Деревенская жизнь

               



                Деревенская жизнь               


                Водевиль


    Действующие лица


   Парфений Сергеевич Меншиков, бывший председатель колхоза
   Катя Ефремова, семнадцати лет девушка
   Николай и Алёна, муж и жена, в прошлом колхозники
   Тимка, внук Парфения Сергеевича Меншикова
 

                Действие первое


                Сцена первая


      По просёлочной дороге, опираясь на суковатую палку (как на посох), не спеша к селу идёт старик – Парфений Сергеевич Меншиков. Останавливается перед первыми избами.


   Парфений (бросая палку за обочину, вслух размышляя). Да-а-а!.. прошли те времена, канули в Лету. А были лучшими из всех времён. (Оглядывает поля.) Там вон сеяли пшеницу… там рожь. А там (глядит из-под козырька ладони) – гречиху. И была пасека там же… Сколько налево мёда отправил – один бог знает! Теперь ничего нет. Разве ж сенник вон остался. (Горестно качает головой.) Как-то заглядывал: в нём остатки почерневшего сена. Мальчишки подожгут – сгорит… Туда ему и дорога. Вон и чья-то девица торопится. Не могу признать, чья. Все успели вырасти и своих вырастить… И всё-таки чья будет?

      Навстречу приближается идёт Катя.
 
   Катя (приветливо улыбаясь). Здравствуйте, Парфений Сергеевич.
   Парфений. Здравствуй. Чья ж будешь?
   Катя. Ефремова Катя.
   Парфений. Семёна внучка?..
   Катя. Да-а.
   Парфений. Он у меня в колхозе трактористом был. Лизавета, бабушка твоя, работала дояркой. Меня-то ты как знаешь?
   Катя. Дедушка говорил – председатель колхоза, фамилия Меншиков. Её я хорошо запомнила, на истории проходили.
   Парфений. Ну хоть так обо мне знаешь – и то хорошо!.. А ведь улицу собирались мной назвать ещё при жизни. Ожидали присвоения мне Героя Социалистического Труда. Считай, была звезда уже в кармане.
   Катя. Я пойду?
   Парфений. Куда ж собралась?..
   Катя. Учиться на менеджера.
   Парфений. На ме-не-джера?!.. Это что ж за такая профессия?
   Катя (весело смеясь). Поступлю, узнаю!
   Парфений. Ты прямо-таки на заглядение… Как курицу – ещё никто не пощупал?.. А то вон сколько твоей ровни подросло и сенник неподалёку!
   Катя (сконфуженно). Ой, что говорите?! (Сторонится старика и уже смеётся озорно.) Тороплюсь, Парфений Сергеевич!.. (Убегает.)


                Сцена вторая


      На той же окраине села. Из окна избы выглядывает Алёна.


   Алёна (Николаю). Чего это старый петух раскрылился, Катьке проходу не даёт? Пойду узнаю у него!..
   Николай (выглядывает вслед). Парфений Сергеич!.. Он в свою бытность девок не пропускал. И чего ты у него станешь узнавать? То же, спросить у вора, когда он кричит «держите вора». 
   Алёна. Есть ещё и присказка – на воре шапка горит! 
   Николай. Иди, иди!.. Может, чего и про тебя вспомнит! (Болезненно ехидно хихикает.)
   Алёна (с гордым бестыдством). И пойду… может, и вспомнит! (Уходит.)


                Сцена третья


      Алёна окликает Парфения. Разговор между ними.


   Алёна. Парфений Сергеич, здоров ли?..
   Парфений. Здоров, здоров…
   Алёна. Слава богу. А то я из окна гляжу, Семёна Ефремова внучке Катьке дорогу запереживаешь, как старый петух молоденькой курице.
   Парфений. Ты-то нынче и в наседки не годишься.
   Алёна. Уж не гожусь! (Поводит бёдрами.) И ты теперь не тот петух.
   Парфений. И старый петух наварист! Не забыла сенник. (Кивнул в сторону.)
   Алёна. Кто ж тебя молодого забудет!..
   Парфений. И петух помнит первую курицу.
   Алёна. Поговорили!.. Не вздумай вспоминать ещё кому! Не то я и про твою
Настасью вспомню.
   Парфений (настороженно). Чего – про Настасью?
   Алёна. Есть чего!.. Она и с того света тебя достанет! В девках-то подружками были.
 
