Перевал, глава 12

Участие Ильи привнесло солидность и обдуманность, которой так недоставало легкомысленному предприятию. Направляя в нужное русло неуёмный энтузиазм Гришки и опираясь на самоотверженную преданность Айгуль, старик планомерно и не спеша приводил разношерстные и несогласованные действия к единому знаменателю.

Началась непрерывная и целенаправленная, серьёзная подготовка и к концу мая затея обрела все признаки спланированного и продуманного мероприятия.

Даже Айгуль, которая поначалу не преследовала никакой другой цели, кроме как угодить, сделать приятное любимому, прониклась важностью происходящего. Теперь она частенько спорила с Гришкой, становясь на сторону осторожного Ильи.


Сам Илья, перестав прикидывать и высчитывать - пойти или остаться, погрузился в обдумывание плана побега, который поначалу весь заключался в одной фразе: «Авось повезёт».

При любой возможности старался он переговорить с Айгуль, словами и жестами задавая вопросы, стремясь выведать, как оно там, на перевале, что нужно, чтобы его преодолеть.
Девушка быстро привыкла к нему, даже открывала лицо.
В редкие спокойные минуты, когда наверняка знали, что никто не заглянет в сарай, сидели они втроём, обсуждая очередной жизненно важный вопрос, и почти семейной была тёплая, домашняя атмосфера.


Айгуль не казалась Илье красивой. Красива была Мария. Лицо её было бледно, черты тонки, во всём облике господствовал тихий, небесный покой, одухотворённость, стремление вверх, прочь от земного.
У Айгуль лицо смугло, брови широки. В нём - страсть, стихия. Пылкая, не рассуждающая, идущая напролом.
Но и тут и там было общее. Сияющие лучи, льющиеся из глаз, заполняющие пространство светом любви.
Мария сохранила их до конца.


Девушка говорила, что в детстве с отцом они проходили перевал за несколько дней. Но это – сытые, тепло одетые, хорошо подготовленные и наизусть знающие дорогу люди. Им же, ослабленным постоянным недоеданием, не имеющим никакого снаряжения и выходящим в этот путь впервые, потребуется никак не меньше двух недель, особенно, если вспомнить, что тот давний камнепад создал на пути почти непреодолимое препятствие.

Гришка не уставал повторять, что всё это пустяки, что и со всеми препятствиями навряд ли уйдёт у них больше недели на путь, который даже маленькая девочка проходила за четыре дня, но Илья думал по-другому.
Айгуль – сама из этих мест и ей не понаслышке известно, что такое горные тропы. Раз она говорит, что меньше двух недель не получится, значит, так оно и есть. Так оно – для неё. А для них, голодных и оборванных, никогда не занимавшихся альпинизмом, и две-то недели может не хватить.

Нужно было запасать еду. Еду и что-то тёплое.

Позабыв, как недавно едва скрывал раздражение, наблюдая за Гришкой с его оттопыренными карманами, Илья и сам нет-нет, да отсыпал от птичьей доли горстку-другую пшена. Теперь уже Гришка, лукаво прищурившись, добродушно хихикал над ним.

- А сам-то ты чего? – ворчал Илья. – Давай, тоже таскай. Что я, один, что ли должен?


Впрочем, запасать еду было нетрудно.
Крупу, сахар и соль, даже заварку, понемногу приворовывали пленники и сама Айгуль, как только замечали, что никто не смотрит. Гришка, со свойственной ему наглостью, увёл прямо из-под носа Сафара целую упаковку спичек, а повар, захлопотавшись, ему же приказал взять новую у Ахмета.
Айгуль после чая, если оказывалась одна, брала по несколько лепёшек с блюда и незаметно передавала Гришке. Слегка подсушенные, лепёшки хранились долго, а подержав их над паром или размочив, легко было вернуть им первоначальную «консистенцию».

Кроме этого, пленники продолжали таскать из кучи угольные брикеты, а однажды, во время подготовки к очередному пиру, стибрили со стола пару ложек.

- Хватит уже горстью хлебать, - говорил Гришка. – А то домой придём, - окажется, что и есть по нормальному разучились.


