Глава 8

То, что с господином графом шутить не стоит, она убедилась на собственной шкуре: Атос перестал ее замечать, и даже ежемесячную оплату за свою работу она отныне получала от Гримо. Разговоры были только по делу, по службе. Николь поняла, что долго так не выдержит, и лучше всего было бы уехать. Но появление Арамиса нарушило все планы.


- Господин граф дома?

Николь, вытряхивавшая покрывало на заднем дворе, услышала вопрос и, не удержавшись, бросила любопытный взгляд из-за угла: во двор как раз въезжал всадник. Конь был великолепен, да и сам всадник выглядел необычно. Очень загорелый (не смуглый, а именно загорелый), большеглазый, черноволосый, с тонким профилем, с гибким станом фехтовальщика, он привлекал к себе внимание гордой и непринужденной осанкой. Не торопясь он спешился и передал поводья молодому Шарло, который исполнял обязанности конюха.

- Так что граф? Если он дома, передайте, что его желает видеть старый друг.

- Прикажете передать, кто именно? - старик привратник внимательно осмотрел гостя: от пера на шляпе и до шпор. Осмотр его удовлетворил: приезжий несомненно дворянин, а когда тот еще и улыбнулся старику, блеснув белоснежными зубами, Шарло решился доложить графу.

- «Старый друг» будет довольно, - веско ответил дворянин.

Николь перестала выглядывать из-за угла и решительно двинулась через двор. Ее мучил вопрос: кто же этот друг? Темные глаза и загорелая кожа могли принадлежать д'Артаньяну, а могли — и Арамису.

Гость бросил в ее сторону взгляд, не лишенный любопытства. Николь сразу же почувствовала в молодом человеке тот интерес, который всегда вызывает у мужчины симпатичная женщина. Николь считала себя достаточно симпатичной и в меру женственной, чему за последнее время немало помогло ношение юбок.

Шарло показался на крыльце и жестом пригласил незнакомца следовать за собой. Тот взбежал по ступеням с завидной легкостью и скрылся за дверью, оставив Николь изнывать от любопытства. Как бы ни звали этого человека, но это был кто-то из друзей Атоса. Если бы еще и знать: кто?

Гость уехал уже на следующий день, и граф приложил максимум усилий, чтобы он не столкнулся с любопытством Николь. Атос действительно стал опасаться ее: а что, если ее вопросы окажут действие не только на него и его жизнь, но и на жизнь его друзей? Пока еще смутно, но он начал понимать, что они меняются под воздействием постороннего человека. Написанная книга пишется заново, и, что окажется на ее страницах, не ведомо никому: ни читателям, ни героям.

Спасая свою дружбу, Атос сделал то, чего на самом деле ему не хотелось: поселил Николь в домике на краю своих владений. У нее в помощниках были две милые деревенские девушки, а об остальном заботился Гримо: дрова, деньги, продукты, одежда — все это шло от графских щедрот. Раз в неделю появлялся либо Гримо, либо молодой Шарло и справлялись, что нужно госпоже. Николь вдали от замка именовалась госпожой.


Так прошло много месяцев, пока, однажды поутру, на пороге не появился сам господин граф. Выглядел он каким-то потерянным, чему очень способствовало то, что он попал под проливной дождь. Николь, не говоря ни слова, потащила его к камину, приготовила подогретое вино и, вообще, развила бурную деятельность. Атос молчал, но вину обрадовался. Грел руки о горячую кружку, смотрел куда-то в пламя камина и пил вино мелкими глотками. Николь не смела ни о чем спрашивать: что-то случилось, раз граф сам приехал к ней.

- Николь, - заговорил он непривычно глухим голосом, - я хочу просить вас вернуться в замок.

- Я не по своей воле оказалась здесь, Ваше сиятельство, - сухо ответила Николь. - Это было вашим желанием.

- Я раскаиваюсь в необдуманном поступке. Вам было плохо здесь.

- Только поначалу, когда я злилась на вас и, признаюсь, призывала на вашу голову всякие глупости.

