Глава 9

Раззолоченная карета, запряженная четверкой лошадей и с Мушкетоном на запятках, торжественно въехала во двор замка и остановилась у крыльца. Мушкетон соскочил на землю и, скинув ступеньки, бросился открывать дверцу экипажа. Первым появился Портос. И сразу во дворе стало тесно: огромная карета, огромный дю Валлон, огромная шпага у него на боку и роскошный плюмаж на шляпе — дети, наблюдавшие все это из окон детской, готовы были визжать от восторга. Великан из сказки был самым настоящим!

Вслед за Портосом из кареты показался остренький профиль госпожи дю Валлон. Она выбралась из кареты, опираясь на плечо лакея, и подозрительно оглянулась вокруг. На увядшем лице появилось странное выражение: словно она и рада увидеть, что великолепия вокруг не заметно, но в то же время опасается, что во всем имеется какой-то подвох.

Портос же, стоя уже посреди двора, описал поворот на 360 градусов, успел хозяйским оком углядеть все достоинства и проигрышные стороны открывшегося его взгляду замка и, наконец, заметил хозяина. Видимо, он ожидал другого зрелища, потому что на лице его явственно читалось потрясение: он и узнавал, и не узнавал друга. Прошедшие со дня расставания десять лет на графе не отразились никак: скорее, он даже помолодел.

К тому же светский вид Атоса подавил бывшую госпожу Кокнар: она почувствовала себя не в своей тарелке; граф де Ла Фер, будучи в ударе, умел производить впечатление, а в этот раз он был гостеприимным хозяином. И это утонченное гостеприимство, эта непринужденность, эта дружеская, но не навязчивая обстановка, которой он сразу же окружил чету, почти испугали госпожу дю Валлон. Она встречала у покойного мужа аристократов, тайные дела которых он вел, и сразу распознала в этом красивом дворянине вельможу. И это тот забияка и любитель застолий, о котором вначале неосторожно рассказывал ей муж? Или Портос ошибался, или это другой человек. Было и еще одно предположение у озадаченной бывшей прокурорши: а может, этот граф решил посмеяться над ними? Она с подозрением приглядывалась ко всему, в то время как Портос сразу почувствовал себя дома.


Едва гости отдохнули и переоделись с дороги, как их позвали к столу. До этого Атос прошел к Николь. Что-то в выражении его лица насторожило женщину: она знала его уже настолько, что готова была поспорить: граф намеревался о чем-то просить ее.

- Николь, я могу надеяться, что вы согласитесь быть сегодня хозяйкой за столом? - он смотрел ей прямо в глаза.

- Господи, Атос, не иначе, как вы сошли с ума, - растерялась она. - Как вы намерены представить меня?

- Как моего доброго друга и гувернантку моих... - едва заметная пауза насторожила Николь и она вся подалась вперед в ожидании продолжения, - воспитанников.

- И как мы с вами будем выглядеть в глазах супругов дю Валлон?

- Вы опасаетесь за свою репутацию?

- Милый граф, за свою репутацию опасаться лучше вам: я же не принадлежу к знати. А замуж я все равно уже не выйду, вам это давно должно было быть ясно.

Она не ожидала, что ее слова могут ранить Атоса, но он заметно изменился в лице.

- Так вы отказываетесь быть хозяйкой на сегодняшнем обеде? - голос его дрогнул: не от обиды ли?

- Вовсе нет. Вы уверены, что у меня получится?

- Не сомневаюсь! - Атос вздохнул с облегчением. - Сейчас вам принесут платье и все, что вам необходимо.

- А дети? - осмелилась она задать вопрос.

- Потом, ближе к вечеру. Нельзя сразу обрушивать все новости на голову гостей. Поспешите, дорогая.

Несмотря на его просьбу, она еще несколько минут просидела неподвижно, пытаясь совладать с дрожью рук. То, что происходило, не увязывалось ни с какими ее размышлениями и предположениями.

