Оппозиция

Планета Ранкрет захвачена!
Пока в Сенате спорят о поражении
Неабулия заявляет о создании мощной оппозиции…


Неабулия. Замок сенаторов. Обеденный зал. Вечер.


В обеденном зале собрались представители различных систем. Среди них был кирионский король, сенатор Неабулии Кенту, сенатор Бакстеди по имени Корл, трандонский представитель Хар, и куча других сенаторов, надеявшихся на принятие правильного выбора.

Кенту (собравшимся)

- Друзья мои! Мы здесь собрались для принятия судьбоносного для Галактики решения. Совсем скоро Галактика расколется на 2 стороны. Одна будет за Сенат, вторая за нас. Третьей стороны нет и быть не может. Предлагаю вам всем еще раз обдумать ваш выбор. Вы можете уйти из нашей оппозиции, а можете присоединиться к ней, и внести свою лепту в освобождение Галактики от вражеской нечисти по имени Сенат.

Корл (Кенту)

- А что если вы проиграете в этой войне, что тогда?

Кенту (Корлу)

- Я думал, что вы уже поняли, что наше поражение недопустимо. Мы разгромили линкор «Виктория1», завоевали несколько десятков систем и атаковали дальние сенатские базы. Только одну они решились защитить, и то – потеряли. Сенат слаб, и сенаторы пожирают его изнутри.

Сенатор Бакстеди.

- Наша планета лишилась тысячи жизней из-за ошибки сенатской разведки, Бакстеди присоединится к оппозиции и поможет, чем сможет.

Многие сенаторы, а их собралось немало, поддержали представителя Бакстеди.

Кенту.

- Верховный Сенатор потерял доверие у сенаторов, скоро Кирк перестанет мешать нашим планам. Без него Сенат не мобилизует армию.

Таке (Кенту)

- Почему вы не хотите убить Верховного Сенатора? У вас же есть свои люди в Сенате, почему вы не поставите на место их наместника своего подчиненного?

Кенту.

- Смерть Верховного Сенатора могла бы сблизить разобщенных сенаторов, и вообще могла бы принести только минусы. Нам нужен тот, кого мы сделаем антагонистом в глазах миллиардах существ. Все будут думать, что Верховный Сенатор развязал войну и сам же отказался в ней участвовать.

Таке.

- Что вы собираетесь делать после победы?

Кенту.

- Мы установим единую власть. Не демократию. Другую. Каждый будет править своим сектором. И каждый будет работать на славу единого организма.

Сенатор Бакстеди.

- Пока армия верит в Верховного Сенатора вам его не сместить. И его авторитет не будет запятнан небольшим поражением и действием вне ведома Сената.

Кенту.

- О нет. Нет. Такого не будет. Мы не собираемся влезать в армию, так как это невозможно. Мы запятнаем честь Верховного Сенатора извне. Благодаря кирионскому королю Таке, любезно согласившемуся осадить базу на Ранкрет, у нас есть видео с черным клеймом для Верховного Сенатора.

Таке.

- Это видео уже передано в Сеть Сената. Наши хакеры обошли новые коды. Не удивлюсь, если оно уже транслируется.

Сенатор Бакстеди.

- Надеюсь, так оно и есть.


Цезерес. День.


По всем голоэкранам планеты крутилось одно и тоже видео. Пока сетионщики пытались его удалить Верховный Сенатор тысячу раз подумал о том, что лучше бы он не действовал вне Сената.

На видео любой мог бы увидеть тысячи подвешенных за ноги трупов сенатских солдат. Когда-то они доблестно защищали базу на Ранкрете, сейчас же они висели вниз головой, как какой-нибудь скот. У большинства из них были открыты холодные стеклянные глаза, смотрящие на каждого прохожего, решившего взглянуть на большие экраны. Были среди полных тел и половины. От кого-то остались ноги - их и подвесили - от кого-то остались руки. Чтобы полностью добить Верховного Сенатора вместе с кадрами воспроизводилась аудио дорожка.

Голос Кенту.

- Верховный Сенатор! Вы решили, что можете легко управлять чужими судьбами. Понимали ли вы на что идете, когда отправляли тысячи невинных солдат на смерть? Ваши люди убиты и висят вниз головой, опозоренные превосходящим противником. Ваш линкор был сбит и уничтожен, а офицерский состав с командой сбежал подобно бегущим с корабля крысам. Ответьте на один вопрос, Верховный Сенатор: справитесь ли вы с гнетом совести за эти жизни, и за вовлечение Сената в новую войну?

Видео повторялось до тех пор, пока сетионщики не смогли его отключить. Пришлось полностью отключить Сеть по всей планете, и перезапустить ее.


Цезерес. Здание Сената. Зал слушаний. День.


В зале слушаний сенаторы устроили свой оральный самосуд. Они кричали на вышедшего к ним Верховного Сенатора, не собирались садиться на свои места, когда главный спикер призвал всех к спокойствию. Они хотели лишь одного – ответов. Ответов за действия, приведшие к смерти нескольких тысяч людей и гибели одного из самых мощных линкоров.

У Верховного Сенатора Кирка был грустный вид. Он понимал на что идет, но не думал, что в этот раз его интуиция подвела. Кирк смотрел на бесчинствующих сенаторов, явно нежелавших с этим мириться. Он мог их только понять. Взять и отправить целый линкор навстречу смерти, Кирк совершил огромную ошибку.

Верховный Сенатор все же решил взять слово.

Кирк.

- Уважаемые сенаторы, прошу тишины!

На этот раз сенаторы внемли призывающему их успокоиться голосу и угомонились.

Кирк.

