничего стоящего не напишешь. Что же касается иронии в собственный адрес и юмора, – то посмеяться над собой могут только люди с сильным характером, большим добрым сердцем и открытой душой. И, конечно же, умные и добрые. К тому же тонкий юмор, как острая приправа к любому блюду, всегда хорош и уместен.
В том же темпе и стиле выдержаны и остальные рассказы, только более психологичны и драматичны. Да, не зря автор предисловия к книге, Александр Сергеевич Прозоров (ныне покойный), назвал Гребнева старателем слова. Точно, старатель слова. Ни лишнего мазка, ни щербатого камушка, ни угловатого камня. А еще – знание фактуры. Пишет о том, что самим было видано и пережито, через собственное сердце пропущено. Оттого такая красота слога, воздушная легкость стиля и достоверность.
За «Дубом-семицветом» последовала «Чужая родня». И снова радость познания и наслаждения от чтения. А еще – удивление и умиление: Господи, как богат на таланты наш край! (Позже это эмоциональное умиление оформится в ряд очерков о литераторах и писателях Курской земли, чему я, честно говоря, откровенно рад).
Познакомившись с творчеством Николая Ивановича, захотел узнать побольше о его корнях. Откуда истоки?.. Ибо с почвой – благодатная земля Курская, давшая миру и Феодосия Печерского, и Сильвестра Медведева, и многих других литераторов, прославивших наш край, – все понятно. Благодатная – она и есть благодатная! А вот истоки?.. Даже на благодатной почве от скудного семени ничего толкового не родится… По крайней мере, по моему мнению. И тут помогли первоисточники – книга «Писатели Курского края», составленная сотрудниками отдела краеведческой литературы Курской областной научной библиотеки имени Н.Н. Асеева, и книга-энциклопедия ученого, краеведа, журналиста и писателя Юрия Александровича Бугрова «Литературные хроники Курского края».
РОДОВЫЕ КОРНИ
Из книг «Писатели Курского края» и «Литературные хроники Курского края» я почерпнул то, что Николай Иванович Гребнев родился 9 августа 1944 года в селе Черничено Конышевского района Курской области. Сам же он в автобиографическом очерке с присущим ему юмором указывает место рождения по метрике село Черничено Конышевского района, хотя фактически белый свет он увидел в сахзаводском поселке «Коммунар», а все детство провел в селе Озерки Беловского района.
Но того, что когда-то было написано пером, не вырубить и топором. Впрочем, если в Беловском районе, в местечке Озерки, были корни его матери Евдокии Тимоновны – дом деда Тимони и бабы Поли, то в Конышевском, в Черничено и Платаве, находились корни отца – Ивана Петровича. И там Николай Иванович побывал уже в возрасте Христа – а 33 года. Причиной тому стало направление родителя на педагогическую работу вновь в прежние родные ему края.
Освещая этот факт биографии, Николай Иванович пишет: «Перед тем, как выйти отцу на пенсию, так уж вышло, назначили его в восьмилетку в село, откуда он и начинал директорскую карьеру – Черничено». И сделал вывод, что «случайности не случайны» и что «родина его – Черничено». К тому же, как шутливо повествует Николай Иванович далее, «задумали» его как раз в Черничено: «Сюда их (родителей – Н.П.) направили в сорок третьем возрождать школу, – сообщает он о проживании отца и матери в Конышевском районе. – В военное лихолетье (жаль, что не указано в каком возрасте – Н.П.) они были оставлены для связи с партизанами в здешних местах, и, как только фронт после Курской битвы отполыхал на запад, у родителей моих, как у многих русских людей той поры, воссияла вера в перемены к лучшему».
Всего два предложения – и столько сведений о родителях! Немало подробностей дает Гребнев и о деде и бабке по линии матери, величая их ласково «дедом Тимоней и бабой Полей». И жаль, что подобных сообщений не делает о родителях отца, которых он, как следует из его же автобиографического очерка, никогда не видел. Что ж, в жизни не только «неслучайные случайности» случаются, но и подобные казусы происходят… Тем не менее, не называя их имен, Николай Иванович со ссылкой на отцовское четверостишие приводит важные сведения об их социальном происхождении. Полагаю, что цитирование этих строк тут не только уместно, но и необходимо, а потому привожу их полностью:
Я сын батрацкий, мать – из барских слуг,
Но я – учитель – род крестьянский славлю!
И борозду, и плуг я не оставлю,
А конь мой – верный и надежный друг!
А дальше из автобиографии Николая Ивановича видим, что семья сельских учителей Гребневых, следовательно, сельской интеллигенции в первом поколении, была по-крестьянски многочисленной. Семь детей вырастили Иван Петрович и Евдокия Тимоновна, дав им не только саму жизнь и образование, а еще характерные черты честных и порядочных людей. Четверо парней и две девчонки – Дмитрий, Владимир, Александр, Василий, Тамара и Алла – младшими братья и сестры Коли Гребнева.
Многодетные семьи в послевоенное время были обычным делом в селах и деревнях России, потихоньку оттаивающей от ледяных ожогов страшной войны, унесшей миллионы жизней. Что это – естественное желание родителей слышать детский смех и радоваться этому или же генетическое стремление на уровне подсознания как можно скорее заполнить образовавшуюся пустоту в родном этносе?.. Не знаю, хотя склоняюсь ко второй позиции. Она пусть и не очень-то научная, зато более правдоподобная.
Мой отец, размышляя над данным феноменом, отмечая энтузиазм и созидательность людей того поколения, к которому относились, естественно, и родители Николая Гребнева, писал:
На бугорках, лужаечках
Весной по вечерам
Гармошки, балалаечки
Звучали здесь и там.
Страна тогда воспрянула,
А с ней и весь народ.
Стремились ввысь упрямо мы:
Вперед! Вперед! Вперед!
Не жизнь была, а золото –
Не верится теперь, –
Что про войну, про голод мы
Не думали. Поверь.
Влюблялися, женилися –
Детишки каждый год!
И вновь вперед стремилися:
Вперед! Вперед! Вперед!
Вокруг была проворная,
Смешная ребятня.
В любом, любом подвории…
Четыре – у меня.
Таким образом, Николай Иванович Гребнев, в отличие от многих коллег по перу, где с юмором, где вполне серьезно, дал более полную информацию о своих истоках. А об отце он сообщает не только, что тот был учителем и директором школы, но и «сыном батрака и барской служанки», что не расставался с «бороздой» и «конем». И гордится тем, что отец собственными руками изготовил книгу – «по всем предметам собственный учебник для первых его учеников» с цветными иллюстрациями и написанный «безупречным каллиграфическим почерком». Кстати, он не только рассказывал об этом чудесном учебнике-универсале, но и показывал его мне. И я должен сказать, что самодельный учебник – вещь чудесная, до сих пор хранящая тепло его рук и сочность красок.
Сколько бы раз я ни возвращался к автобиографическому очерку Гребнева, постоянно ощущал, какой Любовью и Гордостью за предков и вообще династию Гребневых веет от его простых и в то же время прочувствованных строк. И в этом не столько «виновато» мастерство автора, сумевшего найти хорошие слова и расставить их в нужном порядке, но и передать в них свое тепло, свою любовь и свою доброту.
А в тех оговорках, что нет-нет, да и мелькнут в очерке, просматривается его более глубокая генеалогическая работа. И дай Бог, чтобы она была успешно завершена, как успешно завершаются прочие задуманные им проекты! Ибо наши предки заслуживают того, чтобы их имена не были похерены втуне, не пропали в тине затхлого безразличия. Я солидарен с теми, кто утверждает, что человек жив до того момента, пока жива память о нем. Потому и не стоит ограничиваться даже в автобиографических справках только тем, что родился там-то и там-то и в таком-то году. Это выглядит так, что будто имярек действительно найден в капустной грядке или принесен аистом.
Не могу не привести еще цитату из автобиографического очерка Николая Ивановича, которая, как мне мыслится, раскрывает самые яркие свойства характера нашего героя: «Девяти человек достигла семья, в которой выросли мы, пятеро братьев и две сестры. По этой причине, наверное, я не стал эгоистом. Но есть и издержки: доныне не избавился от «административно-командного» стиля управления братским коллективом».
Да-да, на мой взгляд, именно это высказывание, как нельзя лучше характеризует писателя, издателя, общественного деятеля и прекрасного организатора Николая Ивановича Гребнева. Пусть он на меня не обижается, но этот стиль управления присущ ему не только по отношению к родственникам, но и к производственному персоналу. Да и в руководстве писательской организацией это хоть изредка, но наблюдается, хотя писательская организация – сущность общественная, не терпящая даже малого диктата над собой.
Однако вернемся к началу творческой деятельности Николая Ивановича Гребнева, заглянув перед этим хотя бы краешком глаза в детские и школьные годы будущего писателя… А как не заглянуть, когда именно в эти годы закладываются основы не только характера, но и личности.
ДЕТСКО-ШКОЛЬНЫЕ ГОДЫ
И НАЧАЛО ТВОРЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
Хотя в метрических документах Николая Гребнева и указано, что родился в селе Черничино, но на самом деле и детские и юношеские годы он провел все же в Озерках Беловского района.
Какими были Озерки в те годы, трудно сказать, но в настоящее время они территориально входят в зону действия сельского совета Кондратьевский, по данным переписи 2010 года насчитывают 369 жителей, с северо-востока и юго-запада ограничиваются довольно большими водоемами – прудами. На некотором расстоянии от них на запад и юго-восток, если судить по географической карте, находятся лесные массивы. А за этими лесами проходит граница с Украиной – некогда братской и союзной, а теперь чужой и враждебной, в которой заправляют нацики – прямые последыши недобитых нашими дедами бандеровцев – и ставленники американского Госдепа.
Детские годы Коли Гребнева, говорившего уже не только на русском, но и на украинском языке, а точнее, на суржике – смеси русского и украинского, традиционной пограничной с Украиной черте, сначала проходили так же, как и у многих его босоногих, знающих, что такое «цыпки», сверстников: в помощи родителям по дому, в посильной трудовой деятельности, в подвижных играх с соседскими ребятишками, в рыбалках и походах по ягоды и грибы. Еще, конечно, был огород, который требовал поливки, была домашняя живность, за которой надобен присмотр и уход. Но когда Николай подрос и малость окреп, стал учиться уже в старших классах, то к прежним детским увлечениям и обязанностям добавились новые: и за младшими братьями и сестрами присмотреть, и книги почитать (тогда еще телевизоров не было), и с ребятами – не все же время в футбол или хоккей играть – о прочитанных книгах и просмотренных фильмах потолковать. А еще отец стал доверять ему школьного коня вместе с упряжью. Причем не только на повозке по селу прокатиться, но и до райцентра добраться по поручению родителя. А когда нужно, то вспахать и заборонить огород. Следовательно, Николай Гребнев знал, как и с какой стороны лошадку в дроги или дровни-сани впрягают, как седлают и как к пахотному делу приспосабливают. Это и многое другое из школьной жизни в Озерках позже найдет отзыв в его ярких по стилю повествования и светлых по идейно-художественному содержанию произведениях.
Если о его пристрастии к чтению книг им сказано немало и даже подчеркнуто, что читал и первые книги Евгения Ивановича Носова – будущего лидера всего курского писательского сообщества, то о том, как он успевал по предметам, Николай Иванович в своих рассказах предпочел скромно умолчать. Но не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что учился он хорошо и для многих ровесников был примером. Да и как ему учиться посредственно, когда родители – педагоги?! Тут хочешь не хочешь, а «марку» держать надо! Таков закон села, где все у всех на виду. Подвести родителей, не то что позор, но и тяжкий грех.
Пробовал ли заниматься Коля Гребнев сочинительством в школьные годы? Пробовал. И об этом можно узнать не только из бесед с ним, но и из его книг.
Первые пробы пера начались еще в школьные годы (вторая половина 50-х), когда он в Озерках Беловского района, где проживала семья Гребневых, по его же собственному определению, начитавшись русских сказок и рассказов Евгения Носова, начал сочинять для младших братьев и соседских мальчишек занимательные истории. Но вскоре от «устного» творчества перешел к письменному, послав свои произведения в газету «Пионерская правда».
Современная детвора о такой газете, по-видимому, и слыхом не слыхивала – иные СМИ ныне в моде. А в те годы «Пионерская правда» – самая читаемая газета у школьников, выходившая миллионными тиражами. И в ней нередко печатались стихи и рассказы юных авторов.
Вот активный пионер Николай Гребнев – по деревенскому прозвищу «Колька школьный» – и послал свои детские рассказы в эту газету, надеясь увидеть их напечатанными. К сожалению, напечатаны они не были, но из редакции пришло типичное, не раз апробированное на других авторах «вежливое» послание с одобрением его начинаний и кучей советов, как писать и о чем писать.
Похожее послание пришло, по-видимому, и из редакции радиопередачи «Пионерская зорька», куда пионер Гребнев также пытался «пристроить» пробы своего пера, о чем он «признался» в интервью своему давнему другу и наставнику Федору Емельяновичу Панову.
Другой бы, получив вежливый, но обидный до «горьких слез» для творческой души отказ, надул губы, да и плюнул на все. Но только не Коля Гребнев. Оставив на время в покое не оправдавшую надежд прозу, он принялся за стихи. Причем не просто стихи, а стихи нравоучительного, сатирического характера – басни. Возможно, подпав под очарование произведений данного жанра «дедушки Крылова».
И вот, учась в старших классах (конец 50-х – начало 60-х), он «доверил» свои творения Беловской районной газете «Колхозная правда». Впрочем, имея не очень удачный опыт с «Пионерской правдой» и «Пионерской зорькой», особых надежд не питал. Но чудо свершилось: «районка» напечатала басню «Сорока и воробей». Правда, без указания фамилии автора. Это задело юного баснописца, и он, переписав начисто несколько своих стихотворных и прозаических произведений, решается на личный контакт с редактором газеты.
В те годы районную газету, как рассказывает Николай Иванович, возглавлял Валерий Владимирович Калугин – личность весьма известная в журналистских и партийных кругах не только того, но и нашего времени. К нему-то, даже не советуясь с отцом, воспитывавшим сыновей в духе самостоятельности и личной ответственности, направил свои стопы будущий писатель. Кстати, к этому времени он уже окончил Озерковскую «восьмилетку», вступил в комсомол (с 14 лет), а как без этого сыну директора школы? – и уже учился в десятом классе соседнего села Кондратовки.
– Где ты списал? – ознакомившись с рукописями, уперся снисходительно-недоверчивым взглядом редактор в лицо «баснописца».
– Сам сочинил, – твердо заявил юный визави, нисколько не смущаясь и не отводя поблескивающих небесной голубизной глаз. – Все – мое!
– Хорошо,– не стал спорить опытный в житейских и литературных делах Калугин. – Раз твое – то расскажи по памяти вот эту басню.
И, хитровато улыбнувшись, назвал, какую именно басню следовало прочесть по памяти, надеясь подловить автора на лжи. Гребнев названное произведение прочел без запинки. Потом другое, третье…
Приученный к актерству перед соседской ребятней на Козинином бугре, он без запинки, по памяти, как любили говорить в наших сельских школах некоторые учителя, «с чувством, с толком, с расстановкой» шпарил свои произведения звонким мальчишеским голосом.
– Еще? – окончив третье. Поинтересовался азартно.
– Достаточно.
Убедившись, что перед ним действительно настоящий, а не лживый автор, Калугин сначала спрятал, стер с лица недоверчиво-снисходительную ухмылку, а затем, через некоторое время, стал печатать очерки, басни и стихи Николая Гребнева под его именем и фамилией. И ныне в отделе периодики областной научной библиотеки имени Н.Н. Асеева можно запросить подшивки газет «Колхозная правда», на пожелтевших от времени страницах которых находятся первые пробы гребневского поэтического и публицистического пера.
Так в окраинных курских Озерках, знавших храбрых воинов-защитников, умелых трактористов и шоферов, профессиональных учителей, толковых колхозных руководителей, появился свой сочинитель-баснописец. Но не взрослый, как все остальные, а юный. Правда, с вполне взрослыми амбициями.
О том, какой была реакция родителей на литературное творчество сына-первенца, Гребнев нигде не пишет, но нам не трудно догадаться, что родители Николаем гордились, хотя, по всей видимости, открыто это не показывали, чтобы «не задрал нос». Как ни трудно догадаться, что сам Николай Иванович гордится сыном Евгением и внуком Денисом, перенявшими у него и самостоятельно занимающимися любимым их общим детищем – полиграфическим делом.
И это правильно…
ПЕРВЫЕ ШАГИ ВО ВЗРОСЛОЙ ЖИЗНИ.
НА ПЕДАГОГИЧЕСКОЙ СТЕЗЕ
После окончания средней школы Николай Гребнев хотел поступить в мореходку. Но тут выяснилось, что в свидетельстве о рождении у него указано село Черничено Конышевского района, а в аттестате об окончании школы – Озерки Беловского района. Произошло разночтение в жизненно важных документах, из-за которого поступление в мореходку стало делом невозможным. Конечно, этот казус можно было устранить, обратившись в суд. Но, как известно, пока суд да дело – время улетело. Потому, попрощавшись с мечтой о море и дальних странствиях, неожиданно для себя самого, хоть и был известным заводилой и коноводом, Николай Иванович в семнадцать лет стал работать учителем биологии в «восьмилетке» своего села. Это произошло в 1961 году.
«Как же так? – усомнится кто-то. – Вчерашний школьник, никакого педагогического образования – и на тебе, учитель! Не может такого быть в стране Советов. Сплошные фантазии».
Может, еще как может. В начале шестидесятых годов (да и позже тоже) учителей с педагогическим образованием не хватало. Поэтому иногда на преподавательскую работу в районах брали и выпускников средней школы, нагружая их вдобавок обязанностями пионервожатых. И разрешали вести не главные предметы – русский язык, литературу, математику – а, так сказать, второстепенные – уроки трудового обучения, рисования, биологии, географии. Потом такие «спецы» поступали в педагогические училища или институты на заочное обучение и со временем становились настоящими педагогами. Вот так, примерно, Николаю Гребневу, молодому человеку с твердой закалкой самостоятельности, а к тому же и сыну директора – опытный папа всегда поможет начинающему Макаренко – и досталась из «неглавных» биология. А еще организационная пионерская и комсомольская работа со школьниками.
Кстати, нечто подобное произошло и в судьбе одного из известнейших писателей Курского края – Александра Александровича Харитановского (старшего). После окончания десятилетки он тоже преподавал в школе-семилетке математику и физкультуру. Правда, это было в 1940 году, перед началом Великой Отечественной войны. Но в любом случае – это было…
Конечно, учебная программа и поурочные планы имелись – без этого никак. Но чтобы уроки проходили интереснее, начинающий педагог пользовался не только учебником и методичками, но и собственным самиздатом – сборником рукописных очерков об окрестностях Озерок – «Сказания о Чертовом лесе». А чтобы материал лучше воспринимался и усваивался, практиковал уроки на природе, где и муравья воочию узришь, и кузнечика изловишь, и лягушку спугнешь, и птиц послушаешь.
Уроки, по воспоминаниям Николая Ивановича, проходили «на ура», пока не нашелся «доброжелатель», подавший анонимный сигнал «куда следует». «Был разбор полетов» со стороны районо и последующие «ограничения» новаторской деятельности в педагогике. В итоге – второму Иоганну Песталоцци или Константину Дмитриевичу Ушинскому из Николая Ивановича не дали развиться, спустив дело «на тормозах».
Впрочем, вот как не без доли иронии и юмора пишет он сам в автобиографическом очерке «Родина моя – Черничено!»: «По жалобе приехала Ольга Сергеевна, строгая и умная, как и положено быть инспектору роно. «Да, на ваших уроках интересно, – похвалила она, – но отныне фантазируйте только в кружке юннатов. Ибо есть программа, учебник и поурочный план. Не отклоняйтесь, не имеете права!»
Но «нет худа без добра». О молодом учителе-новаторе узнали и заговорили в Беловском райкоме комсомола. «Мы тут головы ломаем, бумагу изводим, – где бы хорошего организатора для работы с подростками найти, – шумели на совещаниях комсомольские вожаки районного масштаба – а тут, на тебе, феномен по Озерским лугам и оврагам сам с ребятней шагает… А ну, подать его сюда!..»
Словом, вызвали к себе, осмотрели со всех сторон, словно цыган лошадь или деревенские бабы невесту на выданье, побеседовали «по душам» – решили: подходит. И тут же «нагрузили» новым заданием – организовать на селе работу с уличными пионерскими отрядами ребят разных возрастов.
– Потянешь? – пытались замутить неуверенностью и смущением искристую синь-голубизну гребневских глаз.
– Потяну, – встряхнул тот уверенно светло-русым волнистым чубом. – Потяну! Даже не сомневайтесь.
– Тогда впрягайся! Если что… – поможем, – привычно закруглились районные «экзаменаторы» отработанной годами фразой.
Произошло это, возможно, поворотное во всей будущей жизни Николая Гребнева событие в 1964 году, в том самом году, когда в октябре в столице один земляк курян – Леонид Ильич Брежнев сменил на партийном и государственном постах другого – Никиту Сергеевича Хрущева. И если в Москве в связи с этим непростым событием случилась некоторая встряска и перетряска чиновников высокого полета, то в курской глубинке все прошло тихо да мирно. Все местные руководители остались на своих местах, лишь некоторое время осторожно косились друг на дружку да перешептывались по углам. Но такое шептание случалось и раньше. А вот в областном партийно-советском аппарате подвижки, конечно, последовали. Первым секретарем Курского обкома партии снова стал Леонид Гаврилович Монашев (1914-1995), до этого с 1958 по 1963 год уже бывший в данной должности, а с января 1963 года трудившийся первым секретарем Курского сельского обкома КПСС. Ныне это покажется странным, но около двух лет по прихоти Никиты Сергеевича Хрущева в областях и краях Союза существовали сельские и промышленные обкомы. (В Курской области промышленный обком возглавлял Сергей Иванович Шапуров (1916-1987)). Бразды правления в облисполкоме от И.П. Быстрюкова принял Иван Иванович Дудкин (1911-1989). Возможно, произошли и изменения в руководстве обкома ВЛКСМ, которых в переиод с января 1963 по декабрь 1964 года было два – сельский и промышленный, но для жизни Курской области они были столь незначительны, что на скрижалях ее истории никак не отразились. Хотя, если верить данным второй книги первого тома Большой Курской энциклопедии, то в период с 1962 по 1966 год первым секретарем Курского обкома ВЛКСМ был Владимир Васильевич Литвинов (1932-2008). Именно он, как однажды кратко поделился сведениями Николай Иванович Гребнев, принимал его на работу в обком комсомола.
Хоть и бытует мнение, что инициатива наказуема, но только не в случае с Николаем Гребневым. Как отмечает сам герой из Озерок с присущей ему самоиронией, принявшись за исполнение поручения Беловского РК ВЛКСМ, он «оказался в своей стихии», словно рыба в воде. Настоящий Павка Корчагин шестидесятых созидательных.
Заводила и коновод ребятни Озерок «Колька школьный» вырос до коновода ребятишек всего района Николая Ивановича Гребнева. А когда по запросу из Курского обкома комсомола написал отчет о работе сводных уличных отрядов, то изучать опыт на практике из Курска прибыла целая бригада – «ученые, журналисты, ответработники». Ни много, ни мало, а пять человек. Оказалось, что отчет был написан не в привычном бюрократическом стиле – вопрос-ответ, а в художественно-документальном изложении. Это и «зацепило».
«Шишек», естественно, от взрослых «дядек» и «теток» получил немало – у нас любят учить уму-разуму молодежь. Хлебом не корми, а дай поучить… Ведь поучать – не самому в поле пахать… Но отдельные «зарисовки» из художественного отчета вскоре были опубликованы в журнале «Пионер» – главном печатном органе пионерии Страны Советов.
Впрочем, слово самому герою этого повествования.
«В Беловском райкоме комсомола мне, учителю-неудачнику, – вновь не без юмора и самоиронии пишет в автобиографическом очерке Николай Иванович, – доверили заботу об уличных отрядах разных возрастов. Дело было новым, но понятным, близким по сути. Что тут говорить, я оказался в своей стихии! По запросу я написал в обком отчет, но необычный, художественный по форме. А там переправили его в ЦК комсомола. Нагрянула целая бригада – ученые, журналисты, ответработники… Самый разумный из них в личной беседе «обозвал» меня «импрессионистом», при этом окрасил в зеленый (незрелый) цвет. …Опыт, однако, одобрили! Мои зарисовки опубликовали в главном пионервожатском журнале страны».
Увидеть свои произведения в районной газете – одно дело, а увидеть их в толстеньком, с красочной глянцевой обложкой и цветными иллюстрациями, с десятками рисунков и фотографий журнале – совсем иное. Гордость, естественно, переполняла юную душу, перехлестывала через край…
«Зацепило», впрочем, не только молодого райкомовского работника-комсомольца Гребнева, но и его непосредственного начальника, секретаря райкома КПСС по идеологии Ивана Егоровича.
– Как только областная комиссия, проработавшая целую неделю, отбыла, – вспоминая сей факт, заискрился веселой улыбкой Николай Иванович, – Иван Егорович попенял мне, что извел на их кормление половину утиного стада…
И, увидев на моем лице немой вопрос, мол, почему так, пояснил уже без веселого блеска в глазах:
– В райцентре тогда с продуктами питания было скудно, вот и пришлось бедному Ивану Егоровичу, на которого обязанности по бытоустройству и кормление членов комиссии возлегли, чтобы «не ударить лицом в грязь», своих уточек за обед и ужин для местной столовой поставлять. Естественно, бесплатно. У него утиное стадце голов в тридцать пребывало, гордость и надежу семьи составляло, так прожорливые москвичи и областники, считай, его располовинили…
– Что, пришлось компенсировать? – прерывая воспоминания, задаю вопрос.
– Нет, прямой компенсации не произошло…
– А какая же? – не унимаюсь я.
– А такая, – вновь радужно смеется Николай Иванович, – что именно он порекомендовал меня, такой ценный кадр, взять к себе на работу в обком комсомола.
– Даже так, – улыбаюсь я.
– Именно так, – рассеивая возможные сомнения, подчеркивает Николай Иванович. – Правда, его в этом поддержал и секретарь райкома партии Григорий Иванович.
Я уже знал, что Гребнев многие годы проработал в областном аппарате ВЛКСМ, поэтому уточняющих вопросов по данной тематике задавать не стал. Даже фамилий Ивана Егоровича и Григория Ивановича не спросил. Ни к чему воду из пустого в порожнее переливать…
А еще в далеком ныне 1964 году случилось и другое важное в жизни Николая Ивановича событие – женитьба на красивой, как в песне из известного кинофильма, девушке Лиде, Лидии Михайловне. Возможно, кто-то скажет: «А какое отношение имеет женитьба к творчеству?» Да прямое. Как на фронте многое зависит от тылового обеспечения, так и в семейной жизни. Если тыл надежен, то и дела, в том числе и творческие, будут идти своим чередом, без напряга, а если… Впрочем, оставив это «если» в покое, имеются дела и поважнее.
…Прошло какое-то время, и пионерский вожак с задатками бойкого сочинителя, двадцати лет от роду оказался в Курском обкоме ВЛКСМ. Как он иронично замечает, привычно подтрунивая над своим юношеским максимализмом, «писать художественные доклады» ответственным товарищам.
А если серьезно, то с 1966 года, будучи не только женатым человеком, но и отцом первенца Евгения, а затем и Сергея, он, продвигаясь вверх по служебной лестнице, находился на переднем крае борьбы за культурное, духовное и патриотическое воспитания курской молодежи. И находился на нем до 1977 года. Правда, в некоторых интернетовских выкладках имеются указания, что уже в 1974 году он перешел в редакцию газеты «Молодая гвардия» на должность редактора. Но в эти указания, скорее всего, вкралась досадная опечатка. Впрочем, об этом ниже…
РАБОТА В КУРСКОМ ОБКОМЕ КОМСОМОЛА
…Середина шестидесятых. Еще не забыта хрущевская «оттепель», еще и намека нет на так называемый брежневский «застой». После денежной реформы 1961 года – рубль тверд и крепок. Цены в магазинах потребкооперации стабильны. И если раньше денежки в небольшом количестве водились только у рабочих да советской интеллигенции, то ныне и крестьяне-колхозники за свой труд кое-какую «копейку» получают. Небольшую, но все же…
Страна строится, страна овладевает ближайшим космосом, страна читает, страна мечтает… Порой кажется, что для этой страны и ее людей нет ничего неисполнимого и невозможного. Вера в будущее огромна! Кажется, стоит поднапрячься – и будут сдвинуты горы и повернуты реки… Да что там горы и реки – ведь «на Марсе будут яблони цвести».
И если всеми этими процессами рулит из Кремля партия, то в «застрельщиках» исполнения – комсомол. По крайней мере, так везде говорят. С больших и малых трибун. На Съездах и Конференциях.
В Курском обкоме комсомола «космические карты в планшеты не заправляли», зато на стройки предприятий союзного значения: трикотажного комбината, химико-фармацевтического завода, фабрику технических тканей в Курске, Михайловского ГОКа, Олымского сахзавода, Рыльского сыродельного завода – молодые кадры направляли. И пусть не «на пыльных тропинках далеких планет», а всего лишь на технических стежках и дорожках внушительных новостроек, на закладке парков и садов, на бескрайних просторах полей, на сельскохозяйственных фермах курские комсомольцы под руководством обкома ВЛКСМ оставляли следы. А чтобы эти следы, а точнее, дела были более существенными, административно-бюрократическая машина обкома комсомола работала денно и нощно. И где-то в светлом, но тесноватом от множества столов и стульев кабинете монументально-внушительного курского областного Дома Советов денно и нощно трудился начинающий инструктор Николай Иванович Гребнев, сочиняя «художественные доклады» и подготавливая необходимые справки «ответственным товарищам».
Когда «перспективный» комсомольский кадр Николай Гребнев по «протекции» беловского секретаря райкома комсомола по идеологии Ивана Егоровича прибыл в Курск, то у руля обкома ВЛКСМ находился, как отмечалось выше, Владимир Литвинов, которого вскоре сменил Виктор Евгеньевич Томашкевич.
О том, какими были эти личности, Николай Иванович не распространяется, но их краткие биографии имеются в Большой Курской энциклопедии, изданной в «нулевые» годы XXI века стараниями ученого, краеведа и писателя Юрия Александровича Бугрова (1934-2017).
