Запах осени

Захотелось прогуляться по городу. Может, тряхнуть стариной и прокатиться в трамвае? Ага, баннер и здесь поставили. Когда только успели? Даром, что провинция. День города уже через три дня. Праздник будет с изюминкой: кто-то выиграет две путевки в Париж и на десять дней распрощается с серыми буднями. Нужно только, чтобы повезло, чтобы немного повезло. Конечно, Она тоже придет. Как же иначе? Ведь там будут все, а она когда-то мечтала увидеть Париж. Неплохо я придумал с трамвайными билетиками, хотя, конечно, это блажь. Но надпись на рекламных баннерах звучит, как признание в любви: «Два билета в Париж!».

Один трамвайный билетик — и кажется, что всё в жизни возможно.

Ого! Да на этой остановке — полно народу. Трамвай переполнен, от натуги он раскачивается, но люди, не обращая на это внимания, продолжают втискиваться внутрь.

«Осторожно: двери закрываются», — звучит из динамика.

На подножку вагона запрыгивают двое: парень в джинсовой куртке и худенькая, светловолосая девушка. Створки дверей закрываются, и трамвай отъезжает. Солнце выныривает из-за туч и начинает так ослепительно сиять, что глазам становится больно.

Рядом со мной перешептывается парочка: усатый брюнет лет сорока пяти и невысокая полноватая женщина примерно того же возраста. Они смотрят на меня с неприязнью: судя по всему, я им не нравлюсь. Мне всё равно, где ждать следующий трамвай, и я иду в сторону скверика в нескольких шагах от остановки.

Аллея усыпана желто-багряными листьями. Ветер раскачивает ветви деревьев, и они колышутся, перешептываются и дрожат. Всё вокруг такое яркое и красивое, что кажется ненастоящим. Достаю из пачки сигарету, закуриваю. Дым приятно щекочет мне ноздри. Господи, как здесь хорошо! Почему я не замечал прелестей осени раньше?

Сквозь просветы в кустарнике, густо окутанном прозрачной паутиной, я вижу двоих людей на трамвайной остановке. Женщина смотрит в мою сторону, затем поворачивается, оглядывается и поднимает с земли какой-то предмет. Мне становится любопытно, что она нашла, и я незаметно приближаюсь к парочке.

Женщина говорит:

— Его потерял парень в джинсовой куртке. Здесь — десять тысяч рублей.

— Хорошо, — отвечает мужчина.

— А если узнают, что мы взяли деньги? — спрашивает толстушка. — Может, отдадим? Он работает охранником в супермаркете возле вокзала.

— Ты что — ненормальная? — рычит на нее спутник. — Не вздумай! Деньги — это недоказуемо. Брось кошелек в урну, и все дела.

Кошелек летит в урну.

У меня под ногами трещит сухая ветка.

Мужчина с женщиной оглядываются, но не замечают меня. Или делают вид, что не замечают.

— Идем, Игорек, на автобус, — говорит женщина, — а то еще опоздаем.

Когда парочка уходит, я выхожу из-за деревьев. На душе у меня мерзко. Ветер стихает. Может, мне вернуться в гостиницу?

Из-за поворота, весело позванивая, выныривает трамвай. Он новенький и чистенький, ярко-красный, с броскими рекламными надписями на боку.

Вхожу в полупустой вагон. Кондуктор — молоденькая улыбчивая девушка. Пассажиры — обычные люди. Куда-то едут, о чем-то думают, смотрят в расцвеченные солнечными бликами, большие окна, за которыми виднеются золотистые кроны деревьев, пожухлая трава, скучные фасады домов и рыхлые, похожие на огромные куски ваты, облака. В трамвае пахнет, как в дни моей юности: недорогой туалетной водой, свежестью, яблоками и надеждой.

Я давно забыл эти запахи. Они робкие, дрожащие и неясные. Однажды они ускользнули от меня, как и моя первая любовь. Реальность оказалась сильнее их. Счастье — всего лишь абстракция. Я теперь курю сигареты Richmand, пользуюсь парфюмом Ambre Topkapi и хорошо зарабываю. Чтобы хорошо зарабатывать, нужны энергия, настойчивость и отсутствие эмоций.

…Скорее всего, у девушки-кондуктора аллергия на сигаретный дым: вон как она скривилась, протягивая мне билетик. Покраснела вся бедняжка и даже несколько раз чихнула.

— Представляешь, в нашей школе, — шепчет женщина позади меня, — две десятиклассницы в интересном положении.

