Боливар не выдержит двоих

День выдался пасмурным. Изредка накрапывал  дождь. Возможно из-за надвигающейся непогоды все скамейки, обычно плотно занятые пенсионерами, сегодня были пусты. Редкие прохожие под пёстрыми зонтами сновали туда-сюда по своим житейским делам.

  По Старокупеческой улице ( в недавнем прошлом проспект Ленина) шёл, а вернее передвигался от витрины к витрине мужчина  лет тридцати пяти, одетый довольно, как бы выразился местный пижон, несуразно современной моде.

 На его широкие покатые плечи небрежно наброшен плащ «болонья», вышедший из моды  добрый десяток лет назад. Но джинсы на нём, хотя чрезмерно потёртые, выглядели  по-техасски добротно, не чета сегодняшним подделкам под Монтану и прочие зарубежные фирмы. Латунные заклёпки золотились на множестве карманов и кармашек,белую нейлоновую рубашку оттенял чёрный плетёный шнурок, повязанный вместо галстука, что когда-то в пору нашей юности было последним писком моды. Жёлтые чересчур узконосые туфли на высоченных каблуках дополняли антураж одежде ушедшей в забытье моды.

 В левой руке он держал изящный чемодан с пёстрыми наклейками иностранных туристских  фирм. Он подолгу задерживался  у каждой витрины, внимательно рассматривая выставленные в них товары, будь то продукты, обувь, кухонная утварь. Казалось его интересовало всё.

   Часто он вскидывал кверху свои мохнатые смоляные брови, сросшиеся на переносице, явно чему-то удивляясь. Иногда он кривил в ироничной улыбке плотно сжатые тонкие губы. Иногда  качал в недоумении головой.

 На него оборачивались прохожие, снисходительно, а иные презрительно улыбаясь. Один из них мужчина, явно еврейской наружности, с крупными серыми глазами навыкат, с седой курчавой шевелюрой, довольно упитанный, с солидным брюшком, растягивающим полы пиджака малинового цвета так, что пуговицы были готовы  оторваться в любой миг или порвать петли, даже замедлил шаг, пристально вглядываясь в фигуру, прильнувшую к витрине.

 Вдруг его глаза ещё более округлились и стали вылезать из орбит. Его круглое лицо словно осветилось и ещё больше округлилось от широкой и радостной улыбки. Он шагнул к витрине и робко тронул мужчину за локоть.
- Сергей?- неуверенно и заискивающе обратился он к мужчине в болонье.  Тот обернулся.

-Се-рё-о-га!- Вопль отчаянной радости огласил улицу.- Серый!
- Чего тебе?- резко отдёрнул руку мужчина  в болонье .-Ты кто такой?
- Серёжа,- с мягкой укоризной прозвучал голос,-не узнаёшь? Да это ж я …Ну?

- Михее-ей?! …Ёлы-палы! Мишка!- Сергей выронил чемодан. Они крепко обнялись, хлопая друг друга по спине. На секунду отстраняясь, чтобы взглянуть в глаза, снова обнимались, смеясь толкались грудью и пока они были заняты этим некто безликий приблатнённый малый  поднял чемодан и юркнул с ним в подворотню.

- Ты где пропадал столько времени? Ты же давно должен освободиться.
- Должен. Но?- Сергей удручённо развёл руками.
-А что так?
- Дважды по дурости сбегал. Не надолго, каюсь. А срок напаяли надолго.

- Ах, Серёжа, Серёжа. Как же так? И что ты собираешься делать?
-Пока раздумываю. Я сегодня на барахолке у вокзала встретил соседку по квартире. Говорит, квартиру после смерти матери забрали. Вот гады! А вещички на мне, узнаёшь? Мои. Ещё те, давешние.

 Помнишь, где приобретали? Перед смертью мать соседке передала. Мол отдашь сынку, когда вернётся. Та долго берегла. Да вот, говорит, нужда заставила. Первый раз вынесла на продажу и надо же,- Сергей удивлённо развёл руки, только сейчас осознав происшедшее с ним,- первый покупатель я.

