Семейные узы

СЕМЕЙНЫЕ   УЗЫ

I

Сегодня Евгения Ивановна ушла с работы пораньше, вроде бы неотложные  дела  сделаны, можно передохнуть. К тому же какая-то тяжесть, усталость, ощущение слабости давили её. Дома хотелось сразу лечь в постель, не то чтобы спать, а просто полежать, отрешившись от спешки, ощутить спокойное, неторопливое течение жизни. Но не получалось – скоро придёт с занятий дочь, нужно приготовить ужин. Хорошо, что есть сделанные вчера пельмени. Поставила на плиту воду и подошла к окну. Падал лёгкий, какой-то несерьёзный снежок и мгновенно таял, оставляя на асфальте лужи. Весна всё-таки. К тротуару около дома прижалась чёрная машина, дверца открылась, и Евгения Ивановна с удивлением увидела, что вышла Лариса, помахала кому-то в машине рукой и пошла к подъезду. Через несколько минут распахнулась входная дверь, что-то с грохотом упало в передней, и стремительно вбежала Лариса. На испуганный взгляд матери скороговоркой бросила:
- А, не пугайся, это я сумку уронила. Ох, мамочка, есть хочу, ужас как!
- Ну, иди, иди, уже всё готово.
Лариса ела пельмени и нахваливала:
- Ну, у тебя пельмени это просто обалденное блюдо! Нигде таких нет. Я, пожалуй, растолстею.
Евгения смотрела на дочь и радовалась: вот и выросла девочка, может быть, она и не красавица, но её розовые с мороза щёки, блестящие карие глаза, весь её облик был наполнен такой юной прелестью, что она невольно обращала на себя внимание. Вспомнив про машину, Евгения спросила:
- Лара, а кто это тебя привёз сегодня?
- Да так математик один знакомый.
- Он, что, из вашей группы?
- Нет! Он уже дед, ему наверно 30.
- Где же ты с ним познакомилась?
- Он Рудику курсовую делал, вот и познакомились. Знаешь, курсовая такая классная была, никто не поверил, что это Рудик сам напрягся.
- А преподаватели?
- Ну, кто же к рублёвским придирается?! И вот представь: стоит эта наша компания, а тут подлетает машина, выходит парень такой весь настоящий, дверцу мне распахивает, и я гордо удаляюсь. Правда, здорово я им нос утёрла?!
- Да, ведь у них машины и пошикарнее будут.
- Конечно, у них машины свои есть или у родителей ключи клянчат. Но вот этот парень именно за мной приехал.
- Ну, а как же его зовут?
- Ой, ну что ты об этом! Математик – и всё. Если буду тебя с ним знакомить, вот тогда и узнаешь. Ну, я пошла. Поцеловав Евгению в щеку, убежала к себе.
А Евгения лежала, отдыхая, и рассуждала: Вот Ларисе уже 18 лет. Студентка, но сколько в ней ещё детского! Друзей у неё много, но пока ничего серьёзного, а тут вдруг этот математик. Может у него жена с детьми, а он девчонке мозги пудрит. Да и друзья её Евгении не нравились. Все из богатых семей, задавалы, наверное. Как-то она спросила:
- Почему это у тебя все рублёвские в друзьях?
- Ну и что в этом плохого? Классные ребята и не жмоты, не то что наша городская нищета. С ними куда угодно пойти можно, они денег не жалеют. И встречаться с ними без проблем – у Гарика квартира в Москве, у Нелли -  тоже, ни от кого не зависят. Вот это класс!
И Евгения удивлялась этой расчётливости девочки; а может так и правильно жить – без комплексов, по расчёту? Нет, нет! Это не правильно, протестовала она и с этими мыслями заснула.
Весенний ветер выметал зимнюю стужу из московских улиц, уже в скверах зазеленела травка, и Женя стала думать об отпуске, но её опередили другие события.
Как-то на работу позвонила Лариса и сказала, что придёт сегодня домой с математиком и предупредила:
- Ты ничего особенно не готовь, мы придём часов в семь и ненадолго.
Евгения всё-таки ушла пораньше, пробежалась по магазинам, купила фрукты, бутылку хорошего вина. Дома накрыла стол в большой комнате. Нет она не стала готовить так, чтобы нагромоздить огромное количество еды – сделала лёгкую закуску, красиво сервировала сто и пошла переодеваться. И рассуждала: может быть, это мой будущий зять, как я должна выглядеть? Не слишком чопорно и не очень легкомысленно; а впрочем всё это неважно. Но не в халате же встречать. Одела любимую сероголубую блузку, серые лёгкие брюки и посмотрела в зеркало. Осталась довольна – молодая, современная женщина улыбнулась ей, да ведь что ж – всего 36 лет, разве она старуха?
Между тем Андрей – так звали математика, собирался на эту встречу с некоторым напряжением. Да, он увлёкся это девочкой, такой стремительной и непосредственной. Она была как будто из другого мира и отвлекала его от трудной, кропотливой и серьёзной работы – он писал диссертацию – и это его радовало, вносило оживление в размеренную и довольно скучную жизнь.
И, наконец, он сделал открытие – нужно жениться. Тогда всё само собой упорядочится, и он не будет метаться между двумя полюсами. Это соединит для него науку и личную жизнь в одно неразрывное целое.
Итак, он едет сделать предложение и знакомиться с будущей тёщей. Со слов Ларисы он знал, что Евгения Ивановна главный бухгалтер в солидной фирме. Это значит, думал он, такая сухая, с командным характером бизнес-леди, лет пятидесяти. Для визита он выбрал хороший костюм, белую сорочку, подобрал галстук. Наконец, купил бутылку вина, торт и шикарный букет.
Евгения проверила ещё раз всё ли в порядке и осталась довольна. Комната была наполнена ярким солнечным светом, на столе блестел хрусталь, фрукты были красиво уложены в трёхуровневой вазе. Она ждала звонка.
Но Лариса открыла дверь своим ключом, и когда они вошли, Евгения поспешила на встречу. Она стояла в дверях в солнечном сиянии, очень красивая и молодая.
Андрей смотрел с замешательством: а где же мать Ларисы, это, наверное, какая-то родственница?
Но тут Лариса пропела театрально поклонившись:
- Мама, разреши представить моего хорошего друга – Андрей Николаевич Бобров, а это моя мама (повернулась она к Андрею) Евгения Ивановна.
Евгения  Андрей обменялись рукопожатием.
Наконец общее смущение улеглось, и все уселись вокруг стола; Евгения стала потчевать гостя, украдкой его разглядывая. Да, ему, наверно лет 30, он очень симпатичный парень, на подбородке ямочка, внимательные глаза. Слегка щурится, может быть от солнца или носит очки. Волосы тёмные, коротко, но красиво подстриженные. Нет не книжный червь, а вполне современный молодой мужчина.
Беседа как-то не клеилась, носила случайный характер – так с темы на тему. Лариса забеспокоилась – этак он и не скажет главного и спохватилась:
- А где же пельмени?
Женя хотела встать, но дочь её опередила.
- Сиди, сиди, я сама принесу.
Андрей понял, что сейчас он и должен сказать самое главное и чтобы не тянуть сказал просто:
-Евгения Ивановна, а мы с Ларисой хотим создать семью. Вы не будете против?
- Ну. Почему же против, но я бы хотела понять, вы любите Ларису?
-Да, да, конечно, - ответил он быстро.
- Думаю, что да, впрочем…
- Жаль, что у вас есть сомнения, но…
Быстро вошла Лариса с дымящимся блюдом.
- Вот, вот наше самое главное угощение – мамины пельмени. Ты, Андрей, таких никогда не пробовал. И вообще, что ты такой чопорный – сними пиджак, жарко же.
- Правда, Андрюша, - поддержала Женя. – держитесь свободнее.
Андрей с облегчением снял пиджак и с радостью подумал, ну вот, главное сказал, а там уж будь что будет. Лариса вопросительно посмотрела на мать, и Женя сразу сказала:
- Вот Андрей, просит моего согласия на ваш брак. Я не вижу причины откладывать, если вы любите друг друга.
- Мама, ну что ты так церемонно, мы же современные люди!
Андрей, налей нам по рюмочке.
После выпитого вина все как-то свободно вздохнули, и беседа приняла более ровный характер. Женя спросила о работе Андрея.
- Наверное, Лара вам говорила. Я – математик, то есть профессионально занимаюсь наукой, сейчас работаю над диссертацией. Да ведь и опаздываю. В моём возрасте докторские защищают, а я только кандидатскую пишу.
- И что же вы исследуете?
- Вообще- то я окончил Бауманский, мех-мат. Так что имею вполне обычную инженерную квалификацию. Но вот увлёкся математикой, сейчас математические методы применяются в самых разных отраслях и науки, и практики. Меня интересуют математические модели физики; при помощи математических методов можно получить количественные характеристики физических явлений. Даже больше – найти скрытые закономерности развития, предсказать новые эффекты.
Это я, наверное, очень уж наукообразно говорю. Он улыбнулся, и посмотрев, на Женю добавил:
- Одним словом, математика – это царица наук, а я её верный рыцарь. Кстати, и вы, Евгения Ивановна, тоже занимаетесь Математикой и очень красноречивой.
- Ну, у меня просто арифметика.
- Тем не менее очень познавательная, вот вы берёте баланс и сразу видите этот субъект будет скоро банкротом или он вполне преуспевающий. Ведь эти цифры целая поэма или роман.
- Порою увлекательный детектив. Но тут уж одного баланса мало.
Во время разговора Женя смотрела на руки Андрея – ей нравились его большие сильные по-мужски красивые руки; она терпеть не могла мужиков с маленькими полудетскими руками. Часто оценивала человека по его рукам и редко ошибалась.
Лариса заскучала, ей эти отвлечённые темы были неинтересны.
- Мама, что вы всё о профессиях, давайте о деле: когда свадьбу назначим?
- Да это, когда вы подадите заявление. И потом, свадьба это ведь и разные сложности.
- Ну, я никакой собственно свадьбы не хочу, на шикарную нет денег, а просто пьяную сходку собирать не стоит. Распишемся и посидим в кафе. Ну как?
- Решайте сами.
Так и решили. Расписаться должны были в августе, а пока все занялись своими текущими делами.
Между прочим, выяснилось, что Андрей будет жить у них, как-то его об этом спросила Женя.
Евгения Ивановна, я снимаю однокомнатную квартирку, Лара туда не хочет. Но я не бездомный – дело в том, что у меня со сводным братом прекрасная четырёхкомнатная квартира. Но жить вместе – это будет коммуналка, а разменять никак не можем – хочется две хороших двухкомнатных квартиры – не менять же на хрущёвки, но не получается. Пока решения не нашли, но будем стараться.
- Да живите у нас. Квартира просторная, кухня большая, гостиная и у на по комнате, я вас не стесню и… пельмени всё-таки, - засмеялась Женя.
А за окном цвело лето, хотелось бы удрать из города, но Женя теперь не могла – как-никак, а всё-таки свадьба и хлопотала кое что купить, что-то успеть сделать. Лариса же ни о чём не думала, встречалась с друзьями, ездила за город к кому-то на дачу.

I I

Однажды Андрей ждал Ларису в сквере, как они договорились. Пришёл он значительно раньше, хотелось побыть на воздухе, отдохнуть; сидел расслабившись, закинув руки на спинку диванчика, глядя сквозь ажурную листву на синее небо, радуясь тишине и покою.
Мимо проходила группа парней, один, вдруг взглянув на Андрея, поздоровался. Андрей машинально ответил, через несколько мгновений узнал Рудика, которому писал курсовую и повторил приветствие. С ним шёл ещё рыжий приземистый парень и стройный брюнет с завязанными в хвост на затылке волосами.
Они отошли уже далеко, как вдруг этот парень вернулся и подошёл к Андрею.
- Закурить найдётся? – спросил развязано.
- Не курю, - сухо ответил Андрей.
- А я вас знаю, правда, с чужих слов…
- Ну и что?
- Да вот, оказывается вы теперь в женихах ходите. Ну, не дрейфь, дружок. Я хорошо там потрудился, чтоб тебе потеть не пришлось.
- Это ты о чём? – Удивился Андрей.
- Да, я просто объясняю, что невеста твоя вполне доступная баба, - и он добавил безобразное выражение, - так что поздравляю!
Андрей быстро встал, и ни секунды не раздумывая, быстро, почти неуловимым движением кулака ударил парня в челюсть. Тот упал, отлетев на скамейку. Андрей пошёл прочь, потирая ушибленную руку. Ну вот, такие теперь пироги получаются, думал он. Это тебе наука, да и этому пареньку тоже, не связывался бы, если бы знал, что у меня разряд. Оглянувшись, он увидел, что ребята вернулись и поднимают товарища. Ждать Ларису он не стал.
Да, да, а что же теперь  делать? Любит ли он Ларису, как отразится эта встреча на их отношениях? Лариса безусловно ему нравилась – юная, порывистая, весёлая – наверно, этим и нравилась. Но он просто не подозревал, что у неё могут быть какие-то отношения с парнями. Ну и что, ведь ей 18 лет, уже взрослая. Да, но ведь совсем не развязная. Правда, иногда его удивляло её желание как-то привлечь его, соблазнить что-ли. Но он думал, что это просто такая игра и она ещё совсем наивная девочка. Нет, он не хотел близости и, смеясь, ей говорил:
- Ну, что ты всё суетишься, а что скажет мама?
 И однажды она заявила:
- Пойдём и спросим маму.
Вот тогда-то он и пошёл свататься.
Нет, я разумеется не ханжа, рассуждал он, но всё-таки она могла бы сказать о горячих поклонниках.
Впрочем, в ближайшие несколько дней они не встречались и его неприятное к ней чувство исчезло. А когда она весело и оживлённо заговорила с ним при встрече, то он вообще решил не упоминать об этом случае. Но она напомнила ему сама и даже очень его удивила.
- Андрей, а ты, оказывается, умеешь классно драться! Я просто в восторге!
- Это ты о чём? Я вообще-то не дерусь.
- Но Игорю ты здорово врезал!
- За всякие гадости следует бить. Это верно. Но ты могла бы мне сказать, что у тебя есть парень, зачем всех вводить в заблуждение
- А ты что же святой и у тебя баб не было?
- Зачем же так вульгарно. Я нормальный человек и не зелёный мальчишка. И у меня была любовь, и расставания. Но это в прошлом, задолго до знакомства с тобой. Я старых отношений в новые не впутываю.
- Но ведь Игорь меня любит, вот он и бесится.
- Так почему же ты за него замуж не пошла. И вообще, зачем тебе сейчас замужество?
- Ну, ты разве не можешь понять – я взрослая женщина, мне муж нужен, что же мне с партнёром по съёмным квартирам шататься? А Игорь на мне не женится никогда. Во-первых, ему всего 21 год, а во вторых родители не разрешат – и это главное. Они ему жену подберут сами, когда сочтут это нужным, и такую, чтобы деньга к деньге шла. А я не из их стаи, я – чужак.
- Лариса, ты говоришь глупости, разве сейчас нет нормальных людей и нормальной любви, в конце концов. А ты выходишь замуж за меня в пику этому мальчишке. Зачем? Пока не поздно – давай остановимся.
- Нет, я хочу выйти за тебя замуж, если ты отказываешься, так и говори.
- Ну, не стоит ссориться, скоро свадьба, давай мириться.
Они помирились. Но всё же у Андрея остался неприятный осадок от её – он не знал как назвать – но всё-таки цинизма.
А свадьба прошла очень скромно и незаметно. Расписались, причём свидетелями были случайные знакомые. Как хотела Лариса, собрались в кафе по соседству. Женя поздравила молодых и ушла, она заранее выписала себе командировку в Питер, что оставить их одних. И на душе у неё не было ни радости, ни покоя. Она удивлялась – почему? Ведь Андрей хорошая пара для Ларисы. Хотелось подумать на расстоянии и ещё очень хотелось посоветоваться с Клавдией Михайловной. Она так и жила в той самой коммуналке, откуда в своё время уехала Женя.
Клавдия Михайловна, как всегда встретила её сердечно, пыталась успокоить:
- Ну что ты страхи всякие нагнетаешь? Молодые сейчас не то, что в наше время, они никаких правил не соблюдают. Уже не знаю, счастливее ли они от этого. Только ведь ты ничего не изменишь, лучше не вмешиваться – время всё разберёт.
И Женя вернулась несколько успокоенная.
Замужество Ларисы ничего не изменило в жизни семьи. Андрей как-то легко и быстро вписался в их быт, вроде бы жил тут уже много лет. С Женей они быстро нашли общий язык. Про себя он так и называл её – Женя, хотя вслух – Евгения Ивановна. Часто, по вечерам, дожидаясь Ларису, они подолгу разговаривали обо всём на свете, находя совпадения во взглядах. А Лариса вела прежний образ жизни – встречалась с друзьями, иногда оставалась ночевать у Маши, уезжала на дачу, даже порой не предупредив.
Женя расстраивалась и ругала её, а Андрей вроде бы и не сердился – что поделать издержки молодости, а может быть, просто не хотел пока никаких выводов. Это ведь тоже позиция «самообороны» - не замечать.
Жене порой приходилось уезжать в командировки – в филиалы их фирмы. Как-то приехала очень расстроенная, Андрей это заметил; осторожно спросил:
- Какие-то неприятности?
-Да, очень неприятный случай. Меня впрямую не касается, но всё-таки…
- В нашем филиале уволили трёх рабочих, собственно – ни за что, просто они возражали коммерческому директору и по делу возражали, ан он вызвал их и велел написать заявление об увольнении по собственному желанию. А они не захотели, говорят, увольняйте, если за дело, но в приказе укажите причину. Ну, он на них и налетел – если не напишите, сделаю так, что вас нигде в городе на работу не возьмут. А у них семьи, написали двое, а третий не стал. Вот теперь сидит без работы. Он мне жаловался, просил помочь. Я подумала, а как же профсоюз? Может куда-то написать, как ты думаешь?
- Вы меня удивляете, сколько лет работаете в фирме, разве когда-нибудь видели или слышали где есть профсоюз? Это раньше без согласия профкома никого уволить не могли. А теперь своя рука владыка.
- Но ведь всё же существует такая субстанция как профсоюз?
- Вот именно – декоративная субстанция. Это как комнатный пудель, который спит на атласной подушечке, вроде бы похож на собаку, но давно не лает и даже лапками редко шевелит. Что ты хочешь от него? Ты ничего изменить не сможешь.
- Это скверно, когда и как это изменится?
- Не скоро. На западе на это ушло 200 лет, а мы только двадцать лет плаваем в вонючем капитализме. А этому парню помогите обходным путём – у вас хорошие отношения с шефом, попробуйте похлопотать.
- Не знаю, он не любит вмешиваться в дела филиалов. Может быть, попробую.