«Когда придём домой»… Теперь эта фраза звучала так часто, что даже скептически настроенный Илья привык к ней.
Чем ближе, реальнее становился момент побега, тем невыносимее казалась жизнь в ауле. Устоявшаяся и как-то сложившаяся, не вызывающая желания искать перемен (не было бы хуже), теперь она представлялась надуманной и игрушечной.
Стремясь оградить себя от непрерывных страданий, хоть на чём-то успокоиться, душа создала некую терпимую видимость, убеждая, что всё это – приемлемо и нормально. Но когда в права вступила настоящая, человеческая жизнь, иллюзия растаяла и всё, что происходило с ними в ауле, предстало в истинном свете.
Уйти, освободиться из-под гнёта постылого существования, - этот неудержимый порыв, так дорого стоивший Гришке, передался теперь и Илье.

                _____________


Вновь украденные припасы складывались вначале под соломенный настил, а затем перекочёвывали в «схрон», под каменную скалу. Там, в холщовых мешках, постепенно раздававшихся вширь, набирался уже весьма приличный запас лепёшек и пшенной крупы, там хранился мятый котелок и ложки, там же оказались и две разнокалиберные алюминиевые кружки, которые Илья обнаружил в сарае, где хранилось зерно для птицы.

В доме, в одной из кладовых, Айгуль отыскала два старых, не использовавшихся по причине ветхости, бурдюка.
За перевалом, на спуске росли деревья и имелись водные источники, но на высоте ничего такого не было и даже раньше, когда переход занимал не так много времени, с собой брали запас воды.
Теперь же, когда предполагалось, что мероприятие займёт несколько недель, обретение ёмкости для воды стало большой удачей.

Бурдюки, под полами балахона переехавшие в сарай, на следующий же день переправили к ручью и в неприметном месте оставили отмокать, привалив камнем. Ссохшаяся кожа могла дать течь или разорваться, если бы воду попытались налить сразу.


Сложнее обстояло дело с тёплыми вещами.
Фирдаус ещё в мае забрала у пленников жилетки и тёплые овчины, которые выдала зимой.
Рваные рубахи и остатки штанов хороши были здесь, на плато, где в полдень даже камни двора нагревались так, что казалось, Сафару незачем и очаг разжигать. А на высоте Айгуль сулила настоящую зиму и, помня, какой она может быть на этой горе, Илья очень беспокоился об отсутствии подходящей одежды.

В хозяйских «запасниках» горами лежала и тёплые одеяла, и душегрейки, но Айгуль, - молодая девушка, ещё не занимавшаяся хозяйством, не имела туда доступа. Все эти кладовые - гардеробные запирались семью замками и ключи имелись только у Фирдаус, так что с этой стороны надеяться было не на что.
Илья несколько раз перелопатил кучу тряпья в соседнем сарае, служившую неисчерпаемым источником пополнения гардероба пленников, но и там не было ничего подходящего. Ветхие и рваные остатки не смогли бы толком прикрыть тело, не то что защитить от холода.


На этом список проблем не заканчивался.
Кроме еды и одежды в походе необходим нож – универсальное орудие, издревле служившие охотникам, путешественникам и прочим дикарям, не желающим жить дома, как все нормальные люди.
С помощью ножа можно защищаться от нападений и самому нападать, с помощью ножа можно соорудить шалаш и нарезать прутьев на розжиг, с помощью ножа можно убить змею и разрезать хлеб. Невозможно только одно – этот нож заполучить.

Прошло время, забылся отчаянный случай, но осталась метка на Гришкиной щеке и малейший полунамёк вызовет в памяти всё. Тогда не только достать нож, - выйти из своего сарая уже не смогут они незаметно.


Гришку всякий день озаряла новая гениальная идея получения ножа. То предлагал он выкрасть один из кухонных у Сафара, то стащить у кого-нибудь, захмелевшего на пиру. Илья видел, что всё это не подходит и от постоянных мыслей о том, как же разрешить эту неразрешимую задачу, стал хуже спать.


Но и это было не всё.
Идти по горе, где на каждом шагу или скала, или пропасть, невозможно не имея в запасе крепкой, длинной и надёжной верёвки. И взять её негде.
Та же незаменимая Айгуль принесла под своим универсальным балахоном завалявшуюся где-то на кухне старую бельевую верёвку. Илья перекинул её через бревно под крышей сарая и, уцепившись рукой, повисел. Верёвка не порвалась.
Но для экстренных случаев она не годилась, и в целом, это было совсем не то, что нужно.