— Да ты что! — радостно отзывается вторая. — Ну, девчонки дают! Ни стыда, ни совести у них нет. Чем они только думают?

— Они не думают, они просто влюбляются… а нас из-за этого премий лишают, и я теперь не смогу купить своей Юлечка путевку в Турцию, как она просила.

— Она к Ахмеду опять собиралась, да? Ох, кажется мне, подруга, что ничем хорошим эти ее поездки не закончится!

— Так у них же любовь, — говорит, вздыхая, первая женщина. — Он вроде хороший парень.

— Ох, смотри, Танюха… обманет он ее, как пить дать!

У меня перед глазами мелькают деревья. За ними — шоссе, по которому мчатся крошечные, похожие на игрушечные, автомобили.

На меня накатывает волна грусти, и начинает казаться, что лета никогда не было и никогда уже не будет, и что осень — это навсегда.

Минут через пять картинка за окном резко меняется: солнце исчезает, облака набухают, становятся темно-лиловыми и прорываются дождем. Ручейки воды быстро стекают по оконному стеклу, по крыше вагона стучит барабанная дробь. Становится темно, под потолком вспыхивают лампы. Голубоватый свет заливает вагон, и всё вокруг начинает казаться мертвенно-холодным.

Трамвай останавливается недалеко от гостиницы, в которой я поселился. Выхожу, и на меня тут же обрушивается мощный водный поток. Брр… Как же зябко и холодно! Зонтика у меня с собой нет, и я до нитки промокаю. Не обращая внимания на людей, стоящих на остановке, направляюсь к гостинице. Плевать на дождь, если хочется побыть одному.

***

На следующий день я еду на привокзальную площадь, чтобы найти парня, потерявшего кошелек. Вхожу в супермаркет и вижу, что он стоит возле кассы. Только теперь на нем не джинсовая куртка, а форма охранника. У парня грустные глаза.

К нему подходит знакомый, хлопает по плечу, спрашивает:

— Как дела, Юрец? Ты чего такой кислый?

— Да вот, потерял вчера кошелек, а в нем вся зарплата.

— Ну, блин, ты даешь! С деньгами нужно аккуратнее.

Парень в форме охранника опускает голову.

— Не расстраивайся, — утешает его приятель, — может, найдешь еще. Такое бывает.

— А ты не мог бы мне… немного одолжить?

Знакомый парня некоторое время молчит, потом отвечает:

— Извини, я не могу: у меня кредит, то да се, а главное, у тещи намечается юбилей.

Парень молчит, напряженно на него смотрит. Кивнув ему на прощанье, знакомый уходит.

Окликаю Юрия. Тот оборачивается и смотрит на меня. Достаю и протягиваю ему кошелек, который я нашел вчера в урне, но уже не пустой. Спрашиваю:

— Это, случайно, не ваше?

Парень несколько раз быстро моргает. Мне нравится его лицо, и почему-то кажется, что я его уже где-то видел.

— Вроде бы, мой, но только… откуда он у вас?

— Вы уронили его вчера на трамвайной остановке.

— Спасибо! С меня причитается… Сколько я должен вам?

— Ничего, но впредь будьте внимательнее.

— Спасибо…

Быстрыми шагами я направляюсь к выходу. Уже взявшись за дверную ручку, слышу голос Юрия: «Погодите!» — и останавливаюсь.

Парень подбегает ко мне и говорит:

— Послушайте! В кошельке лежало двадцать тысяч, а сейчас — только десять.



— Уверены?

— На все сто! Прошу вас, верните мне пять тысяч, а пять оставьте себе… Понимаете, у меня сейчас плохо с деньгами, — парень вздыхает и вопросительно смотрит на меня.

Я молча рассматриваю его. Мне снова кажется, что я его уже где-то видел. Юрий повторяет:

— Пожалуйста, верните мне пять тысяч…

Мне становится неприятно. Я говорю:

— Молодой человек, вы, ничего не перепутали? Вы уверены, что в вашем кошельке была именно такая сумма?

— Да! — выдыхает парень. — Вчера в нем было именно столько. Вот, взгляните, — Юрий показывает мне фотографию девушки, вставленную в прозрачный кармашек портмоне. — Видите? Это — моя невеста. Она может подтвердить…

На пластмассовый бейджике на груди охранника крупными буквами напечатано — «Юрий Смирнов». Фамилия «Смирнов» мне ничего не говорит. Так где же я мог видеть этого парня?

