Добрая душа
Началось это года два назад, когда инженер Буйского моторного завода Нина Николаевна Лосева вышла на пенсию. Незадолго до судьбоносного события друг за другом женились оба сына и укатили к жёнам в областной центр, оставив родителей одних. И что тут такого? Ничего. Нина никогда и не зацикливалась ни на детях, ни на работе. Громкоголосая, брызжущая неуёмной энергией, подвижная, несмотря на немалый вес, она оставляла ощущение небольшой весёлой толпы. И мир её интересов был широк: Нина много читала, отдавая предпочтение хорошим детективам, сама иногда «баловалась пером», плюс дом, дача...
Ещё до выхода на пенсию Лосева прославилась на весь город аграрным и кулинарным мастерством. В рекламной газете "Панорама Буйска" она вела рубрику "Советы садоводам", где делилась секретами выращивания чудовищного размера тыкв и рецептами заготовок на зиму. Особенно ей удавались всевозможные миксы – клубника с яблоками, смородина с апельсинами, грибы с оливками и т.п., и т.д. Нина лично их изобретала и всячески пропагандировала.
Редактор "Панорамы..." Людмила Сац уважала своего безотказного нештатника Нину Лосеву, дружила с ней, хотя периодически, по выражению Нины, "ложилась на дно и не отвечала на позывные". Обычно это происходило после очередной попытки Лосевой устроить личную жизнь подруги – несмотря на многочисленные достоинства, Людмила уже больше тридцати лет вдовела. Гоша Сац утонул через неделю после бракосочетания, прыгнув на спор с моста в ледяную реку. Май в тот год выдался жарким, и в День Победы молодожёны в компании ровесников отправились "на шашлыки". Мужчины выпили, начали куражиться друг перед другом, ну и… Детей супруги Сац завести не успели.
Сводничала Лосева так же активно, с размахом, как и жила.
– Людок! Чтоб была у нас на Новый год! И без вопросов! Так и быть, открою тебе тайну, – Нина понижала голос до шёпота и таинственно сообщала, – придёт бывший коллега мужа. Холостой. Правда, старенький и лысый, но зато у него дача в Крыму! Это тебе не хухры–мухры! Буду к вам в гости на море приезжать!
Людмила морщилась и робко отнекивалась:
– Нин, ну зачем ты опять чего-то затеваешь? Зачем тебе это? Мне и так неплохо живётся… И потом, ты же сама… Кто Душениным про мою болезнь рассказал?
– А ты на их сына нацелилась? Вот чудачка! Он же на пять лет тебя моложе и два раза разводился! На кой тебе этот неисправимый бабник? И что позорного в твоём диагнозе? Если любит, то и с пороком сердца возьмёт! А он свалил? Значит, не любил! Вот и хорошо! Вот и замечательно! Представляешь, как ты подставилась бы, если б не я?! А у вас что-то было? А? Ну-ка, подруга, колись!
Людмила отмалчивалась с кислым видом, но на Новый год - куда деваться - приходила.
Однако ни один из кандидатов в женихи Людочку не заинтересовал, что Нину очень расстраивало - холостяцкую жизнь подруги она считала своей личной недоработкой…
В неиссякаемой обойме талантов Нины Лосевой был и литературный дар. В рубрику "Творчество наших читателей" глянцевого журнала «Лучшее в Буйске» она писала душевные рассказы. В них неизменно присутствовали глупые грудастые красотки, богатые, но несчастливые, и неяркие умницы, счастливо живущие со своими скромными мужьями. Рассказы имели успех. Читательницы забрасывали Нину восторженными отзывами, просили писать ещё, но, к сожалению, главный редактор журнала Павел Чупин редко давал место прозе. Чаще он печатал свои стихи, чем приводил Лосеву в состояние бурного негодования.
Нина знала Павла ещё со времён их общей кавээновской юности, не принимала его, уже постаревшего, всерьёз и прикидывала, как бы так сделать, чтобы владелец обоих изданий – местный «олигарх» Осман Гаджиев - отдал руководство журналом кому–нибудь более ценящему народные таланты. Например, той же Людочке Сац в придачу к газете. Она бы с объединённой редакцией справилась. С помощью Нины, естественно.
Лосева не только подруге, вообще всем людям помогала с энтузиазмом. Её и просить не надо было: видит, что человеку плохо, немедля несётся на помощь! Пошутит, утешит, даст совет... Муж её так и говорил: «Кому Нинуля решила причинить добро, тому не отвертеться – догонит и причинит!» Однако неблагодарное человечество самоотверженность Лосевой не оценило. Знакомые один за другим почему-то свернули отношения с Ниной. И со временем в круге её забот, помимо семьи, осталась одна только стареющая в одиночестве Людочка Сац.
Нина, как могла, утешала подругу:
– Хорошо тебе, – вздыхала она. – Ты сама себе хозяйка, а меня мои «три медведя» замордовали напрочь!
Людмила, мечтавшая, чтобы ее замордовал хотя бы один «медведь», вяло соглашалась, а Нина продолжала «причинять добро»:
– Что ты киснешь? Поехали к нам на дачу! Сыновья с жёнами приедут, шашлык пожарим, бутылочку «сухарика» приговорим. Повеселимся!
