Глава 15

Девчушка в высокой луговой траве была почти не заметна. Венок из полевых цветов на белокурой головке вплетался в васильки и ромашки, росшие так густо, что весь луг казался бело-голубым. Раулю и Габриэлю, двум верным рыцарям маленькой феи, не надо было прикладывать особых усилий, чтобы отыскать свою властительницу: малышка Луиза сама не смогла долго прятаться от близнецов.

Девочка была дочерью соседского дворянина, маркиза де Лавальер. Близнецы, не сговариваясь, взяли на себя роль ее защитников и покровителей. Родителям малышки и Атосу только оставалось добродушно посмеиваться над детским увлечением, в котором уже проглядывало преклонение перед прекрасной дамой. Разница в восемь лет мальчиков не смущала: они как раз вступали в возраст, когда сердце жаждет найти объект для восхищения.

Игра еще больше обострила соперничество братьев. Луиза никогда не путала мальчиков и отдавала некоторое предпочтение Раулю, что вызывало гнев Габриэля.

После истории с купанием лошадей, которое едва не окончилось трагически, Атос взялся за Габриэля всерьез. Он заставил себя не думать, какие муки испытывает мальчик, заходя в воду. Водобоязнь не прошла, но графу удалось научить сына владеть своим страхом. Постепенно, шаг за шагом, Габриэль преодолевал парализующий его ужас перед водой. Хорошо, что в то лето Луара изрядно обмелела: так проще мальчику было плыть от островка к островку.

К концу лета он уже прилично держался на воде, но Атосу этого было недостаточно: сын должен плавать и нырять, как рыба. Если с плаванием все обстояло более-менее благополучно, то нырять, да еще с открытыми глазами, Габриэль отказался раз и навсегда. Не помогли ни увещевания, ни объяснения, ни приказы. Атос подумал, что выход может быть только один: Средиземное море с его прозрачными, полными всяческой живности, водами. Придется ждать следующего лета, но путешествие будет полезно им всем. Если в этом году урожай будет приличным, граф сможет позволить себе такую поездку.

Вот о каком путешествии рассказывали наперегонки братья Луизе де Лавальер.

- А вы привезете мне подарок, господин Рауль? - огромные голубые глаза доверчиво и преданно смотрели на мальчика.

- Я достану вам самую красивую раковину-жемчужницу в подарок, - вмешался Габриэль, которому не понравилось, что их подружка обращается только к брату.

- Жемчужницы не водятся в Средиземном море, - пожал плечами Рауль. - За ними надо ехать на далекие острова.

- Ты у нас всегда все знаешь, - разозлился Габриэль.

- А у меня новая няня, - похвасталась девочка. - Ее зовут Николь.

- Николь! - в один голос воскликнули близнецы. - Нашу няню тоже так звали.

- Вот она, идет к нам! - девочка протянула руку, и мальчики увидели хорошо знакомую им женщину, идущую навстречу детям.


После решающего разговора с Атосом Николь твердо пообещала себе, что больше не будет искать возможностей не только с ним говорить, но и видеться. Она считала себя вправе быть оскорбленной ответом графа и стала искать полной независимости.

То, что для соседской девочки ищут гувернантку, было для нее спасительной новостью. Рекомендаций не потребовалось: как только она упомянула, что почти семь лет прослужила в доме у графа де Ла Фер няней при его близнецах, ее взяли. Условие — проживание в замке — ее устроило. Просьба изредка навещать свой дом в Бражелоне тоже не вызвала возражений.

Луиза была слабенькой, болезненной девочкой, и родители давно подумывали, что неплохо было бы свозить ее на юг. Поэтому рассказ дочки, что соседи едут путешествовать, заставил задуматься маркиза. Один с женой он бы никогда не решился на такое предприятие, но в компании с графом, слухи о военных подвигах которого просочились и в Орлеаннэ, он готов бы был пересечь всю Францию. Времена были неспокойные, но когда они были другими в истерзанной войнами и смутами стране?

Ни Атос, который с сомнением принял идею путешествовать такой компанией, ни Николь, которая обрадовалась такой перемене мест, не представляли, что им уготовано судьбой.

Маршрут прокладывали граф и маркиз. Если говорить правду, то прокладывал его Атос, а Лавальер только глубокомысленно кивал: он ни разу не бывал так далеко от дома.

Граф решил использовать такое дальнее путешествие, как проверку на готовность сыновей к армейской службе. Путешествовать же с кучей женщин (он не сомневался, что маркиза потащит с собой и горничную, и гувернантку, как минимум) было и обременительно и опасно. Они с мальчиками поехали бы верхом, в сопровождении Гримо и пары надежных слуг из бывших солдат, и недели за три добрались бы до Марселя. Сопровождать же карету, останавливаться по двадцать раз на день по прихоти дам: от таких перспектив у Атоса портилось настроение уже заранее.

А более всего оно портилось оттого, что каждый день ему придется сталкиваться с Николь. Ничего хорошего от этого он не ожидал, но не ставить же ему условием поездки отсутствие гувернантки? Пока что граф вместе с Гримо обдумывали и решали, во что выльется им такое путешествие. Сумма получалась кругленькая. Тогда граф задумался всерьез о Ла Фере: не продать ли одну из ферм, окружавших замок? Гримо заверил его, что к этому они всегда успеют прибегнуть, он ручается за то, что наличных денег им хватит.