А я её вначале не узнал. Зато вещички свои ещё  издали заметил. Понимаешь,- он смущённо улыбнулся,- не выдержал. Вспомнил годы молодые и тут же в кустах переоделся. Не поверишь -другим человеком себя почувствовал. Наконец-то свободным!  Мишка, слушай, между прочим и твой последний подарок сохранился. Помнишь? Сейчас покажу.

 Он наклонился. –Чёрт подери!? Япона мать! Чемодан где!?
 Полчаса они метались по переулкам и подъездам, опрашивая каждого встречного, но  - безрезультатно.
- Ничего, не  волнуйся. Придём ко мне, позвоню Бате. Через день другой чемодан отыщется. А что в нём?

-Документы и деньги.
- И много?
- Месяца на два хватило бы.
- Это же мелочь,- даже обрадовался Михаил,- на мизинец не стоит волнений, Серёжа. Давай присядем. Разговор будет.
  Они присели на влажную скамейку.
- Я вот о чём, Сергей. Я перед тобой в долгу. Если бы не ты в тот вечер, валить бы нам вместе архангельский лесок.
-Перестань,- отмахнулся Сергей, недовольно хмурясь.
-Потому я предлагаю тебе вот что,- продолжал Михаил, как бы не замечая недовольной мины Сергея,-тебе сейчас работы не найти.

У нас как и везде по России безработица. К тому же твоё прошлое, прости. Сам понимаешь. Выслушай вначале. Помолчи. Я человек не бедный. Гусман Михаил Моисеевич известный в городе бизнесмен. У него три продовольственных магазина,- он стал загибать пальцы,- оптовый склад, кафе, пять киосков. Итого – десять. И ещё ко всему солидный счёт в банке. Крыша у меня надёжная, от самого Бати.

 Но у меня ещё своя охрана. Видишь ли, зачастила к нам залётная братва. Шалят понемногу, но в наглую,- он сокрушённо мотнул головой,- приходится держать ребят в магазинах и кафе. Накладно, но что поделаешь.Чуть не забыл. У меня ещё двое коттедж сторожат. У меня, Серж, собственный  коттедж. Двухэтажный. Со всеми удобствами. Поживёшь в нём, пока я тебе квартиру подыщу.

 Так вот я о чём,- он хлопнул ладонью по колену Сергея,- пойдёшь ко мне начальником охраны. У меня тут был один. Пройдоха и вор. Я его позавчера в шею вытолкал. Ребята в охране молодцы. Аховые парни. Все бывшие спортсмены. 18 человек. Ты справишься.

 Оклад будет приличный, не поскуплюсь для друга. –Он ткнул Сергея кулаком  в живот.- Еда в кафе, за счёт заведения. Кстати, отметить бы надо встречу. Как ты на это смотришь?
- А как мне теперь смотреть? Только за счёт заведения, -ухмыльнулся Сергей.
-Ну тогда вставай. Сейчас поймаем такси.

-А чего ловить. Ресторан, вон, напротив.
-Окстись, Серёжа. Не-ет. Это не для нас. Эта харчевня для быдла рабоче-крестьянского. Для нашего брата – табу. Мы сейчас с тобой поедем туда, где вкушают еду вся наша городская знать и наш брат  бизнесмен. То местечко престижное.

 Быть завсегдатаем  его не только престижно, но ещё  это твой вес в обществе. Там за рюмочкой «Наполеона» такие дела решаются, Серёжа, о-о! Постой-ка,- Он окинул взглядом фигуру Сергея с головы до ног и брезгливо поджал губы.- Не-ет, дорогой, в таком допотопном виде появиться там, о, нет, нет, нет. Ты уж прости.Идём!
 Он схватил Сергея за руку.- Идём, идём. Здесь недалеко. Без машины плохо. Как без рук. Шофёра на пару дней отпустил. Свадьба у дочери. Что поделаешь, Серёжа, жизнь…Пешочком давно не ходил, вот и сердечко о себе намекнуло. Ничего, ничего. Сейчас отпустит. Валидольчик всегда при мне. Пососу и всё пройдёт. Вот это наш магазин.

