Одна ли надежда спасает?

Дома, мимо которых сновали бесконечные ряды машин,  успели повидать уже немало за свои года: смены поколений, транспорта, технологий в руках прохожих и даже на самих этих дома: в виде камер слежения, сигнализации или охладительных приборов. Своим крепким видом они внушали, что им совершенно не больно от того, что в них с неумолимой скоростью разрастается сеть проводов и простоять они смогут еще столько же. Но трещины шептали, что с каждым годом им труднее привыкать к ускорению жизни вокруг… Всюду Анну окружали магазины, офисы из сферы обслуживания, кафе, словом все, чем люди по глупости были заняты днями напролет, забывая жить в самом обычном и прямом смысле этого слова: остановить момент, почувствовать дуновение ветра, прохладу, никак не собирающуюся покидать Волгоградскую область в конце мая.

Только одно здание жило как бы отрешенно от остальных собратьев. Зеленым пиком его верхушка тянулась ввысь, и казалось, что оно не видит суеты вокруг, а лишь постоянно смотрит высоко в небо, в то время как тело его постоянно было открыто для каждого, кто искал успокоения и забвения. И стоило девушке только перейти дорогу, как она оказалась бы ровно у его решеток, на узенькой тропинке, ведущей к открытым железным дверям. Но она продолжала стоять у светофора уже чуть не плача от своей нерешительности. Несколько раз она порывалась уйти, но каждый раз сдерживая себя, снова подходила к переходу на ту, другую сторону улицы. В ее голове носились роем разнообразные мысли, но все же связывало их одно: здание напротив было не чем иным, как католическим собором и пришла она к нему с одной целью, которая теперь казалась ей никчемной.
 
 Неуверенный шаг к переходу. Звук светофора, прорезавший воздух шаг и прикосновение к холодному железу решетки. “Ну же!”

Около года назад она услышала ужасные, перевернувшие, как ни банально это звучит ее мировоззрение и отчасти жизнь, слова. “ У Вас опухоль“… пульсирующая, выедающая боль и сухость в горле, взгляд на костляво выглядывающее из-под юбки колено. Ее голоса даже, казалось, не было слышно, он будто исчез, не желая произносить один единственный, но столь важный вопрос.
 
Вход, указывающий на запад, оказался открытым, но девушка пока не знала, чего больше желала. ” Ну и зачем я иду туда? Нет, нет, Аня, это делу не поможет.  Как я вообще вспомнила об этом месте?.. ” Память быстро отреагировала на последний вопрос. И снова болью… Но сейчас она всеми силами пыталась отогнать мысли о том, кто указал ей на это место. Сегодня ноги, казалось, сами несли ее туда. Или же это был всего на всего страх, который зародившись, уже неотступно, но боязливо и осторожно, следует за нами по пятам.

Каждый, кто хоть раз был в католическом храме, понимал,  что отличие его от православного далеко не только в архитектуре и внутреннем убранстве, но так же в особой атмосфере. Высокий пик, тянущийся вверх, длинный неф, олицетворяющий путь на Небеса, большое количество огромных окон, и даже скамейки- все это создавалось  для того, чтобы человек “почувствовал свое ничтожество” перед Богом, но  Анна напротив ощущала иллюзию вознесения, полета как мыслей, так и … души, если хотите. В частых путешествиях девушка не могла обойти стороной великолепные храмы и соборы. Она бывала и  в католической базилике, и в армянской церкви, где службы читаются на грабаре, и в доме молитвы без единой иконы, и даже в буддистском хуруле, но только в первом ей даровалась редкая возможность забыться хоть на долю секунды. А для нее сейчас это было уже подобно исцелению. Пройдя несколько шагов вглубь просторного помещения, в котором сладко пахло воском и ладаном, она присела на одну из простеньких деревянных лавок, минуя чащу со святой водой. Мысли потихоньку перестали досаждать ей.

-Вы пришли помолиться? – послышался низкий мужской голос. Девушка открыла глаза и удивленно посмотрела на сидящего рядом собой мужчину. Видимо она так глубоко задумалась, что вовсе не заметила, как он присел.

Анна лишь кивнула в ответ, в надежде на то, что беседа на этом закончится.
 
-Вы пришли к Богу?

Мысли еще не отпускали Анну, и ей было трудно сосредоточиться на словах собеседника. Да и к тому же, смог бы кто-либо на ее месте понять этого старика? Каждый знает, что церковь-это место, откуда Бог слышит молитвы каждого. Но где Анна не смогла пока произнести ни единой просьбы. Хотя признаться, звучал вопрос несколько странно. Так обычно начинаются иеговские брошюрки или неудачные анекдоты.

