Надыский абордаж

Полярная надымская ночь только-только входила в свои права, но её студеный вечер диктовал солнцу условия, от которых оно уже не могло отказаться. Четыре часа дня на 65 параллели 6 ноября  всегда выглядят, как все восемь вечера в центральной полосе, так что снаружи отдел милиции выглядел этаким светящимся, приземистым, манящим к себе домом, от которого веяло спокойствием и теплом.

Его начальник, «пока ещё» майор милиции Артов Сергей Андреевич, рассматривал очередную загадку в нераскрытом уголовном деле, когда в кабинет постучал и вошёл «нештатный» дежурный по отделу майор Терентьев. Был он из оперов уголовного розыска, а опера для Артова всегда были как родственники – он знал, что в этой среде плохие люди долго не задерживались. Они или сами уходили, поняв, что не туда попали, или система их просто отторгала, так как для работы в уголовном розыске нужен особенный характер, замешанный на фанатизме и умении отодвинуть всё личное на второй план. Или ещё дальше.

- Разрешите, товарищ майор?
- Заходи. Что, Леонид Иванович, скучно?- неожиданно озорно спросил Артов.

Сотрудники знали его весёлый и добрый нрав, но вопрос был из категории не служебных до такой степени, что Терентьев на мгновение забыл, зачем зашёл.

- Да нет, не скучно. Но вот только что позвонили со 107го километра, сообщают, что по реке плавает какая-то посудина, и с неё стреляют в людей, есть два раненых.
- А самолёт там не летает, с пулемётом?- спокойно спросил Артов. Ты на градусник посмотри, Леонид, минус 28, ветер, люди с того берега из Старого Надыма уже две недели в город пешком ходят, ты подумай, что там плавать может!
- Да вот Виктор Ефимович то же самое сказал, точь-в-точь, но звонок то был!- сопротивлялся дежурный доводам начальника, но не особенно рьяно, надеясь где-то в складках души, что такой звонок сам собой рассосётся.

Виктор Ефимович Белоус был начальником отдела уголовного розыска, всю жизнь проработавшим в розыске «бобром» и, видно, сразу же начисто отмёл любой компромисс по этому вопросу.
Артов чертыхнулся. «Шестой час, пока соберёшь группу, пока выедут, доедут, пока сориентируются, пока туда-сюда – так и въедем в ночную смену»- размышлял про себя Артов.

Дежурный по ГРОВД тоже был из сыскарей. Была такая странная, мягко говоря, практика, когда в горрайотделах вместо 4 смен дежурных по какому-то совершенно непонятному и неизвестному никому приказу, вводившему штаты, существовали 3, а четвёртая – за счёт «унутренних рэзэрвов», как говорил один из героев Жванецкого.

И вот эти самые «рэзэрвы» не любили попадать в наряд, так как к своим служебным обязанностям добавлялись дополнительные, за весь город и район, а это было не каждому по плечу. Вот и ставили наиболее профессионально подготовленных, способных к организационным действиям сотрудников. И они эти свои «дополнительные обязанности» при любой возникающей возможности с радостью делили с теми, кто их определял в наряд.

Но упрекать дежурного в форме пустого колыхания воздуха не пристало, практика показывала, что в этой пёстрой жизни случается всё, что не то, что не поймёшь, а и не придумаешь.

«А завтра 7 ноября, личный состав должен быть на демонстрации, и «лишних» в отделе никогда нет…» - как-то без энтузиазма думал Артов.
Попусту дёргать людей не хотелось, снимать со службы было некого, и Артов принял самое правильное, на его взгляд, в этой ситуации решение.

- Так, Леонид Иванович, подыми ко мне замполита, кого-нибудь из оперов молодых…
 Артов замолчал. Его машина стала на ремонт перед праздниками, так что свободной машины не было. Он посмотрел в окно.

-    Это кто там, с машиной отсвечивает?- спросил он дежурного.
- Это старшина Марченко, Костя, старший ДПС, нарушителя пьяного 
     сдаёт - ответил Терентьев.
- Скажи ему,  что со мной поедет. Берём два автомата, табельное оружие и всё. Я сам сгоняю c ребятами, там сориентируемся.
 
