Вилкой в глаз - ненавижу вас

Я сидела, смотрела в окно и нервно стучала пальцами по деревянной столешнице. Мысли путались в нитях дождя, спускавшихся с неба. В тарелке остывали макароны с котлеткой. Так-то это выглядело аппетитно, но только есть не хотелось совершенно. «Может, с кетчупом будет немного лучше…» - подумала я, и, добавив немного томатного соуса, стала ковыряться вилкой в тарелке. Но аппетита больше не стало. «И все-таки, поесть надо…» - вздохнула я про себя, преподнеся вилку чуть ближе к лицу. Зубчики вилки были измазаны красной пастой, отчего напоминала кровь… В животе что-то нехорошо зашевелилось, горький привкус желчи сам собой появился во рту…

… В начале того года я устроилась работать в солидную кампанию, на хорошую должность, с хорошей зарплатой. Я всегда все тратила на себя, ибо уже давно живу в разных городах с родителями, а мужа, или хотя бы молодого человека, найти себе так и не смогла. Да и не особо хотелось-то. Еще и из такого мудачья выбирать… Лучше уж одной.

Но не в этом дело. В нашей фирме нет ни одного некрасивого человека: все будто бы с обложки журналов только что сошли. А форма, предписанная дресс-кодом, еще больше подчеркивала красоты форм девушек и крепкие плечи мужчин.

Ах, мужчины, мальчики… Такие красивые, но такие тупые. Я давно заметила, что мужчины в нашем коллективе совершенно ничего не умеют и не знают. Была б я начальником, всех бы поувольняла к чертям за непригодностью, но, увы, хозяин кампании – это их лучший друг, все они устроены либо по знакомству, либо по дружбе. Зато красивые, да, лицо фирмы, да. И это лицо заглядывается на каждую юбку в офисе. И почти каждую имеет. И не важно, хочет ли эта юбка того или нет.

И я. Что я? Я пробилась только благодаря красивому личику. Немного пухлая тогда, с неопрятной косичкой, я пришла на собеседование. Я тогда и я сейчас – два разных человека. Я стала ходить в зал (когда у меня стали появляться на него деньги),в бассейн, соблюдать диеты и т.д. Научилась красиво одеваться, красиво себя вести. Потому что таковы требования моей кампании. И я им хотела соответствовать. Но сейчас, опять же из-за того, что боюсь располнеть, если я и перекусываю на работе, то только фруктами.

Кстати говоря, фрукты – очень хороший перекус. Раньше я всегда перед работой нарезала себе яблочек, бананчиков, чистила мандаринок… Заморачивалась, короче. А потом открыла для себя одну важную вещь: на первом этаже бизнес-центра, в котором я работаю, есть отличный супермаркет, в котором продаются эти самые фруктики, помытые, нарезанные и очищенные. Благодать! И я стала спускаться в этот супермаркет каждый раз, когда хотела перекусить, и покупала эту вкуснятину. И из-за фруктиков в моей сумочке всегда лежит маленькая одноразовая вилочка. Ну не руками же есть, мы же цивилизованные люди.

От офиса до моего дома идти чуть больше одной автобусной остановки, поэтому домой я обычно хожу пешком. Да и пройтись немного до и после сидячего рабочего дня только на пользу. И я всегда хожу. Одна. В гордом одиночестве. И это одиночество меня нисколько не напрягает. Я знаю, кто пойдет мне навстречу и когда (у всех людей, которые живут здесь, я уже примерно представляла даже расписание автобуса, откуда они едут и к какому идут). А напрягает меня как раз таки то, что в последнее время я хожу не одна. Точнее, я чувствую, что кто-то идет совсем рядом. Где-то в тени. Но он есть. И мне от этого страшно. Я стала осторожно ходить по улицам, но ощущала чье-то присутствие только по пути с работы и на нее. И на ней…

Пару дней назад я зашла в лифт, как обычно. Глядя в зеркальную панель и убирая размазанную тушь с щеки, я заметила, что в лифт вошел кто-то еще.

- И чего это мы опаздываем? – раздался голос прямо за мной.

Я вздрогнула и развернулась. Это был Дмитрий. Наверное, самый красивый, сильный и сексуальный мужчина в нашем коллективе.