Владимир Васильевич Литвинов родился в 1932 году в селе Заолешенке Суджанского района ЦЧО (позже, с 1934 года, Курской области). В 1949 году поступил и в 1951 году окончил Суджанскую школу ветеринаров. С 1951 по 1955 год работал ветеринаром в Суджанской районной ветлечебнице и служил в Советской армии. С 1955 по 1962 год – второй секретарь. а с 1962 по 1966 – первый секретарь Курского обкома комсомола. Параллельно с этим учился в Курском СХИ, который окончил в 1965 году. Член ЦК ВЛКСМ с 1962 по 1966 год. Участник VI Всемирного фестиваля молодежи (1957), делегат XIV Съезда ВЛКСМ (1962). (Далее на партийной и административно-хазяйственной работе Курской области).
Его преемник Виктор Евгеньевич Томашкевич родился в 1942 году в Кутаиси, но вскоре с родителями переехал в Суджу, где окончил в 1958 году среднюю школу. Затем, как уже отмечалось, была учеба в Курском сельскохозяйственном институте и параллельно с этим – на старших курсах – руководство комсомольской организацией института (1961-1962). С 1962 по 1965 год – заведующий отделом пропаганды и агитации, а с 1965 по 1966 год – секретарь Курского обкома комсомола. В 1966 году официально был избран, а практически – назначен (ибо все делалось по решению партийного руководства области) первым секретарем этого обкома.
Сразу отметим, чтобы не возвращаться к Томашкевичу еще раз, что в должности первого секретаря Курского обкома он проходил до 1970 года, когда на этом посту был сменен Анатолием Алексеевичем Даньшиным, 1940 года рождения. А для тех, кто желает как можно больше узнать о «послужном» списке Виктора Евгеньевича, сообщим, что об этом можно прочесть в третьей книге первого тома Большой Курской энциклопедии.
Работать же Гребневу довелось под непосредственным руководством Анатолия Даньшина, прошедшего комсомольскую науку в Суджанском райкоме комсомола и в 1966 году оказавшегося на должности секретаря Курского обкома ВЛКСМ.
Личность Даньшина не менее интересна, чем личности Литвинова и Томашкевича. Родился он в феврале 1940 года в семье рабочих Донбасса. Отец – Алексей Игнатьевич – работал фрутеровщиком на Макеевском металлургическом заводе. Мать – Анна Яковлевна – занималась воспитанием детей, их в семье Даньшиных было трое.
Вскоре началась Великая Отечественная война, и семья Даньшиных волею судеб оказалась в селе Букреево Бесединского (ныне Курского) района Курской области. Вскоре Алексей Игнатьевич был призван в армию и погиб на фронте в 1944 году. Как и большинство курских женщин, детей поднимала на ноги только Анна Яковлевна, работавшая в колхозе за трудодни.
Окончив сначала Букреевскую семилетку, а затем и Бесединскую среднюю школу, Анатолий Даньшин поступил в Курский сельхозинститут. После окончания института он некоторое время работал в Беседино, в том числе и директором станции искусственного осеменения животных. А потом в должности старшего зоотехника трудился в Суджанском колхозно-совхозном управлении. В августе 1964 года его избрали секретарем комсомольской организации этого управления, а через полгода – первым секретарем Суджанского райкома комсомола. Отсюда он вскоре шагнул в Курский обком ВЛКСМ.
Продвигал ли его кто или все вышло само собой, хотя, как заметил Гребнев, случайных случайностей не бывает, а происходят только «неслучайные случайности», трудно сказать, но карьерный рост Анатолия Алексеевича по комсомольской стезе был стремительным. Впрочем, то – дело прошлое, и завидовать не будем… Каждому Господь дает крест по его плечам…
Отметим лишь одну общую закономерность - Даньшин, как и его предшественники – Литвинов и Томашкевич – окончил Курский СХИ – главный поставщик руководящих кадров курского комсомола! А тем, кто желает «поглубже» заглянуть в биографию Даньшина, генерал-майора и начальника Управления КГБ по Курской области, посоветуем обратить к Большой Курской энциклопедии и к очерку Владимира Кулагина «Родину, как и мать, не выбирают», опубликованному в книге «В пространстве памяти» (Курск, 2011). Мы же возвратимся к нашему герою – Николаю Гребневу.
Рабочая рутина настолько захлестнула рослого, ладно скроенного стараниями родителей и природы-матушки голубоглазого, русоволосого парня из Озерок, что времени на сочинение стихов и очерков просто не стало. К тому же надо было получать высшее профессиональное образование – поступать в институт. Коллеги по отделу – если еще не с высшим, то учатся заочно, чтобы обзавестись таковым, ибо наличие институтского образования – верный и твердый путь карьерного роста.
Привыкший верховодить, Николай Гребнев позволить себе «плестись в хвосте» у товарищей не мог. Да и работа в обкоме комсомола – это вам не дружеский треп с пацанами на Козинином бугре Озерок, тут солидность требуется, теоретическая подготовка, крепкие знания и политическая «подкованность». В противном случае, без роста образования, и «попросить» могут, да так, что «отряд не заметит потери бойца» и пойдет дальше. Дальше, но уже без него… А где лучше всего «подковывают» всему и сразу? Конечно же, в институте. К тому же вместо детской бесшабашности пришло осознание необходимости выбора взрослого жизненного пути.
Пообмыслив на досуге и прикинув, что к чему, Николай Гребнев избрал педагогический институт, хотя к этому времени в Курске и мединститут, и сельхозинститут, и политехнический институт давно действовали. Но педагогический как-то ближе, роднее. Приняв решение, успешно сдал экзамены на заочное отделение факультета биологии, так сказать, по «профилю».
Конечно, семейному человеку было непросто и работать, и учиться, и время на поездки к родителям, на походы в кино, театр, филармонию, картинную галерею находить. А тут еще вокруг столько прекрасных девушек, что голова – кругом! А у него-то чуб волнистый, глаз веселый, озорной – девчата, словно бабочки на огонек, сами летят… Однако успевал и семейные дела решать, и учиться, и родителей навещать, и девушкам внимание уделять, хотя бы комплиментами.
О своих амурных делах Николай Иванович не распространяется, хотя других на эту тему попытать не прочь. Например, у одного ветерана Великой Отечественной войны и почетного литератора выяснил, что на фронте и любовь была, и мимолетные встречи, и что самые жаркие в любви – мадьярки. Но это так, к слову. А вообще в жизни молодые и красивые девушки и женщины всегда окружали и до сих пор окружают Николая Ивановича. В обкоме комсомола – дерзкие комсомолки с искристыми очами и икристыми ногами, в редакции «молодежки» – юные стройные журналистки, в издательстве «Славянка» – прекрасные дамы-специалисты.
Повышенное внимание со стороны «слабого» пола, надо полагать, льстило Гребневу. А кому же из настоящих мужчин, мужчин с нормальной ориентацией, скажите, оно бы не льстило?! Вот то-то… Но только не его супруге. Время от времени Лидия Михайловна, как и любая женщина, испытывала чувство ревности. Это обстоятельство, хоть и косвенно, но нашло отражение в неоконченной еще Гребневым повести «Кровные братья».
«Она была неравнодушна к моему другу – терпеть не могла! – пишет Николай Иванович.
– Если он твой друг, значит, и ты такой же!
– Такой же – что тут плохого?
– Уж тебе-то не знать: девчат молодых любит!»
Однако дела семейные – это дела семейные, в которых всякое случается. Они схожи с морской тельняшкой, на которой светлые полосы чередуются с темными, сочетание хоть и контрастное, но подверженное закону единства композиции. А как складывались отношения с руководством, например, с Анатолием Даньшиным или с Виктором Томашкевичем? О них Николай Иванович в личных беседах распространяется мало, в произведениях вообще не пишет. По крайней мере, в тех, которые ныне известны. Возможно, в других, еще не опубликованных, что-то и есть, но это пока что предположение…
Как-то я спросил Николая Ивановича, при ком из первых секретарей обкома ВЛКСМ он работал? Почему-то назвал только Владимира Литвинова, принимавшего его на работу, и Анатолия Даньшина. О других не упомянул: то ли забыл, то ли не посчитал нужным. А ведь работать ему пришлось при четырех первых секретарях Курского обкома ВЛКСМ. При Литвинове в 1966 году, при Томашкевиче – с 1966 по 1970 год, при Даньшине – с 1970 по 1973 год и при Борисе Михайловиче Чухраеве с мая 1973 по июль 1977 года.
Кстати, Борис Чухраев, родился в 1947 году в Ленинграде, но уже с 1948 года жил в Кореневском районе Курской области. Здесь окончил Шептуховскую школу-семилетку и поступил в Рыльский сельскохозяйственный техникум. В 1965 году после успешного окончания техникума поступил в Курский СХИ, который окончил в 1971 году. (Опять СХИ! – главная кузница руководящих кадров для Курского обкома ВЛКСМ).
Параллельно с учебой в сельхозинституте (заочной) в период с 1965 по 1969 год работал сначала вторым, а затем и первым секретарем Рыльского райкома ВЛКСМ. С 1969 по 1971 год – заведующий отделом комсомольских организаций и секретарь Курского обкома ВЛКСМ. Следующие два года он провел на комсомольской работе ЦК ВЛКСМ по Краснодарскому и Ставропольскому краям и Дагестану. А с 1973 по 1977 год, как отмечалось, руководил Курским обкомом комсомола. В июле 1977 года – первый секретарь Дмитриевского райкома КПСС.
О дальнейшей биографии Бориса Чухраева, полковника милиции и предпринимателя, благодаря стараниям и организаторским способностям писателя-краеведа Юрия Александровича Бугрова, можно прочесть в третьей книге первого тома Большой Курской энциклопедии.
Как видим, личности, с которыми пришлось Николаю Гребневу бок о бок работать много лет, были незаурядными, прошедшими большую школу комсомольской работы, но выделил он из них только Литвинова и Даньшина. Почему? Не знаю. Все, за исключением Литвинова, вроде бы представляют одно поколение. Все друзья-ровесники… Кроме того, при двух последних первых секретарях – Даньшине и Чухраеве – Гребнев, по всей видимости, был уже вторым секретарем Курского обкома ВЛКСМ.
Но вот за плечами Николая Ивановича и карьерный рост, и пединститут, и многолетний опыт «штабной» деятельности в комсомоле, а на плечах – семья и работа. А еще – забота о родителях, младших братьях и сестрах. Они, младшие, хоть и взрослые, и самостоятельные, и семейные, но без въевшегося с детства в кровь «пригляда» – никак. Ничего не попишешь – с озерковского детства повелось: он – старший и за всех младших в ответе. Так отец наставлял, величая по имени-отчеству. А что прижилось да приобрелось в детстве, того и в старости не изжить, не исправить… Да и нужно ли?..
Повзрослел, посолиднел, семьей обзавелся, многими полезными связями да знакомствами во властных и общественно-культурных структурах обогатился. Именно обогатился, а не оброс, как часто используют подобный штамп журналисты.
Среди таких знакомств в середине семидесятых встреча с молодым специалистом-комсомольцем Александром Михайловым, только что окончившим Харьковский институт инженеров железнодорожного транспорта. Зашел о предстоящем месте работы и комсомольских делах переговорить. Краснеет, смущается. По-видимому, в роли ленинского ходока-просителя себя чувствует. Гребнев понял: надо парня приободрить, по-товарищески поговорить, без нотаций и назиданий.
По-душевному о том, о сем потолковали – оба-то из крестьянских корней, от земли-матушки, да и в комсомоле со школьной парты – общий язык нашли. Поговорив, друзьями-товарищами разошлись: Михайлов – приободренный и уверенный в товарищеской заботе, Гребнев – со спокойным сердцем и чистой совестью: пусть пока словом, но помог, поддержал молодого специалиста. А через четверть века Александр Николаевич Михайлов в губернаторы области был избран… Опять «неслучайные случайности».
В народе эти встречи, иногда перерастающие в крепкие дружеские связи, часто ошибочно блатом называют, но это не блат, это дружба, круто замешанная на общих идеалах, интересах, увлечениях.
Не станем нарушать традиции и, воспользовавшись сведениями Большой Курской энциклопедии, скажем несколько слов об Александре Николаевиче Михайлове. Родился он в 1951 году в крестьянской семье в селе Косоржа Щигровского района Курской области. В 1974 году окончил Харьковский институт инженеров железнодорожного транспорта. С 1975 по 1976 год работал старшим осмотрщиком вагонного депо. С 1976 по 1977 год – на комсомольской работе в Курском обкоме ВЛКСМ, с 1977 по 1979 – первый секретарь Дмитриевского райкома комсомола. В период с 1979 по 1983 год заведовал отделами Дмитриевского райкома КПСС, а с 1983 по 1984 год – инструктор отдела оргпартработы Курского обкома партии. Позже, с 1984 по август 1991 года ( с перерывом в 1989 и 1990 годах) являлся секретарем Щигровского райкома КПСС. С 1991 по декабрь 1993 года – председатель Щигровского районного совета депутатов. Делегат XXVIII Съезда КПСС (1990). В 1993, 1995, 1999 годах – депутат Государственной Думы Российской Федерации 1, 2 и 3-го созывов. С ноября 2000 года – губернатор Курской области. Имеет государственные и общественные награды.
Но какие бы встречи в жизни Гребнева ни случались в те далекие уже годы, в душе он был все тот же неуемный «Колька школьный» из Озерок – рубаха-парень, насмешник да заводила, гораздый на всякие выдумки. Сам спокойно минуты не посидит и другим не даст.
А вот в армии он, в отличие от большинства курских писателей, например, Юрия Першина, Ивана Зиборова, Александра Балашова, не служил. И не потому, что «косил» от нее, как это происходило сплошь и рядом в девяностые годы, а из-за курьеза. Когда его призвали в областной военкомат, как рассказывает сам в веселой улыбкой, то в беседе с военкомом он возьми и ляпни: «Направьте меня в ту часть, где надо с красным знаменем шагать». Услышав это, военком тут же ответил, что такие парни и в Курске нужны и отправил несостоявшегося знаменосца восвояси: «Работай!».
Наверное, для многих читателей не безынтересен и такой пунктик в биографии нашего героя как жилищный вопрос, который, как известно, испортил не только москвичей, но и многих курян. А дело здесь обстояло следующим образом: в первые дни, когда был принят на работу в аппарат обкома ВЛКСМ, жил, как и многие «специалисты», в рабочем общежитии семейного типа или же «угол» у чужих людей снимал. Позже, когда в семье стало двое детей, квартиру от государства получил. Сначала небольшую, однокомнатную, на окраине города, которой рад был без памяти – еще бы, в такие годы и собственное жилье! А через некоторое время – полноценную, двухкомнатную, соответствующую статусу работника областного аппарата комсомола. О ней он повествует в нескольких своих произведениях.
ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ.
НЕБОЛЬШОЙ ЭКСКУРС В ИСТОРИЮ
…Наполненные людским энтузиазмом созидательные шестидесятые сменили сытые, вальяжные семидесятые. Курский край из аграрно-индустриального региона махнул в индустриально-аграрный. Мало того, что в Курске, Льгове, Рыльске, Дмитриеве, Щиграх заводы и фабрики построены, два новых города на карте области возникли. Красивые, высокодомные, с широкими улицами и проспектами, со свежепосаженными парками и скверами. Блистающие огромными витринами магазинов, кафе и Дворцов культуры, сверкающие электрическим светом. Это Железногорск и Курчатов. В первом живут и трудятся добытчики железной руды, во втором – энергетики-атомщики. Новые города – не только яркий импульс культуры и рост промышленности края, его гордость, но и мощь страны.
Села тоже оживились, электричеством с середины шестидесятых никого не удивишь. Старые деревянные клубы Домами культуры заменили. Но чаще – так называемыми кирпично-бетонными «Спутниками», строившимися по единому проекту по всему Черноземью и сочетавшими в себе кинозал, небольшую сцену, библиотеку и открытую танцевальную площадку. При этом кинозал часто использовался как актовый зал для проведения всевозможных собраний, сходов и культурно-массовых мероприятий. К некоторым селам асфальтированные дороги от райцентров стали подводить. Впрочем, не только к селам, но и к МТФ – молочно-товарным фермам. В колхозы, что ни год, новую технику гонят – автомобили, трактора, комбайны. Государство наконец-то спохватилось, заботиться о селе начало.
Одно настораживает: все реже и реже в деревнях и селах области можно гармонь услышать. А про карагоды, проходившие еще в шестидесятые, вообще говорить не приходится: давно не видны и не слышны. Сельская молодежь нескончаемым потоком потекла в города. За лучшей долей. Не хотят, как их родители, всю жизнь в фуфайках да резиновых либо кирзовых сапогах по грязи деревенской топать и «хребет гнуть» от зари и до зари. Хотят в красивых пальто да туфлях по чистому асфальту щеголять и восьмичасовой рабочий день с выходным иметь. Театры и кинотеатры, картинную галерею и филармонию посещать, музеям и библиотекам визиты наносить. А потому без оглядки и сожаления меняют чистый воздух и парное молоко на загазованность улиц и пищевые полуфабрикаты. Как говорится, за удобства и урбанизацию надо платить… Но самое интересное то, что города эти сельские потоки молодежи с охотой принимают, смешивают с «коренным» населением, пережевывают, переваривают, почти не замечая самого процесса. И тут же с завидным автоматизмом распределяют по социальным полочкам: одних – рабочими в трудовые коллективы бесчисленных предприятий, других – в сферу обслуживания, разрастающуюся, как тесто в квашне у доброй хозяйки, третьих – на укрепление рядов городской интеллигенции.
Казалось бы, город со своей спецификой жизни и работы должен быть к сельским парням и девчатам не особо ласков. Но нет, встречает по-доброму. А если и появляются трудности, то деревенская молодежь к трудностям и труду с детства приучена. Ее этим не испугать. Где знаний по первости не хватает, там сметкой берут… Словом, приживаются.
В партийных и комсомольских штабах этот «перекос» видят, но сделать ничего не могут. Время-то не сталинское, а брежневское. Насильно никого в селах жить не заставишь, да и паспорта с 16 лет у всех на руках – куда хочу, туда и еду. Тут никакой идеологией и политикой партии не остановить!..
Видят этот «великий исход» из села в город и курские журналисты и писатели. И не только видят, но и переживают, и в своих произведениях с присущей им эмоциональностью и художественным подходом отмечают. Например, журналист и литератор Иван Зиборов в 1974 году опубликовал стихотворение «Опять у Марфы провожанье», отразив весь драматизм происходящего:
Опять у Марфы провожанье,
И я расстроенный хожу.
Сын, из деревни уезжая,
Не оглянулся на межу.
Мне скажут:
Мол, закономерен
Необратимый тот процесс,
Что никаких не надо прений:
Куда тут денешься – прогресс.
А я сужу по-деревенски.
Задумываюсь иногда:
Что будет с лесом без подлеска –
Через года, через года?
А признанный лидер курского писательского сообщества Евгений Иванович Носов, не изменяя правде жизни, эту тему поднимает в очерке «На дальней станции сойду…», в рассказе «Хата с краю» и других произведениях. Но острее всего это звучит в очерке «На дальней станции сойду…». С сердечной болью и глубокими душевными переживаниями описывая вымирание деревни из-за того, что ее покинула молодежь, он ставит вопросы: «Чего хотят эти парни и девчата?» и «Найдут ли они свое счастье в городе?»
Ответ лежит на поверхности: они ищут лучшей доли, чем была у их отцов и матерей, от зари и до зари работавших в колхозе за гроши. А еще – гнувших натруженные спины на своих огородах и подворьях после колхозных работ. Они не хотят быть, как их родители, вечно ходящими с бесконечными заботами о топливе, которое надо где-то раздобыть и на чем-то привезти, о скотине, которую надо где-то стеречь и чем-то кормить, а еще лечить и обихаживать, а потом, обливаясь слезами, пускать под нож. Они не хотят всю жизнь ходить в замызганных фуфайках и резиновых или кирзовых сапогах, а нарядную праздничную одежду видеть только на Пасху. Они не хотят иметь руки с заскорузлыми от бесконечной работы пальцами, под ногтями которых въевшиеся навечно черные полоски, как у их отцов и матерей. Они не хотят жизни, подобной той, которая досталась их родителям, когда женщины в сорок лет становятся старухами, а мужчины, надорвавшись на работе, и до пенсии не доживают… Они не хотят неволи, когда, чтобы добраться весной, осенью и зимой, да и летом тоже, если затяжные дожди делают дороги непроезжими, до ближайшей больницы, надо приложить титанические усилия… А если не приложишь или транспорта нет, то ложись и помирай… Они не хотят ходить в давно неремонтированный клуб, где, кроме убитой «вусмерть» радиолы, ничего нет, где вместо приличных стульев стоят допотопные скамейки, а полы столько раз латаны и перелатаны, что на них не только вальс танцевать, но и просто ходить опасно. Они не хотят прозябания в глуши…
Надо бы условия создать, чтобы из сел в города не бежали, но вот беда: в прежние годы сделать это не могли, а теперь, в один день – не получится…
Да, и партийные, и комсомольские работники всех рангов «сложа руки» и «сомкнув уста» не сидели, работали в трудовых и школьных коллективах, нажимая на чувства патриотизма и любви к малой родине. Писали в газетах и журналах бесчисленное множество статей о передовиках сельского хозяйства, печатали их фотографии. Даже серийные брошюры типа «Агитатор» издавали. И призывали, призывали… Но этого, как показала жизнь, было мало. Города, как огромные пылесосы, высасывали молодежь из сел и деревень. Диалектика жизни.
ВО ГЛАВЕ «МОЛОДОЙ ГВАРДИИ»
Мне трудно судить, чем конкретно в Курском обкоме комсомола занимался 2-й секретарь обкома Николай Иванович Гребнев в середине семидесятых годов, ибо он, вообще-то человек словоохотливый, на данную тему предпочитает не распространяться. «Работал», – и все!.. Или же, если особо доставали, ироничное: «Готовил художественные отчеты для руководства». После таких слов – понимай, как хочешь.
Но, если верить интернетовским данным газеты «Знамя Победы» Поныровского района (автор заметки И. Анпилогова), то в 1974 году Гребнев был принят в Союз журналистов СССР. А чтобы быть принятым в Союз журналистов, надо было что-то делать на журналистской стезе – писать и публиковать заметки, очерки, репортажи, интервью. За «красивые глазки и кучерявый чуб» мужчин в журналисты и писатели не берут, тем более, в члены Союза не принимают. Следовательно, Николай Гребнев не только комсомольскими делами занимался, но и статейки пописывал. Возможно, не под своей фамилией, а под псевдонимом. У журналистов и писателей такое случается… Сам же он на данную тему в автобиографическом очерке «Родина моя – Черничено!» высказался коротко и без указания времени творческой деятельности: «…писал «правдишные» очерки в газете «Молодая гвардия».
Газета «Молодая гвардия»…
Молодежная газета с таким названием в Курской области появилась в один год с образованием самой области, в 1934-й, а если быть совсем точным, то 26 августа 1934 года. А до нее после Октябрьской Социалистической революции и Гражданской войны в Курске издавались «Юный коммунар», в котором в 1927 году печатался учащийся Курского землемерного техникума Леонид Ильич Брежнев, и «Комсомолец», в котором публиковался Петр Заломов, Михаил Подобедов, Михаил Козловский и ряд других капповцев. (КАПП – курская ассоциация пролетарских писателей).
Первым ответственным редактором курской «молодежки» решением бюро Курского обкома ВКП(б) от 7 июля 1934 года был утвержден Алексей Ильич Овсянников, журналист «Курской правды». Впрочем, это и не столь важно, важно то, что она являлась официальным органом Курского обкома ВЛКСМ и рассказывала о самых важных и насущных проблемах и делах всей молодежи соловьиного края. А еще в ней время от времени печатались начинающие курские литераторы – поэты и прозаики.
С началом Великой Отечественной войны большинство журналистов этой газеты (как и газеты «Курская правда») ушли на фронт, и «молодежка» прекратила свое существование. Возродилась она лишь через десятилетие – 1 августа 1951 года. И здесь, на мой взгляд, немаловажно то, что с 1951 по 1957 год включительно в ней штатным сотрудником на разных должностях работал Евгений Иванович Носов. Он не только статьи и фельетоны писал, но и придумал такой литературно-газетный персонаж как Ваня Курский, систематически «совавший» свой длинный нос во все отрицательные моменты жизни области того времени. Поэтому газетные этюды и зарисовки на злобу дня постоянно сопровождались рисованными изображениями самого Вани Курского. Часть таких рисунков подготавливал для публикации Евгений Носов, прекрасно владевший профессией художника-ретушера.
Именно из «Молодой гвардии» Евгений Иванович «шагнул» в большую литературу России, опубликовав в 1957 году в сборнике «Радуга» несколько своих произведений, в том числе рассказ «Радуга», по которому книга и получила название, и издав в 1958 году книгу рассказов «На рыбачьей тропе».
Кроме Евгения Ивановича Носова в пятидесятые годы ХХ века работали журналистами такие известные литераторы, как Леонид Аронович Жуховицкий (1932 г.р.) – автор повести «Я сын твой, Москва», поэт и прозаик Фазиль Абдулович Искандер (1929-2016), поэт Егор Иванович Полянский (1932-1999). В шестидесятые и семидесятые годы в ней на журналистском поприще трудились поэт и прозаик Авдеев Юрий Дмитриевич (1935 г.р.), прозаик Владимир Павлович Детков (1937-2009) и прозаик Лев Федорович Конорев (1933-2011).
С 1965 года, когда было упразднено Курское книжное издательство, действовавшее при «Курской правде», именно «Молодая гвардия» взяла не себя обязанность основного рупора молодых курских авторов. В ней печатались не только стихи и рассказы, но и большие повести.
Как сообщает Юрий Бугров в книге «Литературные хроники Курского края», в 1966 году «Молодая гвардия» создала «своеобразный литературный клуб, который позднее превратился в литобъединение, душой которого был талантливый журналист, поэт и редактор «Молодой гвардии» Юрий Авдеев.
«Пожалуй, организация литературного центра в «Молодой гвардии», – пишет Бугров, подчеркивая роль газеты в литературной жизни соловьиного края, – послужила дальнейшим примером для развития и других литературных кружков и объединений на предприятиях Курска, в районах области».
А известный курский поэт и прозаик Юрий Петрович Першин, рассказал, что, поступив в 1961 году в Курский мединститут, уже на первом курсе стал печатать в курской «молодежке» свои заметки и басни. Например, в декабре 1961 года увидели свет его басни «Зеркало и Комар», «Хвастунья», «Щука и Налим». Он же пояснил, что в 1963 году при «Молодой гвардии» уже существовал творческий клуб курской молодежи «Любители искусств». В этот клуб его привели друзья по институту, учившиеся на год старше, Владимир Трошин и Юрий Гурфинкель, которые раньше него проторили туда дорожку.
Посещения творческого клуба позволили Першину более активно заняться стихами и чаще публиковать их на страницах «Молодой гвардии». Но теперь вместе с его стихами можно было видеть стихи Ф. Сухова, В. Латышева, Ю. Гурфинкеля, В. Трошина, Ю. Бражника и В. Курилова, а также рассказы Ю. Башина и Г. Игрина, миниатюры В. Деткова, литературно-критические статьи В. Зарецкого и литературоведческие отзывы критика и писателя И. Баскевича.
О том, что под эгидой «Молодой гвардии» и Курского обкома ВЛКСМ в Курске с 1959 года стали проходить семинары начинающих литераторов рассказал Михаил Николаевич Еськов, ныне самый популярный писатель земли курской, а в те году студент-старшекурсник мединститута. Семинары проводили курские писатели Михаил Колосов, Михаил Обухов, Николай Корнеев, Евгений Носов, выступавшие в качестве руководителей семинарских групп. Именно на этом семинаре Еськов познакомился с Евгением Ивановичем Носовым, а в 1960 году в «молодежке» при благословении Евгения Ивановича опубликовал свой первый рассказ «Первый шаг».
В своей автобиографии Михаил Николаевич о последствиях их встречи на семинаре молодых литераторов сообщает так: «С начальных прозаических попыток я оказался под пристальным отеческим вниманием Евгения Ивановича Носова, и это определило судьбу». А в приватной беседе со мной данное обстоятельство несколько расширяет и сообщает, что до отбытия к месту работы в 1960 году, он, в процессе работы над рассказом «Первый шаг», дважды встречался с Евгением Ивановичем. И только после того, как рассказ после консультаций с Носовым был доведен до нужной кондиции, отдал его в «Молодую гвардию» для публикации.
Вот такой была комсомольско-молодежная газета «Молодая гвардия», в которой время от времени печатал свои небольшие «правдишные» очерки Николай Гребнев. Стоит отметить, что редакция газеты, в которой в скором времени Николаю Гребневу предстояло работать, с 1973 года располагалась (как и редакция «Курской правды») в новом четырехэтажном здании на улице Ф. Энгельса, 109. Занимала она третий этаж.
В биографической справке Юрия Бугрова о Гребневе, опубликованной в книге «Литературные хроники Курского края», о времени, когда Николай Иванович был переведен из Курского обкома ВЛКСМ в редакцию «Молодой гвардии», ничего не сказано. Отмечено лишь, что «первые шаги в литературу он сделал как очеркист, будучи редактором молодежной газеты, собкором программы «Время» и Всесоюзного радио». Примерно то же самое написала о нем в биографической статье, опубликованной в Большой Курской энциклопедии», и журналистка Татьяна Гривы. Мол, работал главредом в «Молодой гвардии».
Сам он также точной даты не называет, возможно, подзабыв… А его интернетовские биографические статьи эту дату варьируют от 1974 до 1977 года, то есть подводят к одному знаменателю время приема его в члены Союза журналистов и начала работы в газете в качестве ее главного редактора. И только И. Анпилогова в газете Поныровского района «Знамя Победы» конкретно называет 1977 год. Вот тут и разберись…
Да, современные журналисты, в том числе и те, что с Интернетом «на дружеской ноге», в большинстве своем – ребята, конечно, толковые. Профессионально «подкованы», пронырливы и въедливы, как ржавчина. А еще прилипчивы хуже смолы, привяжутся – не отцепишься… и, естественно, много знают и умеют. Но моя прежняя деятельность следователя постоянно напоминает: «Доверяй, но проверяй». Дату начала редакторской деятельности Гребнева вычислить несложно: стоит перелистать подшивки газеты и посмотреть фамилию редактора на последней полосе. Как появится «Гребнев», значит, с этого месяца и года он действительно в редакторском кресле.