Атос давно уже в глубине души перестал смотреть на своего управляющего, как на лакея. Гримо, уловив этот нюанс в их отношениях, обзавелся былой привилегией дворянства: эспаньолкой. Пожалуй, только это изменение во внешности, на которое Атос, посмеиваясь про себя, вроде бы не обратил внимания, да еще то, что Гримо иногда стал отстаивать свое мнение, и было тем, что выдавало изменившийся статус верного слуги. Гримо был у графа управляющим поместьем, и надо сказать, что с этой должностью он справлялся великолепно.

За годы службы у Атоса Гримо скопил очень приличную сумму денег. Теперь он был человеком обеспеченным, только оставить эти деньги было некому: родных у него не осталось. И в тайне от графа Гримо сделал завещание в пользу мальчиков. Поэтому Гримо и решил, что, во всяком случае, такое удовольствие, как путешествие к морю, они вдвоем детям сумеют обеспечить. И, как и графа, компания Лавальеров его не радовала.

Зато близнецы не мыслили себе этой поездки без Луизы. Атос с досадой смотрел, как два его рыцаря выполняют любой каприз маленькой дамы, любое ее даже самое нелепое желание. В конце концов, когда сборы в путешествие достигли апогея, ему пришлось обратиться к Николь. Говорить о чем-нибудь подобном с маркизой не имело смысла: она делала все, что хотела дочь.

У графа был хороший предлог для обращения: попытка заранее обсудить поведение детей в длительной поездке, при том, что многое в их времяпровождении придется менять. Со своими воспитанниками ему было проще: он заранее приучал их к солдатскому быту, но маленькая и капризная девчушка могла сильно затруднить всю поездку, не говоря уже о мадам и ее горничной. Что до Николь, он почему-то был уверен, что именно она хлопот не доставит.

Пока Луиза возилась в саду с куклами, Атос знаком предложил Николь сесть. Сам он остался стоять, опираясь спиной на ажурную стену беседки. Со стороны мизансцена сильно напоминала объяснение поссорившихся любовников, но оба актера этого не сознавали.

- Господин граф хочет мне что-то сообщить? - Николь не отрывала глаз от посыпанной крупным песком дорожки, на которой отпечатались следы графских сапог.

- Сударыня, обстоятельства нас заставляют общаться, и это нам придется делать ежедневно. Видит Бог, - с неожиданным жаром вырвалось у него, - я не хотел ТАКОГО путешествия, но обстоятельства не считаются с моими желаниями. Я, прежде чем говорить с родителями Луизы, хотел бы поговорить с вами, чтобы уяснить себе, каких неприятностей нам стоит ждать от женской половины собравшихся в эту поездку.

- Но почему я?

- Почему я сначала хочу говорить с вами? Да потому, что вы проводите все время с девочкой, вы знаете ее лучше родителей, которым любовь к ребенку не дает возможности судить трезво. А в поездке возможны любые неожиданности: вы сами можете догадаться. Я пробовал отговорить господ Лавальер, но они вцепились в эту возможность, и я вынужден был дать свое согласие: об этом меня умоляли и близнецы.

- Вы хотите, чтобы я вам рассказала, чего можно ждать от Луизы?

- Да.

- Она очень нервная и впечатлительная девочка. Сильное волнение может вызвать у нее обмороки, судороги.

- Прелестно, - тяжело вздохнул граф. - А ее матушка?

- Дочь ее копия.

- Кажется, нам будет не скучно в этом путешествии.

- Боюсь, что да.

- А вы, Николь?

- Что я? Не боюсь ли я? Боюсь, Ваше сиятельство. Боюсь крови, боюсь стрельбы. Могу и в обморок свалиться при виде раны. И напрасно вы улыбаетесь на мои признания, сударь, - вспылила вдруг она. - Я вам наверняка буду обузой.

- Вы не хотите ехать, сударыня?

- Я — на службе у господ, господин граф. Так что я делаю то, что мне приказывают.

- А вы стали другой, Николь, - вдруг сказал Атос, задумчиво окидывая ее взором. - Покорной.

- Жизнь заставила. Пока я здесь, приходится приспосабливаться. Не дохнуть же с голоду, - вдруг грубо вырвалось у нее, но она тут же замолчала, прижав руку к губам.

- В Бражелоне вам не приходилось голодать, - мягко заметил граф.

- Да, простите, у меня вырвалась глупость.

- Значит ли это, что вам плохо у маркизы?

- Этого я не говорила, господин граф.

- Хорошо, оставим до поры до времени эту тему. Это и впрямь не к месту. Я очень рад, что вы прекрасно держитесь в седле: я не зря занимался вами.

- Да, благодарю вас, - она снова не поднимала глаз.

- Николь, вы поможете мне?

- Чем же, господин граф?

- Убедить слушаться Луизу, и, что ни менее важно, ее мамашу.

- Господин граф, что могу я, простая гувернантка?

- Я верю, что вы способны помочь в трудную минуту. Большего от вас я и не прошу.

- Как помочь?

- Если придет эта минута, вы сами найдете, как это сделать, Николь, - Атос поклонился ей чуть ниже, чем требовала вежливость, но Николь не придала этому значения. Она была слишком взволнована тем, что увидела графа.