Где-то внутри себя Артов с очень большой долей вероятности предположил, что присутствовавшие в это время в ГРОВД представители из УВД округа   могли замутить проверку боеспособности подразделения и сыграть учебную тревогу. И время удобное, перед праздником, чтобы не расслаблялись, и от работы вроде бы не оторвали. Да и им для отчёта нормально – проверка боеготовности личного состава в самый неподходящий для этого момент!
А раз так , то в этой ситуации главное что? Правильно, это время реагирования и чёткие действия на месте. Артов решил, что чётче, чем с ним и при нём, сотрудники действовать не будут. Да и реагировать можно будет сразу же на месте. Даже на придирки проверяющих.

- Чуется мне, что это дядьки из округа балуются – сказал он Терентьеву.
- Думаете?- спросил Терентьев. - Звонок то был издалека, не из города.
- Да, они тебе что хочешь, придумают. Хочешь и через межгород забабахают. Им то что? Зови, кого сказал, на инструктаж, быстро, и сам иди сюда.

Группа собралась быстро. Через пять минут в кабинете стояли замполит, Владимир Николаевич Ашихмин, оперативный уполномоченный Нестеренко Аким, старший ДПС Марченко Константин. Оружие уже было получено, и люди ждали команды.
Артов достал свой ПМ из сейфа и сунул его за пояс на спине – так было ему удобнее.
- Так, товарищи. Получено сообщение, что на «107 км» кто-то плавает по реке и стреляет в тех, кто на берегу, есть раненые, 2 человека. 
Народ понимающе заулыбался, видимо Терентьев оповестил дежурную версию начальника,  но Артов сказал просто.
- Скепсис по боку. Наше дело выехать, определиться и действовать по обстановке. Завтра праздник, народу сейчас мало, вот и поедем быстренько вчетвером, осмотримся.
- А я? – заканючил Терентьев.
- А ты будь на хозяйстве, информируй прокурора и направь туда скорую помощь, и предупреди их, что бы там, на берегу, пусть не выезжают к самой реке и не сверкают своими мигалками и дуделками, чем чёрт не шутит. Очень надеюсь, что это вводная, но…Вопросы есть? Вопросов нет, по коням!- сам  себе сказал Артов и, забрав меховую шинель и шапку, вышел в приёмную…

«107 километр» был рядом, в пределах десятка километров от города, на реке Надым. Это место было 107 км от устья реки, чего-то знаменательного в нём не было. Свалка старых дебаркадеров, барж, катеров, причал для разгрузки ещё «живых» барж, вот и всё. Чуть в стороне особняком стояли склады ОРСов, база ГСМ и совсем вдалеке от них – электростанция на базе плавучей баржи «Север-1».
При всём при этом, именно через эту точку десятилетиями город и район снабжался всем, необходимым для жизни. И здесь же было место перехода через реку в посёлок Старый Надым,  откуда люди добирались на работу и возвращались с неё. Сюда же доходила бетонка из города, отсюда зимой начиналась ледовая переправа, начинался зимник через Старый Надым, Русское Поле, Хетту, Пангоды на Ямбург, Нумги, Нори, Новый Уренгой. По северным мерка путь до Ямбурга с петляниями был не далёкий, в пределах 800-700 км. Но ледовая переправа намораживалась только к 1-5 декабря, не раньше, а до этого только люди могли беспрепятственно ходить по льду .
Артов размышлял. «Если лёд стал уже как месяц, то с какого рожна там появился пароход? Поплавать по льду? Каким образом? Там лёд намораживает ДСУ-22, Вантик Валера любого порвёт, кто лёд тронет! Нет! Мистика, чёрт побери! Скорее всего, это  - проверяющие!» – всё же решил он.  Валера Вантик – это начальник ДСУ-22, одессит, приятель Артова, человек, который на Севере прожил уже более 15 лет и знал каждую собаку в округе. Тем более, что все переправлялись через его переправу, за которую он получал даже медали ВДНХ СССР – за ноу-хау в деле намораживания льда и за организацию верховых зимников!