Перелистав годовую подшивку «Молодой гвардии» за 1977 год, выяснил, что редактором газеты с начала года и до февраля был Лев Конорев, журналист, друживший с Евгением Носовым и сам метивший в писатели. (Кстати, членом Союза писателей СССР Лев Федорович Конорев стал в 1979 году, в одно время с Михаилом Еськовым и Василием Алехиным). Но с февраля до 24 марта на последней газетной полосе чаще «красовалась» фамилия заместителя редактора В. Деткова. И только с 26 марта редактором стал значиться Н. Гребнев. Следовательно, к вопросу о дате редакторской деятельности Николая Ивановича можно больше не возвращаться: это март 1977 года.
Но прежде, чем тридцатидвухлетний Гребнев сел в кресло редактора «молодежки» или «молодайки», как величал ее Владимир Детков, его вызвали в обком партии к секретарю по идеологической работе.
– Ты у нас товарищ проверенный и писака известный, – едва поздоровавшись, схватил секретарь «быка за рога» без лишней канители. – Главным редактором в «Молодую гвардию пойдешь. Как раз по твоей части…
– Я бы – не против, но говорят, что на эту должность мой знакомец метит, Володька Детков, ответсекретарь… – замялся Николай Иванович. – Как-то нехорошо получается… А вот в замы к нему, профессионалу – с радостью…
Гребнев давно был знаком с таким же неуемным комсомольцем, как и сам, Владимиром Павловичем Детковым, работавшим сначала агрономом в колхозе «Победа» Рыльского района (1960), затем секретарем райкома ВЛКСМ в Рыльском районе. А с середины шестидесятых Детков уже в Курске, где работает ответственным секретарем и завотделом полюбившейся ему «молодежки».
Гребнев по роду своей комсомольской работы также знал, что Владимир Детков на общественных началах занимается воспитательно-патриотической работой с молодежью и пописывает миниатюры, рассказы и повести.
(Кстати, в «Молодой гвардии» им напечатаны миниатюры «Свет и тень» (1963), «Время» (1964), «Память», «Женщина» (1965). Последняя миниатюра настолько была популярна, что многие, в том числе и он, Гребнев, ее знали наизусть). А всего, как можно было услышать от «знатоков современной литературы», Детковым было опубликовано более сотни произведений.
Их комсомольские, партийные и просто жизненные пути не раз уже пересекались на всевозможных активах и конференциях, на собраниях и летучках. Потому, Николаю Гребневу не хотелось портить отношения и выглядеть в глазах Деткова «захватчиком-перехватчиком», не имевшим ни стыда, ни совести.
– А это ни ему и ни тебе решать, – обрубил секретарь без лишних обиняков. – Это партия решает. А она, к твоему сведению, уже решила. А если партия сказала «надо!», то комсомолу остается ответить «есть!», да и выполнять поставленную задачу, – пошутил шершаво, намекая на многолетнюю работу Николая Ивановича в комсомоле. – Так что не кобенься и приступай к работе. Ты же член партии… понимать должен. А мы поможем, если что…
Ох, уж это «если что…», дорого аукнулось оно в конце восьмидесятых – начале девяностых годов…
Отказываться было глупо, да и бессмысленно – это что мочиться против ветра. Брызг много – и все на тебя же. Одни неприятности и никакого удовольствия. Ибо это не брызги игристого шампанского. Пришлось соглашаться и, не объясняясь с Детковым, занимать редакторское кресло и приступать к исполнению новых служебных обязанностей. Но Владимир Павлович, в отличие от коллектива «молодежки», встретившего Гребнева настороженно и с явной неприязнью, был понятливым парнем – сам много лет «варился» в том же административно-чиновничьем и комсомольско-партийном котле. Поэтому поняли друг друга без всяких слов и стали хорошими друзьями. И только потом, спустя пару десятков лет, объяснились на природе, во время совместной дружеской прогулки. Впрочем, об этом лучше процитировать некоторые строки из повести Гребнева «Кровные братья».
«… – Сколько тебя знаю, – начал я издалека, – столько лет твой должник. Помнишь, когда обком утвердил меня редактором нашей «Молодой гвардии»? А ведь должность по праву была твоей. Как ответсекретарь, за многие годы ты ее выстрадал, знал дело профессионально. Никто не сомневался, как и ты сам.
– Да, так и было…
– То есть меня назначили на живое место, невольно я перешел тебе дорогу…
– Да, но это не помешало если не нашей дружбе, то делу уж точно!
– Я удивился… нет, не смирению, а пониманию твоему, словно ты оказался в моем неловком положении. Будто именно ты, а не обком уговаривал пойти на работу сразу редактором, а не замом к тебе, как предлагал я сам. Коллектив, распрекрасно помню, встретил меня молча, с неприязнью сокрытой и обреченностью – мол, все будет так, как решил обком. Но именно ты, как того было не видеть – переиначил настроение в редакции, учил новому делу, хотя, по сути, я был для тебя «никто». Ушел, уволился ты, когда у меня все пошло на лад… Даже не подал виду!.. И не знал я, не ведал, осталась ли в тебе обида?
Костер седел первыми угольками, и Володя положил два поленца встык, я прикрыл их кожушком – корой сухого дуба.
– Было бы легче, если бы ты тогда сорвался, обиделся, хлопнул дверью… Оттого долгие годы мучила меня совесть. И, наконец, в наше время представился случай ответить тебе тем же.
– Это честно?
– Абсолютно!
– Здесь такая благодать! Как тут обойдешься без высокопарных слов… Выходит, по духу мы братья, так?
– Братья! Получается, с тех самых пор…»
Должность главного редактора «Молодой гвардии» подразумевала не только «руководящую» работу с коллективом и обязательное редактирование печатного материала, но и довольно тесное общение с творческими личностями края – прозаиками и поэтами. А их, слава богу, было немало. Это и признанные лидеры писательского сообщества – прозаики Михаил Обухов, Евгений Носов и Александр Харитановский, старейшие писатели-фронтовики края; это и известный в стране поэт-фронтовик Николай Юрьевич Корнеев и набирающий силу поэт Егор Иванович Полянский. Это и писатель-фронтовик Петр Георгиевич Сальников, автор повествований о Льве Толстом «Астаповские летописцы», прибывший в Курск из Тулы в 1976 году и сразу же возглавивший Курскую писательскую организацию.
Это и идущая за ними в фарватере «молодая, но дерзая поросль»: Михаил Еськов, Юрий Першин, Владимир Трушин, Дмитрий Балашов, Иван Зиборов, Алексей Шитиков, Валентина Коркина, Николай Шадрин и десятки других. А еще это и рыльский поэт и прозаик, участник Великой Отечественной войны и инвалид первой группы по зрению Василий Семенович Алехин, повторяющий путь Николая Островского. Он пока что числится литератором, но все идет к тому, что в скором времени станет членом Союза писателей СССР – Сальников и Носов о том хлопочут.
Словом, писатели и литераторы – народ еще тот – палец в рот не клади – руку откусят. И не только те, что войну прошли, победу добыли и ныне известные писатели, но и те, что ветеранам в сыновья по возрасту годятся. За острым словцом ни к соседу одалживать не пойдут, ни в карман не потянутся – так отбреют, что ни один одеколон не поможет жжение щек унять…
Литературные посылы таких авторов редактировать – света белого не видеть. Но приходится, чтобы в «Крокодил» самому не попасть. А с другой стороны – прекрасная школа овладения художественными приемами и навыками. Да и близкое знакомство с писателями – капитал невидимый, но очень важный. Ни в одном служебном кабинете его не приобретешь.
Однако обратимся к «первоисточнику» и посмотрим, как об этом пишет сам Гребнев в автобиографическом очерке. «Редакторская должность, – сообщает он, – свела меня с Евгением Ивановичем Носовым, но прежде – с тесным кругом признанных его питомцев: Владимиром Детковым, Михаилом Еськовым и Юрием Першиным. А впоследствии – и Алексеем Шитиковым».
Если первоянварский, еще «догребневский» выпуск газеты «Молодая гвардия» открывала литературная «Зарница» стихотворениями В. Алёхина, Л. Боченкова, И. Зиборова, В. Коркиной, Ю. Першина и А. Шитикова, а также миниатюрами В. Деткова и рассказом И. Лободина «Праздник русской зимы», то уже февральские, мартовские и майские «Зарницы» блистали произведениями не только этих авторов, но и – В. Латышева, Л. Звягинцева, Л. Наливайко, П. Сальникова, Н. Корнеева, Е. Носова, И. Баскевича, В. Корнеева, Е. Полянского, М. Еськова и многих других.
Николай Иванович не только бережно отнесся к «молодогвардейской» традиции в части пропаганды и популяризации литературного творчества курских авторов, но и активно ее поддержал. Литературные «Зарницы» как на страницах газеты, так и отдельными приложениями к ней (их можно было сложить в восьмистраничную или шестнадцатистраничную книжечку), стали выходить чаще. Да, не он лично занимался подборкой произведений для выхода очередного выпуска «Зарниц» – на это были задействованы отдельные литсотрудники редакции, – но именно он давал свое «благословение» на выпуск газеты, не «зарубив» предлагаемых авторов. И в этом была его поддержка не только уже признанным писателям, но и так называемым «начинающим» литераторам.
Всего за год в «Молодой гвардии» выходило не менее 6-7 полнокровных «Зарниц», а между их выходами «порознь» печатались стихи и очерки отдельных авторов. Такой сложилась традиция сотрудничества редакции газеты с курскими писателями и литераторами, такой ее поддерживал и Николай Иванович Гребнев, за что ему должны быть благодарны многие современные курские писатели.
Конец семидесятых годов в стране ознаменовался не только социальной стабильностью и ростом промышленности, но и невиданным подъемом культуры и благосостояния народа. Страна вышла на второе в мире место по экономическому развитию, уступая в этом только США.
В соловьином крае в эти годы наблюдался не только экономический и культурный рост, но и настоящий строительский бум в городах. Особенно ярко это проявлялось в Курске, Железногорске и Курчатове. Порой буквально за месяц-другой возникали целые жилые кварталы с магазинами шаговой доступности, школами, детскими садиками, больницами, библиотеками и кинотеатрами. (Стоит заметить, что первым секретарем Курского обкома КПСС в это время (с 1970 года) был Александр Федорович Гудков (1930-1992), а председателем Курского облисполкома – Николай Ильич Журкин (1911-2002), заступивший на данный пост в 1977 году после смерти Дмитрия Васильевича Камынина).
В ноябре 1978 года Курская писательская организации стараниями Петра Георгиевича Сальникова и Евгения Ивановича Носова пополнилась двумя членами Союза писателей СССР – Юрием Першиным, издавшим уже три книги поэзии, и Владимиром Детковым, выпустившим в Воронеже книгу художественной прозы «Встреча на рассвете». Об этом тут же сообщил очередной номер «Молодой гвардии», дав подборку произведений как новоиспеченных писателей, так и других авторов. (В этом выпуске «молодежки» было опубликовано и мое стихотворение «На братской могиле»).
Прием курских литераторов в Союз писателей СССР продолжился и в следующем году. Как рассказывает Михаил Еськов, в1979 году были приняты он и Василий Алехин (из Рыльска). Это же подтверждают и данные книги «Писатели Курского края». Кроме того, в этом же году в Союз писателей был принят и бывший редактор «Молодой гвардии» Лев Конорев, переехавший в 1977 году в Белгород.
А Николай Иванович, несмотря на загруженность редакторской работой в газете и семейными заботами – сыновья учились в институте, – написал очерк о председателе колхоза имени «Ленинского комсомола» в селе Малое Городьково Конышевского района Василии Петровиче Короченкове и его односельчанах-колхозниках. Но не «тиснул» его в возглавляемой им «молодежке», а послал в редакцию престижного издательства «Молодая гвардия». И, как рассказывает сам, был весьма удивлен, когда очерк не только был одобрен и попал в сборник «Именем Ленинского комсомола», но и принес сюрприз – неплохой авторский гонорар и литературно-журналистскую премию ЦК ВЛКСМ.
Кстати, в шестидесятые и семидесятые годы авторские гонорары выплачивались без лишней волокиты не только столичными журналами и областными газетами, но и так называемыми «районками» и приравненными к ним заводскими многотиражками. Поэтому многие писатели и литераторы того времени с удовольствием сотрудничали с редакциями газет, имея существенный «привесок» к основной зарплате. Об этом рассказывает и пишет Михаил Еськов, об этом знаю и я: мой отец за свои стихотворения не раз получал из редакции Конышевской районной газеты «Знамя колхозника» гонорары суммой в три, пять, а то и десять рублей. Зарплата у папы в те годы была около 80 рублей, так что гонорары, хоть и редкие, радовали не только его, но и всю семью…
О том, как шла работа по подготовке этого очерка для публикации и как Николай Иванович пытался дать его «для читки и правки» Евгению Носову, он не только рассказывает в беседах с друзьями, но и излагает в статье «Перо держать, как руль машины!». Вещь, должен признать, не только интересная, но и поучительная. На притчу смахивает. Приведем ее полностью.
«Однажды после чашки чая набрался я отваги, – пишет без привычных ему иронизмов Гребнев, – и завел разговор о рукописи и даже передал ее гостю.
– Кто-то уже читал?
– Вы, Евгений Иванович, первый…
– Кое-что надо бы подладить… – усомнился я в себе с оглядкой, на всякий случай.
– Значит, не совсем уверен, – Носов положил машинопись на стол. – видишь ли, какое дело, дружище, если рукопись сыровата, второй раз мне, к примеру, ее читать будет трудно, но ты, полагаю, уже сейчас настроен на «расхвалу» – не иначе! Разве не так? Это публицисту скоропись нужна. И у поэтов свои манеры; никакой возраст, особенно молодость, им не помеха. В нашем же «письме» выдержка нужна. Не уверен – так и не спеши! Ко всему вдобавок ты должен вызреть, и до той самой поры, пока не почувствуешь эту зрелость сам!
Я благодарил Носова и как бы невзначай забрал свои письмена, однако Евгений Иванович к окончанию и в утешение этого разговора добавил:
– Перо в руках ты должен держать с той же уверенностью, как и руль своей «Волги». Иначе…»
А несколько ниже Николай Иванович пишет: «Много воды утекло с тех пор, но наши дружеские отношения не только не затихали, наоборот, окрепли, однако и сам не знаю почему, рукописи свои именно Евгению Ивановичу отдавать больше не пытался, зато всякий раз перед тем, как подписать в печать, силился вычитывать будто с участием его, редкостного мастера словесности».
В 1980 году в СССР проходила Олимпиада – международный праздник спорта, здоровья, молодости, физической культуры. Естественно, все средства информации страны были заточены на это важное мероприятие. И «Молодая гвардия», конечно, была одним из лидеров в этом деле. Николай Иванович лично следил за тем, чтобы в каждом выпуске газеты шло подробное и качественное освещение этого праздника спорта.
Ныне мне, никогда не варившемуся в коллективе редакции «Молодой гвардии», писать о ее сотрудниках, работавших под руководством Гребнева, даже перечислить их поименно, довольно сложно. Их десятки. Но точно знаю, что при нем там работали Василий Воробьев, Лариса Трубникова, Борис Бондаренко, Геннадий Бодров (фотокорреспондент), Александр Прозоров, Михаил Изотов, Николай Савченко, Татьяна Соловьева. А дружба Николая Гребнева с начинающим при нем журналистом Михаилом Изотовым, человеком тонкого ума и изящного юмора, длится и по сей день. Оба любят вспоминать свои прежние «бедокурства» и с веселым смехом поведать о них в приличной компании.
О том, как складывались отношения главреда Гребнева с коллективом «Молодой гвардии» и курскими писателями, он рассказывает в той же статье – «Перо держать, как руль машины!»
«С подачи Владимира Деткова, – пишет Николай Иванович, – здесь, в «Молодой гвардии», писателей вообще боготворили, а Евгения Ивановича Носова – особенно… Несмотря на то, что Носов был частым гостем в редакции, каждый раз это являлось неподдельно желанным событием, и прежде всего в литературном сообществе «Зарницы».
«Молодогвардейцы» признанием отозвались на мою удачливую заботу о них, начиная с комфортного жилья и кончая многодневными журналистскими сборами-летучками с окрестных земель славянского порубежья. Не все сразу ладилось. Вплоть до угрозы уволиться воспринималось мое жесткое требование писать материалы в газету исключительно всем сотрудникам».
Да, требователен к коллегам был Николай Гребнев, что было, то было. Но эта требовательность многим пошла на пользу. Например, Михаил Изотов в середине восьмидесятых уже возглавлял «Молодую гвардию», а в настоящее время издает журнал «VIP», Лариса Трубникова стала главным редактором газеты «Курский вестник», в писателях ходит Василий Воробьев, редакторами «Молодой гвардии» были Николай Савченко и Сергей Изотов, а Геннадий Бондарев стал доктором медицинских наук, профессором кафедры хирургических болезней факультета последипломного образования КГМУ.
Пережив «лихолетье» девяностых прошлого столетия, «Молодая гвардия» прекратила свое существование в более спокойные «нулевые» годы XXI века. Такова судьба самой романтической газеты соловьиного края. Мало осталось в стране и на Курщине романтиков, подобных Владимиру Деткову и Николаю Гребневу. Все больше и больше их заменяют люди прагматических взглядов и мыслей, для которых деньги превыше всего…
Ныне даже во «всезнайке» Интернете следов курской «молодежки», начинавший свой путь в 1934 году, когда Курск только-только вставал на путь сталинской индустриализации, не отыскать. Вот так новое демократическое время и современные СМИ относятся к своей истории. Забыли старую истину, что «как аукнется, так и откликнется». А что откликнется, то, как говорят на Руси, и к бабке не ходи…
А ведь «Молодая гвардия» на протяжении многих десятилетий была кузницей кадров для журналистики и писательской организации. Назовем хотя бы несколько фамилий известных журналистов: Юрий Авдеев, Василий Воробьев, Александр Ештокин, Игорь Забелин, Павел Зуев, Михаил Изотов, Сергей Изотов, Владислав Павленко, Борис Паничев, Федор Панов, Александр Прозоров, Светлана Рудакова, Нелли Сафонова. И еще целый десяток, а то и два. Из рядов «молодогвардейцев» в писательский цех перешли: Евгений Носов, Егор Полянский, Владимир Детков, Иван Зиборов, Валентина Коркина. Сотрудничеством с газетой начинали «тропить» литературные пути-дороги будущие писатели Михаил Еськов, Сергей Малютин, Алексей Шитиков, Василий Алехин, Вениамин Саранских и другие.
Впрочем, вслед за журналистом и писателем Василием Гурьевичем Воробьевым хочется сказать: «А не побороться ли нам всем за ее возвращение. Может, еще попробовать?..»
В «КУРСКОЙ ПРАВДЕ»
Проработав несколько лет в «молодежке» и получив за свой труд десятки благодарностей, Николай Иванович Гребнев, по мнению «ответственных товарищей» из обкома партии, вырос до заместителя главного редактора газеты «Курская правда» – печатного органа обкома КПСС. А раз вырос, то и стал. Не сам, конечно, а по решению обкома партии. В то время продвижение вверх по служебной линии без одобрения партии – дело немыслимое.
Произошло же это важное в жизни и карьерном росте Гребнева событие не позднее19 ноября 1981 года. Именно с этого дня и до конца года на последней полосе «Молодой гвардии» красовалась подпись заместителя редактора Н. Савченко, санкционировавшего каждый новый выпуск газеты.
Должность заместителя редактора главной областной газеты – не фунт изюма и даже не должность главного редактора комсомольской газеты. Это, как говорят в Одессе, «две большие разницы» и иной коленкор – прямой выход на первого секретаря обкома партии Гудкова Александра Федоровича. Совсем иные горизонты прав и обязанностей, возможностей и… ответственности. В главной партийной газете области даже малейшие описки, типа «неуклонно растут заплаты рабочих и служащих», где в слове «зарплаты» буква «р» была пропущена, не прощались. Хоть и не приснопамятные тридцатые, но гладить по головке не станут: пинка под зад – и будь здоров…
Но опыт работы редактором «Молодой гвардии» имелся, имелись и связи в журналистских кругах и собственное имя журналиста. Да и одиноким воином в поле Николай Гребнев не был. Если в «молодежке» на первых порах помогал Владимир Павлович Детков, то в редакции «Курской правды» шефство и попечение над ним взял уважаемый в стране журналист Федор Емельянович Панов (1930-2017).
Панов до журналистики, как и Гребнев, от земли поднимался. Сначала работал в колхозе на Харьковщине, потом строил Лисичанский химкомбинат, а оттуда на шахту пошел. Публиковаться начал еще тогда, когда сам Гребнев едва под стол пешком хаживать пробовал. А к моменту знакомства в багаже Федора Емельяновича не только профессиональная журналистская работа с 1950 года числилась, но и ВГИК, и участие в съемках фильма «Сердце матери», и сценарий художественного фильма об Артеме – большевике Ф.А. Сергееве, и десятки статей и очерков в газетах, журналах и коллективных сборниках.
Воссев в кресло заместителя главного редактора «Курской правды», Николай Иванович Гребнев о собственной писанине помышлял мало: дай бог с чужой стряпней справиться, перечитывая по нескольку раз рукописи и готовые статьи. А если и приходилось что-то писать, то обязательно «нужное и важное», помещаемое в официальной части на первой полосе – «передовице». Но на «передовице», как знаем, статьи без авторской подписи – ибо не собственное суждение, а партийно-коллективное, проверенное и одобренное свыше решение «доносят до масс».
Впрочем, иногда удавалось и собственную заметку или небольшой очерк на «злобу дня» тиснуть, но под псевдонимом. Ничего не попишешь – такая существовала негласная традиция, что не редакторское дело статьи писать да публиковать, а уж если неймется и зуд писательства одолевает, то находи утешение под псевдонимом, чтобы не смущать коллег.
Тем не менее, работа заместителя главного редактора Николаю Ивановичу нравилась, и, возможно, он полагал в данной должности пробыть несколько лет. К тому же, чего грех-то скрывать, со временем «светило» и место главного редактора Только человек полагает, а располагает Господь, или же не Господь, а сущности от него далекие. Например, случай или же людская зависть, или интриги…
Вот и стал некто из аппарата Курского обкома партии завидовать Николаю Гребневу и интриги вокруг плести. Причем этим «некто» оказался не рядовой сотрудник, а второй секретарь обкома, намечавший на эту должность «своего человечка». А у него нашлись и сподручники в самой редакции – таких, держащих нос по ветру, всегда везде немало… Вот и «выживали» потихоньку. То в «горячую» командировку к «черту на кулички» в конце недели пошлют, то материал «зарежут», то «горячую» статью не опубликуют. А потом и спрашивают, почему не вышла. Словом, где могли, там и вставляли «палки в колеса».
Гребнев, конечно, боец еще тот – мог и сдачи дать, и в обратку ответить. Только не захотел пачкаться. Ибо, как говорит русская пословица, не тронь дерьмо, оно и вонять не будет. Подумав, посоветовавшись с супругой, решил на другую работу перейти, благо, что предложений поступало немало.
И если кто-то попытается найти факт его работы в официальных биографиях, в том числе опубликованной в Большой Курской энциклопедии, то вряд ли там его обнаружит. Период работы Гребнева в !Курской правде» был недолгим и стал всего лишь трамплином для работы собкором ЦТ и ВР. И только в беседах с коллегами по писательскому цеху время от времени он вспоминает этот эпизод своей яркой и динамичной творческой жизни.
СОБКОР ЦТ И ВСЕСОЮЗНОГО РАДИО.
ЛИТЕРАТУРНЫЕ НАЧИНАНИЯ
Уже в январе 1982 года Николай Гребнев получил предложение от руководства Центрального телевидения и Всесоюзного радиовещания стать их собкором по Курской и Белгородской областям. Хоть перспективы и заманчивы – все-таки столица, а не провинциальный Курск, – но посоветоваться с супругой стоит: работа явно связана с командировками. Следовательно, домашнее хозяйство в основном ляжет на ее плечи. Посоветовавшись, решили, что стоит…
И с января 1982 по осень 1993 года трудился на ЦТ (программа «Время») и Всесоюзном радио (программа «Маяк»), мотаясь собкором в творческие командировки по «градам и весям». А это не только поездки и прекрасные люди, о которых приходилось готовить материалы на телевидение, но и столичные связи в самых разных общественных, культурных и властных кругах. Новые впечатления, новые навыки, новые приобретения, новые размышления.
В 1982 году стал составителем литературного сборника курских авторов «Нет прочнее сплава», изданного в Воронеже Центрально-Черноземным книжным издательством. Сборник небольшой, всего 192 страницы текста и иллюстраций (фотографий) в мягкой обложке. Зато тираж внушительный – 5000 экземпляров. Авторами сборника очерков о Железногорском ГОКе стали не только секретари комсомольских и партийных организаций, например, В. Митюхин из ЦК ЛКСМ Киргизии или В. Цыцугин – 1-й секретарь Ставропольского горкома партии, но и журналисты, и рабочие, как А. Балашов и А. Чаплыгин из Железногорска.
Этому способствовали тесные связи как с курскими журналистами, так и с курской писательской организацией. Способствовало этому и личное дружеское общение с Евгением Ивановичем Носовым, Владимиром Павловичем Детковым, Михаилом Николаевичем Еськовым и Юрием Петровичем Першиным. И, конечно же, навыки многолетней редакторской работы в «Молодой гвардии».
О своих взаимоотношениях с коллегами-журналистами, как, впрочем, и с писателями, Николай Иванович особо не распространяется. (За исключением разве что трех-четырех человек). Сказывается характер. Однако о его умении дружить, быть в компании если не заводилой, то компанейским человеком, умеющим и шутку ввернуть, и песню спеть, рассказывает в книге «Узловые станции судьбы» Владимир Кулагин, направленный в январе 1981 года в Курск собкором «Известий» – второй по значимости в стране газеты.
«Так вот, после ремонта в корпункте мы с моей Валентиной собрали, – пишет он, освещая данный момент, – не столько на новоселье, сколько для знакомства – всех работающих в Курске собкоров центральных газет, радио и телевидения с женами. Компания собралась внушительная: бывшие фронтовики и бывшие собкоры ТАСС и «Правды» – писатель Александр Харитановский с Екатериной и Алексей Попов (в те годы главный редактор газеты «Курская правда», председатель местной организации Союза журналистов СССР) с Зоей. Действующие собкоры Николай Уткин с Людмилой («Правда»), Алексей Трубников с Екатериной («Сельская жизнь»), Володя Писарчик с Галиной («Комсомольская правда»), Саша Щигленко с Людмилой (ТАСС), Николай Гребнев с Лидией (Всесоюзное радио и телевидение), фотокор ТАСС и тоже фронтовик Олег Сизов с приветливой хозяйкой Ниной. Засиделись за полночь. И хотя были мы все разного возраста, это сразу как-то отошло в «дальний угол», стоило мне взять в руки семиструнную гитару и запеть «Утро туманное…».
Всего несколько строк, и мы знаем круг общения Николая Гребнева в пору его собкоровской деятельности, по крайней мере, в Курске. Надо думать, подобное происходило и в Белгороде, и в Москве.
Вращаясь в московских элитных журналистских кругах, Николай Иванович узнал, что в Москве действует Академия общественных наук при ЦК КПСС. «Отлично! – решает он для себя – Надо поступать».
Девиз, что учиться никогда не поздно, благодаря родительскому вниманию помнил с юных лет, ибо знания, как часто повторял отец, – такой груз, который плеч не тянет и спину не гнет. Недаром у индусов с древних времен существует поговорка: «Высшим благом среди всех есть знание – его ни отнять, ни оценить; и оно никогда не иссякает».
И, несмотря на большую загруженность телевизионными и радиовещательными делами, сдает экзамены и становится слушателем этой Академии. И, конечно же, сокурсники, покоренные его обаянием и харизмой, избрали его старостой группы. А кого еще избирать, когда он – душа любой компании, самый веселый и разбитной парень, не ведающий, что такое уныние и грусть, тамада любых застолий!..
Училось, как вспоминает Николай Иванович, легко. К тому же вскоре выяснилось, что одним из преподавателей Академии является его знакомый по Курскому обкому ВЛКСМ и бывший комсомольский начальник –Виктор Евгеньевич Томашкевич. Виктор Евгеньевич к этому времени был уже доктором экономических наук и профессором, преподававшим не только в Академии, но и в ряде других высших партийных и общегражданских учебных заведений.
Первая встреча была хоть и неожиданной, но радостной для обоих: как же – старые товарищи по комсомольской работе! Повспоминали дни своей юности, друзей-товарищей. Потом были встречи в ресторане, и новые воспоминания под коньячок. Зато зачеты и экзамены сдавались автоматом.
К середине восьмидесятых вновь потянуло писать, но не по необходимости – о передовиках социалистического строительства, – а для души. К этому, кстати, неустанно «подталкивал» Федор Емельянович Панов, напоминавший при встречах, что пора приниматься и за художественную прозу. У тебя, мол, перо острое, быстрое, иронично-веселое, к звонкому слову охочее. Пиши, не ленись…
И тут на память пришел случай, произошедший в 70-х годах, когда отца, Ивана Петровича, незадолго до выхода на пенсию, направили вновь в Черниченскую школу. Своеобразное возвращение «на круги своя» то ли по воле, то ли по прихоти «стряпчих» из облоно – областного отдела народного образования. Но скорее всего, по решению самого овдовевшего Ивана Петровича, пожелавшего возвратиться к родному очагу.
«Приезжай на «новоселье» – прислал родитель письмо. – Заодно побываешь в «родительском» доме, где был запланирован в декабре сорок третьего».
По просьбе отца Николай Иванович поехал «на новоселье» и знакомство с «родительским домом», которого не видел более тридцати лет. И там, в селе Черничено Конышевского района, весной с ним произошел конфуз: грачи, облюбовавшие тополя возле дома Ивана Петровича, завидев «чужака», не только подняли шум и гам, но и стали «метать» в него органикой. Обескураженный «неласковым» приемом и узнав от родителя, что грачи изрядно «проредили» «посевную площадь» на неугодьях, Николай Иванович назвал их «вредной» птицей. Но умудренный жизнью Иван Петрович, хоть и сетовал на птиц за порчу посева, с ним не согласился и прочел ему целую лекцию о пользе грачей.