Платье было великолепно и оказалось точно по ней. Такой красоты она еще никогда не имела в своем распоряжении. Вишневый бархат, вышивка, кружева и в придачу жемчужное ожерелье. «Огюст, вы сошли с ума! Такие деньги! - пробормотала она, поглаживая бархат.- Никогда и подумать не могла, что вы тщеславны!»

У Николь уже давно была своя горничная, которая очень пригодилась, чтобы совершить превращение серой мышки (каковой Николь себя всегда считала) в знатную даму. Пока девушка затягивала корсет и укладывала ей волосы, Николь не переставала думать об одном: «Что скажет граф, увидев ее в таком виде? Не возникнет ли у него ассоциаций с той, что сломала ему жизнь?». Он сам определил ей место в служанках, потом обстоятельства сами решили за нее, что быть ей гувернанткой. А что теперь?

«Прямо Джен Эйр или, того хуже, мадам де Ментенон!» - вздыхая, подумала про себя Николь. Николь Леже... Атос знал ее фамилию, но как он ее представит своему другу? Портосу, скорее всего, ее дворянство или отсутствие такового, было мало интересно, но вот этой Кокнар-Валлон? И вообще, как это получилось, что они объявились так неожиданно, нарушив размеренный быт Бражелона?

А если все началось с вопроса Николь, знает ли граф, где теперь его друзья? Атос сказал, что Портос, скорее всего, у себя в Пикардии наслаждается семейным раем, а Николь предположила, что вряд ли мадам дю Валлон отпустила бы супруга одного даже к холостому другу.

- Особенно — к холостому! - рассмеялся Атос.

А через пару дней пришло письмо от Портоса. Он писал, что узнал адрес графа от Арамиса, который побывал в Париже, вернувшись из Испании. В Париже Портос, бывший там по делам, и столкнулся случайно с другом. Естественно, что они неплохо посидели в кабачке: Арамис очень изменился в этом плане. «Значит, это все же был Арамис!» - подумала тогда Николь, вспомнив темноволосого гостя. И загар у него был совершенно объясним: жаркое солнце Испании въелось в его кожу так сильно, что и спустя месяцы его можно было принять за уроженца юга.

Арамис после своего появления у графа часто ему писал, но, вернувшись в Париж, еще ни разу его не навещал. Портос же, решив, что достаточно проторчал в провинции, решил вывезти жену в свет. В Пикардии ее местное дворянство так и не приняло, высказав свое отношение к браку Портоса таким недвусмысленным образом, что бывшему мушкетеру, а ныне миллионеру дю Валлону пришлось не раз обнажить шпагу. Это привело к тому, что чета осталась в полной изоляции от соседей.

И тогда госпожа Кокнар решила поменять окружение. Поездка в Бражелон была разведкой, а расположение и дружба графа де Ла Фер, как она надеялась — ключиком, который откроет для них другой мир.

Граф де Ла Фер не был тем, кто пускает пыль в глаза, но едва мадам дю Валлон узрела сервировку стола, как ей стало не по себе. В таких вещах она знала толк и сразу увидела руку мастера в каждой мелочи. Для друга Атос постарался дать все самое лучшее, чем обладал. Николь зашла сразу за гостями, чтобы не выглядеть ни истинной хозяйкой дома, ни приживалкой, приглашенной на обед. Атос представил ее еще до того, как все уселись за стол.

- Мой добрый друг и помощница в делах, мадемуазель Леже, - обтекаемо заявил он о ее роли в доме. И тем не менее у госпожи дю Валлон глаза полезли на лоб. Она хотела что-то сказать, но увидев, как ее муж прикладывается к ручке мадемуазель, чопорно поджала губы.

- Атос, дружище, я так рад за вас, - громогласно объявил Портос. - Наконец-то у вас все наладилось!

