Человеческий фактор

       Выполняем работы по ремонту взлётной полосы в самом северном аэропорту. Вся техника хранится в ангаре, предоставленном нашему предприятию. Перед началом работ технику выгоняем из ангара, вытаскиваем оборудование, загружаем на прицепы материалы. Подхожу к ангару и вижу – Газель перекрыла выезд, а водитель стоит возле машины, предаваясь беззаботному трёпу с товарищами.
       Все знают слабость Жени, он обожает потрепаться на любую тему, часто в ущерб работе. Его несложно отвлечь любым невинным вопросом и тогда Женю стремительно несёт и несёт в неизведанные дали нового спора.  Он эксперт абсолютно во всех областях, от ремонта автомобилей до лечения геморроя народными средствами.
       Бригаду это периодически сильно напрягает, не любят у нас всезнаек. Но при случае они всегда рады слегка отвлечь его от работы любым вопросом, чтобы притормозить рабочий процесс и подставить перед начальством. Тогда спорящий Женя по полной огребает от руководителя под радостное подсмеивание добрых друзей.
       Он обожал острую пищу, наверное, в прошлой жизни был мексиканцем. Не просто острую, а острую совсем уж нереально. Устав от Жениных бесконечных поисков перечницы во время обеда, друзья как-то высыпали ему в щи содержимое полной перечницы, воспользовавшись тем, что он отошёл за компотом.
       Женя вернулся к столу, привычно устроил небольшой скандал из-за отсутствия перца у себя на столе, быстренько собрал перец с соседних столов, тщательно всыпал его в щи, уже заранее от души поперчённые заботливыми друзьями и с удовольствием принялся их поглощать.
       Через пару минут он слегка покраснел, на лбу появилась обильная испарина. Ещё через минуту он уже весь взмок, лицо приобрело совершено пунцовый оттенок, но продолжал с аппетитом наворачивать щички, приговаривая:
        - Что-то я сегодня слегка переборщил с перчиком…
      К величайшему изумлению товарищей, он опорожнил тарелку до последней капли.
       Но была история и посерьёзнее с его способностью отвлекаться от работы на посторонние разговоры. Это случилось весной, после замены зимней резины на летнюю. Мы выезжаем на объект и в пути у нас отваливаются два левых задних колеса. С трудом он удерживает машину от опрокидывания, повезло, что отлетевшие колёса чудом не задевают встречные автомобили. Он менял резину, когда его невинным вопросом отвлекли от работы и гайки на колесе так и остались от руки закручены.
      Я ускоряю его выезд из ангара при помощи великого и могучего, Женя прыгает в Газель, на ходу что-то продолжая горячо доказывать своим оппонентам.
       Мы вытаскиваем из ангара всё необходимое для работы. Подходит технический директор и интересуется:
      - Нам что, так рано полосу отдали для работы?
      -  Да нет, отвечаю, как обычно будем запрашиваться в восемнадцать.
      - А то я смотрю, наша Газель на полосу поехала.
 Я похолодел, был слышен шум самолёта, заходящего на посадку.
       Выхватив из кармана мобильник, я помчался в сторону аэродромной службы, пытаясь набрать номер начальника смены. Он был постоянно занят. Я видел подлетающий к аэродрому АН-26, который уже был вблизи полосы, выпустил шасси и приготовился к посадке. Сердце выскакивало из груди, дыхание сбилось. Я, перепрыгивая через три ступеньки забежал на второй этаж, ввалился в комнату начальника смены. Говорить я не мог, только хрипел, показывая рукой в сторону полосы. Начальник смены повернулся ко мне, ухмыльнулся и спросил:
       - Чай будешь?
     Я ругнулся и крикнул:
       - Моя машина на полосе! Какой чай!
       - Да не волнуйся, ответил он. Мои ребята освобождали полосу после осмотра и увидели твоего оленя, который выскакивал на полосу. Подождали его пару минут и увели с собой. Иди, проводи внеплановый инструктаж, нам только лётного происшествия ещё не хватало.
       Отдышался с большим трудом, извинился перед аэродромщиком. В тот же день провёл инструктаж для рабочих под роспись, замаскировав его под общие фразы. Женю заменить на объекте было некем, но было видно его искреннее раскаяние, он начал понимать, что выезд на действующую взлётную полосу без разрешения очень легко может стать последним.

       Похожая ситуация случилась на пять лет раньше, в минском аэропорту.
Весной после таяния снега очищаем взлётно-посадочную полосу от мелкого щебня, выкрошившегося из бетона за зиму, прометая участки щёткой поливомоечной машины.
       Запрашиваем по рации у диспетчера аэропорта разрешение на занятие полосы, объясняя причину занятия полосы, количество техники и время на освобождение. После разрешения занимаем полосу и начинаем работу. Примерно через полчаса вызывает диспетчер, требует освободить полосу, потому что борт заходит на посадку.
       Освобождаем полосу на свободную рулёжную дорожку, докладываю диспетчеру об освобождении. Подзываю водителя Володю и объясняю, как правильно работать, учитывая, в какую сторону направлена щётка на отвале. Володя сначала сильно тормозит, только с третьего раза понимает, что от него хотят.
       Радостно вскрикивает - понял, идёт к своей машине, запускает двигатель и сразу же стремительно выезжает на полосу.  Наша машина стоит недалеко, я выскакиваю из кабины и во весь опор несусь наперерез поливомоечной. Изо всех сил машу руками и ору.
       Самолёт уже коснулся полосы, показалось синее облачко дыма из-под шасси. Володя увидел меня, мгновенно всё понял и быстро вывернул руль на рулёжную дорожку. Машина съехала с полосы и тот же час по ней прокатился самолёт.
       Вызывает диспетчер по рации и со стальными нотками в голосе интересуется:
       - Ты что там, полосу собрался занимать?
       - Нет, отвечаю, разрешите занять полосу сейчас, за бортом?
       - Занимай, после завершения работ поднимись к нам на вышку.
      Высказываю Володе от всей души всё, что думаю. Как оказалось, чуть позже, у диспетчеров аэропорта, которые любезно пригласили меня после завершения работы подняться к себе на вышку, есть гораздо больше прекрасных ярких слов в ненормативном лексиконе, чтобы дать развёрнутую характеристику моих действий.