Казалось бы, вполне заурядный случай из богатой на более чем «красочные и приключенческие» факты биографии известного уже в журналистских кругах Николая Гребнева. Но именно он не только вспомнился, но и лег в основу рассказа «Грачи», определенного автором по жанровому окрасу как новелла. И, действительно, если кто читал этот рассказ, то должен был бы заметить, что он строг по сюжету и отличается новизной по содержанию. А, на мой взгляд, это еще и рассказ-притча, ибо поучителен тем, что не стоит спешить с вроде бы лежащими на поверхности выводами. И вообще не стоит спешить никогда и ни в чем…
Мне, знающему кропотливое «до занудства» отношение Николая Ивановича в работе со словом, трудно судить: сколько времени Гребнев писал этот рассказ, но случилось это, по его «неохотным» воспоминаниям, в 1983 году. А вот впервые опубликован этот рассказ был лишь в 1986 году в газете «Курская правда», после того, как там прошел «обкатку» другой – «Псы и голуби».
Возникает резонный вопрос: в связи с чем такая длительная задержка с публикацией? Неужели балагур и жизнелюб, поднаторевший в «крутых» комсомольских и партийных штабах, прошедший «огонь, воду и медные трубы», побаивался обнародовать свое художественное творение?.. Возможно… А возможно, были и иные причины, мало кому известные, «притормозившие» выход в свет «первенца»… Но мне кажется, что на него все-таки действовал урок, преподанный Евгением Носовым, когда он попытался дать тому для «правки» еще сыроватый очерк о председателе колхоза Короченкове. Недаром в автобиографическом очерке, ведя речь об общении с курскими писателями, он пишет, что усвоил от них первое правило: «творчество не терпит не только поделок, но и подделок».
Рассказ «Псы и голуби» из-под пера Николая Ивановича вышел в 1984 году. В его основу лег факт из жизни знакомого голубятника, выведенного в повествовании под именем Володька.
Сюжетная основа не столь редка: хороший, хотя и немного грубоватый на первый взгляд парень, бывший десантник, проживающий в районе улицы Хуторской, построил голубятню и завел голубей. А дед Евсей, его сосед, любивший собак, «подкинул» ему маленького щенка. Но тут пришла городская подростковая «шпана», и ее долговязый «главарь» потребовал передачи щенка ему. Володька, несмотря на численный перевес, дал нахалам достойный отпор – все-таки бывший десантник – и покинул голубятню. А когда возвратился к ней вновь, то обнаружил, что хулиганы сдержали свою угрозу отомстить – покалечили молодую, красивую и «перспективную» голубку, причинив парню душевную боль.
Рассказ получился короткий, емкий, трогающий за душу и к тому же «на злобу дня». Но в то же самое время какой-то отстраненный от автора, что ли… Хотя и детализация прописана великолепно – чего только стоит чудесное описание оперения голубки, и «знание предмета» налицо. Судите сами: «Монашенка – первогодка. И на развод v ее Володька оставил из-за редкостного ее наряда. Аспидно-голубые крылья. Маховые перья с белой каемкой. Ма¬тово-черный хвост со светлой поперечиной. Но самое при-влекательное – «галстук», оперение зоба. Винно-красное пятно словно таяло и расплывалось на груди в маково-го¬лубые цвета. Любуясь роскошьем Монашенки, не раз ду¬мал Володька, в скольких-то голубиных поколениях таи¬лась и все же отозвалась на свет божий эта дивная красо¬та. Если бы Монашенке к ее наряду еще и нетерпеливый нрав, легкий и быстрый полет, как у Саксонца, цены бы ей не было...»
В рассказе вроде и сюжет «остро заточен», и герои не шаблонные, а с «индивидуальными» характерами, особенно главный, и композиционное единство присутствует… Все есть. Однако автор происходящее в рассказе наблюдает как бы со стороны.
«И что дальше? – возник вопрос. – А дальше надо писать то, что близко и дорого, что через себя пропущено. Например, о детстве, об отце… – решил Николай Иванович. – Тогда и автор будет присутствовать, и отстраненность пропадет, и внутренняя светлая теплота появится».
Появление рассказов в печати коллеги-журналисты одобрили. Особенно много теплых слов было сказано Федором Емельяновичем Пановым – старым доброжелателем. Но печатных отзывов в прессе как-то не последовало. Возможно, горбачевская «перестройка» тому виной – когда, что ни день, то новые события всесоюзного, а то и мирового масштаба.
Несколько отходя от общей канвы повествования о творческой деятельности и жизненном пути Николая Гребнева, который, как уже было сказано, успешно работает собкором ЦТ и ВР, учится в Академии общественных наук и пишет свои первые рассказы, посмотрим на то. что в это время происходит в Курске. Хотя бы в писательской организации. А в ней в эти годы наблюдаются существенные перемены. Во-первых, в 1982 году Курск покинул писатель Михаил Михайлович Обухов (1905-1998), перебравшись в Белгород к дочери. Михаил Обухов был участником Великой Отечественной войны, имел государственные награды. Он один из старейших членов Союза писателей (1956), автор десятка повестей и романов, в том числе тетралогии «Разные судьбы», в которую входят романы «Ястребовы», «Разные судьбы». «Корни врастают в землю» и «Жизнь не остановить».
Во-вторых, в Союз писателей СССР были приняты Валентина Михайловна Коркина (1984) и Иван Федотович Зиборов (1985). Для приема обоих, как рассказывают сами и как подтверждают их коллеги по перу Юрий Першин и Михаил Еськов, много сделал Евгений Иванович Носов, непререкаемый авторитет в писательских кругах России и Советского Союза.
В-третьих, саму писательскую организацию в 1987 году возглавил Владимир Павлович Детков, ставший к этому времени весьма известным в стране прозаиком, по произведениям которого режиссером С. Никоненко уже был снят художественный фильм.
Еще в 1987 году не стало писателя-прозаика Виктора Макаровича Малыгина (1910-1987), автора книг «На краю земли», «Южный Сахалин», «Дальний Восток», «Даль степная», «Подвиг на целине», «По дороге в завтра» и других. С 1971 по 1976 год он был ответственным секретарем Курской писательской организации.
ЭСКУРС В ИСТОРИЮ
…Вторая половина восьмидесятых. В стране только-только закончилась несанкционированная партией «пятилетка пышных похорон», старт которым дала смерть Леонида Ильича Брежнева в ночь с 9 на 10 ноября 1982 года. Следом за ним, недолго порулив партией и страной, покинул этот мир Юрий Владимирович Андропов (1914-1984). И завершил этот скорбный перечень Константин Устинович Черненко (1911-1985).
И, наконец, как тогда казалось многим, пришел молодой и энергичный руководитель Михаил Сергеевич Горбачев (1931 г.р.), с пятнадцати лет прошедший комсомольскую школу на Ставрополье, где уже с 1955 года находился на руководящей комсомольской и партийной работе и к 1970 году дорос до 1-го секретаря крайкома.
«Этот покончит с брежневским застоем и даст стране новое ускорение в развитии», – начали «лить воду на лопасти виртуального колеса» информационной пропаганды «продвинутые» журналисты. «Да-да-да, – соглашались с ними простые советские люди, привыкшие за долгий брежневский период к миру и тишине в стране. – Этот точно позаботится… Говорят, с самых низов во власть пришел… комбайнерствовал на Ставрополье», – питали надежды на лучшую жизнь.
Но новый партийный лидер начал с вырубки виноградников – так решил бороться с пьянством и алкоголизмом, – «гласности», «перестройки», «нового мышления» и «консенсуса».
«Как мыслишь, будет что путное от Горбачева?» – нажимая на слово «мыслишь», интересовались коллеги у Гребнева в приватных беседах, признавая за ним глубинные познания в общественной и внутрипартийной жизни высших слоев советского общества.
«Слишком много говорит и красуется на телеэкране, – проявлял дипломатичную гибкость Николай Иванович. – А где много слов, там, как правило, мало дел. Диалектика жизни».
И оказался, будь оно неладно, прав. Бездумное словоблудство Горбачева, его чрезмерное преклонение перед Западом и западными общественно-политическими ценностями, доходящее до настоящего обезьянничества, не только разрушило партию – идеологический стержень, на котором держалось советское государство, но и привело к крушению самого Советского Союза и образованию полутора десятков независимых государств – России, Украины, Белоруссии, Казахстана, Грузии и так далее. В одночасье глубинное гребневское село детства Озерки Беловского района оказалось приграничным с незалэжной Украиной. Вот такой фокус-покус…
А когда рушится любая империя, то поднимается такая муть, что Боже упаси! О законе и справедливости, о милосердии и доброте, о порядке и достатке на многие годы забудь!.. Развал СССР не был исключением – из невидимых до этой поры щелей на белый свет выползли не только так называемые либералы и демократы, «влюбленные» в западные «цивилизационные ценности», но и националисты всех мастей и оттенков. Как и в начале XVII века (впрочем, можно назвать и начало ХХ века), вновь ожила и возродилась Великая Смута. В России – десятки президентов, а попросту – мелких удельных князьков. Князьки мелкие, почти что опереточные, но страну рвут на части по-взрослому. Вот уж и Чечня кроваво заговорила об отделении, не прочь уйти в свободное плавание и независимый Татарстан. Это в самой России, а что творится в бывших союзных республиках – ужас! Русских изживают повсеместно.
Повсеместно ожил криминал. Как тараканы из щелей у нерадивых хозяев квартиры, на свет белый выползли мошенники, воры, убийцы, насильники, бомжи, проститутки – всякая нечисть. Бандитские разборки, происходившие едва ли не ежечасно, стали обыденностью и повседневностью российской жизни. Людей совестливых, людей думающих, людей интеллигентных ожившее всероссийское хамство загнало в дальний угол коммунальной квартиры с названием Россия. Союз писателей СССР разваливался, разбился на несколько грызущихся между собой за остатки былой роскоши потоков. Только в России их образовалось несколько, в том числе два наиболее мощных – Союз писателей России (СПР) и Российский союз писателей (РСП). (Курские мастера художественного слова вошли в Союз писателей России).
Но главная беда заключалась в том, что «врачеватели душ человеческих» вдруг «обезгласили», потеряли авторитет и уважение. «Чернуха» неудержимым потоком поперла с газетных полос и журнальных разворотов, из динамиков радио и экранов телевизоров. Ни добрых книг, ни светлых фильмов. Словом, в это время бездуховности и бескультурья, как точно заметил в своих произведениях писатель Николай Дорошенко, бал правили «галемы» и «сявы».
С падением СССР не стало и союзной компартии, прекратили свою деятельность комсомол и пионерская организация. Столичная «Комсомольская правда», сменив политическую окраску, удержалась, а вот курская «Молодая гвардия», как отмечалось выше, вслед за обкомом ВЛКСМ приказала долго жить. Ее «осиротевшие» сотрудники устраивались, как кто мог и где мог. Это уже новых владельцев «газет и пароходов» не волновало.
Окончив с отличием Академию общественных наук и пережив горбачевскую «перестройку», глупое до смешного ГКЧП и развал СССР, ельцинское воцарение в «демократической» России и расстрел сподручниками Ельцина Российского Белого дома, Гребнев вновь оказался перед выбором: «Где быть? С кем быть? Как быть? И что делать?»
После предательства главными лидерами страны коммунистической идеологии, после краха советской государственной системы, после крушения собственных идеалов, напрямую примыкать к какой-либо политической партии, а их появилось столько, что и со счета сбиться не трудно, не тянуло. Удержаться на телевидении, куда пришли ярые антисоветчики и русофобы, тоже было проблематично. Или же молчи и дыши в «тряпочку», или же пой с их голоса. Молчать и петь с чужого голоса не хотелось – покойный родитель не тому учил, да и гордость не позволяла. К тому же Центрального телевидения и Всесоюзного радио как таковых не стало. Их сменили иные, не столько государственные, сколько частные. Пришлось уволиться и искать новое место работы – семью ведь надо кормить. Проблем с квартирой не было: хоть и работал на ЦВ и ВС, но Курск не покидал, жил с супругой в прежней курской квартире.
Что же касается работы, то на первых порах выручало сотрудничество с редакциями в качестве «вольного стрелка». А в дальнейшем помогли прежние связи журналистских и властных кругах города.
НА ЛИТЕРАТУРНОЙ СТЕЗЕ
Как не парадоксально, но именно в этой Смуте, в этот час Быка или проще – в час Дьявола, как определено это в фантастическом романе Ивана Ефремова, – помогло сочинительство. Именно оно стало единственной отдушиной от политических и около политических баталий.
Да-да, именно в это «лихое и переметное» время, после долгих размышлений о вопросах бытия и месте простого русского человека «из глубинки» в новой жизни, им были написаны, а затем напечатаны в газетах и журналах с промежутком в треть года, а то и меньше, рассказы: «Райские яблоки» (1993), «…Найдешь – не радуйся» (1993), «Иностранцы» (1993).
Не станем оригинальничать и в качестве примера возьмем рассказ «Райские яблоки», написанный на живом примере из непростой сельской жизни Конышевского района и полюбившийся многим читателям. Сюжет незамысловат: осенней порой автор приезжает к заброшенному саду, чтобы «затовариться» «ничейными» яблоками и знакомится с пожилой женщиной – хозяйкой ароматной «заброшенности». Дальше знакомство и душевный разговор. Но сколько всего за этим открывается! Вот, например, подача героини в момент их встречи: «Обернувшись, в двух шагах от себя увидел женщину. Ещё не старуха, чуть ниже меня ростом, прямая, она слегка опиралась на клюку. Округлое лицо с поджатыми в строгости губами вовсе не казалось сердитым. Выдавали «гусиные лапки» у висков и смеющиеся серые глаза. Волосы её, больше седые, чем русые, гладко зачёсанные, были покрыты цветастым платочком. В одежде выделялся расписной фартук».
В нескольких «скупых на слова» строчках буквально все: и социальный статус, и возраст, и характер, и внутренняя доброта, и внешние портретные данные. А дальше вроде бы происходит диалог, но построен автором так, что он выступает в роли слушателя, а героиня в монологе не только делится своими печалями и заботами, но и продолжает раскрывать свой внутренний мир: «Ничё, рвите, рвите. Я пошутила, вон их сколько задарма пропадает. Себе да на гостинец сготовила и будет. Козу ищу, запропастилась, неслухмённая. Ну да ладно, доиться приспичит – явится. Сам-то чей, издалека, небось, из города?
Я сказал в двух словах.
– Мои тоже по городам маются. Старшенький Петя в Прибалтике, на военном корабле. Батя – пахарь, а сын всё на воду глядел. Писать что-то перестал, видно, радовать нечем. Да и почта нынче никудышная. Младшенькая Танечка в Молдавию попала. Замужем давно, да вот доселе не обдетилась. То училась, теперь боится – время неродное. Поблизости только Лёшка, в Курске, на стройке каменщиком. Приехать и ему теперь не легче. Рассыпались дети, как горох с недогляду. Раньше как было: дело отцово наказ дать, сыново – помнить, а в наше времечко, приблудное, всяк себе на уме, на всё поруха. И то полбеды, да вот одна осталась. Павлушка, муженёк мой, Павел Васильевич, летось помер, царство ему небесное...
Женщина приложила ладонь к губам и затихла».
Опять несколько строк – и открывается не только личное неспокойство и душевная боль одинокой деревенской женщины, но и безрадостное положение всей страны в лихолетье начала девяностых. А еще – мягкий, теплый колорит живой речи южнорусского говорка, ласкающий слух, словно серебристое журчание ручейка, словно весенняя песнь соловья.
Блестяще, на мой взгляд, им прочувствованы, пропущены через себя и переданы читателю приметы и краски местности и погожего осеннего дня: «Невидимые в листве пернатые, ещё не улетевшие на юг, вовсю славили серебряный день бабьего лета. Откуда-то из-за дальнего холма, затаившегося лесом, на простор свежего сентябрьского неба выплыло к солнышку озябшее за ночь облако.
По-весеннему свежей зеленью весело сияли только озимые. В остальном осень обретала свой пёстрый наряд, печалясь и прихорашиваясь жёлтым, рыжим и бурым цветом. И красным. Не много румян в осенней палитре, зато припасены они для самого сокровенного – плодов и ягод.
Яркими гроздьями изошёл калинов куст. Смело высвечивался бусинами шиповник. Заневестилась, зарделась ягодами молодая рябина...
...Опушка, на которую вышел, нарядилась в белую кашку. Тысячелистник! Обыкновенное вездесущее растеньице, но при хорошем с ним знакомстве – удивительное. Белоголовник – снадобье от самых разных хворей. На поле брани от ран – первая помощь. Потому прозвали его ещё и солдатской травкой, кровавником... Зимуют семена в рыжей метёлочке на ветру и лютом холоде до верной весны».
Такое лирическое, даже, можно сказать, опоэтизированное описание родной природы с холодным сердцем и рассудком не напишешь. Тут любовь требуется. Любовь и приметливость натуралиста, что, кстати, подмечено не только мной, но и другими почитателями и исследователями творчества Гребнева. И, конечно, обширные знания, чтобы в сжатой форме передать уйму всевозможных сведений с «сочным, вкусным» колоритом и детализацией. В этом что-то носовское, теплое и волнительное…
А про личное участие автора, его непреходящую боль и говорить не стоит – красной нитью идут через весь рассказ. Где в философских размышлениях, где в негодованиях на неизвестного нерадивого сеятеля при виде «проплешины в зелени озимых», где в громком молчании, как при разговоре с новой знакомкой Горбачевой Раисой Антоновной из Екатериновки. Диалог с ней построен так, что со стороны автора в основном лишь короткие вопросы да реплики, а все остальное заполнено речью Антоновны, соскучившейся по общению и повествующей о своем житье-бытье. Всего лишь небольшой пример:
« – Простите, вас-то как зовут? – спохватился я.
– Меня? – она усмехнулась. – Как ту яблоньку, с кото¬рой ты яблочки рвал... Как-то привил Павлуша к антонов¬ке черенок с райской яблони... Все хвалился – теперь у меня две Раечки, Раисы Антоновны. И фамилия тоже примет¬ная. Сперва гордились, что однофамильцы – теперь глаза прячем... Она точь-в-точь, как у брехуна лысого, что всем нам нынче лихо затеял... Назовешься, бывает, тем, кто не знает – глаза пялят, все ли у бабки дома, – засмеялась Антоновна, обнажив ровный, без щербинок, ряд зубов, и добавила всерьез: – Бают досужие люди, что корнями он с нашенских мест, да признаваться не стал: что Никита, что Ленька, уж эти-то землячки авторитету ему «меченому» не прибавили бы, а там, кто знает?»
Впрочем, возможно, это не конышевская хуторянка Антоновна по общению соскучилась, а продолжение Гребневым поиска ответов на мучившие его в те «окаянные дни» вопросы: «Почему так произошло? Что с нами случилось?» И извечное: «Кто виноват и что делать?»
Сколько бы ни перечитывал «Райские яблоки», не оставляет чувство, что это не просто добротный, отредактированный автором до последней буквы и запятой рассказ, а рассказ-притча, как и «Грачи». Казалось бы, вполне проходные, бегло упомянутые строки о неряшливом сеятеле, допустившем на поле «проплешины», или «немудреные» слова Антоновны о «землячках»… Что в них такого?.. Ан нет, не простые – с подспудным, иносказательным смыслом, причем – глубинным.
Очерк «Иностранцы», на мой взгляд, уступает рассказу «Райские яблоки» не только по количеству страниц, но и по эмоциональному накалу, и по философской составляющей. Но его художественная ценность в том, что в нем, как в зеркале, отразилось безвременье «лихих» девяностых годов и вся их грязная суть, когда всякое дерьмо всплыло на поверхности российской «демократической» жизни.
А вот рассказ-быль «Найдешь – не радуйся», начатый автором еще в «перестроечное» горбачевское время и оконченный, судя по дате первой публикации, в «лихой» 1993 год, очень близок «Райским яблокам». Как по своему эмоционально-психологическому накалу, так и по некоторым элементам притчи – скрытого смысла и иносказания. Ничего не поделаешь, крепко «приклеились» к творчеству Гребнева «напевы» этого жанра. Но есть и новизна – это традиционные приметы детектива: хитросплетения сюжета, динамика повествования, неожиданные «ходы» и даже «преступные» действия героев. Словом, все, как в жизни…
К сказанному стоит добавить, что свою «обкатку» все вышеперечисленные рассказы прошли на страницах «Курской правды», но гонораров за них уже не платили. Новые времена – новые веяния… Кануло в Лету безвозвратно то время, когда пусть и небольшие, но денежные гонорары грели сердца начинающих авторов.
В ПРЕСС-ЦЕНТРЕ ОБЛАСТНОЙ ДУМЫ
…Если 1991 год в политической жизни страны ознаменовался непонятным августовским «путчем» ГКЧПистов, пытавшихся сохранить Союз, и декабрьским беловежским мятежом против СССР трех лидеров Белоруссии, России и Украины – С. Шушкевича, Б. Ельцина и Л. Кравчука – и развалом Советского Союза, то 1993 – октябрьским расстрелом в Белом доме Верховного Света России по приказу Ельцина.
Как известно, после расстрела подручными Ельцина российского Верховного Совета, в декабре 1993 года были учреждены Государственная и областная Думы. И не только учреждены, но и проведены в них выборы. С началом работы Курской областной Думы при ней был образован пресс-центр, в обязанности которого входило освещение работы самой Думы и депутатов. Требовался руководитель пресс-центра. Вот тут и вспомнили о Гребневе: «А что, хоть и бывший коммунист, но профессионал известный. Берем». Можно подумать, сами не были в компартии…
Как-то в одном из разговоров известный курский журналист и писатель Владимир Кулагин обронил, что это он, возглавляя пресс-центр при главе администрации Курской области Василии Ивановиче Шутееве, помог Гребневу с трудоустройством в пресс-центр областной думы. Так это было или несколько иначе, судить не берусь. Но Гребневу действительно позвонили из администрации и Думы и предложили возглавить данное подразделение. Он согласился. Работа привычная и близкая душе и характеру – всегда быть в гуще событий.
И с конца 1993 по начало 1995 года Николай Иванович отвечал за освещение деятельности курских думцев первого созыва. А это отнюдь не просто: политическая гамма думцев огромна, словно на ковчеге Ноя – каждой твари по паре. И каждый требует особого внимания, и каждый надувает щеки в своей значительности. А тут, как на беду, Курская область у Ельцина и его окружения в «красный пояс» попала. Словом, атаки со всех сторон и по всему фронту. Приходилось крутиться, как белка в колесе.
Крутиться крутился, но и о литературных делах не забывал. В 1994 году из-под его пера вышли рассказы «Запах дуба» и «Домовой». Как и предыдущие, они увидели свет на страницах курских газет.
Фабула рассказа «Запах дуба» вместится в несколько строк. Главный герой рассказа, он же – автор, нанес недолгий визит в родные края и пообщался там с родственницей «тетушкой Верой» и знакомыми «по прошлой жизни» – Борисом Павловичем Черным по прозвищу Беспалыч, и Колькой-молотком. Место действия – село Озерки, но подобное может произойти в любом другом селении Курщины, время действия – первая половина 90-х годов уходящего к закату ХХ века.
В рассказе Гребнев остается верен избранному им решению о непосредственном участии автора в происходящих событиях. Это обстоятельство вносит некоторую теплоту в безрадостную картину жизни людей на «обочине» – Беспалыча, некогда ходившего в «районных начальниках» и мастеровитого Кольку-молотка, пытавшегося сохранить бондарню, уже «раздрабаненную» их общим знакомцем Митусом-предпринимателем. Добавляет «мягкого света» и воспоминание автора о детстве и хорошем человеке «дяде Егоре».
Как и в других рассказах начала 90-х годов, автор не может обойти «злободневные» для того времени вопросы, в том числе, как случилось то, что случилось, и что делать дальше. Это и в диалоге с «тетушкой», и в беседе с Беспалычем, и в общении с Колькой-молотком. Особенно остро это звучит из уст начинающего спиваться Беспалыча.
«Беспалыч сетовал на то, как бездарно упустили власть, что нынче от нее только видимость, а правит ба¬лом нечистая сила, и что народ скоро проклянет лихо¬действо...
– Народу, – продолжал он, – всего-то и надо было самому менять начальство. Этой демократии нам бы во как хватило! – Беспалыч чиркнул обрубками по шее, словно брякнул по струнам балалайки...
– Нынче того уж мало, – возразил я.
– Про нынче что говорить... Мы в аду, а звали в рай! Хоть живи, хоть помирай. Кого хочешь – выбирай... Вон сколько зазывал: “Выбери меня!”, а идти не за кем! Тех-то выборов и верхи не хотят, и низы не желают: шило на мыло менять... Правил и правит в России чин, а в подручных-то была партия, теперь – мафия... Помнишь “Бе¬лое солнце пустыни”? Баркас, таможню и, как его, Вере¬щагин, кажись, помнишь?
– Кто ж этого не помнит. Ну и что? – спросил я, собираясь уходить.
– За державу обидно, вот что!
– От этой обиды оскомина на зубах... Даст Бог, все наладится...
– Да с чего наладится?! Либо не видишь: американ¬цы, блин, как голодным собакам кости кидают. Даже Ук¬раина - мать родная - в чужих! Одни белорусы – бра- теньки навеки, да еще где-то там Черногория, в между¬народном масштабе... Сказал бы обо всем, что нынче творится, в те, наши времена – в психушку посадили бы и только б нынче выпустили... И так-то будет, пока правят временщики под дуду из-за бугра! Глаза у них не бачуть, что руки делают... То есть наоборот бачуть. И мы все понимаем, что творится, а на бойню идем как стадо, за козлом-гуртовщиком вослед.
И распаляя себя все более:
– Мы, что пьяные либо неумехи на дороге: с левой обочины – р-раз! – и съехали на правую. Погодь малость, не за горами, скоро опять влево... Ха-к-ха. На обочине мы! Мы дороги не видим и как ехать, не знаем: к нашей телеге пришпандорили движок с “мерседеса” и думаем – поедет!.. А кнут да вожжи бросать боимся, мы не мо-о-жем без них…Дорога наша – по обочинам».
Кстати, в этом непростом диалоге не только продолжение поиска истины при извечном «кто виноват?» и «что делать?», но и предвидение современных событий на Украине, враждебного отношения «незалэжной» к России и русским.
А двадцать лет тому назад предчувствие такого поворота отношений между братскими республиками и народами хоть и витало в воздухе, но не каждый его видел и ощущал. Гребнев же увидел и не побоялся предать гласности. Авторское предвиденье есть и в намеке Беспалыча свернуть налево.
Начиная с нулевых годов XXI века, с приходом во власть Владимира Владимировича Путина, государственная политика от оголтелого либерализма, навязанного стране агентами американского влияния Ельциным, Гайдаром, Чубайсом и прочими «младореформаторами», потихоньку левеет. Возвращен советский гимн, вновь заговорили о патриотизме и любви к Родине, о государственной идеологии и государственном планировании в экономике, без которой, кстати, ни одно развитое капиталистическое государство, в том числе и Штаты, которые наши либералы любят приводить в пример, не обходится. А ведь в лихие девяностые слова «патриот» и «патриотизм», как и Родина, были осмеяны и оплеваны бесчисленной сворой либеральных СМИ, принадлежащих олигархам типа Березовского либо Лесовского. Именно в предвидении заключается не только сила художественного слова, но и талантливость писателя. И таким даром, к сожалению, а может быть, и к счастью, обладают далеко не все представители писательского цеха. Только избранные.
И, конечно, украшением рассказа является живая речь «тетушки Веры», проживающей на порубежье с Украиной. Хотя бы вкратце «пробежимся» по этой россыпи золотых зерен. Вот из диалога с главным героем: «Целый ворох в притулье», «Знамо дело, с пупырышками огурец – красавец». Сейчас таких слов и словосочетаний, как «чуток», «то рази беда», «райвон», «етош» и «днем с огнем» не услышишь – вымирают их носители. Но их естественное, а не надуманное, искусственное вплетение в канву рассказа, причем мастерское вплетение при гребневской «скупости» на слова напоминает нам что-то носовское и еськовское одновременно – на мой взгляд, высшее качество современной художественной прозы. По крайней мере, таково восприятие этого произведения.
Рассказ «Домовой» – это удачный дебют автора в написании произведений для детей. По прошествии некоторого времени из-под пера Николая Ивановича выйдет целый цикл рассказов для детей, но старт им был дан «Домовым». В нем не только «глобальное» присутствие автора и его шестилетнего внука, но и тонкое знание детской психологии. А главное, умение доходчиво, динамично, красочно и аппетитно-сочно довести до ребенка суть рассказа. От рассказа веет добротой, нежным светом и волшебством. Потому читается на «одном дыхании».
Этому способствует и стиль изложения – умелое и уместное использование диалогов. Гребневские диалоги не только помогают вести сюжетную линию повествования, «рисуют» психологические портреты героев и окружающую бытовую или природную картинку, но и придают динамизм рассказу. И мастерство автора в использовании диалогов растет от рассказа к рассказу. И такая метода становится фирменным стилем Николая Ивановича, его «фишкой», если в данном случае возможно употребление современного сленгового словечка.
Читая рассказы и задумываясь о диалоговом стиле их построения, я подсознательно отмечал неясные следы влияния прежней деятельности Гребнева на ЦТ и радио. Именно там телекартинка или радиокартинка складываются из выверенных до словечка вопросов интервьюера и более пространных ответов интервьюируемого. И однажды Николай Иванович это подтвердил, раскрыв одну из «тайн» своей творческой кухни.
«СЛАВЯНСКИЙ ДОМ» И «КРОНА».
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЛИТЕРАТУРНЫХ ДЕЛ
В 1995 году Николай Иванович Гребнев загорелся идеей создания издательского центра, который объединил бы патриотические силы братских славянских народов России, Украины и Белоруссии. Обратился за помощью и поддержкой к курским писателям, журналистам и художникам, прозябавшим в ледяном безвременье постсоветского лихолетья. Многие вняли и поддержали, так как мечтали издавать свои произведения, да и дружба с украинцами и белорусами душу грела. Правда, поддержали не деньгами, которых у них, как у большинства населения, не было, а морально. Еще, конечно, авторитетом.
Взял в банке кредит, арендовал помещения в знаменитой «шестерке» на Красной площади, закупил технику, подготовил с сыном Евгением устав, зарегистрировал его в органах юстиции, чтобы было все по закону, а не тяп-ляп, как часто случалось в те годы. Ибо предпринимательство только зарождалось.