I I I

Как-то Андрею повезло – он достал билеты на концерт Хворостовского. Он спешил обрадовать Ларису и, шагая через три ступеньки, весело что-то мурлыча под нос, вошёл в квартиру.
- Лорик! Лорик! Ты где?
- Я в ванной, сейчас иду!
Лариса вышла, ещё вытирая полотенцем голову.
- Что-то случилось?
- Да! Да! И я заслужил твой поцелуй.
- Ну, это я тебе гарантирую, так что?
- Я достал билеты на концерт Хворостовского!
Выпалил он, ожидая увидеть радость жены, и удивлённо заметил, что она как-то на мгновение замерла, потом опять стала вытирать голову, закрывшись полотенцем.
- Ты что не рада? Ведь в субботу мы свободны.
- Почему же не предупредил. Это так неожиданно.
- Да я и сам не знал. А в чём дело?
- Ну, знаешь, я не могу. Хотя спасибо – и она чмокнула Андрея в щёку.
- Почему не можешь, выходной же!
- Нелли устраивает отвальную, я должна обязательно быть.
- Она уезжает?
- Нет, замуж выходит и это для группы, ну, такая, общая вечеринка.
- Так и что? И ты тоже выходила и без вечеринки обошлась.
- У меня такая «нешумная» свадьба была, вроде бы и нет. А Нелька справляет по-настоящему. Нет, Андрей, я не могу, пригласи лучше маму.
- Да я на всех взял и для Евгении Ивановны тоже.
- Кроме того я такой концерт и слушать не хочу, знаешь, это вовсе не в моём вкусе. И, вообще давай этот вопрос закроем – мне собираться нужно. Я еду уже сегодня.
- Но сегодня… Впрочем я, наверно, зря стараюсь…
Он ушёл в кухню, включил чайник, когда сел к столу, услышал, как хлопнула дверь
- значит уехала.
Когда вернулась Евгения Ивановна он встретил её разогретым ужином и собирая на стол, сказал:
- Приглашаю вас на концерт Хворостовского в субботу.
- Правда?! – изумилась Женя. – Вот здорово! А Лариса уже знает?
- Знает. Но она уехала на дачу к Нелли на выходные, у них там какое-то торжество.
Женя нахмурилась; это надо же, дура какая, думала она, хоть и не в концерте дело, но ведь это просто свинство с её стороны.
 Вслух сказала.
- Жаль. Я не понимаю. Что уж она так носится со своим коллективом.
- Я тоже не понимаю. Ну, а вы идёте?
- Конечно, обязательно! Я сто лет нигде не была; а как же билет?
- Я предложу своему товарищу.
На следующий день, в пятницу, Женя в перерыв пошла в магазин – надо же что-то одеть поинтереснее повседневного брючного костюма. Думала, что её поход результата не даст – ничего сколько-нибудь приемлемого для себя не видела. Но неожиданно нашла очень симпатичное платье, примерила – тёплый тёмно-синий цвет ей очень шёл, но нужно было немного подогнать длину.
Этим она занялась с утра в субботу. Вообще, вдруг неожиданно заняться собой ей было и странно, и радостно. Она накрутила бигуди, достала туфли – нужно походить дома, ноги отвыкли от каблуков. И, когда вернулся Андрей, она была уже готова к выходу в театр.
Андрей прошёл к себе, стал тоже переодеваться, спросил:
- Ну как, вы готовы?
- Да, да, мы можем идти.
Он вышел, взглянул на Женю и внутренне ахнул: перед ним стояла незнакомая очаровательная женщина. Он даже смутился, не зная как себя вести.
-Евгения Ивановна, я сейчас вызову такси, чтобы не пришлось…
- Ну и хорошо – согласилась она спокойно.
В фойе, помогая Жене снять пальто, он всё время оглядывался – где-то Макс.
Наконец увидел его и помахал рукой. Представил: Евгения Ивановна – это мой друг Максим.
В отличие от их нарядного вида – Андрей в тёмном костюме был очень элегантен – Макс был одет почти обычно, правда, любимый его свитер этот раз был новым.
Макс мельком взглянул на Женю, был поражён, что Андрюхина тёща так молода. Подумал – уж не ошибся ли я?
Концерт был отличный, они радовались, купаясь в волнах музыки и чудесного голоса. Когда концерт окончился, было всего 10 вечера, и Макс предложил:
- Давайте посидим где-нибудь в ресторанчике.
- да где же ты сейчас найдёшь свободный столик, - усомнился Андрей.
- А это моя задача. Вы согласны?
Они оба посмотрели на Женю.
- Я не против.
И действительно Макс повёз их в небольшой уютный ресторан. В зале был мягкий свет, играла музыка. И, хотя для Жени в душе ещё звучал бархатный голос певца, ей было здесь интересно. Ну, когда она была в ресторане? Это и не вспомнить. Нет, конечно, были какие-то корпоративные мероприятия, ноне так вот, чтоб одна и без коллег.
Сели за предложенный столик. И Макс, взял карточку с меню, передал её Андрею.
- Вот, давай заказывай, а мы с Женей потанцуем, Засиделись, нужно размяться, - улыбнулся он, протягивая руку.
И она пошла танцевать. Макс был не очень хорошим танцором, но они всё-таки немного «потолклись» у эстрады.
Потом пили вино, что-то болтали, смеялись. Вдруг к их столику подошёл молодой человек, очень изящный, красивый – как могут быть красивы юные южане и с полупоклоном попросил разрешения пригласить даму. Женя пошла танцевать с юношей, сама изумляясь этому. Он танцевал отлично и, она, подчиняясь воле партнёра, обнаруживала безукоризненное чувство ритма. Танцевали они зажигательно.
Макс, глядя на них, сказал:
- А ты, Андрей дурак. Тебе нужно было жениться на Евгении Ивановне. Вот она женщина, а Лариса – так, полуфабрикат. Впрочем, она такой и останется.
Андрей смотрел на Женю и не узнавал её. Всегда сдержанная, закрытая она вдруг показалась совсем незнакомой. А как танцует с этим джигитом – как песню поёт! И это платье, он никогда не видел тоже, подчёркивает её фигуру. Вот бы Ларисе быть в маму!
Он вздохнул и ничего Максу не сказал.
А Макс, напротив, вдруг огорошил его.
- Слушай Андрюх, а если я приударю за Женей. Мы же свободные люди, можем и семью создать!
- Макс, ты что же, мне в папаши метишь? Нет, я тебя в этом качестве не приму! А потом – ты вечный холостяк, перекати поле, всё-таки Жене я желаю добра.
Женя, закончив танец, шла с красавцем к столику.
- Ну да, ждёшь, когда её джигит похитит?
- Не дадим! Ты расплатись, а мы уйдём.
Женя, раскрасневшаяся, с блестящими глазами, села за столик. Мужчины стали наливать ей вина, воды. Она выпила воду и смущённо сказала:
- Что-то я разгулялась сегодня.
Макс пробасил:
-Это хорошо, это даже прекрасно и вы так танцуете – просто загляденье.
Женя довольно улыбалась.
Андрей подумал, что теперь ему следует пригласить Женю, но вдруг обратил внимание, что друзья юного красавца что-то горячо ему говорят и вот он уже опять идёт к их столику. Андрей толкнул Макса:
- Действуй.
Они с Женей быстро пошли к выходу, Макс привстал навстречу парню и сказал спокойно:
- Очень жаль, но мы уходим.
- Но мы хотели пригласить вас за наш стол, мы были бы рады…
- Очевидно, в другой раз мы тоже будем рады, а пока пропустите, желаю вам хорошего вечера.
Юноша улыбнулся, пожал плечами и отошёл. Макс вышел к уже одевшимся Андрею и Жене.
-Ну, эти джигиты решили нас «прокатить». С ними свяжешься, потом будешь в милиции оправдываться, что не хотел оскорблять их национальное достоинство. Поехали домой.
Сперва доехали до дома Жени. Макс, прощаясь, поцеловал ей руку:
- Благодарю за чудесный вечер в вашем обществе
- Ох, Макс, ну что вы так церемонно. Раз вы друг Андрея, можете бывать у нас запросто.
Дома Женя облегчённо сняла туфли. Спросила Андрея:
- Чай будешь?
- Не беспокойтесь. Я сварю кофе, а как вы?
- Нет, нет. Я иду спать. Спокойной ночи.
Засыпая, она всё слышала чудесный голос:
                На воздушном океане
                Без руля и без ветрил
                Тихо плавают в тумане
                Сонмы древние светил.
Это он пел или нет? Потом возник образ Демона в виде стройного юноши с тоненькой полосочкой усов над ещё по-детски припухлыми губами. И, улыбаясь, она крепко заснула.


                I V

Однажды Андрей увидел на столике в холле открытый конверт, адресованный Евгении Ивановне; посмотрел – конверт пустой, обратный адрес – Калининград, пишет некто Иволгин. Наверно, родственник какой-нибудь, подумал Андрей и как-то в разговоре спросил Евгению Ивановну, бывала ли она в Калининграде. Женя пристально посмотрела на него и спокойно ответила:
- Нет, никогда.
Андрей забыл об этом разговоре, но вот в конце сентября пришла телеграмма из Калининграда, в ней говорилось: « Паша очень болен, приезжайте. Агния».Вечером Андрей вручил телеграмму Жене. Она прочла и ничего не сказала. Он удивился:
- Кто-то из родственников?
- Да уж, родственничек…
Разговор иссяк. Но Лариса пристала к матери с расспросами и та сердито сказала:
- Не обязательно всю родню знать, от этого и неприятности бывают.
- Но, мама, ведь зовут не просто кого-нибудь, когда плохо, зовут родных. Ты поедешь?
- Ну, уж нет, у меня работы невпроворот.
И Андрей неожиданно сказал:
- А может, мы с Ларисой съездим? Мы так никуда и не собрались, а здесь ведь и ненадолго.
И неожиданно Женя согласилась.
- А что? Всё равно этого видно не избежать. Поезжайте!
Лариса и Андрей не очень поняли, что хотела сказать Евгения, но вдохновились перспективой поездки и стали решительно собираться.
Женя стояла у окна и смотрела на золотую крону деревьев. Ветра нет, ни одна веточка не колышется, а с клёна внезапно срываются листья и медленно, безмолвно падают, и в лучах восходящего солнца просвечивают чёрные, опустевшие ветви. Раньше она как-то не замечала такого вот вроде бы беспричинного печального листопада. Почему печального? Потому что все имеет свой логический конец – зарождение, рост, расцвет и вот это тихое безропотное умирание. Ну, вот когда ветер гнёт деревья, буря шумит, всё вроде понятно, а тут вот такое печальное смирение…
Мысли перескакивали на другое: может быть я не права? Зачем стараюсь скрыть все эти семейные события? Разве Лара не имеет права знать? Всё было так хорошо, а тут вдруг зачастили эти письма от Иволгина. Письма она сожгла. Но вот Андрей конверт нашёл, вопросы возникли. Зачем им разбираться в такой давней истории? А впрочем, пусть разбираются, ей не стыдно и не страшно. Хотят ехать в Калининград – пусть едут. Это неизбежность – как листопад.
Так и решили. Времени на такое путешествие нужно не так уж много: два выходных, ну можно ещё пару дней прихватить.
Женя узнала телефон знакомого ей по Питеру и живущего теперь в Калининграде, попросила встретить приезжающих и помочь им найти адресата. В аэропорту их встретил на стареньком фольксвагене немолодой, мрачноватый мужчина. Лариса его узнала:
- Василий Гаврилович! Это мы приехали, вы меня не узнали?
Он недоумённо посмотрел на неё.
- Нет, а вы от Евгении Ивановны?
- Ну да, я же Лариса, её дочка. Ну, как же вы меня забыли?
- Ох, милая! Да ведь, сколько лет прошло, ты совсем маленькой была. Вы к кому в Светлогорск? Или просто в санаторий?
-Нет, мы к Иволгину Павлу Сергеевичу.
- Ну, Пашу я знаю. Садитесь сейчас доставлю. Тут всего 40 километров.
По дороге Василий Гаврилович рассказывал:
- Светлогорск – это новый город. Тут берег высокий, до уровня волн метров 50 будет. Там санатории, пляжи хорошие, у них там свои дороги. А западнее – это старый городок Рушен. От старых домов осталось только несколько. Сперва там пятиэтажки поставили – строители жили, а потом,  в последнее время всё какие-то коттеджи ставят. Берег там пониже, пляжи свои делают. А Паша он в старом доме живёт.
- А вы Павла Сергеевича давно знаете?
- Я в порту работал, когда он приехал, вот там и встретились, это уже лет 10 назад. Он бывалый моряк, да вот сейчас очень болеет.
- Да ведь море оно здоровье подрывает, - заметил Андрей.
- Ну, не столько море, сколько горе. Тут ведь как получилось, стали мы в 60 лет, а то и раньше никому не нужны. Списали Иволгина на берег, он и затосковал. И болезни все накинулись, пенсия грошовая, квартиры так и не приобрёл. Повалялся в больницах, потом вот в Светлогорск в санаторий путёвку дали, а может и сам купил, не знаю. А там добрая женщина работала – Агния, она его и приютила. Вот и живут теперь здесь. Да вы сами всё увидите.
Светлогорск город молодой, как курорт строился, да теперь и санатории пустуют.
- А вы как здесь живёте? Я смотрю, у вас всё немецкие машины бегают.
- Ну, а как же? Германия она рядом, а Россия далеко. Мы теперь здесь уже европейцы… почти…
- И привыкли?
-А чего ж, русские они везде приспособятся. Да и неплохо хозяйствовать стали, если бы не новая разруха. А как люди живут – так по разному, это ведь и в России и в Германии – везде по разному.
- А вы уже не работаете?
- Я на пенсии, но иногда в порту подрабатываю. А моё увлечение теперь – охота. У нас тут край хороший для пролётных птиц – озерца, речки, болотца. Болотца сперва почти все осушили, а теперь опять пустошей много. Вот я сейчас вас доставлю, поеду за приятелем – у него собака охотничья и махнём в любимый уголок – там у речки берега болотистые, но есть сухая гривка, мы там палатку ставим, костерок сообразим – тишина, сказка просто. И не в утках дело, это просто праздник для души. А сеттер за утками поплывёт, потом нам – это для собаки тоже кайф. Я и Пашу к охоте хотел приручить, да не его это стихия.
Ну, вот мы и приехали. Я здесь вас высажу – идите вот через дорогу, там увидите старые дома.
Андрей и Лариса взяли сумки, простились с Василием Гавриловичем, оставшись одни – огляделись. Левее, в пелене наплывающего с моря тумана, белели корпуса, наверное, это и были санатории. Перешли дорогу и по узкой асфальтовой дорожке стали спускаться к темнеющим кирпичным домам. На металлической белой планке у крайнего дома указана улица: Сосновая 2а.
- Ну, вот мы и пришли, сказала Лариса. Перед ними двухэтажный, старой тёмной кирпичной кладки дом, на высоком фундаменте. К двери вели выщербленные ступеньки, площадка перед входом под полукруглой железной крышей с проржавевшими фестонами. Андрей обратил внимание, что окна на втором этаже забиты.
- Да, какое-то здесь запустение.
Звонить пришлось несколько раз. Они уже засомневались – туда ли попали? Но вскоре дверь открылась, седая, маленькая женщина вопросительно взглянула:
- Вы к кому?
Лариса быстро сказала:
- Мы к Иволгиным, из Москвы.
- Да, да это к нам. Проходите, проходите, пожалуйста.
Они вошли в большую, полутёмную прихожую, а женщина спешила  впереди них и громко говорила, входя в освещённую комнату.
- Паша, Паша! Они приехали, приехали!
Андрей и Лариса, поставив сумки в прихожей, вошли за ней. За круглым столом в кресле сидел пожилой мужчина, он обернулся на звук голосов и стал медленно с трудом вставать – высокий, плотный, седой человек он опирался одной рукой на палку, другой держался за спинку кресла и пристально на них смотрел. Потом неуверенно спросил:
- Женя, ты всё-таки приехала?
Лариса быстро ответила:
- Нет, нет… Это я Лариса, дочка Жени и со мной мой муж Андрей.
-Ах, вот что… Извините, вижу очень плохо, ну, хорошо, хорошо, я очень рад, тем более, что… Агния! Агнюша, гости же, где ты пропала?
- Я всё, всё сейчас сделаю, не беспокойся. Садитесь, садитесь за стол.
- Агния?! Как дальше? Я вам помогу…
- Агния Михайловна, не беспокойтесь.
- Ничего, это даже приятно, на стол собирать – сказала Лариса и, захватив сумку с гостинцами, пошла за хозяйкой на кухню.
Андрей тем временем рассматривал Иволгина.
За столом воцарилось молчание. Ощущая неловкость, Андрей сказал:
-Мы получили ваше письмо, но не могли сразу собраться…
- Я понимаю. А дело в том, что когда приходит старость, надо подводить какие-то итоги и хочется как-то исправить старые ошибки…
- Но это вряд ли возможно. А потом, вы совсем ещё не стары…
- Скоро семьдесят, возраст серьёзный уже, да и болезни стали одолевать – диабет у меня, зрение теряю, и ноги не слушаются, так что всё стало трудно.
Агния и Лариса внесли подносы с едой, расставили посуду.
- Агния, а у нас есть что-нибудь существенное?
- Ну, как не быть, есть, конечно. Да вот ребята коньяк хороший привезли. Андрей, ты уж открой сам.
Андрей налил в рюмки коньяк. Павел Сергеевич поднял рюмку.
- С приездом дорогие гости. Вы с дороги, кушайте, а я вам расскажу о своей жизни.
- Павел Сергеевич, жизнь пересказать невозможно, -  запротестовала Лариса, - вы по существу.
- Не беспокойтесь, я постараюсь кратко, но всё же чтобы вы могли понять… Я был моряком, вся жизнь моя прошла на море, кроме раннего детства и вот теперь… Я ходил на судах и торговых, и рыболовных, по-разному, постигая морскую науку с 12 лет. И без моря жизни своей не мыслил. А когда сходил на берег радовался жизни на полную катушку – и пил, и в азартные игры играл, и проигрывал, и женщин любил. И они меня любили. Я весёлый был и щедрый, но серьёзно я ни с кем себя не связывал.
И вот однажды – мне уже было под пятьдесят – судно наше стало в док в Ленинграде. Ремонт предстоял долгий. Кое-кто из команды завербовался на другие суда, кто-то остался на ремонте. Я тоже остался в ремонтной бригаде. И вот в порту, в нашей конторе, я встретил девушку и влюбился без памяти. А она была почти вдвое моложе меня, но я ей тоже глянулся. Я всё себя окорачивал – не лезь к молодым, не твоё это место. Но когда оба любят, все уговоры бесполезны. И я решил всё сделать по-серьёзному: мы с ней расписались, а жили временно в коммуналке, где у неё была комната. Надя, так звали мою жену, была очень красивой, славной и доброй девушкой, а жила она не одна – растила свою младшую сестру Женю. В этой квартире жила ещё Клавдия Михайловна.
- Как это так? – изумлённо воскликнула Лариса.
- Пока не перебивай, Слушай дальше. Жизнь у нас складывалась удачно. Но тут в бригаде прошёл слух – набирают команду на рейс с каким-то грузом в Африку. Я от себя эти мысли гнал, но себя не обманешь и я пошёл и записался на рейс. Дома не говорил, всё тянул – может и не возьмут. Но шила в мешке не утаишь – сама Надя мне сказала, что мне скоро идти в море. Сама и собрала меня. Мы думали, что это месяца на два-три и деньги нужны были. Так что она не возражала. А получилось всё – хуже не бывает. В той стране куда мы привезли груз – может это было оружие – я не знаю, судно арестовали и команду тоже. Переговоры тянулись долго и трудно. Но про все приключения с пленом это длинная история. Скажу только, что попал я в Ленинград через год. И тут меня ждал ещё удар: ни Нади, ни Жени в городе не было. Клавдия Михайловна рассказала, что Надя родила дочку, но через месяц сильно заболела и умерла. А девочку удочерила Женя, причём сумела добавить себе 2 года, т.к. ей несовершеннолетней удочерение не разрешили. И она с девочкой уехала в Москву.
Вот я сразу  стал отцом и вдовцом. Клавдия не очень верила, что я не мог приехать, и адрес мне не дала, сказала, что сама не знает и, главное, что не стоит мне их искать – жены нет, а что мне при моём вечном плавании делать с девочкой? И я ведь с этим согласился – не было у меня ни привычки, ни тяги к оседлой жизни. И опять я ушёл в море там забываешь обо всём. Но…
Павел Сергеевич остановился и потянул ворот рубашки.
- Агния, душно, расстегни…
Она бросилась ему помогать. Лицо у него покраснело, на лбу блестел пот. Андрей стал помогать.
- Давайте отведём его в спальню…
- Ничего, ничего, я сейчас сам…
Агния и Лариса повели Иволгина. Андрей остался за столом.
Напротив висела большая фотография – почти плакат – с него смотрел красавец-моряк с белозубой улыбкой. Андрей вздохнул и выпил рюмку коньяка.
Рано утром Андрей вышел из дома, повернул за угол – слева круто спускалась тропинка к берегу, а правее, прижимаясь спиной к сосне, стояла скамейка. Отсюда был открытый вид на море. Но сейчас этим осенним туманным утром там, у горизонта и небо, и море были одной сплошной серой пеленой. И вот в этой дали возникла длинная высокая волна с белым гребнем, она спешила к берегу и по мере приближения становилась ниже, меньше и накатывала на берег уже отдельными гривками и, отступая с лёгким шипением оставляя на песке клочья пены. Песчаный пляж был далеко внизу, ещё кое-где торчали не убранные зонтики.
Наверное, Павел Сергеевич отсюда глядел на море; но теперь скорее ощущал его присутствие – это влажное свободное дыхание огромного пространства, его мощь и безграничность  и этот, ни с чем несравнимый запах и терпкий солоноватый вкус, который, кажется, можно ощущать и на расстоянии, и этот беспрестанный рокот волн. Наверное, можно понять Иволгина и его тягу к морю, и бесконечную влюблённость в его просторы. Андрей поёжился от влажной прохлады и вернулся в дом.
Он удивился как Лариса безоговорочно и даже, кажется, с удовольствием приняла отцовство Иволгина. Ну, да, конечно, у неё не было отца, не было возможности ни гордиться, ни осуждать – ничего не было. А теперь, когда она взрослая и самостоятельная, ей нравится, что у неё отец этакий морской волк и теперь нет необходимости его осуждать – все трудности в прошлом. Да и не очень её трудности, скорее Женины. А забот не требуется – как-никак, а он устроен, заботы все у Агнии Михайловны и это, как говорится её проблемы. И ещё он удивлялся – гены великая вещь, не только внешне Лариса была похожа на отца, он сразу почувствовал их внутреннее родство – такое же безудержное к чему-то стремление и некий авантюрный склад характера.
Лариса всё расспрашивала и с удовольствием слушала Павла Сергеевича, а Андрей помогал Агнии по хозяйству – починил дверь, подогнал раму окна – небольшая, но необходимая работа, а сделать некому.
- Агния Михайловна, а что это второй этаж забит?
- У нас ураган прошлой осенью был, так сосну свалил ветер прямо на наш дом, крышу разрушил, да вот и двери покосились. Соседям квартиру дали, а мы здесь остались, крышу починили. Дом под снос пойдёт, пока вот живём.
Пора уже было ехать. Прощание было добрым и грустным, как всегда, когда молодёжи в дорогу, а старики остаются.
 Женя встретила путешественников молча, расспрашивать не спешила. Лариса при Андрее ничего ей не сказала, а вечером зашла к матери:
- И что это ты все годы скрывала? Разве мой отец такой уж скверный человек, что о нём и говорить нельзя? Или он бандит какой, так они сейчас в почёте. И что, оказывается, у меня совсем другая мама. Как это понять?
- Для тебя всё это понять трудно, но можно, если захочешь Ты думаешь мне просто было тобой – месячной – начинать жить в 16 лет! Без денег, без дома, без помощи – без ничего! Как это тебе понять! Может быть лучше было оставить тебя в доме малютки, а дальше детдом?
- Ну, хотя бы и так. Раве там не живут нормальные дети?
- Ах, вот оно что! Лучше детдом, чем свой родной. А ты ведь не знаешь, как там дети живут, как они хотят чтобы был любой, но свой дом! И я тебе такой дом  дала, а что не родила, так ведь растила тебя я. В конце концов, родная тётка. А Павел  Сергеевич всё постигал романтику моря и дальних странствий. Он тебя не видел, не знал и знать не хотел, иначе нашёл бы.
- А чего искать-то. Если бы ты не уехала из Ленинграда, он бы нас нашёл. Ведь он туда вернулся. Не его вина…
- Да, уж он нашёл бы! А что мешало написать, послать запрос, наконец, или дать согласие перечислять нам часть зарплаты, как другие делали.
- Но ведь он обо мне не знал!
- А разве Наде он не мог сообщить или она не нуждалась в поддержке? Ведь я ещё с ней жила.
- Ну ты, это другое дело.
- Ладно, наверное, я виновата в том, что ты стала жить со мной.
Я во всём виновата! А твой отец – ангел, он достоин почестей и восхваления.
- Но, мама!
- Так разве я тебе мама? Ты сама от меня отрекаешься!
Женя заплакала. Лариса сожалела, что так всё получилось, но промолчала и ушла к себе.
Ночью, глядя в темноту, Женя спрашивала себя: что я сделала неправильно? Наверно детям нужно говорить всю правду. Всё как есть. Когда говорить? Маленьким или уже взрослым? Разве Лариса понимает, как она бедствовала, перебиваясь любой работой, лишь бы было, где жить: уборщицей в общежитии, потом дежурной, да на две ставки, а её крошечную носила в ясли, в садик и по ночам не спала, а стала учиться. И ни отдыха, и никакой  личной жизни. А она это поймёт? Вот мне 36 лет, нет ни мужа, ни своих  детей. Только работа. Хвала моей работе! Теперь лавный бухгалтер в солидной компании, Соломон Борисович её ценит, в коллективе уважают. И это всё? Больше уже ничего не будет? И я так и высохну над этими балансами без радости, без любви? Любовь, а что это такое? Вот Володя вроде бы любил её, думала, что создадут семью. Нет, не вышло! Чужой ребёнок, совсем уже взрослая девочка с которой трудно ладить. Не сошлись. Вот теперь у Ларисы семья и я ей не нужна. Хотя как сказать, деньги-то нужны. Ах, о какой ерунде я думаю! Главное-то в том, что растила я Лару неправильно, не создалось у нас духовной близости, и все мои труды, вся эта моя жертвенность – всё впустую, всё напрасно. Я выполняла долг, как я его понимаю, а вот духовную сущность наших отношений не создала, и вот результат – мы чужие. Но разве только недосказанность тому причиной? Почему дети, вырастая, становятся чужими и даже жестокими? Ине только у меня.