- Да, мне грех жаловаться на свою жизнь, - спокойно сказал Атос, улыбаясь только глазами и только Николь. Ее присутствие и ее вид явно радовали графа.

- Так вы счастливы, граф? - все еще не веря, что перед глазами у него Атос, поразился Портос.

- Могу с уверенностью утверждать, что счастлив и всем доволен, дорогой мой. И хотел бы, чтобы и наши отсутствующие друзья могли бы сказать то же о себе.

- Я видел Арамиса в Париже!- громогласно объявил Портос, не замечая, что его супруга при этом имени совсем увяла. Зато ее реакцию заметил граф и поспешил перевести беседу в другое русло.

- Нашим дамам совсем не интересно наше боевое прошлое, мой друг. Вы бы лучше рассказали, что нового в Париже.

- А вы давно там были, Атос?

- С тех пор, как вышел в отставку — ни разу. Но, думаю, дела меня скоро приведут в столицу, - Атос на мгновение задумался, и легкое облачко коснулось его лица. Николь бросила на него тревожный взгляд, и он чуть качнул ей в ответ головой.

Эта немая игра лиц была замечена госпожой дю Валлон, которая деликатно откусывая и жуя, не упускала возможности следить за всеми острым, умным взглядом. Николь не сомневалась теперь, кто был главным в доме у Портоса.

- Значит, у нас будет шанс встретиться и там, - обрадовался дю Валлон.- У меня в Париже мой поверенный. Ах, Атос, вы поистине везунчик!

- Что вас так заставляет думать, Портос? Ох, простите меня, друг мой, я по старой памяти назвал вас этим именем, - спохватился граф.

- Ну, я тоже хорош! - хохотнул гигант. - Назвал вас Атосом.

- И привели этим в полное недоумение госпожу дю Валлон,- как можно доброжелательнее улыбнулась даме Николь.

- Видите ли, моя дорогая, - Портос приложился к сухонькой руке супруги, - это наши боевые прозвища. Я вам как-то уже рассказывал о нашей службе. А господин граф у нас действительно удачлив: он дважды граф.

- Как такое может быть? - воскликнула супруга Портоса.

- Видите ли, мадам, титул, земли и замок Бражелон я получил по наследству, - улыбнулся Атос. Он очень не любил говорить на эту тему, но на бывшую прокуроршу титулы производили невероятное впечатление, и от темы она так просто бы не отстала.

- Вообще-то господин граф родня Монморанси и Роанам, - невинно вставила Николь, делая вид, что не замечает, как рассердился граф де Ла Фер. Но ей хотелось добить бедную даму, весь обед бросавшую на нее косые взгляды.

- Да, графы, герцоги в вашем роду — это обычное дело, - кисло улыбнулась мадам.- А вот мой муж, хоть и знатен, как принц...

- Дорогая, прошу вас!.. - попытался остановить ее Портос, который понял, куда ведет разговор его супруга.

- Да, знатен, как принц! - упрямо повторила прокурорша. - И вот он не может себе выхлопотать даже титул барона.

- Мадам, титулы раздает король, а ему сейчас не до этого, - холодно сказал граф.

- Вот именно!- подняла пальчик мадам дю Валлон.- Именно, король. Он забыл о заслугах моего мужа, он забыл, что в Пикардии, этом рассаднике знати, нет дворян ниже барона!..

- Господин граф родом из Пикардии, он великолепно знает генеалогию тамошних семейств, - снова ввернула Николь, пристально глядя на Атоса. Весь его вид выражал только одно: «Бедный Портос!». Чтобы уйти от щекотливой темы, граф сделал знак Николь привести детей.

Когда в гостиную, куда вся компания перешла после десерта, спустилась Николь, ведя за руки двух благонравных мальчиков, наступило долгое, ошеломленное молчание. У Портоса глаза стали совсем круглыми, он даже рот приоткрыл от изумления, его же супруга прищурилась, как кошка, узревшая мышей.