      Расходятся.


                Сцена четвёртая


      В избе Николая и Алёны.


   Николай (возвратившейся Алёне). Загорелась шапка?
   Алёна. Загорелась.
   Николай. На обоих?..
   Алёна. С чего взял?
   Николай. Сорока на хвосте принесла. (Показывает на открытое окно.)
   Алёна. И я о тебе не от сороки ещё в девках наслышалась! (Покачивая бедрами, идёт на кухню.)
   Николай (выглядывая в окно). Алёна!.. Алёна!.. Катька назад возвращается, видно, чего-то забыла.
   Алёна (вытирая полотенцем тарелку). Чего шумишь?.. Какая Катька?
   Николай. Ефремова… Семёна внучка.
   Алёна. Погоди-ка… спрошу и её – о чём говорили. (Бросает на скатерть стола горницы перед мужем тарелку и полотенце, торопится к двери.)


                Сцена пятая


      Алёна и Катя встречаются на улице.


   Алёна. Катя, Катя, подожди!..

      Катя останавливается.  Алёна подходит.

   Алёна. О чём с тобой говорил дед Парфений?
   Катя. Признался в любви, предлагал выйти за него замуж. Говорил, что у него закопан горшок с бриллиантами.
   Алёна. С бриллиантами горшок?!.. Этого он мне не говорил!.. (Едва скрывая, изумляется.)
   Катя. Целый горшок!
   Алёна. А ты?.. Вобще-то чего я: ради бриллиантов нырнёшь и в омут!
   Катя. Тётя Алёна, я так и подумала. Парфений Сергеевич назначил мне встречу в том вон сеннике.
   Алёна. Почему тогда убежала от него?.. Я всё видела.
   Катя. На электричку опаздывала… теперь до следующей – забыла кошелёк, торопилась. Поступаю на менеджера учиться – буду работать в ресторанах. Там весело и музыка. Может, даже замуж выйду за какого-нибудь олигарха!.. Я ведь…
   Алёна. Ты про горшок-то не сказывай никому, уведут у тебя старика. Хотя у него нынче не осталось ничего от соблазна. И старый он для тебя! Каких он только девок в этот сенник не заманывал – когда ещё твои отец с матерью под столом играли… Так что в сарай не ходи, а то будет тебе и муж олигарх, и ты менеджерша, и вдоволь веселья в деревне. Где ты только таких слов набралась!..  Да-а-а, Парфений… Парфений!.. Ну да ладно, ступай.

      Пути Кати и Алёны расходятся.


                Сцена шестая


      Сидя за столом в своём доме, Парфений приклеивает подошву  у башмака, другой башмак на нём.


   Парфений (рассуждая сам с собой). Внучка-то какая у Семёна с Лизаветой              удалась – на загляденье! И у меня внук не хуже, чего бы им не пожениться?..                Семён, поди, уж давно простил меня за Лизавету – давно это было, когда            щупал её, как курицу, в сеннике… будь он не ладен!.. А Тимке не мешало б подсказать, чтоб не выпускал Катьку из виду. Только до сенника чтоб не  доводил, как дед когда-то, а всё чтоб по-настоящему, как говорится, по-божески получилось всё… И чего Алёна про Анастасию собиралась вспомнить?.. И Насти моей нет уже девять лет как… Надо будет зайти в  церковь, поставить ей свечку – столько лет вместе прожили!.. И церковь построили нынче неподалёку. Раньше её днём с огнём не сыскать за сто вёрст было. И я не коммунист теперь. А был – ещё каким! Время-то было!    При Брежневе-то… Сам, как в своём курятнике, в стране себя чувствовал – и нам, смертным, то же делать не запрещал. Колхозы что развалил, фермеры теперь… Одна беда, куда остальному народу деваться? Чем богат наш народ – это терпением… И чего Алёна про Настасью собиралась вспомнить – всю жизнь следовала за мной, как нитка за иголкой… (Изумлённо глядит в зрительный зал.)


                Действие второе


                Сцена седьмая


      Алёна и Николай в своей избе.