 Мы здесь все одеваемся, вся наша знать. Ты же помнишь, это ж бывший универсам. Только теперь им и близко не пахнет. Батя  его выкупил и напрочь всё поменял. Третий этаж надстроил. Эскалаторы на подъём и спуск. Товар на любой вкус. Всё импортное. Только за зелёные. Наши деревянные здесь не котируются. Есть золотишко, антиквариат. Да что я, сам увидишь.


  Видимо Михаил Гусман был частым гостем этого роскошного  заведения, судя потому как два бритоголовых амбала, столбами возвышающихся у входа, раскланялись с ним, называя его по имени и отчеству.  На втором этаже в отделе мужской одежды  к ним подскочил кузнечиком молодой человек, почти юноша, с узенькой полоской   рыженьких усиков над  вздёрнутой  по-детски припухшей губкой.
- Что изволите, Михаил Моисеевич? - пропел он нежно почти женским голоском.
- Мы изволим, Сашок, полностью переодеть этого субъекта во всё от Кутерье. Только от него, понял?
- Как не понять, Михаил Моисеевич. Всё будет исполнено как вами сказано. Идёмте за мной,- обратился он к Сергею.  Тот уставился на Гусмана.

- Шагай, шагай. И не перечь Сашку. Он своё дело знает.
  Через полчаса они вышли из магазина. Сергей в кофейного цвета костюме, в светлой рубашке в полоску, с изящной бабочкой в воротнике, в замшевых туфлях выглядел  и артистичнее и респектабельнее своего нового хозяина. То, что Гусман, друг его юности, для него теперь такой же хозяин, как вчерашний лагерный пахан, Сергей с острой болью в душе понял, как только надел на себя новую одежду.

 На какое-то мгновение возникло ощущение, которое он испытал, когда впервые влезал в тюремную робу. И даже манжеты рубашки, обтягивающие кисти рук, ощущались наручниками. – Но это же временно, –успокаивал он себя,- найдутся документы и я свободен.

  Такси уже ожидало у входа.
- Ну и сервис у вас, гражданин начальник, простите, товарищ Гусман.
- Не товарищ, а господин. Нынче, запомни, все господа. Даже бомжи. Что же ты хочешь, Серёженька, деньги. Деньги творят и сервис и жизнь. Без них ты червь на асфальте. Заклюют, затопчут. Се ля ви. Давай садись.

- Я своё уже отсидел,- усмехнулся Сергей, усаживаясь в кресло.
- Ты свои лагерные шуточки забудь, дружок. Ты теперь человек нашего круга. Людей независимых, свободных. Деловых людей. Нам в Коврижный переулок,- обратился Михаил к таксисту.
- К ресторану?- ухмыльнулся таксист.

- Догадливый смотрю.  Гони давай. Ты, Сергей, как я заметил ещё не осознал. А ведь живёшь ты уже в другом мире. В другом обществе. Соцреализм, слава всевышнему, канул в небытие. У нас теперь капиталистический реализм. Не буржуазный. Мы это слово пока боимся сказать вслух. Ты же помнишь, что для нас означало буржуазное?

 Клеймо!  Как это? –Он сморщил лоб, силясь что-то вспомнить.- Жри ананасы, рябчика жуй, день твой прощальный наступит буржуй. Помнишь? Хе-хе. Так что я не буржуй, а прозываюсь биз-не-сме-ном. Туманно, но за то безопасно.
- Угрожают что ли? Кто?

 - Как кто? Народец. Быдло. Зарабатывать не желаем-с, а на чужое глаз косим-с. Сейчас, Серёжа, времечко только капитал сколачивать. Деньги сами текут в руки, только подставляй ладони. Я вчера сделочку оформил на 15 лимонов. Потом объясню. Соображалку надо иметь,- он постучал по лбу указательным пальцем,- и включать её своевременно. А у них она отключена намертво.

 Советская власть здесь постаралась всласть.- Он захохотал, колыхая животом. -Надо же! Стихами заговорил. Из-за тебя всё.- Он ткнул локтем  в бок Сергея.- Ты меня вдохновляешь. Я так рад. Мы опять вместе, Серёга! Честно! А помнишь как нас мильтоны прихватили последний раз.