- Позвольте мне представить моих воспитанников: Рауль-Огюст и Габриэль-Рене, - дети дружно поклонились.

- Ваши воспитанники? Атос, откуда они у вас?

Атос встал между мальчиками и положил руки каждому на плечо. Мальчики дружно вскинули на него глаза, ожидая, что граф расскажет что-то новое, но Атос сказал только то, что было им известно.

- Их мать была вынуждена подбросить близнецов в деревню к доброму кюре. Я просто проезжал в тот день через одну деревню, и решил заночевать у местного священника. История этих детей заставила меня подумать о их судьбе и я забрал мальчиков. У меня им будет лучше, чем в той жалкой деревушке.

- А мальчики дворяне? - тон мадам дю Валлон был полон недоверия к словам графа.

- Несомненно!

- А кто занимается их воспитанием?

- Пока мадемуазель Леже и я. По достижении семи лет ими займутся учителя и гувернер.

- Вам будет кому передать свои графства, - заметила прокурорша.

Атос ответил ей почти свирепым взглядом. О, как в эту минуту он ненавидел женщин!

Но госпожа дю Валлон не унималась.

- Это не так сложно сделать, - важно заметила она. - Я помню, мой покойный муж несколько раз вел подобные дела. Господину графу достаточно было бы жениться, - она бросила острый взгляд в сторону Николь, - а его супруге признать детей их общими, и их очень быстро посчитали бы законными наследниками. Само-собой, опекунство над собственными детьми со стороны отца в таком случае понимается всеми без слов, - и она перевела взгляд на мальчиков.

Наступившее неловкое молчание неожиданно нарушил Габриэль.

- Господин граф говорил нам, что все решится, когда мы будем взрослыми. А пока вместо матушки у нас Николь, - он подошел к своей гувернантке и уткнулся лбом в ее платье. Рауль, более стеснительный, остался рядом с Атосом и тихонько прижался к нему, бросив на графа взгляд из-под длинных ресниц.

- Есть вопросы, которые надо решать заранее! - важно ответила ребенку мадам дю Валлон, никогда не имевшая детей и не имеющая представления, о чем и как говорить с ними.

Но чувство острой зависти к этому другу ее мужа, который от рождения — граф и которому на голову валится в наследство не только еще одно графство, но и прелестные мальчуганы (несомненно, сыновья), а под боком молодая и красивая любовница (несомненно, мать этих детей), ножом прошлось по сердцу увядающей женщины. Ах, если бы она повстречалась со своим мужем в ту пору, когда была молода и красива! Она бы сумела подарить ему много сыновей! Но Бог пожелал, чтобы ее милый муж был для нее единственным предметом неусыпных забот...

Следующий день Портос и Атос провели в каких-то делах. Они ездили по окрестностям почти до вечера и вернулись усталые и довольные. Госпожа дю Валлон, сославшись на головную боль, весь день просидела у себя в комнате, спустившись только к ужину. Николь была счастлива, что ей не пришлось занимать гостью, и день провела с близнецами. На следующее утро гости уехали в Париж. Для чего было совершать такой крюк в пути, Николь поняла впоследствии, когда Портос приобрел поместье Брасье неподалеку от Блуа. (*)

После отъезда четы дю Валлон что-то изменилось в поведении Атоса. Он подолгу просиживал у себя в кабинете или в библиотеке, стал много времени проводить с мальчиками, читая им или пересказывая старинные легенды доступным для детей языком. Вскоре в конюшне появились два очаровательных гнедых пони, и граф занялся с воспитанниками верховой ездой.

С каждым днем у Николь появлялось все больше свободного времени. Она вдруг увлеклась рукоделием, и комната ее была полна мотков шерсти, разнообразных ниток и ворохом кружев и лент. Она сшила себе несколько новых платьев, получила пару комплиментов своим умелым рукам и — все... Атос упорно избегал ее общества.