- Как думаете, Сергей Андреевич, что там? – ожил вдруг замполит.
- А кто его знает, что там. Думать можно всё, что угодно, а что там появится – одному Богу известно. Помнишь, участковый звонил, что ему сообщила ненка, что притянули олени нарты, а там 7 стреляных трупов?
- Да – засмеялся замполит, помню. Хорошо сразу медиков не запросили – лети на 7 стреляных трупов, ажиотаж какой будет, потом засмеют.
- Вот и тут, то ли засмеют, то ли скажут, хорошо сработали. Чего гадать, увидим. Главное, без моей команды ничего не делать, ясно.
- Ясно, - послышалось с разных сторон.

Был такой случай, когда испуганная ненка прибежала к участковому в посёлке Ныда и сообщила, что олень притянул нарты, а в нартах – 7 стреляных трупов. Тот сразу на телефон и в район – мол, так вот и так. Хорошо, что заставили поехать посмотреть, а то если зарегистрировать и среагировать – в «Крокодил» попадёшь. Да и добраться до посёлка не ближний свет – 40-45 минут вертолётом! У ненки началась, как выяснилось, белая горячка, вот ей и мерещилось, что угодно. Вот этот случай и вспомнил замполит!

Доехали быстро, предпраздничный вечер и погода уже опустошили дорогу хорошо - предстоящие праздники всегда быстро подметают дороги. Кто не хочет побыть дома лишний часок? Да и кому нужно торчать в тупике, да ещё  перед праздником, да в такой мороз?
Подъехав к краю бетонки, Артов вышел из машины.
Вокруг – одна темнота, очертания какого-то подобия остановки проглядывались в стороне, метрах в 30, да поодаль на белом снегу вырисовывались брошенные на берегу тёмные силуэты барж, похожих на китов, выбросившихся от безысходности победить людскую бесхозяйственность, на берег. Дальше шёл спуск к реке, и поворот, закрывающий саму реку от дороги. Лишь ветер здесь был крепче и поземка в свете фар мела сильнее, чем в темноте.
«Никаких следов проверяющих и в помине нет. Странно как-то, никого».

- Есть кто здесь? – громко и достаточно ясно спросил Артов у темноты.
- Есть, есть – неожиданно ответила темнота, и от крайних барж к машине двинулись две тени.
- Что тут? Я начальник милиции, кто звонил - спросил Артов подошедших людей.
- Да вот там, внизу, за поворотом, полынья. Мы утром пришли нормально с той стороны на работу, а приехали обратно, домой идти – на тебе, всё переломали. Там какой-то пароходик плавает, мы к нему, мол, перевези на ту сторону, до твёрдого льда, а он нас в ответ послал. Ну, мы его козлом назвали, а он в ответ стрелять начал из ружья, вот у Владика, в щёку попали дробью, а меня – в ногу. Так ничего, но саднит.

Артов посветил фонариком. И действительно, у одного из мужиков щека была в крови, а второй показывал на правую ногу. Ранение то плёвое, со спичечную головку, а вот, поди ж ты, называется «огнестрельное слепое ранение» со всеми последствиями – злостное хулиганство с отягчающими вину обстоятельствами. А это уже из разряда тяжких преступлений, часть третья статьи 206 УК.  Не хухры-мухры!
У мужиков зуб на зуб не попадал от холода, ветер на реке всегда был сильнее, чем в городе, да простояв здесь более полутора часов, люди просто уже замёрзли.

- Звонили-то откуда?
- Машина здесь была, с «Колосом», тоже кого-то привозила, вот мы и попросили позвонить в милицию по рации.
     -   А что сами не уехали в город?
     -   А что там делать? Родни никого, наши все дома, нам туда надо, к своим.
     -   И как теперь? Верхом на лопате? – спросил Артов.
     -  Да нас бы на ту сторону, здесь метров 500 – 600, а там по льду и доберёмся?
     -   А булькните, тогда что?
     -  Дык, какой год ходим, знаем, как перебираться. Не по такому льду ходили, а сейчас он уже сантиметра 4-6, что будет-то?
     - Да у вас сроду ничего не бывает, неприятности или у соседей, или у знакомых. Только потом выныриваете осенью возле Лабытнангов, а так ничего, - продолжал ворчать Артов на мужиков.