                V

После возвращения от Иволгина и бурного разговора с матерью, Лариса через некоторое время как будто успокоилась. Вроде бы прилежно училась, т.е. утром уходила на занятия и возвращалась поздно вечером. Иногда исчезала с друзьями на какую-нибудь загородную вылазку.
Женя удивлялась – почему же без Андрея?
- Ну что ты, ма он же совсем не такой, - и смеялась, - он из другой колоды.
Да, действительно, Андрей в эту молодёжную тусовку не вписывался. Да, он на эту тему и не рассуждал, у него было много работы.
Андрей подумал, что ей наверное, надо бы родить, вот тогда и успокоится и обретёт уверенность. Впрочем, он сомневался в такой перспективе, но всё –таки решил как-нибудь завести разговор на эту тему.
Однажды, гладя её тоненькую ручку, осторожно сказал:
- Какая-то ты бестелесная…
- А по-твоему я должна быть толстой, пузатой бабищей? Ну, уж нет!
- Просто пузатой не нужно, хотя беременной вполне уместно.
- Ты соображаешь, что говоришь? Это я должна родить, бросить учёбу и сидеть дома, пелёнки стирать?- Да ведь все рожают и стирают и дети растут, иначе для чего же учиться и жить? И мама помогать будет.
- Вот-вот, сделаем маму бабушкой и оставим дома, а сами будем заниматься в своих клубах по интересам. А кто нас содержать будет? Я полная иждивенка, да и от тебя доходов как от рыбы шерсти. Или ты не понимаешь, что мы сидим на её шее, что мы сами ещё ничего не можем?!
- Но ведь это скоро изменится. Я закончу свою диссертацию, и у меня будет и работа, и деньги.
- Да кому она нужна сейчас твоя наука?! Я, по крайней мере, займусь дизайном в сфере бизнеса. Я ещё кое-кому докажу, что тоже на многое способна. Я докажу…
- Когда и как и кому ты что-то собираешься доказывать? Нужно просто научиться жить в существующих условиях.
- Когда – я ещё точно не могу сказать. Наверное, когда ты станешь профессором Гарварда.
- Ну, хватит! Не жди, это вряд ли будет. И уж мне поверь, хватит профессуры в Москве – зачем мне Гарвард?
- Затем. Что там деньги платят, затем что там люди по-человечески живут, а не преодолевают очередные трудности. Затем…
- Подожди! Значит, у тебя главная задача уехать в райскую страну, где нет забот, ни трудностей и жить в своё удовольствие. Да ведь и там есть и горе, и заботы, и болезни.
- Может быть. Но нет бесконечной нищеты и этой обречённости – вот, всё плохо, но может быть ещё хуже будет. Почему я должна это терпеть?
- Но у тебя-то какие трудности? Живёшь в достатке, в любви. Почему такое озлобление? Я не могу тебя понять. Ведь не в нищей деревне живёшь…
- А я по-твоему больше ничего и желать не могу?
- Чего же тебе не хватает?
- Ну, вот норковое манто хочу, - она засмеялась. – А ты мне не купишь?
- Нет не куплю. Ты хорошо одета и просто с жиру бесишься.
- Ладно. Поговорили, всё понятно. Давай спать.

               




                V I

В начале ноября Лариса сказала Жене, что их группа должна поехать на Мальту для совершенствования в английском языке.
- Это надолго? Как же Андрей?
- Ну, наверное, на месяц. Это же так здорово!
- и кто едет? Вся группа?
- Да, все наши, ещё Вадим, Игорь.
- Они-то к чему, ведь с другого курса.
- Им хочется улучшить язык, что здесь плохого? Ты деньжат подкинешь?
- Да раз это нужно, Но ты не ответила – Андрей не возражает?
- Я сказала ему, что еду. Мне всё равно будет он возражать или нет. Думаю, что согласен.
И вскоре Лариса собралась и уехала, на прощание, весело чмокнув в щёку и маму и мужа, провожать не велела. Семейные проводы, это же просто смешно! А впереди – свобода! И вообще – всё так здорово складывается!
И жизнь в их доме продолжалась обычно. Конец года, работы было много и у Андрея и у Евгении Ивановны.
Лариса изредка звонила, потом вдруг надолго пропала. Они уже ждали её возвращения.
Женя решила, что нужно непременно поставить ёлку, хотя уже давно её не наряжали. Но Лариса приедет из тёплого края, в свой московский, пусть всё по-зимнему, по-настоящему. И вот уже в 20-х числах декабря она завершила уборку и решила достать игрушки с антресолей. Стала на табуретку и, достав коробку, повернулась, потеряла равновесие и упала. И неудачно упала, встать не могла, ногу пронзила резкая боль; сидела, ахая и плача, не зная как встать.
Андрей, входил в переднюю и, услышав эти странные звуки, бросился в кухню.
На полу, среди разбитых игрушек, сидела Женя. Он бросил куртку на пол, ужаснулся, увидев кровь на руке.
- Женя, голубчик мой, что случилось?
- Упала вот, наверное, ногу сломала, - и она расплакалась ещё горше.
- Ну, сейчас, сейчас, я тебе помогу.
Он подхватил её на руки, отнёс на постель и вызвал скорую.
Пожилой, усталый фельдшер осмотрел ногу.
- Перелома, по-моему, нет, сильное растяжение. Наложил жёсткую повязку, сказал, чтобы на другой день ехали в поликлинику, на рентген.
Андрей убрал следы крушения, принёс столик к постели Жени, налил крепкого чая. Был смущён, так как невольно вслух назвал её Женей, теперь не знал как к ней обращаться. Обращался неопределённо:
- Ну вот, давайте пить чай!
Она тоже была смущена, удивлена, но и обрадована его вниманием.
- Андрюша, ты же не ужинал, сперва поешь, потом и чай будем пить.
- Не беспокойтесь, я уже перекусил, а это ваши любимые пирожные. Может рюмочку коньяка?
- Нет, не стоит. А откуда пирожные?
- Я по дороге прихватил, вот и пригодились для поправки здоровья, - смеялся он.
После чаепития, убрал столик, скомандовал:
- А теперь спать
Потом он в своей комнате смотрел телевизор и долго не мог уснуть, какое-то беспокойство было в душе. Думал, вот Женя – в своей сфере организатор, руководитель, а в жизни такая беспомощная и в сущности, одинокая. И эта беспомощность и слабость вызывала в нём умиление. Такую женщину можно пожалеть и она не обидится, возле неё можно чувствовать себя сильным и нужным. Но почему он решил, что Женя слабая женщина? Как же она, сама почти ребёнок, не побоялась взять на себя ответственность фактически за новорождённую Ларису? Кому это по плечу? Воспитывала, растила, учила и сама училась и карьеру сделала. Какая же это слабость? И в это же время осталась и женственной и слабой? Как это складывается в одном человеке? А как бы вела себя Лариса? Ну, Лариса, ей всё по барабану. И ей бы он сказал:
- Ну, чего это развалилась, давай тип-топ, и чтоб всё было о’кей. Вот-вот, в её стиле только так общаться, некая бравада и никаких соплей! Может просто он чего-то не понял или не разглядел! Ну, нет ей же, очень радостно и весело в своей компании, так зачем же замуж выходила? Ну да, она ответила, чтоб мужик рядом был, когда понадобится. Но нужен ли он ей вообще? Всё это так – игра, туфта, желание солидности, что ли. А вот там есть этот Игорёк с его приятелями, и ей льстит. Может быть, она просто любит его? Зачем же эта ложь? Ведь вполне прямо она сказала, что ей интересно и важно поехать на эту Мальту. Вряд ли за языковыми перлами, просто Игорь тоже едет. А почему? Он совсем с другого курса. По качану, дурак старый, просто у них любовь, а ты так, между прочим…
И он долго не мог уснуть, не мог решить, а правильно ли он живёт, может что-то не так? Да, есть работа, наконец, он делает нужное дело. Может, домашние проблемы – это его выдумки? Ну, скоро приедет Лариса, и он окончательно всё выяснит.
На другой день, пройдя рентген, Женя успокоилась – перелома нет. Но вот прыгать ей придётся долго. А на днях приедет Лариса и это радовало и успокаивало, они вместе встретят Новый год и всё будет хорошо.
Но этим намерениям не суждено было сбыться. Позвонила Лариса и сообщила, что часть их группы едет продолжать занятия в Лондон, попросила денег. Как бы мимоходом сказала, что Андрею она сообщила.
Евгения Ивановна позвонила в институт, но там о продолжении занятий ничего не знали, студенты с Мальты уже вернулись. Женя с горестными вестями всё-таки обратилась к Андрею.
- Да, я знаю. Она звонила мне на работу. Я думаю, что у нас что-то пошло не так и повлиять на это мы не можем.
- Андрей, но всё-таки надо дождаться, когда она приедет, нужно же поговорить по-человечески.
- Дождёмся, куда нам деваться, - невесело пошутил он.
- Андрюша, но ведь праздник, у вас в институте своё общество, так что ты можешь погулять в компании.
- Да зачем мне компании? И потом это семейный праздник, всё больше по домам. Вот мы с вами и будем праздновать. Я буду дедом Морозом, а вы Снегурочкой. Договорились?
               
                V I I

К Новому году Андрей купил небольшую пушистую ёлочку, поставил в ведро на тумбочку в кухне. Женя попросила перенести в большую комнату.
- Ну, что мы всё на кухне обитаем, ведь праздник!
Собрали на стол закуску без излишеств, конечно, бутылку шампанского. Женя одела своё синее платье и уселась в кресло.
- Ну вот, я приземлилась, тебе придётся хлопотать одному.
- Ничего страшного. Давайте выпьем за прошедший год.
- Стоит ли он того? Столько неясного, непонятного.
- Ну, что же делать, теперь ничего не изменишь. В Новом году нас ждут сразу горы работы, расслабляться некогда.
- Да, у меня годовой отчёт, эта уйма всяких бумаг и бумажек, - Женя вздохнула, я к тому же ходить не могу!
- Я утром буду вас отвозить на работу, а вечером пусть служебную машину дадут. А теперь я хочу увидеть вас снегурочкой. Одну минуту!
Он вышел и вернулся со свёртком.
- Сидите смирно и учтите я – Дед Мороз.
Он достал из коробочки жемчужное ожерелье. Вот Это к вашему платью, оденьте, а это корона снегурочки и он с улыбкой одел ей на голову картонную корону, украшенную стеклянными  бриллиантами.
Женя радовалась о души. Смеясь, смотрела на себя в зеркало, с удовольствием одела ожерелье – оно очень хорошо сочеталось с платьем.
- Ну, спасибо тебе, Андрей, за внимание, за твоё доброе сердце. А я ничего тебе не купила, уж прости.
- Ничего и не надо. А за доброту и внимание скорее я должен благодарить
 В дверь резко позвонили. Андрей пошёл открывать и вернулся с корзинкой фруктов и букетом цветов.
- Вот вам дары от шефа.
- Да, уж Соломон Борисович очень внимательный, это же надо – не забыл! Вообще он для меня сделал так много, что я должна ему цветы слать.
- Это редкость иметь такого шефа.
- Ну, я для него работаю уже 15 лет и очень усердно. Вот ведь я с Ларисой в общежитии жила, её девчонки по очереди до года нянчили. Потом в ясли отдала, училась сперва на бухгалтерских курсах, потом в институте, и работать сразу стала. Тогда это было просто отделение бытовой химии, теперь это целый комбинат. Ларе в школу, а общежитие закрыли – хоть на улицу иди. Вот тогда фирма купила эту квартиру, потом оформили на меня, кредит я выплатила, да ведь он всего треть стоимости покрыл. И ремонт мне наша строй группа сделала. Так что я ему очень благодарна и никогда со временем не считаюсь, работаю сколько нужно. А Лариса она ещё многого не понимает. Давайте, Андрей, выпьем за ваши успехи, что о моих делах говорить, это скучно.
- А меня ждёт обычная, но трудоёмкая работа: сессия в институте скоро, семинар веду, надо студентов подготовить. Потом ещё рутинная работа для заработка – курсовые писать.
- А дипломы не пишешь?
- Ну, уж нет. Курсовая ни к чему не обязывает, если студент толковый- сам разберётся и у него время есть нормально предмет освоить. Диплом предполагает, что я работаю вместе со студентом. Но на такую работу у меня нет времени. А если писать для неуча, которому всё равно, что и о чём, то уж это не для меня, я вакуум не заполняю. И личной ответственности нести не хочу. Вскоре позвонил Макс – поздравил с Новым Годом, позвонили Жене. И только не было звонка от Ларисы.
Лариса вернулась только через две недели, никого не предупредив. Сразу позвонила Андрею, пригласила придти, но не домой, а в соседнее с его институтом кафе. Он нашёл её и удивлённо сказал:
- Я бы сразу приехал домой, почему так?
- Не стоит наш разговор переносить домой.
- Но почему такая спешка, в чём дело?
- Андрей, ты сам понимаешь, что в нашем браке не всё ладно. Давай откровенно: я подаю на развод. И, чтобы всё было понятно, я люблю Игоря, и мы будем вместе.
- Но ведь ты сама сказала, что он не женится на тебе!
- А это неважно. Наши с тобой паспорта со штампом разве это обеспечило нам счастье? И ещё – я сейчас домой не поеду, скажи маме сам.
Андрей, в сущности, ожидал такого решения, правда, не в таком стремительном темпе.
Евгения Ивановна, выслушав Андрея, тоже почти спокойно сказала, что ожидала этого, после тога как Лариса не вернулась во время с Мальты.
Развели их быстро и без проблем. Но разговор у Ларисы с Женей всё-таки состоялся. Андрей уже перебрался в свою съёмную квартиру, которую сохранил за собой. Дома была Женя, и когда пришла Лариса, разговор был неизбежен.
- Лара, что с тобой случилось? Почему ты так оскорбительно отнеслась к Андрею?
- Я думала, что ты всё-таки что-то понимаешь. Разве не видела, что я люблю только Игоря?
- Не знала. И за Андрея тебя никто палкой не гнал, это была твоя добрая воля. Всю жизнь я пыталась как-то если не повлиять, то хоть понять твою непредсказуемость.
- Ах, батюшки! Ты не знала, не ведала, всю жизнь старалась! А зачем? Почему ты хотела всё решать за меня? Отца меня лишила, даже памяти родной матери лишила! Я, что, должна тебя за это благодарить?! И как ты можешь что-нибудь понять в моей жизни, когда ты и свою не устроила? Вот был у тебя любовник, а я не велела ему приходить и ты смолчала! Я за тебя решила, ты и не возразила и живёшь так – как бревно плывёшь по течению…
- Лариса! Это уже безобразие меня обвинять в том, что я делала из-за тебя, для тебя!
- А кто тебя просил? Если человек живёт полной жизнью – с любовью, пусть и с ненавистью или с ссорами и вокруг всё все понимают, а так  как ты – этакая жертва и все должны тебе за это низко кланяться и благодарить. Я тебе никогда не прощу ни за папу ни за маму.
- Лара! Но ведь ты их не знала! Зачем же к своему счастью, если это только счастье, ты идёшь напролом, по чужим головам.
- Пусть та. Но я за своё ещё поборюсь, не взирая, ни на что!
- Стоит ли оно того?
- А это как бог даст. Только ты вряд ли поймёшь. Игоря я люблю так, что всё для него сделаю – чтобы он ни захотел, чтобы ни приказал…
Это она сказала тихо, печально и как показалось Жене – безнадёжно
- Ты что же теперь переедешь к нему?
- Не знаю, как у нас сложится, мы, наверно из Москвы уедем. Ведь его предки тоже против нас. Так что, кто знает…
- Несмотря ни на что, это твой дом, он для тебя всегда открыт, знай это Лариса.
- Спасибо и прощай.
- Да ты что, девочка, никогда так не говори. Мы с тобой ещё будем счастливы. Ну, дай я тебя поцелую.
- Нет, этого я не хочу. Бывай…
Женя долго опустошённо сидела у стола, не зная, что делать. А что она могла сделать? Только плакать, да разве слезами поможешь, если весь их маленький но, ей казалось, такой милый и добрый мир рухнул в одночасье. И она ловила себя на мысли, что ведь если не точно знала, но всегда чувствовала – Лариса любит Игоря. А согласия на брак дала, думала, всё утрясётся. Выходит, как страус прятала голову в песок. Больше всего ей было жаль Андрея. Такой настоящий, спокойный и добрый человек, это и она виновата, что не предостерегла его.

                VIII

Андрей шагал по лужам, не выбирая дороги, и разнородные мысли и чувства одолевали его. Да, вот он защитил диссертацию и у него чувство удовлетворения и облегчения от этой довольно долгой и так сложно складывавшейся работы. И в то же время какое-то опустошение: вот вроде шёл к какой-то цели, дошёл, а дальше ещё не определился, ничего не решил. И потом, ну, вот он вроде бы доволен, даже рад результату, а некому с ним разделить эту радость. Впрочем, коллеги, поздравляли, правда, неизвестно насколько искренне. Это наверно всегда так – в искусстве, науке кто-то чего-то достиг, кто-то не смог или не успел и вроде бы искреннее поздравление и тайная зависть. Это он уже знал.
И вот личная жизнь вся кувырком, нескладная женитьба, вполне предсказуемый развод. Разве не видел, не понимал или всё же обольщался видимостью любви. И их дом, какое-то время бывший его домом, был для него тёплым, уютным и родным. В этом, конечно, заслуга Жени, её такого щедрого сердца. А, пожалуй, прав был Стас, когда говорил, что жениться надо на Жене, а не на Ларисе. С ней был бы нормальный семейный дом и уют. А так она одна со своими балансами. Ну, а что же мешает мне жениться на ней сейчас – мы оба свободны. Он даже остановился поражённый этой мыслью и вдруг решительно пошёл к её дому, ещё не соображая зачем. Посмотрел на знакомые окна – в кухне свет, значит она дома…
Женя вышла открыть дверь и обрадовалась:
- Андрюша! Как хорошо, что ты пришёл! Давно ты к нам не заглядывал. И почти обиженно добавила – ну, что же раз уж отчуждаешься…
- Нет, нет! Напротив я пришёл по очень важному делу…
- Ну, проходи, сейчас пельмени поспеют.
Он досадливо покачал головой (ну, какие пельмени, зачем она всё так принижает).
- Нет, Женя, голубчик мой, я по серьёзному вопросу – выходи за меня замуж – выпалил он и сам испугался и замолчал.
- То есть как, замуж? – оторопела она.
-А вот так, очень просто, и сам не ожидая, добавил, - я просто не могу без тебя жить.
Да вот так он сказал то, что давно уже подсознательно чувствовал. Женя, внутренне ужасаясь и радуясь (как же он так не забыл – зовете – голубчик мой) не знала, что сказать. Он подумал, что это отказ, даже от разговора, огорчённо вздохнул.
- Ну, если обидел, прости. Я так хотел это тебе сказать…
- Андрюша, какая обида, что ты, я просто боюсь…
-Чего боишься? Жизни, семьи, счастья? Или я тебе неприятен – так и скажи.
- Ну, что ты такое говоришь? Я боюсь… Я ведь старше тебя и потом…
- Женя! О каком возрасте ты говоришь? Мы с тобой сверстники, и люди живут не по паспорту, а по любви. Конечно, девчонке я бы должен говорить глупости, а тебе я просто говорю – без тебя у меня жизни нет, ну не складывается и всё тут…
- Но, ведь я совершу предательство!
- О, Господи! Да какое предательство – Лариса сама меня бросила, а ты так одинока, что ни перед кем не должна отчитываться.
- Нет, нет, Андрюша, не надо говорить об этом. Ещё ничего не устоялось, не забылось, всё так больно. Я хорошо к тебе отношусь,  ты знаешь, но всё-таки это совсем другое. Я пока не могу переступить некий запрет. Вот Лариса вычеркнула меня  из своей жизни – за что? Что я сделала не так? И вдруг наши отношения как ты предлагаешь – это кощунство, я не смогу…
Он сидел, нахохлившись, и от его недавней радости не осталось и следа. Ну, да, он совершил очередную глупость и его как щенка поставили на место.
- Прости, прости меня, пожалуйста, я не хотел тебя обидеть. Я искренне…
Ну, ладно, не будем больше об этом. Он встал.
- Ещё раз прости и до свидания.
- Ну, не будем ссориться, мы же друзья, я хочу остаться твоим другом…
- Да, да. Конечно.
И он быстро вышел.
Вскоре он позвонил Максу – дал согласие на работу в Роскосмосе. Обычная инженерная работа, поездки в командировки. Он этого хотел. Уехать и забыть горькую полосу в своей жизни.


