Счастье моей семьи

Сегодняшнее утро в летнем доме заставило меня пробудиться тихим шепотом папы, что спрашивал у мамы, нужно ли меня будить, когда проходил мимо распахнутой двери в мою комнату. Обычно, в девять утра я ещё крепко соплю, но озадачившийся голос самого любимого мне на свете человека, кажется, меня сам поднял с кровати.

— Неужели заяц пропустит завтрак и не будет есть с нами? Не успел папа сказать это, как я уже говорю всем доброе утро и направляюсь к своему месту у столика. Быстро позавтракав, мы как обычно долго просидели за разговорами, даже когда стрелки уже показывали десять, а мама начала нас по-тихоньку разгонять.

На этот раз мне было поручено задание перебрать книги в нашей домашней библиотеке и отобрать некоторые себе и родителям на прочтение. В последние дни мы очень часто ездим загород и это не может меня не радовать. Перебравшись в зал, я села напротив самых нижних полочек книжной стены и начала копошиться. Папа, порой, ходил вокруг меня, занимаясь какими-то своими делами, часто останавливался и начинал читать какую-нибудь отобранную мною в сторону книгу.

— Я в юности прочитал эту книгу, ты знала, что я выкупил её в Казахстане? Тогда ещё в стране был дефицит зарубежной классики, особенно хорошей... И ещё ездил в Беларусь, на Украину, из каждой поездки привозил просто стопками книги, представляешь? Для многих это было тогда удивительным.
Последняя фраза меня будто бы дернула током, буквально в секунду я вспомнила все свои переезды и эти тяжеленные, тяжеленнейшие сумки, где были лишь одни книги. Это был миллиардный раз, когда до меня доходило понимание, чья я дочь.

— Заяц, а ты читала Оноре де Бальзак? Виктора Гюго? Гюстава Флобера?. Не дожидаясь моего ответа, он по обыденному начал рассказывать о писателях, откуда они родом, в каком году жили и чем занимались. Он загорался, начинал быстрее и громче разговаривать, вплетал в литературные косы ленты моментов своего юношества и горел, горел, горел.

— Помню, я так любил их в юности. Они хорошо пишут. Ты уже прочитала "Воспитание чувств?". Я кивнула головой и ответила, что этим летом перечитываю её во второй раз. У меня безумно плохая память на литературу, на самом деле, оттого я перечитываю одни и те же произведения по несколько раз. Два лета назад, когда мне было неимоверно трудно решать подростковые тяготы, папа посоветовал мне эту книгу и сказал, что в своё время она помогла и ему. Отныне эта одна из моих самых любимых историй. И вообще так сложно выбирать любимые произведения. Как это возможно? Ведь таких много! Сложно выбирать любимого писателя, поэтов, их героев, сложно выбирать и любимую эпоху, да это практически невозможно!

Папа снова продолжает заниматься своими делами, а я перебирать искусство в переплете. О, полка с русской классикой! Такие взрослые и в то же время хорошо сохранившиеся книги. Они уже пахнут старостью желтой бумаги, немного собравшейся в волны, и лёгкой мокротой, учестью всех вещей в настоящих, дышащих деревянных домах. Перебираю, что-то прочту, что-то положу на отдельную полочку. Убираю одну книгу, случайно замечаю ярко красную обложку. Рельефное лицо и большие, безумные глаза. "Маяковский", прошептала я про себя, отодвинув её к стопочке красивых и важных книг, что будут стоять в первом ряду, закрыв несерьезную бульварную литературу.

И тут я нахожу свою первую энциклопедию. Первую книгу! "Пять лет! Любимой нашей доченьке Танюшке в день её рождения". Сижу, смотрю на неё так долго долго. Она такая красивая, такая весёлая. И эти странички в горошек, обрамлённые алфавитом. Сижу, представляю, как через много лет я заберу её к себе домой, когда я уже стану мамой, а мой ребёнок только-только научится читать. Время, наверное, так поменяется, будут другие книжки и другие дети. Но это сокровище детства научит мечтать моего маленького волшебника или волшебницу, как и когда-то научив меня.

— Ну красота! Доча, ты молодец, — сказали мне родители, что я всего лишь аккуратно разобрала нашу домашнюю библиотеку. И, наверное, говоря это, они даже не представляют, как много теперь стоит в моей жизни за этой первой энциклопедией, подаренной ими, за всеми этими книгами, что стали мне помощниками, психологами, стали настоящими друзьями. Стоим все вместе, смотрим на полки. Они подарили нам удивительного волшебства литературный мир, в котором вся наша семья, стоя напротив его книжных дверей, нашла особенное и такое простое, общее счастье.