 «Так…» - подумал Артов. «Фокус с проверяющими не оправдался и ситуация из смешной превратилась в ещё смешнее. Хорошо, что хоть всех предупредил! И скорая должна подъехать»- досадно похвалил он себя.

- Сажай людей в машину, пусть погреются – обратился он к Марченко. Ты, Костя, с ними навстречу «скорой» двигай, сдашь и обратно, мы пока разведаем, что к чему. Не сверкай маяками, без иллюминаций.
- Понял – чётко сказал Марченко и двинулся к машине.
- Да, свяжись с отделом, сообщи, что у нас здесь есть.

Марченко как-то пригнулся и затоптал на месте

- Ты чего чечетку бьёшь? – спросил Артов.
- Да рация у меня вырубилась после обеда, нет связи – виновато сказал тот.
- Ну, молодец! А что, раньше не мог сказать?
- Так не спрашивали!
- Ладно, я с тобой потом разберусь, через «скорую помощь» передай мой приказ дежурному - пусть наши собирают и направляют большую группу, будем здесь воевать, - сказал Артов.

И, обращаясь к остающимся на берегу, тихо сказал:

- Пошли, посмотрим на этот крейсер «Аврору», в душу их мать...

На берегу действительно была полынья, да ещё какая! Около полукилометра в диаметре, чёрная, безглазая, спокойная. А в её середине, то приближаясь к берегу, то удаляясь от него, суетился катерок, «Ярославец», из «тюлькиной» флотилии. Катерок не останавливался ни на минуту, крутился, как муравей в траве, будоража воду, ломая лёд, натружено пыхтя и фыркая.

- Да, интересная картина, - негромко сказал Артов. Мысли прыгали одна на другую. И как мы его на абордаж брать будем? И где? Да и нас в наших чёрных пальто видно на фоне снега, как на столе, а если ещё и прожектор включит – не спрячешься. Чёрт-те что и сбоку бантик! Не дай Бог ружьё скинет – и пиши - пропало с доказательствами!

Артов досадно помолчал, оценивая ситуацию, думая над тем, как скрытно подобраться к двигавшемуся  в полынье катерку.
 
- Так, переходим за вон те кучи стройматериалов, - сказал он офицерам.

Спрятавшись за кучи, Артов сказал всем снять меховые шинели и вывернуть их наизнанку, а шапки повернуть задом наперёд. Это для того, чтобы внутренний мех каким-нибудь образом маскировала их на поверхности. Сделали.  И сразу превратились в каких-то абреков в полуформе, с автоматами в руках, и с шапками с кокардами на затылке.  Шапки переодели задом наперёд, чтобы кокардами не так сверкать в темноте.

- А может, наших подождём? – спросил замполит.
- Ты на часы глянь – предпраздничный день, времени половина седьмого, все разошлись и получится, что домой ещё не пришли, а в отделе – никого. Так что теперь, я думаю, раньше, чем часа через два-три никого с паяльной лампой не разыщешь.  Да и что вот эти, на крейсере, придумают, ни ты, ни я не знаем. Так что самим придётся корячиться и смекалку проявлять. Да и задубеем без движения – не Сочи, и не май.

И тут в подтверждение слов на катере вспыхнул прожектор, осветивший всё перед собой ярким, бело-синим светом.
Осторожно выглядывая из-за кучи, Артов рассматривал берег, в надежде найти место, откуда было бы удобно и незаметно запрыгнуть на катер.
Но место такое было одно единственное, на пирсе, а катерок туда плыть не собирался.

     - Д-а-а-а,- протянул он вслух, - крыльев нет, а плавать ещё рано, холодновата водица.
- Да, не тёплая, точно, не Сочи, - согласился замполит.
- Ну, что, попробуем? – спросил Артов.
- А я в десантных войсках служил – сказал вдруг Нестеренко. Я могу на ходу из машину выскочить, перекувыркнуться и встать на ноги.
- Аким! Я тебя предупреждаю – без команды ничего не делать, а то вода +4, только и успеешь, что перекувыркнуться. Да на дно ногами встать. Понял?
- Понял.
- Чем дед бабу донял! Вот и молодец. На асфальте есть опора, на воде её нет. При таком раскладе можешь и не вынырнуть, смотри мне, не самовольничай. Так, попробуем перебежками вон туда, за избушку, вроде он туда подплывает.