                _____________


Между тем, мешки, постепенно заполняясь, начинали выпирать из тайника, и чтобы прикрыть их, сделать незаметными, приходилось насыпать целую груду камней. И это ещё не присоединились туда бурдюки, до сих пор лежавшие в ручье.


- Нет, так не пойдёт, - говорил Илья, лёжа вечером на соломе. – Мешки, да ещё воду… всё тащить… А идти нужно будет быстро. Нет, так не пойдёт.
- Интересный ты, дед. Их по любому тащить. Грузчиков-то нам навряд ли дадут. Или может, пару осликов прихватим с собой? – шутил неугомонный Гришка.
- Нет, так не пойдёт. Это на перевале можно, а здесь… Идти нужно будет быстро. А мешки тяжелые… Нет… надо другой… надо второй тайник сделать. За поворотом.


Чтобы узнать, как идёт дорога, Илья долго пытал Айгуль, стараясь выудить максимум информации.
Было ясно, что начинается она тропинкой к ручью, а пройдя его, нужно взять левее, к тому месту, где находился «схрон». Но как идти дальше, Илья представлял смутно.

Девушка говорила, что от ручья дорога долго идёт среди камней, так что и дорогой-то это назвать нельзя. Когда перевал ещё действовал, этот участок каждый проходил как ему удобнее, там, где казалось ровнее.
Потом камней меньше, а потом - очень узкое место, где справа пропасть, а слева – скала, которую обойти нельзя. Дорожка по-над обрывом шириной не больше полуметра – единственно возможный путь вперёд.
После этого перешейка тропа резко забирает вверх и почти сразу уходит влево, поворачивая за ту самую скалу.
Там, за поворотом уже видна вторая горная вершина, видно, как идти через перевал. Кроме того, завернув за гору, путники скроются из поля зрения погони, если таковая окажется.

Айгуль говорила, что если завалить камнями узкий перешеек, они могут выиграть во времени и спокойно пройти самое опасное место, - участок, где раньше был тоннель.


Раздумывая обо всём этом, помня, что поклажи скапливается много, а времени у них будет мало, что не зная пути, и без поклажи-то пойдут они не быстро, Илья пришел к выводу, что нужно сделать разведку.
Проверить, уточнить дорогу, а потом, если получится, и припасы перенести подальше. За тот самый поворот.

Начальный участок пути – самый важный. Именно здесь решающую роль играет время. Если и впрямь удастся им перекрыть дорогу, как говорила Айгуль, - лучше этого и придумать нельзя, но до перешейка этого нужно будет ещё идти и идти, поспешая. Ни лишний груз, ни сомнения не должны замедлять это движение.
Нужна разведка.


- А давай, когда пойдём за водой, - ты будешь мешки наливать, а я схожу, - бодро предлагал Гришка.
- Не успеем, - отвечал Илья.
- Ну тогда давай скажем, что идём собирать хворост. Это же долго, никто и не догадается.
- Куда идём-то? В скалы? Какой там хворост? Когда пойдём, - увидят куда.


В конце концов порешили на том, что нужно дождаться очередной контрабандистской вылазки. Когда на пиру все уснут, можно будет незаметно выйти из аула и попытаться найти то узкое место, о котором говорила Айгуль. Летнее солнце всходило рано, пирующие «отключались» поздно, соответственно, поздно и просыпались. Если не упустить момент, часа два – три форы им обеспечено.


Летом походы на «дело» участились и пленникам не пришлось долго ждать.
Аул опустел, потом вернулся хозяин, а следом за ним, весёлые и довольные, стали подтягиваться бойцы. У очага поднялась привычная суета в преддверии традиционного угощенья, и как всегда хватило работы и пленникам и Сафару.


В первую ночь пира, чтобы не терять время, заговорщики решили не ложиться спать. Чуть только стихло за столами праздничное веселье, они пробрались к дальней стене хозяйского дома, откуда начиналась тропинка к ручью.
Осторожный Илья прихватил с собой бурдюки. Если что-то пойдёт не так и кинутся их искать, у них - готовая отговорка, - мол, за водой пошли.

