Афалина

     Сборы шли полным ходом. Люди носились по пристани с тяжелыми ящиками и сумками, распугивая стаи белоснежных голубей. Птицы бегали за ними и мирно кормились крошками, падающими из сумок, а люди отбивались от них, не понимая причины их настойчивости.

     Ящики с красивыми печатными маркировками «Ром» бережно опускались в трюм и в тени на палубе; люди опускали их нежно, как новорожденных младенцев или драгоценный эликсир счастливой жизни. Цветастые сумки с заманчивым бряканьем падали в каютах, скрывая содержимое от лишних глаз и особо любопытных птиц. Из ближнего супермаркета люди носили съестное на палубу прямо в руках; приятный сытный запах только приготовленной еды разносился в прибрежном воздухе, привлекая голодных чаек и голубей со всех сторон. Оранжевыми, как буи, глазами они следили за теплым хлебом и мясом, как можно скорее уносимых куда-то прочь.

     Вся еда попадала на яхту «Афалина», готовившейся к скорому отплытию. Маленькая, рассчитанная разве что на десяток человек, «Афалина» тихо плескалась в прибрежных волнах у пристани. Сероватого дельфинового цвета, с большим черным названием сбоку, маленькая яхта была рассчитана на недолгие плавания. Она спокойно качалась у пристани. Спящие белоснежные паруса обмякли, свисая вниз. «Афалина» терпеливо ждала, когда ее пассажиры занесут свои пожитки и наконец-то угомонятся, оставив яхту в покое. Вскоре, уложив все ящики и прочее барахло, «Афалина» отчалила. Спустились паруса, испугав шумом подбирающих крошки на пристани голубей; они поднялись в чистые небеса беловатой тучкой, похожей на смятый парус. Яхта отправилась в очередное путешествие.

     Люди, взявшие «Афалину» напрокат, отправлялись из Лиссабона на Азорские острова. Какое же это чудесное место! Затерянные в бескрайнем океане, спрятавшись от древнего огромного материка, Азоры стали желанной целью путешественников, тоскующих в сжирающих самих себя городах. Среди густых лазоревых вод, под нежным небом цвета кюрасао, раскинулась россыпь островов. Всюду зелень буйной растительности. В небе-кюрасао плавает солнце, как круглая лимонная долька, светит на острова, радует все живое. Но от солнца не жарко, как в диких тропиках, и оно не отяготит голову отдыхающему вездесущими лучами. Оно сияет, не мешая никому жаром, и можно безмятежно отдыхать в прохладном океане. А в океане играются полосатые дельфины; порой вместе с ними появляются огромные кашалоты. Как серые торпеды, с тупой огромной головой, они перекатываются в баюкающих волнах, пыхтят и звонко трещат между собой, резво ныряя затем на глубину. Не мешаясь гигантам, можно плавать в холодных озерах на островах, отражающих в своих зеркалах небо, превращаясь в пьянящий голубой ликер. Вот они какие, сказочные, желанные Азорские острова, спрятанные в холодном океане!

     Пассажиры «Афалины» бредили этими островами, и хотели добраться до желанного отдыха как можно скорее. Всего их было девять. Девять отдыхающих, завалившихся на яхту и поплывших под парусами к заветным островам. Трое жили во Франции, двое прибыли из Америки, а про остальных четверых мы ничего не узнали. Друг с другом они были практически не знакомы; они встретились в лиссабонской пивной, сразу познакомились, и решились, скинувшись, куда-нибудь поехать. Известно, что все они жили в больших мегаполисах, и никогда не бывали не то что на Азорских островах, но и просто на природе за городом. Годами работали в офисах с панорамными окнами, в которых днем серели вертикальные коробки небоскребов, а ночью сияли бледные огни бессонного города. И вот сейчас им всем посчастливилось вырваться из городов и оказаться на просторах мира, кажущегося таким прекрасным и совсем безвредным.

     Но к созерцанию явившихся перед ними чудес природы отдыхающие подготовились особо. Чтобы не скучать в плохую погоду (а был такой риск), запаслись изрядным запасом рома, ликера и шампанского. На пустой желудок осмотр океанических красот совсем не тот, поэтому набрали на яхту кучу еды. Без айфонов тоже никак нельзя, ведь они как продолжение руки; без них чувствуешь, что твоя конечность как будто ампутирована и вообще несовершенна. Теперь, так основательно окружив себя вещами, можно делать все что угодно. Но не любоваться красотой мира, доверчиво открывшейся людям. 

