Свои и чужие

(Продолжение. Начало http://www.proza.ru/2017/10/12/740  http://www.proza.ru/2017/10/13/265 )

Как добирался двенадцатилетний Аглай до Верхотурья – отдельная и не очень веселая история. Главное, что за этот многотрудный путь он потерял свое рекомендательное письмо к игумену. И судьба после этого не была к нему  столь благосклонна, как к юному д,Артаньяну при поступлении на службу в полк мушкетеров: видно в Свято-Никольском монастыре желающие учиться в их школе «на халяву» не были редкостью! Так что игумен, не получив положенного письма и так и не поняв по рассказам мальчишки, кто ему его дал (имени странника Аглай не знал), тяжело вздохнув, определил мальца послушником.

Целых два года тот исправно таскал воду, рубил дрова, чистил коровник и конюшню, вскапывал монастырский огород – в общем, делал все, что и многочисленная монастырская братия, которая его за старание и «злость к делу» вскоре зауважала. 

Помимо черной работы, послушник выказал большое рвение в изучении церковнославянского языка: надоедая библиотекарю - брату Семиону, он ежевечерне, едва умывшись после трудового дня, являлся к тому и со смирением просил показать, как писать следующую по чину красивую заглавную букву и простую пропись.

Попытал счастье Аглай и на клиросе. Но вскоре был изгнан оттуда строгим регентом за отсутствие слуха: «Иди с Богом! С дровами у тебя, отрок, лучше получается!». В итоге ключник Иеремия - распорядитель всего хозяйства монастыря - сам отправился к игумену и ходатайствовал за Аглая.

Определенный, наконец, в первый класс, послушник учился играючи и очень успешно, несмотря на то, что учителя из той же братии ему поблажек не делали.

Вместе со свидетельством об окончании монастырской школы игумен рекомендовал четырех самых старательных и смышленых выпускников для продолжения учебы за счет епархии в Екатеринбургскую семинарию.

- Молод еще!  - рассуждали братия.

- Ничего! Пока выучится, годы пройдут, к рукоположению с бородой будет! -  возражал им библиотекарь Семион.

…Так Аглай оказался в Екатеринбурге, столице Урала. Учеба здесь была, не в пример монастырской школе, многотрудной; и предметы весьма разнообразны: библейская история, апологетика, гомилетика, литургика…  Помимо всего прочего, Екатеринбург пестрел афишами театров, синематографа; да, что греха таить, и витринами питейных заведений с борделями - гоголевским бурсакам из «Вия» было бы где развернуться!
Семинаристы, хотя и не светские студенты, за время учебы могли здесь навидаться и напробоваться всего.

Но Аглай ко всему этому был равнодушен, отчего неоднократно высмеивался одногруппниками. Вдоволь натешившись над его замкнутостью и, как им казалось, излишней тягой к «книгочейству», те, как правило, заключали  такие беседы наставлениями типа: «Зря ты, паря, под черный клобук торопишься! Успеешь еще! Зашлют после учебы самоедов с чукчами окормлять – ведь вспомнить нечего будет!».

И в самом деле – чего тут вспомнишь? Кроме учебы и впрямь – ничего. Одни испытания: голодно в семинарии было и холодно, «разутно» и «раздетно», - как говорили сами семинаристы.  Хорошо жили лишь те, кого монахи постарше на своих обедах привечали. Один из таких «любимчиков» - второкурсник Серафим - аж лоснился от перекорма. Ни к чему не годный – ни к учебе, ни к каким иным поручениям - он, тем не менее, надуваясь от гордости, не снисходил не то, что до снующей, как правило, по двору многочисленной ребятни свечницы-Софьи (на нее он вообще смотрел как «небожитель»!), но и до них, своих сотоварищей.

Злые языки поговаривали, что не зря, мол, эта бестолочь эдаким павлином вышагивает, намекая тем самым на его грязные связи с «чернецами»-преподавателями.

Но для Аглая долгое время это были лишь слухи. Так длилось до тех пор, пока он вдруг не заметил странной благосклонности к себе со стороны преподавателя литургики - отца Никодима. Неумеренные похвалы за пустяковый ответ по теме; явно завышенные оценки за письменные работы, сопровождаемые приведением в пример перед классом; и, наконец -  индивидуальные  беседы на кафедре, непременно заключаемые «отеческими» объятиями за плечи, а затем и крепкими щипками за ягодицы и бедра.