— Молодой человек, послушайте, там было десять тысяч, а не двадцать, как вы говорите. Неужели, вы думаете, что мне нужны ваши деньги? Если вы мало зарабатываете, найдите себе подработку или поменяйте работу вместо того, чтобы жаловаться на проблемы с финансами.

— Я хотел поехать на заработки, но тогда придется бросить учебу, и моя девушка не хочет, чтобы я уезжал.

«Так где же я мог его видел?», — думаю я снова.

«Удачи», — говорю я охраннику и выхожу из магазина. Сев в машину, я включаю музыку. Мне нравится блюз. Он меня успокаивает. Может, не стоит встречаться с женщиной спустя двадцать пять лет? Прошлое — это воспоминания, а о Ней — это боль. Нужна ли мне сейчас боль?

Девушка, в которую я влюбился в семнадцать, была, как и я, в числе счастливчиков, которым удалось поступить на экономический факультет единственного в нашем городе института, и мы с ней оказались в одной группе. В начале сентября нас, первокурсников, отправили в колхоз на картошку, и мы начали встречаться. Почти до заката мы работали на поле, а после ужина бежали на речку. Вода была уже холодной, но нас с Оксаной это не пугало: мы сбрасывали одежду и, дрожа от зябкой вечерней прохлады, окунались с головой в воду и, подхватывая темную речную влагу ладонями, плескались ею друг на друга. Нам было весело и хорошо.

А когда начался учебный семестр, на Оксану обратил внимание один из старшекурсников. Его отец работал главным инженером на заводе, а мама заведовала центральным городским универмагом. Мои же родители работали на стройке: месили бетон и укладывали кирпичи.

Я хорошо помню тот день, когда мы с Оксаной виделись в последний раз. Осень уже позолотила деревья, и мы ехали в трамвае, по крыше которого барабанил дождь. До института оставалось несколько остановок. Форточки были приоткрыты, и в вагон врывались уличные запахи — пахло прелыми листьями, яблоками и дождем. Я смотрел на любимую, а она в окно. Набравшись храбрости, я прошептал Оксане на ушко, что люблю ее и хочу, чтобы мы поженились, а она в ответ громко рассмеялась и сказала, что этого никогда не будет, и чтобы я даже не надеялся, потому что я обычный парень из простой семьи, а она хочет большего.

Помню, как я заорал на весь вагон:

— Но ведь мы любим друг друга!

Пассажиры, словно по команде, обернулись и уставились на нас, а моя любимая, продолжая смотреть в окно, ответила:

— Нет. Я тебя не люблю. Прости. Я думала, что это была любовь, а оказалось, что нет.

— Если это была не любовь, то что?

— Я хочу увидеть Париж, сказала девушка. — Тетя Артура живет в Париже, и он сказал, что после свадьбы мы обязательно съездим к ней.

В тот же день я забрал из института документы, а через неделю уехал на Север. Сбежал, чтобы не видеть девушку, причинившую мне боль, и чтобы заработать много денег. «Если всё дело именно в них, если они важнее всего на свете, то они у меня будут. А она пускай пожалеет», — думал я со злостью и отчаянием, глядя в окно поезда на проплывающие мимо пейзажи.

Поначалу было трудно, но я не сдавался, и со временем жизнь наладилась, и я встретил хорошую и симпатичную девушку, которую полюбил. Ее не испугало, что я из простой семьи, что целыми днями вкалываю и что от меня пахнет нефтью.

А когда у меня появились первые настоящие деньги, я забрал к себе родителей, решив навсегда вычеркнуть из памяти город, где осталась моя первая любовь.

Я не вспоминал Оксану почти пятнадцать лет, но месяц тому назад она мне приснилась, и на меня, как когда-то, нахлынула такая беспросветная тоска, что мне захотелось выть от отчаяния, и я не мог с этим справиться. Возможно, это было связано с тем, что моя жена в это время заболела и оказалась в больнице, и я впервые за много лет остался один. Я пытался думать о женщине, с которой прожил почти пятнадцать лет, но видел перед собой другое лицо — лицо молоденькой девушки, сказавшей, что она не любит меня и что хочет увидеть Париж. Черты ее лица были нечеткими, они словно проступали сквозь пелену дождя, но я знал, что это именно она — Оксана, моя первая любовь. Ее губы беззвучно что-то шептали, а в больших красивых глазах застыли мольба и отчаяние.

Я решил, что как только смогу, съезжу в родной город и увижусь с Оксаной.