 Я тогда пятидесятидолларовую в кулаке зажал, а руки задрал к верху и ору им : -Ищите! Обыскивайте!.. Они всё обшарили, все карманы вывернули. Пусто! Ха! А я руки опустил.В карманы на место всунул и туда же доллары. Оп-па!  Умылись мильтоны. А ты тогда не сообразил… Да-а. Что за время было.

50 долларов  - это же состояние!  Подумать только ! Вот была жизнь. Да, Серж, фарцовка оказалась дорогим удовольствием. В долгу я перед тобой. Выручил ты меня. Всё на себя взял.

- Хватит! Слушай, Мишель, это же… Что я совсем уже… Путаю что ли… Это же кинотеатр был. « Космос», если не изменяет память. Вот и стелла при нём.
- Теперь это, Серёженька, казино, как видишь. Народец наш обнищал. В кино перестал ходить. Вот Батя и купил четыре стенки за бесценок. Мы туда бегаем каждую субботу пощекотать нервишки. Азартика прихватить. Это святое.

  -Выигрываешь?
- Пока нет… Не везёт.- Михаил обиженно надул губы, но тут же растянул их в улыбке.- А вот на ипподроме малость перепадает, особенно, когда Батя в духе. Он точно укажет на кого ставить. Ты знаешь, где наш ипподром?

 …Да откуда тебе знать, забыл, прости, стадион «Спартак» помнишь? Так вот Батя прикупил пару пустырей вместе со стадионом и облагородил наш град ипподромчиком. Народ туда валом валит. А вдруг?-
 -О каком Бате ты мне жужжишь всю дорогу? Что – это твой отец?

  Михаил взорвался хохотом, хлопая ладонями себя по животу.
- Ну ты даёшь, друг мой…. Ах, да, откуда тебе знать. Батя…- Михаил  словно обмяк, уменьшился как-то, словно внезапно похудел.- Батя. Если бы это был мой папаня, царствие ему небесное, как это принято у вас православных, я бы сейчас это гузно, – он ткнул кулаком в живот,- поджаривал на солнцепёке  где-нибудь на Мальдивах, в худшем случае на Кипре.

 Батя,- он перешёл на полушёпот, –наше экономическое светило. Как он появился у нас? Откуда? Потёмки. Я думаю он из Москвы. Говор выдаёт. Батя- это любовно, за глаза. А на самом деле это Антон Михайлович Красовский. Мужик хваткий. Чрезвычайно деловой.

В его руках банк, швейная фабрика, мукомольный завод, супермаркеты, ресторан, куда мы едем сейчас, заправочные и прочее, прочее. Фактически он хозяин города. Буквально. …Наш мэр – это так. Плюнуть и растереть. Всё решает Батя. Он и мэра назначает самолично. Это настоящий, я бы назвал его как в былые времена стахановцем бизнеса.

 Вот на кого нам с тобой равняться. Он ещё и меценат. Церковь восстановил. А по праздникам, не поверишь, пенсионерам и бомжам бесплатные обеды от его ресторана. Вот, кстати, его ресторан. Бывший детсад №2, помнишь? Это тот сад, наш с тобой.  Мы здесь в одной группе оказались.

 А ты помнишь? – он захохотал,- как мы помочились в кукольный чайник. И что потом было.- Он даже взвизгнул, давясь смехом.- Теперь же от садика только стены. -Уже с грустью заключил он.- Вот мы и приехали.-
  Сергей вышел из такси, огляделся.

- Чёрт подери! Не узнаю я родного города, Михей. Погляди – чуть не в каждом доме первые этажи магазины. Раньше такого не было. Люди ведь жили там. Куда подевались? А ларьки? Как грибы  после дождя. Где только не торчат. Не город, а торговый ряд. Как будто все здесь только и торгуют.

-Так оно и есть. Торговля сегодня основной рычаг экономики. Умные люди на этом миллионные состояния сколачивают. Подожди и мы с тобой сколотим наш миллиард, а? Серый?- Он подхватил его под руку.- Ну пойдём в чревоугодие рая.