Так во времена, когда вокруг только «прихватизировали» да «драбанили», растаскивая и расхищая народное и общегосударственное, как метко заметил однажды президент Путин, появилось общество с ограниченной ответственностью «Славянкий дом. Толока» – в дальнейшем ООО «Издательский дом «Славянка». И целью этого ООО стало не личное обогащение учредителей, что в принципе подразумевало предпринимательство и что творилось в ельцинской России повсеместно, а коллективное созидание. Впрочем, и о семейном достатке думать приходилось, чего уж кривить душой… Хоть и говорят, что деньги – зло, но жить без этого зла люди еще не научились…
Оставив работу в пресс-центре Курской областной Думы, с головой окунулся в проблемы издательской деятельности. А их было немало – дело-то новое, неизвестное, непривычное. Но взялся за гуж – не говори, что не дюж…
С писательской организацией, которую с 1987 года по-прежнему возглавлял Владимир Павлович Детков, создавший в начале 1992 года малое предприятие «Крона», договорился о печатании новых произведений курских писателей как в газете «Славянский дом», так и в приложении к ней – «Толока». С городскими и областными властями подписал соглашение о выпуске их печатной продукции, в том числе газет, брошюр, бланков, визиток. И пошло-поехало…
Несколько позже, когда издательское дело стало налаживаться и покрывать убытки, с представителями курских творческих союзов учредили литературно-художественный альманах «Порубежье», в котором печатали произведения как уже известных в стране и крае писателей, так и литераторов, не являвшихся членами писательских, журналистских и художественных Союзов. А еще в нем предполагалось печатание произведений писателей Украины и Белоруссии.
Как итог, в период с 1995 по май 1996 года было отпечатано и выпущено в свет несколько номеров журнала. В последних выпусках «Порубежья» (с 1996 года) редактором стал прозаик Борис Петрович Агеев, член Союза писателей с 1984 года. Уроженец села Кочановка Льгвского района, Агеев с юных лет находился на Дальнем Востоке, в том числе на Камчатке, где стал писателем, и только в 1989 году после окончания в Москве Высшил литературных курсов вернулся на малую родину. Жил Борис Петрович в Курске, снимая для семьи уголок в чужих квартирах, часто меняя места работы и перебиваясь с хлеба на воду. С ним Гребнев впервые познакомился в год создания «Славянки». Вот как об этом пишет сам Борис Петрович:
«В первую нашу встречу он оценивающе оглядел меня из глубины чёрного кожаного редакторского кресла: «Пока нет для тебя работы». Сидел в кресле плотного сложения мужичина (про таких говорят: идёт по коридору – и стены гнутся), с округлым открытым русским лицом, аккуратно зачёсывал назад седевшие густые волосы, посматривал на меня голубыми глазами. Он казался довольным положением своих дел».
Затем, дав Гребневу не только внешнее описание, но и показав «особенность личности наискивать новый хомут на свою шею», Агеев продолжает повествование о развитии их творческого сотрудничества: «Скоро он сам пришёл в писательскую организацию с предложением издавать совместный с редакцией «Славянки» литературный альманах. Нужно здесь добавить: задуманное, как совместный проект российских, украинских и белорусских журналистов издание, «Славянка» являлась «матрицей», основой, «маткой» целой серии изданий, которые впоследствии поочерёдно каждую неделю выходили в свет сугубо в Курске. Был ли это проект самого Николая Ивановича, или он его у кого-то подсмотрел – неважно. Лишь у нас в городе он был осуществлён его руками. Издание с такой «мерцательной» конфигурацией оказалось чрезвычайно живучим. Если редактор одного из приложений отходил от дел, на его месте возникало другое. Приложения собирали вокруг себя разных людей, стягивали различные интересы и таланты – художественные, публицистические, кинолюбительские, спортивные…»
Таково видение начала издательской деятельности «Славянки» сделала Агеева не только очевидцем и участником тех событий, но и одним из ближайших друзей Николая Ивановича Гребнева.
Вскоре выпуск «Порубежья» был прекращен. Причина банальная – отсутствие средств на его издание. Впрочем, об этом лучше всего сказано Агеевым в его очерке о Гребневе: «А время было злое, беспощадное к таланту. Финансирование приложений сокращалось, мало помогала и подписка. Часть приложений постепенно угасла, часть жива до сих пор. Среди них и «Толока», возникшая взамен скончавшегося от безденежья литературного альманаха «Порубежье». Возникшая как литературное приложение к «Славянке», на восьми страничках формата А-4, с некогда обязательной вкладкой расписания телепрограмм, а ныне собранная в «толстый» журнал, в котором курские литераторы нашли, наконец, свой приют.
Было издано несколько совместных номеров «Славянки», однако заложенная в её концепцию идея сближения, объединения народов тогда же и дала неявную трещину не по нашей вине. Позорная линия отщепенства от русского мира породила теперь обильную поросль цинизма и предательства на земле умытой кровью юго-восточной окраины».
Да, «Толока» сохранилась. Впрочем, теперь это не тонюсенький альманашек в восемь или 16 страничек на газетной бумаге, а настоящий полнокровный альманах в 200-260 страниц, выходящий теперь раз в год. Но «первой ласточки» гребневской издательской деятельности – «Порубежья», – к сожалению, не стало. Однако то, что было сделано этим альманахом в развитии литературы края, как, кстати, и «Толокой», предстоит еще изучать и оценивать. Ведь именно на страницах «Порубежья» прошли публикации произведений будущих писателей Курского края – Геннадия Александрова, Юрия Асмолова, Сергея Бабкина, Василия Бережнова, Леонида Звягинцева, Вадима Корнеева, Николая Леверова, Леонид Медведев, Леонид Наливайко, Анатолия Трофимова и других. В «Порубежье» печатались Евгений Носов, Николай Корнеев, Петр Сальников, Владимир Детков, Михаил Еськов, Юрий Першин, Алексей Шитиков, Борис Агеев, Николай Шадрин, Татьяна Горбулина и другие. Нашлось в нем место и для произведений курских литераторов – Владимира Латышева, Марии Савельевой, Владимира Науменкова, а также для курских ученых, литературоведов, художников, музыкантов, архитекторов и археологов – Сергея Щавелева, Михаила Шехирева, Георгия Свиридова и многих других.
Вклад «Порубежья» в развитии литературы и культуры края значителен – и в этой значительности, как мне видится, естественно, имеется вклад его издателя – Николая Гребнева – и вклад главного редактора – Бориса Агеева, – чему тоже будет дана высокая оценка со временем, после осознания последующими поколениями литераторов важности этого дела.
В 1996 и 1997 годах параллельно с предпринимательской деятельностью по изданию печатной продукции, в том числе книг и журналов, Николай Иванович продолжает писать рассказы. Так увидели свет «Розы и шипы» (1996) и «Москва – город чудес» (1997).
Рассказ «Розы и шипы» – это очередная притча автора о непростых семейных отношениях, когда самый незначительный пустяк может привести если не к тяжким последствиям, то, как минимум, к очередной трещине в жизни самой маленькой ячейки общества. Когда благородный порыв, прекрасное намерение, согласно русской пословице, могут стать очередным мостком на «дороге в ад». По крайней мере, в ад семейных ссор и скандалов.
Пересказывать сюжет этого произведения вряд ли стоит. Зато отметить форму построения – диалог – вполне уместно. Да, рассказ построен практически на диалоге двух «положительных» героев. Но при этом эмоционально и психологически насыщен и наэлектролизован столь плотно и сильно, словно воздух жаркой летней порой перед грозой с ливнем. Еще миг – и искры брызнут!.. Что и говорить, Николай Иванович – прирожденный психолог и большой мастер построения диалога. И не только в этом рассказе, но и во всех его произведениях.
Не вдаваясь в суть семейных отношений Гребнева, все же отметим, что на данном историческом отрезке времени они были не самыми безмятежными. Возможно, на них, как и на отношения других семейных пар, оказывали влияние всеобщий раздрай и неурядицы «злых» и «беспощадных» годов ельцинского правления. Возможно…
Этот рассказ был напечатан в «приказавшем долго жить» литературном альманахе «Порубежье», а рассказ «Москва – город чудес» уже в набиравшей силу «Толоке», которую с 1997 года стал редактировать Борис Агеев.
Сюжет рассказа «Москва – город чудес» о московских «лохотронщиках» взят автором из повседневности «лихих девяностых», названных замечательным российским режиссером Станиславом Говорухиным «криминальной революцией». Именно тогда мошенничество расцвело в стране махровым цветом. Причем не только на бытовом уровне, описанном Гребневым, но и на государственном, с подключением телевидения, радио и СМИ. Вспомните «МММ», «Хопер» и прочие «финансовые пирамиды», выморачивающие у простодушного, но падкого на халяву населения последние рубли.
И хотя в рассказе Николая Ивановича его герой – курянин Степан Акимыч Береговой, настоящий мужик казацких кровей и казацкого характера, не самого смиренного на просторах России-матушки, к тому же бывший флотский, после «чудесных» приключений все же одерживает победу, само зло в те годы торжествовало. Торжествовало открыто, нагло, нахраписто, бесстыже, как ныне торжествует американское зло над всем миром. Но это, так сказать, к слову. А «лохотрон» в стране «непуганых идиотов» был столь «популярен», что совсем недавно попал даже в иронический мультфильм о похождениях русских богатырей Ильи Муромца, Добрыни Никитича и Алеши Поповича. Возможно, с подачи Гребнева, точнее гребневского рассказа «Москва – город чудес». Ведь эта тема была поднята в художественном произведении Гребневым одним из первых. Позже она появилась и в детективных фильмах.
«Лохотроном» государственного масштаба были и президентские выборы 1996 года, когда Борис Ельцин, открыто называемый в стране прозвищем «Беспалый», по всем рейтингам имел не более 2-5 процентов поддержки, неожиданно вновь стал президентом. И как тут не повторить за героем гребневского рассказа Степана Акимыча: «Москва – город чудес».
После выхода в печать рассказов «Розы и шипы» и «Москва – город чудес» Николай Иванович Гребнев стал «подумывать» об издании книги. На этом настаивали и его ближайшие друзья – Агеев, Детков, Панов и другие. Мол, пора! Про это же прямо говорили Евгений Иванович Носов и Петр Георгиевич Сальников, которого Гребнев, как и многие писатели, по-родственному называл «дядей Петей».
Подготовка к изданию книги началась в 1997 году. Набором, версткой и корректурой текста занимались сотрудники «Славянки» уже в январе 1998 года. Художник В. Раздобарин подготовил несколько рисунков к рассказам и очеркам, одобренных автором. И в апреле были оформлены необходимые формальности для печатания книги в издательстве «Крона», располагавшемся по-соседски, через пару подъездов, в том же здании № 6 на Красной площади.
Название книги было определено автором как «Чужая родня», что вызвало, по воспоминаниям Николая Ивановича, некоторое непонимание в писательских кругах, советовавших «именовать» ее по названию одного из рассказов. Это и традиционно и оправданно: заголовок любого рассказа естественно вписывалось в название книги. Но Гребнев после недолгих споров и собственных сомнений настоял на своем выборе, и с ним согласились.
Вот как об этом он пишет в авторском предисловии к книге:
«- “Чужая родня”? Назови лучше книгу, – советовали мне мои первые читатели, товарищи по перу, – по одному из рассказов рукописи, как это чаще всего бывает...
Я согласился. Поскольку нынче не до радостей, назвал было сборник “Найдешь – не радуйся”, по были – действительно непридуманной истории о сестрах-близняшках, выросших врозь, но так и не ставших родными после того, как встретились совершенно случайно на склоне лет. А впрочем, чем хуже название “Домовой”? Да и рассказ этот со счастливым концом, о том, как дед в поисках друзей внуку породнился с ним по-настоящему. “Но это исключение”, – подумал я. В “Райских яблоках” тоже ведь чужая родня. Мать свою, старушку-хуторянку, (сколько их нынче в заброшенных дере¬веньках) навестить не едут дети. Разбросаны они судьбой непредсказанной по разным уголкам “скособочившейся державы”. А не чужая ли родня – беженцы - “иностранцы”, наши соплеменники, гонимые отовсюд?. Да и мы, “аборигены”, меж собой не чужие ли с некоторых пор?»
После утряски всех формальностей в 1998 году книга «Чужая родня» была отпечатана в главной типографии города Курска на улице Энгельса, 109, тиражом в три тысячи экземпляров. В твердой цветной обложке на 176 страницах в ней нашлось место и для первого рассказа «Грачи», и для «Псов…», и для «Райских яблок», и для всех тех, что были перечислены выше. При этом, как уже не раз отмечалось, в большинстве рассказов и очерков – прямое присутствие автора, его сомнения и переживания, его сопричастность к происходящему, его юмор и философия, его жизненная позиция. А за рассказ «Найдешь – не радуйся» Гребнев вскоре был удостоен премии имени В.В. Овечкина.
Словом, оттолкнувшись от «Грачей», автор нашел и свой стиль, и свой особый почерк, и свою литературную стезю, на которой много детских улыбок, света, добра, душевности, иронии и самоиронии. А еще – непреходящей боли за страну, опускающуюся все глубже и глубже в засасывающее болото бездуховности и шмоткопотребительства. Вот и выходит, что Конышевская земля в лице села Черничено не только дала старт на рождение самого писателя, но и на начало его профессиональной писательской деятельности. Причем самой сложной деятельности – писать для детей, самого честного читателя, которого не обмануть, не подкупить вычурностью слога и «крутизной» сюжетов.
Появление книги, как я знаю со слов некоторых курских писателей, вызвало интерес в их сообществе. Ее высоко оценили и Петр Георгиевич Сальников, и Евгений Иванович Носов – признанные мастера художественного слова. По-доброму приняли ее Борис Агеев, Владимир Детков, Юрий Першин, Михаил Еськов и другие курские писатели. Но отзывов в прессе почему-то последовало мало – по-видимому, читатели пока только «переваривали» этот весьма «вкусный и изящный» продукт в умах и разговорах. Наиболее известным отзывом на книгу «Чужая родня» стала статья Виссариона Григорьева «Закатный свет» в газете «Курский вестник» за 1999 год.
«Плох тот журналист, который не мечтает выбиться в писатели, – такими словами начинает В. Григорьев свой отзыв о книге Николая Гребнева «Чужая родня». – Ведь книга, пусть тиражом невеликим выйдет – это уже нечто! Солидное и основательное. Почти на века. Радость здоровому творчеству. Знак! Веха!»
Поделившись затаенной мечтой каждого журналиста стать писателем или, на худой конец, издать хотя бы одну книгу, Григорьев отмечает, что Николаю Гребневу удалось исполнить вторую часть мечты – издать книгу рассказов и очерков. «Его литературные пристрастия вообще модным веяниям и экспериментательству мало привержены, – констатирует он. – Письмо – основательное, крепкое, дотошно-реалистическое, вполне укладываемое в русло почитаемой – заметно невооруженным глазом – Гребневым деревенской прозы в ее классических образцах. Содержание – тоже под стать».
Далее, после общего вывода и оценки гребневской прозы, следует краткий, но емкий обзор рассказов «Запах дуба», «Грачи», «Псы и голуби», «Райские яблоки». Особое внимание уделяется «Райским яблокам», ибо следует вывод об их «высоком эмоциональном накале» и… некоем «комплексе вины Гребнева, как у многих выходцев из села, осевших в городе, перед собой, перед родителями, перед предками» за невозвращение к покинутым некогда очагам.
Возможно, журналист Григорьев в чем-то и прав…
Мы, выходцы из села, действительно постоянно чувствуем некую вину перед малой родиной, потому у большинства из нас (имеются в виду писатели и литераторы) есть произведения о наших селах и деревнях, о наших родителях и сверстниках. И они, эти произведения, проникнуты ностальгическими нотками, а то и пронзительной болью…
Но вернемся к Николаю Гребневу и его творческой деятельности. А он в 1998 году не только книгу издал, подготовив этим пропуск в Союз писателей, но еще и добился проведения Всероссийского фестиваля журналистов и открытия в Курске Дома журналиста.
Стоит заметить, что во главе Курской области с конца 1996 года находился губернатор Александр Владимирович Руцкой (1947 г.р.), Герой Советского Союза, земляк курян и бывший сиделец «Лефортово».
И вот Николай Иванович, как рассказывает сам с непременной шутливо-ироничной улыбкой, начиная с 1997 года, на любых приемах в администрации области систематически просил губернатора о создании «домжура», пока тот, наконец не сдался и не санкционировал проведение фестиваля, изюминкой которого стало открытие в Курска Дома журналиста. Ничего подобного в других городах России не было. И только после Курска подобные домжуры стали появляться в Воронеже, Красноярске, Ростове и других городах.
Ныне в Интернете можно найти сайты с логотипом курского Дома журналиста, в котором проводятся всевозможные конференции и награждения лауреатов творческих конкурсов, но никто уже не помнит, что появлению домжура куряне обязаны Николаю Гребневу и курскому губернатору Александру Руцкому…
В СОЮЗЕ ПИСАТЕЛЕЙ РОССИИ
Однако «нерасторопность» прессы в своих отзывах на творчество Гребнева и выход первой книги «Чужая родня» не помешали ему в 2000 году получить рекомендации Деткова, Носова и Сальникова для приема в Союз писателей России и быть принятым в него в 2001 году по этой книге.
Вот как об этом факте пишет сам Николай Иванович в статье «Перо держать, как руль машины!», мастерски передавая в монологе состоявшийся диалог с Владимиром Детковым: «Однажды, если поточнее – пятнадцать лет тому назад, зазывает меня Детков в писательское правление: «Что ты думаешь насчет нашего Союза? Ни «да», ни «нет», говоришь… Однако ведь созрел! Учти, эти слова не мои – Евгения Ивановича! Так и сказал: «Пора! Даю рекомендацию». Что он читал, спрашиваешь… Скорее всего, «Порубежье», где твои «Псы и голуби», а потом запросил у меня «Чужую родню»… Тебе повезло: мало кому светит такая гарантия перед Москвой…
Как и тогда, в «Молодой гвардии», Детков открыл предо мною дверь в обитель не только товарищества, но и профессионального совершенства».
Такими словами завершает писатель Николай Гребнев не только описание предыстории своего членства в Союзе писателей, но и краткую исповедь перед собой и перед читателями в 2014 году, в свое семидесятилетие. А в автобиографическом очерке «Родина моя – Черничено!» он сообщает о роли в этом старого товарища и наставника Федора Панова: «…Он никогда не отказывал мне в поддержке и в широкой печати. Петр Георгиевич на уговоры Федора Емельяновича все же «поддался» и написал мне рекомендацию в Союз, не скупясь на добрые слова».
И здесь вслед за Гребневым и Детковым стоит обратить внимание на такое обстоятельство: Евгений Иванович Носов, несмотря на всю его доброжелательность по отношению к начинающим писателям, на рекомендации для приема в Союз писателей щедрым не был. Мало кому Мастер давалих. Его курских «литературных крестников» можно по пальцам перечесть – Детков, Першин, Еськов, Коркина и Зиборов. И вот еще один (и последний!) – Гребнев. Следовательно, видел в нем настоящего писателя, а не преуспевающего журналиста и издателя.
Однако надо знать и то, что Николай Иванович искренне любил Евгения Ивановича Носова и его творчество, еще с тех самых пор, когда мальчишкой-школьником впервые прочел рассказ «Радуга» и книгу «На рыбачьей тропе». А когда, будучи взрослым и уже известным журналистом, познакомился с Носовым, то вошел в круг так называемых «шлемоносовцев», в котором были Михаил Еськов, Владимир Детков, Юрий Першин и Иван Зиборов. Гребнев не раз бывал с Носовым на рыбалке и даже пробовал снимать Мастера в такие минуты досуга. И, возможно, где-то в глубинах ниш его рабочего стола или на полках шкафов среди томов книг и стопок деловых бумаг лежит коробка с фильмом. Но что точно имеется в распоряжении Гребнева, так это видеофильм празднования Евгением Ивановичем своего 75-летия. Происходило это событие в 2000 году, и Николай Гребнев, где сам, где с помощью своих друзей заснял праздничную церемонию, проходившую без всякого официоза, в кругу ближайших друзей и сына Евгения Евгеньевича. Этот фильм мне посчастливилось увидеть совсем недавно. Николай Иванович планировал его «отцифровать», изготовить копии на дисках и одну из копий подарить Курскому литературному музею, в котором имеется Носовский фонд. Другую копию Гребнев собирался подарить сыну писателя – Евгению Евгеньевичу Носову. И верю, что сделает это, ибо слово свое он привык держать твердо!
Кстати, в один год с Гребневым в Союз писателей России стараниями Владимира Деткова были приняты и курские поэты Леонид Звягинцев и Вячеслав Нарыков. А вообще после развала Советского Союза, в ельцинские девяностые в Союз писателей России из курских литераторов были приняты: поэт и прозаик Виктор Давыдков (1994),прозаик Николай Леверов (1994), поэт Вадим Корнеев (1995), поэт Юрий Асмолов (1997), прозаик Василий Бережнов (1997), поэт Леонид Наливайко (1997) и Владимир Чемальский (Муха) – поэт и прозаик (1999). Немало для их приема в ряды Союза писателей России сделали Владимир Павлович Детков – как руководитель курской писательской организации и издательства «Крона», а также писатели Александр Александрович Харитановский, Егор Иванович Полянский, Михаил Николаевич Еськов и Юрий Петрович Першин.
Если для страны новое тысячелетие началось сменой власти (президентом России стал Владимир Путин) и началом Второй чеченской войны, то для курской писательской организации – не только приемом Гребнева в Союз писателей, но и чередой невозвратимых потерь. 15 августа 2001 года не стало известного на всю страну поэта Николая Юрьевича Корнеева (1915-2001), а в июне 2002 года – сразу двух величин всероссийского и мирового значения: 12 числа в Курске умер Евгений Иванович Носов (1925-2002), а 26 числа в Плавске Тульской области – Петр Георгиевич Сальников (1926-2002).
Смерть столь знаковых фигур курской писательской нивы, особенно смерть Мастера – Евгения Ивановича Носова, – нестерпимой болью отозвалось в сердцах курского писательского сообщества. По горячим, еще не остывшим от дыхания Мастера следам Еськов, Агеев, Першин, Детков, Зиборов и, конечно же, Гребнев, как, впрочем, и многие другие представители писательского цеха отозвались очерками и статьями-исповедями в областных и городских газетах, в альманахе «Толока» и книгах. Борис Агеев написал весьма известное ныне эссе «…И только дух животворит», Михаил Еськов – новеллу «Боян земли Русской», открывающую целый цикл рассказов о Носове, Владимир Детков – статью «Зерна Истины». Очерками-миниатюрами – «На сороковой день», «Январский день памяти», «Годовщина», «Шляпа по ленд-лизу», «Уроки Носова» – отозвался поэт Юрий Першин. А Гребнев одним из первых напечатал очерки «Последний автограф», весьма востребованный в читательской среде в наши дни, и «Букет мастеру».
В «нулевые» годы перемены во власти произошли не только в стране, но и в Курской области. Осенью 2000 года Главой администрации области – Губернатором – стал Александр Николаевич Михайлов, сменивший на этом посту Александра Владимировича Руцкого, генерал-майора авиации, участника афганской войны, Героя Советского Союза, бывшего вице-президента России, активного участника противостояния царским амбициям Бориса Ельцина, «сидельца» Лефортовской тюрьмы после октябрьских событий 1993 года.
Руцкой возглавлял область с 1996 по ноябрь 2000 года. При нем ожил интерес к истории края, были изданы книги по краеведению – «История и современность Курского края», краеведческий словарь-справочник «Курск», началось издание первых томов научно-популярной серии «Курский край» в Курском государственном педагогическом институте (университете). При нем, как говорилось выше, по инициативе Николая Ивановича Гребнева был проведен журналистский фестиваль Всероссийского масштаба и открыт Дом журналистов, а также учреждены творческие конкурсы имени К.Д. Воробьева и «Человек года». При нем началось строительству Триумфальной арки, посвященной победе в Курской битве.
Да, это так… А вот экономическое самочувствие области, мягко говоря, находилось в удручающем состоянии – заводы, «прихватизированные» и «раздрабаненные» бывшими директорами, останавливались, сельское хозяйство, отказавшись во время ельцинского правления от колхозов и не создав крепкие фермерские предприятия, разваливалось. Впрочем, не будем о грустном, отметим лишь то, что смена губернаторов прошла демократическим путем – волеизъявлением населения на избирательных участках. Куряне на должность губернатора выбрали коммуниста, первого секретаря Щигровского райкома партии, делегата последнего XXVIII Съезда КПСС (1990) Александра Николаевича Михайлова. Да-да, того самого Михайлова, которому Гребнев в середине семидесятых оказал поддержку и протекцию.
Став у руля областной власти, Александр Михайлов под давлением Кремля быстро сменил политическую окраску, примкнув к Единой России – правящей партии. А под давлением общественности, особенно писательского сообщества, учредил в 2003 году губернаторскую премию имени Е. Носова. Если предыдущие конкурсы и премии «облюбовали» журналисты и общественные деятели, то премия имени Носова стала присуждаться писателям.
И в появлении этого престижного среди курских писателей конкурса, имеющего три номинации с хорошими денежными премиями, позволяющими издать очередную книгу без лишних проблем, вместе с Владимиром Детковым, Михаилом Еськовым, Борисом Агеевым, Юрием Першиным немало сил и стараний приложил Николай Иванович Гребнев. Потому и стал постоянным членом жюри.
«ДЕРЕВЯННОЕ ОЖЕРЕЛЬЕ СВОБОДЫ»
В августе 2004 года «Славянским домом» в спецвыпуске «Толоки» № 47, отдельной книжкой «Деревянное ожерелье свободы» были опубликованы новые произведения Гребнева. Книжка небольшая – всего 80 страниц, но с фотографиями автора и некоторых героев его рассказов. Обложка, в отличие от «Чужой родни», мягкая, однако ее украшают цветные фотопейзажи, а также фото его друзей и родственников Гребнева. Предисловие написано самим Николаем Ивановичем, в котором как бы находится «ключ» ко всем произведениям, задается тон и ритм прочтения. Открывают же книгу очерки о Мастере –Евгении Ивановиче Носове – «Последний автограф» и «Букет Мастеру» под объединяющим их заголовком «С печалью и гордостью». Затем шел большой многоплановый рассказ «Христово воскресенье на Глинище», написанный в 2003 году. Наряду с воспоминаниями о детстве, философскими размышлениями о вере и праздновании Пасхи, ведется речь и о творчестве курского поэта Юрия Асмолова. И завершали книгу иронический очерк-совет «Как стать писателем», а также искрометный рассказ для детей «Как мы на Тускари рыбу ловили», написанные автором в 2004 году, полный гребневского характера, юмора, авантюризма и смекалки. А еще анекдотичности и едва ощутимого гротеска.
Проводить подробный разбор этих произведений не стоит – они хорошо известны читателям и не раз переиздавались в различных журналах и книгах автора. А вот на последовавшие по выходу книги отзывы обратить внимание, на мой взгляд, необходимо.
Первым, по-видимому, отозвался талантливый журналист и старый товарищ Николая Ивановича –Федор Емельянович Панов. 5 августа 2004 года газета «Курская правда» напечатала его статью «Ради света и добра», посвященную 60-летию писателя. В статье затрагивались вопросы как о деятельности «Славянки», так и о работе Николая Ивановича в журналистике, на ЦТ, на радио и на стезе писательства. А уже 3 декабря этого же года Федор Емельянович в статье «Как и куда течет ручей…», вновь опубликованной в «Курской правде», ведет речь непосредственно о книге «Деревянное ожерелье свободы», отмечая ее художественные достоинства и своевременность выхода в свет, когда у общества наметился спрос на подобные книги.
И если в первой статье Федор Емельянович находит ассоциации между носовским рассказом «Красное вино победы» и гребневским «Христово Воскресение на Глинище», то во второй – отметив блистательность очерков о Носове, обращает внимание читателей на особенность самих очерков.
«В них автор не только, пробует на вкус» русское слово, – пишет он, не единожды прочтя очерки, – но и стремится докопаться до его происхождения. Этимология, звучание того или иного понятия в древние времена приводит писателя к маленьким, но радостным открытиям».
На этот раз «не отмолчался» и другой известный курский журналист Александр Прозоров. В очередном выпуске «Славянского дома. Толоки» за 2004 год он порадовал читателей очерком «О книге Николая Гребнева «Деревянное ожерелье свободы». Им же 12 января 2005 года в газете «Курск» опубликована статья «Моменты из жизни на русских берегах». В обеих работах Прозоров давал высокую оценку новой книге автора и его творчеству. А еще отмечает «честность и точность» Гребнева в изображении Мастера. Так, в статье «Моменты из жизни на русских берегах» он пишет: «К счастью, Гребнев написал о человеке, ставшем для него учителем в литературе, честно и точно. Бесхитростные и как бы беглые мемуары рисуют верный носовский портрет – медвежеватость движений, гордую посадку головы».
В том же году, но уже 7 апреля, газета «Городские известия» представила на суд читателей небольшую заметку курского писателя Николая Ивановича Леверова (1946-2006) «Все только о любви». В ней Леверов, как и Прозоров до него, весьма положительно отзывался как о книге «Деревянное ожерелье свободы», так и о творчестве Николая Ивановича в целом.
«Читателей книга порадует новизной незатейливо, на первый взгляд, изложения манерой письма и добрым русским слогом, – пишет он, – ибо все его сочинения – только о любви! К ближнему, к дальнему, к отрицательному и положительному, к героям трудовых будней…» И далее, проводя анализ рассказов, отмечает: «В них чувствуется и носовская школа классической прозы». Заканчивает же заметку такими словами: «Николай Гребнев – талантливый журналист. А теперь он еще и писатель, раскрывающий в ожерельях слова свой разносторонний талант».
Замечательно! Коротко и кучеряво! А главное, правдиво…
С подробным анализом рассказов и очерков «Деревянного ожерелья свободы» в прессе выступил Владимир Латышев, журналист и старинный знакомец Гребнева по сотрудничеству в «Молодой гвардии». Дав положительную оценку новой книге, Латышев отмечает: «Меня он порадовал свежим восприятием действительности, манерой письма и добрым русским слогом».
А поэт из Воронежа Иван Щелоков, ознакомившись с книгой «Деревянное ожерелье свободы», пришел к выводу: «Главное, чего нет у Николая Гребнева в его очерках и рассказах, – высокомерия, равнодушия и уныния… Отсюда – блестящее знание предмета повествования и владение деталью, добрый внутренний свет и юмор».
Вот так тепло и благожелательно был встречен выход небольшой книжки писательско-журналистским сообществом, оставившей в их душах и сердцах глубокий след.
