Студенческие годы. Глава 2. Колхоз

 
  Колхоз для студента – это романтика, если он богатый и щедрый, и долго не держит  в рабстве, да ещё где-нибудь на юге без комаров.
  Но есть и другая сторона медали, через которую мы, девчонки-первокурсницы,  прошли и я думаю, не одни мы в совковое время.

Я никогда не была в колхозе и не знала, что труд там тяжёлый и время работы ненормированное – это не бельё гладить! Но деревенскую жизнь знала хорошо, временами мы жили в посёлках –  по причине отцовской работы.

  Колхоз, куда нас отправили, считался бедным. За тридевять земель нас везли на бортовой машине, почти 3 часа, а может и больше.
Вообще, на Дальнем Востоке, не считая Приморья,  большинство колхозов считались отстающими, нерентабельными, да и  техники не хватало.

Перед отправкой на поля, в подневольный труд, директор училища наказал  нам взять  матрасовки  и  подчеркнул, чтобы женский пол не заводили шашни с  местными ребятами – иначе с беременными будут проблемы.
Он, как бывший практикующий врач,    недолюбливал фармацевтов, считал нас дармоедами, а вот фельдшер и медсестра были у него в почёте, к зубникам относился нейтрально –  это отделение состояло в основном из парней. В  группе фармацевтов не было ребят,  и это было большим  недостатком – как бы они пригодились нам в колхозе!  Напутствие шефа медучилища впоследствии оправдалось …

Фельдшерам и медсёстрам в пред учебный сезон досталось достойное, тёплое место – привести в порядок учебные аудитории до начало занятий…

                Наконец, бесконечная тряска в дороге прекратилась, нас целыми и невредимыми  доставили на место работы, то есть в обещанный колхоз.  Он оказался небольшим,  инфраструктура  почти отсутствовала  – скромные домишки-избушки теснились  друг  к другу, только 3  или 4 здания были двухэтажные – это школа, поссовет, детсад (вместе с яслями) и один жилой дом для управы, причём постройки были бревенчатые – может это и лучше, с точки зрения здоровья.  Силикатный завод, по производству кирпича, находился на северо-западе в Еврейской автономной области –  это было далеко и почти недоступно. Своей продукцией завод снабжал города Хабаровского Края.

  Больницы, как оказалось, в деревне не было, вместо неё фельдшерский пункт с юным специалистом. Но, главное, был клуб – это девчата заметили сразу, возле него толпилась местная молодёжь.   Здание, типа одноэтажного барака, служило местом отдыха. На забитом досками окне висела афиша.

                Встретила нас толстоногая  агрономша с руками, знающими землю. Поговорив с нашей наставницей, она повела  в старый заброшенный коровник. Ещё в дороге мы узнали,  что наш руководитель Ирина работала лаборантом в кабинете химии. На фасаде большого сарая виднелись прибитые свежие доски, закрывающие щели.  Хозяйка, получившая власть над нами, объяснила, что мы будем здесь жить  месяц, и что коров давно нет,  и здание благоустроено. Колхоз  же, в данное время, занимается выращиванием картофеля, который нам предстоит убрать.
Запах жизнедеятельности животных  в помещении ещё стоял. Деревянные ложа, приготовленные наспех, я бы назвала их нарами, теснились друг к другу, как в казарме. Нам сразу выдали суконные одеяла,  а вот подушек не было.  Во дворе, к длинному умывальнику, была подведена непригодная для питья  вода. Он был рассчитанный на 5-6 человек, а наша группа состояла из тридцати.  Рядом, под навесом,   вместился длинный стол с лавками, а в пяти шагах занимала место  печь – стимулятор жизни.

Мы оставили свои сумки и рюкзаки на столе,  и пошли набивать соломой матрасовки. Солома, прикрытая брезентом, стояла кучей возле  нашего коровника. Она была старая и трухлявая, несло от неё  сыростью. Спать на таком матрасе не хотелось, но выбора не было.

  Ирина спросила агрономшу насчёт бани. Куратор пообещала возить  нас каждую неделю в соседний совхоз – он считался передовым и имел   здание гигиены.
  Затем агрономша выбрала двух здоровых по телосложению девушек, захватив нашу наставницу, отправилась в поссовет. Вернулись девчонки на подводе с двумя пустыми баками для приготовления пищи  и продуктами, в пакетах оказался хлеб, рожки, сахар, чай и две банки сайры.  Тушёнку пообещали выдавать раз в неделю, на днях ожидали доставку. Конюх, по доброте своей души, помог донести 2 бидона питьевой воды. 

Сентябрь с частыми дождями хорош для города, но не для села –  ночи оказались холодными и сырыми, кое-где зияли щели, в палец толщиной. Но мы вышли из положения – заткнули их соломой  и стали спать по двое, благо были худенькими и могли поместиться на досках без проблем. Через неделю заболели 3 девочки (одна с бронхитом, две с болезней несварения) – больных немедленно отправили в Хабаровск.  Скорей всего девчонки втихаря пили воду с умывальника – иногда, просто, не хватало на всех питьевой воды.   