Люда отговаривалась нездоровьем, но получала в ответ очередной залп бодрости:
– Не кисни! Смотри на жизнь веселей! Думаешь, у меня нигде не болит? Болит! А я и на даче, и по дому – некогда чихнуть!..
И вот однажды Лосева выстрелила в Сац своей созревшей идеей фикс:
– Люд! А давай предложим Гаджиеву объединить редакции – твою газетную и Пашкиного журнала! Тогда у тебя на болячки времени не останется! А?
Людмила очень удивилась. Она отлично знала, что Нина не знакома с Османом Гаджиевым и никакого влияния оказать на него не может. Однако проект, в результате которого получается хорошая экономия средств, бизнесмена может заинтересовать и тогда… Тогда новую объединённую редакцию возглавит кто угодно, только не Людмила Сац – это и ежу ясно! Чего уж скрывать, болеет она, часто бюллетенит. Потому и ушла в своё время из муниципальной прессы в частное издание - тут основная нагрузка на рекламных агентов ложится, ей нужно только придать газете привлекательный облик, разбавить агрессивную рекламу полезными, неформальными публикациями, вроде совета садоводам. Сейчас в газете дело и в отсутствие редактора катится само собой, потому что Людмила сумела собрать надёжную команду. Но если начнётся реорганизация, изменится коллектив, увеличится нагрузка… Нет, она не справится. На большую редакцию Осман поставит кого-нибудь помоложе. А до пенсии всего два года… И вообще... Вести такие разговоры за спиной у Паши Чупина – это как-то подловато. Он ведь тоже может пострадать, ему тоже до пенсии недалеко, а человек Паша очень хороший, романтичный… Стихи пишет позитивные, несмотря на личную трагедию: от него недавно жена ушла и забрала почти все совместно нажитое имущество. Об этом пока никто не знает, кроме Люды… А если он ещё и работу потеряет… Ох, нет! Лучше ничего не менять!
Людочка пообещала подумать и детально обсудить грандиозный план Нины позже, но сама почему-то стала избегать встреч с подругой. Вот тогда-то Лосева и заскучала.
Непривычная к подобным ощущениям, Нина начала думать, как от них избавиться, и надумала устроиться на работу. Мысль эта настигла её возле объявления: «ТСЖ «Уют» требуется консьержка...» Указывался соседний дом – элитная новостройка. По слухам, именно в этот дом въехал Осман Гаджиев.
Возможно сама того не сознавая, Нина Николаевна нацелилась всё–таки привести в исполнение приговор графоману–рифмоплёту Пашке Чупину, поставившему плотину на пути её творческого потока.
Дом Нине понравился и работа тоже: рядом – только двор перейти, и график удобный – сутки через двое. Оформив в правлении договор, она начала активно знакомиться с жильцами, в числе которых действительно оказался владелец местной прессы Гаджиев – вальяжный мужчина средних лет.
Через месяц Лосева знала почти всех и всем старалась быть полезной: присматривала за колясками, передавала записки и ключи, выслушивала, сочувствовала, советовала и скоро прослыла милейшей женщиной. Многие так и говорили: «Нина Николаевна – добрая душа!»
Многие, но не все. Среди неподдавшихся обаянию Лосевой оказался, увы, сам Гаджиев, а также две его соседки по этажу – тощая фотомодель Сонечка из квартиры слева и пожилая усатая врачиха Ашхен Аванесовна – справа. Впрочем, эти люди и между собой не ладили. Нина сама слышала, как Осман и Соня ссорились: вроде бы она ему что–то давно задолжала и не отдаёт. С врачихой Гаджиев не поделил квартиру: Ашхен хотела поселить по соседству сына, но Осман жилье перехватил. Об этом судачили все члены ТСЖ. И Лосева не видела, чтобы Осман с Ашхен общались, вплоть до того самого дня, когда ей удалось таки попасть в квартиру бизнесмена...
Стоя у лифта, Гаджиев вдруг хлопнул себя по лбу:
– Забыл!
Следившая за ним из дежурки Лосева выскочила и участливо поинтересовалась:
– Что-то случилось, Осман Рамзанович?
"Олигарх" обернулся, и Нина поняла, что ему нездоровится: нос распух и покраснел, глаза слезились...
– Вы простыли?
– Забыл, как называются таблетки...
– Да зачем вам химия? Лучшее лекарство малиновое варенье! Я принесу!
– Не люблю сладкое, - хмуро буркнул Гаджиев, демонстрируя нежелание воспользоваться любезностью, но консьержка его демонстрации искренне не заметила.
– Почти без сахара! В собственном соку! Я быстро!
Ураган с женским именем Нина пронесся через двор и влетел в квартиру Лосевых. Там он прошёлся по рядам заготовок, выхватил поллитровую банку и полетел в обратном направлении...
Позвонить в квартиру Гаджиева Нина не успела – дверь распахнулась сама.
Вышла Ашхен со стетоскопом на груди, что-то невнятно проговорила и скрылась у себя. Лосева тихо вошла и обнаружила Османа на кухне. Он держал в руках таблетки и стакан воды.
