Глава IV. Новые затеи

В общем, мы больше не путались под ногами у взрослых. Не стонали и не скрипели, что нам скучно. Мы здорово сдружились с ребятами и весело проводили каникулы на речке, а папа с дедой разбрасывали стружку во дворе. И все были просто счастливы. 

А когда деда узнал, где мы целыми днями пропадаем, то с радостью подкинул нам ещё одну затею. Он сказал, что очень давно, ещё в детстве, купался на том же месте, где и мы. Оказывается, мой дедушка Ваня тоже когда-то маленьким мальчиком был. Прямо как мы с Ванькой. Представляете? Мне, если честно, с трудом в это верится. Но Ванька сказал: «Да. Такое бывает. Мы тоже вырастем и станем дедушками». А я пожал плечами и сказал: «Ну, не знаю. Не думаю. Я вообще-то лётчиком хочу стать». Потом деда приволок нам обрывок толстой верёвки из сарая. «Вот, держите, – говорит и подаёт его Ваньке. – Тарзанку сделаете». И мы, не раздумывая, побежали на наше любимое место делать тарзанку. На то самое место, к дереву, с которого в воду прыгали. Правда, я тогда ещё не знал, что именно мы будем делать. Но это ничего, скоро сам всё испытал.

Тарзанка у нас вышла отличная. Просто высший пилотаж. И теперь мы только с неё и ныряли. С утра до позднего вечера. Все ныряли. То по очереди, то – как попало. Даже Федька не отставал. Он к тому времени плавать научился – будь здоров! И нам всем очень весело было от того, какую мы штуковину смастерили. 

А чуть погодя мы на нашем дереве настоящий дом построили. Крепкий, надёжный – из картонных коробок. Насобирали разных досок по берегу, принесли молоток с гвоздями и сколотили пол. А потом приволокли кучу коробок и сделали стены, с окнами. Ну и крышу ещё, правда, дырявую, потому что коробок не хватило. Получилось очень красиво и тепло.

И вот мы напрыгаемся с нашей тарзанки, наплаваемся вдоволь и отдыхать в домик карабкаемся. Там развалимся на полу и облаками сквозь крышу любуемся. Они такие белые были, лёгкие и никуда не торопились. Мне даже иногда казалось, будто они, проплывая мимо нашего дерева, нарочно останавливались и тоже наблюдали за нами. 

А потом, когда отпуск у папы закончился и пришло время уезжать, всем вдруг стало очень грустно. Прямо хоть плачь. И у меня от такой обстановочки в горле как-то паршиво сделалось. Слово не выговоришь. Видимо, это случилось со мной оттого, что я не хотел расставаться с нашим местом. И с речкой, и с песком, и с белыми облаками. А ещё больше всего на свете мне не хотелось прощаться с дедушкой и ребятами. Я их очень полюбил. Как родных. И, кажется, у меня глаза сделались немножко мокрыми. Но я не плакал, потому что будущие лётчики не плачут.