Продолжай дышать

Жизнь давно поменяла своё направление и шла куда-то совсем в другую сторону, демонстрируя людям лишь свою кривую спину и задницу, под которую так и хотелось дать пинка. Я хочу сказать, что изменения не пошли на пользу.

Телевидение говорит о том, что это всё выходки времени, а люди говорят, что виноваты другие люди. Если бы я был Богом, то я бы от души посмеялся над теми бреднями, которые окружающие принимают за истину и жрут эту лже-истину тоннами, пока всё существо не переполняется мусором.

Всё иначе, люблю повторять я тебе. Всё не так, как было когда-то, и мой взгляд исполнен стремления показать себя как великого мыслителя, как третьего великого философа, как вновь созданное божество, что явилось на Землю для того, чтобы раскидываться подлинными правдами. А ты просто сидишь рядом со мной и что-то тихо себе напеваешь под нос, положив свою лохматую голову на моё плечо. Я говорю тебе, что оно болит, а ты только усмехнёшься, устремишь на меня взгляд своих тусклых глаз и скажешь: «Продолжай». И я продолжаю, потому что я — это новый Бог, известный только тебе.

Люблю говорить тебе, что на самом деле я владею магией и могу превратить воду в лёд, а огонь в один миг превратить в ничто, в дым. И ты, что-то насвистывая, после звонко рассмеёшься, посмотришь на меня и протянешь руку. Я коснусь твоей нежной ладони и улыбнусь совсем-совсем устало, после отстраняясь, неуклюже выуживая из кармана потрёпанных тёмных одеяний пачку сигарет. Ты смотришь с укором, даже отодвигаешься, но неужели я не рассказывал тебе о силе привычек?

Хочу рассказать тебе о том, как человек прогибается под своими желаниями, втаптывая своё «Я» в грязь лишь для того, чтобы чего-то добиться. Не для себя, а для других. Непонимающие усталые глаза — и мне снова хочется курить, но я не стану доставать новую сигарету, потому что я сильнее человека, что прогибается под желаниями. Расскажешь мне о своих желаниях?

Вряд ли. Ты часто молчишь и хочешь слушать не себя, не окружающий мир, погрязший сейчас в мусоре, а меня. Ты меня выделяешь, возвышаешь, подкидываешь в небо, как чёртов разноцветный мячик, словно одинокий сигнал отчаянья. Знаешь, нас никто не заметит: ни тебя, ни меня, ни твой разноцветный мячик, на котором остались липкие следы от реки, в которую он падал. Продолжает падать, но ты же хочешь послушать не эту историю.

Мы с тобой чем-то похожи: мы — это изгои. Родители оттолкнули, общество плюнуло под ноги и в спины — и продолжает плевать, только я купил нам большой зонтик тёмно-синего цвета. По краям — белые зайцы. Они тебе нравятся, и я обязательно когда-нибудь тебе одного подарю. Живого. Только знай наперёд: это животное умрёт очень скоро. Как умирала твоя доброта в детстве, как умирала моя вера в собственные силы.

Ты сравниваешь нас с небольшими, но яркими кляксами, а я смеюсь каждый раз, когда слышу это от тебя. Потом начинаю задыхаться в кашле, но ты продолжай смеяться. Пожалуйста, не пропадай в тишине. Она сейчас подобна накинутому на голову полиэтиленовому мешку, лишающему воздуха. Но наш воздух загрязнён, знаешь, и нам этого не удалось избежать.

Солнце уже по-другому греет крыши и чужие головы, не прикрытые дурацкими шапками или капюшонами. Солнце вообще перестало быть тем, что дарит тепло и что вынуждает жмуриться, поднося к лицу ладонь. Если смотреть вдаль, то можно увидеть дым. Грязно-зелёный, красно-жёлтый, розовато-белый.