- Прежде, чем мы начнем бессмысленные слушания, я бы хотел кое-что вам прояснить. Прежде всего отмечу, что я нахожусь в трауре по нескольким тысячам наших солдат, отправившихся защищать базу на Ранкрет. Нашу базу на Ранкрет. Они отдали жизни с честью и то, что с ними сделал наш общий враг – не заслуживает прощения. Я понимаю, что веду нашу мирную жизнь на тропу войны, но отмечу, что мы уже находимся на войне. Наш противник образовал мощную оппозицию, десятки систем уже присоединились к нему и десятки систем присоединятся.

Эти слова подействовали на сенаторов. Кто-то начал лихорадочно болтать с соседом, стараясь не нарушить общеустановленную тишину.

Кирк (продолжает)

- Мы можем с вами спорить дальше, но это ни к чему не приведет. На данный момент мы проигрываем на всех дальних фронтах. Противник подходит слишком быстро, и он уже близко. Пока что он не может завоевать Сенат, но это ненадолго. Уверяю вас, скоро противник соберет последние силы на последний бой. Мы с вами можем просто смотреть на это или же можем дать ответ нашему врагу. Если мы заручимся поддержкой друг друга, если мы мобилизуем армию и приведем ее в должный вид, мы сможем вести эту войну и у нас будет шанс на победу.

Сенатор Бакстеди. (Кирку)

- Вы тоже самое говорили, когда бомбили нашу планету. Бакстеди помнит все слова Верховного Сенатора. Вы уверяли, что это правое дело, а что произошло – мы потеряли тысячи людей.

Кирк (сенатору Бакстеди)

- Трагедия на Бакстеди произошла из-за вины неудачной разведки. Как я уже говорил, нужно было следить за границами внимательно. Террористическая организация прорвалась на Бакстеди. Она воспользовалась живым щитом, и мы клюнули на него. Бакстеди это одна из тех истории, в которых показывается результат плохой разведки. Если первая история вышла кровавой. Может стоит вторую превратить в победную историю.

Сенатор Бакстеди.

- С кровавой бойней. Жертв будет много, тысячи, если не миллионы.

Кирк.

- Жертв будет больше, если мы опустим руки и будем ждать вторжения.

Сенатор Ква (Кирку)

- Наша система находится далеко от боевых захватов неаболурианцев, зачем нам рисковать своим народом ради спасения другого?

Кирк (Ква)

- Тогда есть шанс, что народ, которому вы помогли, не даст вас в обиду, сенатор Ква. Не думал, что вы начнете думать только о себе. Все мы здесь думаем друг о друге.

Сенатор Рекс.

- Вы говорите красивые моральные слова, Верховный Сенатор, но в общем-то это вы развязали войну, решив продолжить политику по отношению Неабулии. Вы устроили им ту еще жизнь, понимая, что они могут подняться с колен. Так почему бы вам не уйти в отставку, чтобы мы смогли заключить мирный договор с Неабулией?

Кирк (сенатору Рексу)

- Странно, честно говоря, мне казалось, что вы, сенатор Рекс, уже подписали с ними договор.

Сенатор Рекс насупился от раздражения.

Сенатор Рекс.

- Да как вы можете такое говорить в наш адрес?! Мы сильная и независимая раса, и не вам нам делать упреки, Верховный Сенатор!

После этих слов сенатор Рекс сплюнул.

Кирк.

- Мы можем спорить сколько угодно, но одно остается главным: как мы будем решать вопрос о мобилизации армии?

Сенатор Квот.

- Тракос находится рядом с захваченными неаболурианцами системами. Мы шахтеры, а не солдаты, Тракос за мобилизацию армии.

Кирк.

- Благодарю вас, сенатор Квот.

Квот учтиво сделал поклон и сел на место.

Сенатор Рекс.

- Пока нет боевых действий в ближайших с нашей системах, я и моя раса не собираемся выступать за мобилизацию армии.

Кирк.

- Хочу отметить, что в случае нападения на вас, а его не будет, уверяю вас, Сенат не собирается предоставлять вам поддержку в виде сенатской армии, вы же сами выступили против ее мобилизации.

Сенатор.

- А вот на Расп вы послали армию.

Кирк.

- На Распе нуждались в нашей армии, и там было захвачено вражеское оружие.

Сенатор Рекс.

- Которым мы не можем пользоваться.

Кирк (сенатору Рексу)

- Может, вы нам скажите, как им пользоваться.

Сенатор Рекс замолчал. Он явно был недоволен сложившейся ситуацией.

Главный спикер (сенаторам)

- Начинаем голосование!

Сенаторы взяли пульты со своих сидений и принялись голосовать. До последнего никто не знает, чем кончится это слушание. Все слушания за последнее время кончались одним и тем же – ничем. Ни к чему никто не приходил. Вот уже сколько времени Верховный Сенатор бьется за мобилизацию армии и мощные атаки против неаболурианцев, тем не менее никто его не поддержал.

Голосование не успело закончиться, как в зал ворвался сетионщик.

Сетионщик (Кирку)

- Верховный Сенатор! Опять видео!

Кирк.

- Покажи.

На экран в зал слушания проникло вирусное видео неаболурианцев. На видео присутствовал только сенатор Кенту. «Не хочет раскрывать других» - подумал Верховный Сенатор.

Кенту.

- Это видео передается Верховному Сенатору Кирку. Вы сами решили развязать войну, и вы сами сделали выбор. Вы дали нам бой на Распе и Ранкрете. Захватили наше оружие и выдаете себя за героя. Но теперь знайте, что Оппозиция идет за вами. Начинается война, Верховный Сенатор, и мы собираемся ударить прямо в сердце сенатской преступности.

Видео закончилось. Несомненно, его крутили по экранам на планете, и каждый теперь знает о том, что война началась. Сенаторы посмотрели на Верховного Сенатора, но тот ничего не сказал. Он понимал, что наступили тяжелые времена….