Хрюшечка-Хаврюшечка

Жила-была в одном провинциальном городе семья розовых свинок. Папа – Хрюн Хрюныч (он служил в заводоуправлении и из-за слабого зрения носил очки с толстыми линзами), мама Хавронья Никифоровна (она хозяйствовала по дому) и их дочка Хрюшечка-Хаврюшечка.
Раньше у Хрюн Хрюныча и Хавроньи Никифоровны было много детей, но все они повырастали, завели свои семьи и покинули родительское гнездо. Осталась последняя, младшая дочка Хрюшечка-Хаврюшечка. Ух, как любили родители свою младшенькую, баловали, холили, берегли пуще сокровища.
Но Хрюшечка-Хаврюшечка росла непослушницей и всегда поступала по-своему, как ей взблагорассудится.
Запретит Хавронья Никифоровна лезть в лужу, а Хрюшечка-Хаврюшечка, как на зло, выберет самую грязную и глубокую лужу, да и разляжется посреди улицы.
Не дозволял ей Хрюн Хрюныч лакомиться дынями и арбузами, которые росли на бахче предпринимателя Федора Куроедова, а Хрюшечка-Хаврюшечка не послушалась родителя и залезла, как говорится, свиным рылом в чужой огород.
Предприниматель Федор Куроедов, видя такое дело, громко засвистел в свисток и за потраву урожая участковый милиционер Макар Пистолетов наложил на Хрюн Хрюныча денежный штраф в размере трех рублей с денежкой.
Совсем скоро с Хрюшечкой приключилась такая беда, что ни в сказке сказать, ни пером описать.
Хавронья Никифоровна, укладывая дочку спать, всегда надевала ей на голову кружевной чепчик с завязочками для удобства и спокойствия. И, убаюкивая Хаврюшечку, напевала старую-добрую колыбельную песенку: «Спи, глазок, спи другой, спи глазок, спи другой…»
Хаврюшечка притворится будто спит, а когда Хавронья Никифоровна уходила – Хаврюшечка снимет с головы чепчик и спрячет его под подушку. Так ей больше нравилось, спать без чепчика.
Прознала про это Мышка-норушка, вылезла из своей норки, убедилась, что Хрюшечка спит без чепчика, подкралась, отгрызла своими острыми, как бритва, зубами ушки у Хрюшечки-Хаврюшечки, да и утащила к себе домой.
Утром Хрюшечка-Хаврюшечка стала умываться, чистить зубы, глянула на себя в зеркало - и, как резаная, завизжала от ужаса! Её ушек, прекрасных, нежных розовых ушек – как небывало!
На визг прибежала Хавронья Никифоровна и, увидев дочь, едва не лишилась чувств!
- Ужас! Какое варварство! – только и могла вымолвить она.
«Понятно, что сами по себе уши пропасть не могли. Где их теперь искать, кто протянет руку помощи?» – лихорадочно думала Хавронья Никифоровна, пытаясь найти выход из создавшегося положения. И тут она вспомнила о своем школьном товарище Филине по прозвищу Всезнайкин.
Хавронья Никифоровна как могла, успокоила дочку, вызвала такси, и они помчались в Филину Всезнайкину, который жил в Москве в районе Фили на Филёвской улице.
Нашли дом, где жил Всезнайкин. Позвонили в квартиру. Дверь открыл сам хозяин. Всезнайкин несказанно обрадовался, увидев на пороге школьную подругу.
Хавронья Никифоровна объяснила причину своего столь неожиданного визита и указала Филину на дочь. Взглянув на Хаврюшечку, Филин прослезился от жалости.
- Ума не приложу: кто способен на такую каверзу? – сказал Всезнайкин.
- Хотя, постойте, кажется, догадываюсь: кроме Мышки-норушки – больше некому.
Знаю, где живет, эта злюка, но проводить не могу: днем я ничегошеньки не вижу, а идти к норушке Хаврошечка должна одна, иначе Мышь вам двоим дверь не откроет.
