14. Развод. Переезд в другую квартиру

Предыдущая глава:http://www.proza.ru/2017/08/23/137


               Наша худо-бедно налаженная  семейная жизнь подходила к концу. И наше детство заканчивалось, хотя мы этого ещё не понимали. Всё-таки как важна и для детей, и для взрослых позитивная атмосфера в доме: тёплая, семейная, дружеская, уважительная к каждому члену семьи, полная любви и заботы друг о друге. В такое детство люди возвращаются в своих воспоминаниях всю жизнь, их память любовно и бережно хранит все эти светлые воспоминания - это их внутреннее богатство, негасимый душевный огонь, который согревает в самые тяжёлые моменты жизни, помогает выжить в самое невыносимое время. Их тянет в родительский дом, ведь именно там они чувствуют себя надёжно защищёнными от всех житейских невзгод, ведь именно там им сладко и безмятежно спится, там осталась частичка их души, и если родители ещё живы, то взрослые дети остро чувствуют свой долг перед ними - воздать им сторицей за их любовь и заботу. Если же родители уже ушли в мир иной, то скорбь и сожаление, что недолюбили своих родителей, не дали им сполна заботы и внимания остро терзают сердца осиротевших, и из сердец этих искренняя горячая молитва за дорогих и близких возносится ввысь прямо к Богу.

               За какое-то время до развода мама увидела сон: тринадцать звёзд одна за другой упали с ночного небосвода. Мама поняла, что это тринадцать совместно прожитых с отцом лет. Развод был неизбежен, не смотря на то, что они были повенчаны - слишком много различий и противоречий возникло между родителями. Если какие-то чувства когда-то и были между ними, то давно уже погасли от непонимания, от соперничества, от нежелания выправлять ситуацию. С обеих сторон шли только обвинения в адрес друг друга - с маминой стороны более эмоционально выраженные, с отцовской - более сдержанные. Нам с Верой было горько понимать, что семья рушится, но мы молча приняли родительское решение о разводе. В то время не было принято детям вмешиваться в жизнь взрослых.

               Нашу двухкомнатную квартиру разменяли на однокомнатную в кирпичном четырёхэтажном доме на улице Ленина и комнату в одном из деревянных коммунальных домов в старом центре Салавата. Мы с мамой переехали в однокомнатную, а отец - в комнату. Большая часть нажитого имущества отошла маме (хотя мама долго припоминала, как отец сражался за обладание какими-то вещами), отец же взял себе самое необходимое, в том числе книжный шкаф со многими книгами и радиолу (помню, что шло сражение за серый трёхтомник Чехова и за восемь томов Шолохова тёмно-зелёного цвета, отец выиграл это сражение, но позже все эти книги вернулись к нам).

               Наша новая квартира была расположена на четвёртом (последнем) этаже, а в ней - небольшая кухонька, совмещённые ванная и туалет, ну и сама комната - очень солнечная,  в ней два окна. Одно окно выходило на улицу Ленина, в него было видно движение машин по дороге, людей по тротуарам, и это давало ощущение причастности к городской жизни, вливало в меня какие-то внутренние силы и радость, ощущение, что жизнь бурлит, кипит и пенится, что всё наладится, что всё будет просто здорово! Второе окно вместе с кухонным выходило на теневую сторону во двор - оно дарило ощущение покоя и тишины, высокие зелёные деревья заглядывали в окно, приветливо кивая.

                Вещей оказалось чересчур много, кладовки в квартире не было, пришлось все эти бесчисленные коробки и коробочки распихивать по углам, под кровать, в кухне и коридоре по стеночкам. Мне это ужасно не нравилось, я всегда ратовала за минимализм, хотелось, чтобы в доме ничего лишнего не болталось и не оседало по углам, а было уютно и красиво. Однако в советское время народ, особенно бедные люди, дорожил каждой нажитой вещью, каждым лоскутком. Всё это стоило денег, а многое ещё и предстояло ДОСТАТЬ по случаю или ПО БЛАТУ (по знакомству). А уж, тем более, было трудно женщине разведённой, оставшейся с двумя детьми на руках и особо не обольщавшейся по поводу размера алиментов (отцу после развода присудили платить алименты: 33 процента от заработной платы).