Его светло-голубые глаза все еще вопрошающе смотрели на Анну из под совершенно белесых ресниц.

-Я…Глупо задавать этот вопрос в храме.-  Церковный поборник, решила она, присмотревшись  к его обшарпанной пыльной одежонке и загорелому морщинистому лицу. В ней, как и у всякого человека, который видит, как небрежно пользуются чем-то, чего он сам лишен (в ее случае годами, бесценными годами жизни), начала зарождаться злость на этого довольно сильного и крепкого для своего возраста старика. Он влачил свое жалкое существование уже много лет, и проживет, наверное, еще двадцать.  И как?! Пропивая все, что выклянчит за день, прося милостыню у входа в храм.

На грубость в ее голосе нежданный сосед, от которого девушке  хотелось побыстрее отвязаться, чуть приподнял уголки рта в подобие усмешки.
- К кому же люди могут приходить в церковь, если не к Богу?! Я не понимаю Вас.- Но вопрос запустил уже дальнейший ход мыслей. Ведь даже когда Анна была ребенком, которого редко одолевают сомнения, она не могла не задумываться над тем, где же обитает этот волшебник,  и откуда он слышит молитвы, и вправду ли он видит все, что она делает. По мере взросления ей все труднее было отказаться от желания увидеть доказательства его существования. Много столетий прошло с того момента, как из скалы исчезло тело, страдающего на кресте. Артефакты, которые ранее приводились в доказательство, исчезали,  как и потихоньку из сердец людей стала исчезать вера. Человечеству явились новые чудеса. Чудеса науки. Но, несмотря на это, она все же не могла назвать себя человеком неверующим. В ней еще теплился маленький огонек …не веры, но скорее надежды.

-К себе- его голос стал тихим, но не потерял твердости- Когда люди приходят в церковь, они просят об исполнении своих желаний, верно? Им кажется, что придуманная ими цель-единственно верная. Не получая своего они разочаровываются в Боге, сетуют на то, что он равнодушен или забыл их. Но забывает сам человек: “пути Господни неисповедимы”.

-Но грешно разве просить покровительства кому молишься? И к тому же разочарование приходит совсем не поэтому, как мне кажется.  Добавила Анна еле слышно, поднимаясь со скамьи.

- Ты права. Из-за чего же ты думаешь, это происходит? Ты сама веришь в Бога?

Анна молча смотрела на старика. Она уже собиралась уходить, но этот вопрос был словно тонким тросом, на котором она стояла как воздушный акробат, постоянно качаясь из стороны в сторону. Ноги ее уже были окровавленными, и стоило принять решение, как колебания, резавшие ей ноги, прекратились бы.  Анна осталась.

-Я хотела бы поверить, но как? Вы хотите, чтобы я приняла за чистую монету легенды, написанные даже не одним человеком? Послушайте, Библия не раскрывает истину, она - лишь древняя попытка ответить на вопрос, кто мы. Но зато в ней можно найти список грехов, за которые меня ждет “путешествие по аду”. По-моему это был лишь способ сдерживать разбушевавшуюся толпу, когда она перестала бояться ”человеческих” законов. Устаревшие просто заменили новыми. Вы сами-то верите  в рай и ад? А в чудесные исцеления и хождение по воде аки по суху? Но даже если это правда, то почему же сейчас не происходит подобных чудес? Человек стал более жесток, скажете вы? Но ведь и раньше было место кровопролитию, насилию и войнам! Где же его милосердие?- Анна почувствовала, как в ней нарастает гнев- Где его справедливость, в конце концов?!

-Не может быть сомнений, что Он любит нас… Стой!-он склонил голову, останавливая уже готовую снова кинуться в возражения девушку приподнятой широкой ладонью.- Когда человечество отказывается видеть предостережения, когда оно, оставляя духовность, стремится в своем неразумном желании познать самого себя и вселенную в лаборатории, оно намеренно отталкивает от себя церковь. Цинизм и гордость-вот главные пороки нашего общества. Люди разрывают вселенную на куски, пытаясь доказать как раз невозможность бытия Бога, но они же и приходят к нему… когда наука помочь уже не может. -“ Что ж , страх иногда способен становиться силой. Силой, способной обратить самого закостенелого скептика к вере,” подумала Анна.- Тысячи, миллионы лет мы с благоговением всматривались в небо. Разве плохо жилось нам, когда оставалось что-то, что понять мы не могли?

-О чем вы говорите?! Вы сейчас называете науку врагом церкви. Но она призвана помогать нам, избавляя от изнурительного труда, болезней…
-Изнурительного труда? Ни что не дается без препятствий. Пройдя через тернистый путь, мы лишь больше оценим награду, а люди постоянно пытаются облегчить себе жизнь.