Рабочий день длился с 8 часов до 16, даже в непогоду – спасали картошку. Она нам снилась часто ночью. Вечером, стояли в очереди перед умывальником,  около часа продолжалась процедура, мы мыли руки, лицо  и ноги холодной водой. К концу  сентября мы уже не мыли ноги – стало холодно. Земля забивалась в обувь и от этого почему-то стала трескаться и рваться. У кого были деньги, скидывались и покупали пострадавшему резиновую обувь, в разгар сентября стали подкашливать все.

В  баню нас отвезли только через 2 недели,  в обещанный совхоз – к этому времени мы все завшивели, я думаю от старой соломы, хранившую паразитов. С бани  выходить не хотелось, в ней было тепло и много горячей воды, даже потягивало в сон. Банный день был днём отдыха! Так не хотелось возвращаться в коровник. Вечером все пошли  в кино, зная, что от нас не пахло запахом труда.

Но, что удивительно, мы не голодали – нас выручала картошка, которую ели через день, повара  чередовали её с рожками для разнообразия рациона.  На  алюминиевый двадцатилитровый бак  нам предлагали одну банку тушёнки. С мясом, в те времена, было плохо. Хорошо нам еще  наставница предложила захватить, по возможности,  денег и продуктов. " Хлебная" профессия требовала жертву и держала на картофельной диете.  Но личные деньги быстро кончились, они ушли на молоко и конфеты.

Мне, и ещё  двум девчонкам из Чегдомына (это север Края),  сложность положения не угнетала. Я  жила не только в городе, но  и в тайге, и в посёлке. В детстве с подругами купалась весной в ледяной воде Амура, отлично плавала,  бегала босиком до заморозков – мои родители работали с утра и до вечера, и как говорится, не всё видели и знали.

         Мы считали каждый день нашего пребывания, изнывая от усталости и холода. На полях таскали 12-ти килограммовые вёдра с картошкой, пересыпая их в телегу.  Перчатки  у всех давно износились, руки стали красными с прыщиками и царапинами – все узнали, что такое «цыпки».  От тяжести болела спина, живот и мышцы рук. Не все девчата были здоровыми, чтобы поступить в престижное училище  многие делали липовые справки о состоянии здоровья.
  Но молодость брала свое, мы старались не унывать и считали, что так устроена сельская жизнь. У некоторых девчат даже появились женихи, гуляли они до первых петухов с местными ребятами. Ирина ничего не могла сделать, смотрела на происходящее сквозь пальцы, она была чуть  старше нас – лет на 5, причём не состояла в браке и в тайне им завидовала.  Главное, что  руководитель группы ничего не доносила депешей, девчата считали её подругой.

Наконец, месяц кончился, мы уже видели себя дома, мечтали о чистой постели и горячем борще с мясом. Но, не тут то было! Совхоз, который предложил нам 2 раза помыться (обещал 4), дозвонился до нашего директора с просьбой, оставить нас ещё на 3 недели.

Это был   удар в спину! Ночи стали холодными – октябрь не шутил, мы спали всё в том же коровнике.  Совхоз вывозил нас на поля,  засаженных сладким перцем. Для нас данная работа была прогулкой – это не картошка, наполненные ведра были лёгкие, нам даже разрешали брать с собой овощи для приготовления пищи.

  Но, жизнь так и не улучшилась – деньги  у всех   кончились, а болезни появились. Председатель колхоза   нас пожалел, и отпустил на 3 дня раньше, выписав справку передним числом.

Домой мы вернулись больные с формой 20, многие девчонки застудили нижнюю часть тела …  До начало занятий оставалось 5 дней (3 из которых подарил совхоз).

Увидев мои "ципковые" руки, родители были в шоке. Прежде чем отмыться, мою голову мамочка намазала керосином. После бани, отец меня подстриг под мужскую стрижку, оставив хрохотный чубчик – я была согласна на всё! Я была дома! Я избавилась от кошмара! Спала, наверное, сутки, в настоящей кровати с тёплым одеялом! Мама тем временем шила мне для занятий белый халат. Руки мне вылечили гусиным жиром – цыпки прошли быстро.
      Единственное, что удивило предков – я не похудела, картошка  и рожки сделали своё дело. На занятия почти все девчонки пришли стриженными, мы стали похожими на мальчишек. Стоял конец октября, и мы ходили в вязаных шапочках, а на занятиях надевали белые колпачки. Так что нашу безобразную прическу никто не видел. Чтобы догнать учебное время, расписание  училище сделало с 8 до  18 часов. Но была одна неприятность.  Наша студентка    забеременела от сельского парня, животик через некоторое время стал заметен, к сожалению, её исключили, она не предоставила свидетельство о браке.  Правда, парень на ней  вскоре женился, но восстанавливаться девушка не стала. Вот такие были правила в нашем заведение.

  До начала лекций, мы  являлись в аудиторию минут на 15-20 раньше – шла проверка внешности преподавателями. Халат  должен быть ниже колена и чтоб застёгивался на спине, обязательно белый колпачок на голове (меня это устраивало – стрижку мою не было видно), никакой помады и подводки глаз, а главное, чтоб не было маникюра, и чтобы  ногти были подстрижены под корень.  Но, на второй год обучения, контроль над внешним видом ослаб, оставался в силе запрет на маникюр.

                Продолжение следует …

Фото взято с инета