 Позолоченная лепнина на потолке, тяжёлые гардины на огромных окнах, картины с морскими пейзажами, глыбы хрусталя, нависшие над столами, застеленными белоснежными скатертями, мягкие стулья, обилие грозно сверкающих ножей, вилок, ложек. Всё это после мрачной убогости лагерной столовки с её серой баландой в алюминиевых мисках вначале буквально сковали Сергея, но после трёх рюмок коньяка, он расслабился и даже позволил себе откинуться на спинку стула и закурить.
 - Хорошо ты устроился, Михей.

- Что-что? Э-эх, Серёжа. Если бы ты знал, как всё это досталось мне, бедному еврейскому совку. Думаешь отчего я седой? Э-э, Серёжа, я столько хлебнул за эти годы.- Он горестно вздохнул. -Два раза на волосок от смерти был. В этой стране мелкий бизнес отнюдь не в почёте. Начал я с кооператива.

 Открыл приём металлолома. Брали в начале всё. А потом перешли только на цветной металл. Гнали его через Эстонию. Оттуда и потёк долларовый ручеёк. Выкупил оптовый склад. Полгода мотался по областям, заключал договора на поставки. И вот завалили мой склад товарами, дешёвыми товарами. В чём и соль. Вот тогда и пошло моё дело в гору. Давай-ка выпьем за процветание бизнеса  Гусмана Михаила Моисеевича.-
 
Он наполнил рюмки. Они чокнулись, выпили.
-Мог ли я представить десять лет назад Серёжа, что я, жалкий еврей, неудачный фарцовщик, буду сидеть в дорогом ресторане и угощать своего друга дорогим французским коньяком. Мог ли? Нет!  Только бизнес, мой бизнес позволяет не думать, а как ты будешь расплачиваться за эту роскошь, дорогой.

 Я Серёжа, не вижу жизни без бизнеса. Для меня это всё, сама жизнь. Горло порву любому, кто вздумает покуситься на мой бизнес.

 Ты помнишь,  в каких рамках мы жили? Етак моня, а етак низя. И потому низя, что это может повредить человеку. Не-ет! Низя, потому что это во вред коммунистической идеологии. Частная собственность- это же атомная бомба для режима. Но это же, Серёженька, естественная потребность человека иметь. Иметь своё! Понимаешь- своё!

 Это только один безумец, идеолог коммунизма, ваш Христос отрицал собственность и богатство. Только из-за этого мой народ отверзся от Христа с его безрассудным  учением  и правильно сделал. Иначе бы мы из нищеты не вылезали по сей день, Серёженька, да-да.

 Знаешь, я бы нашему Ельцину, глубоко уважаемому мной Борису Николаевичу, памятник при жизни из золота  отлил и надпись аршинными буквами – Освободитель! Хотя,- он понизил голос до шёпота,- конечно, он пьяница и порядочная сволочь, но он достоин  этого.- И тут же почти воскликнул:- Он дал нам свободу. Понимаешь, сво- боду!

- Свободу слова?- не скрывая иронии спросил Сергей.
- Не смейся! Отчасти – да. Но она на хрен никому не нужна, эта свобода слова.- Он произнёс эту фразу с нескрываемой злостью и отвращением.- Только вредит и власти и  бизнесу. Боря нам  дал свободу действовать. Зарабатывать!

 Понимаешь, возможность проявить себя в любом деле. Раскрыть свои способности! Я могу делать, что хочу. Иметь, что душа пожелает. Не  только Мерседес, но если надо и самолёт.. Да-да! Яхту в Эгейском море. Например, виллу на Кипре, замок в Швейцарии или в Англии. Была бы только наличность в банке на твоём счету. Это так, Серж. Сейчас всё возможно. На то она и свобода. Давай выпьем за свободу.-

  Они выпили и Гусман мечтательным проникновенным голосом продолжал:
- Ты, Серж, не прочувствовал прекраснейшее чудо ощущения  независимости от подачек государства. Что мы имели? Вспомни,- он испуганно вытаращил глаза, очевидно, на мгновение вернувшись в прошлое,- что мы имели?