– Вот, – Нина Николаевна поставила баночку на стол. – Ешьте с горячим чаем, через три дня как рукой снимет!
Осман, изумлённо вытаращив чёрные глаза, молча смотрел на консьержку. Но Нина и не ждала ответа. Теперь, когда они познакомились ближе, можно поговорить и о деле, но позже, а сейчас лучше удалиться. Скромно улыбнувшись, Лосева покинула «османскую империю».
Ночью чуткую дрёму Нины Николаевны прервала какая-то суета у подъезда.
Глянув на монитор видеокамеры, она обнаружила, что у подъезда стоят «скорая» и «милиция». Встревоженная Нина открыла дверь:
– Вы к кому?
– В двадцатую.
– К Гаджиеву? А что случилось?
Пока Лосева закрывала дежурку, вся команда уехала в лифте и, сгорая от любопытства, грузная Нина резво понеслась вверх по лестнице...
Осман Рамзанович Гаджиев лежал в прихожей, и было очевидно, что он безнадёжно мёртв.
Рядом с трупом стояла Ашхен и объясняла милиционеру, что сосед позвонил ей по телефону и попросил зайти. Она как врач никогда не отказывает... не отказывала ему в помощи – то давление померит, то лекарство даст. В этот день он уже второй раз её пригласил, но дверь почему-то не открыл. Ашхен долго жала на звонок, а потом заподозрила неладное... Кто последний видел его живым? Наверное, консьержка. Днём она пришла, когда Ашхен выходила...
– Зачем вы к нему приходили? – обратился к Нине Николаевне оперативник.
– Он у меня малины попросил, я принесла. Но он был живой, только простуженный...
– Расскажите подробно.
И Лосева охотно поделилась всем, что знала: и про крупно задолжавшую Сонечку, и про перехваченную у Ашхен квартиру. Начитанность помогла ей сделать дедуктивное заключение:
– Им обеим была выгодна смерть Гаджиева!
Следователь кисло поблагодарил свидетельницу и попросил в ближайшее время не покидать Буйска.
Дома Нина красочно описала мужу ЧП в элитном доме. Она была уверена, что Османа убили, и сделала это одна из его соседок! Вот только которая? Сонька слабая... Ашхен крепче... Хотя и здорового мужика можно легко задушить: дать ему снотворное, а когда свалится, подушку на лицо – и вся недолга!..
Закатывая в банки сливы с вишней, Нина размышляла о происшествии, вдохновенно сопоставляя факты.
– Стакан и таблетки! – вспомнила она. – Это же Ашхен ему дала! Точно! Напоила и ушла, а потом вернулась... И ничего он ей не звонил! Она сама пришла, чтобы увидеть, как он вырубится. Осман дверь открыл и прямо в прихожей упал. Она его придушила, дверь захлопнула, милицию вызвала – как бы «он не открывает»...
Квартира записана на мать Гаджиева, Нина это точно знает, проверяла, но мамашка жить в ней не будет – у неё в дагестанском селе шикарный дом, а продаст. Кто покупатель номер один? Правильно, Ашхен! Всё сходится! Надо найти следователя!
Но следователь сам позвонил, попросил прийти, и Нина понеслась в милицию.
– Здравствуйте! Я как раз к вам собиралась... Я вычислила! Это Ашхен его усыпила, а потом задушила! Из-за квартиры! Я инженер! У меня железная логика!
– Садитесь, Нина Николаевна, – следователь как-то странно посмотрел на Лосеву. – Видите ли, Гаджиева никто не убивал. Экспертиза показала, что он от простуды принимал лекарство...
Следователь заглянул в бумаги и прочитал длинное название.
– ...это антибиотик, который усиливает действие аллергенов, поэтому образовался отёк гортани и лёгких.
Нина непонимающе смотрела на папку с делом и пыталась сообразить, причём тут какой-то отёк.
– У него была сильная аллергия на клубнику. Вы его предупредили, что в вашей малине есть клубника? – следователь замолчал, внимательно глядя на Лосеву.
Нина Николаевна вдруг почувствовала, что становится меньше и как-то легче.
– Микс, – прошептала она. – Всего несколько ягодок...
– Он успел позвонить соседке, но не успел открыть ей дверь, – доносился, всё удаляясь, голос следователя. – Ураганное развитие отёка…
Продолжая уменьшаться в размере и весе, Нина вдруг превратилась в весёлый воздушный шарик и вылетела в распахнутую форточку.
– Воды, воды! – устремляясь к равнодушному серому небу, услышала она голос следователя.
– Зачем ему вода? – подумала Нина и отключилась...
***
Коллегия присяжных признала Н. Н. Лосеву невиновной в смерти О. Р. Гаджиева. Её выпустили из-под стражи в зале суда.
С тех пор Нина Николаевна ничего не пишет и не читает. Она почти безвылазно живет на даче, где летом выращивает фантастической красоты цветы, а зимой вышивает крестиком. Навещают её только старые друзья, тоже пенсионеры Людмила и Павел Чупины.
Свидетельство о публикации №217101302107