                I X


Евгения закончила годовой отчёт, вроде бы в их фирме нормально. Да ведь их бытовая химия во все времена востребована. Получила от шефа хорошую премию. Но так и не решила, на что её истратить. От Ларисы никаких вестей нет. Позвонила Маше, та сказала, что вроде бы Лариса с Игорем в Лондоне, но точно она не знает. После неожиданного предложения исчез и Андрей. И вот она одна в пустой, большой, вдруг ставшей какой-то гулкой квартире. На работе всё вроде в ажуре, время свободное есть, а делать нечего и не для кого. Может быть, Макс знает, куда пропал Андрей? Позвонила. Он сказал, что Андрей уехал в длительную командировку. Ну, конечно, у всех свои дела. Женя металась по пустой квартире, и обида и тоска терзали её. Решила поехать в Питер.
Клавдия Михайловна, увидев Женю, испуганно спросила:
- Ты заболела?
- Да нет. Почему ты спросила?
- Господи, да на тебе лица нет. Синяя, дохлая, страшная. Ну что с тобой?
- Клавдия, меня стены съели. Понимаешь? Вот была, пусть уж не очень складная, но семья. Я суетилась, старалась всех как-то объединить. Но ничего не вышло. Понимаешь, пустота вокруг меня, но и, самое плохое – пустота во мне. Ничего не хочу и не могу. Ну, как мне жить? Да и стоит ли жить?
- Да ты, действительно, рехнулась, что ты такое говоришь? Уехала Лариса – так ведь все дети уходят из родительского дома. И правильно делают. Нельзя им вместе жить. Нужно делать свои ошибки, свои шишки набивать, чужие ничему не учат. Сейчас время патриархальных семей прошло. Андрей решил что-то изменить в жизни – так тоже правильно. У него семья не сложилась, он брошенный муж – это тоже стресс. А ты-то что сопли распустила? Тебя замуж звал, вот и соглашалась бы!
- Ты разве поймёшь? Как же это так я за него пойду? Это невозможно!
Ну, это как посмотреть. Ты ему ни юридически, ни морально не родня. Ларка тебе племянница. Так что ни божеской, ни людской морали ты бы не нарушила. А ведь он привык к твоей заботе. Ты просто не понимаешь, что любой мужик, какой бы крутой он ни был, во весь свой век дитём остаётся, ему ласка нужна, понимание. Ему жена нужна тогда он горы свернёт. И где ты ещё такого мужика найдёшь?
- Ну, не нужны они мне совсем, не нужны.
- А это не зарекайся. Жизнь она разные подвохи преподносит. Вот я, после гибели мужа, клялась, что ни на кого не гляну. А так тоска прижала, решила к кому-нибудь прислониться. Да вот всё не удачно: два раза прислонялась, но только «столпы» были с гнилью. Не получилось. А Андрей парень настоящий. Вот завели бы с ним детей и меня к себе взяли.
- Ну, ты свой Питер не бросишь.
- Да ты вот о своих мнимых бедах; а у меня посерьёзнее.
- Что-то случилось?
- Ещё как случилось. Пришёл в клинику новый шеф и давай персонал перетряхивать. Я сестра старой закваски, с совестью, и к больным по совести, а не за деньги. Ну, а теперь у нас молодые таланты, так и ходят с оттопыренным карманом. Нас же, старых, за борт. И куда мне теперь в мои 60 деваться? Пенсия куцая, да и не в деньгах только дело. Я была нужным человеком, а теперь никому не нужна. А твои беды временные. У тебя работа есть, и семья ещё сбудется. Давай-ка, все наши горести утопим в рюмке вина. Идёт
- Как только сиюминутная мера. Никогда ещё ни одна беда в рюмке не тонула. Через несколько дней Евгения, не то чтобы успокоенная, скорее смирившаяся, вернулась в Москву. И опять бродила по комнатам, вспоминая какие-то милые её сердцу моменты. Вот как Новый год встречали, и опять горькое недоумение мучило её – за что же все вроде такие близкие люди её забыли.

                X


Андрей, приняв предложение, уехал в Казахстан. Он стал работать обычным сменным инженером в отделе главного механика по эксплуатации наземных сооружений. Жил в общежитии, комната на троих, питался в столовой. С трудом привыкал к жаре. Иногда, после смены, брал старую шерстяную кошму – боялся ползающих обитателей пустыни – и шёл вдаль к одиноко стоящему сараю, который все собирались да никак ещё не могли его снести, ложился в жиденькой тени и смотрел в высокое уже вылинявшее небо или в открытую даль, где струился горячий воздух. Неожиданно выскочивший суслик испуганно взглянув на него и тихонько свистнув также неожиданно исчез. Иногда ловил взглядом корзинки ярко красных маков, почему-то их было мало, то ли отцвели, то ли вообще здесь плохо росли. И всё время думал об одном – почему его жизнь как-то не заладилась, дала сбой. Вот вроде занимался интересным предметом, чтобы посвятить больше времени занятиям решил жениться. Но разве это так? Разве из-за занятия математикой? Ну, отчасти, а проще, для житейской определённости, все в своё время женятся, заводят детей. Но не получилось. Может быть, просто не было в этом необходимости, или просто не было любви. Вот ведь Лариса полюбила Игоря и за ним хоть на край света. А они оба по обоюдному подсознательному согласию создали семью как некую схему сожительства, для удобства и только! А когда Лариса ушла, он решил, как утопающий за соломинку схватиться за Женю. Ну, да налаженный быт, удобная квартира, в конце концов, красивая женщина и ничего больше не надо решать, здорово! Он даже покраснел от этой мысли. Неужели он тоже циник и прохвост как все? Нет, нет! Женя была большим другом, больше необходимой, чем жена. Вспомнил, как делал ей предложение – говорил, что не может без неё жить. Но не так говорил! А должен был сказать, что любит её, но не сумел. Вспомнил, как любовался ею, когда она танцевала, и этот красавчик так на неё смотрел! Вот теперь она совершенно свободно и сколько угодно может танцевать с этим джигитом. Он даже вскочил, и вдруг совершенно ясно осознал, он должен вернуть Женю, он её любит и больше ему никто не нужен.
Командировка по договору кончалась через две недели, но он попросил его отпустить и, рассчитавшись, поехал в аэропорт. Самолёт прибывал в Москву утром. Всю дорогу он думал, что скажет Жене и как скажет. А вдруг её нет в Москве? А может быть, ему откроет дверь какой-нибудь мужик. Не может, не должно этого быть! Не может, не должно этого быть!
Небритый, в заношенной рубашке, схватив свой рюкзачок, он помчался на такси по знакомому адресу. Он открыл дверь своим ключом, вошёл в полутёмную прихожую, На шум, в проёме двери, показалась Женя – как тогда, в первый раз, окружённая ореолом солнечного света, и он выдохнул:
- Это я. Я вернулся. К тебе. Женя, голубчик мой, я люблю тебя. Не прогоняй…
Она быстро подошла к нему:
- Андрюша, дорогой, я так рада.
Он целовал её мокрые от слёз щёки и сказал охрипшим голосом:
- Я с дороги. Собери чего-нибудь поесть. – Сейчас, сейчас… Иди умывайся.

 
                ЭПИЛОГ

Прошло четыре года. У Андрея и Евгении двое детей: 3-х летний Ваня и 6-месячная Олечка. Клавдия Михайловна живёт с ними. Она продала квартиру в Петербурге и купила дом в Подмосковье. Летом вся семья живёт в деревне. Ванечка очень любит бабушку Клаву и зовет её Бабака.
Игорь умер в Лондоне от передозировки наркотиков. Лариса вернулась в Москву. Два года назад она вышла замуж за очень богатого предпринимателя. После смерти Иволгина Агнию она взяла к себе. Однажды Бобровы видели по TV светскую хронику: приём в загородном доме бизнесмена. Он – невысокий, плотный, лысеющий мужчина с весёлой, доброжелательной улыбкой и рядом тоненькая, изящная женщина – неулыбчива и высокомерна. Жене она показалась печальной, а Андрей сказал – нет, она достигла, чего хотела.
А сейчас Бабака повела Ваню спать. Женя в большой комнате кормит малышку. Андрей сидит поодаль, с нежностью смотрит на них и думает, что не зря с древних времён все художники изображали мать и дитя, потому что это самое прекрасное, что есть в жизни. Более того и есть сама жизнь и символ её непрерывности.


























 





















 
 














СЕМЕЙНЫЕ   УЗЫ

I

Сегодня Евгения Ивановна ушла с работы пораньше, вроде бы неотложные  дела  сделаны, можно передохнуть. К тому же какая-то тяжесть, усталость, ощущение слабости давили её. Дома хотелось сразу лечь в постель, не то чтобы спать, а просто полежать, отрешившись от спешки, ощутить спокойное, неторопливое течение жизни. Но не получалось – скоро придёт с занятий дочь, нужно приготовить ужин. Хорошо, что есть сделанные вчера пельмени. Поставила на плиту воду и подошла к окну. Падал лёгкий, какой-то несерьёзный снежок и мгновенно таял, оставляя на асфальте лужи. Весна всё-таки. К тротуару около дома прижалась чёрная машина, дверца открылась, и Евгения Ивановна с удивлением увидела, что вышла Лариса, помахала кому-то в машине рукой и пошла к подъезду. Через несколько минут распахнулась входная дверь, что-то с грохотом упало в передней, и стремительно вбежала Лариса. На испуганный взгляд матери скороговоркой бросила:
- А, не пугайся, это я сумку уронила. Ох, мамочка, есть хочу, ужас как!
- Ну, иди, иди, уже всё готово.
Лариса ела пельмени и нахваливала:
- Ну, у тебя пельмени это просто обалденное блюдо! Нигде таких нет. Я, пожалуй, растолстею.
Евгения смотрела на дочь и радовалась: вот и выросла девочка, может быть, она и не красавица, но её розовые с мороза щёки, блестящие карие глаза, весь её облик был наполнен такой юной прелестью, что она невольно обращала на себя внимание. Вспомнив про машину, Евгения спросила:
- Лара, а кто это тебя привёз сегодня?
- Да так математик один знакомый.
- Он, что, из вашей группы?
- Нет! Он уже дед, ему наверно 30.
- Где же ты с ним познакомилась?
- Он Рудику курсовую делал, вот и познакомились. Знаешь, курсовая такая классная была, никто не поверил, что это Рудик сам напрягся.
- А преподаватели?
- Ну, кто же к рублёвским придирается?! И вот представь: стоит эта наша компания, а тут подлетает машина, выходит парень такой весь настоящий, дверцу мне распахивает, и я гордо удаляюсь. Правда, здорово я им нос утёрла?!
- Да, ведь у них машины и пошикарнее будут.
- Конечно, у них машины свои есть или у родителей ключи клянчат. Но вот этот парень именно за мной приехал.
- Ну, а как же его зовут?
- Ой, ну что ты об этом! Математик – и всё. Если буду тебя с ним знакомить, вот тогда и узнаешь. Ну, я пошла. Поцеловав Евгению в щеку, убежала к себе.
А Евгения лежала, отдыхая, и рассуждала: Вот Ларисе уже 18 лет. Студентка, но сколько в ней ещё детского! Друзей у неё много, но пока ничего серьёзного, а тут вдруг этот математик. Может у него жена с детьми, а он девчонке мозги пудрит. Да и друзья её Евгении не нравились. Все из богатых семей, задавалы, наверное. Как-то она спросила:
- Почему это у тебя все рублёвские в друзьях?
- Ну и что в этом плохого? Классные ребята и не жмоты, не то что наша городская нищета. С ними куда угодно пойти можно, они денег не жалеют. И встречаться с ними без проблем – у Гарика квартира в Москве, у Нелли -  тоже, ни от кого не зависят. Вот это класс!
И Евгения удивлялась этой расчётливости девочки; а может так и правильно жить – без комплексов, по расчёту? Нет, нет! Это не правильно, протестовала она и с этими мыслями заснула.
Весенний ветер выметал зимнюю стужу из московских улиц, уже в скверах зазеленела травка, и Женя стала думать об отпуске, но её опередили другие события.
Как-то на работу позвонила Лариса и сказала, что придёт сегодня домой с математиком и предупредила:
- Ты ничего особенно не готовь, мы придём часов в семь и ненадолго.
Евгения всё-таки ушла пораньше, пробежалась по магазинам, купила фрукты, бутылку хорошего вина. Дома накрыла стол в большой комнате. Нет она не стала готовить так, чтобы нагромоздить огромное количество еды – сделала лёгкую закуску, красиво сервировала сто и пошла переодеваться. И рассуждала: может быть, это мой будущий зять, как я должна выглядеть? Не слишком чопорно и не очень легкомысленно; а впрочем всё это неважно. Но не в халате же встречать. Одела любимую сероголубую блузку, серые лёгкие брюки и посмотрела в зеркало. Осталась довольна – молодая, современная женщина улыбнулась ей, да ведь что ж – всего 36 лет, разве она старуха?
Между тем Андрей – так звали математика, собирался на эту встречу с некоторым напряжением. Да, он увлёкся это девочкой, такой стремительной и непосредственной. Она была как будто из другого мира и отвлекала его от трудной, кропотливой и серьёзной работы – он писал диссертацию – и это его радовало, вносило оживление в размеренную и довольно скучную жизнь.
И, наконец, он сделал открытие – нужно жениться. Тогда всё само собой упорядочится, и он не будет метаться между двумя полюсами. Это соединит для него науку и личную жизнь в одно неразрывное целое.
Итак, он едет сделать предложение и знакомиться с будущей тёщей. Со слов Ларисы он знал, что Евгения Ивановна главный бухгалтер в солидной фирме. Это значит, думал он, такая сухая, с командным характером бизнес-леди, лет пятидесяти. Для визита он выбрал хороший костюм, белую сорочку, подобрал галстук. Наконец, купил бутылку вина, торт и шикарный букет.
Евгения проверила ещё раз всё ли в порядке и осталась довольна. Комната была наполнена ярким солнечным светом, на столе блестел хрусталь, фрукты были красиво уложены в трёхуровневой вазе. Она ждала звонка.
Но Лариса открыла дверь своим ключом, и когда они вошли, Евгения поспешила на встречу. Она стояла в дверях в солнечном сиянии, очень красивая и молодая.
Андрей смотрел с замешательством: а где же мать Ларисы, это, наверное, какая-то родственница?
Но тут Лариса пропела театрально поклонившись:
- Мама, разреши представить моего хорошего друга – Андрей Николаевич Бобров, а это моя мама (повернулась она к Андрею) Евгения Ивановна.
Евгения  Андрей обменялись рукопожатием.
Наконец общее смущение улеглось, и все уселись вокруг стола; Евгения стала потчевать гостя, украдкой его разглядывая. Да, ему, наверно лет 30, он очень симпатичный парень, на подбородке ямочка, внимательные глаза. Слегка щурится, может быть от солнца или носит очки. Волосы тёмные, коротко, но красиво подстриженные. Нет не книжный червь, а вполне современный молодой мужчина.
Беседа как-то не клеилась, носила случайный характер – так с темы на тему. Лариса забеспокоилась – этак он и не скажет главного и спохватилась:
- А где же пельмени?
Женя хотела встать, но дочь её опередила.
- Сиди, сиди, я сама принесу.
Андрей понял, что сейчас он и должен сказать самое главное и чтобы не тянуть сказал просто:
-Евгения Ивановна, а мы с Ларисой хотим создать семью. Вы не будете против?
- Ну. Почему же против, но я бы хотела понять, вы любите Ларису?
-Да, да, конечно, - ответил он быстро.
- Думаю, что да, впрочем…
- Жаль, что у вас есть сомнения, но…
Быстро вошла Лариса с дымящимся блюдом.
- Вот, вот наше самое главное угощение – мамины пельмени. Ты, Андрей, таких никогда не пробовал. И вообще, что ты такой чопорный – сними пиджак, жарко же.
- Правда, Андрюша, - поддержала Женя. – держитесь свободнее.
Андрей с облегчением снял пиджак и с радостью подумал, ну вот, главное сказал, а там уж будь что будет. Лариса вопросительно посмотрела на мать, и Женя сразу сказала:
- Вот Андрей, просит моего согласия на ваш брак. Я не вижу причины откладывать, если вы любите друг друга.
- Мама, ну что ты так церемонно, мы же современные люди!
Андрей, налей нам по рюмочке.
После выпитого вина все как-то свободно вздохнули, и беседа приняла более ровный характер. Женя спросила о работе Андрея.
- Наверное, Лара вам говорила. Я – математик, то есть профессионально занимаюсь наукой, сейчас работаю над диссертацией. Да ведь и опаздываю. В моём возрасте докторские защищают, а я только кандидатскую пишу.
- И что же вы исследуете?
- Вообще- то я окончил Бауманский, мех-мат. Так что имею вполне обычную инженерную квалификацию. Но вот увлёкся математикой, сейчас математические методы применяются в самых разных отраслях и науки, и практики. Меня интересуют математические модели физики; при помощи математических методов можно получить количественные характеристики физических явлений. Даже больше – найти скрытые закономерности развития, предсказать новые эффекты.
Это я, наверное, очень уж наукообразно говорю. Он улыбнулся, и посмотрев, на Женю добавил:
- Одним словом, математика – это царица наук, а я её верный рыцарь. Кстати, и вы, Евгения Ивановна, тоже занимаетесь Математикой и очень красноречивой.
- Ну, у меня просто арифметика.
- Тем не менее очень познавательная, вот вы берёте баланс и сразу видите этот субъект будет скоро банкротом или он вполне преуспевающий. Ведь эти цифры целая поэма или роман.
- Порою увлекательный детектив. Но тут уж одного баланса мало.
Во время разговора Женя смотрела на руки Андрея – ей нравились его большие сильные по-мужски красивые руки; она терпеть не могла мужиков с маленькими полудетскими руками. Часто оценивала человека по его рукам и редко ошибалась.
Лариса заскучала, ей эти отвлечённые темы были неинтересны.
- Мама, что вы всё о профессиях, давайте о деле: когда свадьбу назначим?
- Да это, когда вы подадите заявление. И потом, свадьба это ведь и разные сложности.
- Ну, я никакой собственно свадьбы не хочу, на шикарную нет денег, а просто пьяную сходку собирать не стоит. Распишемся и посидим в кафе. Ну как?
- Решайте сами.
Так и решили. Расписаться должны были в августе, а пока все занялись своими текущими делами.
Между прочим, выяснилось, что Андрей будет жить у них, как-то его об этом спросила Женя.
Евгения Ивановна, я снимаю однокомнатную квартирку, Лара туда не хочет. Но я не бездомный – дело в том, что у меня со сводным братом прекрасная четырёхкомнатная квартира. Но жить вместе – это будет коммуналка, а разменять никак не можем – хочется две хороших двухкомнатных квартиры – не менять же на хрущёвки, но не получается. Пока решения не нашли, но будем стараться.
- Да живите у нас. Квартира просторная, кухня большая, гостиная и у на по комнате, я вас не стесню и… пельмени всё-таки, - засмеялась Женя.
А за окном цвело лето, хотелось бы удрать из города, но Женя теперь не могла – как-никак, а всё-таки свадьба и хлопотала кое что купить, что-то успеть сделать. Лариса же ни о чём не думала, встречалась с друзьями, ездила за город к кому-то на дачу.