И вся группа, согнувшись, как старушки с хворостом, придерживая автоматы, потихоньку передислоцировалась в указанную точку. Но катер, словно почуяв движение и приняв его за игру, не доплыв 3-4 метров, дал задний ход и опять повернул на середину полыньи. И снова группа перебежала за кучу материалов, тычась друг в друга и чертыхаясь, неслабо наступая друг другу на пятки – всё же ночь, да и тропинок нет!

Еще четыре раза пробежались туда-сюда, и постепенно перспектива игры в салочки на воде стала надоедать. Подъехал Марченко, успевший одеть поверх мундира какую-то крытую чёртовой кожей меховую безрукавку, который сразу же примкнул к группе бегунов на короткие дистанции.
 
Минут через 30 мороз стал напоминать о себе. И тут Артов, в который раз осматривая берег, заметил неяркий огонёк, метрах в 400, дальше по берегу, там, где сиротливо замерли портальные краны. Вглядевшись, он заметил очертания пароходика,  аналога того, что суетился в полынье. Катерок стоял боком, в иллюминаторе рубки был чуть виден свет, неяркий, но устойчивый. Рядом стоял на четырёх ногах и спал до весны портальный кран с гордой надписью «Ganz». И этот пароходик сперва не был заметен на фоне громадины крана, среди его растопыренных ног и строений на берегу. «Как я его не увидел сразу?» – подумал Артов. И тут же успокоил себя – «Да, и никто его не увидел, хорошо замаскировался, змей!»

- О, смотрите, вон и улыбка Фортуны, - весело сказал Артов. Мужики, давай скрытно к нему. Не лезьте по прожектор. По одному. Но на катер не лезьте, только когда все соберёмся. Разом. Может они из одной артели, так зафрахтуем, только тихо, без суеты. Собираемся возле того крейсера, заскакиваем вместе. Шепотом!

Группа в течение минут 20 - 25 по одному плавно перетекла к пароходику, который своими бортами закрывал маленькую пристань, к которой он был и пришвартован под тенью громадины  крана. С этой пристани можно было легко зайти на борт и сразу же в палубную надстройку, где, по всей видимости, должен был кто-нибудь находиться.

Когда все собрались возле маленькой пристани, Артов приложил палец к губам. Все «шепотом», тихонько взобрались на судно. Признаков жизни не было. Только где-то внутри мерно постукивал железный организм движка на холостом ходу. Осторожно заглянув через иллюминатор внутрь,  Артов увидел седого маленького деда, мирно сидевшего на высоком табурете в углу рубки и читавшего книгу. Резко дёрнув металлическую дверь на себя, Артов первый зашёл в рубку.

- Так, спокойно, дед, не нервничай. Я начальник милиции и ….

Свой спич он закончить не успел. Дедок резко вскинул голову, глянул на  ввалившихся в рубку мохнатых от вывернутых тулупов существ с автоматами в руках, ойкнул, схватился за левую сторону груди и осел в угол рубки.

- Ну, ё…! Ничего себе! Быстро снегу с улицы, лицо оботрите, да за воротник суйте,- распорядился Артов.
- А не умрёт? – раздался чей-то голос.
- Да не должен! Дожил же до седых волос - не умер! – успокоил больше себя, чем других Артов.

