Спирт. В совхозе. 1982

             В совхозе.

    В январе 1982 года, по рекомендации руководства завода и по указанию цехового начальства  был я направлен на учёбу с отрывом от производства.
Выполнять Продовольственную программу, утверждённую Политбюро ЦК КПСС и лично Леонидом  Ильичём Брежневым было необходимо и не какими-то, а именно квалифицированными  силами и кадрами.

   С января по март  ежедневно всего  лишь по два часа в день я вместе с тремя десятками парней и мужиков посещал лекции в железнодорожном техникуме.
Зарплата средняя на производстве сохранялась на период обучения и потому учёба была чудесным отдыхом на фоне всенародного ударного труда.
Прежде всего, преподавалась  теория. Практику же перед сдачей экзаменов рабочие, обязанные стать механизаторами широкого профиля, должны были пройти или отбыть в совхозе.

    Была на курсах и политграмота или политинформация… Политическая экономия.
На одном из занятий я выступил и сказал, что в Советском Союзе создан перекос в сторону тяжёлой промышленности.
Плотный лысоватый мужичок резко возразил мне: «Что у нас, рейтузов, что ли,  не хватает?»

   И пришлось мне, как говорится, «заткнуться». Перед сдачей  государственных экзаменов курсанты поехали на практику в посёлок «Сосновый бор», расположенный в чернозёмном  ополье.

   Жили рабочие в одноэтажном деревянном общежитии. Практика была разнообразной.
Кто-то был занят на поприще обрезки рогов и копыт  крупному рогатому  скоту, а кто-то сразу стал трудиться в гараже.

   Мы с Александром, русым мужичком лет  тридцати, стали приводить в надлежащую готовность, а отнюдь не в  «божеский вид», как порой говорится в России, малую сельхозтехнику, сеялки и веялки, сортировки зерна.
Первейшим бедствием, с коим столкнулись ремонтники, была острая нехватка запасных частей.

   Ходили, чуть не бегали незадачливые  «мастера» из гаража на склад, но положительных  итогов не наблюдалось и даже не предвиделось.
Наконец, пришлось последовать совету бывалых специалистов.

   - А вы снимите – сказал нам комбайнёр Василий, гоняя из одного угла рта в другой замусоленную «Беломорину» - снимите, говорю, цепи и приводные ремни с тех новых комбайнов, что  рядом с полем стоят.
А к уборке хлебов их обратно поставят. -
Так и пришлось сделать…Новёхонькие комбайны «Дон»  и «Сибиряк» стоят под  открытым небом, без надзора и присмотра.
Снимай и одевай, что угодно и как угодно.

  После того как сортировочные агретаты были «доведены до ума», мы с Сашей по предложению совхозного руководства «подкалымить» стали трудиться на сортировке семенного картофеля.
Среди картофельного поля возле  буртов, полных остатками осеннего урожая, стоял «на приколе» картофельный комбайн.

  Погрузчик вываливал на резиновую ленту транспортёра очередную порцию клубней. Картофель вперемешку с землёй поступал на решетчатый «грохот», под который сплошным потоком сыпалась сухой коричневый суглинок.

   Струя земли била под комбайн постоянно. Работа была монотонной, изматывающей.
Землекопов было четверо. Двое орудовали совковыми лопатами, а другая  пара перекуривала и пекла картошку в золе костра.
Мужской половине  картофельной бригады легче было в сырую погоду. Тогда вся липкая грязь уходила наверх и доставалась её разгребать женщинам, стоящим наверху стационарного комбайна и перебиравшим корнеплоды.

   В выходные случилась пьянка. Она была дикой и почти несусветной.
«Бормотуха», произведённая на Быстровском винном заводе, пилась легко, почти не нуждаясь в закуске.
Пили, гудели, бухали, пока не кончились деньги, привезённые из дома.
Потом не очень славные горожане побрели по задворкам, проулкам и закоулкам, собирая посуду как распоследние «ханыги».

