Л

Будучи не одинок, в моменты уединения проносятся в памяти не хаотичные обрывки, но обрывки уединения с тобой; парадоксно во время долгожданного уединения мечтаю о другом уединении.
Нарочито с грустной музыкой вижу твою виноватую улыбку после глупой шутки, тебя, выедающую дольки лимона из-под кожурной обоймы, твое детское выражение лица, пока рот под завязку забит леденцами, твои глаза бесконечно зелёного цвета, мучающие глубиной, когда ты смотришь на меня из между моих ног; наши бесконечные разговоры ни о чем каждую секунду приобретают новый смысл, как только они его по замкнутому кругу каждую секунду снова теряют, вспоминая их, думаю, какое в эту секунду значение они имеют для нас, и какое – для целой Вселенной.
Тыкая пальцем в ямочку на подбородке, проводя рукой по твоему лицу, а потом и по твоему телу, пальцами пытаясь нащупать хоть один изъян, воображая, что эмоциональные недуги ощущаю сквозь кожу, не нахожу ни один, но от недугов тебя спасаю своим присутствием, от ямочки на подбородке – поцелуем.
И когда уже в миллионный (и в этот раз уже точно последний!) раз отрываюсь от твоих губ, чтобы смерить тебя преисполненным надежды наипечальнейшим взглядом, ты, снова уткнувшись мне в плечо, тихо спрашиваешь: «Могла бы ты просто никогда не уезжать?».