     «Афалина» вышла из Лиссабона рано утром, едва солнце, искупавшись, поднялось из прохладных вод. Яхта бодро понеслась по реке к океану, разрезая мелкие пенные волны. Вскоре исчезли берега Европы, согретые португальским солнцем, и «Афалина» вышла в открытый океан. Где-то в утреннем тусклом небе над яхтой появился темный альбатрос, вскоре исчезнувший.

     По случаю отплытия люди на «Афалине» раскрыли первый ящик. Глядеть на бескрайние просторы океана оказалось внезапно неинтересным. Вода как вода, ее везде полно. Только здесь ее очень, очень много. Решили любоваться природой уже по приезду на острова, где уж точно будет все красиво и экзотично. Ну а сейчас, над чернеющей бездной глубокой Атлантики, устроили празднование счастливого отплытия.

     Ящик с противным визгом раскрыли и вытащили на солнце бутылки рома. За бортом яхты плескались большие волны, а в огромных бокалах плескалась кажущаяся липкой жидкость. Сквозь ее густой темно-янтарный цвет не было видно глубинно голубого океана. После нескольких бокалов всем внезапно стало жарко на солнце, в открытом океане не на шутку припекающего. Забрались в каюту, снова щедро наполнили бокалы тяжелым ромом, и все опять довольны.

     Когда и в каюте показалось душно, люди вышли на палубу, нагретую разгорающимся солнцем. После рома было уже все равно, жарко или нет, и поэтому выпили еще. «Афалину», несущуюся к желанным Азорам, сопровождали дельфины. Они носились внутри лазоревых волн, разрезая острыми рылами густую морскую воду. Дельфины держались близко к яхте, видимо, приняв ее за большого сородича. Людей на ней они не видели. Празднующие на палубе люди, в свою очередь, не видели рядом плывущих дельфинов. Очень скоро дельфинам наскучила «Афалина», и они круто развернулись в сторону берега, оставив яхту.

     Время близилось к полудню, и пора было поесть. Из сумок и пакетов достали хлеб и мясо, тщательно скрываемые на суше от голодных птиц. Вынули квадратные коробки с все еще горячей пиццей. Открыв их и развернув фольгу, в соленый воздух поднялся жаркий запах теста, сыра и ветчины. Смешиваясь с морским бризом, заманчивый запах становился просто непередаваемым, и от него хотелось есть еще сильнее. На теплой палубе поставили столик, завалив его пиццей и огромными бутербродами с мясом. Ели быстро и жадно, так, будто не ели всю жизнь. Естественно, такая еда не шла ни в какое сравнение с убогими бизнес-ланчами в городе, которые съедали чуть ли не на ходу. Обед шел полным ходом, и на горизонте, в прозрачном небе, появились тяжелые облака.
 
     Когда еда закончилась, все вдруг заскучали. В ожидании долгожданного прибытия на острова никто не знал чем занять себя. Друг с другом они были знакомы мало, и почему-то сближаться поближе никому не хотелось. От нечего делать зевали, бродили по палубе взад-вперед, и изредка перекидывались банальными фразами.

     - Сколько там плыть еще?

     - Полдня, около того…

     - Черт! Будто месяц плывем уже.

     - Поесть, может, немного?
 
     - Точно, давайте!

     Собрались, немножко поели, совсем немного – по десять бутербродов. Время от времени тихо возмущались: то на одной стороне палубы жарко, то на другой слишком прохладно от ветра. Немного успокоившись, все занялись своими делами.

     А за бортом бурно плескались темные волны, мощно бьющиеся об «Афалину». Вокруг не было ни одной живой души. Высоко-высоко раскинулось бледное синие небо, с проваливающимися через него в океан тяжелыми темно-белыми облаками, потихоньку двигающимися вперед. Горячее атлантическое солнце следовало за яхтой, бросая в океан теплый свет. Ребристая поверхность океана мерцала ярко-белым светом, каждая волна отражала солнце.