Впрочем, не только коллеги по перу благожелательно отзывались о творчестве Гребнева, но и он сам, кроме очерков о Е.И. Носове и Ю.Н. Асмолове, по-доброму говорил и писал о творчестве своих коллег. Так, 20 марта 2008 года в газете «Курская правда» было напечатано интервью Н. Савченко с Николаем Ивановичем. Гребнев весьма уважительно отзывался о творческой деятельности писателей Зиборова, Балашова и других. Чтобы не быть голословным, процитируем некоторые фрагменты этого интервью.
«Недавно мы порадовались вместе с Владимиром Детковым — ему присуждена литературная премия Центрального федерального округа за книгу «Зёрна истины». Вот уже несколько лет удивляет масштабами своей известности Николай Шадрин. Он — победитель ряда литературных конкурсов. Его имя — в знатном российском списке мастеров прозы на историческую тему, с его творчеством знаком даже Париж. Общественности был представлен недавно вышедший в свет в нашем издательстве солидный том его романов.
Трое из мастеров прозы — Борис Агеев, Михаил Еськов и Василий Алёхин — лауреаты премии российского уровня имени Е. И. Носова, а поэт Вадим Корнеев стал известен и как лауреат Всероссийской литературно-патриотической премии «Прохоровское поле».
А далее, когда Гребнев рассказывает о встрече читателей города Курчатова с курскими писателями, для каждого коллеги по перу он находит теплые слова, оценивая его творчеств.
«Адекватно воспринимались залом в начале вечера философски мудрые миниатюры Владимира Деткова, добрый и поучительный юмор прозаика Михаила Еськова. Больше чем романист (понятно, жанр не сценический) во всём великолепии как актёр (по своей «хлебной» профессии) проявил себя Николай Шадрин. Алексея Шитикова после яркого, эмоционального выступления донимали расспросами, где же раздобыть стихи, которые он прочёл… Юрий Першин, Леонид Звягинцев, Юрий Асмолов в мгновение ока раздали с автографами привезённые с собой книги. С не меньшим вниманием слушали в зале и своих «самоцветов» — из литературного объединения Курчатова, а также их творческих наставников — Ивана Зиборова, Александра Балашова…»
В начале 2008 года главная областная типография ОАО ИПП «Курск», расположенная на улице Энгельса столицы соловьиного края, по заказу Издательского дома «Славянка» отпечатала библиографический справочник «Писатели Курского края». Но формирование составителями этой книги, как подсказывает логика и как следует из исходных данных, проходила в 2007 году. Книга чудесная! Ее составителям – сотрудникам отдела краеведческой литературы А. Кибяковой, Е. Мазневой и Е. Чуриловой – всем писательским сообществом края надо низко поклониться и сказать огромное спасибо за такой подарок. Стоит сказать спасибо и редакторскому коллективу – что и говорить, потрудились изрядно, чтобы оставить свет доброй памяти о писателях края. Но это – только одна сторона медали. Другая – это то, что в книге впервые был опубликован очерк Гребнева «Родина моя – Черничено», проливающий свет на биографию автора.
Анализировать очерк, на мой взгляд, смысла нет, ибо его тексты довольно часто цитировались в данной работе. Однако стоит отметить, что в нем присутствуют «фирменный» гребневский юмор, самоирония и философия мудрого собеседника. Но, главное и важное для меня то, что в нем имеется целый кладезь сведений, которые стали костяком-основой настоящей работы. Ничего не поделаешь, отблесками света этих данных пользуюсь по мере сил и возможностей…
«ДУБ-СЕМИЦВЕТ»
Очередная книга рассказов и очерков Николая Гребнева «Дуб-семицвет» вышла в 2009 году в Издательском доме «Славянка». Но прежде чем перейти к рассмотрению этой книги, отметим, что в том же, 2009 году, 5 августа, в областной газете «Курская правда» был напечатан рассказ Гребнева «Повесть о Петре Чеканове», участнике ВОВ, орденоносце и …безногом инвалиде, не павшем духом и на протезах так овладевшем мастерством комбайнера, что ему было присвоено звание «Героя Социалистического Труда». Данное произведение вызвало не только положительные отзывы, но и интерес к личности Петра Чеканова. Так, Кира Рублева в информационном издании «Горенка» напечатала очерк, в котором подробно рассказывает о жизни и деятельности этого человека, родившегося в селе Озерки Беловского района и, следовательно, земляка Николая Ивановича из поколения победителей.
За этот рассказ, представленный на конкурс имени Константина Дмитриевича Воробьева, Николай Иванович получил премию Губернатора Курской области, став лауреатом. И когда в следующем году в издательстве «Славянка» вышла книга «Свет звезды Константина Воробьева», в которой были помещены произведения лауреатов конкурса имени Константина Воробьева, Гребнев со своим рассказом занял там достойное место.
Возвращаясь к «Дубу-семицвету, необходимо сказать, что отпечатана она была в частной типографии ООО «Спектр-П» на улице Строительная,8. И в ней, как и в «Чужой родне», несколько рисунков-иллюстраций, на этот раз подготовленных художником Ириной Шульгой. Это говорит о том, что и издательство «Славянка», и лично Николай Иванович Гребнев навели «мосты» не только с писательским и журналистским сообществами, но и с художниками города.
Вместе с тем образованный на базе ИИЦ «Славянка» Издательский дом «Славянка» позволить себе печатание книг в твердых обложках еще не мог. Хронически не хватало финансов на приобретение нужной техники. Но на имевшихся мощностях уже издавались ежемесячный журнал «Курские ведомости» (с 2005) и журналы для детей «Класс» и «Родничок» (2009). Продолжали издаваться газеты-толстушки «Мы – куряне» и «Земля и дело».
В книгу «Дуб-семицвет», редактором которой стал Федор Емельянович Панов, вошли как уже издаваемые Гребневым рассказы и очерки – «С печалью и гордостью», «Христово Воскресенье на Глинище», «Не имел ста рублей», «Райские яблоки» и «Как стать писателем», так и новые – «Хата-моргата и дуб-семицвет», «Повесть о Петре Чеканове» и «Родина моя…»
В связи с тем, что о большинстве этих произведений речь в той или иной мере уже велась, то останавливаться на их анализе не будем. Отметим лишь одно: сделано все добротно – и книга, и произведения. В полном соответствии с наставлениями отца, о которых Николай Иванович сообщает в автобиографическом очерке «Родина моя – Черничено»: «Помни, мы у всех на виду. Учись работать по совести и чести, и для себя, и для людей».
Конечно, приятно писать о хорошем и позитивном, но и о малоприятном приходится говорить – такова жизнь… К тому же, если для хороших известий всегда требуются большие усилия ума и рук, то плохое обрушивается само. И от него ни спрятаться, ни скрыться…
В ночь с 4 на 5 сентября 2009 года в одной из курских городских больниц скончался Владимир Павлович Детков. И на плечи Гребнева возлегли немалые хлопоты по погребению друга.
Вообще в «нулевые» годы курская писательская организация осиротела страшно. Раньше мы говорили о Н.Ю.Корнееве, П.Г. Сальникове и Е.И.Носове, умерших в период с 2001 по 2002 год. Затем в 2003 году не стало Татьяны Дмитриевны Горбулиной, в 2005 – Сергея Павловича Бабкина и Анатолия Константиновича Трофимова, в 2006 – Василия Семеновича Алехина и Николая Ивановича Леверова.
И вот в 2009 году писательская организация простилась с Детковым, немало сделавшим для ее развития. Это при нем Борис Агеев, Василий Алехин, Михаил Еськов, Юрий Першин, Валентина Коркина и Алексей Шитиков стали лауреатами губернаторской премии имени Е.И. Носова, получившей статус всероссийского значения.
Это с его подачи в Союз писателей России после Гребнева и Звягинцева были приняты еще тринадцать человек: Александров Геннадий Николаевич (г. Железногорск), Балабай Николай Дмитриевич (г. Курск), Белоусов Виталий Николаевич (г. Дмитриев), Боченков Лев Николаевич (г. Курск), Долина Ольга Геннадьевна (г. Железногорск), Золотарев Василий Григорьевич (г. Курск), Исаков Петр Николаевич (г. Железногорск), Курцев Андрей Владимирович (г. Курск), Латаев Евгений Иванович (г. Курчатов), Романов Олег Федорович (г. Курчатов), Селезнев Александр Васильевич (г. Льгов), Шатохин Николай Аверьянович (пос. Хомутовка) и Шилов Владимир Иванович (г. Железногорск).
Как видим, география обширная. А всего за годы нахождения Владимира Деткова у руля писательской организации в Союз писателей России было принято более тридцати человек и издано около 50 книг курских авторов. Такого «бума» до него никогда не было. Что и говорить, Детков оставил после себя добрую память, а это, возможно, самое главное в жизни каждого человека, независимо от того, где и кем он работал…
У РУЛЯ КРО СПР.
ФЕСТИВАЛЬ И СОЮЗ КУРСКИХ ЛИТЕРАТОРОВ
После смерти Владимира Павловича Деткова перед курскими писателями встал вопрос: кого избрать ответственным секретарем писательской организации в столь непростое время? Как рассказывают некоторые из них, желающих было много, в том числе и некоторые любимцы Евгения Носова имели виды на этот пост. Но Михаил Николаевич Еськов убедил «шлемоносовцев» выступить «единым фронтом» за кандидатуру Николая Гребнева. Я не знаю, какие аргументы он приводил в пользу Гребнева, но дело было сделано. Авторитет Бориса Агеева, Юрия Першина, Ивана Зиборова и самого Михаила Еськова – самых известных писателей Курской области – возымел действие, к их слову прислушались – и Николай Иванович Гребнев большинством голосов был избран руководителем писательской организации. Или, по меткому выражению Бориса Агеева, «надел на себя очередной хомут». Мне же кажется, что это даже не хомут, а тяжкий крест, возложенный им на свои плечи…
…К этому времени в стране произошла смена президента – во главе государства встал Дмитрий Анатольевич Медведев, а Владимир Владимирович отошел в тень – стал всего лишь премьер-министром. Россия защитила от Грузии Южную Осетию и Абхазию, заставив воинственного грузинского президента Михаила Саакашвили, надеявшегося на американское засилье и всесилье, пугаться до смерти собственной тени и грызть галстуки.
Еще страна пережила дефолт 2008 года – неизбежные последствия рыночной экономики и глобализации, о которых либералы-младореформаторы, безумно руша плановую экономику, едва ли задумывались. Чудили по лекалам, подсунутым им «цивильным» Западом, не думая о стране и народе, о их будущем. С приходом на вершину власти Путина, Россия, поставленная «царем» Борисом Ельциным и его командой на колени, начала понемногу распрямляться. Народу жилось чуть-чуть лучше, хотя по официальным статистическим данным, за чертой бедности и нищеты по-прежнему оставались десятки миллионов, и смертность значительно превышала рождаемость, усугубляя демографическую «пропасть». С откровенным бандитизмом было покончено, но взяточничество и коррупция процветали как в высших эшелонах власти, так и на бытовом уровне. Культурный уровень падал, а бездуховность, несмотря на открытие новых храмов, продолжала расти. Парадокс времени…
Давая оценку этому периоду российской государственности, председатель Правления Союза писателей России в предисловии к книге Дмитрия Дивеевского «Альфа и Омега» сказал кратко, но образно: «Вот уже более двадцати лет, как корабль России попал в полосу опасных рифов и круто повернул со своего исторического курса». А несколько ниже добавил: «… ведь не молчал народ, не смирялся с неправдой, кривдой и ложью. Хотя казалось, что нет в нем сил противостоять, возражать, искать выход из путей, которые не вели бы в тартарары, в бездну или сумеречную темноту пещер, полных снотворного и одурманивающего газа».
Эти слова с полным основанием можно применить и к Гребневу. Не молчали ни его герои, ни он сам. К заботам о деятельности Издательского дома «Славянка» теперь добавились и заботы о писательской организации. Правда, первым – издательством «Славянка» – он поделился с сыном Евгением и внуком Денисом, который, кстати, вскоре возглавил полиграфический центр ООО АПИИТ «ГИРОМ».
Помня, как «несладко» приходилось на посту руководителя Владимиру Павловичу, Николай Иванович в рамках действующего Устава, осуществил некоторую реорганизацию, проведя через собрание новые структуры управления – Правление во главе с председателем, Секретариат и Творческий совет. В Правление вошли писатели Агеев, Еськов, Давыдков; в Секретариат – Александров, Зиборов и Першин. В совокупности же все они составляли Творческий совет. Сама же общественная организация писателей, в соответствии с законодательством России, стала именоваться Курской общественной региональной организаций Союза писателей России или КРО СПР – если кратко.
От малого предприятия «Крона», еще при Деткове «дышавшего на ладан», пришлось отказаться в пользу ООО Издательский дом «Славянка». (Последней книгой, изданной под брендом «Крона», стала, по видимому, книга Елены Холодовой «Пореформенные усадьбы Курской губернии 1861-1917». Эта книга увидела свет и получила «прописку» в библиотеках области в 2007 году).
В 2009 году Николай Гребнев стал готовить, а в следующем, 2010 году, провел фестиваль поэзии и искусств «Нам дороги эти позабыть нельзя» с участием писателей России, Украины и Белоруссии. И это громкое и звонкое «немолчание» Гребнева было оценено не только общественностью, но и властью. Как отмечалось выше, Николай Иванович стал лауреатом Международной премии славянского единства «Боян» и лауреатом премии ЦФО в области литературы и искусств за книгу «Дуб-семицвет». А еще он был избран в Общественную палату Курской области и городской Общественный совет. И чтобы больше к премиям в этом году не возвращаться, сразу же отметим, что журналистским сообществом за «Повесть о Петре Чеканове» он был признан лауреатом конкурса имени К.Д. Воробьева, а само произведение было опубликовано в сборнике «Свет звезды Константина Воробьева» (Курск, 2010).
В 2010 году немало сил приложил Николай Иванович и к «выкорчевыванию» раздрая в писательской среде края, образовавшегося в 90-е годы прошлого века. Тогда писательская структура страны разделилась на два потока: Союз писателей России и Российский союз писателей. По согласованию с Правлением КРО СПР путем «точечной дипломатии» и убедительной аргументации ему удалось «переориентировать» лучших представителей Российского союза области в Союз писателей России. Так с его подачи в КРО СПР вступили Амелина Елена Викторовна, Бугров Юрий Александрович, Жукова Надежда Михайловна, Медведев Леонид Федорович, Мироненко Анатолий Анатольевич, Саранских Олег Вениаминович и Шатохин Николай Аверьянович. А вот насколько верны были эти действия, покажет время. Оно, как известно, и на месте не стоит, и от всех болезней лечит. А еще и «лакмусовой бумажкой» ко всем проистекающим процессам (социальным, политическим, культурным и т.п.) пребывает…
В этом же году в Союз писателей России также были приняты Лагутич Михаил Семенович, Кравец Тамара Юрьевна и сестры Артемовы – Ольга Николаевна и Наталья Николаевна. Численный рост Курской писательской организации, активно начатый покойным Детковым, продолжился. А качественный?.. Качественный, к сожалению, даже от гениальных руководителей и организаторов трудового и творческого процесса мало зависим. Тут иные процессы властвуют… Пушкины и Носовы по приказу лиц власть предержащих не становятся, они либо рождаются, либо нет.
Кульминацией года в жизни Николая Ивановича, да и всего курского писательского сообщества стало проведение в Курске Фестиваля литературы и искусств «Нам дороги эти позабыть нельзя…», посвященного 69-летию Великой Победы советского народа над гитлеровской Германией. А по большому счету – Победе нашей страны над всей Европой. Ибо Гитлер вел с собой все страны Европы. Даже «нейтральная» Испания и та выделила экспедиционный корпус. А если какая страна, как например Болгария, не направляла на русский фронт своих солдат, то обеспечивала тыловое прикрытие, помогала оружием, продовольствием, обмундированием и так далее и тому подобное… Еще со времен крестовых походов Запад на Россию ходит скопом. И бит бывает также скопом.
В рамках фестиваля 3 июня в Курске также проходил Пленум Союза писателей России, на котором присутствовал Председатель Правления СПР, профессор МГУ Валерий Николаевич Ганичев. В работе Пленума и Фестиваля участвовали писатели десятков регионов страны – от Якутии до Карелии, – а также Белоруссии и Украины.
Роль Николая Гребнева в этих праздниках души и сердца самая прямая – он являлся инициатором всех этих действ. Именно в его светлую голову пришла идея проведения Фестиваля, и именно он со своей пробивной силой и неукротимой энергией все организовал и закрутил. Да так, что шум от Фестиваля и Пленума СПР пошел по всей России. Это по его инициативе был издан специальный выпуск «Толоки», в котором отразились итоги работы Пленума, а также опубликовались произведения курских писателей и литераторов. В «Толоке» нашлось место и произведению Николая Ивановича – «Повести о Петре Чеканове».
Завершающим аккордом деятельности Гребнева в 2010 году стали ремонт помещения Дома литераторов и создание при КРО СПР Союза курских литераторов, в рядах которого ныне более полутора сотен литераторов. Так как о Союзе курских литераторов немало говорилось в начале этого очерка, то повторяться не стоит. Отметим лишь наиболее важные, на мой взгляд, моменты.
Во-первых, благодаря существованию Союза литераторов и его тесному взаимодействию как с КРО СПР, так и с Издательством «Славянка», большинство литераторов издали авторские книги. А некоторые, как например, Раиса Дмитриевна Герасимова, Татьяна Ивановна Страхова, Вадим Михайлович Шеховцов – по нескольку.
Во-вторых, в период с 2011 по 2015 год из Союза курских литераторов в Союз писателей России было принято 13 человек и переведен один писатель из конкурирующего Российского союза писателей (Ольга Михайловна Климова).
Среди вновь принятых такие известные в Курске и области личности, как Владимир Васильевич Кулагин, Сергей Дмитриевич Малютин и Алексей Иванович Тимонов – прекрасные журналисты и литераторы.
А в-третьих, именно в 2010 году, осенью, произошло мое знакомство с Николаем Ивановичем. Об этом упоминалось в самом начале очерка, а теперь, по-видимому, впору сказать подробнее. По крайней мере, о моменте моей «вербовки» в качестве руководителя курским городским отделением Союза курских литераторов (КГО СКЛ). Об этом я уже писал в очерке об Борисе Агееве, поэтому просто «зацитирую» и проведу курсивом.
«Я не знаю, кто из писателей первым обратил внимание на мои литературные потуги и на то факт, что я – родом из Конышевского района. Скорее всего, сам Гребнев. Только вскоре после приема в Союз литераторов мне было предложено возглавить городское отделение Союза литераторов.
– Давай, земляк, впрягайся, – огорошил меня без каких-либо предисловий Гребнев, когда я в очередной раз заглянул в Домлит.
От неожиданности я только недоуменно закрутил головой, переводя взгляд с одного на другого: не шутят ли. Уже знал, что Гребней непревзойденный мастер на шутки, розыгрыши и прочие мистификации. Но присутствующие смотрели на меня без тени улыбки. Возможно, со скрытым интересом.
– Да-да, он не только мой тезка, – пояснил между тем Гребнев членам правления, голубоглазо заулыбавшись, – но и земляк. Оба мы из Конышевского района. Я – из Черничена, а он – из Жигаева…
– С Леней Наливайко вас уже трое будет, – тут же отреагировал Юрий Першин, расплывшись по всему лицу фирменной улыбкой, в которой одновременно уживались и ирония, и доброжелательность, и искренность, и ямочка на левой щеке. – И соображать на троих легко, и Бог троицу любит.
– Вот именно, – также освежил едва уловимой улыбкой лик Михаил Николаевич Еськов. – Земляк земляку помогать должен… Тем более – тезки…
Агеев, присутствовавший при этом неожиданном для меня разговоре, ничего не сказал, и глядел, как мне показалось, по-прежнему отрешенно и отстраненно.
– Почему я? – попытался уйти от общественной обузы. – Тут и поопытнее меня литераторы есть… Подольше и побольше моего в литобъединение ходили… Взять хотя бы…
– Не надо фамилий и имен, – перебил, посерьезнев, Еськов. – Лучше ответь: почему не ты? Или думаешь, что мы тут с бухты-барахты решили…
Я уже знал, что Николай Иванович Гребнев с «бухты-барахты» ничего не решает. И даже не говорит. Заметил: он часто шутит, но и шутки его с серьезным подтекстом. Знал также, что и Михаил Николаевич многословьем не страдает; даже в простом общении каждое сказанное им слово всегда к делу. Поэтому упираться не стал.
– Хорошо, – кивнул я. – Но ваша помощь мне потребуется…
– Помогать мы всегда готовы, лишь бы самим ничего не делать, – шутливо поставил точку в данном вопросе Гребнев».
Вот так Гребнев не только признал во мне земляка, но и тут же, если придерживаться терминологии Бориса Петровича Агеева, надел на мою шею «хомут» руководителя городского отделения СКЛ.
Да, все подготовительные мероприятия по созданию Союза литераторов были проведены осенью 2010 года, когда, возможно, впервые в отремонтированных попечением Гребнева и Агеева помещениях Дома литераторов собрались литераторы города Курска. Даже состоялось расширенное собрание литераторов с участием ведущих писателей края 3 ноября, на котором поставили точку в подготовке создания КСЛ: «Союзу литераторов в рамкам КРО СПР быть!» Но юридическое оформление этой общественной организации все же произошло в 2011 году, когда на Конференции литераторов большинством голосов делегатов прошло утверждение Положения – своеобразного Устава, – регламентирующего деятельность организации и ее координаты в социально-культурной структуре области. И, как всегда, инициатива проведения Конференции принадлежала Николаю Ивановичу Гребневу – неутомимому генератору идей и дел.
Впрочем, взвалив на себя организаторские, административно-управленческие функции по издательству «Славянка», КРО СПР, СКЛ при КРО СПР и надев «хомуты» общественной работы в различных общественных советах при структурах областной и городской власти, Николай Иванович находил время и для творчества. Сколько произведений им было написано в это время, трудно сказать, но именно в 2011 году читатели познакомились с его очередной книжкой «Тимошка прилетел!».
Небольшая по размерам и объему книжка в мягком переплете вышла из издательства «Славянка». Буквально первая строка рассказа «Тимошка прилетел!»: «Прошлым летом в наших местах разбойничали два ливня. Одному мы дали прозвище Косохлёст, другому – Градобой», – сразу же приковывает внимание читателя и обещает динамичный, туго закрученный сюжет и необычное приключение его героев. Интригу вносит и сочетание героев – людей и птиц, что следует из второго абзаца рассказа.
Ну, скажите на милость, кто удержится от того, чтобы стать соучастником захватывающих приключений, предназначенных автором для детей? Именно для этой взыскательной категории читателей предназначался рассказ, сопровождаемый чудесными рисунками Ирины Ажгиной. Да никто!..
Рассказ, как и большинство других произведений Николая Ивановича, читается на одном дыхании, ибо от него исходит свет, доброта, тепло человеческих душ, любовь к природе. А еще в нем – маленький уголок города Курска: улица Хуторская и долина реки Тускари, с любовью описанные автором, что не может не трогать сердце курян.
«Зато из наших окон открывается неоглядный простор, глаз не оторвать: широченная долина ле¬вобережья Тускари. Ближе к городу Ямская слобо¬да: испокон веку тут встречи-проводы. В Москву и обратно ходят кажущиеся игрушечными поез¬да. Машин на автостраде столько, что даже ночью вереницы огней. Часть из них пошла по новой Ни¬кольской дороге, выстроенной старательно и кра¬сиво. Многие называют так объездную автостра¬ду в честь городского главы Николая Овчарова, всерьёз озабоченного благоустройством Курска. Этих огней будет ещё больше – скоро Коренская ярмарка.
Правее и дальше к лесу – аэродром. Однажды, в светлый праздничный день, тут садились и взле¬тали «Стрижи» – знаменитый экипаж военных лёт¬чиков.
Единственное, чего не видно в здешних местах, – кораблей и катеров. Хотя море, вон оно, за лесом – широкая полоса водохранилища. И река, разу¬меется, есть... Денис в россыпи дачного массива даже без бинокля отыскал наш домик. Мы жили там летом, ходили рыбачить. Размечтались даже: можно на лодке, а ещё лучше соорудить плот, спу¬ститься по реке и пристать к берегу внизу, как раз напротив нашего дома.
И это уже будет правый берег Тускари. Круто¬яр – такое название ему придумали мы с Алексан¬дрой за глубокие овраги и крутые холмы. Ближний к нашему, желтолобый, неприступный, будто мо¬гучий зверь чудо-юдо, в роскошной шубе из дере¬вьев и кустарников, прилёг к Тускари испить во¬дицы, да так и не смог оторваться».
Традиционно в рассказе присутствуют и диалоги. Но на этот раз они не сжаты до фраз-реплик, а «развернуты» авторскими пояснениями. Небольшой пример из рассказа о «принятии» в дружную семью нового члена – стрижонка Тимошки.
«Без слов стало ясно – гость не гость, это наш стриж попал в беду и искал спасения. Даже не стриж, а стрижонок! Когда сняли решето – реши¬ли дать ему свободу, он улетать не собирался.
– С нами хочет жить. Так интереснее, если все вместе, – заключила Александра.
– Он ещё не высох, – сказал Денис. Внук всё серьёзнее становился в оценках происходящего.
– Его бы покормить. Бабушка, – просит Саша, – может, дадим ему что-нибудь вкусненькое – тор¬тик или блинчик?
– Это же тебе не курица и даже не синичка. Ему нужны комары, – снова внёс ясность Денис».
Как и положено произведениям приключенческого жанра, рассказ заканчивается победой добра над силами мрака: все герои живы и здоровы, в том числе и стрижонок Тимошка. Благодаря заботе людей и теплу их сердец он окреп, спасся от кота-злодея, научился летать и подправил родительское гнездо, разрушенное злыми ливнями Косохлестом и Градобоем.
Но это не просто «счастливое» окончание рассказа, а глубинный смысл гребневской философии: хранить домашний очаг, беречь семью – основную ячейку общества. И, возможно, это один из ответов на вопросы, поднятые в рассказе «Райские яблоки» о человеческом одиночестве.
И еще одно достоинство этой небольшой, в один рассказ, книжки: она стала «первой ласточкой, давшей старт серии таких книг многих курских авторов, среди которых стоит назвать самого маститого – Михаила Николаевича Еськова.
В 2011 году Николаем Ивановичем Гребневым и членами правления КРО СПР Михаилом Николаевичем Еськовым и Юрием Петровичем Першиным было дано «добро» на издание в «Славянке» литературного альманаха «Курские перекрестки» (в то время просто «Перекресток»), ранее печатавшийся «самопально» в частных типографиях Курска. Не берусь утверждать за всех литераторов, но лично мне нравилось то, что в этом альманахе стали печататься как признанные мастера художественного слова – Николай Шадрин, Борис Агеев, Михаил Еськов, Юрий Першин, Юрий Асмолов, Валентина Коркина, Вадим Корнеев, Алексей Шитиков и другие, так и литераторы. И таким образом альманах стал своеобразным учебным и методическим пособием «начинающим» в оттачивании техники и навыков художественного сочинительства. По крайней мере, для тех, кто желал совершенствоваться, альманах стал хорошим подспорьем. А еще можно было сравнивать собственные «творения» с «творениями» товарищей.
ПЕРВЫЙ СЪЕЗД КУРСКИХ ЛИТЕРАТОРОВ
2012 год для Николая Ивановича Гребнева и его детища – Союза курских литераторов – проходил под знаком предстоящего съезда литераторов. Подготовка к съезду была не только долгой, но и напряженной. Как часто случается, нашлось немало противников проведения этого форума, как в комитете культуры области, так и в писательском сообществе. Но Гребнев, поддержанный членами правления и секретариатом КРО СПР Агеевым, Еськовым, Першиным, Зиборовым и Александровым, неуклонно шел к поставленной цели. И 4 августа 2012 года Первый съезд Союза курских литераторов состоялся, получив освещение не только в местных СМИ, но и центральных. Но еще большее «освещение» он получил в сердцах курских литераторов – ведь все они стали сопричастны к чему-то большому и очень важному как в их жизни, так и в жизни края и страны.
А мне он запомнился еще и тем, что именно во время работы съезда мне, а также Алексею Тимонову и Сергею Малютину были вручены членские билеты Союза писателей России. Около года после приема на общем собрании курских писателей, проходившем весьма нелицеприятно, пришлось ждать этого важного момента. И вот, благодаря заботам Николая Ивановича и его ближайших друзей Юрия Першина и Михаила Еськова, а также краеведа и писателя Юрия Бугрова, давших мне рекомендации, дождался. Никогда не думал, не гадал, но вот случилось!.. Вот такие «неслучайные случайности», как пишет Гребнев в рассказе «Родина моя – Черничено!».
В 2012 году собственных книг Николаем Ивановичем издано не было – подготовка к съезду и его проведение, по-видимому, отняли все время. А время, хоть в принципе не имеет запаха, цвета, видимой плотности и конца-края, в ситуационных моментах вдруг становится и весомым, и конечным… Да и с запахами не все так просто. Например, в девяностые годы оно явно имело запах разложения, гниения и уныния… Но чаще всего, его действительно катастрофически не хватает. Парадокс!
Зато в этом году «Славянкой» по инициативе Николая Ивановича был опубликован литературный альманах «Толока» в формате А-4 объемом до 260 страниц с произведениями всех курских литераторов. Главным редактором был Борис Агеев, но помощь в редактировании ему оказывали прозаик Михаил Еськов и поэт Юрий Першин, а также Юлия Таратина – редактор выпуска.
Солидный коллективный сборник для многих курских литераторов стал той «площадкой», где их произведения впервые обрели свою печатную материальность. А еще в этом году изданы авторские книги литераторов, в том числе книга стихов Анатолия Афанасьева, руководителя школы-студии стиха и секции поэтов городского отделения СКЛ – «Времена. Одиночество. Сны», книга стихов Аллы Пехлецкой – «Разноцветье любви», книга стихов Вадима Шеховцова – «Как с музыкой сливаются слова» и книга стихотворений Галины Парманиной – «Отчаянный полет». И не в этом ли одно из предназначений Союза литераторов?.. Не знаю, кому как, но мне думается, что и в этом тоже.
А еще 2012 год, словно плодоносная черноземная нива, стал богат на урожай премий, полученных курскими писателями. На Алтае Михаилу Николаевичу Еськову, поехавшему туда в сопровождении Гребнева, была вручена почитаемая в стране премия имени Василия Макаровича Шукшина. Причем с хорошим денежным довеском. На родине Ленина, в Ульяновске, престижную Международную литературную премию имени Ивана Александровича Гончарова получил Борис Петрович Агеев.