Через 3-4 минуты дед пришёл в себя и испуганно захлопал глазами, не веря, что это с ним наяву. Артов снял тулуп и остался в милицейском мундире.
- Я начальник милиции, дед. Не пугайся, мы здесь по делу. Говорить можешь?
- Могу,- промямлил дед. Только чего это вы так пугаете людей?
- Да, надо так, дед, не обижайся. Кто ж знал, что ты так среагируешь.
- Я подумал, угонщики какие..
- Так куда на твоём корыте плыть, в Америку, что ли? Ты хоть подумай, не чуди! А лёд? Нам надо арендовать твою лайбу и вон к тому крейсеру пришвартоваться, покалякать с ними, уж больно надо. Только осторожно, чтобы мы могли пересесть на их судно аккуратно, без последствий.
- Да не могу я выходить на ней, нет механика.
- А где он, механик твой?
- Так он как раз к тем, на тот катер в гости ушёл.
- И давно?
- Да, давно. А один я выходить не могу, не положено.
- Надо, отец, понимаешь, надо. Только тихо. Не вздумай им сигнал какой-нибудь подать. Не шуткуй, не надо.
- Так… - начал было сопротивляться капитан.
- Ты понял задачу? – прямо глядя в глаза, спросил Артов.
- Понял – неожиданно легко сдался дед и двинул рычаг оборотов в нужную сторону.

Катер ожил, вздрогнул и стал осторожно выбираться из тени крана на простор полыньи.

- Только он у меня слабее, катер-то, чем их, не догнать, если начнут убегать, - сказал дед.
- А куда бежать-то, под лёд, что ли или по льду? – ответил Артов.

Дед пожал плечами и начал вертеть штурвал, выбирая правильную траекторию движения.

А преследуемый катер, словно начал играть в салочки: то начал вилять, то двигаться какими-то противолодочными галсами, то резко пошёл навстречу катеру,  и только мастерство капитана уберегло катер от удара.
Тут Аким Нестеренко резко двинулся к выходу и сказал:

     -    Я могу на ходу перепрыгнуть с борта на борт, а там…

Он не успел закончить фразу. Артов крепко дёрнул Акима за рукав и резко сказал:

- Тихо! Я тебе сказал, здесь не асфальт, нырнёшь – тебя даже не найдут, лёд везде, и до весны ты такой заплыв сделаешь, что только где-нибудь на Ямале выловят, в лучшем случае. Тихо, сказал!

Аким замолк, но обиделся, что ему не удалось проявить сноровку десантника и укоротить время вынужденного бездействия. Нестеренко в отделе служил всего три месяца и старался проявить себя с самой лучшей стороны. Но на то и молодость, что бы спешить!

Тут преследуемый катерок замедлил ход и, как бы, заприглашал к себе неудавшегося «сальщика». Катера стали сближаться, и Артов дал команду к полной готовности – снять верхнюю одежду, разрядить автоматы и положить в угол рубки. Когда катера подошли бортами вплотную, группа резко выскочила из рубки на палубу и в течение нескольких секунд перескочила через леера на другой катер.
«Лишь бы рубку не успели задраить!» - мелькнула мысль у Артова
Далее всё произошло очень быстро – рывок в рубку, вытаскивание пьяных членов команды на палубу, сопротивление, крики, мат, хряские удары.
И тишина.
Только чавканье дизеля и продолжение движения.

Когда всё стихло, Артов спросил:
- Все в норме?

Ответили все одновременно – все!

- Сколько их?
- Трое. Все целы.
- Кто знает, что делать с этой посудиной?- спросил Артов.
- Да надо обороты убрать, я видел, как это делал дед на том катере,- сказал Нестеренко и нырнул в рубку.

Тут раздался пьяный голос одного из дебоширов:

- Эй, начальник, пупок к палубе примерзает, подымите, что ли.
- Да, ладно, с твоими градусами и в холодильнике спать можно,- ответил Марченко, которому достался примерзающий к палубе детина, на голову выше, чем он сам, и который дышал тяжело и часто - было видно, что возня эта явно далась ему с трудом.

Детину подняли на ноги, тот сразу стал плясать на месте – он был в одних носках, а палуба была металлической и, как это бывает на Севере, промёрзшая до основания. Странно, но возня и мороз протрезвили всех троих, они стали шевелиться, приплясывать, поойкивать.
Задержанных затянули в рубку, зашли сами, и сразу же внутри её  стало невыносимо тесно.

Тут же сник мотор, катер осел несколько в воду и стал поворачивать. Видимо Аким разобрался с рычагами и со штурвалом и теперь управлял катером во всю, не сомневаясь в своих водоплавающих способностях.