 Нищенскую зарплату, жалкие квадраты под коммунальной крышей. Дачные шесть соток.  Мне сегодня наплевать на государство, понял? Оно мне по боку. Я сам себя содержу. Я сам себе хозяин. Я построил  себе дом,  не пчелиную соту в какой я жил. Помнишь мою двушку в 30 квадратов? Ха-ха! У меня ванная 35 . У меня дачный участок полтора гектара. Если понадобится, прикуплю ещё.  У нас, Серж, у всех теперь развязаны руки.  Свобода, Серж, свобода!  Она и без вина пьянит, моя прекрасная леди свобода.

- Точно, Мих, ты верно подметил. Когда я шагнул за ворота, вздохнул и точно, Мих, словно стакан спирта заглотнул. Земля под ногами пошатнулась.  устоял. А казалось что воздух, он везде воздух. Но нет, милок,  воздух за колючкой, тоже – за колючкой. Тяжёлый, застойный. И давит, давит, давит к земле!

 А на свободе невесомый, лёгкий как пёрышко. Не надышишься. Так бы и полетел. Эх, Михей, хоть ты и буржуй, но ты мой друг. Давай налей за дружбу.
 Из ресторана они вышли поддерживая друг друга. Влезли в такси .

- Куда?- спросил таксист.
-На Выселки,-. махнул рукой Михаил.- У нас на Выселках, Серёженька, благодать. Лепота… Тишь. Обалдеть!.. Хорошо там… Ты мне веришь? А? Веришь?
 -Верю Мих, верю. Ты можешь помолчать.
- Могу… Раз ты хочешь,- обиженно надул губы Михаил.

   Сергей смотрел на мельтешащие сквозь стволы тополей хрущовки. После ресторанной роскоши они выглядели нищенски жалкими, облезлыми. Всюду мусор: и в траве, и на ветвях деревьев клочья газет, цветные пакеты, тряпьё, полителеновые бутылки.  Неухоженность, запущенность царили и в пригороде и даже за пределами города. Поля, куда их студентами загоняли на уборку капусты и моркови сплошь серебрились и дымились от пуха одуванчиков.
 
  Места эти были хорошо знакомы Сергею. Вот коровник, куда он семнадцатилетний влюблённый приезжал на велосипеде к Альке, старше его на пять лет разведёнке, поившей его парным молоком из литровой банки. Он держал её двумя руками, ощущая нежную теплоту коровьего вымени, ещё хранившуюся в молоке, и, изображая телёнка, мычал от удовольствия.

 От коровника остались голые стены  с чёрными проёмами окон, с обгорелыми стропилами, с поваленным частоколом. Кое-где в зарослях крапивы просвечивали белые рёбра коровьих скелетов.
- Как в войну,- с болезненной тоской провожая взглядом уплывающие вдаль руины коровника, подумал Сергей.
 
  Дальше дорога петляла вдоль холмов и за последним из них, за крутым поворотом глухой стеной встали пирамидальные тополя, защищающие садоводство от жгучих степных ветров. Такси остановилось у шлагбаума. Из будки вышли двое парней в кожаных чёрных куртках. У одного на ремне через плечо висел автомат Калашникова.
 Михаил приоткрыл окно и высунул голову.

 -Свои, ребята, свои. Это мой гость. Друг.
-Шпак! …Открывай!- приказным тоном прохрипел вооружённый парень.
 Шлагбаум поднялся и машина въехала словно в ущелье – справа стена из стволов тополей, слева трёхметровая бетонная стена.
- Слушай, Серж. Давай пройдёмся. Подышим воздухом. Нашенским, не чета городской вони.

 - Согласен.
- Останови у того столба… Вот тебе на  мелкие расходы…Не обидел?
- Достаточно. Премного благодарен вам. Спасибо. Спаси-ибо,- повизгивая от радости, таксист поспешно запихивал пачку сотенных во внутренний карман пиджака.
  Они вышли из такси и пошли по асфальтовой пешеходной дорожке.

- Это бывшее садоводство, если помнишь. «Яблонька». А помнишь как на машине Петьки Сечина прикатили ночью. Яблочек захотелось, видите ли. А что вышло? Помнишь, как свора дачников гналась за нами?- Он захохотал.- Без смеха не могу вспомнить как ты запрыгивал на ходу в кузов без штанины. Оторвали ведь!