- А найти ее проще-простого – продолжал Филин. Вот как из ворот выйдешь – так сразу налево, а там иди всё прямо, никуда не сворачивая.
Увидишь в поле теремок. Он не низок, не высок. Как подойдешь к теремку, постучишь в дверь три раза и спросишь: «Кто-кто в теремочке живет, кто-кто в невысоком живет? Запомнила? Все поняла?
- Да поняла я, чего тут не понять – ответила Хрюшечка-Хаврюшечка.
Хавронья Никифоровна обняла, поцеловала дочку, перекрестила на прощанье и Хаврюшечка отправилась на поиски Мышки-норушки.
Шла она, шла и видит в поле теремок, точно такой, как его описывал Филин.
Постучала Хрюшечка-Хаврюшечка три раза в дверь и сказала заветное слово: «Кто-кто в теремочке живет, кто-кто в невысоком живет?»
Дверца распахнулась и из нее показалась хитрая мышиная мордочка и стала с любопытством разглядывать Хрюшечку-Хаврюшечку.
Хрюшечка еще раз повторила: «Кто-кто в теремочке живет, кто-кто в невысоком живет?»
На что Мышь сказала: «Я, предположим, Мышка-норушка, а ты-то кто?
- А я – свинка на спине щетинка, хвост крючком, нос пятачком» - отвечала она.
- Зачем пришла, Хрюшечка-Хаврюшечка? – спросила Мышь.
- Да говорят, что вы, сударыня, отгрызли у меня ушки во время сна.
- Слухом земля полнится, а еще говорят, что кур доят. А кто говорит-то? – спросила мышь.
- Да Филин Всезнайкин говорит – сказала Хрюшечка-Хаврюшечка.
- Ну, если Филин Всезнайкин говорит – значит, так оно и есть. Моя работа. Я отгрызла у тебя ушки в наказание за то, что ты неслух: своих родителей ни в грош не ставишь!
- Верните мне мои ушки, серая мышка! – взмолилась Хрюшечка-Хаврюшечка.
- Это я-то «серая»? – возмутилась Мышь.
- Ну, по крайне мере не белая, и не голубая – ответила Хаврюшечка.
- Да если хочешь знать, - сказала Мышь, - я натуральная блондинка, а сейчас просто линяю. Завтра пойду в салон красоты и покрашусь в русый цвет. И потом, дорогуша, я не могу вернуть тебе уши, поскольку нашла им другое применение.
Скоро во дворце нашего обожаемого монарха состоится бал. Представь себе, король мне лично прислал ангажемент! Его величеству я готовлю подарки: из правого ушка я сделаю заливное с хреном. А из левого – на десерт – сахарное печенье под названием «свиные ушки». Так что не обессудь. Рада бы помочь, да видишь, сама как всё повернулось.
- Мне нельзя без ушей! – завопила Хрюшечка-Хаврюшечка. Шляпку надеть нельзя, сережки надеть тоже нельзя! Меня, такую уродину взамуж никто не возьмет!
И Хаврошечка разрыдалась в три ручья.
- Пожалей ты меня, Мышка-норушка!
- Можешь называть меня просто: Ваше Превосходительство, Мышь-полевка – смягчилась Мышь. Не реви, что-нибудь придумаем – сказала полевка. Ты стихи про мышей знаешь? Уж больно я люблю про мышей стихи слушать!
- Знаю немного, - неуверенно сказала Хрюшечка-Хаврюшечка.
- Давай так, - предложила Мышь, - ты мне стихи про мышей читаешь, а я тебе твои уши отдаю. Ну что, идет?
- Идет, – обрадовалась Хрюшечка-Хаврюшечка.
- Начинай! – велела Мышь.
«Работа не волк – в лес не убежит» - проговорила Хрюшечка и тут же осеклась. - Нет-нет, не то – это про волка.
- Ты мне про мышей прочти, зачем мне волки – обиделась Мышь.
- Ну, слушай, продолжала Хрюшечка-Хаврюшечка: «Огуречек, огуречек, не ходи на тот конечик, там мышка живет. Тебе хвостик отгрызет!»
- Так себе, - сказала Мышь.
- Ах, как мыши надоели, всё погрызли, всё поели!
- Это тоже никудышные вирши – разочарованно сказала норушка.
- А вот еще стишок, я его сама сочинила, - похвасталась Хрюшечка-Хаврюшечка:

«Кошка мышку ухватила,
Кошка мышку утащила.
Кошке - мышка.
Мышке – «крышка»!

- Что, что ты сказала? – потребовала мышь.
- Мышке – «крышка» - промямлила Хаврюшечка.
- Ну, это уже свинство! – угрожающе-гневно запищала Мышь. Крошечные её глазки метали злобные искры. Ничего хорошего это не предвещало.
- Да я же пошутила, с языка просто сорвалось – пыталась оправдаться Хаврюшечка. - Вы, что – шуток не понимаете?
- Поберегите свои шутки для хромой утки – сказала Мышь. Есть такая поговорка: «Умей шутить – умей и отшучиваться». Еще одна такая «шуточка» - всю жизнь горючими слезами умываться будешь! Я понятно объясняю?
- Понятно, понурив голову, - сказала свинка.
- Вот так-то лучше, - смилостивилась норушка.
- Ты продолжай, продолжай, дам тебе еще один шанс – сказала полевка.
Немного передохнув, Хаврюшечка прочла:
- Шесть мышат в камышах шуршат.
- Давно бы так! С этого надо было начинать – сказала Мышь. – Совсем другое дело! Мне нравится! Надо же: «Шесть мышат в камышах шуршат!» Наверное, нашли мышата что-то вкусненькое и набивают свои пузики. Замечательно!
- А я, тётенька, Ваше Превосходительство Мышь-полевка, целую историю про мышей сейчас вспомнила – сказала взволновано Хрюшечка-Хаврюшечка.
- Ну, так рассказывай, не стесняйся – подбодрила ее Мышь.
Свинка глубоко вздохнула и начала:
«Кончилось мирное время, кошки в атаку пошли, мышку поймали, арестовали и на допрос повели!»
А дальше? – с нетерпением спросила мышь.
- А вы меня, тётенька не обманите, вернёте как обещали ушки? – спросила Хаврюшечка.
- Не обману, не обману – уговор – дороже денег, ты знай, рассказывай – сказала полевка.
- Мышка, выбрав подходящий момент, улизнула из-под стражи и так огородами, огородами – попала в избу, где жили бабка с дедом. Такие неумехи!
- Снесла как-то раз у них рябая курица яичко. Дед захотел себе яичницу или омлет сделать, я уж не помню в подробности. Взял яйцо. Бил, бил – никак не может его кокнуть.
- А чем бил-то? – поинтересовалась полевка.
- Ложкой, наверное, а чем же ещё-то?
- Надо было молотком, али зубилом – сказала назидательно полевка.
- Потом стала бить бабка. Била, била – с тем же успехом. А мышка побежала, хвостиком вильнула, - яичко и разбилось.
- Вот ловко-то! Молодчина мышка! Ей-то что на радостях от стариков перепало?
- Ни крошечки. Яичко не простое было, а золотое.
- А с чего это рябая курица золотые яйца нести стала? – спросила полевка.
- А кто ж их, кур разберет: мозги-то у них куриные, – сказала свинка.
- И то верно, - согласилась полевка.
- Видит мышка – что у бабки с дедом ей голодная смерть выходит, так она шасть через плетень – и на овощной грядке оказалась. А на этой-то грядке дед-чудак репу посадил. Все сажают что?
- Что? – спросила норушка.
- Все сажают огурцы, помидоры, картошку, морковь, а этому репу, вишь подавай. Подкармливал он ее удобрениями, какими, али еще что, а только вымахала репа такая здоровущая, что и трактором ее оттедова не вытащишь! Все семейство как один вышло репку тянуть: дед, бабка, внучка, жучка, кошка. Тянут ее, тянут, а вытянуть-то никак не могут, из сил выбиваются, а толку нет!
- Мало каши ели – сказала норушка.
- Вроде того - согласилась Хаврюшечка. – Делать нечего - продолжала свинка – зовут на помощь мышку. Мышка прибежала и сразу смекнула, что к чему. Встала в сторонку, подбоченилась и давай командовать: «Раз-два – взяли! Еще раз - взяли! Эй, ухнем!» Вот так и вытянули репку. А если б не мышка? – ничегошеньки у них не получилось!
- Ну а мышке-то досталось что-нибудь за труды? – спросила норушка.
- А то, как же, все по-справедливости! Половину репки – мышке, вторую половину – бабке, деду и внучке, а этим дармоедам собаке и кошке – ботва.
- Вот это правильно – согласилась полевка.
- Ладно - сказала норушка – последнее испытание тебе. Загадка. Отгадаешь – получишь свои ушки – нет – пеняй на себя. И, достав из шкафчика зеркальце, глядя в него, Мышь стала прихорашиваться, пудрить мордочку и, наконец, спросила Хрюшечку: «Кто на свете всех милее, всех румяней и белее?
- Это вы, Ваше Превосходительство, Мышь-полевка – покорно ответила свинка.
- Ответ верный – сказала Мышь. – Так уж и быть – забирай свои уши. Сейчас только из погреба их достану. А Мышиному Королю преподнесу корочку заплесневелого сыра, который я подобрала вчера на помойке. Его величество будет рад до безумия!
Мышь полезла в погреб и, вытащив завернутые в тряпочку ушки, передала их Хрюшечке-Хаврюшечке.
Хрюшечка-Хаврюшечка тут же пулей полетела к Филину Всезнайкину и, запыхавшись, спросила его напрямик:
- Что делать со своими ушами и кто может пришить их на своё место?
- Задача не простая, сказал Филин. Нужно хорошенько подумать. – А не позвонить ли нам доктору Айболиту – предложил Всезнайкин – это самый лучший доктор на свете. Я уже набираю номер его телефона. Алло, алло, позовите, пожалуйста, доктора Айболита – попросил Филин. – Его нет дома? А где он находится? Ах, как жаль – сказал Всезнайкин и положил трубку телефона. - Оказывается, доктор Айболит сейчас находится в районе Северного полюса, на дрейфующей льдине. Представляете, там морские коровы перестали давать молоко! Уверен, Айболит сделает всё возможное для их выздоровления!