                Отец переехал в старую часть Салавата на тихую уютную улочку, заросшую деревьями и кустарниками, с просторными тихими дворами. Дом был какой-то старинный, деревянный, с широкими  скрипучими лестницами. Всё было покрашено в тёмно-коричневый цвет, но, на удивление, это у нас с Верой не вызывало тоску и неприятие, а, наоборот, нас тянуло в этот необычный для нас, как будто деревенский дом. Отец неплохо обосновался там в своей просторной комнате: всё было по-холостяцки строго и лаконично, интеллигентно, ничего лишнего, слегка сумрачно, но, в целом, тихо и уютно. Этакий диссонанс по сравнению с нашим новым пристанищем: пёстрым, шумным, солнечным, наполненным кучей вещей, интересов, эмоций. Отец купил где-то по случаю деревянное кресло-качалку, чёрное, лаковое, и теперь в свободное от работы время, как барин, размещался в этом дивном кресле и беспрепятственно предавался своим глубоким раздумьям.

               Чтобы как-то сгладить для нас горечь развода, отец подарил нам на память по кукле. Мне - куклу с каштановыми волосами и серо-голубыми глазами, я назвала её Ирина. А Вере - красавицу с карими глазами и рыжеватыми волосами, она назвала её Риммой! Были они довольно большими, сантиметров пятьдесят высотой, пластмассовые, длинноногие, прочные. Когда мы их наклоняли или переворачивали, они произносили грудными с переливами голосами :"Мамммааа!" Глазки, обрамлённые жёсткими чёрными пластмассовыми ресницами, открывались и закрывались. Волосы были надёжно закреплены на голове, их можно было расчёсывать, не опасаясь, что скальп с волосами отвалится. Тогда такие куклы только появились в широкой продаже, и, конечно, мы были очень рады этому подарку и благодарны отцу за него.

                Эти куклы были нового поколения. За несколько лет до этого нам были куплены куклы с тряпичными телами, набитыми мелкими опилками, но зато с розовым почти настоящим лицом, с розовыми ручками и ножками. У них были очень красивые, как настоящие, глаза с мягкими пушистыми ресничками, приклеенные пушистые длинные волосы, румянные щёчки. Мою красавицу звали Оля Дрюмова (мне казалась эта фамилия очень благозвучной и слегка загадочной), а Вера придумала своей кукле имя Венера Солнцева, ни больше и ни меньше! Вскоре, после нескольких нечаянных падений, куколки наши немного подрастеряли свою шикарность: носы и пальчики были слегка отбиты, нежно-розовая краска отлетела, обнажив серую формовочную массу, в которой можно было разглядеть опилки. Но, не смотря на это, наши куклы по-прежнему были дороги нам и для нас были самыми красивыми - так для любящих матерей все их дети красивы! Иногда мне казалось, что они - живые и только на время дня прикидываются неподвижными, а вечером, когда мы засыпаем в своих постелях, они начинают двигаться, и вот тут-то и начинается их настоящая жизнь!

               У нас с Верой было довольно много игрушек: посудка фарфоровая с голубыми цветочками, как настоящая, маленькая газовая плита, поварёшка и даже маленькая шумовка, которая всегда напоминала мне о моих любимых пельменях, маленькая швейная машинка, на которой, кстати, можно было шить, коляска и кроватки для кукол, какие-то мелкие игрушки, пластмассовые и резиновые, а также скакалки, мячи резиновые. Всё это собиралось постепенно, мы берегли игрушки.

              И ещё было у нас два фильмоскопа. На них мы смотрели диафильмы. Направляли луч фильмоскопа на белую стену или на натянутую простыню, вкручивали плёнку диафильма в держатель плёнки, потом этот держатель вставляли в сам фильмоскоп, тушили свет и начинали смотреть диафильм. Кто-нибудь из взрослых читал текст, позже мы уже сами читали. В основном, плёнки были темноватые, коричнево-красноватый оттенок искажал цвета, но иногда попадались диафильмы очень качественные, и тогда можно было наслаждаться красивыми оттенками разных цветов: бледно и ярко-голубым, бирюзовым, нежно-розовым, ярко-жёлтым, салатовым, сиреневым. Другие ребятишки приходили к нам в гости на просмотр, чинно усаживались поудобней и замирали в предвкушении редкого развлечения.

              После развода у мамы уже не было возможности покупать нам игрушки, мы пользовались тем, что у нас было, только мечтая о том или о сём, тем временем подрастая и потихоньку взрослея.

Продолжение:http://www.proza.ru/2017/10/25/57