Соседи

Шла по лесу лисица, и несла в зубах сыр. А на суку сидела ворона. Увидела ворона лисицу, почистила  перья клювом, прихорошилась, и брякнула ей без задней мысли:
 –   Дура, ты, кума!
 –  Сама ты дура,  –  отвечает ей лисица, а сыр лапой придерживает.
 –  А ты спроси у волка, который за тобой крадётся, кто из нас дура?  –  не угомоняется ворона.
Лиса обернулась, а ворона сыр  выхватила, и была такова. А волк и вправду за лисой крался, так что выходит, ворона лисицу от смерти спасла.
Но это присказка, а сказка вот в чём:
Жили на селе два соседа. Дома рядом, через забор стояли;  у одного, Василя,  над стрехой, на самом коньке,  был вырезан петух, а у другого, Петра,  ставни цветами расписаны.  Вместе росли, вместе женились, вместе детей растили, табачок делили. И была у Василя  свинья. Дебелая, важная, умная,  не была бы свиньёю – была бы барыней.  Поросят приносила каждый год, да таких удачных, что лучше не бывает. Приглянулась та свинья Петру, просил он продать её, но хозяин ни в какую не соглашался. Долго они так вели переговоры, раз Василь  и говорит:
 –  Что, ты, сосед, так наседаешь? Далась тебе моя свинья! Что  ты на ней, жениться собрался?
Затаил обиду  Пётр на те слова, и однажды ночью,  натянувшись самогону, кинул  головню соседу во двор, пустил  красного петуха.  Занялся соседский овин, да ветер переменился, и погнал пламя на  дом поджигателя. Пьяный Пётр совсем обезумел, стал ставни отрывать, спасать, стало быть,  хозяйство, только  остались от дома две расписные ставни, да головёшки.  А соседский дом огонь не тронул.
Делать нечего, понаехал суд, для села – беда, кормить – поить судейских надо! Вызвал соседей судья, допрашивает: рассказывайте, как дело было!
 Василь заявляет:
 –  Знать ничего не знаю, никакого злодеяния не совершал!
Пётр  тот, что пришёл с оторванной ставней, тоже отпирается:
 –  Что же, я свой дом поджигать стану?
Судья спрашивает:
 –  А ставню, зачем с собой взял? Соседу в подарок?
Ничего не отвечает мужик, в землю смотрит,   с ноги на ногу переминается. А народ   ждёт, что суд решит.
Так они перепирались бы до морковкиного заговенья, если бы подьячий, старый   крючкотвор судейский, не догадался выкрикнуть:
 –  У поджигателя дом горит!
Кинулся было Пётр бежать со своей ставней, опомнился, да поздно. Засмеялись люди, стали на него пальцем показывать. Вот  судья  суд вершит, приговор читает. Народ гомонится, на злодея злится, убытки, что на суд с каждого двора пошли, подсчитывает.
Вдруг  Василь бросился судье в ноги.
 –  Чего ещё тебе, –   спрашивает судья,  –   на каторгу твой сосед сослан будет, кандальную музыку слушать!
 –  Пощадите,  –   кричит   мужик, Петра,  –   ноги судье целует,  –   у него семья, детки малые, да мать хворая,  куда они пойдут погорельцами, горемычные? Всё ему прощаю, помогу избу отстроить, только не гоните моего соседушку на каторгу!
 Удивился судья, изумился народ, а поп сельский, что на суде был, бороду огладил, крест поправил,  и  промолвил:
 –  Воздастся тебе, христианин добрый, за твое прощение, прочитаю за тебя молитву воскресную, Богу в возвышение, прихожанам в поучение!
Тут народ опомнился, тоже стали судью просить – молить, насбирали ему подарков; судья же присудил виновнику сорок плетей горячих, и отбыл с чиновниками восвояси.
Обнялись два соседа на виду у всего села, да так, что бабы расплакались, а мужики в рубахи засморкались. И сошла с того времени на село благодать, народ зерно сеет, урожай зреет, всюду приплод, живут без забот!
Так-то,  детушки,  сказку читайте, да запоминайте: судом праведным не развеешься,  с чужой беды не разговеешься, а сосед соседу поневоле брат!