Возвращение

Сегодня ночью в этом зале
Лишь темнота и тишина
Нет места для печали
Нет места для меня.   

Я был в этом огромном зале. Зал тоски и одиночества. Были декорации вокруг - растения в горшках, белые столбы, стеклянный купол и фонтан, белые скамейки. На одной из этих скамеек напротив фонтана сидел я. Под огромным стеклянным куполом я наблюдал за происходящим. Я видел фейерверк из детей, их родителей и будущих преподавателей. 
Из граммофона играл оркестр. Детские, искренне звенящие, голоса смешивались с монотонным жужжанием взрослых. Я водил скучными глазами вправо. А потом влево. От края незнакомого мне пушистого цветка в горшке к белой колонне. От струй фонтана к граммофону, что покрывал всё происходящее, гимнами пока ещё не существующих стран.  Горшок - страна, Фонтан - гимн.  Мне очень захотелось закурить. Я посмотрел наверх, на стеклянный купол, туда бы пошла струя дыма, прорвавшись через сплетения звуков и декораций. Струя несуществующего дыма попала в бледно - красный шар в руках ребёнка. Он наблюдал за нами. Взгляд его неподвижен, но ни на чём не сосредоточен.   Я затянулся несуществующей сигаретой. Вспомнилось, так художник отходит от картины, останавливается и смотрит на своё творение. Как увидят это люди на выставке.

Огромный  Белый Зал. Единственное полотно, висящее на стене и красный шарик под потолком. Я стою у стены и жду, когда откроются массивные деревянные двери с противоположной стороны.  Я мёртв в этом ожидании. Я не дышу. Мелкая рябь по стенам и двери медленно открываются, ребёнок экскурсовод безмолвно приглашает посетителей. Зал наполняется их дыханием, шагами по белоснежному мрамору. Ребёнок подводит их к картине, и они замирают на этом мраморе напротив замершего полотна на  стене. Ребёнок поднимает руку, и они теперь не дышат. Он смотрит на меня, я делаю вдох и воскрешаюсь. Я медленно поднимаюсь к потолку, к красному шару. Ребёнок опускает руку, посетители начинаю аплодировать. Я растворяюсь в красном.

Я выдохнул несуществующий дым. Граммофонный оркестр играл школьный марш №7. Взглядом я нашёл сына, он  рисовал кистью на бумаге, сидя за столиком с другими первоклассниками. Чуть поодаль стояла супруга о чём-то беседовала с женщиной похожей на учительницу музыки, её длинные пальцы вращались что-то объясняя. Я встал со скамейки, потушил о граммофон несуществующую сигарету и пошёл к ним.
Женщина оказалась преподавателем физкультуры, ведущей баскетбольную секцию. Супруга, улыбаясь, уточняла правила записи в эту секцию. Я заглянул через плечо женщины.
Столик. Дети. Рука сына с кисточкой выводила на белоснежном листе бледно-розовый овал от которого, виляя, тянулась чёрная нить.


Шар висел и покачивался. Если красный шар сильно надуть, он побледнеет в своей красноте. Уменьшая эту красноту, увеличиваем уязвимость, приближаем финал формы. Но ведь красный шар можно вообще не надувать…