Фатум

В детстве моей главной страстью был футбол. Но это, когда было тепло. А зимой, когда был снег, моей главной страстью становился хоккей.

Я в свои десять лет был уверен, что, когда вырасту, то обязательно стану великим футболистом, таким, как Гарринча или Марадона, на худой конец, великим хоккейным вратарём, таким, как Третьяк или Мышкин.

Чередуя спортивные страсти, я рос со своими друзьями и приятелями, пока не произошло событие, которое изменило моё беспечное существование.

Я хорошо помню этот день: мы обедали вкусным бабуськиным мясным соусом, лескенские пацаны с улицы на чистейшем дигорском настойчиво требовали выйти на матч, где-то в хлеву протяжно мычала наша вечно голодная буйволица, и в это время на кухню зашёл отец.

Отец был почему-то злой.
Видимо, какой-то нехороший человек разозлил его, поэтому был краток:
- Никакого сегодня хоккея. Иди накорми скотину сеном, комбикорма дай со жмыхом, попить им дай, наколи дров, принеси во все комнаты дрова, снег убери и ... и уроки иди учить!

Отец посчитал, что его речь не произвела на меня должного впечатления, поэтому добавил к речи звонкий подзатыльник моему младшему брату, который не хотел есть и баловался, рисуя ложкой зигзаги в тарелке.

Я почувствовал себя самой несчастной во всём мире золушкой.
У меня даже аппетит пропал, но соус пришлось доесть, так как бабушка не допускала расточительства и жёстко пресекала оставление остатков.

Делать нечего - пришлось исполнять указания отца и сожалеть о пропущенном матче.
Когда я сделал все дела, на улице уже никого не было. Все ребята разошлись по домам.

Я тоже вернулся.
Невыносимая тоска всей своей тяжестью навалилась на мои детские плечи.
- Это несправедливо! За что?! - вопиял я, а про себя тайно желал, чтобы наша буйволица ушла в лес и больше не вернулась.
Ну, в самом начале я желал, чтобы она немедленно сдохла, но затем пожалел её. Всё-таки, она была не виновата, что постоянно хотела есть. Я и сам постоянно хотел есть.

В комнате приятно трещала дровяная печь.
Электричество отключили, поэтому облезлая керосиновая лампа вернулась к нам из не очень далёкого прошлого, чтобы тускло светиться и создавать причудливые тени на стенах и потолке.

Бабушка сидела рядом с печкой на низкой деревянной скамейке и крутила старинное веретено, сматывая на нём шерстяную нить.
Младший брат валялся на диване и  увлечённо рвал какой-то журнал.
Я присмотрелся.
На журнале было написано "Техника молодёжи".
Это был мой любимый журнал с олимпийским мишкой.

Я расстроился и дал ему за вандализм, очень похожий на отцовский-воспитательный, звонкий подзатыльник.

Он прищурил глаза, потёр ушибленный уже второй раз за вечер затылок, собрал все вырванные страницы и вместе с остатком журнала закинул их в пылающее жерло дровяной печи.

Назревала драка.
Ну, как драка - возня и дальнейшее получение братиком от меня небольших воспитательных тумаков.

Короче говоря, именно всё так и получилось.

В комнату, где битва подходила к своему закономерному концу, вошёл отец. А так как он, как я отметил ранее, был очень зол, то увидев картинно плачущего (а актёрские способности у брата были непомерно развиты с самого нежного возраста) младшего сына, вынес мне приговор:
- Никакого больше хоккея! Никогда!

Забегая вперёд, скажу, что отец сдержал своё слово и карьера хоккеиста обошла меня стороной. Правда, великим футболистом я тоже не стал, хотя все профессиональные травмы насобирать успел.

Понятное дело, что без хоккея свободного времени у меня стало много, и надо было с ним что-то делать.
Я решил читать.

К собранной мамой небольшой библиотеке я подступался несколько раз, но каждый раз натыкался на невозможные к перевариванию десятилетним мозгом произведения: "Красное и чёрное", "Воскресенье", "Война и мир" и прочие Достоевские.

В один вечер, когда я снова искал книгу для прочтения, на меня с верхней полки свалилась, неизвестно откуда взявшаяся, книга "Физика. 9-й класс".
Учебник больно ударил мою голову, упал на пол и раскрылся на странице с описанием работы электронно-лучевой трубки.

Я зачитался.
Мне безумно нравилось.
Я был в восторге от простоты устройства мира!
Физика, что называется, с головой поглотила меня, и я уже тогда совершенно точно знал, кем буду.

Через шесть лет, благодаря какому-то нехорошему человеку, разозлившему моего отца, я стоял с документами в приёмной комиссии СОГУ и мечтал уже стать великим физиком, таким, как Резерфорд, Бор или, на худой конец, как Иоффе или Капица.

Я окончил факультет физики и стал физиком-инженером.
Простым.
Не великим, но никогда об этом не сожалел.

И слава Богу, что на меня тогда упал не учебник ботаники, а то кто его знает, кем бы я мог стать...

#аланскиехроники