Еськов и Агеев – ближайшие сподвижники Гребнева по работе писательской организации и Союза курских литераторов. И, естественно, он был искренне рад за своих коллег. Когда ему приходилось на встречах с читателями говорить о лауреатах этих премий, его лицо светилось радостью. Возможно, он чувствовал свою сопричастность к их трудам и заслугам как руководитель и как товарищ по писательскому цеху. А то, что сопричастность, на мой взгляд, имелась, даже говорить нечего. Именно он подготавливал кучу документов, писал характеристики, помогал направить на конкурс книги, а Еськова, как говорилось выше, вообще сопровождал в неблизком пути.
Премии коллег подвигли Николая Ивановича на создание литературных премий под знаменем КРО СПР. К разработке Положений о премиях он подключил не только свою «старую гвардию», проверенную в тяжелых баталиях с оппонентами и недоброжелателями из комитета по культуре – Агеева, Еськова, Першина, Давыдкова, но и «молодую поросль» – меня и Александра Алексеевича Грачева, литератора-поэта. Меня – скорее, как руководителя самого большого отделения литераторов. И немножко как бывшего сотрудника милицейского следствия, имевшего отношение к юриспруденции. Грачева – как известного в области юриста, правозащитника и депутата Курской областной Думы первого созыва, имеющего практический опыт законотворчества.
Как я успел заметить, Гребневу нравилось вовлекать в обсуждение возникающих проблем и вопросов как можно больше участников «круглого стола», но при этом он, как опытный врач, твердо держал руку на пульсе управления процессом дискуссии. По-видимому, это у него с времен «штабной» комсомольской работы и редакторской деятельности…
Вот и на этот раз «магистральные направления» возможных конкурсов и даже их наименования в честь писателей края уже были готовы. Расширенному творческому совету оставалось конкретизировать номинации, периодичность проведения, денежное наполнение и прочие детали.
В итоге двухнедельной работы и жарких дискуссий появились литературные конкурсы и премии имени А. Фета – поэтической направленности, в трех номинациях; имени П. Сальникова – за плодотворное сотрудничество литератора и редактора при издании авторской книги; имени В. Алехина – за твердость духа и творческие достижения (для литераторов-инвалидов). Еще родились конкурсы и премии имени А. Гайдара – за лучшие произведения (книги) для детей и имени Г. Шелихова – за произведения краеведческой направленности. В дополнение к журналистскому конкурсу имени К. Воробьева разработали и литературный. С прицелом на будущее.
Я попытался внести предложение об учреждении конкурса имени Ивана Ивановича Голикова, автора тридцатитомного сочинения о деяниях Петра Великого. Сделал это в надежде на то, что когда-нибудь премия этого конкурса и мне «обломится» за исторические произведения о Курском крае и его знаменитых деятелях. Но «старшие товарищи» единодушно заявили: «Перебор». И разработка Положения этого конкурса не состоялась. Ничего не поделаешь: старшим товарищам виднее…
Зато Михаил Николаевич Еськов на часть полученной им шукшинской премии учредил собственную – «Дорога к дому». Для литераторов, пишущих «крепкие» произведения о родном крае. Как потом показала жизнь, премия была с прицелом на «путевку» в Союз писателей России.
После получения этой премии с благословления Михаила Еськова членами Союза писателей стали Анна Галанжина из Рыльска и Валентина Ткачева из Глушкова, а также решается вопрос о принятии в Союз писателей России курских прозаиков Ольги Коноревой, Марины Масловой и Ирины Отдельновой.
НЕПРОСТОЙ 2013-й
Если 2012 год проходил под знаком Первого съезда курских литераторов и учреждения литературных премий, то 2013 – под символом празднования 55-летия образования Курской писательской организации и проведения литературных конкурсов.
Где-то в начале года позвонила Марина Домашева – человек с сотней обязанностей в одном обворожительном, умном и расторопном лице: «Надо срочно прибыть в Домлит: Николай Иванович собирает расширенный творческий совет».
Надо, так надо, тем более, что мое присутствие на расширенных творческих советах стало едва ли не нормой. Хотя, честно сказать, проку от моего присутствия было не много. Но раз надо, то…
Пенсионеру собраться, что голому подпоясаться. Куртку на плечи, шапку на макушку – и в путь. Приезжаю. Почти все участники расширенного творческого совета на месте – в кабинете Гребнева. Здесь теплее, чем в большом зале, да и уютнее. Быстро здороваюсь и присаживаюсь на свободный стул.
– Как вижу, большинство прибыло, – мельком взглянув на часы, констатировал Николай Иванович. – Кворум имеется. Поэтому начнем, а кто подойдет – включится в процесс по ходу дискуссии…
Соглашаясь, кивнули головами.
– Я собрал вас для того… – продолжил Гребнев, но Першин, заискрившись лукавой улыбкой, перебил:
– …чтобы сообщить пренеприятнейшее известие: к нам едет ревизор.
Все заулыбались шутке, однако Николай Иванович поморщился – не любил, когда его, настроенного на деловой лад, перебивают. Впрочем, мгновенно сориентировавшись, продолжил:
– Ревизоры в конце года одолевать начнут, когда подойдет время расплачиваться за аренду помещений. Пока же поговорим, как будем отмечать 55-ю годовщину образования писательской организации?..
– Деньги дают? – мрачновато поинтересовался Агеев, подразумевая возможную «щедрость» комитета по культуре области.
– Как же, держи карман шире, – саркастически заметил Юрий Петрович, опередив Гребнева с ответом.
Першин после смерти супруги почти ежедневно пребывал в Домлите и был более других осведомлен в текущих делах и самочувствии писательской организации. Но на этот раз «прокололся».
– Малую толику дают, – залучившись фирменной иронической улыбкой, «порадовал» собравшихся Гребнев. И «обнародовал» сумму, которую ему удалось с помощью губернатора Михайлова «выцедить» из комитета по культуре. – Наша задача решить: на что потратим. На праздничные мероприятия или на юбилей Александра Александровича Харитановского – ему в этом году 90 лет. Наш старейший писатель, патриарх…
– Надо и на одно, и на другое, – пробежавшись взглядом по лицам участников совещания, как всегда негромко произнес Михаил Николаевич Еськов. – Все важно.
– Правильно, – поддержали Еськова Першин и остальные.
– Тогда к 55-летию готовим выпуск «Толоки» с произведениями писателей, подобно тому, как готовили к съезду литераторов, – тут же определился Гребнев без дальнейшей раскачки. – Борис Петрович – главный редактор. Юрий Петрович, Виктор Иванович, Михаил Николаевич – редакторами…
– Надо бы еще и Вадима Корнеева, – предложил Виктор Иванович Давыдков. – Стихов будет немало, – кратко пояснил причину предложения.
– Если надо, то приглашайте – и за дело, – не стал возражать Николай Иванович.
Потом поговорили о проведении литературных конкурсов, изыскании средств на их премии, изготовлении наградных документов, издании книг писателей и литераторов.
Последние – самые болевые точки писательской организации: денег на издание книг как не давали, так и не дают. Приходится постоянно изворачиваться, чтобы хотя бы именитым юбилярам что-то издать. Потому постоянные сетования Николая Ивановича и остальных членов правления: почему в Белгороде выделяют более трех миллионов, в Ульяновске более пяти…
После расширенного творческого совета отлаженный механизм Издательского дома «Славянка», КРО СПР и СКЛ при КРО СПР заработал с полной силой. Но так как общественные организации КРО СПР и СКЛ, кроме Устава и Положения, материальной базы и производственных мощностей не имели, то весь груз предстоящей работы лег на плечи коллектива «Славянки». Именно им предстояло печатать альманахи «Толока», «Курские перекрестки», «Родник», который стал издаваться в Глушковском отделении Союза курских литераторов, авторские книги, бланки «благодарностей», «почетных грамот» и много чего другого.
Сейчас из нашего лексикона выброшено слово «рабочий», так гордо звучавшее в советское время; ныне оно заменено понятием «производственный персонал». Так вот, Николай Иванович так сумел подобрать производственный персонал – Марина Домашева, Елена Морозова, Юлия Стрелкова, Евгения Лесникова, Виталий Федяев, Галина Гатилова-Янкова – и так организовать работу, что персонал этот трудится как хорошо отлаженный механизм. Ни минуты простоя! Ни слова возмущения, ни тихого недовольства. Складывается мнение, что вокруг Николая Ивановича собрались одни соратники да трудоголики, которые без работы и дыхнуть не могут, в один момент засохнут, как цветы без воды…
Проводит ли Николай Иванович утренний инструктаж с издательско-полиграфическим коллективом, так называемые «пятиминутки», не знаю. Надо полагать, что проводит. У нас без этого никак… Что и каким тоном он говорит на них – неизвестно. Но публично всех называет уважительно, по имени-отчеству. Даже собственный сын – всегда только «Евгений Николаевич» и никак иначе. Да что там сын, он и внука Дениса, героя иронично-реалистических рассказов «Домовой» и «Как мы в Тускари ловили рыбу», а ныне студента ЮЗГУ, по имени-отчеству величает!
Кстати, об издательстве. Немногие ныне знают, что в послевоенном Курске, когда властям хватало забот по борьбе с разрухой, по восстановлению и развитию промышленности, объектов народного образования, медицины, транспорта, строительства, по созданию рабочих мест и обеспечению населения «хлебом насущным», было также создано и Курское книжное издательство. Удивительно, но это так. Печатались в этом издательстве книги известных советских авторов, в том числе и курских писателей. Например, в 1948 году была издана книга стихов Николая Юрьевича Корнеева, а в 1958 году – первая книга прозы Евгения Ивановича Носова «На рыбачьей тропе». И как отмечают исследователи этого факта, Курское книжное издательство сыграло существенную роль на творчество писателей края. По крайней мере, являлось значимым подспорьем.
Но в 1965 году нашлись «умные головы», посчитавшие Курское книжное издательство нерентабельным, невыгодным, как в наше время считают нерентабельными, нерациональными сельские школы, медпункты, больницы, клубы, библиотеки, и оно было ликвидировано. Это был удар по Курской писательской организации, одной из первых и крупных в ЦЧР – Центрально-Черноземном регионе. Образованное в неофициальной столице ЦЧР, Воронеже, Центрально-Черноземное книжное издательство стало обслуживать московских и воронежских писателей, забывая о периферийных, в том числе и курских. Много лет приходилось известным курским писателям «выстаивать» длинные очереди, чтобы дождаться того дня, когда их произведения будут опубликованы. Еще труднее приходилось начинающим… И только с созданием Издательского дома «Славянка», у курских писателей и литераторов вновь появился шанс печатать свои произведения в Курске. Причем без долгой волокиты и проволочек.
А еще Николай Иванович умеет быть верным друзьям и данному им слову. Не потому ли с ним всегда рядом такие независимые, давно состоявшиеся в писательской среде личности, как Б.П. Агеев, М.Н. Еськов, Ю.П. Першин и другие. И слово его крепко: это я по собственному опыту с изданием моей книги «Богоданный» и приемом в Союз писателей России знаю. Впрочем, не только я, но и другие члены Союза курских литераторов.
Немало «боев местного значения» ему пришлось выдержать с противниками создания Союза курских литераторов и численного расширения писательской организации. Аргумент последних был прост: «Своей массой задавят как уже известных писателей края, так и русскую литературу вообще».
Несмотря на железобетонность аргументации маститых оппонентов, союз литераторов был не только создан, но и стал жизнеспособным функциональным органом. С сорока девяти до пятидесяти пяти членов увеличилась Курская региональная писательская организация. Но никакого краха, которого опасались представители «литературной дедовщины» – довольно частое высказывание Гребнева – не последовало. Никто никого не задавил. Каждый остался, по выражению Юрия Петровича Першина, на «своей жердочке». Даже губернатор не отобрал некогда подаренные крохи – 1200 рублей ежемесячных писательских пособий, чего больше всего боялись маститые.
А что касается русской литературы, то она как жила своей жизнью, мало зависимой от творчества некоторых радетелей за ее чистоту, так и продолжала жить. Ведь она – могучее древо, корневую систему которого составляли Феодосий Печерский со своими посланиями князю Изяславу Ярославичу, мних Нестор с «Повестью временных лет» и «Житиями» русских святых, Владимир Мономах с «Поучениями сыновьям», неизвестный автор (возможно, даже курянин) гениального произведения «Слова о полку Игореве». А еще корневую основу составляли произведения Феофана Прокоповича и Стефана Яровского, Симеона Полоцкого, Сильвестра Медведева и Кариона Истомина.
Ствол же великого русского литературного древа начинался с творений Михаила Васильевича Ломоносова и Гаврилы Романовича Державина, Василия Никитича Татищева и Екатерины Великой, Федора Волкова и Александра Сумарокова, Дениса Фонвизина и Ипполита Богдановича, Николая Новикова и Александра Радищева. А окончательно сформировался талантом и гениальностью Николая Карамзина, Ивана Крылова, Василия Жуковского, Александра Пушкина, Николая Гоголя, Михаила Лермонтова и их современников: Батюшкова, Катенина, Дельвига, Вяземского, Раевского, Рылеева, Глинки, Веневитинова, Грибоедова, Шаховского и многих, многих других.
Свой вклад в формирование могучего ствола древа русской литературы внесли Якубович и Перовская, Загоскин и Лажечников, Бестужев-Марлинский и Дельвиг, Булгарин и Полевой, А. Толстой и М. Волконский. А также великие русские поэты и прозаики: Тютчев, Некрасов, Фет, Одоевский, Даль, Станкевич, Чаадаев, Погодин, Белинский и другие.
Формирование основы кроны – могучих ответвлений от ствола древа русской литературы – легло на плечи Достоевского, Тургенева, Льва Толстого, Аксакова, Гончарова, Сологуба, Панаева, Чехова, Григоровича, Писемского, Герцена, Чернышевского, Добролюбова, Майкова, Островского и их современников.
Внесли в сие непростое дело свой вклад Короленко, Горький, Блок, Есенин, Карпов, Маяковский, Асеев, Гайдар, Шолохов, Овечкин и десятки советских писателей. Из более поздних поколений писателей приняли в этом участие и земляки курян – Евгений Иванович Носов и Константин Дмитриевич Воробьев.
А самая многочисленная армия пишущей братии как прошлых веков, так и современности, составляет веточки и листву кроны древа литературы. При этом и веточки, и листочки – все разные. Одни – крепкие да эластично-глянцевые, другие – покорявей да с зазубринками. Но в совокупности – это могучая крона, где роль каждого малозаметна, однако имеется. Отпадет листок или даже малая веточка – крона фактически не изменится: на смену упавшим тут же придут другие листки и веточки.
Следовательно, само древо русской литературы будет существовать до тех пор, пока будет существовать русский мир, русская цивилизация. И независимо от некоторых сверхозабоченных радетелей за чистоту рядов русской литературы время от времени не только в России в целом, но и на Курской земле в частности будут появляться писатели, которым свыше предписано укреплять стволовую основу литературного древа. Только, к сожалению, не столь часто это происходит…
Зато Курская писательская организация под руководством Гребнева из рядов Союза литераторов обрела молодых и перспективных представителей художественного слова в лице Льва Николаевича Шадрина и Ольги Николаевны Аленкиной. Они молоды, смелы до дерзости – ведь у них впереди будущее… Да, будущее может быть всяким, но только не прошедшим!
Гребневу – под семьдесят, однако этот возраст не про него. Нет прежней юношеской стройности – и Господь с ней. Зато импозантности, солидности и какого-то совсем не городского ухарства не занимать. Они – и в широко расправленных плечах, и в осанке, и в гордо посаженой голове. Они – в словах и делах. Смотришь на него и думаешь: «Господи, да в нем комсомольский задор «Кольки Школьного» не угас, да и гаснуть не собирается».
Николай Иванович не только полон энергии, оптимизма, всевозможных планов, связанных с деятельностью писательской организации и союза литераторов, но и как рыба в воде чувствует себя в этой обстановке. Он – один из немногих представителей курской интеллигенции и писательского сообщества, воспитанного и «созревшего» в советское время (членство в комсомоле и КПСС), кто удачно влился в современные общественно-социальные условия. Причем вполне успешно. И прекрасно, что это у него случилось и получилось.
Ведь не будь «успешного» Николая Ивановича, – не было бы и Союза курских литераторов, и Дома литератора. Не было бы и издания книг десятков авторов. К слову сказать, только в текущем, 2013 году, Издательским домом «Славянка» были выпущены в свет не менее 20 книг литераторов. Это стихи Аллы Пехлецкой «Русское раздолье», Вадима Шеховцова – «Заветный ларчик» и «Слава наша – Курская дуга», Александра Грачева – «Золотой туман», Татьяны Страховой – «Разноцветный серпантин», Михаила Каньшина – «Под светом радуги», Розы Машниной – «Ликует душа», Галины Ураевой – «Школьная тетрадь», Лидии Ракитской – «Лето», Раисы Герасимовой – «Стихами по роще звенит соловей» и «Тоска журавлиная», Людмилы Гришиной – «Прикосновение». Это книги прозы ветеранов ВОВ, почетных литераторов Курской области Петра Михина «Война, какой она была», Валентина Барышева – «В ту пору мы рано взрослели», Николая Гальчуна – «Женские истории» и «Неоконченные рассказы» и Савелия Ильича Чернышева – «На переднем крае».Это книги прозы и поэзии Бориса Останкова «Поэтический образ, ритм и рифма» и «Ты помнишь сад?..»
Не будь Николая Ивановича – не было бы и Конференции литераторов в 2011 году, и Съезда литераторов 4 августа 2012 года. Не было бы и нескольких выпусков литературного альманаха «Курские перекрестки», в том числе посвященных победе советских войск на Курской дуге и 55-летию Курской писательской организации. И, наконец, не было бы литературных премий имени наших выдающихся земляков-писателей.
Кстати, о конкурсах и премиях. В 2013 году были впервые проведены конкурсы имени А. Фета, А. Гайдара, П. Сальникова, В. Алехина и других. Лауреатом поэтического конкурса имени А. Фета стала Людмила Гришина (проживает в Германии) за книгу стихов «Прикосновение». Лауреатами литературной премии им. К. Воробьева стали поэт-литератор Вадим Шеховцов – за книгу стихов «Слава наша – Курская дуга» и писатель Виктор Давыдков – за книгу «Анализ Курской битвы». Лауреатом премии имени П.Г. Сальникова за активную работу с редактором при издании книг «Старый дом», «Стихами по роще звенит соловей», «Тоска журавлиная» стали поэт-литератор Раиса Герасимова и писатель Юрий Першин. Лауреатом премии имени А. Гайдара стала Ольга Аленкина из Железногорска. Лауреатом премии имени В. Алехина стала литератор из Рыльска Светлана Чулкова. Лауреатом премии «Дорога к дому» стала прозаик из Рыльска Анна Галанжина за книгу «У колодца вода пьется».
Вот и получается: не будь Гребнева, ничего бы этого не было! С этим, кто бы и как бы ни относился к личности Гребнева, согласны все. Феномен! Да еще какой!..
Да, почти всё из запланированного и озвученного публично ему удалось реализовать. Разве вот с изданием литературной газеты пока не получилось… Что-то сбилось в программе. Но думаю, это временный сбой. Не тот Николай Иванович человек, чтобы не довести задуманное до логического конца.
Впрочем, и тут имеются подвижки: по инициативе и непосредственном участии Гребнева вышло четыре спецвыпуска журнала «Курский литератор». В них своеобразный отчет о важных этапах в жизни писателей и литераторов края. Особенно интересен и важен выпуск, посвященный 55-летию образования Курской писательской организации и создаваемый Николаем Ивановичем в очень сложных условиях. В нем напечатан очерк Гребнева «Неодолимая сила союза сподвижников», раскрывающий не только суть создания Союза литераторов, но и его дела, и его возможности.
В 2013 году, в том числе и не без подачи Николая Ивановича, я решил написать очерки о малой родине – Конышевском районе. И когда подошло время «освещать» годы военного лихолетья на территории края, на правах земляка обратился к Гребневу – поделиться со мной подпольной деятельностью его родителей в тылу врага. И тут выяснил, что его отцу в то время было 24 года, а маме и того меньше – 18 лет.
«Папа родился под залп «Авроры», – не удержался от шутки Николай Иванович. – А на фронт не попал из-за слабого зрения, – закончил вполне серьезно. – Нелегко им пришлось в подполье. К немцам каким-то образом «залетели» списки руководителей подполья и партизан… Был слух, что машинистка секретаря райкома постаралась… – поморщился брезгливо. – Но слух – он и есть слух. Зато немцы уже через несколько дней попытались арестовать старшего их группы. Однако тот, выпрыгнув в окно и отстреливаясь, попытался скрыться в лесу. Но был ранен и погиб». – «Как звали старшого-то? – вклинился я с вопросом. «Родители, ясное дело, называли, только я забыл, – смутился Николай Иванович.
Боясь, что беседа на этом прервется, я поторопился задать важный для себя вопрос: «Что стали делать родители, оказавшись в одночасье без «головы» – командира?» – «Нелегко пришлось родителям восстанавливать связи с подпольем и партизанами после гибели их командира «тройки», – продолжил Гребнев после паузы. – Но, в конце концов, восстановили… Только об этом я сам хочу написать. Тут, земляк, уж извини…»
Пришлось довольствоваться тем, что удалось «выудить» как из рассказов Николая Ивановича, так и из его произведений, в которых крупицы сведений о семье Гребневых имеются в достаточном количестве. Но они умело «зашифрованы» автором в текстах. Поэтому необходимо приложить усилия, чтобы их дешифровать и использовать в своих работах.
Сам же Николай Иванович, как подсказывает логика, в это время трудился над рассказом «Восток» – Озёрки», своеобразным продолжением рассказа «Родина моя – Черничено!», и над повестью «Кровные братья» – о дружбе с Владимиром Детковым. Кроме того, в спецвыпуске газеты «Славянский дом: Толока» было напечатано его интервью «Без подлеска леса не бывает» – плод многих и долгих размышлений о развитии литературной жизни в Курском крае. А в настоящее время текст этого интервью можно прочесть на сайтах «Русское воскресение» и «Российский писатель».
2013 год в жизни Николая Ивановича стал весьма и весьма непростым. Были не только заметные успехи и достижения, но и невосполнимые потери. И их немало, и они тяжки и горьки.
В ноябре не стало его супруги Лидии Михайловны и брата Владимира. Другой брат, Дмитрий, возвращаясь домой с похорон Владимира, попал в ДТП – дорожно-транспортное происшествие, или, как говорят в народе - аварию.
Не одна беда, а целый каскад бед в одночасье свалился на плечи Гребнева. Такие удары судьбы сломили бы любого, понудили бы «гасить» горе алкоголем. Потому близкие к Гребневу люди очень переживали за него. Но Николай Иванович и тут оказался верен себе: не скис, не замкнулся, не стал «топить» горе в вине, а еще глубже «впряг» себя в работу.
Да, он уже не сыпал остротами, как раньше. Сами понимаете, не до острот было. Зато несколько раз встречался с председателем областной Думы и администрацией города Курска, пробивая закон о творческих союзах и хоть какое-то финансирование писательской организации. Добился аудиенции у губернатора, пригласив туда членов правления. Написал прекрасную вступительную статью в очередной выпуск «Курского литератора». Эту же статью продублировал в журнале «Толока», посвященном 55-летию образования Курской писательской организации, и в 13-м выпуске литературного альманаха «Курские перекрестки». Словом, перемог по-мужски беду лютую. Вновь показал свой гребневский крутой характер.
Если же продолжить речь об изданиях, где с публикациями о работе КРО СПР и Союза курских литераторов систематически выходил Гребнев, популяризируя как творчество отдельных писателей (особенно к юбилейным датам), так и работу всего литературно-писательского сообщества области, то можно назвать газеты «Курская правда» и «Городские известия», журнал «VIP», местные телеканалы, в том числе ГТРК. Не игнорировал он и Интернет. Точнее, Интернет сам находил его работы или же работы о нем и предоставлял на обозрение интернет-пользователям.
БЛАГОСКЛОННЫЙ 2014-й
В 2014 году литературно-организационное подвижничество Николая Ивановича высоко оценено руководством СПР: он заслуженно признан лучшим лидером региональных писательских организаций. Все правомерно: больше него для развития регионального литературного движения вряд ли кто делает. Порой, видя, как все непросто, задаешься вопросом: «Ну, зачем ему этот сизифов труд? Ведь у него все есть: и в бытовом плане, и в творческом… Живи себе да живи – тихо, мирно, спокойно. Живи – жизни радуйся». Но тишина и спокойствие не для него. Его стихия – круговерть, водоворот событий и самой жизни, в центре которой он – стержень.
А еще я был уверен в том, что не за горами тот день и час, когда он, несмотря на загруженность общественной работой, порадует нас своей очередной книгой. Возможно, о своих предках. Очень хотелось бы… Уверен потому, что писательский потенциал у него огромный, а сам он – кремень-мужик. На таких, как известно, во все века держалась и держится Русь-матушка.
И я не ошибся. К своему семидесятилетию Николай Иванович издал три книги художественной прозы: «Домовой», «Нетореной дорогой» и «Сила неодолимая». В каждой книге своя тематика.
Так, в книге «Домовой» в основном произведения о детях и для детей. Соответственно, написаны эти произведения с прекрасным знанием детской психологии и возрастных особенностей юных читателей или слушателей. Ибо основное предназначение этих произведений – «продукт семейного чтения», – как говорит сам автор. Здесь много фантазии, но нет сюсюканья и слащавости, чем часто грешат менее опытные писатели. Основанием для названия книги послужил рассказ «Домовой», о котором речь уже велась выше.
А предисловие «На виду у всех», написанное Михаилом Еськовым – известным в России писателем психологического плана и борцом с детской беспризорностью, – не только гармонично, но и является своеобразным камертоном к последующей музыке художественного слова и его аккордам. Всего несколько цитат из этого предисловия. Вот о самом авторе:
«Николаю Ивановичу Гребневу выпал удачный жребий: уже в детстве обозначилась его крепкая житейская природа. В многодетной семье сельского учителя он рос старшим. И как старший по возрасту и по характеру, вынужден был сызмальства изо дня в день организовывать непростое бытие детской, а затем и подростковой семейной артели… Оттуда у Николая Ивановича удивительная собранность, будто за ним со стороны постоянно посматривают, ожидаючи, не оплошает ли, оттого он не позволяет себе оказаться расхлябанным в работе и неухоженным в облике».
А вот о творчестве: «… И что немаловажно, одновременно Гребнев смог стать детским писателем. Проза Николая Ивановича, как сама жизнь, проста и невыдумана, по-детски с чистым взглядом, согрета доверчивым сердцем. И вместе с тем она глубока по своей сути. Излучая живой спокойный свет, оставляет в душе незабываемую благодарность к нашей родной земле и к людям, о которых повествует автор».
Что тут скажешь? В самую «тютельку», если придерживаться деревенского сленга, попал Михаил Николаевич, характеризуя Гребнева и его творчество. И, конечно, Еськов не мог не отметить произведения Гребнева о Носове Евгении Ивановиче – их общем Учителе.
«Особой строкой хочется отметить очерки о Е.И. Носове «Последний автограф» и «Букет Мастеру», – пишет он в предисловии, – а также рассказ «Хата-моргата и Дуб-семицвет». Эти произведения из лучших литературных памятников, созданных современниками нашему великому земляку».
Предисловие небольшое – всего на двух страницах уместился текст. Но как в нем все верно подмечено и отражено…
Перечислять произведения Гребнева, напечатанные в этой книге, на мой взгляд, не стоит – это и так понятно. Однако следует отметить, что в ней впервые опубликован рассказ «Восток» – Озёрки», написанный автором в 2013 году.
Как уже говорилось выше, этот рассказ – продолжение темы собственного детства в Озерках. В нем теплый и ясный свет памяти возвращает автора, а вслед за ним и читателя, в деревенское детство. Непростое, но такое чудесное: где был жив-здоров отец, величавший сыновей по имени-отчеству; где мальчишеские шалости находились на грани приключений и бед; где мечталось о космических полетах и новых достижениях советской страны и ее людей.
Рассказ, как и положено этому жанру, имеет завязку, кульминацию и эпилог – послесловие, из которого читатель узнает о взрослой жизни и судьбах героев.
В книге «Нетореной дорогой», кроме рассказов и очерков для взрослой аудитории, значительное место уделено публицистике и критике. Поэтому весьма логично, что предисловие к этому тому написано старинным другом Николая Ивановича Михаилом Изотовым – журналистом, литератором и главным редактором журнала «VIP». Рефреном предисловия является выражение «искренне, не на показ…», что наилучшим образом характеризует Николая Ивановича и как общественного деятеля, и как творческую личность.
Третья книга – «Сила неодолимая» – блистает публицистикой, литературоведческими работами, а также художественными очерками и рассказами. В том числе очерками о собратьях по перу. Среди этих произведений особое место, по моему убеждению, занимает отрывок из повести «Кровные братья». В нем речь идет о последних днях и часах писателя Владимира Павловича Деткова. Этот отрывок не только перевернул мои прежние впечатления об отношениях между Гребневым и Детковым, которые мне казались довольно прохладными, даже натянутыми, но и еще раз доказал, как следует бережно относиться к литературному творчеству. Ни одного лишнего слова и знака, не говоря уже о фразе! Текст настолько добротно отшлифован, что ни убавить, ни прибавить. Действительно – старатель слова, умеющий из многотонной породы найти и вставить в ожерелье повествования золотое зернышко или жемчужинку. И я рад, что в качестве предисловия к этому томику он избрал мой небольшой очерк «Земляк, товарищ и друг».
Но мало того, что Николай Иванович издал – он подарил каждому литератору этот трехтомник. Поступок чисто гребневский: в свой день рождения – замечательный презент товарищам по перу! На всю жизнь запомнится этот факт и ему, и литераторам. Еще бы – такое не часто случается. Впрочем, дарили и ему – кто что хотел или мог… Словом, без подарков и добрых слов никто не остался.
Впрочем, еще раньше он подарил всем курским литераторам возможность издать свои произведения не только в коллективных сборниках и литературных альманахах «Толока» и «Курские перекрёстки», но и отдельными авторскими книгами. Ибо человек пишущий, но не издающийся, сравним с инвалидом: отсутствует какой-то функционально важный орган.
