Инок

Вечерело.  На скамеечку в церковном дворе присел уставший от службы старенький  батюшка.  Его окружила стайка  беззаботных подростков.
  - Расскажите, ещё,  батюшка, какую-нибудь историю из вашей жизни! – просили они.
  - Ладно, слушайте, дети мои. Не о себе, а о таком же юнце, как вы,  я вам расскажу историю так, как оно было на самом деле. Давно это было.  Слушайте и вникайте.

Батюшка помолчал припоминая события и неспешно начал свой рассказ.

  Худощавый паренёк, почти подросток, уныло брёл знакомой ему дорогой, минуя перелески и чужие пашни. Вот уже деревенька осталась далеко позади, а он шёл, не замечая усталости, забыв о голоде и даже осеннем холоде, продувающем ветхую одежду до самых костей.
 
  Куда идти? Кому он нужен? Ни родни, ни постоянного крова над головой. Мать давно умерла, а отец окончательно спился. Ничего кроме ругани и побоев парень не видел там, где уже и не дом был, а так, доживающие век развалины.

  В старенькой, потерявшей цвет ветровке, доставшейся ему от выросшего сверстника, на которой молния давно перестала скреплять полы, а потому приходилось держать руки в карманах, чтобы хоть как-то согреваться в пути.

  В завывании ветра ему чудился далёкий мамин голос, звавший туда, где вечно тепло и всегда уютно. Он поморщился и смахнул рукой набежавшую слезу отчаяния. Даже звучание собственного имени ему стало непривычным. Мальчишки по фамилии кличку дали. Кличка, как кличка - Столб. Фамилия у него была такая - Столбовой. Какой там Столбовой, скорее «прутиковый», настолько сухощавым он был.

  А дорога вилась и убегала вдаль, и казалось, нет ей конца и края. Сначала пареньку хотелось добраться до ближайшего города, где можно было бы отогреться в чужом подъезде и, если повезёт, найти таких же, как сам, изгоев, чтобы рядом с ними прокормиться.

  Мимо проехал самосвал и обдал парня комьями грязи. Парень вздрогнул от неожиданности, но  безропотно уступил машине дорогу. Водитель затормозил, и, окинув оценивающим взглядом уставшего парня, предложил подвести его до города.
 
  Ехали молча. Одному не хотелось плакаться на жизнь, другой с пониманием отнёсся к состоянию человека.
 
  - Всё, приехали! Тебе куда? – не поинтересовался, а так, для вида сказал водитель  и, высадив пассажира, укатил в сторону дымных труб завода.
 
  Парнишка успел отдохнуть и согреться в тёплой кабине машины и поэтому продолжил путь бодрее, хотя уверенности не прибавилось. Так он дошёл до маленькой церквушки, чьи кресты заметил ещё издали.
 
  Постояв в нерешительности у забора храма, он, наконец, отважился войти во двор, предполагая обогреться среди людей, спешивших на вечернюю молитву.
 
  В храме вдоль стены стояли узенькие лавочки. Он присел на одну из них, ближе к углу, и вскоре крепко уснул под монотонную проповедь священника, откинув голову к стене.
 
  -  Что же так крепко спишь, сын мой? - Парень вздрогнул и открыл глаза. Над ним склонился молодой ещё человек в ризе.
 
  - Видно некуда тебе спешить. Знаешь, а пойдём-ко со мной. Проголодался, небось. Пойдём, пойдём, - поманил он рукой парня.
   
  - Звать-то тебя как? – улыбнулся священник, видя растерянность подростка.
   
  Парень смутился и, заикаясь, едва вымолвил ставшее непривычным собственное имя:
  - Илья. Столбовой, - уточнил он без особой уверенности в сказанном. Уточнил, и тут же вспомнил, что так его мать звала. От батьки же кроме бранных слов, ничего слышать не приходилось.
 
  - И куда мне тебя пристроить? Дом-то у тебя есть? А родители? Откуда ты пришёл? – священник сыпал вопросы, не ожидая услышать ответ. Видно, не первый раз ему приходилось принимать таких вот приблудившихся людей.
 
  Вскоре они подошли к небольшому домику, где жил священник в окружении домочадцев. Навстречу им вышла матушка и без расспросов поняла, что пора ужин подавать.
 