Артов тоже втиснулся  в рубку катера и сразу же увидел прислонённое к стене в углу охотничье ружьё, а на полу валялись пустые гильзы от стреляных патронов. Кислый запах пороха заглушал другие запахи.
«Ну, славненько, есть, чем доказывать!»- мелькнула ещё одна мысль в голове Артова, который с самого начала опасался, что стрелявший просто утопит ружье и потом с доказательствами было бы  совсем туго. А «висяк» или волокиту по злостному хулиганству вешать себе самому не хотелось – хулиганка  со стрельбой  входила в категорию тяжких преступлений и имела значение в оценке деятельности ГРОВД. А об этом он как-то никогда не забывал!

- Вы зачем лёд ломали, лёдчики – спросил капитана Артов.
- Да утром должны были притащить какую-то трубу, для слива  бензина, в ней тонн 5 должно быть осталось, бензин  А- 93. Вот нам начальство и сказало, что бы мы готовили место для слива, всю ночь разбивали бы лёд, - ответил капитан. А вас я жаль, не заметил, пострелял бы, - хмуро и пьяно заявил он.
- Дурак, и не лечишься. У нас же автоматы с собой, чудо, мы бы твой сейнер разнесли вдребезги, и не успел бы дотащиться до берега!- начал было Артов, но понял, что объяснять пьяному дураку нечего – не понимает он этого. Он просто отвернулся от пьяного капитана.

- И давно гудим? - обратился Артов к детине.
- Да, часов 5.
- Что пили-то.
- «Северное сияние».

Осмотрев трюм, сотрудники увидели ещё одного толи члена экипажа, толи гостя члена экипажа, спавшего на лавке мертвецким сном, а на столе 8 бутылок из-под водки и пустой ящик от шампанского.

- Красиво жить не запретишь! – сказал замполит.
- Кто стрелял? – спросил Артов.
- Я не видел – быстро сообразил детина. Он казался самым трезвым из всех. - Я вообще не отсюда, я с того катера. А это – он кивнул на третьего задержанного, мой двоюродный брат. Мы в гости пришли сюда, так, перед праздником и…
- Ну, я стрелял, - заворочал языком капитан. Я! За базар отвечать надо!
- Да, и за язык, и за руки, за всё отвечает голова – подвёл итог Артов.

В катере стоял устойчивый кислый запах перегара вперемешку с пороховой гарью и с примесью отработки солярки. И что воняло сильнее, разобрать уже было трудно.

Аким спокойно стоял у штурвала, как будто всю жизнь только это и делал. Только костюм с галстуком и ботинки не вязались с обстановкой - как-то странно было наблюдать сугубо цивильного человека в костюме  за штурвалом небольшого, но всё же плавсредства.

Катер на малых оборотах подбирался к причалу, как вдруг на берегу,  на пристани, вспыхнул прожектор, и громоподобный голос через мегафон приказал:

     -    Всем поднять руки и выйти на палубу!
- Ну, началось,- сказал Артов. Давайте-ка,  я в форме на палубу выйду, как бы наши стрелки не разыгрались, - сказал он и открыл рубку…

Пришвартовались, как заправские мореманы – чётко к месту. Кто-то сразу завёл чалку и зафиксировал катер у самоделишного пирса. Сюда же подтянулся и второй катер, и дедок уже спокойно курил, выйдя на палубу, поглядывая в их сторону.
На причале были сотрудники, прибывшие по тревоге из ГРОВД на берег реки. И ощущение того, что они прибыли уже поздно, несколько удручало их, но обыкновенное любопытство тянуло к тем, кто только что сделал с виду обычную работу, но, по сути, обезвредил без стрельбы пьяных идиотов, которые могли натворить что угодно. Сотрудники распределились на две кучки, в центре которых стояли Марченко и Нестеренко, которые рассказывали «в лицах» о происшествии и среди слушателей то и дело раздавались смешки.