- А нам-то что делать? – встревожилась Хавронья Никифоровна.
- Пропали мои ушки! – воскликнула Хрюшечка-Хаврюшечка.
- Езжайте в ветеринарную клинику. Вот вам визитная карточка и вы немедленно отправляйтесь по указанному адресу.
Адрес был такой: улица Голова Садовая, дом три строение один, вход со двора.
Примчавшись в ветеринарную клинику, свинки принялись энергично звонить в колокольчик, который висел на двери. Через несколько минут дверь им открыл заспанный сторож.
- У нас сегодня не приёмный день. В больнице остался один дежурный врач – сообщил сторож.
- Умоляю, милейший, проведите нас к дежурному врачу, горячо попросила Хавронья Никифоровна, моей дочери необходимо срочная операция!
- Захар Захарыч – крикнул сторож – к вам пациенты!
Из кабинета в коридор вышел человек в помятом медицинском халате и небритым лицом. Это и был врач Захар Захарыч Пинцеткин.
- Что у вас, голубушка? – спросил Захар Захарыч Хавронья Никифоровну.
- Моей дочери – сказала Хавронья Никифоровна указывая на Хрюшечку, нужно срочно пришить уши!
- Уши? – переспросил доктор. – А позвольте взглянуть на уши. Хавронья Никифоровна развернула тряпочку.
Брезгливо взглянув на уши, Пинцеткин сказал: «Эти уши пришивать нельзя! Они, извиняюсь за выражение, синюшного цвета, а мы пришиваем только розовые ушки. Но у нас имеются отличные ослиные уши. Мы можем пришить их вашей дочери хоть сию минуту. – Правда, они немного великоваты, но это всё же лучше, чем ничего, согласитесь, сударыня, - сказал Захар Захарыч.
 - Пришейте себе ослиные уши! – возмутилась Хавронья Никифоровна. -  Пойдем, Хаврюшечка, нам здесь больше делать нечего! – сказала Хавронья Никифоровна и они выбежали из ветеринарной клиники, ругая на чем свет стоит доктора Пинцеткина.
Свинкам ничего не оставалось делать как возвращаться домой. Дома их с нетерпением поджидал Хрюн Хрюныч. Он был очень удивлен, узнав о том, что в столице его дочери никто не помог.
- Ну что ж, - сказал Хрюн Хрюныч, - если дипломированные эскулапы не могут помочь – надо обращаться к знахарям. Слыхал я, что в Тмутаракани есть один умелец-самоучка, старый отставной солдат Василий Громобоев, можно сказать кудесник, настоящие чудеса творит! На семейном совете решено было ехать в Тмутаракань и немедленно собираться в дорогу.
Хрюн Хрюныч вывел из гаража свою видавшую виды «Победу», заправил бензином полный бак. Хавронья Никифоровна положила в багажник трехдневный запас провизии и питьевую воду. Хрюн Хрюныч сел за руль, Хавронья Никифоровна пристроилась рядом, на заднем сидении расположилась Хрюшечка-Хаврюшечка.
«Победа» долго не хотела заводиться, наконец, чихнула пару раз и медленно, плавно тронулась с места. Через несколько минут Хрюн Хрюныч выскочил на трассу Москва-Тмутаракань и дал полный газ. Визжат тормоза на поворотах, только пыль стоит столбом! «Победа» с каждым оборотом колеса приближалась к загадочной Тмутаракани.
Долго ли, коротко ли, близко ли далеко ли, по горам и долам ехали наши герои, и наконец, увидели дорожный указатель: «До Тмутаракани – два километра». Все семейство вздохнуло с облегчением.
Дом старого солдата Василия Громобоева, который читался первым знахарем в околотке, стоял на яру. Дом был старой постройки, но еще крепкий на каменном фундаменте.
Василий Громобоев заслышав рокот автомобиля, сам вышел за калитку встречать гостей. Поздоровавшись, пригласил всех пройти во флигель, который стоял на участке по соседству с баней.
- Это моя амбулатория, так сказать, лечебный корпус – пояснил Василий.
В амбулатории он осмотрел больную, а также «ушки-синюшки» и, почесав в задумчивости бороду, изрек: «Случай, конечно, сложный, но не безнадежный!» На войне и не такое бывало!
- А где ж вы воевали, дяденька, - спросил Хрюн Хрюныч.
- А я с туркой воевал – ответил Василий Громобоев. - Когда мы Браилов брали.
- Да в каком же году? – поинтересовалась Хавронья Никифоровна.
- В одна тысяча восемьсот… да я уж и не упомню, давно это было.
- А сколько ж вам лет-то будет? – спросил Хрюн Хрюныч.
- А я - сказал Громобоев – после того как мне стукнуло сто лет и считать-то перестал. Должно быть лет сто пятьдесят, а то и все двести будет.
- А выглядите для своих лет вы молодо! – сказала Хавронья Никифоровна.
- Это все от моих праотцев долголетство мне передалось. Родитель мой, Царствия ему Небесное, без малого двести лет прожил, а дед и того больше! Да-с!
- Надо же! – удивилась Хавронья Никифоровна.
- А как же вы, дяденька, лекарем-то стали? – спросил Хрюн Хрюныч.
- А вот на той самой турецкой войне и стал я людей и скотину врачевать.
- А расскажите, пожалуйста, дяденька Василий, - попросила Хрюшечка – с чего у вас все это началось?