  Парня накормили, разложили раскладушку с матрасом, дали человеку подушку и оставили ночевать. Сквозь сон Илья слышал неспешную молитву батюшки и вторящую ему напевность голоса матушки.
 
  Такой же молитвой и утро начиналось. Илье стало так спокойно и хорошо, будто возвратились времена, когда он был пятилетним мальчишкой, а рядом на краешке кровати сидела мать и тихо улыбалась ему.

  Илье так хотелось, хоть чем-то отблагодарить добрых людей за ночлег и еду, но он не знал, за что взяться. Робко подошёл к матушке и поинтересовался, чем может услужить или в чём оказать помощь по хозяйству.
 
  - А ты бы к батюшке шёл в церковь, там дела найдутся, - ответила матушка, убирая за ним постель.
 
  Целый месяц прожил Илья в доме батюшки, помогая ему и по хозяйству, и  в церкви. Как-то раз батюшка засобирался в отъезд и позвал с собой в дорогу Илью. Так Илья впервые увидел монашеское подворье.
 
  - Вот, привёл вам Илью. Негде парню жить, а вот Бога почитает. Покладистый и честный человек. Не сложилась у него жизнь с отцом-алкоголиком. Да он и сам обо всём вам расскажет. Благословите, Отец, парнишку на труд и послушание.
 
  Так Илья поселился в монастыре. Сказать, что всё пошло чинно да гладко – не скажешь. Хоть он и привык уже вставать с петухами, да исполнять порученные дела, но в монастыре всё было гораздо строже. Нет, никто его не бил, как бывало отец родной, никто не оскорблял, но и спуску не давали, когда он слабость проявлял в характере.
 
  Случалось и обиду затаить. Бывало желание уйти, куда глаза глядят. Далеко ли уйдёшь, если ни документов, ни денег не было у человека.
 
  Укрепило его в вере частое собеседование  с диаконом. Это был такой спокойный старец, умудрённый жизненным опытом. Он столько историй знал, был начитан во многих областях. О чём ни спроси – на всё ответит. И отвечал диакон, не возносясь над трудником (так теперь именовали Илью, который трудом и послушанием утверждался в этом звании), а последовательно поясняя то одно, то другое.
 
  Никто дома не говорил с Ильёй, как с равным. Товарищам он казался недалёким. Из-за отца тень и на него ложилась. А здесь он ощутил себя братом каждому, кто работал рядом с ним. Вместо насмешек, любой готов был плечо подставить.
 
  Время шло незаметно. Илья уже окреп физически, а уходить не хотелось. Теперь он был послушником. Всё свободное время уделял чтению церковных книг, учил молитвы, старался наверстать упущение в грамоте.
 
  Его усердие не оставалось не замеченным. Окружающие стали уважительно к нему относиться.
   
  Как-то раз он решил обратиться к игумену, с прошением принять постриг, и ему не отказали в милости. Сбылась его мечта стать монахом.
 
  Вот тут-то и начали  происходить с ним странности.  Стал он замечать, что память вдруг окрепла до того, что прочитанную страницу удавалось влёт запомнить слово в слово. А когда он начал Библию наизусть говорить – это уже перебор был. Братья с опаской следили за иноком.
 
  Если бы только память, но однажды он поймал себя на мысли, что знает всё обо всех окружающих, что может вещать и предвещать будущие события.
 
  Вначале это его забавляло, но чем дальше, тем хуже. Теперь инок возомнил себя чуть ли не пророком! Он  ловил себя на мысли о превосходстве над прочими братьями во Христе. Начал заноситься над равными служителями церкви.  Бес толку было поучать его – всезнайку. 
 
  Когда дошла молва до диакона, который и открыл иноку путь к Богу, тот понял, что дело не чисто и собрал братьев на молитву о спасении души инока.
 
  Трудно поверить, но с тех пор инок вновь стал равным всем окружающим его братьям. Дошла молитва до Бога. Ушла куда-то феноменальная память, исчез дар прорицателя. Видно, злые силы глумились над молодым не вполне окрепшим духом человека.
 
  Видите, и такое случается. Не без того. Только когда плечо к плечу – все невзгоды преодолеть можно, с Божьей помощью...