I I

Однажды Андрей ждал Ларису в сквере, как они договорились. Пришёл он значительно раньше, хотелось побыть на воздухе, отдохнуть; сидел расслабившись, закинув руки на спинку диванчика, глядя сквозь ажурную листву на синее небо, радуясь тишине и покою.
Мимо проходила группа парней, один, вдруг взглянув на Андрея, поздоровался. Андрей машинально ответил, через несколько мгновений узнал Рудика, которому писал курсовую и повторил приветствие. С ним шёл ещё рыжий приземистый парень и стройный брюнет с завязанными в хвост на затылке волосами.
Они отошли уже далеко, как вдруг этот парень вернулся и подошёл к Андрею.
- Закурить найдётся? – спросил развязано.
- Не курю, - сухо ответил Андрей.
- А я вас знаю, правда, с чужих слов…
- Ну и что?
- Да вот, оказывается вы теперь в женихах ходите. Ну, не дрейфь, дружок. Я хорошо там потрудился, чтоб тебе потеть не пришлось.
- Это ты о чём? – Удивился Андрей.
- Да, я просто объясняю, что невеста твоя вполне доступная баба, - и он добавил безобразное выражение, - так что поздравляю!
Андрей быстро встал, и ни секунды не раздумывая, быстро, почти неуловимым движением кулака ударил парня в челюсть. Тот упал, отлетев на скамейку. Андрей пошёл прочь, потирая ушибленную руку. Ну вот, такие теперь пироги получаются, думал он. Это тебе наука, да и этому пареньку тоже, не связывался бы, если бы знал, что у меня разряд. Оглянувшись, он увидел, что ребята вернулись и поднимают товарища. Ждать Ларису он не стал.
Да, да, а что же теперь  делать? Любит ли он Ларису, как отразится эта встреча на их отношениях? Лариса безусловно ему нравилась – юная, порывистая, весёлая – наверно, этим и нравилась. Но он просто не подозревал, что у неё могут быть какие-то отношения с парнями. Ну и что, ведь ей 18 лет, уже взрослая. Да, но ведь совсем не развязная. Правда, иногда его удивляло её желание как-то привлечь его, соблазнить что-ли. Но он думал, что это просто такая игра и она ещё совсем наивная девочка. Нет, он не хотел близости и, смеясь, ей говорил:
- Ну, что ты всё суетишься, а что скажет мама?
 И однажды она заявила:
- Пойдём и спросим маму.
Вот тогда-то он и пошёл свататься.
Нет, я разумеется не ханжа, рассуждал он, но всё-таки она могла бы сказать о горячих поклонниках.
Впрочем, в ближайшие несколько дней они не встречались и его неприятное к ней чувство исчезло. А когда она весело и оживлённо заговорила с ним при встрече, то он вообще решил не упоминать об этом случае. Но она напомнила ему сама и даже очень его удивила.
- Андрей, а ты, оказывается, умеешь классно драться! Я просто в восторге!
- Это ты о чём? Я вообще-то не дерусь.
- Но Игорю ты здорово врезал!
- За всякие гадости следует бить. Это верно. Но ты могла бы мне сказать, что у тебя есть парень, зачем всех вводить в заблуждение
- А ты что же святой и у тебя баб не было?
- Зачем же так вульгарно. Я нормальный человек и не зелёный мальчишка. И у меня была любовь, и расставания. Но это в прошлом, задолго до знакомства с тобой. Я старых отношений в новые не впутываю.
- Но ведь Игорь меня любит, вот он и бесится.
- Так почему же ты за него замуж не пошла. И вообще, зачем тебе сейчас замужество?
- Ну, ты разве не можешь понять – я взрослая женщина, мне муж нужен, что же мне с партнёром по съёмным квартирам шататься? А Игорь на мне не женится никогда. Во-первых, ему всего 21 год, а во вторых родители не разрешат – и это главное. Они ему жену подберут сами, когда сочтут это нужным, и такую, чтобы деньга к деньге шла. А я не из их стаи, я – чужак.
- Лариса, ты говоришь глупости, разве сейчас нет нормальных людей и нормальной любви, в конце концов. А ты выходишь замуж за меня в пику этому мальчишке. Зачем? Пока не поздно – давай остановимся.
- Нет, я хочу выйти за тебя замуж, если ты отказываешься, так и говори.
- Ну, не стоит ссориться, скоро свадьба, давай мириться.
Они помирились. Но всё же у Андрея остался неприятный осадок от её – он не знал как назвать – но всё-таки цинизма.
А свадьба прошла очень скромно и незаметно. Расписались, причём свидетелями были случайные знакомые. Как хотела Лариса, собрались в кафе по соседству. Женя поздравила молодых и ушла, она заранее выписала себе командировку в Питер, что оставить их одних. И на душе у неё не было ни радости, ни покоя. Она удивлялась – почему? Ведь Андрей хорошая пара для Ларисы. Хотелось подумать на расстоянии и ещё очень хотелось посоветоваться с Клавдией Михайловной. Она так и жила в той самой коммуналке, откуда в своё время уехала Женя.
Клавдия Михайловна, как всегда встретила её сердечно, пыталась успокоить:
- Ну что ты страхи всякие нагнетаешь? Молодые сейчас не то, что в наше время, они никаких правил не соблюдают. Уже не знаю, счастливее ли они от этого. Только ведь ты ничего не изменишь, лучше не вмешиваться – время всё разберёт.
И Женя вернулась несколько успокоенная.
Замужество Ларисы ничего не изменило в жизни семьи. Андрей как-то легко и быстро вписался в их быт, вроде бы жил тут уже много лет. С Женей они быстро нашли общий язык. Про себя он так и называл её – Женя, хотя вслух – Евгения Ивановна. Часто, по вечерам, дожидаясь Ларису, они подолгу разговаривали обо всём на свете, находя совпадения во взглядах. А Лариса вела прежний образ жизни – встречалась с друзьями, иногда оставалась ночевать у Маши, уезжала на дачу, даже порой не предупредив.
Женя расстраивалась и ругала её, а Андрей вроде бы и не сердился – что поделать издержки молодости, а может быть, просто не хотел пока никаких выводов. Это ведь тоже позиция «самообороны» - не замечать.
Жене порой приходилось уезжать в командировки – в филиалы их фирмы. Как-то приехала очень расстроенная, Андрей это заметил; осторожно спросил:
- Какие-то неприятности?
-Да, очень неприятный случай. Меня впрямую не касается, но всё-таки…
- В нашем филиале уволили трёх рабочих, собственно – ни за что, просто они возражали коммерческому директору и по делу возражали, ан он вызвал их и велел написать заявление об увольнении по собственному желанию. А они не захотели, говорят, увольняйте, если за дело, но в приказе укажите причину. Ну, он на них и налетел – если не напишите, сделаю так, что вас нигде в городе на работу не возьмут. А у них семьи, написали двое, а третий не стал. Вот теперь сидит без работы. Он мне жаловался, просил помочь. Я подумала, а как же профсоюз? Может куда-то написать, как ты думаешь?
- Вы меня удивляете, сколько лет работаете в фирме, разве когда-нибудь видели или слышали где есть профсоюз? Это раньше без согласия профкома никого уволить не могли. А теперь своя рука владыка.
- Но ведь всё же существует такая субстанция как профсоюз?
- Вот именно – декоративная субстанция. Это как комнатный пудель, который спит на атласной подушечке, вроде бы похож на собаку, но давно не лает и даже лапками редко шевелит. Что ты хочешь от него? Ты ничего изменить не сможешь.
- Это скверно, когда и как это изменится?
- Не скоро. На западе на это ушло 200 лет, а мы только двадцать лет плаваем в вонючем капитализме. А этому парню помогите обходным путём – у вас хорошие отношения с шефом, попробуйте похлопотать.
- Не знаю, он не любит вмешиваться в дела филиалов. Может быть, попробую.

I I I

Как-то Андрею повезло – он достал билеты на концерт Хворостовского. Он спешил обрадовать Ларису и, шагая через три ступеньки, весело что-то мурлыча под нос, вошёл в квартиру.
- Лорик! Лорик! Ты где?
- Я в ванной, сейчас иду!
Лариса вышла, ещё вытирая полотенцем голову.
- Что-то случилось?
- Да! Да! И я заслужил твой поцелуй.
- Ну, это я тебе гарантирую, так что?
- Я достал билеты на концерт Хворостовского!
Выпалил он, ожидая увидеть радость жены, и удивлённо заметил, что она как-то на мгновение замерла, потом опять стала вытирать голову, закрывшись полотенцем.
- Ты что не рада? Ведь в субботу мы свободны.
- Почему же не предупредил. Это так неожиданно.
- Да я и сам не знал. А в чём дело?
- Ну, знаешь, я не могу. Хотя спасибо – и она чмокнула Андрея в щёку.
- Почему не можешь, выходной же!
- Нелли устраивает отвальную, я должна обязательно быть.
- Она уезжает?
- Нет, замуж выходит и это для группы, ну, такая, общая вечеринка.
- Так и что? И ты тоже выходила и без вечеринки обошлась.
- У меня такая «нешумная» свадьба была, вроде бы и нет. А Нелька справляет по-настоящему. Нет, Андрей, я не могу, пригласи лучше маму.
- Да я на всех взял и для Евгении Ивановны тоже.
- Кроме того я такой концерт и слушать не хочу, знаешь, это вовсе не в моём вкусе. И, вообще давай этот вопрос закроем – мне собираться нужно. Я еду уже сегодня.
- Но сегодня… Впрочем я, наверно, зря стараюсь…
Он ушёл в кухню, включил чайник, когда сел к столу, услышал, как хлопнула дверь
- значит уехала.
Когда вернулась Евгения Ивановна он встретил её разогретым ужином и собирая на стол, сказал:
- Приглашаю вас на концерт Хворостовского в субботу.
- Правда?! – изумилась Женя. – Вот здорово! А Лариса уже знает?
- Знает. Но она уехала на дачу к Нелли на выходные, у них там какое-то торжество.
Женя нахмурилась; это надо же, дура какая, думала она, хоть и не в концерте дело, но ведь это просто свинство с её стороны.
 Вслух сказала.
- Жаль. Я не понимаю. Что уж она так носится со своим коллективом.
- Я тоже не понимаю. Ну, а вы идёте?
- Конечно, обязательно! Я сто лет нигде не была; а как же билет?
- Я предложу своему товарищу.
На следующий день, в пятницу, Женя в перерыв пошла в магазин – надо же что-то одеть поинтереснее повседневного брючного костюма. Думала, что её поход результата не даст – ничего сколько-нибудь приемлемого для себя не видела. Но неожиданно нашла очень симпатичное платье, примерила – тёплый тёмно-синий цвет ей очень шёл, но нужно было немного подогнать длину.
Этим она занялась с утра в субботу. Вообще, вдруг неожиданно заняться собой ей было и странно, и радостно. Она накрутила бигуди, достала туфли – нужно походить дома, ноги отвыкли от каблуков. И, когда вернулся Андрей, она была уже готова к выходу в театр.
Андрей прошёл к себе, стал тоже переодеваться, спросил:
- Ну как, вы готовы?
- Да, да, мы можем идти.
Он вышел, взглянул на Женю и внутренне ахнул: перед ним стояла незнакомая очаровательная женщина. Он даже смутился, не зная как себя вести.
-Евгения Ивановна, я сейчас вызову такси, чтобы не пришлось…
- Ну и хорошо – согласилась она спокойно.
В фойе, помогая Жене снять пальто, он всё время оглядывался – где-то Макс.
Наконец увидел его и помахал рукой. Представил: Евгения Ивановна – это мой друг Максим.
В отличие от их нарядного вида – Андрей в тёмном костюме был очень элегантен – Макс был одет почти обычно, правда, любимый его свитер этот раз был новым.
Макс мельком взглянул на Женю, был поражён, что Андрюхина тёща так молода. Подумал – уж не ошибся ли я?
Концерт был отличный, они радовались, купаясь в волнах музыки и чудесного голоса. Когда концерт окончился, было всего 10 вечера, и Макс предложил:
- Давайте посидим где-нибудь в ресторанчике.
- да где же ты сейчас найдёшь свободный столик, - усомнился Андрей.
- А это моя задача. Вы согласны?
Они оба посмотрели на Женю.
- Я не против.
И действительно Макс повёз их в небольшой уютный ресторан. В зале был мягкий свет, играла музыка. И, хотя для Жени в душе ещё звучал бархатный голос певца, ей было здесь интересно. Ну, когда она была в ресторане? Это и не вспомнить. Нет, конечно, были какие-то корпоративные мероприятия, ноне так вот, чтоб одна и без коллег.
Сели за предложенный столик. И Макс, взял карточку с меню, передал её Андрею.
- Вот, давай заказывай, а мы с Женей потанцуем, Засиделись, нужно размяться, - улыбнулся он, протягивая руку.
И она пошла танцевать. Макс был не очень хорошим танцором, но они всё-таки немного «потолклись» у эстрады.
Потом пили вино, что-то болтали, смеялись. Вдруг к их столику подошёл молодой человек, очень изящный, красивый – как могут быть красивы юные южане и с полупоклоном попросил разрешения пригласить даму. Женя пошла танцевать с юношей, сама изумляясь этому. Он танцевал отлично и, она, подчиняясь воле партнёра, обнаруживала безукоризненное чувство ритма. Танцевали они зажигательно.
Макс, глядя на них, сказал:
- А ты, Андрей дурак. Тебе нужно было жениться на Евгении Ивановне. Вот она женщина, а Лариса – так, полуфабрикат. Впрочем, она такой и останется.
Андрей смотрел на Женю и не узнавал её. Всегда сдержанная, закрытая она вдруг показалась совсем незнакомой. А как танцует с этим джигитом – как песню поёт! И это платье, он никогда не видел тоже, подчёркивает её фигуру. Вот бы Ларисе быть в маму!
Он вздохнул и ничего Максу не сказал.
А Макс, напротив, вдруг огорошил его.
- Слушай Андрюх, а если я приударю за Женей. Мы же свободные люди, можем и семью создать!
- Макс, ты что же, мне в папаши метишь? Нет, я тебя в этом качестве не приму! А потом – ты вечный холостяк, перекати поле, всё-таки Жене я желаю добра.
Женя, закончив танец, шла с красавцем к столику.
- Ну да, ждёшь, когда её джигит похитит?
- Не дадим! Ты расплатись, а мы уйдём.
Женя, раскрасневшаяся, с блестящими глазами, села за столик. Мужчины стали наливать ей вина, воды. Она выпила воду и смущённо сказала:
- Что-то я разгулялась сегодня.
Макс пробасил:
-Это хорошо, это даже прекрасно и вы так танцуете – просто загляденье.
Женя довольно улыбалась.
Андрей подумал, что теперь ему следует пригласить Женю, но вдруг обратил внимание, что друзья юного красавца что-то горячо ему говорят и вот он уже опять идёт к их столику. Андрей толкнул Макса:
- Действуй.
Они с Женей быстро пошли к выходу, Макс привстал навстречу парню и сказал спокойно:
- Очень жаль, но мы уходим.
- Но мы хотели пригласить вас за наш стол, мы были бы рады…
- Очевидно, в другой раз мы тоже будем рады, а пока пропустите, желаю вам хорошего вечера.
Юноша улыбнулся, пожал плечами и отошёл. Макс вышел к уже одевшимся Андрею и Жене.
-Ну, эти джигиты решили нас «прокатить». С ними свяжешься, потом будешь в милиции оправдываться, что не хотел оскорблять их национальное достоинство. Поехали домой.
Сперва доехали до дома Жени. Макс, прощаясь, поцеловал ей руку:
- Благодарю за чудесный вечер в вашем обществе
- Ох, Макс, ну что вы так церемонно. Раз вы друг Андрея, можете бывать у нас запросто.
Дома Женя облегчённо сняла туфли. Спросила Андрея:
- Чай будешь?
- Не беспокойтесь. Я сварю кофе, а как вы?
- Нет, нет. Я иду спать. Спокойной ночи.
Засыпая, она всё слышала чудесный голос:
                На воздушном океане
                Без руля и без ветрил
                Тихо плавают в тумане
                Сонмы древние светил.
Это он пел или нет? Потом возник образ Демона в виде стройного юноши с тоненькой полосочкой усов над ещё по-детски припухлыми губами. И, улыбаясь, она крепко заснула.