-Облегчить жизнь?! Да лекарства и вакцины спасают жизни! А что касается работы, неужели вы не видели, как на заводах люди валятся с ног?! Считаете, им живется легко? Видимо, прогресс для Вас ничего не значит. По-Вашему было бы лучше, если бы мы до сих пор жили в пещере?

-Ты не дослушала. - да, девушка не понимала значений его слов, но причину ее озлобленности не понимал уже старик - Человек в наше время получил много преимуществ, одно из которых-время. С этим ты не поспоришь. Но люди опять постоянно заняты, хотя на удивление не могут точно ответить чем, когда их спрашиваешь. Большинство работы механизировано, она выполняется посредством нажатия кнопок, что  лишь создает иллюзию занятости. Хотя, согласись, в этом случае требуется лишь внимательность. Я не говорю сейчас про простых рабочих.  -выдержав паузу, он добавил-В любом случае нам предлагают большое количество развлечений, вариантов отдыха, полезных технологий, и за это надо сказать спасибо. Но тем временем, достижения, созданные человечеством для объединения, лишь разобщают нас. Ведь те же привычные уже телефонные звонки не могут заменить общения c глазу на глаз. Хоть сейчас так считают не все… нет, ты только вдумайся, они  заключают браки не то чтобы, не прикасаясь друг к другу, не ощущая нежности поцелуя или запаха волос, но и не видя свой выбор в живую! Или того хуже, некоторые и вовсе живут с машинами. Люди буквально обезумели… Парадам боевых машин  отдается больше времени в телевизионных эфирах, чем героям, пожертвовавшим жизнями. Цинизм теперь лишь часть характера. Мы боимся остановиться, чтобы посмотреть в небо, проследить за полетом птиц потому, что другие могут опередить нас в постоянной гонке за мнимыми ценностями. Человек в наше время неимоверно одинок и несчастен, и эти ошибки не что иное, как крик заблудших душ, пытающихся прийти к…

-Гармонии?

-Богу… каждый находит свое определение.

-В таком случае, почему же Он не вмешивается? -отстраненно спросила Анна, приглашая поднявшегося в волнении со скамьи старца на улицу.

-Представь, что у тебя есть ребенок. -девушку заметно передернуло-Ты конечно его любила бы, но вот он уже вырос, он перестает слушаться тебя, у него появляются свои увлечения и ясно представляя, как жизнь будет жестока к нему, что на его пути будет множество камней, способных искалечить его, что ты сделаешь?

-Думаю, что предупрежу о возможных опасностях…

Лицо старика просветлело, и он теперь внимательно наблюдал за выражением лица Анны.- Лишь предупредишь, но не станешь ходить за ним по пятам! -Понуривши голову, она обдумывала слова, все еще висевшие в воздухе.

-Послушай меня, история такого старика как я вряд ли могла бы чему-то научить, но есть все же в ней кое-что важное. Девять лет назад я был иным человеком.-начал он, с горькой ухмылкой вглядываясь в небо.- Я работал профессором биологии. Чьи законы и убеждения, как понимаешь, вразрез идут с канонами церкви. Пока я учил студентов генетике, пока я вдалбливал в их головы, что все-виды-живых-организмов-происходят-от-общих-предков, пока я объяснял им, каким образом обезьяна- эволюционировала-в-человека, моя жена видела работу Божью. Она была врачом. Приходя с операций, она рассказывала мне, о чудесах, сотворенных Им, а я …я вот так же отталкивал ее, считал, что это не более, чем ее иллюзии. Ведь как можно поверить, что кто-то помогает одним и убивает иных, как он дарует кому-то счастье и забирает при этом у твоего ближнего, как может этот кто-то, невидимый, неслышимый управлять нашими жизнями? Сказки, не более-старик пожал плечами и продолжил уже иным тоном,-и вот девять лет назад она погибла. Автокатастрофа. Но мы были в той машине вдвоем.

-И Он не спас ее.

-Он наказал меня! Наказал ее смертью за мое неверие, Анна.

-Вы находите в этой трагедии умысел?!