В 2014 году в «Славянке» издали свои книги литераторы Савелий Чернышев – «На переднем крае», Николай Гальчун – «Партизанские тропы» и «Какой он, край наш черноземный…», Олег Соколов – «Разные судьбы», Вадим Шеховцов – «Слово о походах Александра Невского», Петр Михин – «Так воевали мы и жили», Татьяна Страхова «Арабески любви». Издали книги также Иван Афанасьев – «Таинства любви», Николай Абрамов – «Синь родных небес», Эмма Филатова – «Детство, которого не было», Александр Костиков – «Вижу красоту во всём» и «И каждый день в душе рождает…».
В этом году в Издательском доме «Славянка» небольшими тиражами вышли и мои книги: историческая повесть «Деяний Петровых сказитель», исторический роман «Первый генералиссимус России» и сборник очерков «Ратная доблесть курян».
Но и сам юбиляр не был обойден не только искренними поздравлениями и подарками со стороны писателей и литераторов, но и очередной наградой со стороны Союза писателей России. Председатель Правления СПР В.Н. Ганичев прислал поздравительную телеграмму, а Правление наградило его медалью имени В.М. Шукшина.
Ведущие СМИ области, довольно сдержанно отнесшиеся к выходу книги Гребнева «Дуб-семицвет», здесь в «молчанку» играть не стали и отметились, где небольшими заметками, а где и целыми полосами о данном факте в биографии Николая Ивановича. Это и газета «Курская правда», и газета «Курск», и газета «Регион 46», и журнал «VIP» дважды (выпуски 3 и 5) и телекомпании «Такт» и «Сейм». Даже газета «Друг для друга», не очень-то жалующая курских писателей, и та поместила заметку И. Забелина о творческой деятельности Николая Гребнева – писателя и издателя.
Среди прочих восторженных слов, в ней говорилось: «В честь 70-летия и в связи с изданием Николаем Гребневым трехтомника своих произведений Союз писателей России наградил юбиляра престижной литературной медалью Василия Шукшина».
2014 год был богат на юбилейные даты писателей-земляков. Это 125-летие со дня рождения поэта Николая Николаевича Асеева, которому, кстати, перед областной библиотекой его имени был установлен памятник – бронзовый бюст на гранитном пьедестале. Это 110-летие со дня рождения Аркадия Петровича Гайдара и Валентина Владимировича Овечкина. Это 95-летие со дня рождения Константина Дмитриевича Воробьева. А еще был юбилей Курской областной научной библиотеки имени Асеева – 80-летие.
И во всех этих мероприятиях Николай Иванович принимал непосредственное участие. Мало того, что по заказу комитета по культуре были изданы книги этих юбиляров, по инициативе Гребнева в «Славянке» издали книгу сына Валентина Овечкина – Валерия Валентиновича Овечкина – «Броском вперед», за которую автор стал лауреатом премии имени отца. Удивительнейший факт, относящийся к разряду «неслучайных случайностей».
В конце 2014 года Николай Иванович «загорелся» новой идеей: создать при региональной писательской организации Литературный лицей – структуру, позволяющую на ранних этапах выявлять среди школьников и студентов, способных к литературному творчеству детей. Чтобы затем, взяв над ними шефство и опеку, сопровождать до взрослой жизни и личностного становления. Получится толковый журналист или писатель – прекрасно, вырастет просто умный, грамотный, знающий и любящий отечественную литературу человек – тоже хорошо.
«Юные певцы и музыканты есть, юные художники имеются, – аргументировал свою инициативу в беседах с коллегами, – а юных литераторов нет. Первых – холят и лелеют едва ли не на государственном уровне, помогая профессиональному становлению, а о вторых – напрочь забыли. Несправедливо». – «Да, несправедливо, – соглашались коллеги без большого энтузиазма, ибо претворять в жизнь новую гребневскую идею предстояло именно им. А у каждого и собственных проблем столько, что хоть делись с соседом… «Тогда что мешает юным дарованиям быть? – вновь брал инициативу в свои руки Николай Иванович, поблескивая жарким голубоватым пламенем глаз. – Думаю, ничего не мешает. К тому же они и так есть…»
Что верно, то верно: способных к литературному творчеству ребятишек в курских школах было немало. Недаром уже несколько лет «Славянкой» систематически издавались журнальчики «Класс», «Родничок» и им подобные, в которых печатались произведения школьников. К тому же то одной общественной организацией, то другой проводились тематические конкурсы на лучшее детское произведение. Взять хотя бы конкурс «Наследники Победы»… Но структуры, собравшей бы вокруг себя юные дарования, аккумулировавшей бы детское творчество, помогавшей бы становлению и росту молодых авторов, не было. Вот этот вакуум и хотел заполнить Литературным лицеем Гребнев.
Идею о создании Литературного лицея, в конце концов, поддержали писатели и литераторы, особенно старые проверенные друзья – Еськов, Агеев и Першин. Начались хождения по кабинетам ответственных лиц. Городские власти, в принципе, одобрили: «Действуйте, но денег не просите. Нет денег…». Комитет образования тоже вроде был не против, но сразу же выдвинул непременное условие: «Для работы с детьми должны быть люди с педагогическим образованием и стажем педагогической деятельности. Да чтобы судимы не были. И, конечно же, планы работы предоставьте. Без них – ни-ни!..» – «К чему такой формализм и бюрократизм? – опешил от такого подхода Николай Иванович. – Мы же не в учебный процесс вторгаемся и не для себя стараемся…Детям с творческими задатками хотим помочь…» – «Вот и помогайте, но на наших условиях», – не дрогнуло ни одним лицевым мускулом ответственное лицо от образования.
Пришлось от школ и педколлективов отступиться и «постучаться» в библиотеки к библиотекарям. Те и идею о создании Литературного лицея поддержали, и «квадратные метры» с радостью и без всякой оплаты предоставили, и с кандидатами в лицеисты помогли – многих знали как добросовестных читателей.
В итоге Литературный лицей сначала заработал в Домлите, а его отделения – через небольшой промежуток времени во многих городских библиотеках. Преподавателями же стали писатели и наиболее подготовленные литераторы, в том числе и имеющие в личном багаже педагогическое образование. А сам Николай Иванович не только активно участвовал в «открытии» очередного отделения, но и лекции о видных курских писателях и их творчестве с удовольствием читал. Особенно любит рассказывать о Евгении Ивановиче Носове, с которым был не только знаком, но и дружен.
Видимым же и вполне весомым результатом литературной деятельности Лицея стали первые авторские книги наиболее подготовленных «лицеистов» Анастасии Еськовой – «Оттенки доброты», Дианы Смирновой – «Совпадение. Случайность. Судьба», Нади Сальниковой – «На пути к удаче» и других. И когда 10 сентября 2015 года на Театральной площади Курска в рамках Года литературы в России проходил праздник курской книги и книгоиздательства, то одной из «фишек» празднества стали курские «лицеисты» со своими книгами и торжественный прием некоторых из них в Союз курских литераторов.
Не без оснований полагаю, что праздник книги удался на славу, особенно для юных литераторов…
Что же касается самого Литературного лицея, то он не только живет и действует, но и получил всероссийскую известность.
В «ГОД ЛИТЕРАТУРЫ»
2015 год, объявленный Президентом России В.В. Путиным Годом литературы в России, в Курской области начался с мероприятий, посвященных 90-летию со дня рождения Евгения Ивановича Носова. И по инициативе Гребнева дальше проходил под ореолом сиянья бессмертной носовской звезды литературного таланта и празднования 70-летия Великой Победы советского народа в Великой Отечественной войне.
В связи с этим силами литераторов и писателей области было издано несколько выпусков литературного альманаха «Курские перекрестки» и подготовлен к изданию многостраничный альманах «Толока». Но самое главное – Гребневу удалось пробиться через препоны, расставляемые чиновниками комитета по культуре области, и с помощью губернатора Александра Николаевича Михайлова учредить губернаторскую литературную премию «Курская битва», имеющую три номинации с неплохим денежным наполнением.
Кстати, первыми лауреатами этой, будем надеяться, престижной премии стали ветеран ВОВ, орденоносец, полковник в отставке Савелий Ильич Чернышев за книгу «На переднем крае», поэт и прозаик Виктор Иванович Давыдков за книгу «Анализ Курской битвы» и прозаик Николай Иванович Шадрин за документальную повесть «Я чайка» о Герое Советского Союза» Кате Зеленко.
В этом году исполнилось 100 лет со дня рождения поэта Николая Юрьевича Корнеева, уроженца Рыльского района и основателя поэтической династии, и 110 лет со дня рождения Михаила Михайловича Обухова, руководившего курской писательской организацией с 1963 по 1964 год. А также 90 лет со дня рождения Василия Семеновича Алехина, известного поэта и прозаика.
И вновь самое непосредственное участие принял Николай Иванович как в подготовке праздничных мероприятий, так и в их проведении. Это и издание книги поэзии Николая Корнеева «Избранное», и Корнеевские чтения. Это и открытие в Курске модельной библиотеки имени Корнева, и Алехинские чтения в Курской областной библиотеке для слепых имени В. Алехина и в городе Рыльске, где память о писателе бережно хранят.
А еще в 2015 году была поездка в Москву для участия в празднике книги на Красной площади, объявленном Президентом России В.В.Путиным, и, как уже упоминалось выше, участие в праздничных мероприятиях «Курская книга» на Театральной площади Курска. И в Москве, и в Курске представительство «Славянки» и Курской писательской организации выглядело солидно. Что и говорить, названные мероприятия отнимали уйму времени. Однако это не помешало Николаю Ивановичу выпустить в Издательском доме «Славянка» в серии «Книга одного рассказа» свои произведения «Повесть о Петре Чеканове», «Тимошка прилетел!», «С печалью и гордостью» и «Восток» – Озерки». Кроме того, в детских журналах «Класс» и «Родничок» были напечатаны все его произведения для детей. И кстати, за ними ведется большая «охота» курскими библиотеками, ибо пользуются большим спросом у читателей.
Во второй половине 2015 года все силы Гребнева Николая Ивановича, Правления КРО СПР и Издательского дома «Славянка» были брошены на проведение Второго съезда Союза курских литераторов, назначенного на 20-е и 21-е ноября. И снова бессонные дни и ночи самого, его сына Евгения и сотрудников «Славянки», на плечи которых традиционно легла основная тяжесть подготовительных мероприятий. А их – сотни.
Это и «утряска» с руководством области и города многих вопросов взаимодействия, это уведомительные письма главам районных администраций, это подготовка необходимой документации к награждению писателей и литераторов, это телеграммы писателям-землякам в грады и веси России и ближнего Зарубежья. Это… Это сотни мелочей, без которых невозможно проведение такого важного литературного форума.
Параллельно с этим продолжался выпуск книг курских писателей и литераторов. Среди них три книги об известных курских писателях, которые заслуживают особого внимания. Это книга Михаила Еськова «Храм Евгения Носова». Само название уже говорит, что книга о нашем великом земляке. А в краткой аннотации – характеристика и суть книги: «сплав художественной прозы и мемуаров», где «глубокие по человеческому и писательскому чувствованию» показаны разные стороны уникальной личности чародея русской словесности».
Книга Владимира Кулагина «Узловые станции судьбы», изданная «Славянкой» по заказу комитета культуры Курской области, рассказывает о жизни и творчестве писателя-фронтовика и почетного гражданина города Курска Александра Александровича Харитановского. Книга – в добротном твердом переплете – состоит из пяти разделов, повествующих об определенных этапах жизни и творчества писателя. Кроме того, в ней вклейка фотографий, снабженных кратким пояснительным текстом.
А Николай Дмитриевич Балабай порадовал читателей и литературно-писательское сообщество книгой о творчестве Михаила Еськова «Проза не для сытых». На 360 страницах прекрасно изданной книги автор с присущей ему дотошностью ученого подробно рассказывает о самом «герое» «критико-литературной работы» и проводит скрупулезный анализ произведений М.Н. Еськова.
Среди книг курских литераторов, изданных «Славянкой», «Сонеты» и «Поздняя молитва» В. Шеховцова, «Свидание с морем» Р. Машниной, «Соловьиная аномалия» А. Грачева, «Прозрение» И. Афанасьева, «Дети войны Е. Чертоляс, «Я – не философ» Т. Страховой.
В 2015 году также вышли книги прозы Владимира Зайцева «Афганские истории» и «Судьба офицера Волкова», книга прозы Тамары Антипенко «Горький хлеб культуры», книга исторической прозы Ольги Коноревой «Князь Владимир и Лешачье царство», книга поэтических произведений Сергея Князя «Слова с неба», книги лирических произведений Ирины Аникановой «От Бога слова» и «От Бога любовь». По решению областного комитета по культуре была переиздана книга стихов Натальи Прокофьевой «Судьбы черновик».
К появлению всех этих книг свою руку приложил Николай Иванович Гребнев. Где непосредственно – советом, редакторским наставлением, где косвенно, через издательство «Славянка». Но приложил. В этом сомневаться не приходится. А еще он приложил руку к продолжению функционирования учрежденных КРО СПР литературных конкурсов имени В. Алехина, А. Фета, П. Сальникова, А. Гайдара и к приему в ряды Союза писателей России новых членов, в том числе моих друзей-поэтов Вадима Шеховцова и Владимира Рябинина. Если с приемом Рябинина в секретариате СПР затруднений не случилось, то за Шеховцова пришлось побороться.
В 2015 году большое внимание КГО СКЛ уделялось работе с юными литераторами – лицеистами. На «переднем крае» этой работы находились надежные помощники Гребнева из числа литераторов: А.А. Грачев, И.А. Зарецкий, Г.В. Конева, Л.В. Ракитская, В.Н. Рябинин, Т.И. Страхова, Э.Ф. Филатова, В.М. Шеховцов. Проводились занятия как общего плана, так и индивидуальные. Видимым же итогом литературной деятельности Лицея стали первые авторские книги наиболее подготовленных лицеистов, о которых говорилось выше. Возможно, в скором времени появятся и другие.
Второй съезд курских литераторов после большой предварительной подготовки, проведенной лично Николаем Гребневым, правлением КРО СПР и активом Союза курских литераторов, проходил 20 и 21 ноября 2015 года. И это было не случайно, ибо 21 ноября – день рождения лидера курского писательского сообщества Михаила Николаевича Еськова. Еськову исполнялось 80 лет, из которых добрая половина была отдана литературной деятельности. Отсюда и любимые Гребневым «неслучайные случайности».
Конечно, на съезде шумно чествовали Михаила Николаевича – честь и совесть курского писательства (и не только на съезде, но и после него на малой родине писателя в Пристенском районе). Но не были забыты и многие другие писатели и литераторы соловьиного края, получившие различные награды за литературную деятельность. А писателю-земляку Николаю Ивановичу Дорошенко на съезде было присвоено почетное звание «Курский соловей» с вручением бронзовой статуэтки соловья – легко узнаваемого во всех уголках России символа Курщины.
Кстати, идея с почетным званием «Курский соловей» принадлежала Гребневу, а вот идея о Губернаторской библиотеке – собрании книг самых видных курских писателей, изданных по заказу областной администрации и комитета по культуре – принадлежала Михаилу Николаевичу Еськову. Но осуществлена она была ими совместно, когда не только в библиотеках, но и в приемной губернатора появились книги Губернаторской библиотеки.
На курском писательском небосклоне немало ярких звезд. Но и среди них есть знаковые фигуры. Например, Валентин Владимирович Овечкин (1904-1968) – инициатор создания Курской писательской организации, или Евгений Иванович Носов (1925-2002) – Мастер художественной прозы, признанной в мире, флагман курского писательства. К таким знаковым фигурам, на мой взгляд, относится и Николай Иванович Гребнев. Ибо созданный по его инициативе Союз курских литераторов в жизни Курщины уже стал явлением, которое навсегда войдет в историю развития литературы края. Как, возможно, и Литературный лицей. Если из всех его нынешних «птенцов-лицеистов» через пяток лет хотя бы «хорошим» поэтом или прозаиком станет один человек – это уже успех. А если два или три?..
Вот таков мой земляк, друг и старший товарищ по писательскому цеху Николай Иванович Гребнев – человек с пламенным сердцем и беспокойной душой комсомольцев шестидесятых годов двадцатого века, поколения созидателей. Для них созидание – это и стиль жизни, и способ творчества; это воздух социальной среды, без которого сама жизнь немыслима. Отбери потребность созидать – и задохнутся, и засохнут в серости бытия и затхлого болотного застоя. По-иному не могут. Ибо созидание – их жизненный путь и их крест, который они несут с радостью.
В 2016 году Николай Гребнев стал лауреатом премии СПР «Имперская культура», Кавалером литературной медали Василия Шукшина и признан курской общественностью за 2015 год «Человеком года» с вручением приза – тяжеленного «золотого» яблока антоновки.
Еще в 2016 году, в сентябре месяце, на Театральной площади Курска проходила очередная книжная ярмарка, ставшая уже традиционной в соловьином крае. И в этом мероприятии Николай Иванович, естественно, принял самое активное участие, издав очередную книгу Мастера – «НЛО нашего детства», составителем которой стала лауреат Носовской премии Евгения Дмитриевна Спасская. С его подачи курские писатели и литераторы постоянно были в центре внимания посетителей и гостей этого праздника книги.
Но наивысшим достижением в деятельности Гребнева, ее апогеем стали Постановление губернатора курской области № 270-ПГ от 30.09.2016 г. «Об учреждении премии «Литератор года» (50 тыс. рублей) и закон областной Думы № 81-ЗКО от 2.12.2016 г. «О дне литератора в Курской области». И премия, и празднование «Дня литератора» приурочены ко дню рождения Евгения Ивановича Носова – 15 января.
Много лет Николай Иванович Гребнев бился с чиновниками за это – и, наконец, удача улыбнулась. Причем не только конкретно ему, но и всему курскому сообществу писателей и литераторов.
ПРИЗНАНИЕ МАСТЕРСТВА
Совсем непростым в жизни Гребнева стал 2017 год. Началось все с того, что 31 декабря 2016 года умер известный курский поэт Алексей Федосеевич Шитиков. Не усели его похоронить, как не стало самого известного и уважаемого в области писателя-краеведа Юрия Александровича Бугрова. Следом ушли из жизни литераторы Федор Емельянович Панов, личный друг и наставник Гребнева, и Владимир Борисович Степанов. В конце января в Железногорске умер писатель Владимир Иванович Шилов. В похоронах Шитикова, Бугрова и Панова пришлось принимать самое непосредственное участие, организуя похороны и поминки в Доме литератора. Через месяц-другой были похороны литератора Галины Николаевны Ураевой, погибшей в ДТП. Опять пришлось помогать. А в сентябре не стало патриарха курского писательского сообщества – 8 сентября, не дожив всего трех недель до своего 94-летия, умер Александр Александрович Харитановский. Вновь пришлось многие хлопоты по погребению и достойным поминкам принимать на себя.
Не обошлось без неприятностей и с губернаторским литературным конкурсом имени Евгения Ивановича Носова, учрежденным еще в 2003 году и проходившим уже в пятый раз…
Еще в конце 2016 года Николай Гребнев задумал написать рассказ о том, как будучи школьником-старшеклассником, по поручению своего отца – директора школы – в зимнюю пору 1957 года ездил на лошадке в райцентр за литературой для библиотеки. Среди других книг ему довелось везти сборник произведений курских писателей «Радуга», в котором было несколько рассказов Евгения Ивановича Носова, в том числе и одноименный с названием сборника. Школьник Гребнев так увлекся чтением этого рассказа, что едва не сбился с пути и не замерз. Словом, приключений тогда хватило с избытком – запомнились на всю жизнь. Вот об этих приключениях, о своем первом знакомстве с творчеством Мастера, только-только встававшего тогда на путь писательства, и хотел поведать Николай Иванович в новом рассказе, которому уже и название придумал – «За радугой». Да и повод имелся: в 2017 году исполнялось 60 лет с момента появления произведений Евгения Носова в сборнике. До этого его произведения печатались только в курской областной молодежной газете «Молодая гвардия».
И хотя у писателей не принято делиться с коллегами творческими планами, но Николай Иванович на этот раз все же нарушил негласное правило: рассказал о задумке своему другу Михаилу Еськову. Еськов не только поддержал его, но и предложил с этим рассказом, а точнее, с новой книгой о Мастере принять участие в литературном конкурсе имени Е.И. Носова.
– Давно пора!
– Да как-то неудобно: я ведь в жюри… К тому же срок подачи произведений истекает…
– Неудобно штаны через голову надевать, – был непреклонен Михаил Николаевич. – А срок пока что не истек. Время есть. Выйди из жюри и подавай рукопись новой книги с рассказом «За радугой» в оргкомитет.
Когда обстоятельство того требовали, Михаил Еськов был не только мудр и обходителен, но и жесткость, причем непреклонную, проявлял. Вот и на этот раз свой характер показал.
Гребнев прислушался к словам уважаемого им писателя и подал заявление на участие в конкурсе своей новой книгой рассказов и очерков о Евгении Носове «Букет Мастеру». Небольшая по размерам книга (88 страниц в мягкой обложке), которую «открывал» рассказ «За радугой», тиражом в 200 экземпляров вышла в феврале 2017 года в «Славянке». А вскоре состоялось подведение итогов конкурса, и Николай Гребнев оказался в числе лауреатов. (Вместе с Гребневым победителями стали курский поэт Юрий Николаевич Асмолов и поэт из Белгорода Владимир Ефимович Молчанов). Но с решением жюри не согласился писатель Виктор Давыдков, принимавший участие в этом престижном не только у курян, но и у многих известных писателей России конкурсе.
«Почему не я, а Асмолов, Молчанов и Гребнев?» – обиделся он и начал писать жалобы в различные инстанции.
Возня поднялась немалая, и ее муть, и откровенная грязь не могли не коснуться Гребнева. Впрочем, не только его, но и всей Курской писательской организации. Николай Иванович переживал. Причем не столько за себя, сколько за организацию, которую он столько лет холил и лелеял, оберегал от расколов и дрязг, поднимал из общественного полузабвения до признания властями города и области, до обретения финансирования, престиж которой подрывался на его глазах. А тут еще и с литературным конкурсом «Литератор года», победителем которого был признан поэт и публицист Александр Грачев, повторились подобные метаморфозы: конкурент Грачева поэт Сухов также начал бомбардировать жалобами комитет по культуре области. Словом, неприятностей – хоть отбавляй!..
Но 10 июня награждение лауреатов состоялось, правда восторжествовала, страсти улеглись. Однако неприятный осадок, несмотря на положительный исход дел, остался…
Не успели страсти по поводу литературных конкурсов улечься, как неугомонная, неуемная натура Николая Ивановича вновь требует новшеств: возникло решение о проведении цикла мероприятий под названием «Радуга». Это и поездка по местам, где тропил рыбачьи стежки-дорожки Евгений Иванович Носов, это и Носовские чтения в Будановке, где Мастером был написан рассказ «Радуга», это и уха на Будановском озере, это и встречи курских литераторов и писателей с коллегами из Москвы, Орла, Белгорода, Брянска.
Ему бы с врачами пообщаться – давно требуют встречи, – а он, по выражению Бориса Агеева, очередной хомут собственноручно на шею одевает.
Словом, июль прошел в бесконечных литературно-культурных мероприятиях, началом которых стали Фетовские чтения и посещение усадьбы поэта в Воробьевке. А Фетовские чтения, как известно, не мыслимы без литературного конкурса – такова уж сложившаяся традиция. И тут уж Николай Иванович «охомутал» не только себя, но и всех своих помощников. При этом, как всегда, большая часть подготовительных дел выпало на долю Марины Геннадиевны Пронской (Домашевой). Именно ей пришлось готовить подарки для победителей конкурса (их три в трех номинациях), печатать дипломы и для победителей, и для дюжины финалистов. Победителями Фетовского конкурса за 2017 год стали Владимир Сорочкин из Брянска, Татьяна Страхова из Курска и Анна Алферова из Золотухинского района Курской области.
Потом была презентация книги «Соловьиная трель» с произведениями о соловье (как в прозе, так и в поэзии) курских авторов. Причем, не простая презентация, когда можно было тихонечко поговорить, сидя за столом в Доме литератора, а с проведением экскурсии к памятнику соловью, с посещением Курского музея соловья (единственного в России), с проведением творческого конкурса «Соловьиная трель», победителями которого стали литераторы Галина Гатилова-Янкова и Михаил Каньшин. А почетное звание «Курский соловей», учрежденное на 2-м съезде курских литераторов (2015) было присуждено землячке курян в Москве Надежде Евгеньевне Крыгиной.
Не менее насыщенным, чем июль, стал август: прошло первое заседание Совета по литературе при губернаторе области. А вопросы на нем были совсем не шуточные – увековечивание памяти писателей Юрия Бугрова, Владимира Деткова и Алексея Шитикова; финансирование (из областного бюджета) издания антологии произведений лауреатов литературной премии губернатора Курской области имени Е.И. Носова; проведение в 2018 году литературного конкурса «Курская битва»; оказание финансовой помощи в проведении 3-го съезда курских литераторов.
Не успел Николай Гребнев оттаять душой от этих треволнений, большинство которых, к счастью, разрешилось положительно, как новые идеи уже будоражили мозг.
– Надо провести кустовые семинарские занятия, – собрав членов правления КРО СПР и литературно-писательский актив, заявил как о решенном, – благо, что губернатор под эти мероприятия деньги выделил.
Денег, конечно, еще не было, а были только обещания да заверения, но Гребнева это мало смущало. Три, а то и четыре года жили вообще без каких-либо денег, но как-то справлялись, не тонули, а тут все же веские заверения…
– Надо, так надо, – одним из первых поддержал «шефа» поэт Вадим Корнеев. – Только что-то рукописей не видать…
Еще года полтора-два тому назад Вадим Николаевич Корнеев, как и его друг Алексей Шитиков, часто выступал противником гребневских идей, но после смерти Шитикова он стал куда лояльней к инициативам «шефа». Даже от участия в жюри литературного конкурса «Любимый город – в сердце моем!» не отказался и в отборе произведений для альманаха, посвященного 985-летию Курска помог. Вот и теперь – не отрицает и критикует, как раньше, а первым о поддержке заговорил, правда, напомнив о неких важных для семинара моментах.
– А вы поработайте по материалам, опубликованным в местных альманахах, – тут же то ли нашелся, то ли заранее продуманным аргументом рубанул Гребнев. – В них грехов и огрехов немало найдется. Они, честно говоря, для того и существуют, чтобы быть в качестве пособия для учебы.
– Принимается, – согласился Вадим Николаевич. – Я давно говорил, что и в «Перекрестках» и в других альманахах сырых материалов много…
– Вот и займитесь ими… ты, да Першин, да Малютин. Еще Агеева попросим и Еськова.
Так в принципе и было принято решение о проведении кустовых областных литературных семинаров, о которых со времен развала СССР изрядно подзабыли. Оставалось утрясти лишь технические вопросы: какие районы в какие кусты связать да назначить дни проведения мероприятий. Естественно, с оповещением местных органов власти…
Итогом же стало проведение семинара в Рыльске, куда собрались литераторы из Глушкова, Коренева, Льгова и, естественно, Рыльского района, а также в Курске, где собралось более 70 человек из Курска, Курского, Октябрьского, Золотухинского, Фатежского, Льговского районов.
Прошли не только семинарские занятия, но и мини-конкурсы среди поэтов, по итогам которых победители были награждены дипломами и ценными подарками. Опять Пронская-Домашева Марина старалась: и бланки дипломов заготовила, и подарки приобрела, и праздничный стол организовала. Настоящая Золушка! А в Курске, кроме того, по инициативе Николая Ивановича Гребнева и в присутствии заместителя Председателя правления Союза писателей России Сергея Ивановича Котькало было осуществлено подписание Соглашения о взаимодействии Союза литераторов и митрополита Курского и Рыльского Германа. И как тут не вспомнить библейское: «Чудны дела Твои, Господи!».
Казалось бы, достаточно пошумели, пора и успокоиться. Да куда там!.. Не прошло и двух дней, как в самом начале сентября (4-го числа) новое мероприятие – областная книжная ярмарка-выставка. И обязательно с участием курских писателей. Тут уж курские литераторы оторвались по полной программе: и награждение победителей конкурса «Любимый город – в сердце моем!» провели вместе с главой города Николем Овчаровым (победителями стали поэтесса Ирина Аниканова и публицист Олег Качмарский), и презентацию одноименного с конкурсом осуществили, и весь праздник стихи читали, и книги дарили читателям.
Только Николаю Ивановичу Гребневу, неугомонному и неутомимому волшебнику 21-го века простого праздника книги мало, изюминку припас, пригласив на него земляка из Москвы прозаика Николая Ивановича Дорошенко.
Дорошенко не только известный в стране писатель, не только секретарь правления СПР, но и основатель и главный редактор сайта «Российский писатель», где публикуются произведения и курских авторов.
К концу ярмарки выставки писатели и литераторы настолько устали, что тянуло на отдых, но Гребневу усталость нипочем, он еще собрание писателей на вечер этого дня назначил и провел. Речь шла о выдвижении делегатов на предстоящий в 2018 году Съезд писателей России.
Это было четвертого сентября, а седьмого – начались Международные Алехинские чтения. И опять Гребнев в центре мероприятий: то дипломы победителя вручает, то подарками участников чтений и литературного конкурса имени В.С. Алехина одаривает.
Вот так и живет: ни дня – без строчки, ни месяца – без новой идеи!..
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
Эта книга, по-видимому, самая долгая по временному пространству из всех книг о курских писателях, которые я написал. Хотя именно с очерка о писателе Николае Гребневе я начал серию «Литературная нива Курского края», в которую ныне входит более двух десятков книг и книжек. И, как мне видится, по большому счету, повествование о Николае Ивановиче – настоящем феномене литературной жизни нашего края – не закончено. Ибо это повествование не только о жизни и творческой деятельности Гребнева, оно еще и об истории развития литературы на Курщине в непростые времена девяностых годов XX века и «нулевых» XXI века. История же, как известно, бесконечна в своем развитии и продолжении, несмотря на всевозможные зигзаги, спады и всплески. Следовательно, и литературный процесс также бесконечен… И доля писателей – лишь добросовестная фиксация отдельных моментов. Вот я и старался зафиксировать некоторые из них. А насколько мне это удалось – судить читателю…
Курск, 2013-2017 гг.
Созидание - стиль жизни
© Copyright: Николай Пахомов, 2017
Свидетельство о публикации №217100901134
Свидетельство о публикации №217100901134
Рецензии