   Алёна (наедине). Горшок с бриллиантами, а он в сеннике тогда ни словом!  От отца или деда достался… Теперь надо определиться! Как там у военных?.. Произвести передиспозицию. Я хорошенько подумаю над этим. 
   Николай (входя). С Парфением наговорилась – с собой принялась? Чего-нибудь из молодости вспомнили?..
   Алёна (раздражённо). Опять за своё?
   Николай. С кем поведёшься – от того и наберёшься.
   Алёна. От Меркуловой Люськи ты и набрался!
   Николай. Чего – Люськи?.. Это когда было?!.. В школе учились.
   Алёна. Было – говоришь? А в сенник кто её таскал?!..
   Николай. Ты откуда знаешь?
   Алёна. И мне про то сорока на хвосте принесла!..

      Расходятся.


                Сцена восьмая


      Алёна почти ночью идёт в дом Парфения, стучит в окно.


   Парфений. Кто-то в такую познь стучит в окно: наверное, почтарь принёс телеграмму от кого-нибудь… Иду, иду!.. Ты? (Удивляется.)
   Алёна. Я! Не ждал?.. Пришла… разобраться с твоими бриллиантами! Чего так глядишь, как в первый раз видишь?
   Парфений. Какими – бриллиантами?..
   Алёна. Какими торгуют в ювелирных магазинах!
   Парфений. Хотя бы и были – тебе что?
   Алёна. А то! Мне жизнь перепортил – теперь девчонке? Чем будешь портить-то? Тебе – как колхозному мерину Тришке было: в обед сто лет!
   Парфений. Ты про что?.. Какие такие бриллианты! Какая девчонка?
   Алёна. Такая!.. Николай до сих пор меня пытает – почему взял не девкой.
   Парфений. Уходи… знать не знаю. И когда это было!
   Алёна. Ты, как мой Николай, те же слова в оправдании беспутства. А до твоих бриллиантов сама доберусь, если не поделишься. Обязан рассчитаться хотя бы ими – девственность дорогого стоит! (Уходит.)
   Парфений (разглядывая себя в зеркале). Вот те, Парфеша, и Юрьев день!..


                Сцена девятая


      Поздний закат. Катя крадётся к подворью Парфения. Суёт что-то в почтовый ящик у калитки. Через какое-то время со стороны появляется Парфений.


   Парфений (разговаривая сам с собой). Раньше село заливалось огнями, нынче готовы вернуться к лучине. При мне и в район не надо было отвозить больных. Медпункт был оборудован по последнему слову техники, на любое отключение дежурил на стационаре дизель от С-100. Как при царском режиме, фельдшер мог исцелять вплоть до хирургических операций. Сегодня ничего из того в помине нет! И царя нет, и советская власть рухнула – никто не толкал. Остался сенник вместо памятника. А это что? (Заглядывает в почтовый ящик.) Какая-то писулька. (Приблизив к глазам, читает вслух.) «Дорогой Парфений, в воскресенье, в два часа дня жду тебя в заброшенном сеннике. Целую. Твоя молодая курица». Вот те де-ла-а-а!..

      Парфений посмотрел по сторонам – нет ли кого поблизости. Направился во двор, пряча записку в карман. Из-за поленницы соседа Парфения выглянула Алёна.

   Алёна (вслух). Ни в сказке сказать, ни пером описать!.. К брошенному сараю поспешить надо пораньше. Где в нём пряталась, не забыла ещё.

      Торопится к своему двору. Вслед за ней крадётся Николай.
 
   Николай (вслух). Дела то дела… как сажа бела!

 
      Всё растворяется в ночи.


                Сцена десятая


      Катя с накрытым тряпкой горшком в руках в сеннике. Вскоре в нём появляется Алёна.


   Катя (разговаривая с собой). Старик Парфений записку теперь из ящика взял. Осталось закопать горшок. (Оглядывается – куда его закопать.) Ага, вот куда. (Роет с трудом яму суковатой палкойю.) Прямо мучения какие-то!.. Кажется, выкопала. (Отбрасывает палку, приподнимает тряпку, заглядывает в горшок.) Потратилась на бижутерию… ну да ладно. Ради такого не стоит переживать. Такого может больше никогда не быть. (Прислушивается.) Кажется, кто-то идёт – сердце как забилось! (Смотрит сквозь щёлку почерневшего от времени сенника.) Тётка Алёна!.. Чего это она?.. Одна. (Наскоро зарывает руками мнимый клад, прячется в почерневшем сене.)
 