Атос с изумлением уставился на женщину:

- Так это вам я обязан тем, что случилось?

- А что у вас случилось, господин граф? - Николь и хотела, и боялась узнать новости.

- А вот поедем - и увидите, - Атос решительно встал. - Только оденьтесь потеплее: дождь льет как из ведра.

- А вы как?

- А я уже промок до нитки. Хуже не будет. Собирайтесь, время не терпит.

«Что такого могло случиться в Бражелоне, что я понадобилась, да еще и так срочно?» - недоумевала Николь, погоняя своего коня и радуясь тому, что ездить верхом перестало для нее быть проблемой.

В замке что-то неуловимо изменилось, но в чем это выражалось, Николь еще не могла понять. Пока она переодевалась в сухое в отведенной ей комнате, ей почудился детский плач. Едва она привела себя в порядок, на пороге возникла кухарка.

- Николь, голубушка, я тебя проведу. Граф ждет тебя .

- Я еще помню, Жоржетта, где его кабинет и где гостиная.

- Он ждет тебя не там, идем же скорее! - и, крепко ухватив Николь за руку, она потащила ее по коридору.

Дверь распахнули им навстречу, и в полумраке задернутых штор Николь различила сначала графа, а затем еще какую-то незнакомую женщину, судя по одежде - крестьянку. Увидев Николь, они расступились, и потрясенная девушка заметила в глубине две детские колыбельки.


Два прелестных и похожих как две капли воды малыша лежали в двух колыбелях. Насколько Николь могла разобраться в младенцах, это не были новорожденные: детям было месяца три-четыре. Не веря своим глазам, она сделала несколько шагов вперед и растеряно обернулась: Атос с неестественной улыбкой на лице сделал ей знак, что она может подойти поближе.

- Откуда эти дети? - вопрос сам по себе слетел с ее губ.

- Из Рош-Лабейля, - ответил глуховатым голосом граф.

Николь еле сдержалась, чтобы не воскликнуть: «И кто же из них Рауль?», но вовремя прикусила язык. Да, она многое пропустила за эти месяцы!

- Нравятся? - между тем поинтересовался Атос.

- Совершенно очаровательны! Это мальчики или девочки?

- Мальчики.

- А кто из них старший и как их зовут? - уж это Николь могла спросить.

- Рауль-Огюст и Габриэль-Рене.

- Кто же из них Рауль, а кто Габриэль? - Николь подошла к детям вплотную.

- Слева - Рауль, а справа - Габриэль, - поспешила ответить кормилица, видя что граф молчит.

Атос действительно отмалчивался, и Николь догадалась, что он не может различить детей. Храня молчание, он взял ее за локоть и кивнул в сторону двери. Так и не обменявшись ни словом, они прошли в кабинет графа, и Атос запер дверь на ключ. Потом повернулся лицом к Николь, и она ощутила, как волна сочувствия накрыла ее: таким растерянным она никогда Атоса не видела.

- Скажите, Николь... ответьте мне: появление детей не является для вас неожиданностью?

- Почему вы так решили, господин граф?

- Мне так показалось... Если я был не прав, простите мою подозрительность, - и ей почудилось, что Атос отчего-то смутился.

- Нет-нет, вы не ошиблись, но дело в том, что близнецы — это для меня полная неожиданность! Я читала только об одном мальчике, Рауле. Вашем родном сыне, - добавила она жестко.

Атос сцепил пальцы в попытке совладать с собой. Что же делать: он сам привез ее сюда, и она не намерена была в этот раз особо щадить его.

- Скажите мне, Николь, что вы знаете о моем... о моих сыновьях?- задал он мучивший его вопрос.

- Господин граф, - Николь была подчеркнуто официальна, - все, что мне было известно из книги — это то, что вы провели ночь с одной высокопоставленной дамой, которая покидала Францию. Через год она подкинула вам в ту деревушку, что вы назвали, ребенка.

- Мне лично?

- Нет, просто тамошнему священнику. Вы увезли приглянувшегося вам малыша к себе в Бражелон, вырастили и воспитали его.