И вот я там, где прошли мое детство и юность, в городе, подарившем мне когда-то большую, но короткую любовь. Когда-то он казался мне большим и красивым, но сейчас вызвал жалость и разочарование. Старая городская застройка, живописно раскинувшаяся среди зелени, исчезла, уступив место безликим многоэтажкам. На осенних улицах больше не пахло прелыми листьями, яблоками и дождем, а стоял запах пыли, выхлопных газов и тоски.

Но в трамвае всё осталось по-прежнему: золотистые кроны деревьев, мелькающие за окном, барабанная дробь дождя по крыше вагона, запахи недорогой туалетной воды, яблок, свежести и надежды.

***

В тот же день, когда приехал, я узнал, что в ближайшее воскресенье в городском парке культуры и отдыха состоится празднование Дня города, и что на празднике будут разыгрываться неплохие призы.

Я решил сделать Оксане сюрприз и предложил городскому отделу культуры, кроме запланированной лотереи, провести еще розыгрыш по номерам трамвайных билетиков, пообещав в качестве приза две путевки в Париж.

Моя идея понравилась, и меня направили к мэру. Тот не стал возражать, но сказал, что нужно будет установить в городе еще несколько рекламных баннеров и спросил, готов ли я их оплатить. Разумеется, я согласился.

***

Встречаться с бывшими одноклассниками и друзьями детства мне не хотелось, а с Оксаной я решил увидеться в субботу, накануне празднования Дня города.

В пятницу днем, выйдя из парикмахерской, я зашел в маленькое кафе и нос к носу столкнулся с Олегом, своим школьным приятелем. Он знал, почему я когда-то забрал документы из института и уехал. Олег рассказал, что Оксаны больше нет, что месяц тому назад она погибла вместе с мужем в автомобильной аварии, и что у нее остался сын девятнадцати лет Юрий.

— После смерти родителей он перевелся на заочное и устроился охранником в магазин. В общем, не повезло парню. Кроме бабушек, у него теперь никого нет, а те не отличаются хорошим здоровьем и сами нуждаются в помощи.

— Он работает в супермаркете, который возле вокзала?

— Да. Откуда ты знаешь?

— Да так… случайно. Скажи, она была счастлива?

Олег пожал плечами:

— Кто знает. Возможно. В чужую душу не заглянешь.

— Расскажи мне о ней! — потребовал я.

— Ничего особенного, — работа бухгалтером на небольшой фирме, семья. В сезон — дача. Мать у нее болела, а муж погуливал. Максим зарабатывал копейки, но она не жаловалась.

— Значит, она не вышла за Артура?

— За Артура? Нет… Сразу после института он уехал за границу. Говорят, что вроде бы, во Францию, к какой-то своей дальней родственнице.

— Она мечтала увидеть Париж.

— Париж? Ну, да… Что-то такое я слышал. Не получилось у нее. Мечты не всегда сбываются. Я вот, например, хотел в детстве стать космонавтом, однако не стал и работаю в газете. Глупо о чем-то жалеть. Ты-то так? Костюм на тебе, вижу, дорогой и часы. Давай рассказывай о себе!

***

Возле киоска, покупая газеты, слышу за спиной разговор двух женщин.

— Значит, ты сказала ему, что в кошельке было десять тысяч?

— Да.

— Молодец! А было?..

— Двадцать! Я купила себе вот это кольцо… Нравится?

Обернувшись, я увидел немолодую, ярко накрашенную, брюнетку и толстушку, которую нашла на трамвайной остановке кошелек Юрия.

***

В тот же день я уехал из города.

Оксаны больше нет, но двое других, незнакомых мне людей, увидят Париж и десять дней, а может и больше, будут счастливы. Нужно будет позаботиться о Ее сыне. Олег пообещал мне узнать его номер телефона и координаты.

Машина мчится по трассе. Холодный ветер врывается в окно, и мне становится зябко. В воздухе пахнет бензином, прелыми листьями и дождем.

Когда-нибудь я вернусь в этот город.

Будет снова золотиться листва, и идти дождь.

Седой и дряхлый, я поднимусь по ступенькам трамвая и увижу в вагоне молоденькую девушку-кондуктора. Она с улыбкой протянет мне билетик, и я улыбнусь ей в ответ. У нее будут такие же изумрудного цвета глаза, как были у Оксаны и моей покойной жены.

Но эта, другая девушка, будет жить долго и счастливо, и влюбленный в нее паренек — тоже. Я знаю — они всегда будут вместе и никогда не расстанутся.