      Появляется Алёна.
         
   Алёна (озираясь, вслух). Кажется, я одна. Слава тебе, Господи, хоть и в тебя никогда не верила! (Крестится.) Спрячусь-ка я на прежнем месте, где меня в молодые годы Парфений не сразу мог отыскать… Вот здесь, у столба – аккурат здесь. (Зарывается в сено рядом с Катей, но тут же выбирается.) Нет, сердце подсказывает, здесь кто-то был. Такое случается из-за сильного страха… а, может, и есть кто!.. Завтра спрячусь в этом месте. (Озирается)… Завтра будет не до страхов. А сейчас поспешу… ощущение – кто-то есть. (Торопится из сарая.)
   Катя (выбираясь из укрытия, вслух досадуя). Надо ж, тётка Алёна нашла, где прятаться – коленкой упёрлась в живот... Но мне всё ясно!.. Спектакль «Сон в летнюю ночь» продолжается! (Торопится к выходу.)


                Сцена одиннадцатая


      Село как будто вымерло. Встреча Тимки и Кати в переулке.


   Тимка (глядя на Катю из укрытия, вслух изумляясь). У деда губа не дура, представляю его в мои девятнадцать!..  Катька тёлка стала на загляденье – соображенья никакого… Меня она знает, в школе частенько ловил её взгляды – пора молочно-восковой спелости. (Выходит из укрытия к Кате).      
   Тимка. Привет! На кого собираешься поступать?
   Катя (глядя на Тимку). На артистку!..
   Тимка (хмыкая). Ты на менеджера собиралась?   
   Катя (с усмешкой). Передумала, как только ты появился!.. А твой дед всё-таки проговорился!
   Тимка. Причём здесь я? 
   Катя. Ты скоро миллионером станешь! И тебе достанется. Дед тебе не говорил?..
   Тимка (настороженно). Чего – не говорил?
   Катя (с издёвкой). Обо мне рассказал, а о себе – ни слова!
   Тимка (настойчиво). Чего – не говорил, чего – о тебе не рассказал?!..
   Катя. Мне твой дед сказал… та-ко-е!
   Тимка (в нетерпении). Чего – такое?!..
   Катя. У него клад зарыт в том вон старом сеннике! (Показывает рукой в сторону поля.) Мы с ним встретимся в нём в это воскресенье в два часа дня.
   Тимка. Ты?.. С ним?!..
   Катя. С ним!.. У твоего дедушки ностальгический зуд потратить на  меня бриллианты.   
   Тимка (не переставая изумляться). Бриллианты?!.. На тебя? Какие бриллианты?
   Катя. Какие всю жизнь прячет. Ты про клад – никому!.. И Парфению Сергеевичу тоже. Ты завтра в сарае спрячешься, где я покажу, и увидишь, куда он его прячет… Жадничать не станем, клад поделим. А пока делай вид – ничего не знаешь.

      Уходит. Тимка остаётся в переулке один – не знает: то ли ему не верить, то ли радоваться.


                Сцена двенадцатая


      Парфений стоит перед зеркалом в своём доме.


   Парфений (вслух размышляя). Стар стал. (Разглядывая себя в зеркале.) Но ещё ничего – и для молодой сгодился бы!.. (Ещё раз глядит на себя.) Эх-ма… (Вздыхает). Старость ни во что не нарядишь!.. Ради Тимки затеял. Девка – на загляденье, осталось за Тимку выдать. Выдадим, в этом я постараюсь!.. Надо ж, в любви признаётся, норовит курицей стать! В Лизавету – не иначе. В кого б ещё быть? Простил Семён меня, если Лизавета в первую ночь призналась ему, одному богу известно. Не простил… в день свадьбы Тимки и Катерины выяснится. Ну да мне пора. (Глядит на настенные часы.) Скоро куранты пробьют. Надо придти пораньше, по дороге васильков нарвать – сенник ими оброс со всех сторон. А со своими не пойдёшь, враз разгадают – на свидание!

      Парфений примеряет на себе козырьком вбок, как их носит современная молодёжь, американскую бейсболку, на носу поправляет противосолнечные очки, наконец отнимает себя от зеркала, уходит.