-Конечно. Иначе как объяснить то, что именно я, а не та, что спасала жизни, переживала за каждого пациента, остался жив? – немного помолчав, он продолжил,- После этого случая я много пил, забросил работу ну и меня уволили. Квартира оставалась моей, так как, к сожалению, детей у нас не было. Но и это ненадолго. Вскоре я лишился последней, казалось, возможности на нормальную жизнь. Ты не представляешь даже, какую беспомощность я ощущал, был душевно измотан и считал, что этому не будет конца. Как-то я решил утопиться, на тот раз уже точно. Но как это было, меня снова одолевали сомнения, страхи, я бродил по городу пытаясь сбежать от этой ужасной мысли, и одновременно мечтая, чтобы меня сбил какой-нибудь такой же пьяный, как я, псих.  Но на мое счастье не произошло ничего, о чем я мечтал. Напротив! Я забрел вглубь одного квартала, с трудом понимая, где нахожусь. Среди темноты деревьев я заметил какой-то странный огонек, и лишь подойдя ближе, понял, что это свет от лампад. Я долго стоял, втиснувши свое опухшее лицо сквозь решетки, и слушал ангелов. Боже, как чудно переливались их голоса! Когда служба закончилась и вся толпа вышла, я решил было зайти, но …я разрыдался, я плакал как ребенок, упав на ступени у входа. Проснулся в больнице. А молоденькая медсестра сказала, что привез меня святой отец из той самой церкви. Вечером, когда меня уже хотели прогнать, этот человек пришел за мной, и вот сейчас худо ли, бедно ли, а я здесь и остался. Любая жизнь лучше смерти, Анна.

Девушка удивленно посмотрела на него. Как?! Как он мог догадаться, что она задумала? Раньше, многим раньше, еще до химии  и начала болей она молила, чтоб  исполнилось лишь одно желание: чтобы врачи оказались неправы, чтобы ей сообщили, что вышла чудовищная ошибка. Но этого не произошло. Каждый новый день сначала приносил ей надежды, в ее молодом организме было, казалось, достаточно сил, чтобы справиться со всеми испытаниями. Но после нескольких месяцев неудавшегося лечения, после того, как она стала замечать в глазах врачей жалость, после того, как они стали советовать ей, обратиться в другие клиники, желание бороться постепенно начало уходить от нее.  Прохожие, на которых она почти никогда не обращала внимания, стали теперь объектом пристального внимания и злости: молодые парни, вышедшие утром на пробежку, женщины, укрывающие своих детей в колясках от начавшегося внезапно дождя, старики, дожившие до шестидесяти, до восьмидесяти лет, все они одним своим  видом порождали в ней ненависть.

Анна и сейчас отчетливо помнила то решение, что она приняла однажды утром. Она лежала, наконец, в своей комнате, но свет, тускло пробивающийся из окна все равно походил на больничный. Ее взгляд упал на висевшие напротив фотографии. Она сама их подбирала и вешала, и когда-то ей очень нравилось засыпать, восстанавливая воспоминания о тех моментах. Сейчас же она просто не могла их переносить. Она вскочила из-под одеяла и начала одну за другой срывать рамки, раскидывая их в разные стороны. Они со страшным скрежетом рассыпались об пол. Этот звук просто сводил ее с ума, и, схватив голову руками с обеих сторон, она с криком осела на пол. Колени, ступни и ладонь были припорошены снежно-стеклянной пылью, но слезы лились не от боли и не от страха - от уничтожающего отчаяния. Ее лицо было серым, глаза еще больше ввалились и теперь бешено вглядывались в свое отражение в зеркале напротив.

- Это не сиюминутное решение. Я ждала и так достаточно долго... - из глаз девушки уныло потекли слезы - А точнее просто не могла решиться. Мне вас жаль, но вы сами докатились до такого, а у меня выбора не было. И сейчас его нет, понятно? Я не могу дать болезни убить меня, лучше я сделаю это сама, оставшись в их памяти человеком, а не … Самые важные дела в своей жизни приходится делать своими руками, а?-еле заметный смешок растянул потрескавшиеся губы.

-Тогда для чего ты пришла в церковь, если уже решилась?

Она молчала.

-Иди домой, к близким, и не забывай о них, даже когда тебе невыносимо-девушка содрогнулась в тихом рыдании- Люби, Анна, ненависть разрушает нас, живи даже когда кажется, что нет сил. Жизнь это в конце концов и горький вкус лекарств, и подгоревшие макароны, и промокшие от дождя ботинки. И самое главное, Анна: надейся!

Уже не в силах сдерживать рыдания, девушка бросилась прочь от скамейки, от этого старика, читавшего, казалось, ее мысли, от храма, она неслась, не чувствуя боли, ломая попадавшиеся ей черные, с набухшими почками, ветки, чуть не сбивая с ног прохожих. “Люби, Анна.”  Слезы сохли и скатывались, не выдерживая ветра, хлеставшего ее  по щекам. “Живи.” Остановившись, где было не так многолюдно, она присела на корточки, опершись спиной на дерево и  накрыв голову сверху черной тканью рукавов. “И самое главное, Анна… “Имя. Откуда он знает мое имя?! “…надейся! “