     Ближе к вечеру накрыли ужин. Ждали его так же, как и сказочных Азор. Один из пассажиров, готовивший лучше остальных, приготовил всем аппетитные стейки, добавив к ним дневные куски пиццы и фрукты. Старательно приготовленный ужин встретили прохладно. Уже наевшись самой вкусной еды днем, сейчас хотелось чего-нибудь особого, самого вкуснейшего, чего еще вообще не ели. Обычные стейки не понравились, хоть и были быстро уничтожены. Еще быстрее выпили шампанское, долго охлаждавшееся в тени во льду. Заливали шампанское нескончаемым ромом. Потихоньку возрастало недовольство далеким путем к островам, и выражали его на ближних, друг на друге. С каждом словом и бутылкой пассажиры горячились. Когда закончился открытый ящик, они, перегревшись от палящего уходящего солнца и рома, бросились друг на друга, вцепившись в пьяной драке. В этот момент уже никто не думал про Азорские острова. Они остались в сказочных мечтах, залитых густым ромом. «Афалина» же быстро неслась, прямо в серую даль тяжелых облаков.   


     Поздно вечером, у себя в кабинете, следователь лиссабонской полиции сидел под холодным светом лампы. Сегодня утром, на восточном берегу острова Сан-Мигель, местные рыбаки нашли труп человека. Он был уже тронут разложением; морская вода безжалостно разъела рот, обнажив оскаленные зубы. По счастливой случайности тело не тронули акулы, и оно было в целости. В остатках одежды при осмотре обнаружили какую-то тетрадку, исписанную быстрым, корявым почерком. И вот сейчас, в Лиссабоне, следователь держал найденные записки в своих руках.

     Тетрадка, подпорченная соленой водой, вся затвердела, но записи в ней не стерлись. Скорее всего, она лежала под одеждой погибшего, и лишь поэтому не пострадала полностью. Начав читать, следователь понял, что это своеобразные дневниковые записи, хаотично написанные дрожащей, наверное, ослабленной рукой. Первая запись, как сразу заметил следователь, датирована тринадцатым числом мая – с того дня прошло уже две недели. Так или иначе, дневник наверняка смог бы пролить свет на случившееся.


     «13 мая наша яхта погибла в шторме. Тогда, поздно вечером, в океане на горизонте сгустились темные облака, на которые сначала никто не обратил внимания. Ближе к восьми вечера начался шторм. Небо тогда стемнело, где-то слышался гром, но молний, кажется, не было. На яхте в это время началась драка, видимо, под воздействием алкоголя. Весь путь я был у штурвала (поскольку я был больше всех знаком с навигацией и уже имел опыт небольшого плавания), но в тот момент я был вынужден разнимать своих товарищей. Яхта осталась неуправляемой, и она понеслась прямо в сторону шторму. Когда все успокоились, мы уже попали в ураган. От мощных ударов волн, прекрасно чувствовавшихся, в нашей маленькой яхте появилась пробоина. Нас постоянно заливало высокими волнами. В какой-то момент «Афалину» накрыло волной, и она опрокинулась. Что было дальше, я помню лишь смутно. Я выплыл на поверхность и инстинктивно вцепился в большой обломок борта. Помог трем товарищам подняться на него. Вскоре, благодаря совместным усилиям, все оказались на этом обломке. Не досчитались лишь одного. Видимо, он утонул незамеченным, не добравшись до нас.

     14 мая, на рассвете, мы наконец то пришли в себя. Мы, восемь человек, оказались посреди океана, на маленьком плоском обломке «Афалины». Ничего съестного не было. Не говоря уже о навигационных приборах. Все погибло с яхтой. Еды совсем нет. Есть лишь две фляги с водой на всех. При мне оказалась лишь тетрадка, в которой сейчас пишу, все время лежавшая во внутреннем кармане. У других нашлись перочинные ножики, штопоры, отмокшие сигареты, etc. Неутешительные находки. Печально.

     Над нами чистое небо, признаков вчерашнего шторма вообще нет. Нет ничего съестного, но ужасно хочется поесть. Хоть немного. Пьем по чуть-чуть, чтобы хватило надолго. Весь день провели в молчании. 

     15 мая. Под нами мелькают серебряные рыбы, подплывая близко к нашему «плоту». Попытались поймать их ножиками, наподобие гарпунов. Ничего не вышло. Рыбы вскоре исчезли. Вокруг ни души. 