- А мать? Она больше никогда?..

- Наверное, об этом спрашивать нельзя, Атос, - вдруг засомневалась Николь. - Я знаю об одном мальчике, а тут сразу близнецы. Опять что-то не так пошло. Вы уверены, что это ваши дети? - вдруг спросила она.

- Для меня это не имеет значения, - невнятно ответил граф, отводя глаза.

- Кого вы хотите обмануть, мой граф? - покачала головой Николь. - Вы хотя бы знаете, кто из них старший, а кто младший? - не утерпела она.

- Зачем мне это знать? - пожал плечами Атос.

- Затем, упрямый вы человек, что только один из мальчиков может быть вашим наследником.

- Ну, знаете, так далеко я не заглядывал, - вскипел граф. - Вы беретесь решать за меня то, что вообще вас не касается?

- Давайте не ссориться, господин граф, - примирительно подняла руку Николь. - Вы же меня неспроста позвали из ссылки, в которую сами же и отправили. Да, манеры у вас воистину королевские, - усмехнулась она. - Карать и миловать своих поданных, когда вам захочется. О, как бы я хотела никогда больше не видеть вас и ваш мир!

- И тем не менее я хочу вас просить об одолжении, - с трудом выговорил Атос.

- Одолжении? Разве я, ничтожная козявка, могу испытать счастье сделать одолжение вам, могущественному сеньору?

- Сударыня, прекратите! Вам хочется унизить меня? Вы никогда не простите мне того, что я для вашего же блага удалил вас от себя? Если бы я мог, я бы вернул вас туда, откуда вы явились, но это мне не по силам. Нам придется терпеть друг друга, тем более, что я хотел бы попросить вас остаться в замке надолго.

- Зачем? - поразилась Николь.

- Затем, что кормилица одна не управится с двумя малышами.

- Атос, у меня нет никакого опыта по воспитанию детей, говорю вам сразу. Меня не учили ни пеленать, ни кормить, ни просто быть терпеливой с чужими детьми.

- А со своими?

- А своими я не успела обзавестись. И, будь у меня свои, я бы давно уже с ума сошла, зная, что мне никогда их не увидеть.

- Вот это слова женщины! - неожиданно улыбнулся граф.

- Наверное, да! Но я не могу понять одного: как могла их мать бросить малышей, на что она рассчитывала?

Атос мрачно взглянул на Николь.

- Она не могла их взять с собой, отправляясь в изгнание. Рассчитывала на доброту кюре.

- А если она вернется и потребует детей назад?

- Она не найдет их. Я не оставил своего адреса священнику, - неохотно ответил граф, и Николь посмотрела на него, словно увидела в первый раз: он понимает, что взвалил на себя?

- Я помогу, чем смогу, - медленно, через силу, сказала она. - Чем меньше посторонних всунут свой любопытный нос в эту странную историю, тем лучше будет для вас, граф, и для детей.


Легко пообещать, но как выполнить обещание, когда ты не имеешь даже представления, что делать с ребенком, когда он плачет. Под рукой не было ни памперсов, ни пустышек, ни бутылочек со смесями. Даже колясок не было. То есть Николь смутно подозревала, что коляски могли где-то быть, но граф не хотел привлекать внимания к своему дому, заказывая еще и коляску. Хватило покупки двух детских кроваток.

Слухи о том, что происходит в замке, упорно бродили по окрестностям, хотя все его обитатели держали рот на замке. Хорошо, что Николь отлично шила и вязала, так что на первое время дети были обеспечены одеждой. Она стала истово мечтать о швейной машинке, пусть самой примитивной, но и это желание было невыполнимо, и приходилось методично ковырять иглой.

Со временем усталость стала отступать, и Николь даже получала удовольствие от игры с детишками. Когда их, наконец, отлучили от груди, и малыши понемногу начали ходить, погоня за ними стала основным занятием для женщин. Кормилица уехала к себе в деревню, со слезами расставшись с детьми и с Николь. Атос щедро вознаградил ее: того, что она заработала за год, в ее краях вполне могло хватить на домик с садом.