- Еще полчаса до начала рабочего дня. Я не опаздываю.

- Ну, хорошо, - усмехнулся Дмитрий, и двери лифта закрылись.

Офис на 36 этаже. Ехать долго. Надо как-то избавиться от неловкого молчания, висящего в тесной кабинке. Может, заговорить о чем-нибудь?..

Но я не успела. Он прижал меня к стеклянной стене и стал жадно целовать шею и ключицы.

- Придурок! Ты что творишь?!

Я даже не заметила, как начала колотить его сумкой по спине и выдирать клочья волос, пытаясь отлепить его от себя.

- Ну признайся, ты же меня хочешь. Да и ты сама ничего такая.

В ответ он получил еще один удар сумкой по голове. Двери открылись в тот же миг, и я стремглав выбежала из стеклянной капсулы.

После этого весь день не клеился. Все валилось из рук, работа шла не через то, что надо, а он сидел напротив меня и ехидно улыбался.

Идти  домой было страшно. Теперь мне казалось, что все это время меня преследует именно Дмитрий. Но, может, если сегодня я пойду домой другой дорогой, он подумает, что я иду куда-то в другое место, и отложит свои планы на потом, какими бы они у него не были… Хотя и так понятно, какие они.

Я смотрела на своих коллег и понимала, что лучшим будет уволиться отсюда от греха подальше. Да и как-то противно работать в обществе тупых расфуфыренных моделек, которые изрядно меня достали за этот год. Может быть, я бы потерпела это еще годик-другой и все равно уволилась бы, но случай с Дмитрием стал последней каплей, давшей мне понять, как же я ненавижу и эту работу, и этих людей, и ту себя, которой я должна быть из-за этой работы. Поэтому за час до окончания рабочего дня директор получил заявление об увольнении по собственному желанию. Да. Так нужно.

Я вышла из офиса и поняла, что я иду домой ОДНА. Никто не идет следом или рядом. И так спокойно стало на душе. И я шла обычной дорогой и понимала, что мне осталось отработать тут всего две недели, положенные по закону, и я большее никогда не вернусь в этот офис, не надену эту ужасную юбку, обтягивающую все, что есть и чего нет.

Доедая в очередной раз фруктики, я подошла к дому. Пятиэтажная хрущевка с облезшей штукатуркой была самым уютным местом, которое только можно было мне представить в тот момент. Я открыла тяжелую металлическую дверь и вошла в темноту. Лампочка перегорела позавчера, но никто ее до сих пор не поменя…

Что-то сильное впечатало меня в стену и стало раздевать. Я закричала, но мне влепили хорошую пощечину и заткнули чем-то рот. И сильные руки стали все напористее залезать туда, куда лезть нельзя. И тут я вспомнила о том, что в моей руке маленькая пластиковая вилочка. Единственное оружие самообороны… И, замахнувшись так сильно, как могла позволить мне стена, к которой я была прижата, воткнула вилку в мрак.

Крик. Неистовый крик, оглушивший меня и, наверное, весь подъезд. Хватка ослабла. Точнее, она вовсе пропала. Я выдернула вилку и побежала в квартиру. И лишь очутившись в коридоре, я попыталась осознать, что произошло. И зубчиков вилки стекала кровь…

На следующий день в офисе было неспокойно. Все обсуждали отсутствие… Да, Дмитрия. Стало известно, что накануне вечером он чем-то странным образом напоролся на что-то ГЛАЗОМ. И сейчас может лишиться его совершенно. Меня бросило в дрожь от  воспоминаний о прошлом вечере. Захотелось рыдать и блевать. И я твердо решила, что не появлюсь больше в этом офисе. Возьму больничный на эти две недели. Или что еще. Но меня тут больше не будет. И, оставив на мониторе надпись «Я ненавижу вас» красной помадой, ушла из этого здания навсегда…

…От вида макарон, измазанных кетчупом, мне стало еще хуже, и все то, что я пыталась сдерживать, вырвалось наружу. Что ж. Я помыла пол, стол, вилку. Выбросила кетчуп. И вообще, пожалуй, поем я в следующий раз.