Когда мне было не очень много лет, я думал, что это даже красиво. Что на самом деле этот дым — декорация, спецэффект, что мы в нём не убиваем собственные организмы. Но с возрастом приходит осознание, приходит горькая правда, которую моя мама бережно скрывала от меня, пока клетка, где эта правда томилась, не проржавела настолько, что стала никуда не годной. И я знаю, что мы в этом дыму задохнёмся. Потом, лёжа на прогретой мёртвым солнцем крыше, будем умирать. Я об этом знаю и спокойно улыбаюсь, а ты наслаждайся красотой и ни о чём постороннем не думай. Ты дыши. Я прошу тебя только об этом: дыши.

Видишь ту толпу, что шагает едва ли не синхронно, нога в ногу? Это дети эволюции. Ты бы стала такой же, но ты связалась с ублюдком: со мной. Знаешь, это льстит. Это меня даже согревает, подогревает, воспламеняет. И когда я сгребаю тебя в объятия под бухающий в ушах звук марша, я думаю лишь о том, что от тебя пахнет яблоками и огурцами. Что твои светлые волосы жесткие, как солома, но их приятно трогать и временами просто перебирать пальцами. Что глаза твои серые и взгляд отрешённый — это сокровище для меня. Если бы я сказал тебе такое в какое-то другое время, то ты бы поверила? Нет. Мы ведь даже и знакомы-то не были наверняка в какое-то другое время.

Помнишь, я рассказывал тебе о временах года? Ты так удивилась, когда узнала, что десять лет назад города были не однообразно-серыми, а люди одевались не в одинаково-грязные комбинезоны с чёрными мелкими цифрами на спине.

Да, тут когда-то была и огненно-рыжая листва, что по цвету напоминает твой тонкий платок, завязанный на худой смуглой шее. Тут искрился белый снег, как искрятся на солнце самодельные браслеты на твоих худых разрисованных руках. Тут возрождалась каждый год жизнь, вспыхивая зелёными красками, словно художник импровизировал и просто кисточкой размахивал над холстом, брызгая краской во все стороны; как и ты, рассекая пространство, он желал что-то создать. Только он делал это всего лишь кисточкой, а ты делаешь это стареньким перочинным ножом, одаривая холст нашей жизни алой краской. Ты никогда не думала о том, чтобы создавать рисунки?

А ещё тут было время, когда светило совершенно другое солнце. Веришь мне?

Едва заметно киваешь и отворачиваешься от меня, поднимаясь на ноги и подбегая к краю крыши, запрыгивая на самый её край, балансируя между смертью тела и смертью разума. Знаешь, у нас с тобой нет жизни. Но я тебе об этом никогда не скажу, потому что мне нравится тот блеск в твоих мутных глазах, который я замечаю изо дня в день. Если я сообщу тебе ещё одну истину, то я стану злым божеством. А это уже дьявол.

Ты слышала о том, что существует Ад? Я тоже слышал. Мне кажется, наш с тобой Ад заключён в нас самих, но, пожалуйста, никому об этом не говори. Когда мимо нас будут проходить люди с огнестрельным оружием, ты просто стой рядом и крепко держи меня за руку, ведь она у меня только одна. И ты у меня только одна.

У нас с тобой никогда не будет счастливой семьи и никогда не появится будущего. Мы будем смотреть на дым вдалеке и видеть в нём что-то красивое и завораживающее. Будем слушать громкий марш и крики незнакомых нам с тобой людей. Будем носить серые комбинезоны, сливаясь с толпой, но всегда узнаем друг друга по ярким платкам, завязанным на наших шеях. Пока твои глаза видят, а я ещё могу дышать, давай просто помечтаем, держась за руки.

Мимо нас будут проходить военные, отмеривая секунды наших никчемных жизней своим холодным взглядом, а ты сжимай мою руку и дари мне тепло, пока я ещё могу его ощущать и пока ты в состоянии мне его дарить. Наблюдай за розовато-серым дымом, или за красно-жёлтым. Считай это чем-то завораживающим — и впускай в свои лёгкие яд, который убьёт тебя через несколько месяцев. Но не бойся: я буду с тобой до конца, хоть и проживу меньше, чем ты.

Знаешь, пока просто дыши и держи меня за руку. А я буду рассказывать тебе о жизни, которую отняла у нас Эволюция и те, кого она породила.