Без влияния ящерицы. Разделенная. Часть 8

— Что… что теперь мы будем делать?!

— А места бы хватило на всех. — Размышлял Лун себе под нос, прочертив по полу круг носком башмака. — Я знал, что им нельзя доверять.

Лун быстро крутил в голове карусель мыслей, судорожно пытаясь словить за хвост наименее безумную из них.

— Мы выведем скаутер из боя. — Заявил он.

— Ага, так ты… ты умеешь водить скаутер? — ломано, под нажимом паники спросил Стреагон; но все же больше успокаиваясь.

— Нет.

Он повернулся лицом к Стреагону. Лицо Стреагона было бледным, а зрачки его глаз расширились. Лун на расстоянии слышал, с каким темпом бьется его сердце.

— Но в бою придется быстро учиться.


Они бежали по лестнице вверх, к кабине «Сенн».Лун внутри себя ни ощущал ничего: будто из него вытащили внутренности, и сложили в те две коробки на нижней палубе корабля, обмотав их шнурами для надежности.

— Что нужно делать мне? — Возбужденно спросил Стреагон.

Действительно, что нужно делать ему? «С кораблем, наверное, можно справиться и одному» — рассуждал Лун. — «Но нужно как-то отбиться от мерконерского хвоста».

— Займись рельсострелами, — домыслив, кинул Лун ответом через плечо.
Рельсострелами назывались длинные пушки на орудийной палубе корабля, разгоняющие малинового цвета энергетические сгустки. Эти сгустки, выходящие из ствола орудия, назывались рельсами.

Лун, нацепляя на левое ухо гарнитуру, забирался по лестнице, и, открывая дверь в кабину, растворился под ее стеклом.

— Нужно оторваться от них! — Дошел в виде эха его голос.
 
— И держись на связи! — сказал он уже через микрофон. В гарнитуре, в руках Стреагона, он отдался сухим голосом.

Стреагона снова схватил за ребра страх.

— Но я совсем не умею стрелять! — Заявил он в открытую дверь.

— А я до сегодня не управлялся ни с чем, что сложнее сохи, — сказал Лун с усмешкой.

Стреагон еще пару мгновений стоял и смотрел на лестницу, стягивая в себе стяжки храбрости по уголкам сердца.

— Проклятье, — прошипел он с безнадежностью. Но, нацепив наушник, развернулся, и поспешил занять сказанную позицию.

Лун быстрым взглядом оглянул кабину корабля. Его глаза сразу приметили корабельный штурвал: он был прямоугольной формы, сероватого цвета, грубый, сделанный резким и острым на вид. Подойдя, и без интереса, почти с отторжением взявшись за него, Лун провел большим пальцем по кнопкам на боковых сторонах штурвала, которые держались в пыли.

Представление картины в глазах увеличилось, и перед ним негостеприимно представилась и панель управления с множеством панелей и кнопок.
Он получил изнутри резкий толчок слабости, но это не вызвало в нем никаких наплывов паники.

«Что же, будем надеяться на интуицию».




— Ралмин, эта банка может двигаться быстрее?

Сказавший это мерконер, стоял, скрестив руки, и наточив взгляд на слабо летящий за стеклом, опустошенный патрульный скаутер.

— Это полный ход, — отвечал Ралмин.

Он повернулся к мерконеру с язвительностью в глазах:
 
— Но без тебя, он может быть, будет быстрее.

— Мне нравится, — говорил немного невнятным голосом кто-то из экипажа мерконерской армады. — Раньше они старались защищаться, или убегать. Он жевал  жвачку.

— Было много мороки. А теперь мы просто ставим эти глушилки, заслоны… и они сматываются с кораблей, как крысы, и благодарно облегчают нам работу…

— Все потому, что они страшатся, как своей рукой нас ведет Меркон. — Удовлетворенно сообщил кто-то.

— Все потому, что они страшатся за свою любимую точку, — сказал ему мерконер возле Ралмина.

— Ха, — усмехнулся тот. — Может и так.

Ралмин повернул корабль и уверенно пошел на сближение.
Но внезапно, у турбины пустого скаутера начал нарастать голубой огонь, и он принялся набирать ход.

— Что это, — произнес Ралмин. — Там что, еще кто-то остался?

— Гоацин, — получил сигнал от командира мерконеров стрелок за рельсострелом. Крейсер со стрелком Гоацином был ближайшим от жертвы.

— Сделай по нему выстрел.

Капитан произнес под нос крутящуюся в голове мысль:

— Кто-то считает себя настолько героем, что хочет от нас уйти.

Гоацин, ничего не сказав, только растянул ухмылку, подобную звериному оскалу и дернул педаль орудия. Малинового цвета рельса сначала с сочным хлопком, а потом с протяжным гулом вышла из орудия и разрезала воздух на пути к «Сенн».
Лун, под весом тяжелых мыслей, приложился руками к панели управления: на ней, все было для него неизвестное и чужое. И такое сложное. Лун аккуратно взялся за штурвал, чтобы ничего на нем не задеть.

— Наверное, я переоценил свои силы, — признавал он, утопая в безнадежности. Но, набирая кораблем скорость, все же найдя педаль ускорения, надавливая на нее внутренней стороной ладони. — Это полное безумие…

Лун почувствовал внутри себя что-то неладное, готовое вырваться наружу. Его начало мутить, а сердце, будто раскрученный волчок принялось усиленно работать. Его глаза, поклоняясь интуиции, в момент скосились влево. К борту «Сенн» приближалась малиновая рельса, выпущенная Гоацином. Яркая вспышка, создавшая в глазах яркий, малиновый фон, – последнее, что увидел Лун.