                Сцена тринадцатая


      Место действия – заброшенный сенник.


   Парфений (рассуждая вслух). До сих пор Катерины нет. Сколько уж времени сижу? Часы ручные сломались… ездил в район, запчастей к ним днём с огнём не сыщешь – времена не те. Подавай всем зарубежные… штампованные. Эх-ма! (Вздыхает.) Ты зачем пришел-то? (Разглядывает букет из васильков.) В любви все возрасты горазды. Какая любовь?.. Ты что – сдурел, старый?!..   

      Перед Парфением из копны сена появляется Алёна. Парфений с изумлением смотрит.

   Алёна. Не ожидал?.. Вырядился-то как: козырёк, как негр, повернул не туда, куда надо. А очки – как от долгов скрываешься?.. (Срывает с Парфения очки, швыряет их в сторону.) Показывай, где клад у тебя зарыт?!
   Парфений. Эк, куда спряталась! Про какой такой клад ты опять мне рассказываешь? С ума спятила, бог с тобой?..
   Алёна. Бог со мной! А вот он с тобой ли?!.. В развитой социализм, как Сусанин, нас завёл! 
   Парфений. И был бы клад – не прихватил лопаты его тебе вырыть!
   Алёна. Ничего, вырою руками – показывай место!

      Неожиданно для них появляетёся Николай.

   Николай. Лопату я приготовил – вот она! (Держит лопату в руках.)
   Алёна. Ты откуда взялся?!..
   Николай. Оттуда, откуда и ты. С молодых ногтей за вами наблюдаю!.. Показывай, Парфений, за тобой должок!..
 
      В просвете ворот появляется Катя.

   Катя. Здрасте!.. Что у вас за собрание тут… колхоза «Путь к коммунизму»? И лопата кстати. (Зовёт.) Тимка, вылезай!

      Из копны выбирается Тимка. Парфений не верит своим глазам.

   Парфений (Тимке). Ещё тебя… не хватало!
   Тимка (отнимая лопату у Николая. Обращаясь к Парфению). Показывай место, дед… Я всё знаю!
   Парфений. И ты спятил!.. Я пришёл зачем? (В пальцах вертит букетик.)
   Алёна. Затем!.. Девчонку соблазнить!
   Катя. Тётя Алёна, я во всём виновата!.. Тимка, копай…  вот здесь, здесь земля ещё рыхлая. (Показывает место неподалёку от столба.)

      Тимка роет и достаёт старый горшок, прикрытый тряпкой, сбрасывает тряпку. Все шокированы количеством бриллиантов, дорогих камней, золота и серебра. Алёна вырывает горшок из рук Кати.

   Катя. Турецкая подделка, её я купила на рынке… Теперь вместе с горшком можете зарыть меня. Только дайте мне сказать последнее слово: я прошу у всех прощения!
   Парфений. Для чего ты это сделала?
   Катя. Я обманула вас, Парфений Сергеевич. Я подала документы учиться вовсе не на менеджера, а на артистку. Тимка подтвердит. Я буду играть на вступительном экзамене Жульетту. Шекспир сказал – весь мир театр, а люди в нём актёры… И я решила – как у меня получится превращение жизни в театр.
   Парфений. И я здесь не для того, чтобы тебя, как курицу… (Машет рукой.) Тимка скажет тебе – зачем… Артистка!.. До чего додумалась! Ноги твоей чтоб здесь никогда не было – как председателя колхоза меня ещё приказом никто не отменял.
   
      Катя с гордой осанкой уходит. Тимка убегает вслед за Катей.  Алёна, перехватившая горшок, по-прежнему не выпускает его из своих цепких рук. Немая сцена. Неожиданно возвращаются Катя и Тимка.

   Катя. Парфений Сергеевич, простите, что вернулась, я совсем забыла сказать. Мой… наш спектакль – не трагедия, а самый настоящий водевиль. И действующих лиц в нём собрала вместе эта прекрасная сцена! (Обводит рукой пространство сенника, обращается как бы к зрителям.) А вам понравился наш спектакль?.. (Поворачивается ко всем, кто был в сарае.) Слышите?.. Слышите?.. Нам аплодируют!   


                Занавес


12 час. 13 мин. 04.10.2017 г., дача, р. Волга, г. Москва