     (Позднее). Судя по солнцу, уже полдень. В открытом океане сильно печет. Еще сильнее хочется есть. Вокруг нас бегут легкие волны, но кажется, что мы стоим на месте, намертво застряв здесь. Из-за маленьких размеров «плота» почти не двигаемся, сидим на своих местах рядом друг с другом. Когда солнце садилось, один из нас случайно сумел загурпунить неосторожную рыбу, слишком близко подплывшую. Радость была недолгой: развеселившись, кто-то неловким движением руки попал по рыбе. Она, вместе с ножиком, упала в океан. После ругательств и взаимных обид началась драка, прямо как на яхте в тот самый вечер. Один, не удержавшись, выпал в океан. К счастью, он смог выплыть на поверхность и залезть обратно. Драка хоть как-то смогла заглушить голод. Он стал ощущаться еще сильнее.

     16 мая. Ночью океан волновался, и нас бросало в волнах. Но шторма не было. Плечи и спина горят, обожженные на солнце. Хочется есть и пить. Поймать рыбу опять не получилось. Очень тоскливо и безысходно посреди пустого океана, очень. Вспомнилась «Афалина», где у нас было все: и еда, и отдых.

     Время от времени раздраженно отмахиваемся друг от друга, сидим теперь подальше друг от друга. К концу дня все практически открыто выражают неприязнь. Вечером ситуация накалилась до предела, и мы разделились на две группы. Очень скоро началась новая драка, от накопившейся обиды и ощущения безысходности. Прямо как в прошлый раз, внезапно нагрянул шторм, но уже не такой мощный, как тогда. Мы остались целы. Но один товарищ погиб – тот самый, который упал в океан. Его чуть не вымыло за борт, но его нога попала в щель между досками. Его тело болталось в воде, и, скорее всего, он не смог всплыть и захлебнулся. Теперь нас семеро. 

     17 мая. Утром, когда солнце осветило нас, тело выглядит еще ужаснее. Оно как будто деревянное, застывшее. Оно слабо болтается в океане. Удерживается благодаря ноге, застрявшей в щели. От соседства с мертвым телом неуютно, даже жутко. Чтобы не привлекать акул, тело вытащили на «плот». В середине дня, под палящим солнцем, кто-то совершенно внезапно резко ударил складным ножиком тело. Все мы, до этого пассивно сидевшие, разделившись на группы, внезапно будто перевозбудились. Мы сидели, а он ножом начал разрезать тело. Единственное оправдание этому – наше бедственное положение, когда мы уже четыре дня сидим без еды. За несколько минут тело было полностью расчленено: ноги, руки, какие-то куски туловища. Тело, кстати, разделили между двумя нашими группами. Ели быстро, пытаясь как можно скорее уничтожить этот ужас и чувство стыда. Очень страшно, и в то же время хорошо.

     18 мая. После случившегося вчера все как будто озверели. Стычки между группами участились, все раздражены сложившейся ситуацией. До конца надеялся, что все обойдется, но случилось ужасное. Разозлившись, в ходе очередной ссоры один мой товарищ пырнул ножом кого-то, и выбросил раненого в воду. Сразу же началась свалка. Все пытались выместить злобу друг на друге. Ощущение безвыходной ситуации убило стыд. Я кое-как отбивался. К счастью, мне досталось меньше всего. Погибло в драке двое. Вид крови, растекающейся по воде, вроде успокоил и вразумил всех. Выпавший в океан утонул, пока все дрались. Двое убитых лежали на окровавленных досках. Будто не насытясь, их начали резать ножами, отрывая куски от бедер и…»


     Следователь, увлеченный дневником, уперся глазами на оборванную страницу. Края страницы грубо оборваны и зазубрены, как зубы, готовые вцепиться в пальцы читающего. Следователь закрыл потрепанную тетрадь и отбросил от себя. Может, оно и к лучшему, что записи оборвались на этом жутком месте. Кто знает, что там было дальше. Воспаленное воображение рисовало самые странные, неправдоподобные картины. Следователю завтра предстояло ознакомить общественность с подробностями трагедии, и он терялся в догадках, какую реакцию они вызовут. Единственное, в чем он был уверен, так это в том, что никто из пассажиров «Афалины» не выжил – автора дневника нашли сегодня утром, он тоже погиб.

     Они легкомысленно отправились в плавание, не зная законов океана. Имевшие прежде все, они за одну ночь понесли огромные потери. Потеряли яхту, деньги, пищу, человечность. Пожалуй, ему очень повезло, этому последнему с «Афалины». Он все же достиг Азорских островов, к которым стремились эти самые обычные люди, волею рока оказавшиеся в безвыходной ситуации, оставшись наедине с океаном и потаенными страшными силами, прятавшихся глубоко внутри и ждавших своего часа ужасного торжества.