                I V

Однажды Андрей увидел на столике в холле открытый конверт, адресованный Евгении Ивановне; посмотрел – конверт пустой, обратный адрес – Калининград, пишет некто Иволгин. Наверно, родственник какой-нибудь, подумал Андрей и как-то в разговоре спросил Евгению Ивановну, бывала ли она в Калининграде. Женя пристально посмотрела на него и спокойно ответила:
- Нет, никогда.
Андрей забыл об этом разговоре, но вот в конце сентября пришла телеграмма из Калининграда, в ней говорилось: « Паша очень болен, приезжайте. Агния».Вечером Андрей вручил телеграмму Жене. Она прочла и ничего не сказала. Он удивился:
- Кто-то из родственников?
- Да уж, родственничек…
Разговор иссяк. Но Лариса пристала к матери с расспросами и та сердито сказала:
- Не обязательно всю родню знать, от этого и неприятности бывают.
- Но, мама, ведь зовут не просто кого-нибудь, когда плохо, зовут родных. Ты поедешь?
- Ну, уж нет, у меня работы невпроворот.
И Андрей неожиданно сказал:
- А может, мы с Ларисой съездим? Мы так никуда и не собрались, а здесь ведь и ненадолго.
И неожиданно Женя согласилась.
- А что? Всё равно этого видно не избежать. Поезжайте!
Лариса и Андрей не очень поняли, что хотела сказать Евгения, но вдохновились перспективой поездки и стали решительно собираться.
Женя стояла у окна и смотрела на золотую крону деревьев. Ветра нет, ни одна веточка не колышется, а с клёна внезапно срываются листья и медленно, безмолвно падают, и в лучах восходящего солнца просвечивают чёрные, опустевшие ветви. Раньше она как-то не замечала такого вот вроде бы беспричинного печального листопада. Почему печального? Потому что все имеет свой логический конец – зарождение, рост, расцвет и вот это тихое безропотное умирание. Ну, вот когда ветер гнёт деревья, буря шумит, всё вроде понятно, а тут вот такое печальное смирение…
Мысли перескакивали на другое: может быть я не права? Зачем стараюсь скрыть все эти семейные события? Разве Лара не имеет права знать? Всё было так хорошо, а тут вдруг зачастили эти письма от Иволгина. Письма она сожгла. Но вот Андрей конверт нашёл, вопросы возникли. Зачем им разбираться в такой давней истории? А впрочем, пусть разбираются, ей не стыдно и не страшно. Хотят ехать в Калининград – пусть едут. Это неизбежность – как листопад.
Так и решили. Времени на такое путешествие нужно не так уж много: два выходных, ну можно ещё пару дней прихватить.
Женя узнала телефон знакомого ей по Питеру и живущего теперь в Калининграде, попросила встретить приезжающих и помочь им найти адресата. В аэропорту их встретил на стареньком фольксвагене немолодой, мрачноватый мужчина. Лариса его узнала:
- Василий Гаврилович! Это мы приехали, вы меня не узнали?
Он недоумённо посмотрел на неё.
- Нет, а вы от Евгении Ивановны?
- Ну да, я же Лариса, её дочка. Ну, как же вы меня забыли?
- Ох, милая! Да ведь, сколько лет прошло, ты совсем маленькой была. Вы к кому в Светлогорск? Или просто в санаторий?
-Нет, мы к Иволгину Павлу Сергеевичу.
- Ну, Пашу я знаю. Садитесь сейчас доставлю. Тут всего 40 километров.
По дороге Василий Гаврилович рассказывал:
- Светлогорск – это новый город. Тут берег высокий, до уровня волн метров 50 будет. Там санатории, пляжи хорошие, у них там свои дороги. А западнее – это старый городок Рушен. От старых домов осталось только несколько. Сперва там пятиэтажки поставили – строители жили, а потом,  в последнее время всё какие-то коттеджи ставят. Берег там пониже, пляжи свои делают. А Паша он в старом доме живёт.
- А вы Павла Сергеевича давно знаете?
- Я в порту работал, когда он приехал, вот там и встретились, это уже лет 10 назад. Он бывалый моряк, да вот сейчас очень болеет.
- Да ведь море оно здоровье подрывает, - заметил Андрей.
- Ну, не столько море, сколько горе. Тут ведь как получилось, стали мы в 60 лет, а то и раньше никому не нужны. Списали Иволгина на берег, он и затосковал. И болезни все накинулись, пенсия грошовая, квартиры так и не приобрёл. Повалялся в больницах, потом вот в Светлогорск в санаторий путёвку дали, а может и сам купил, не знаю. А там добрая женщина работала – Агния, она его и приютила. Вот и живут теперь здесь. Да вы сами всё увидите.
Светлогорск город молодой, как курорт строился, да теперь и санатории пустуют.
- А вы как здесь живёте? Я смотрю, у вас всё немецкие машины бегают.
- Ну, а как же? Германия она рядом, а Россия далеко. Мы теперь здесь уже европейцы… почти…
- И привыкли?
-А чего ж, русские они везде приспособятся. Да и неплохо хозяйствовать стали, если бы не новая разруха. А как люди живут – так по разному, это ведь и в России и в Германии – везде по разному.
- А вы уже не работаете?
- Я на пенсии, но иногда в порту подрабатываю. А моё увлечение теперь – охота. У нас тут край хороший для пролётных птиц – озерца, речки, болотца. Болотца сперва почти все осушили, а теперь опять пустошей много. Вот я сейчас вас доставлю, поеду за приятелем – у него собака охотничья и махнём в любимый уголок – там у речки берега болотистые, но есть сухая гривка, мы там палатку ставим, костерок сообразим – тишина, сказка просто. И не в утках дело, это просто праздник для души. А сеттер за утками поплывёт, потом нам – это для собаки тоже кайф. Я и Пашу к охоте хотел приручить, да не его это стихия.
Ну, вот мы и приехали. Я здесь вас высажу – идите вот через дорогу, там увидите старые дома.
Андрей и Лариса взяли сумки, простились с Василием Гавриловичем, оставшись одни – огляделись. Левее, в пелене наплывающего с моря тумана, белели корпуса, наверное, это и были санатории. Перешли дорогу и по узкой асфальтовой дорожке стали спускаться к темнеющим кирпичным домам. На металлической белой планке у крайнего дома указана улица: Сосновая 2а.
- Ну, вот мы и пришли, сказала Лариса. Перед ними двухэтажный, старой тёмной кирпичной кладки дом, на высоком фундаменте. К двери вели выщербленные ступеньки, площадка перед входом под полукруглой железной крышей с проржавевшими фестонами. Андрей обратил внимание, что окна на втором этаже забиты.
- Да, какое-то здесь запустение.
Звонить пришлось несколько раз. Они уже засомневались – туда ли попали? Но вскоре дверь открылась, седая, маленькая женщина вопросительно взглянула:
- Вы к кому?
Лариса быстро сказала:
- Мы к Иволгиным, из Москвы.
- Да, да это к нам. Проходите, проходите, пожалуйста.
Они вошли в большую, полутёмную прихожую, а женщина спешила  впереди них и громко говорила, входя в освещённую комнату.
- Паша, Паша! Они приехали, приехали!
Андрей и Лариса, поставив сумки в прихожей, вошли за ней. За круглым столом в кресле сидел пожилой мужчина, он обернулся на звук голосов и стал медленно с трудом вставать – высокий, плотный, седой человек он опирался одной рукой на палку, другой держался за спинку кресла и пристально на них смотрел. Потом неуверенно спросил:
- Женя, ты всё-таки приехала?
Лариса быстро ответила:
- Нет, нет… Это я Лариса, дочка Жени и со мной мой муж Андрей.
-Ах, вот что… Извините, вижу очень плохо, ну, хорошо, хорошо, я очень рад, тем более, что… Агния! Агнюша, гости же, где ты пропала?
- Я всё, всё сейчас сделаю, не беспокойся. Садитесь, садитесь за стол.
- Агния?! Как дальше? Я вам помогу…
- Агния Михайловна, не беспокойтесь.
- Ничего, это даже приятно, на стол собирать – сказала Лариса и, захватив сумку с гостинцами, пошла за хозяйкой на кухню.
Андрей тем временем рассматривал Иволгина.
За столом воцарилось молчание. Ощущая неловкость, Андрей сказал:
-Мы получили ваше письмо, но не могли сразу собраться…
- Я понимаю. А дело в том, что когда приходит старость, надо подводить какие-то итоги и хочется как-то исправить старые ошибки…
- Но это вряд ли возможно. А потом, вы совсем ещё не стары…
- Скоро семьдесят, возраст серьёзный уже, да и болезни стали одолевать – диабет у меня, зрение теряю, и ноги не слушаются, так что всё стало трудно.
Агния и Лариса внесли подносы с едой, расставили посуду.
- Агния, а у нас есть что-нибудь существенное?
- Ну, как не быть, есть, конечно. Да вот ребята коньяк хороший привезли. Андрей, ты уж открой сам.
Андрей налил в рюмки коньяк. Павел Сергеевич поднял рюмку.
- С приездом дорогие гости. Вы с дороги, кушайте, а я вам расскажу о своей жизни.
- Павел Сергеевич, жизнь пересказать невозможно, -  запротестовала Лариса, - вы по существу.
- Не беспокойтесь, я постараюсь кратко, но всё же чтобы вы могли понять… Я был моряком, вся жизнь моя прошла на море, кроме раннего детства и вот теперь… Я ходил на судах и торговых, и рыболовных, по-разному, постигая морскую науку с 12 лет. И без моря жизни своей не мыслил. А когда сходил на берег радовался жизни на полную катушку – и пил, и в азартные игры играл, и проигрывал, и женщин любил. И они меня любили. Я весёлый был и щедрый, но серьёзно я ни с кем себя не связывал.
И вот однажды – мне уже было под пятьдесят – судно наше стало в док в Ленинграде. Ремонт предстоял долгий. Кое-кто из команды завербовался на другие суда, кто-то остался на ремонте. Я тоже остался в ремонтной бригаде. И вот в порту, в нашей конторе, я встретил девушку и влюбился без памяти. А она была почти вдвое моложе меня, но я ей тоже глянулся. Я всё себя окорачивал – не лезь к молодым, не твоё это место. Но когда оба любят, все уговоры бесполезны. И я решил всё сделать по-серьёзному: мы с ней расписались, а жили временно в коммуналке, где у неё была комната. Надя, так звали мою жену, была очень красивой, славной и доброй девушкой, а жила она не одна – растила свою младшую сестру Женю. В этой квартире жила ещё Клавдия Михайловна.
- Как это так? – изумлённо воскликнула Лариса.
- Пока не перебивай, Слушай дальше. Жизнь у нас складывалась удачно. Но тут в бригаде прошёл слух – набирают команду на рейс с каким-то грузом в Африку. Я от себя эти мысли гнал, но себя не обманешь и я пошёл и записался на рейс. Дома не говорил, всё тянул – может и не возьмут. Но шила в мешке не утаишь – сама Надя мне сказала, что мне скоро идти в море. Сама и собрала меня. Мы думали, что это месяца на два-три и деньги нужны были. Так что она не возражала. А получилось всё – хуже не бывает. В той стране куда мы привезли груз – может это было оружие – я не знаю, судно арестовали и команду тоже. Переговоры тянулись долго и трудно. Но про все приключения с пленом это длинная история. Скажу только, что попал я в Ленинград через год. И тут меня ждал ещё удар: ни Нади, ни Жени в городе не было. Клавдия Михайловна рассказала, что Надя родила дочку, но через месяц сильно заболела и умерла. А девочку удочерила Женя, причём сумела добавить себе 2 года, т.к. ей несовершеннолетней удочерение не разрешили. И она с девочкой уехала в Москву.
Вот я сразу  стал отцом и вдовцом. Клавдия не очень верила, что я не мог приехать, и адрес мне не дала, сказала, что сама не знает и, главное, что не стоит мне их искать – жены нет, а что мне при моём вечном плавании делать с девочкой? И я ведь с этим согласился – не было у меня ни привычки, ни тяги к оседлой жизни. И опять я ушёл в море там забываешь обо всём. Но…
Павел Сергеевич остановился и потянул ворот рубашки.
- Агния, душно, расстегни…
Она бросилась ему помогать. Лицо у него покраснело, на лбу блестел пот. Андрей стал помогать.
- Давайте отведём его в спальню…
- Ничего, ничего, я сейчас сам…
Агния и Лариса повели Иволгина. Андрей остался за столом.
Напротив висела большая фотография – почти плакат – с него смотрел красавец-моряк с белозубой улыбкой. Андрей вздохнул и выпил рюмку коньяка.
Рано утром Андрей вышел из дома, повернул за угол – слева круто спускалась тропинка к берегу, а правее, прижимаясь спиной к сосне, стояла скамейка. Отсюда был открытый вид на море. Но сейчас этим осенним туманным утром там, у горизонта и небо, и море были одной сплошной серой пеленой. И вот в этой дали возникла длинная высокая волна с белым гребнем, она спешила к берегу и по мере приближения становилась ниже, меньше и накатывала на берег уже отдельными гривками и, отступая с лёгким шипением оставляя на песке клочья пены. Песчаный пляж был далеко внизу, ещё кое-где торчали не убранные зонтики.
Наверное, Павел Сергеевич отсюда глядел на море; но теперь скорее ощущал его присутствие – это влажное свободное дыхание огромного пространства, его мощь и безграничность  и этот, ни с чем несравнимый запах и терпкий солоноватый вкус, который, кажется, можно ощущать и на расстоянии, и этот беспрестанный рокот волн. Наверное, можно понять Иволгина и его тягу к морю, и бесконечную влюблённость в его просторы. Андрей поёжился от влажной прохлады и вернулся в дом.
Он удивился как Лариса безоговорочно и даже, кажется, с удовольствием приняла отцовство Иволгина. Ну, да, конечно, у неё не было отца, не было возможности ни гордиться, ни осуждать – ничего не было. А теперь, когда она взрослая и самостоятельная, ей нравится, что у неё отец этакий морской волк и теперь нет необходимости его осуждать – все трудности в прошлом. Да и не очень её трудности, скорее Женины. А забот не требуется – как-никак, а он устроен, заботы все у Агнии Михайловны и это, как говорится её проблемы. И ещё он удивлялся – гены великая вещь, не только внешне Лариса была похожа на отца, он сразу почувствовал их внутреннее родство – такое же безудержное к чему-то стремление и некий авантюрный склад характера.
Лариса всё расспрашивала и с удовольствием слушала Павла Сергеевича, а Андрей помогал Агнии по хозяйству – починил дверь, подогнал раму окна – небольшая, но необходимая работа, а сделать некому.
- Агния Михайловна, а что это второй этаж забит?
- У нас ураган прошлой осенью был, так сосну свалил ветер прямо на наш дом, крышу разрушил, да вот и двери покосились. Соседям квартиру дали, а мы здесь остались, крышу починили. Дом под снос пойдёт, пока вот живём.
Пора уже было ехать. Прощание было добрым и грустным, как всегда, когда молодёжи в дорогу, а старики остаются.
 Женя встретила путешественников молча, расспрашивать не спешила. Лариса при Андрее ничего ей не сказала, а вечером зашла к матери:
- И что это ты все годы скрывала? Разве мой отец такой уж скверный человек, что о нём и говорить нельзя? Или он бандит какой, так они сейчас в почёте. И что, оказывается, у меня совсем другая мама. Как это понять?
- Для тебя всё это понять трудно, но можно, если захочешь Ты думаешь мне просто было тобой – месячной – начинать жить в 16 лет! Без денег, без дома, без помощи – без ничего! Как это тебе понять! Может быть лучше было оставить тебя в доме малютки, а дальше детдом?
- Ну, хотя бы и так. Раве там не живут нормальные дети?
- Ах, вот оно что! Лучше детдом, чем свой родной. А ты ведь не знаешь, как там дети живут, как они хотят чтобы был любой, но свой дом! И я тебе такой дом  дала, а что не родила, так ведь растила тебя я. В конце концов, родная тётка. А Павел  Сергеевич всё постигал романтику моря и дальних странствий. Он тебя не видел, не знал и знать не хотел, иначе нашёл бы.
- А чего искать-то. Если бы ты не уехала из Ленинграда, он бы нас нашёл. Ведь он туда вернулся. Не его вина…
- Да, уж он нашёл бы! А что мешало написать, послать запрос, наконец, или дать согласие перечислять нам часть зарплаты, как другие делали.
- Но ведь он обо мне не знал!
- А разве Наде он не мог сообщить или она не нуждалась в поддержке? Ведь я ещё с ней жила.
- Ну ты, это другое дело.
- Ладно, наверное, я виновата в том, что ты стала жить со мной.
Я во всём виновата! А твой отец – ангел, он достоин почестей и восхваления.
- Но, мама!
- Так разве я тебе мама? Ты сама от меня отрекаешься!
Женя заплакала. Лариса сожалела, что так всё получилось, но промолчала и ушла к себе.
Ночью, глядя в темноту, Женя спрашивала себя: что я сделала неправильно? Наверно детям нужно говорить всю правду. Всё как есть. Когда говорить? Маленьким или уже взрослым? Разве Лариса понимает, как она бедствовала, перебиваясь любой работой, лишь бы было, где жить: уборщицей в общежитии, потом дежурной, да на две ставки, а её крошечную носила в ясли, в садик и по ночам не спала, а стала учиться. И ни отдыха, и никакой  личной жизни. А она это поймёт? Вот мне 36 лет, нет ни мужа, ни своих  детей. Только работа. Хвала моей работе! Теперь лавный бухгалтер в солидной компании, Соломон Борисович её ценит, в коллективе уважают. И это всё? Больше уже ничего не будет? И я так и высохну над этими балансами без радости, без любви? Любовь, а что это такое? Вот Володя вроде бы любил её, думала, что создадут семью. Нет, не вышло! Чужой ребёнок, совсем уже взрослая девочка с которой трудно ладить. Не сошлись. Вот теперь у Ларисы семья и я ей не нужна. Хотя как сказать, деньги-то нужны. Ах, о какой ерунде я думаю! Главное-то в том, что растила я Лару неправильно, не создалось у нас духовной близости, и все мои труды, вся эта моя жертвенность – всё впустую, всё напрасно. Я выполняла долг, как я его понимаю, а вот духовную сущность наших отношений не создала, и вот результат – мы чужие. Но разве только недосказанность тому причиной? Почему дети, вырастая, становятся чужими и даже жестокими? Ине только у меня.


                V

После возвращения от Иволгина и бурного разговора с матерью, Лариса через некоторое время как будто успокоилась. Вроде бы прилежно училась, т.е. утром уходила на занятия и возвращалась поздно вечером. Иногда исчезала с друзьями на какую-нибудь загородную вылазку.
Женя удивлялась – почему же без Андрея?
- Ну что ты, ма он же совсем не такой, - и смеялась, - он из другой колоды.
Да, действительно, Андрей в эту молодёжную тусовку не вписывался. Да, он на эту тему и не рассуждал, у него было много работы.
Андрей подумал, что ей наверное, надо бы родить, вот тогда и успокоится и обретёт уверенность. Впрочем, он сомневался в такой перспективе, но всё –таки решил как-нибудь завести разговор на эту тему.
Однажды, гладя её тоненькую ручку, осторожно сказал:
- Какая-то ты бестелесная…
- А по-твоему я должна быть толстой, пузатой бабищей? Ну, уж нет!
- Просто пузатой не нужно, хотя беременной вполне уместно.
- Ты соображаешь, что говоришь? Это я должна родить, бросить учёбу и сидеть дома, пелёнки стирать?- Да ведь все рожают и стирают и дети растут, иначе для чего же учиться и жить? И мама помогать будет.
- Вот-вот, сделаем маму бабушкой и оставим дома, а сами будем заниматься в своих клубах по интересам. А кто нас содержать будет? Я полная иждивенка, да и от тебя доходов как от рыбы шерсти. Или ты не понимаешь, что мы сидим на её шее, что мы сами ещё ничего не можем?!
- Но ведь это скоро изменится. Я закончу свою диссертацию, и у меня будет и работа, и деньги.
- Да кому она нужна сейчас твоя наука?! Я, по крайней мере, займусь дизайном в сфере бизнеса. Я ещё кое-кому докажу, что тоже на многое способна. Я докажу…
- Когда и как и кому ты что-то собираешься доказывать? Нужно просто научиться жить в существующих условиях.
- Когда – я ещё точно не могу сказать. Наверное, когда ты станешь профессором Гарварда.
- Ну, хватит! Не жди, это вряд ли будет. И уж мне поверь, хватит профессуры в Москве – зачем мне Гарвард?
- Затем. Что там деньги платят, затем что там люди по-человечески живут, а не преодолевают очередные трудности. Затем…
- Подожди! Значит, у тебя главная задача уехать в райскую страну, где нет забот, ни трудностей и жить в своё удовольствие. Да ведь и там есть и горе, и заботы, и болезни.
- Может быть. Но нет бесконечной нищеты и этой обречённости – вот, всё плохо, но может быть ещё хуже будет. Почему я должна это терпеть?
- Но у тебя-то какие трудности? Живёшь в достатке, в любви. Почему такое озлобление? Я не могу тебя понять. Ведь не в нищей деревне живёшь…
- А я по-твоему больше ничего и желать не могу?
- Чего же тебе не хватает?
- Ну, вот норковое манто хочу, - она засмеялась. – А ты мне не купишь?
- Нет не куплю. Ты хорошо одета и просто с жиру бесишься.
- Ладно. Поговорили, всё понятно. Давай спать.

               




                V I

В начале ноября Лариса сказала Жене, что их группа должна поехать на Мальту для совершенствования в английском языке.
- Это надолго? Как же Андрей?
- Ну, наверное, на месяц. Это же так здорово!
- и кто едет? Вся группа?
- Да, все наши, ещё Вадим, Игорь.
- Они-то к чему, ведь с другого курса.
- Им хочется улучшить язык, что здесь плохого? Ты деньжат подкинешь?
- Да раз это нужно, Но ты не ответила – Андрей не возражает?
- Я сказала ему, что еду. Мне всё равно будет он возражать или нет. Думаю, что согласен.
И вскоре Лариса собралась и уехала, на прощание, весело чмокнув в щёку и маму и мужа, провожать не велела. Семейные проводы, это же просто смешно! А впереди – свобода! И вообще – всё так здорово складывается!
И жизнь в их доме продолжалась обычно. Конец года, работы было много и у Андрея и у Евгении Ивановны.
Лариса изредка звонила, потом вдруг надолго пропала. Они уже ждали её возвращения.
Женя решила, что нужно непременно поставить ёлку, хотя уже давно её не наряжали. Но Лариса приедет из тёплого края, в свой московский, пусть всё по-зимнему, по-настоящему. И вот уже в 20-х числах декабря она завершила уборку и решила достать игрушки с антресолей. Стала на табуретку и, достав коробку, повернулась, потеряла равновесие и упала. И неудачно упала, встать не могла, ногу пронзила резкая боль; сидела, ахая и плача, не зная как встать.
Андрей, входил в переднюю и, услышав эти странные звуки, бросился в кухню.
На полу, среди разбитых игрушек, сидела Женя. Он бросил куртку на пол, ужаснулся, увидев кровь на руке.
- Женя, голубчик мой, что случилось?
- Упала вот, наверное, ногу сломала, - и она расплакалась ещё горше.
- Ну, сейчас, сейчас, я тебе помогу.
Он подхватил её на руки, отнёс на постель и вызвал скорую.
Пожилой, усталый фельдшер осмотрел ногу.
- Перелома, по-моему, нет, сильное растяжение. Наложил жёсткую повязку, сказал, чтобы на другой день ехали в поликлинику, на рентген.
Андрей убрал следы крушения, принёс столик к постели Жени, налил крепкого чая. Был смущён, так как невольно вслух назвал её Женей, теперь не знал как к ней обращаться. Обращался неопределённо:
- Ну вот, давайте пить чай!
Она тоже была смущена, удивлена, но и обрадована его вниманием.
- Андрюша, ты же не ужинал, сперва поешь, потом и чай будем пить.
- Не беспокойтесь, я уже перекусил, а это ваши любимые пирожные. Может рюмочку коньяка?
- Нет, не стоит. А откуда пирожные?
- Я по дороге прихватил, вот и пригодились для поправки здоровья, - смеялся он.
После чаепития, убрал столик, скомандовал:
- А теперь спать
Потом он в своей комнате смотрел телевизор и долго не мог уснуть, какое-то беспокойство было в душе. Думал, вот Женя – в своей сфере организатор, руководитель, а в жизни такая беспомощная и в сущности, одинокая. И эта беспомощность и слабость вызывала в нём умиление. Такую женщину можно пожалеть и она не обидится, возле неё можно чувствовать себя сильным и нужным. Но почему он решил, что Женя слабая женщина? Как же она, сама почти ребёнок, не побоялась взять на себя ответственность фактически за новорождённую Ларису? Кому это по плечу? Воспитывала, растила, учила и сама училась и карьеру сделала. Какая же это слабость? И в это же время осталась и женственной и слабой? Как это складывается в одном человеке? А как бы вела себя Лариса? Ну, Лариса, ей всё по барабану. И ей бы он сказал:
- Ну, чего это развалилась, давай тип-топ, и чтоб всё было о’кей. Вот-вот, в её стиле только так общаться, некая бравада и никаких соплей! Может просто он чего-то не понял или не разглядел! Ну, нет ей же, очень радостно и весело в своей компании, так зачем же замуж выходила? Ну да, она ответила, чтоб мужик рядом был, когда понадобится. Но нужен ли он ей вообще? Всё это так – игра, туфта, желание солидности, что ли. А вот там есть этот Игорёк с его приятелями, и ей льстит. Может быть, она просто любит его? Зачем же эта ложь? Ведь вполне прямо она сказала, что ей интересно и важно поехать на эту Мальту. Вряд ли за языковыми перлами, просто Игорь тоже едет. А почему? Он совсем с другого курса. По качану, дурак старый, просто у них любовь, а ты так, между прочим…
И он долго не мог уснуть, не мог решить, а правильно ли он живёт, может что-то не так? Да, есть работа, наконец, он делает нужное дело. Может, домашние проблемы – это его выдумки? Ну, скоро приедет Лариса, и он окончательно всё выяснит.
На другой день, пройдя рентген, Женя успокоилась – перелома нет. Но вот прыгать ей придётся долго. А на днях приедет Лариса и это радовало и успокаивало, они вместе встретят Новый год и всё будет хорошо.
Но этим намерениям не суждено было сбыться. Позвонила Лариса и сообщила, что часть их группы едет продолжать занятия в Лондон, попросила денег. Как бы мимоходом сказала, что Андрею она сообщила.
Евгения Ивановна позвонила в институт, но там о продолжении занятий ничего не знали, студенты с Мальты уже вернулись. Женя с горестными вестями всё-таки обратилась к Андрею.
- Да, я знаю. Она звонила мне на работу. Я думаю, что у нас что-то пошло не так и повлиять на это мы не можем.
- Андрей, но всё-таки надо дождаться, когда она приедет, нужно же поговорить по-человечески.
- Дождёмся, куда нам деваться, - невесело пошутил он.
- Андрюша, но ведь праздник, у вас в институте своё общество, так что ты можешь погулять в компании.
- Да зачем мне компании? И потом это семейный праздник, всё больше по домам. Вот мы с вами и будем праздновать. Я буду дедом Морозом, а вы Снегурочкой. Договорились?
               