   На «майские» праздники костровцев отпустили домой, выдав аванс – сорок рублей.
Взяли в дорогу узбекский портвейн «Чашма» и опять пили до тошноты.
Автобус укачивал. Я приникал к открытой форточке и жадно дышал, дышал.
Побыли дома, помылись в бане, переоделись и вновь отправились в нетерпеливо ожидающий «шефов» совхоз.

  Опять «бормотуха», пустые бутылки, мелочь, бренчащая в карманах.
В один из пасмурных дней здоровенный мужик Коля Смурной, по договору с совхозом ремонтирующий старенький «Газ-53», тайком от всех сдал посуду, копившуюся на общие нужды в углу.

   Стали разбираться мужики, куда пропала общая посуда.
Я в это время читал роман  Эмиля Золя «Творчество». Ну читал бы и читал, но ведь кто-то потянул меня за язык.  И я обвинил Колю в похищении общей посуды.
Мужик, похожий на кабана, в ярости кинулся на меня, ни слова ни говоря, и стал душить.

   Железная кровать с грохотом развалилась под тяжестью двух борющихся тел.
Мужики быстро разняли двоих, схватившихся не на шутку. Ещё бы немного, и не было бы на этом свете меня, и не случилось бы многого, что потом сотворил плохого и хорошего.
Долго потом фыркал  на меня в ярости Коля: «Мелочный какой. Надо ж таким быть! Что из тебя дальше будет?

   Однако едва не задушенный  считал себя правым.
И всё же в тот печальный день некоторым работникам удалось опохмелиться.
Несмотря не рвотный рефлекс, мужички употребили внутрь огуречный лосьон – пахучую жидкость светло-зелёного цвета.

   В рабочей столовой совхоза кормили просто отлично, до отвала, едва ли не на убой, как говорится.
Котлеты из натурального мясного фарша, большие блинчики с мясом, густое свежее молоко, щи из свежей ядрёной капусты.

  Однако ужин был очень ранний – в 17 часов. Потому к вечеру у работяг, напахавшихся лопатами за день, подводило животы.
Тогда кто-то отыскал возле скотного  двора  супы-концентраты в пакетиках, списанные по истечении срока давности и предназначенные на корм животным.
Трудяги стали варить супчики в электрочайнике и алчущие могли «заморить червячка».

   Меж тем двое парней из команды познакомились, крепко сдружились и слюбились с представительницами местной трудовой интеллигенции.
Один из «ловеласов» вскоре стал ночевать у зоотехнички. А как же ещё назвать даму – специалистку сельского хозяйства?
Другой  «казанова»  ублажал труженицу культурного фронта – библиотекаршу.

   А библиотека в посёлке была неплохая и даже очень. В деревянном общежитейском бараке не было  телевизора и потому городские труженики. Прибывшие на подмогу селянам, отрешились от бражничанья и запоем читали романы Александра Дюма в красных ледериновых переплётах, оранжевые томики Эмиля Золя и карминные толстые фолианты Вальтера Скотта.

   Вот и славно! Всегда бы так, а не иначе. Всё-таки жили в самой читающей стране.
Однако, увлёкшись чтением, Саша – напарник мой по ремонту сельхозтехники, недолго думая, похитил из книгохранилища книгу Александра Дюма «Королева Марго».
- Как же так?! – удивился я, исполненный справедливого негодования – Саша, зачем?
- А вот так…Нужно мне, понимаешь. Я библиотеку дома собираю. Пусть дети читают.
Месяц май завершился. Практика механизаторов окончилась. Мы с Александром  были награждены почётными грамотами за  ударную работу.

   А Николай, тот самый, что едва не удавил меня за пустые бутылки, получил премию от совхоза за приведение в рабочее состояние грузовика.
Возвратившись домой, заводчане сдали экзамены и получили не слишком вожделенные права механизаторов широкого профиля, так ини разочка и не взявшись за рычаги трактора или за руль комбайна.