Оставив бурдюки у ручья и проверив, всё ли в целости внутри «схрона», они отправились дальше, не торопясь и внимательно осматриваясь.
Местность и впрямь мало напоминала собой дорогу, пусть даже и горную. Создавалось ощущение, что камнепад, о котором рассказывала Айгуль, весь, до последнего камня, просыпался здесь, превратив огромную площадь в замысловатый лунный пейзаж, ощетинившийся торчащими отовсюду каменными глыбами, иногда выше человеческого роста.
Продвигаться между ними, особенно не зная направления, было непросто. Боясь заблудиться, следили, чтобы слева всегда находилась уходящая ввысь гранитная стена, а справа – проглядывающий сквозь бесформенные нагромождения, светлеющий небосвод.
Очевидно, забросанная камнями равнина с той стороны оканчивалась пропастью, о которой говорила Айгуль.

Наконец вдалеке они увидели место, где пропасть как бы сходилась, смыкалась со скалой.
Взяв немного правее, путники вскоре достигли этой «перемычки».


Тропинка здесь действительно была очень узкой, но шла не совсем так, как описывала Айгуль. Правая часть её не обрывалась пропастью, а упиралась в невысокую каменную гряду. Служа естественным барьером, предохраняющим от нечаянного падения, гряда создавала и неудобство, сужая и без того тесное пространство.
Кроме того, в начале перешейка над тропой нависал каменный выступ, заставляя при вступлении на неё сгибаться в три погибели.


- Да-а-а… не очень-то… - глядя на все эти красоты, озадаченно тянул Гришка.
- Я про что и говорил, - наставительно втолковывал Илья. – Вот, теперь и смотри… как оно… А то, глянь на него… расскакался.
- Да-а-а… Это с мешками тут, пожалуй, не разбежишься.
- Я про что и говорил…


После перешейка тропа уходила за скалу не сразу. Сначала становясь ровной и широкой, она затем резко шла на подъём и только потом поворачивала.
Этот подъём, крутой и продолжительный, не закрывался никакими барьерами и отлично просматривался с «лунной» равнины.


Пройдя оставшуюся часть пути, Илья и Гришка завернули за скалу. Оттуда, с широкой ровной площадки открывался неожиданный и величественный пейзаж.
В вышине, выступая из-за мощной скалы, доминирующей над всем, в дымке сизо –туманного, предрассветного небосвода появилась вторая вершина. Смиренной скромницей, лишь малую свою часть казала она из-за старшей сестры, как бы приманивая, призывая следовать дальше, одолеть преграды и потрудиться, чтобы увидеть настоящую красоту.


Но сейчас были дела поважнее.


Озабоченно осматриваясь, Илья стал искать место для нового тайника.
Здесь, на высоте, ничего и не было вокруг, кроме скал и камней, и найти между ними такой, под который можно спрятать мешок, не составило труда.
На глаза попала живописная группа из нескольких глыб, как бы сросшихся в полукруг. Положив внутрь этого полукруга мешки и привалив их камнями, за сохранность нового «склада» можно не опасаться.


Сизое небо порозовело, и Илья заспешил.


- Хватит зевать. Насмотришься ещё, - бурчал он на Гришку, залюбовавшемуся восходом в горах. – Надо там ещё эти… камни найти.


Недоумевая, что это за камни собрался «искать» старик, когда кругом и без того – одни камни, Гришка следом за ним спускался обратно к перешейку.
Но дойдя до «козырька», нависшего над началом тропы, понял, что тот имел в виду.

Тесный лаз, затруднявший вступление на тропу, в сущности, являлся неоценимым подарком. Именно это место, - самое узкое и неудобное легче всего было сделать непреодолимой преградой для погони. Стоило засыпать его камнями, и как минимум день получали «в кредит» беглецы.
Досадный «козырёк», заставляющий пригибаться чуть не до земли, гарантировал, что насыпь не перелезут сверху, а с боков надёжными стражами стояли скала и пропасть.