                V I I

К Новому году Андрей купил небольшую пушистую ёлочку, поставил в ведро на тумбочку в кухне. Женя попросила перенести в большую комнату.
- Ну, что мы всё на кухне обитаем, ведь праздник!
Собрали на стол закуску без излишеств, конечно, бутылку шампанского. Женя одела своё синее платье и уселась в кресло.
- Ну вот, я приземлилась, тебе придётся хлопотать одному.
- Ничего страшного. Давайте выпьем за прошедший год.
- Стоит ли он того? Столько неясного, непонятного.
- Ну, что же делать, теперь ничего не изменишь. В Новом году нас ждут сразу горы работы, расслабляться некогда.
- Да, у меня годовой отчёт, эта уйма всяких бумаг и бумажек, - Женя вздохнула, я к тому же ходить не могу!
- Я утром буду вас отвозить на работу, а вечером пусть служебную машину дадут. А теперь я хочу увидеть вас снегурочкой. Одну минуту!
Он вышел и вернулся со свёртком.
- Сидите смирно и учтите я – Дед Мороз.
Он достал из коробочки жемчужное ожерелье. Вот Это к вашему платью, оденьте, а это корона снегурочки и он с улыбкой одел ей на голову картонную корону, украшенную стеклянными  бриллиантами.
Женя радовалась о души. Смеясь, смотрела на себя в зеркало, с удовольствием одела ожерелье – оно очень хорошо сочеталось с платьем.
- Ну, спасибо тебе, Андрей, за внимание, за твоё доброе сердце. А я ничего тебе не купила, уж прости.
- Ничего и не надо. А за доброту и внимание скорее я должен благодарить
 В дверь резко позвонили. Андрей пошёл открывать и вернулся с корзинкой фруктов и букетом цветов.
- Вот вам дары от шефа.
- Да, уж Соломон Борисович очень внимательный, это же надо – не забыл! Вообще он для меня сделал так много, что я должна ему цветы слать.
- Это редкость иметь такого шефа.
- Ну, я для него работаю уже 15 лет и очень усердно. Вот ведь я с Ларисой в общежитии жила, её девчонки по очереди до года нянчили. Потом в ясли отдала, училась сперва на бухгалтерских курсах, потом в институте, и работать сразу стала. Тогда это было просто отделение бытовой химии, теперь это целый комбинат. Ларе в школу, а общежитие закрыли – хоть на улицу иди. Вот тогда фирма купила эту квартиру, потом оформили на меня, кредит я выплатила, да ведь он всего треть стоимости покрыл. И ремонт мне наша строй группа сделала. Так что я ему очень благодарна и никогда со временем не считаюсь, работаю сколько нужно. А Лариса она ещё многого не понимает. Давайте, Андрей, выпьем за ваши успехи, что о моих делах говорить, это скучно.
- А меня ждёт обычная, но трудоёмкая работа: сессия в институте скоро, семинар веду, надо студентов подготовить. Потом ещё рутинная работа для заработка – курсовые писать.
- А дипломы не пишешь?
- Ну, уж нет. Курсовая ни к чему не обязывает, если студент толковый- сам разберётся и у него время есть нормально предмет освоить. Диплом предполагает, что я работаю вместе со студентом. Но на такую работу у меня нет времени. А если писать для неуча, которому всё равно, что и о чём, то уж это не для меня, я вакуум не заполняю. И личной ответственности нести не хочу. Вскоре позвонил Макс – поздравил с Новым Годом, позвонили Жене. И только не было звонка от Ларисы.
Лариса вернулась только через две недели, никого не предупредив. Сразу позвонила Андрею, пригласила придти, но не домой, а в соседнее с его институтом кафе. Он нашёл её и удивлённо сказал:
- Я бы сразу приехал домой, почему так?
- Не стоит наш разговор переносить домой.
- Но почему такая спешка, в чём дело?
- Андрей, ты сам понимаешь, что в нашем браке не всё ладно. Давай откровенно: я подаю на развод. И, чтобы всё было понятно, я люблю Игоря, и мы будем вместе.
- Но ведь ты сама сказала, что он не женится на тебе!
- А это неважно. Наши с тобой паспорта со штампом разве это обеспечило нам счастье? И ещё – я сейчас домой не поеду, скажи маме сам.
Андрей, в сущности, ожидал такого решения, правда, не в таком стремительном темпе.
Евгения Ивановна, выслушав Андрея, тоже почти спокойно сказала, что ожидала этого, после тога как Лариса не вернулась во время с Мальты.
Развели их быстро и без проблем. Но разговор у Ларисы с Женей всё-таки состоялся. Андрей уже перебрался в свою съёмную квартиру, которую сохранил за собой. Дома была Женя, и когда пришла Лариса, разговор был неизбежен.
- Лара, что с тобой случилось? Почему ты так оскорбительно отнеслась к Андрею?
- Я думала, что ты всё-таки что-то понимаешь. Разве не видела, что я люблю только Игоря?
- Не знала. И за Андрея тебя никто палкой не гнал, это была твоя добрая воля. Всю жизнь я пыталась как-то если не повлиять, то хоть понять твою непредсказуемость.
- Ах, батюшки! Ты не знала, не ведала, всю жизнь старалась! А зачем? Почему ты хотела всё решать за меня? Отца меня лишила, даже памяти родной матери лишила! Я, что, должна тебя за это благодарить?! И как ты можешь что-нибудь понять в моей жизни, когда ты и свою не устроила? Вот был у тебя любовник, а я не велела ему приходить и ты смолчала! Я за тебя решила, ты и не возразила и живёшь так – как бревно плывёшь по течению…
- Лариса! Это уже безобразие меня обвинять в том, что я делала из-за тебя, для тебя!
- А кто тебя просил? Если человек живёт полной жизнью – с любовью, пусть и с ненавистью или с ссорами и вокруг всё все понимают, а так  как ты – этакая жертва и все должны тебе за это низко кланяться и благодарить. Я тебе никогда не прощу ни за папу ни за маму.
- Лара! Но ведь ты их не знала! Зачем же к своему счастью, если это только счастье, ты идёшь напролом, по чужим головам.
- Пусть та. Но я за своё ещё поборюсь, не взирая, ни на что!
- Стоит ли оно того?
- А это как бог даст. Только ты вряд ли поймёшь. Игоря я люблю так, что всё для него сделаю – чтобы он ни захотел, чтобы ни приказал…
Это она сказала тихо, печально и как показалось Жене – безнадёжно
- Ты что же теперь переедешь к нему?
- Не знаю, как у нас сложится, мы, наверно из Москвы уедем. Ведь его предки тоже против нас. Так что, кто знает…
- Несмотря ни на что, это твой дом, он для тебя всегда открыт, знай это Лариса.
- Спасибо и прощай.
- Да ты что, девочка, никогда так не говори. Мы с тобой ещё будем счастливы. Ну, дай я тебя поцелую.
- Нет, этого я не хочу. Бывай…
Женя долго опустошённо сидела у стола, не зная, что делать. А что она могла сделать? Только плакать, да разве слезами поможешь, если весь их маленький но, ей казалось, такой милый и добрый мир рухнул в одночасье. И она ловила себя на мысли, что ведь если не точно знала, но всегда чувствовала – Лариса любит Игоря. А согласия на брак дала, думала, всё утрясётся. Выходит, как страус прятала голову в песок. Больше всего ей было жаль Андрея. Такой настоящий, спокойный и добрый человек, это и она виновата, что не предостерегла его.

                VIII

Андрей шагал по лужам, не выбирая дороги, и разнородные мысли и чувства одолевали его. Да, вот он защитил диссертацию и у него чувство удовлетворения и облегчения от этой довольно долгой и так сложно складывавшейся работы. И в то же время какое-то опустошение: вот вроде шёл к какой-то цели, дошёл, а дальше ещё не определился, ничего не решил. И потом, ну, вот он вроде бы доволен, даже рад результату, а некому с ним разделить эту радость. Впрочем, коллеги, поздравляли, правда, неизвестно насколько искренне. Это наверно всегда так – в искусстве, науке кто-то чего-то достиг, кто-то не смог или не успел и вроде бы искреннее поздравление и тайная зависть. Это он уже знал.
И вот личная жизнь вся кувырком, нескладная женитьба, вполне предсказуемый развод. Разве не видел, не понимал или всё же обольщался видимостью любви. И их дом, какое-то время бывший его домом, был для него тёплым, уютным и родным. В этом, конечно, заслуга Жени, её такого щедрого сердца. А, пожалуй, прав был Стас, когда говорил, что жениться надо на Жене, а не на Ларисе. С ней был бы нормальный семейный дом и уют. А так она одна со своими балансами. Ну, а что же мешает мне жениться на ней сейчас – мы оба свободны. Он даже остановился поражённый этой мыслью и вдруг решительно пошёл к её дому, ещё не соображая зачем. Посмотрел на знакомые окна – в кухне свет, значит она дома…
Женя вышла открыть дверь и обрадовалась:
- Андрюша! Как хорошо, что ты пришёл! Давно ты к нам не заглядывал. И почти обиженно добавила – ну, что же раз уж отчуждаешься…
- Нет, нет! Напротив я пришёл по очень важному делу…
- Ну, проходи, сейчас пельмени поспеют.
Он досадливо покачал головой (ну, какие пельмени, зачем она всё так принижает).
- Нет, Женя, голубчик мой, я по серьёзному вопросу – выходи за меня замуж – выпалил он и сам испугался и замолчал.
- То есть как, замуж? – оторопела она.
-А вот так, очень просто, и сам не ожидая, добавил, - я просто не могу без тебя жить.
Да вот так он сказал то, что давно уже подсознательно чувствовал. Женя, внутренне ужасаясь и радуясь (как же он так не забыл – зовете – голубчик мой) не знала, что сказать. Он подумал, что это отказ, даже от разговора, огорчённо вздохнул.
- Ну, если обидел, прости. Я так хотел это тебе сказать…
- Андрюша, какая обида, что ты, я просто боюсь…
-Чего боишься? Жизни, семьи, счастья? Или я тебе неприятен – так и скажи.
- Ну, что ты такое говоришь? Я боюсь… Я ведь старше тебя и потом…
- Женя! О каком возрасте ты говоришь? Мы с тобой сверстники, и люди живут не по паспорту, а по любви. Конечно, девчонке я бы должен говорить глупости, а тебе я просто говорю – без тебя у меня жизни нет, ну не складывается и всё тут…
- Но, ведь я совершу предательство!
- О, Господи! Да какое предательство – Лариса сама меня бросила, а ты так одинока, что ни перед кем не должна отчитываться.
- Нет, нет, Андрюша, не надо говорить об этом. Ещё ничего не устоялось, не забылось, всё так больно. Я хорошо к тебе отношусь,  ты знаешь, но всё-таки это совсем другое. Я пока не могу переступить некий запрет. Вот Лариса вычеркнула меня  из своей жизни – за что? Что я сделала не так? И вдруг наши отношения как ты предлагаешь – это кощунство, я не смогу…
Он сидел, нахохлившись, и от его недавней радости не осталось и следа. Ну, да, он совершил очередную глупость и его как щенка поставили на место.
- Прости, прости меня, пожалуйста, я не хотел тебя обидеть. Я искренне…
Ну, ладно, не будем больше об этом. Он встал.
- Ещё раз прости и до свидания.
- Ну, не будем ссориться, мы же друзья, я хочу остаться твоим другом…
- Да, да. Конечно.
И он быстро вышел.
Вскоре он позвонил Максу – дал согласие на работу в Роскосмосе. Обычная инженерная работа, поездки в командировки. Он этого хотел. Уехать и забыть горькую полосу в своей жизни.


                I X


Евгения закончила годовой отчёт, вроде бы в их фирме нормально. Да ведь их бытовая химия во все времена востребована. Получила от шефа хорошую премию. Но так и не решила, на что её истратить. От Ларисы никаких вестей нет. Позвонила Маше, та сказала, что вроде бы Лариса с Игорем в Лондоне, но точно она не знает. После неожиданного предложения исчез и Андрей. И вот она одна в пустой, большой, вдруг ставшей какой-то гулкой квартире. На работе всё вроде в ажуре, время свободное есть, а делать нечего и не для кого. Может быть, Макс знает, куда пропал Андрей? Позвонила. Он сказал, что Андрей уехал в длительную командировку. Ну, конечно, у всех свои дела. Женя металась по пустой квартире, и обида и тоска терзали её. Решила поехать в Питер.
Клавдия Михайловна, увидев Женю, испуганно спросила:
- Ты заболела?
- Да нет. Почему ты спросила?
- Господи, да на тебе лица нет. Синяя, дохлая, страшная. Ну что с тобой?
- Клавдия, меня стены съели. Понимаешь? Вот была, пусть уж не очень складная, но семья. Я суетилась, старалась всех как-то объединить. Но ничего не вышло. Понимаешь, пустота вокруг меня, но и, самое плохое – пустота во мне. Ничего не хочу и не могу. Ну, как мне жить? Да и стоит ли жить?
- Да ты, действительно, рехнулась, что ты такое говоришь? Уехала Лариса – так ведь все дети уходят из родительского дома. И правильно делают. Нельзя им вместе жить. Нужно делать свои ошибки, свои шишки набивать, чужие ничему не учат. Сейчас время патриархальных семей прошло. Андрей решил что-то изменить в жизни – так тоже правильно. У него семья не сложилась, он брошенный муж – это тоже стресс. А ты-то что сопли распустила? Тебя замуж звал, вот и соглашалась бы!
- Ты разве поймёшь? Как же это так я за него пойду? Это невозможно!
Ну, это как посмотреть. Ты ему ни юридически, ни морально не родня. Ларка тебе племянница. Так что ни божеской, ни людской морали ты бы не нарушила. А ведь он привык к твоей заботе. Ты просто не понимаешь, что любой мужик, какой бы крутой он ни был, во весь свой век дитём остаётся, ему ласка нужна, понимание. Ему жена нужна тогда он горы свернёт. И где ты ещё такого мужика найдёшь?
- Ну, не нужны они мне совсем, не нужны.
- А это не зарекайся. Жизнь она разные подвохи преподносит. Вот я, после гибели мужа, клялась, что ни на кого не гляну. А так тоска прижала, решила к кому-нибудь прислониться. Да вот всё не удачно: два раза прислонялась, но только «столпы» были с гнилью. Не получилось. А Андрей парень настоящий. Вот завели бы с ним детей и меня к себе взяли.
- Ну, ты свой Питер не бросишь.
- Да ты вот о своих мнимых бедах; а у меня посерьёзнее.
- Что-то случилось?
- Ещё как случилось. Пришёл в клинику новый шеф и давай персонал перетряхивать. Я сестра старой закваски, с совестью, и к больным по совести, а не за деньги. Ну, а теперь у нас молодые таланты, так и ходят с оттопыренным карманом. Нас же, старых, за борт. И куда мне теперь в мои 60 деваться? Пенсия куцая, да и не в деньгах только дело. Я была нужным человеком, а теперь никому не нужна. А твои беды временные. У тебя работа есть, и семья ещё сбудется. Давай-ка, все наши горести утопим в рюмке вина. Идёт
- Как только сиюминутная мера. Никогда ещё ни одна беда в рюмке не тонула. Через несколько дней Евгения, не то чтобы успокоенная, скорее смирившаяся, вернулась в Москву. И опять бродила по комнатам, вспоминая какие-то милые её сердцу моменты. Вот как Новый год встречали, и опять горькое недоумение мучило её – за что же все вроде такие близкие люди её забыли.

                X


Андрей, приняв предложение, уехал в Казахстан. Он стал работать обычным сменным инженером в отделе главного механика по эксплуатации наземных сооружений. Жил в общежитии, комната на троих, питался в столовой. С трудом привыкал к жаре. Иногда, после смены, брал старую шерстяную кошму – боялся ползающих обитателей пустыни – и шёл вдаль к одиноко стоящему сараю, который все собирались да никак ещё не могли его снести, ложился в жиденькой тени и смотрел в высокое уже вылинявшее небо или в открытую даль, где струился горячий воздух. Неожиданно выскочивший суслик испуганно взглянув на него и тихонько свистнув также неожиданно исчез. Иногда ловил взглядом корзинки ярко красных маков, почему-то их было мало, то ли отцвели, то ли вообще здесь плохо росли. И всё время думал об одном – почему его жизнь как-то не заладилась, дала сбой. Вот вроде занимался интересным предметом, чтобы посвятить больше времени занятиям решил жениться. Но разве это так? Разве из-за занятия математикой? Ну, отчасти, а проще, для житейской определённости, все в своё время женятся, заводят детей. Но не получилось. Может быть, просто не было в этом необходимости, или просто не было любви. Вот ведь Лариса полюбила Игоря и за ним хоть на край света. А они оба по обоюдному подсознательному согласию создали семью как некую схему сожительства, для удобства и только! А когда Лариса ушла, он решил, как утопающий за соломинку схватиться за Женю. Ну, да налаженный быт, удобная квартира, в конце концов, красивая женщина и ничего больше не надо решать, здорово! Он даже покраснел от этой мысли. Неужели он тоже циник и прохвост как все? Нет, нет! Женя была большим другом, больше необходимой, чем жена. Вспомнил, как делал ей предложение – говорил, что не может без неё жить. Но не так говорил! А должен был сказать, что любит её, но не сумел. Вспомнил, как любовался ею, когда она танцевала, и этот красавчик так на неё смотрел! Вот теперь она совершенно свободно и сколько угодно может танцевать с этим джигитом. Он даже вскочил, и вдруг совершенно ясно осознал, он должен вернуть Женю, он её любит и больше ему никто не нужен.
Командировка по договору кончалась через две недели, но он попросил его отпустить и, рассчитавшись, поехал в аэропорт. Самолёт прибывал в Москву утром. Всю дорогу он думал, что скажет Жене и как скажет. А вдруг её нет в Москве? А может быть, ему откроет дверь какой-нибудь мужик. Не может, не должно этого быть! Не может, не должно этого быть!
Небритый, в заношенной рубашке, схватив свой рюкзачок, он помчался на такси по знакомому адресу. Он открыл дверь своим ключом, вошёл в полутёмную прихожую, На шум, в проёме двери, показалась Женя – как тогда, в первый раз, окружённая ореолом солнечного света, и он выдохнул:
- Это я. Я вернулся. К тебе. Женя, голубчик мой, я люблю тебя. Не прогоняй…
Она быстро подошла к нему:
- Андрюша, дорогой, я так рада.
Он целовал её мокрые от слёз щёки и сказал охрипшим голосом:
- Я с дороги. Собери чего-нибудь поесть. – Сейчас, сейчас… Иди умывайся.

 
                ЭПИЛОГ

Прошло четыре года. У Андрея и Евгении двое детей: 3-х летний Ваня и 6-месячная Олечка. Клавдия Михайловна живёт с ними. Она продала квартиру в Петербурге и купила дом в Подмосковье. Летом вся семья живёт в деревне. Ванечка очень любит бабушку Клаву и зовет её Бабака.
Игорь умер в Лондоне от передозировки наркотиков. Лариса вернулась в Москву. Два года назад она вышла замуж за очень богатого предпринимателя. После смерти Иволгина Агнию она взяла к себе. Однажды Бобровы видели по TV светскую хронику: приём в загородном доме бизнесмена. Он – невысокий, плотный, лысеющий мужчина с весёлой, доброжелательной улыбкой и рядом тоненькая, изящная женщина – неулыбчива и высокомерна. Жене она показалась печальной, а Андрей сказал – нет, она достигла, чего хотела.
А сейчас Бабака повела Ваню спать. Женя в большой комнате кормит малышку. Андрей сидит поодаль, с нежностью смотрит на них и думает, что не зря с древних времён все художники изображали мать и дитя, потому что это самое прекрасное, что есть в жизни. Более того и есть сама жизнь и символ её непрерывности.


























 





















 
 