С новой силой вспыхнула тоска по прошлому (а точнее — по будущему). Жизнь ее была однообразна, годы проходили незаметно, она чувствовала, как стареет, но не столько физически: зеркало пока не слишком пугало ее. Внутренне она начала уставать: появилось безразличие, потом пришло раздражение.

Граф же молодел все больше, по мере того, как старше становились мальчики. Это так противоречило природе человеческой, что Николь стала злиться именно на него, виня Атоса во всех своих бедах. У него кто-то появился: Атос регулярно исчезал из дому. Впрочем, вполне естественно: еще молодой, красивый мужчина, а кто она? Он питает к ней дружеские чувства, привык к ее присутствию, ну, и что с того? И, как назло, нет у нее в роду никаких знатных предков. Были бы — могла бы на что-то рассчитывать со стороны этого блюстителя приличий и радетеля ее чести. А так... так и будет стариться в девицах.

Граф вернулся поздним вечером и очень удивился, застав Николь в библиотеке. Он шел к себе, когда увидел в коридоре свет из-за неплотно притворенной двери и решил проверить, кто это бодрствует при свечах.

- Вы? Вы до сих пор не спите? Что случилось, Николь? - в тоне его женщине почудилось беспокойство, но это только разозлило ее.

- Вас волнует, что я жгу дорогие свечи? - огрызнулась она.

- Да при чем тут свечи! Я просто беспокоюсь, не случилось ли что-то дурное, - Атос сделал вид, что не замечает ее грубости. - Что-то с детьми, и вы ждали моего возвращения, чтобы сказать мне об этом?

- Если вас так волнуют ваши воспитанники, Ваше сиятельство, вам следует проводить с ними больше времени. Скоро они забудут, что у них есть наставник.

- Мадемуазель, я не понимаю, в чем причина вашей... злости, - Атос подошел к Николь и осторожно взял ее за руку. На нее повеяло едва ощутимым запахом вербены. Женские духи! Он был у женщины, теперь можно быть в этом уверенной. И, прежде чем Николь успела совладать с собой, хлынули слезы. Она бросилась вон из библиотеки, оставив графа в полной растерянности и недоумении. Впрочем, по лицу его скользнула тень догадки, и догадка эта заставила его нахмуриться. Он сделал то, что в любое другое время посчитал бы бестактным: пошел за Николь, ощущая себя виновным в ее слезах.

Дверь была закрыта, и Атос негромко постучал. Никакого ответа, но он повторил попытку. «Если она рассчитывает, что я буду стучать и в третий раз, она сильно ошибается!», - пробормотал он сквозь зубы, и в этот миг раздался звук проворачиваемого ключа. Николь открыла дверь и прошла к стулу у туалетного столика. Граф, секунду поколебавшись, закрыл дверь и стал напротив усевшейся Николь: присесть она ему не предложила, и он стоял перед ней, пряча неловкость за надменной улыбкой.

- Сударыня, вы изволили недавно заметить, что дети выросли, и ваши услуги требуются им все меньше; что уместнее были бы для них уже сейчас занятия с опытным наставником, и необходимость держаться вблизи дамских юбок только расхолаживает их, воспитывая в них совсем недостойную мужчин негу и любовь к безделью.

- Господин граф, я избавлю вас от тягостных объяснений и заявлений, - Николь стоило огромного труда заставить звучать свой голос спокойно и размеренно. - Я приняла решение уйти и, смею вас уверить, это не внезапное решение. Я действительно ощущаю, что близнецам нужно внимание мужчин, и начинаю чувствовать себя лишней. Да, именно лишней! - голос все же предал ее, но она мужественно подавила слезу. - Я не хочу быть никому в тягость, и если тот домик по-прежнему может быть в моем распоряжении, я с радостью в него вернусь. Очень жаль, что мне в этом все же приходится зависеть от вас, граф, - вырвалось у нее в сердцах.