Николь осталась гувернанткой при мальчиках. Добровольной гувернанткой, которая уже сама ни за какие деньги не согласилась бы расстаться с детьми. Ей помогали все в замке, но основная тяжесть все же лежала на ней. Все чаще она задумывалась, что же послужило толчком к тому, чтобы произошли такие серьезные изменения в жизни Атоса, и коснулись ли они только его.

Единственное, что оставалось в такой ситуации — это разговор по душам, и у Николь создалось впечатление, что и Атос готов к такой беседе. Обоим нужно было взаимное доверие и откровенность. Понимание того, что дети связали их сильнее, чем они могли бы желать, заставляло уже не раз идти навстречу друг другу. Оставалось только выяснить, какое будущее могло ждать двух очаровательных мальчуганов, которых даже собственный отец не всегда мог различить.


Только что прошел дождь: по-летнему быстрый, крупный, с грозой и ветром. Он сбил уже созревшие вишни в саду, и дети с упоением помогали Жоржетте собирать их с земли.

Мальчикам исполнилось пять лет, и характер их начал определяться. При удивительном сходстве все сильнее проявлялось различие в поведении близнецов. Рауль — спокойный, ласковый, вдумчивый ребенок, временами казался полной противоположностью брату. Габриэль — воплощение переменчивости, капризный и непостоянный в своих привязанностях был весь в мать. У Атоса даже как-то проскользнуло замечание, что Габриэль унаследовал ее характер, и это его совсем не радует. Николь же про себя отметила, что граф знает мать близнецов куда ближе и лучше, чем это было описано в книге. Но этой тайной он никогда не поделится.

Предположим... Что-то в мозгу тревожно звякнуло: она уже предполагала в своих мечтаниях и размышлениях, что было бы, если бы события повернулись не так, а этак. А получалось... Но она могла Богом поклясться, что ей никогда в голову не приходили близнецы у Атоса. Это был вариант с Железной маской, но никогда не приходилось ей думать о такой задачке для графа де Ла Фер. Ему тоже такое в голову прийти не могло: он вообще о детях не думал. Оставалась мамаша близнецов, которая... нет, в ее планы точно не вписывались близнецы-бастарды: у королевы же пока вообще не было детей!

А может быть, все дело в откровениях; может, именно они и влияют на ход событий? Или то и другое, озвученное в виде вопроса, становится причиной перемен? Значит, слово не менее опасно, чем действие?


- Господин граф, смотрите!- непоседа Габриэль вприпрыжку несся к Атосу, держа на вытянутой руке гусеницу и на бегу старательно изображая скачущую лошадку. - Жоржетта говорит, что из нее вырастет бабочка. А я хочу, чтобы из нее вырос дракон.

- Господи, Габриэль, зачем тебе дракон? - рассмеялась Николь.- Он же сожжет нам дом.

- Когда он будет большим, я возьму шпагу и убью его, - малыш встал подбоченившись, словно у него и впрямь на боку уже покоилась шпага.

- А давай лучше приручим его, - посоветовал Рауль, подходя с корзинкой, полной вишен.

- Приручим? А с кем я тогда буду сражаться, если он будет ручной и ленивый, как наш кот Базиль?

Рауль на мгновение задумался:

- Но останутся еще великаны.

- Ты много видел великанов? - рассмеялся Габриэль.

- А ты — драконов? - рассердился Рауль.

- Ну, уж с одним великаном я вас скоро познакомлю, - вмешался граф. - Только это очень добрый великан, и зовут его господин дю Валлон.

- Портос!- ахнула Николь. - К нам едет Портос? Так вот для кого вся суета в замке, вот для кого готовятся комнаты! Портос приедет вместе с госпожой дю Валлон?

- Надеюсь, - улыбнулся Атос.

«Чета дю Валлон в Бражелоне? Этого не было у Дюма!» - воскликнула про себя Николь, но Атос перехватил ее взгляд и понял ее без слов.