- Ну и ладненько! – сказал замполит, глядя на часы. Было без трёх минут девять часов вечера.
- Давайте, отправляйте личный состав и задержанных в отдел, а следователь,  эксперт и один милиционер остаются работать, а мы – по домам, завтра день будет тоже нелёгкий.
- А где мне взять понятых? Мне что… – законючил было следователь, но Артов его оборвал
- Вон на том катере дед – один понятой, а второй – там, на берегу. Здесь, на берегу,  много должно собраться из тех, кому на ту сторону нужно. Я тебе, Владимир Тимофеевич, зачем милиционера оставляю? Вот и выберете себе любого. А мы сейчас документы о задержании напишем, что бы потом никто нам мозги не крутил по поводу синяков и шишек у задержанных. Так что действуйте.
- Позовите-ка того деда с катера, где он там – внезапно обратился к сотрудникам Артов.
Деда быстро нашли.
-   Спасибо, отец. Ты уж извини нас, мил друг! Не со зла так тебя напугали, так надо было…
-   Да ладно, чего там! Дурака жалко, а так…- дед не закончил мысль и махнул рукой.
-   Ты вот что, отец! Тут народ домой добираться будет приходить, а я у тебя сходни длинные увидел на палубе. Ты уж пособирай в кучу людей, да до твёрдого льда повози сегодня – и метёт, и темно, да и людей жаль – домой всем хочется, а тебе, я понял, до утра всё равно здесь валандаться. Ведь будут по ломаному льду тянуться – не дай Бог нырнут. Не спасёшь, даже если вытащить. Ты сам, дед, откуда, из города?
-   Да, из Надыма.
- Вот, видишь, сам-то домой попадёшь утром, а им как? Ну, так что, договорились?
-  А если начальство заартачится?
- Ночью? Где оно, начальство твоё? Сейчас «медведь-закон, тайга хозяин!» Да завтра праздник вроде-бы, не приедут, не волнуйся, твои любимые начальники. Дай Бог, смену вовремя пришлют, а ты – «приедут». Если уж очень умный приедет - а ты его ко мне направляй – мол, начальник милиции дал указание возить людей, а если не верите – к нему в кабинет! Если надо – я и письменное распоряжение напишу, я ведь и в исполкоме не последнее лицо, всё будет в норме, не волнуйся. От своих слов не отказываюсь, да и не много людей будет, раз-два и смотаешься за ночь. Ну, может и чуть почаще, не страшно. Это я на всякий случай тебе говорю, если какой дурак пристанет с глупыми упрёками.  Ясное дело, что ты не таксист. Но и люди свои, не чужие.

-   Хорошо, договорились, - ответил старик…А что там, с этим, моим будет? – дед озабоченно смотрел на Артова.
А кто ж его знает? Надо разобраться с каждым, может и ничего не будет, он-то не у руля стоял, и не стрелял. Разберёмся, дров не наломаем, не переживай, отец…

В машине ехали тихо, без обсуждений. Каждый размышлял о чём-то своём, абсолютно не собираясь втягивать в орбиту своих мыслей чужие рассуждения. День фактически уходил в небытие, оставляя следы в памяти тех, для кого он имел какое-то значение, и, засыпая песком времени их там, где он был просто ещё одним прожитым днём.
Город приближался, сиял огнями, и в полярной ночи эти огни казались больше и значимее, чем где бы то ни было.
Мороз давил. И Артов знал, что завтра мороз будет за 30 градусов, и что демонстрация пройдёт за час, хотя простоят сотрудники все 3. Здесь на 7 ноября всегда крепкие морозы. И на Новый год, как по заказу. Аж бутылки с шампанским замерзают, если проворонить! А про носы и уши и говорить не приходится! Здесь принято смотреть в лицо встречным людям и сообщать вовремя о том, что или нос побелел, или ухо, или щека. Мороз быстро въедается в тело…
Но все это было мелочью, по сравнению с тем, что сегодня все прошло гладко и без осложнений. «Так бы всегда!» - пришла мысль. Но как она пришла, так и ушла – тихо и спокойно.
- Ну и хорошо! – неожиданно сказал Артов.
- Что хорошо, Сергей Алексеевич? – спросил замполит.
- Да всё хорошо, просто хо-ро-шо и больше ничего, – ответил Артов