- Дом ваш, - заверил ее Атос. - Дети смогут вас навещать, когда им или вам того захочется.

- Даже если в моей жизни что-то изменится?

- При любом жизненном раскладе, - сухо подтвердил граф.

- А если вы женитесь, что скажет ваша будущая супруга?

Он вскинул на нее изумленный взор: «Я женюсь?»

- В жизни бывает все, - с натянутой улыбкой продолжала женщина. - И вы можете оказаться в такой ситуации, когда у вас не останется иного выхода, как только жениться!

- Ах, черт побери! - Атос не сумел удержаться от проклятия. - Ну, что вы за человек такой невыносимый, Николь? Зачем было вообще говорить о подобном?

- А, так вот вы чего боитесь! Я уйду вовремя, не волнуйтесь! А все, что я вам сейчас напророчила: ну, так тому и быть, если это всем будет на пользу, господин граф!


Отъезд Николь был больше похож на бегство. Она хватала какую-то вещь, потом отбрасывала ее от себя, вспомнив, что это куплено на деньги графа или, того хуже, на заработанные ею у него на службе. В конечном итоге она умчалась верхом, поручив все сборы своей горничной.

Дом и сад выглядели заброшенными, лишенными того тепла, который придает ему жилой вид. Понадобилось несколько недель, пока он стал радовать глаз. Плющ и дикий виноград почти сплошь покрывали фасад, но Николь попросила срезать только те ветви, что стали перекрывать окна.

Гримо регулярно, как и в былые времена, наезжал проведать ее и узнать, чем надо помочь. Его она всегда ждала с радостью: он был верный, старый друг. Иногда он сопровождал близнецов, и это был праздник для детей. Но Николь замечала, что со временем Габриэль становился каким-то холодным, отстраненным. Если Рауль делился с ней своими детскими радостями и с удовольствием пересказывал все новости Бражелона, Габриэль в это время обычно отмалчивался, предоставляя брату возможность болтать. Николь не нравился его взгляд: презрительный и холодный, которым он смотрел на брата. А однажды он заявил: «...что Рауль младший, и что бы тот не сказал, последнее слово будет его, Габриэля, решающим».

Гримо был при этом и только поморщился.

- Гримо, граф знает об этом? - Николь на ответ не слишком рассчитывала, Гримо никогда не обсуждал то, что происходило в стенах Бражелона. Но в этот раз он только утвердительно кивнул.

- И господин граф мирится с такими заявлениями?

- Нет.

- Но ведь неизвестно, кто из близнецов старше! - воскликнула Николь. - Откуда у мальчишки такие мысли?

- От баронессы, - неохотно пробормотал управляющий графа.

Кружка с глинтвейном выпала из рук Николь.

- Какой баронессы? - прошептала она одними губами.

Но Гримо не сказал больше ни слова, видя ее реакцию. Он проболтался, и ему несдобровать. Он поспешно забрал мальчиков, и Николь осталась одна. В полной прострации она просидела почти полдня, сжимая в руках остатки разбитой кружки, без мыслей и желаний, напугав своим оцепенением служанку.

Значит, все действительно кончено, и нет надежды ни на что. Если он принимает в своем доме какую-то даму, значит дело зашло далеко: это не просто очередная любовница. Женщина, которая так смело судит о чужих детях, чувствует себя вправе так поступать. Решать за отца, кто будет наследником в щекотливой ситуации с близнецами, это брать на себя слишком много!

«Будь что будет, но я должна увидеть его избранницу и предупредить графа, если он сам не понимает того, чем чреваты слова Габриэля,- решила Николь.- Мне со стороны виднее!»

К визиту в Бражелон Николь Леже готовилась тщательнее, чем готовилась бы к собственной свадьбе, зная, что Атос замечает любую мелочь. К досаде Николь у графа были гости: стоя на крыльце она слышала, как в нижней зале звонко смеется женщина, и ей вторят несколько мужчин.