- Ну было дело,- усмехнулся Сергей,- а как сейчас насчёт яблочек?
- Каких яблочек? Серёженька, всё  садоводство давно под бульдозер. Батины адвокаты, ребята это ещё те хмыри, отыскали, а скорее состряпали бумагу, мол земля садоводству не принадлежит. Самозахват, дачники, самозахват. Сколько не судились, а все дачи под бульдозер. Батя земельку выкупил и теперь сдаёт в аренду.

- Вижу ваш Батя мужик не промах.
 -Ещё бы! Это, как когда-то выразился Ильич матёрый человечище. Нам до него, как до небесных светил.

   Оба задумались, каждый о своём. Они долго шли молча вдоль казалось бесконечной бетонной стены, изредка прерываемой железными воротами и такими же рядом с ними калитками. Камеры наблюдения зорко следили за порядком, посылая сигналы в дома, спрятанные за стенами  в глубине дворов, так что виднелись лишь крыши, крытые металлической черепицей и иногда окна третьих этажей.

- Пейзаж у вас здесь весьма тюремный,- не скрывая иронии сказал Сергей.
- Мой дом- моя крепость, как говорят англичане. А вот и моя крепость.
  Они остановились у калитки. Михаил нажал кнопку. Резкий визг тормозов и чёрный джип едва не коснулся бампером ворот.

 Из него выскочили двое бритоголовых парня в кожаных куртках. Один, повыше ростом и мощнее по комплекции грубо оттолкнул плечом Сергея в сторону и ухватил обеими руками за лацканы пиджака Гусмана.

- Ты пошто жидовская мразь творишь! Ты задумал Батю обойти?- Он тряс Гусмана так, что его голова моталась как у тряпичной куклы.- 15 лимонов решил прикарманить. Да я ж тебя пархатого…

 Он не успел договорить. Сергей с детства не признавал антисемитизм и всегда бросался с кулаками на любого будь то одногодок или взрослый, когда его друга Мишку обзывали жидёнком.

 И сейчас, без всякой мысли, инстинктивно, он вонзил кулак в скулу бритоголового с такой силой, что тот, подпрыгнув, упал как подкошенный.
 - Ты чё-о?!- взревел второй бритоголовый,- жить надоело?!
 Он перешагнул через лежащего. В вытянутой вперёд руке угрожающе сверкнул браунинг.

 Сергей, откинувшись назад, ударом ноги выбил его из рук и тот, описав дугу, упал у ног  окаменевшего Гусмана.  Что дальше делать с нападавшим для Сергея было уже привычным делом. Лагерная жизнь хорошо обучила его запрещённым приёмам. Он ударил коленом в пах, парень согнулся пополам, заверещав. Ребром ладони по шее он уложил и второго рядом на асфальт.

- Что ты?! Что ты наделал?! Всё! Нам хана! Ты убил их! Ты убил! –кричал Гусман, переходя на визг. – Эти ребята батины.! Меня растерзают! Хана  моему бизнесу… бизнесу…бизнесу, -переходя на шёпот как заклятье бормотал он.


- Успокойся. Я их не убил, а вырубил.- Сергей присел над ближайшим телом.
  На затылке Сергея среди чёрных завитков проглядывало розовое пятнышко с пятачок, зарождающаяся лысинка. Она вдруг показалась Гусману то ли ссадиной, то ли затянувшейся ранкой.

 Впившись в неё взглядом, он понял, что ему надо делать. Решение пришло мгновенно, как всегда в решительный момент его жизни, что не раз уже спасало от гибели его самого и его бизнес.

- Боливар не выдержит двоих,- прошептал он задумчиво. Гусман нагнулся, поднял браунинг. Не целясь, направил ствол в розовую плешинку, зажмурился и два раза нажал на курок.

  Краем глаза он увидел как задёргались замшевые туфли. Он отвернулся. В открытом проёме калитки застыл  его охранник  с выпученными глазами. Он тихо проблеял:
 М-м-мо-мосе-ич.. что э-э-это?

 Гусман, не поворачивая головы, указал стволом в сторону тела Сергея, ткнувшегося окровавленной головой в грудь бритоголового.
- Этот тип хотел взять меня в заложники. Спасибо батиным ребятам, вовремя подоспели.Помоги им.

                октябрь 2017 г.