Всё было идеально, соответствовало планам и желаниям. Но осмотревшись, путники поняли, что засыпать проход – нечем.
С открытой, доступной всем ветрам площадки перед перешейком давным-давно снесло всякий «мусор». Огромные глыбы, под тяжестью своей осевшие и засыпанные измельчённой в песок породой, либо сама эта порода – мелкие, частью пористые и рассыпчатые, частью отшлифованные и твёрдые, как галька камни – вот всё, что можно было обнаружить в окрестностях.
Камни, достаточно тяжёлые, чтобы служить преградой и, одновременно, достаточно лёгкие, чтобы их мог поднять человек, попадались либо на «лунной» равнине, либо выше, за поворотом.
Будет ли время таскать их оттуда?

                _____________


Вернувшись к ручью, наполнили бурдюки и отправились в аул.

Илья шел нахмуренный и озадаченный, - то, что возле перешейка не оказалось подходящих камней очень не понравилось ему.
Гришка как всегда был доволен и болтал без умолку.


- Теперь надо будет всё распределить. Что сразу туда перетащить, а что, может, пока здесь оставить… Надо подумать… как это всё…
- Нечего и думать, - сурово оборвал Илья. – Запаковывать всё, да нести. Когда следом за тобой припустятся, будешь тогда… думать.


Во дворе они столкнулись с Ахметом, вышедшим развеять остатки хмеля. Увидев, что рабы без его указки, самостоятельно выполняют всё, что необходимо, он проводил их одобрительным взглядом, довольный результатами своего воспитания.


Илья, не меньше самого Ахмета довольный, что так предусмотрительно захватил бурдюки, понимал, что расслабляться некогда.
Путь до заветного поворота оказался неблизким, чтобы перетащить туда мешки, нужно время, а чтобы получить время, нужен пир. Дожидаться второго случая не было смысла.


- Завтра пойдём, - набив полный рот каши, в обед огорошил он Гришку.
- Ты сдурел?!! – завопил тот. – И так ночь не спали!
- А когда? Где ты ещё столько времени возьмёшь? А не хочешь, - так и не надо, давай следующего пира ждать.


Заканчивался июнь, беглецы были почти готовы к старту, и Гришка, у которого гениальные идеи возникали, как мыльные пузыри, не шутя настаивал, чтобы выйти им в то же самое время, кода год назад их привезли сюда, день в день.
Осторожный Илья пропускал этот новый вздор мимо ушей, говоря, что выходить нужно, когда представится благоприятный момент, а не приурочивать такое рискованное дело к дурацким амбициям, но тот продолжал стоять на своём.
И теперь Илья воспользовался этим, чтобы добиться того, что ему было нужно.


- Ну ладно… ладно, - сообразив, что дожидаться следующего пира и впрямь не стоит, примирительно забубнил Гришка. – А спать-то когда будем?
- Вечером работу закончим, - ты ложись, а я пока там побуду. А потом – наоборот. Ничего, отоспимся.

Чуть было не сорвалось у него: «отоспимся дома», и снова подумалось, - как же это они могли жить здесь? Как от тоски одной не померли?


Днём, когда снова отправились за водой, Гришка наполнял бурдюки, а старик торопливо перекладывал все припасы в один мешок. Во втором оставил только верёвку, которую принесла Айгуль, да коробку спичек.

- У нас ещё тёплого ничего нет, да и ещё может придётся чего взять… пригодится мешок, - говорил Илья, когда Гришка, уже наполнив и завязав бурдюки, подошел к нему посмотреть, чего наворожил там старик.
- Ого! – воскликнул он увидев, как раздулся мешок. – Его и не поднять. Может, за два раза унесём?
- Когда? – коротко бросил Илья.

В ответ Гришка только тяжко вздохнул.

- Ещё воду нужно будет взять, - безжалостно подливал масла в огонь старик.
- Дед! Поимей совесть! Как мы попрём всё это?!
- А по горе как ты попрёшь всё это? А жрать что будешь? -  в тон Гришке отвечал тот. – Или тоже - «за два раза» будешь ходить? Ничего, не больно тут и много… на двоих, - смягчаясь продолжал Илья, - Вода вот только… ну, ничего. Давай-ка посмотрим, что там мешки, отмокли уже?

Они прошли дальше по ручью, туда, где под камнем лежали старые бурдюки. Вытащив один, Илья внимательно осмотрел его и не нашел никаких изъянов.

- Такой же, - резюмировал он, имея в виду «штатные» бурдюки, в которых носили они воду.


Следующая глава  http://www.proza.ru/2017/10/13/203