- Мадемуазель Леже здесь? Да, конечно же, просите! - глубокий голос графа музыкой отозвался в душе у женщины. Она проследовала за портье в гостиную, где расположились гости. Граф встал ей навстречу.

- Господа, позвольте мне представить вам мою очаровательную соседку, госпожу Леже, - Атос любезно поцеловал ей руку.

- Де Леже? - томно протянула красавица, сидевшая в кресле.

- Нет, мадам, просто Леже! - вскинула голову Николь. - Граф не стал говорить, что я была гувернанткой его воспитанников, видимо, он не захотел шокировать ваше общество присутствием простолюдинки и смущать меня. Но я прошу прощения... Я рискнула явиться, не испросив заранее разрешения у господина графа, потому что у меня действительно неотложное дело, касающееся его воспитанников.

Атос вздрогнул и пристально посмотрел на Николь. Она же продолжала с непринужденным видом:

- Если господин граф не возражает, я бы хотела покинуть ваших гостей и прийти в другой раз, когда Его сиятельство сам назначит мне день и час.

- Мадемуазель Леже, я прошу вас остаться. Вы для меня всегда желанный гость, - Атос собственноручно проводил ее к креслу, усадил и налил бокал вина.

«Словно точку поставил в разговоре о моем месте в гостиной!», - подумала с тайным удовлетворением Николь, всем своим естеством ощущая волны презрения, исходящие от аристократки напротив.

К счастью для Николь, гости особо не задержались. Она несколько раз ловила на себе заинтересованный взгляд одного из дворян: невысокого, хорошо сложенного мужчины средних лет, представленного ей, как шевалье де Нуартемон.

- Так что вы мне хотели рассказать, Николь? - Атос уселся рядом с ней, устало уронив руки на подлокотники кресла. - Давненько мы с вами не виделись. Как вам живется?

- Я всем довольна, не сомневайтесь, - сухо бросила Николь. - Давайте лучше перейдем к делу, Ваше сиятельство.

- Я не против, - ответил Атос, пряча улыбку.

- Последний раз, когда дети были у меня в гостях, меня неприятно поразил один момент, господин граф.

- Момент? О чем вы, мадемуазель?

- Габриэль стал вести себя вызывающе.

- Ах, вот вы о чем, Николь,- помрачнел граф.- Да, он перечит всем и во всем. Ведет себя так, словно он наследник престола. Вначале я списывал это на возраст, но у Рауля я не заметил ничего подобного.

- Габриэль уверен, что он — старший. Откуда у мальчика такие мысли, господин граф? Вы говорили ему что-то подобное?

- Никогда! Тем более, что это мне не известно. В записке, приложенной к кошельку в колыбели, об этом не было ни слова. Да и сама мать детей теперь не смогла бы ответить на этот вопрос, Николь.

- А кто-нибудь в доме или из соседей не мог внушить Габриэлю такую мысль?

- Дети не слишком часто бывают со своими сверстниками, но разве кто из соседей мог говорить с ними на такую тему... Хотя...

- Это мог быть кто-то, кто чувствует себя вправе заявить такое мальчику. Кто-то, кто у вас частый гость, доверенный друг, господин граф...

- Вхож в мой дом часто бывает... - Атос не закончил фразу, но на лице его появилось гневное выражение, а пальцы сжались в кулак. - Николь, я благодарен вам за заботу о моих воспитанниках, но, право, это все не так уж серьезно, - неохотно заговорил он.

- Габриэль старается унизить Рауля, определить для него место ниже себя. Это опасно, граф.

- Я займусь этим, не беспокойтесь, Николь. И я никому не позволю лезть в нашу жизнь, даже если этот человек считает, что он имеет на это право, - глуховато заметил граф.

 

Примечания:
*То Брасье, которым Портос владел в книге, находилось в Пикардии.