Мой брат бомж

Приехав зимой по привычке проведать дачу, я обнаружил, что висячий замок, на который была заперта входная дверь, блещет своим отсутствием. Когда я дернул дверь за ручку, то оказалось, что она забаррикадирована изнутри, - значит, домушник не ушел, а где-то затаился в доме. К счастью, непрошенный посетитель укрепил дверь халтурно, и после того, как я несколько раз энергично дернул дверь туда-обратно, лом, продетый в дверную ручку, вывалился, дверь открылась, и я смог войти. Медленно и осторожно я обошел первый этаж дачи: никого! Тогда я поднялся на второй этаж, и остановился перед закрытой дверью бывшей родительской спальни. Задержавшись на мгновение, я рывком открыл дверь. В полумраке, на фоне темноты,в которую была погружена комната с окнами, закрытыми ставнями, вплотную ко мне, на расстоянии примерно полметра в дверном проеме стоял прилично одетый высокий мужчина в возрасте от пятидесяти до шестидесяти лет. Так как он был выше меня на голову, его неподвижный взгляд мне в лицо был направлен сверху вниз.  Не успел я раскрыть рта, как он заговорил: «У меня есть к Вам предложение: я готов бесплатно сторожить Ваш дом за право прожить здесь до весны». Я сразу дал ему резкий отпор: «Немедленно убирайся отсюда, и если вернешься, я тебя сдам в милицию!» Не возразив ни словом, мужик быстро бросил в сумку несколько вещей, и немедля, не оглядываясь, удалился,
Прошло месяца полтора, и, в очередной раз, явившись на дачу, я сразу почувствовал какой-то непорядок, хотя на входной двери замок и не был тронут. Пойдя в обход дома, я обнаружил, что щит с окна первого этажа снят, а окно лишь слегка прикрыто. Крадучись, я вышел на улицу, и, отойдя на расстояние слышимости, позвонил по мобильнику в отделение милиции. «Сейчас мы приедем» - ответил участковый инспектор. Минут через пятнадцать у нашей калитки остановился автомобиль, и из него вылезли милиционер, вооруженный автоматом, и наш участковый; и я их повел к окну. Мы еще не успели подойти, как из окна выпрыгнул мужчина и бросился наутек; – я сразу в нем признал своего старого знакомого. «Стой!» - крикнул милиционер, направив на беглеца автомат. Тот немедленно остановился, и его повели к автомобилю;  меня участковый взял с собой для составления протокола. Я сел на переднее сиденье, рядом с участковым, ведшим машину; по дороге я оглянулся и сказал арестованному: «Я же тебя предупреждал, чтобы ты больше не являлся, ты не послушал, и теперь пеняй на себя!». Когда мы прибыли в отделение, и мужика, коротко допросив, отвели в «обезьянник», начальник созвал оперативку, на которой я тоже присутствовал. «Что мы с этого будем иметь? Нашу отчетность за поимку бомжа мы не улучшим, а его здесь придется какое-то время продержать, а он нам нужен?». В результате решили протокол о задержании не составлять, и меня отпустили. На обратном пути я погрузился в невеселые мысли: «Его отпустят, и, спустя некоторое время,  он вернется, и все снова-здорово».
Вернувшись в дом, я обнаружил, что мой бомж намеревался обосноваться здесь надолго, обустроившись с комфортом: около облюбованного им дивана, на котором была сымпровизирована постель, стояло несколько включенных электрообогревателей; на столе, на расстеленной газете, была разложена нехитрая снедь: хлеб, рыбные консервы, чай, сахар; тарелки, чашки и чайник он принес с моей кухни; тут же стояло ведро с колодезной водой.
Закрыв окно щитом, я засобирался домой. Однако при обходе участка около сарая я обнаружил самодельные сани. Открыв дверь, я увидел, что в сарае мой непрошенной гость устроил целый склад вещей, которые он наворовал из окрестных дач. Тогда я вновь позвонил в отделение, и сообщил о своей находке. «Сейчас приедем!» - ответили мне.
Вскоре на машине приехала следователь – длинноногая молодая женщина в милицейской форме с капитанскими погонами, косившая под Каменскую. Когда я ее подвел к сараю, она стала решительно из него выбрасывать чемоданы, сумки, мешки, нагроможденные моим визитером, потом вытряхнула на снег их содержимое – шубы, куртки, белье, головные уборы, посуду, инструмент, книги, старую обувь, кастрюли – весь этот скарб - реквизит дачной жизни - был выставлен напоказ, превратив площадку перед сараем в подобие блошиного рынка. «Можете все это выбросить» - сказала мне милиционер – «здесь нет ничего, что представляет для нас интерес». «А что Вы искали?» - «Вещи, на которые написаны заявления о пропаже, например, бензопилу». «Теперь Вы отпустите моего бомжа?» - осведомился я. «Нет, как оказалось, он был объявлен в розыск в Ростовской области. Мы его этапируем туда».
«Что же» - подумал я  - «кажется, все обошлось».
Правда, мне понадобился целый день, чтобы отвезти все барахло на помойку – его набралось  тачек двадцать. Кроме того, время от времени мне попадались на глаза и другие следы пребывания на даче моего незваного гостя. Особенно большое впечатление на меня произвело обнаружение раскрытого ящика с долгоиграющими пластинками, часть из которых была аккуратно выложена на пол. То есть, возможно, что когда за ним приехала милиция, домушник просматривал пластинки с записями классической музыки. Вряд ли он собирался их прослушивать, тем более, что проигрывателя на даче не было, - его заинтересовало их содержание, а в этом ящике были собраны Лист, Брамс, и Бетховен. Из его знакомства с музыкой романтизма XIX века следует, что мой бомж - бывший интеллигентный человек.
Я давно замечал, что  интеллигента от люмпена отделяет лишь тонкая грань, которая  может быть преодолена в одночасье, поэтому от участи бомжа  – не зарекайся!
                Октябрь 2017