Не стерпев их, Аглай однажды вырвался от ласкового содомита. Шепча молитву, он бежал тогда от него опрометью аж до самой своей кельи. Через пару дней литургик повторил свою попытку в библиотеке, после чего Аглай побегом и молитвой не ограничился и, вырываясь, нечаянно двинул безобразника локтем в глаз.

С тех пор все у него как-то пошло не так: то вдруг работу его завернут, как не соответствующую теме; то и вовсе накажут за какой-то пустяк, наложив строгую епитимью. Но по сравнению с тем, что произошло позже, все это были просто цветочки. И черт его дернул к рядом живущей свечнице-Софье в помощники соглашаться («мебель передвинуть слабой вдовице»)! Кто ж мог предположить, что та вдруг поить его вздумает; а потом, когда он откажется, и вовсе на шею кинется?! Да еще, как на грех, в ту самую минуту, как к ней в комнату «озабоченная» братия нагрянет!

В общем, скандал случился до небес! На следующий же день Аглая вызвали на заседание ректората. Ректор семинарии, одновременно епископ Екатеринбургской епархии, сидел во главе длинного тяжелого стола, где перед ним красовался массивный письменный прибор из малахита, а за спиной в углу высились огромные напольные часы с мерно раскачивающимся маятником. За столом были почти все преподаватели семинарии. По правую руку от ректора сидел, подпирая лоб рукой и тем загораживая от посторонних взглядов уже начинающий желтеть под глазом фингал, отец Никодим; по левую – с деловым видом (так не идущим к его «масляной» физиономии и напомаженным волосам) перебирающий стопку бумаг на столе инспектор семинарии, отец Епифаний.

«Два сапога – пара…», - неожиданно мелькнуло в голове у семинариста.

К своему удивлению Аглай понял, что на судилище он вызван не один: на скамье перед грозным судом уже сидел иерей Савватий – настоятель небольшой церкви в двух кварталах от семинарии. Аглай пару раз заходил в нее, но со священником лично знаком не был.

Последнему вменялась в вину какая-то чушь: «собрал вокруг храма одних юродивых да калек»;  «в епархию средства не шлет»… Собравшиеся за столом высказывались весьма резко; и одним из них неожиданно был предложен вердикт – отправить иерея Савватия полковым священником в только что сформированный и отбывающий на днях на фронт 37-й Исетский полк!

Многие за столом заседания пришли от такого предложения в замешательство: на фронт, как правило, направляли монашествующих – «белое» священство, обремененное большими семействами, щадили. Отец же Савватий имел трех детей, четвертый был «на подходе»; потому такое решение было явно неуместно жестоким. Однако епископ воспринял странное предложение, как показалось Аглаю, с готовностью, будто оно было уже давно оговорено и принято.

- Отец Савватий – священник  опытный и в среде воинов, пребывающих в великой опасности Германской войны, найдет место достойного служения! – заявил с облегчением он. - Благословляю тебя, раб божий, на этот подвиг!

Епископ осенил ошарашенного священника крестным знамением и довольный откинулся в высоком кресле. Все присутствующие завозились и одобрительно загудели. Один расцвеченный синяком Никодим, озабоченно озираясь, вдруг суетливо потянулся к владыке и что-то зашептал тому на ухо.

- Да…и следующий вопрос, уже педагогический, - оживился расслабившийся было епископ, - семинарист Аглай Перфильев обвиняется в блуде и пьянстве – качествах, как вы все понимаете, несовместимых с будущим саном священника!

Никодим, уставившись в стол «подбитым» глазом, ухмылялся.

- Посему, - продолжил ректор, - верным решением будет… отправить его псаломщиком в полковую церковь вместе с отцом Савватием! Дай Бог, побывав в ратной обстановке и перенеся тяготы походной жизни, образумится! Тогда, по возвращении, можно будет подумать о продолжении учебы…

Аглай, плохо понимая произошедшее, хлопал глазами, переводя взгляд с елейно–торжественных физиономий за столом на помрачневшего отца Савватия. Словно финальный гонг на ринге оглушительно грохнули время напольные часы. Юному семинаристу показалось вдруг, что мир в этот миг раскололся надвое, звонко и с хрустом…

(Продолжение http://www.proza.ru/2017/10/14/1673 )