Рассказ Василия Громобоева, гвардии отставного солдата.

- Пришел приказ от начальства на турку, значит, наступать. А у командира нашего майора Шпуцеля Эдуарда Карлыча кобыле ядром голову оторвало. Напрочь! Лошадь упала, едва было майора не задавила, кровь хлещет… А он майор-то Шпуцель кричит: «Коня мне! Коня!»
Подвели ему коня, а он как давай браниться: «кого, говорит, дураки, вы мне привели? Давайте мне мою любимую кобылу!»
Ему, Эдуарду Карлычу-то доказывают: так, мол, и так, что кобыле его голову снарядом оторвало. А ему хоть в лепешку расшибись – а «достань сию минуту фершала». А где ему фершала возьмешь? Всю хирургию еще третьего дня поубивало. Кинулись тогда ко мне. А я при армии шорником служил, то есть, проще говоря, амуницию для лошадей мастерил. Шилом, да дратвой орудовать умею – вот и вся моя наука. Да делать нечего. Привели меня к майору Шпуцелю, а он мне и говорит: «Можешь, моей кобыле голову пришить?» А я ему: рад стараться, Ваше сковородь! А майор мне: «Коли поставишь кобылу мою на ноги – награжу, а нет – так не взыщи – «к стенке» тебя поставлю!» Что мне оставалось? Взял я шило – взял дратву, да и пришил кобыле голову на свое место.
Кобыла норовистая была, заржала от радости, вздыбилась да чуть меня копытом не пришибла. Майор Шпуцель Эдуард Карлыч прослезился, расцеловал меня, снял с себя медаль и нацепил мне на грудь! Потом вскочил на лошадь, выхватил саблю и с криком: «За мной, ребятушки!» – первый ворвался на вражескую батарею! Вот истинный крест – всё в точности так и было, с тех пор и начал я врачевать. Кому руку, кому ногу пришью, кому мозги вправлю, кому глаза отведу, кому зубы заговорю.

Так закончил свой рассказ старый отставной солдат Василий Громобоев.

После этого Громобоев попросил родителей подождать за дверью. Перекрестился на икону Николы Можайского, взял большую кривую иглу, суровую нитку и стал пришивать уши Хрюшечке-Хаврюшечке. Пришив уши, окропил их живой водой и, пригласив родителей, сказал: «Недельки через две можно будет шевелить ушами, а до этого пусть походит в косыночке».
Хрюн Хрюныч и Хавронья Никифоровна не знали как и благодарить Василия, давали ему денег, но тот просто отказался брать плату, лишь попросил прокатить его на «Победе» до околицы.

Прошло несколько лет. Хрюшечка-Хаврюшечка вышла замуж, родила маленькую свинку, как две капли воды похожую на свою маму. Когда приходило время спать Хрюшечка-Хаврюшечка напевала дочке старую-добрую колыбельную песенку: «Спи глазок, спи другой…» Лишь только крошка засыпала - Хрюшечка-Хаврюшечка тушила в спаленке свет, но каждый раз, перед тем как уйти ставила возле кровати крепкий стальной капкан на Мышку. Мало ли что. Так на всякий случай.

12.09.17
17.09.17