СЕМЕЙНЫЕ   УЗЫ

I

Сегодня Евгения Ивановна ушла с работы пораньше, вроде бы неотложные  дела  сделаны, можно передохнуть. К тому же какая-то тяжесть, усталость, ощущение слабости давили её. Дома хотелось сразу лечь в постель, не то чтобы спать, а просто полежать, отрешившись от спешки, ощутить спокойное, неторопливое течение жизни. Но не получалось – скоро придёт с занятий дочь, нужно приготовить ужин. Хорошо, что есть сделанные вчера пельмени. Поставила на плиту воду и подошла к окну. Падал лёгкий, какой-то несерьёзный снежок и мгновенно таял, оставляя на асфальте лужи. Весна всё-таки. К тротуару около дома прижалась чёрная машина, дверца открылась, и Евгения Ивановна с удивлением увидела, что вышла Лариса, помахала кому-то в машине рукой и пошла к подъезду. Через несколько минут распахнулась входная дверь, что-то с грохотом упало в передней, и стремительно вбежала Лариса. На испуганный взгляд матери скороговоркой бросила:
- А, не пугайся, это я сумку уронила. Ох, мамочка, есть хочу, ужас как!
- Ну, иди, иди, уже всё готово.
Лариса ела пельмени и нахваливала:
- Ну, у тебя пельмени это просто обалденное блюдо! Нигде таких нет. Я, пожалуй, растолстею.
Евгения смотрела на дочь и радовалась: вот и выросла девочка, может быть, она и не красавица, но её розовые с мороза щёки, блестящие карие глаза, весь её облик был наполнен такой юной прелестью, что она невольно обращала на себя внимание. Вспомнив про машину, Евгения спросила:
- Лара, а кто это тебя привёз сегодня?
- Да так математик один знакомый.
- Он, что, из вашей группы?
- Нет! Он уже дед, ему наверно 30.
- Где же ты с ним познакомилась?
- Он Рудику курсовую делал, вот и познакомились. Знаешь, курсовая такая классная была, никто не поверил, что это Рудик сам напрягся.
- А преподаватели?
- Ну, кто же к рублёвским придирается?! И вот представь: стоит эта наша компания, а тут подлетает машина, выходит парень такой весь настоящий, дверцу мне распахивает, и я гордо удаляюсь. Правда, здорово я им нос утёрла?!
- Да, ведь у них машины и пошикарнее будут.
- Конечно, у них машины свои есть или у родителей ключи клянчат. Но вот этот парень именно за мной приехал.
- Ну, а как же его зовут?
- Ой, ну что ты об этом! Математик – и всё. Если буду тебя с ним знакомить, вот тогда и узнаешь. Ну, я пошла. Поцеловав Евгению в щеку, убежала к себе.
А Евгения лежала, отдыхая, и рассуждала: Вот Ларисе уже 18 лет. Студентка, но сколько в ней ещё детского! Друзей у неё много, но пока ничего серьёзного, а тут вдруг этот математик. Может у него жена с детьми, а он девчонке мозги пудрит. Да и друзья её Евгении не нравились. Все из богатых семей, задавалы, наверное. Как-то она спросила:
- Почему это у тебя все рублёвские в друзьях?
- Ну и что в этом плохого? Классные ребята и не жмоты, не то что наша городская нищета. С ними куда угодно пойти можно, они денег не жалеют. И встречаться с ними без проблем – у Гарика квартира в Москве, у Нелли -  тоже, ни от кого не зависят. Вот это класс!
И Евгения удивлялась этой расчётливости девочки; а может так и правильно жить – без комплексов, по расчёту? Нет, нет! Это не правильно, протестовала она и с этими мыслями заснула.
Весенний ветер выметал зимнюю стужу из московских улиц, уже в скверах зазеленела травка, и Женя стала думать об отпуске, но её опередили другие события.
Как-то на работу позвонила Лариса и сказала, что придёт сегодня домой с математиком и предупредила:
- Ты ничего особенно не готовь, мы придём часов в семь и ненадолго.
Евгения всё-таки ушла пораньше, пробежалась по магазинам, купила фрукты, бутылку хорошего вина. Дома накрыла стол в большой комнате. Нет она не стала готовить так, чтобы нагромоздить огромное количество еды – сделала лёгкую закуску, красиво сервировала сто и пошла переодеваться. И рассуждала: может быть, это мой будущий зять, как я должна выглядеть? Не слишком чопорно и не очень легкомысленно; а впрочем всё это неважно. Но не в халате же встречать. Одела любимую сероголубую блузку, серые лёгкие брюки и посмотрела в зеркало. Осталась довольна – молодая, современная женщина улыбнулась ей, да ведь что ж – всего 36 лет, разве она старуха?
Между тем Андрей – так звали математика, собирался на эту встречу с некоторым напряжением. Да, он увлёкся это девочкой, такой стремительной и непосредственной. Она была как будто из другого мира и отвлекала его от трудной, кропотливой и серьёзной работы – он писал диссертацию – и это его радовало, вносило оживление в размеренную и довольно скучную жизнь.
И, наконец, он сделал открытие – нужно жениться. Тогда всё само собой упорядочится, и он не будет метаться между двумя полюсами. Это соединит для него науку и личную жизнь в одно неразрывное целое.
Итак, он едет сделать предложение и знакомиться с будущей тёщей. Со слов Ларисы он знал, что Евгения Ивановна главный бухгалтер в солидной фирме. Это значит, думал он, такая сухая, с командным характером бизнес-леди, лет пятидесяти. Для визита он выбрал хороший костюм, белую сорочку, подобрал галстук. Наконец, купил бутылку вина, торт и шикарный букет.
Евгения проверила ещё раз всё ли в порядке и осталась довольна. Комната была наполнена ярким солнечным светом, на столе блестел хрусталь, фрукты были красиво уложены в трёхуровневой вазе. Она ждала звонка.
Но Лариса открыла дверь своим ключом, и когда они вошли, Евгения поспешила на встречу. Она стояла в дверях в солнечном сиянии, очень красивая и молодая.
Андрей смотрел с замешательством: а где же мать Ларисы, это, наверное, какая-то родственница?
Но тут Лариса пропела театрально поклонившись:
- Мама, разреши представить моего хорошего друга – Андрей Николаевич Бобров, а это моя мама (повернулась она к Андрею) Евгения Ивановна.
Евгения  Андрей обменялись рукопожатием.
Наконец общее смущение улеглось, и все уселись вокруг стола; Евгения стала потчевать гостя, украдкой его разглядывая. Да, ему, наверно лет 30, он очень симпатичный парень, на подбородке ямочка, внимательные глаза. Слегка щурится, может быть от солнца или носит очки. Волосы тёмные, коротко, но красиво подстриженные. Нет не книжный червь, а вполне современный молодой мужчина.
Беседа как-то не клеилась, носила случайный характер – так с темы на тему. Лариса забеспокоилась – этак он и не скажет главного и спохватилась:
- А где же пельмени?
Женя хотела встать, но дочь её опередила.
- Сиди, сиди, я сама принесу.
Андрей понял, что сейчас он и должен сказать самое главное и чтобы не тянуть сказал просто:
-Евгения Ивановна, а мы с Ларисой хотим создать семью. Вы не будете против?
- Ну. Почему же против, но я бы хотела понять, вы любите Ларису?
-Да, да, конечно, - ответил он быстро.
- Думаю, что да, впрочем…
- Жаль, что у вас есть сомнения, но…
Быстро вошла Лариса с дымящимся блюдом.
- Вот, вот наше самое главное угощение – мамины пельмени. Ты, Андрей, таких никогда не пробовал. И вообще, что ты такой чопорный – сними пиджак, жарко же.
- Правда, Андрюша, - поддержала Женя. – держитесь свободнее.
Андрей с облегчением снял пиджак и с радостью подумал, ну вот, главное сказал, а там уж будь что будет. Лариса вопросительно посмотрела на мать, и Женя сразу сказала:
- Вот Андрей, просит моего согласия на ваш брак. Я не вижу причины откладывать, если вы любите друг друга.
- Мама, ну что ты так церемонно, мы же современные люди!
Андрей, налей нам по рюмочке.
После выпитого вина все как-то свободно вздохнули, и беседа приняла более ровный характер. Женя спросила о работе Андрея.
- Наверное, Лара вам говорила. Я – математик, то есть профессионально занимаюсь наукой, сейчас работаю над диссертацией. Да ведь и опаздываю. В моём возрасте докторские защищают, а я только кандидатскую пишу.
- И что же вы исследуете?
- Вообще- то я окончил Бауманский, мех-мат. Так что имею вполне обычную инженерную квалификацию. Но вот увлёкся математикой, сейчас математические методы применяются в самых разных отраслях и науки, и практики. Меня интересуют математические модели физики; при помощи математических методов можно получить количественные характеристики физических явлений. Даже больше – найти скрытые закономерности развития, предсказать новые эффекты.
Это я, наверное, очень уж наукообразно говорю. Он улыбнулся, и посмотрев, на Женю добавил:
- Одним словом, математика – это царица наук, а я её верный рыцарь. Кстати, и вы, Евгения Ивановна, тоже занимаетесь Математикой и очень красноречивой.
- Ну, у меня просто арифметика.
- Тем не менее очень познавательная, вот вы берёте баланс и сразу видите этот субъект будет скоро банкротом или он вполне преуспевающий. Ведь эти цифры целая поэма или роман.
- Порою увлекательный детектив. Но тут уж одного баланса мало.
Во время разговора Женя смотрела на руки Андрея – ей нравились его большие сильные по-мужски красивые руки; она терпеть не могла мужиков с маленькими полудетскими руками. Часто оценивала человека по его рукам и редко ошибалась.
Лариса заскучала, ей эти отвлечённые темы были неинтересны.
- Мама, что вы всё о профессиях, давайте о деле: когда свадьбу назначим?
- Да это, когда вы подадите заявление. И потом, свадьба это ведь и разные сложности.
- Ну, я никакой собственно свадьбы не хочу, на шикарную нет денег, а просто пьяную сходку собирать не стоит. Распишемся и посидим в кафе. Ну как?
- Решайте сами.
Так и решили. Расписаться должны были в августе, а пока все занялись своими текущими делами.
Между прочим, выяснилось, что Андрей будет жить у них, как-то его об этом спросила Женя.
Евгения Ивановна, я снимаю однокомнатную квартирку, Лара туда не хочет. Но я не бездомный – дело в том, что у меня со сводным братом прекрасная четырёхкомнатная квартира. Но жить вместе – это будет коммуналка, а разменять никак не можем – хочется две хороших двухкомнатных квартиры – не менять же на хрущёвки, но не получается. Пока решения не нашли, но будем стараться.
- Да живите у нас. Квартира просторная, кухня большая, гостиная и у на по комнате, я вас не стесню и… пельмени всё-таки, - засмеялась Женя.
А за окном цвело лето, хотелось бы удрать из города, но Женя теперь не могла – как-никак, а всё-таки свадьба и хлопотала кое что купить, что-то успеть сделать. Лариса же ни о чём не думала, встречалась с друзьями, ездила за город к кому-то на дачу.

I I

Однажды Андрей ждал Ларису в сквере, как они договорились. Пришёл он значительно раньше, хотелось побыть на воздухе, отдохнуть; сидел расслабившись, закинув руки на спинку диванчика, глядя сквозь ажурную листву на синее небо, радуясь тишине и покою.
Мимо проходила группа парней, один, вдруг взглянув на Андрея, поздоровался. Андрей машинально ответил, через несколько мгновений узнал Рудика, которому писал курсовую и повторил приветствие. С ним шёл ещё рыжий приземистый парень и стройный брюнет с завязанными в хвост на затылке волосами.
Они отошли уже далеко, как вдруг этот парень вернулся и подошёл к Андрею.
- Закурить найдётся? – спросил развязано.
- Не курю, - сухо ответил Андрей.
- А я вас знаю, правда, с чужих слов…
- Ну и что?
- Да вот, оказывается вы теперь в женихах ходите. Ну, не дрейфь, дружок. Я хорошо там потрудился, чтоб тебе потеть не пришлось.
- Это ты о чём? – Удивился Андрей.
- Да, я просто объясняю, что невеста твоя вполне доступная баба, - и он добавил безобразное выражение, - так что поздравляю!
Андрей быстро встал, и ни секунды не раздумывая, быстро, почти неуловимым движением кулака ударил парня в челюсть. Тот упал, отлетев на скамейку. Андрей пошёл прочь, потирая ушибленную руку. Ну вот, такие теперь пироги получаются, думал он. Это тебе наука, да и этому пареньку тоже, не связывался бы, если бы знал, что у меня разряд. Оглянувшись, он увидел, что ребята вернулись и поднимают товарища. Ждать Ларису он не стал.
Да, да, а что же теперь  делать? Любит ли он Ларису, как отразится эта встреча на их отношениях? Лариса безусловно ему нравилась – юная, порывистая, весёлая – наверно, этим и нравилась. Но он просто не подозревал, что у неё могут быть какие-то отношения с парнями. Ну и что, ведь ей 18 лет, уже взрослая. Да, но ведь совсем не развязная. Правда, иногда его удивляло её желание как-то привлечь его, соблазнить что-ли. Но он думал, что это просто такая игра и она ещё совсем наивная девочка. Нет, он не хотел близости и, смеясь, ей говорил:
- Ну, что ты всё суетишься, а что скажет мама?
 И однажды она заявила:
- Пойдём и спросим маму.
Вот тогда-то он и пошёл свататься.
Нет, я разумеется не ханжа, рассуждал он, но всё-таки она могла бы сказать о горячих поклонниках.
Впрочем, в ближайшие несколько дней они не встречались и его неприятное к ней чувство исчезло. А когда она весело и оживлённо заговорила с ним при встрече, то он вообще решил не упоминать об этом случае. Но она напомнила ему сама и даже очень его удивила.
- Андрей, а ты, оказывается, умеешь классно драться! Я просто в восторге!
- Это ты о чём? Я вообще-то не дерусь.
- Но Игорю ты здорово врезал!
- За всякие гадости следует бить. Это верно. Но ты могла бы мне сказать, что у тебя есть парень, зачем всех вводить в заблуждение
- А ты что же святой и у тебя баб не было?
- Зачем же так вульгарно. Я нормальный человек и не зелёный мальчишка. И у меня была любовь, и расставания. Но это в прошлом, задолго до знакомства с тобой. Я старых отношений в новые не впутываю.
- Но ведь Игорь меня любит, вот он и бесится.
- Так почему же ты за него замуж не пошла. И вообще, зачем тебе сейчас замужество?
- Ну, ты разве не можешь понять – я взрослая женщина, мне муж нужен, что же мне с партнёром по съёмным квартирам шататься? А Игорь на мне не женится никогда. Во-первых, ему всего 21 год, а во вторых родители не разрешат – и это главное. Они ему жену подберут сами, когда сочтут это нужным, и такую, чтобы деньга к деньге шла. А я не из их стаи, я – чужак.
- Лариса, ты говоришь глупости, разве сейчас нет нормальных людей и нормальной любви, в конце концов. А ты выходишь замуж за меня в пику этому мальчишке. Зачем? Пока не поздно – давай остановимся.
- Нет, я хочу выйти за тебя замуж, если ты отказываешься, так и говори.
- Ну, не стоит ссориться, скоро свадьба, давай мириться.
Они помирились. Но всё же у Андрея остался неприятный осадок от её – он не знал как назвать – но всё-таки цинизма.
А свадьба прошла очень скромно и незаметно. Расписались, причём свидетелями были случайные знакомые. Как хотела Лариса, собрались в кафе по соседству. Женя поздравила молодых и ушла, она заранее выписала себе командировку в Питер, что оставить их одних. И на душе у неё не было ни радости, ни покоя. Она удивлялась – почему? Ведь Андрей хорошая пара для Ларисы. Хотелось подумать на расстоянии и ещё очень хотелось посоветоваться с Клавдией Михайловной. Она так и жила в той самой коммуналке, откуда в своё время уехала Женя.
Клавдия Михайловна, как всегда встретила её сердечно, пыталась успокоить:
- Ну что ты страхи всякие нагнетаешь? Молодые сейчас не то, что в наше время, они никаких правил не соблюдают. Уже не знаю, счастливее ли они от этого. Только ведь ты ничего не изменишь, лучше не вмешиваться – время всё разберёт.
И Женя вернулась несколько успокоенная.
Замужество Ларисы ничего не изменило в жизни семьи. Андрей как-то легко и быстро вписался в их быт, вроде бы жил тут уже много лет. С Женей они быстро нашли общий язык. Про себя он так и называл её – Женя, хотя вслух – Евгения Ивановна. Часто, по вечерам, дожидаясь Ларису, они подолгу разговаривали обо всём на свете, находя совпадения во взглядах. А Лариса вела прежний образ жизни – встречалась с друзьями, иногда оставалась ночевать у Маши, уезжала на дачу, даже порой не предупредив.
Женя расстраивалась и ругала её, а Андрей вроде бы и не сердился – что поделать издержки молодости, а может быть, просто не хотел пока никаких выводов. Это ведь тоже позиция «самообороны» - не замечать.
Жене порой приходилось уезжать в командировки – в филиалы их фирмы. Как-то приехала очень расстроенная, Андрей это заметил; осторожно спросил:
- Какие-то неприятности?
-Да, очень неприятный случай. Меня впрямую не касается, но всё-таки…
- В нашем филиале уволили трёх рабочих, собственно – ни за что, просто они возражали коммерческому директору и по делу возражали, ан он вызвал их и велел написать заявление об увольнении по собственному желанию. А они не захотели, говорят, увольняйте, если за дело, но в приказе укажите причину. Ну, он на них и налетел – если не напишите, сделаю так, что вас нигде в городе на работу не возьмут. А у них семьи, написали двое, а третий не стал. Вот теперь сидит без работы. Он мне жаловался, просил помочь. Я подумала, а как же профсоюз? Может куда-то написать, как ты думаешь?
- Вы меня удивляете, сколько лет работаете в фирме, разве когда-нибудь видели или слышали где есть профсоюз? Это раньше без согласия профкома никого уволить не могли. А теперь своя рука владыка.
- Но ведь всё же существует такая субстанция как профсоюз?
- Вот именно – декоративная субстанция. Это как комнатный пудель, который спит на атласной подушечке, вроде бы похож на собаку, но давно не лает и даже лапками редко шевелит. Что ты хочешь от него? Ты ничего изменить не сможешь.
- Это скверно, когда и как это изменится?
- Не скоро. На западе на это ушло 200 лет, а мы только двадцать лет плаваем в вонючем капитализме. А этому парню помогите обходным путём – у вас хорошие отношения с шефом, попробуйте похлопотать.
- Не знаю, он не любит вмешиваться в дела филиалов. Может быть, попробую.

I I I

Как-то Андрею повезло – он достал билеты на концерт Хворостовского. Он спешил обрадовать Ларису и, шагая через три ступеньки, весело что-то мурлыча под нос, вошёл в квартиру.
- Лорик! Лорик! Ты где?
- Я в ванной, сейчас иду!
Лариса вышла, ещё вытирая полотенцем голову.
- Что-то случилось?
- Да! Да! И я заслужил твой поцелуй.
- Ну, это я тебе гарантирую, так что?
- Я достал билеты на концерт Хворостовского!
Выпалил он, ожидая увидеть радость жены, и удивлённо заметил, что она как-то на мгновение замерла, потом опять стала вытирать голову, закрывшись полотенцем.
- Ты что не рада? Ведь в субботу мы свободны.
- Почему же не предупредил. Это так неожиданно.
- Да я и сам не знал. А в чём дело?
- Ну, знаешь, я не могу. Хотя спасибо – и она чмокнула Андрея в щёку.
- Почему не можешь, выходной же!
- Нелли устраивает отвальную, я должна обязательно быть.
- Она уезжает?
- Нет, замуж выходит и это для группы, ну, такая, общая вечеринка.
- Так и что? И ты тоже выходила и без вечеринки обошлась.
- У меня такая «нешумная» свадьба была, вроде бы и нет. А Нелька справляет по-настоящему. Нет, Андрей, я не могу, пригласи лучше маму.
- Да я на всех взял и для Евгении Ивановны тоже.
- Кроме того я такой концерт и слушать не хочу, знаешь, это вовсе не в моём вкусе. И, вообще давай этот вопрос закроем – мне собираться нужно. Я еду уже сегодня.
- Но сегодня… Впрочем я, наверно, зря стараюсь…
Он ушёл в кухню, включил чайник, когда сел к столу, услышал, как хлопнула дверь
- значит уехала.
Когда вернулась Евгения Ивановна он встретил её разогретым ужином и собирая на стол, сказал:
- Приглашаю вас на концерт Хворостовского в субботу.
- Правда?! – изумилась Женя. – Вот здорово! А Лариса уже знает?
- Знает. Но она уехала на дачу к Нелли на выходные, у них там какое-то торжество.
Женя нахмурилась; это надо же, дура какая, думала она, хоть и не в концерте дело, но ведь это просто свинство с её стороны.
 Вслух сказала.
- Жаль. Я не понимаю. Что уж она так носится со своим коллективом.
- Я тоже не понимаю. Ну, а вы идёте?
- Конечно, обязательно! Я сто лет нигде не была; а как же билет?
- Я предложу своему товарищу.
На следующий день, в пятницу, Женя в перерыв пошла в магазин – надо же что-то одеть поинтереснее повседневного брючного костюма. Думала, что её поход результата не даст – ничего сколько-нибудь приемлемого для себя не видела. Но неожиданно нашла очень симпатичное платье, примерила – тёплый тёмно-синий цвет ей очень шёл, но нужно было немного подогнать длину.
Этим она занялась с утра в субботу. Вообще, вдруг неожиданно заняться собой ей было и странно, и радостно. Она накрутила бигуди, достала туфли – нужно походить дома, ноги отвыкли от каблуков. И, когда вернулся Андрей, она была уже готова к выходу в театр.
Андрей прошёл к себе, стал тоже переодеваться, спросил:
- Ну как, вы готовы?
- Да, да, мы можем идти.
Он вышел, взглянул на Женю и внутренне ахнул: перед ним стояла незнакомая очаровательная женщина. Он даже смутился, не зная как себя вести.
-Евгения Ивановна, я сейчас вызову такси, чтобы не пришлось…
- Ну и хорошо – согласилась она спокойно.
В фойе, помогая Жене снять пальто, он всё время оглядывался – где-то Макс.
Наконец увидел его и помахал рукой. Представил: Евгения Ивановна – это мой друг Максим.
В отличие от их нарядного вида – Андрей в тёмном костюме был очень элегантен – Макс был одет почти обычно, правда, любимый его свитер этот раз был новым.
Макс мельком взглянул на Женю, был поражён, что Андрюхина тёща так молода. Подумал – уж не ошибся ли я?
Концерт был отличный, они радовались, купаясь в волнах музыки и чудесного голоса. Когда концерт окончился, было всего 10 вечера, и Макс предложил:
- Давайте посидим где-нибудь в ресторанчике.
- да где же ты сейчас найдёшь свободный столик, - усомнился Андрей.
- А это моя задача. Вы согласны?
Они оба посмотрели на Женю.
- Я не против.
И действительно Макс повёз их в небольшой уютный ресторан. В зале был мягкий свет, играла музыка. И, хотя для Жени в душе ещё звучал бархатный голос певца, ей было здесь интересно. Ну, когда она была в ресторане? Это и не вспомнить. Нет, конечно, были какие-то корпоративные мероприятия, ноне так вот, чтоб одна и без коллег.
Сели за предложенный столик. И Макс, взял карточку с меню, передал её Андрею.
- Вот, давай заказывай, а мы с Женей потанцуем, Засиделись, нужно размяться, - улыбнулся он, протягивая руку.
И она пошла танцевать. Макс был не очень хорошим танцором, но они всё-таки немного «потолклись» у эстрады.
Потом пили вино, что-то болтали, смеялись. Вдруг к их столику подошёл молодой человек, очень изящный, красивый – как могут быть красивы юные южане и с полупоклоном попросил разрешения пригласить даму. Женя пошла танцевать с юношей, сама изумляясь этому. Он танцевал отлично и, она, подчиняясь воле партнёра, обнаруживала безукоризненное чувство ритма. Танцевали они зажигательно.
Макс, глядя на них, сказал:
- А ты, Андрей дурак. Тебе нужно было жениться на Евгении Ивановне. Вот она женщина, а Лариса – так, полуфабрикат. Впрочем, она такой и останется.
Андрей смотрел на Женю и не узнавал её. Всегда сдержанная, закрытая она вдруг показалась совсем незнакомой. А как танцует с этим джигитом – как песню поёт! И это платье, он никогда не видел тоже, подчёркивает её фигуру. Вот бы Ларисе быть в маму!
Он вздохнул и ничего Максу не сказал.
А Макс, напротив, вдруг огорошил его.
- Слушай Андрюх, а если я приударю за Женей. Мы же свободные люди, можем и семью создать!
- Макс, ты что же, мне в папаши метишь? Нет, я тебя в этом качестве не приму! А потом – ты вечный холостяк, перекати поле, всё-таки Жене я желаю добра.
Женя, закончив танец, шла с красавцем к столику.
- Ну да, ждёшь, когда её джигит похитит?
- Не дадим! Ты расплатись, а мы уйдём.
Женя, раскрасневшаяся, с блестящими глазами, села за столик. Мужчины стали наливать ей вина, воды. Она выпила воду и смущённо сказала:
- Что-то я разгулялась сегодня.
Макс пробасил:
-Это хорошо, это даже прекрасно и вы так танцуете – просто загляденье.
Женя довольно улыбалась.
Андрей подумал, что теперь ему следует пригласить Женю, но вдруг обратил внимание, что друзья юного красавца что-то горячо ему говорят и вот он уже опять идёт к их столику. Андрей толкнул Макса:
- Действуй.
Они с Женей быстро пошли к выходу, Макс привстал навстречу парню и сказал спокойно:
- Очень жаль, но мы уходим.
- Но мы хотели пригласить вас за наш стол, мы были бы рады…
- Очевидно, в другой раз мы тоже будем рады, а пока пропустите, желаю вам хорошего вечера.
Юноша улыбнулся, пожал плечами и отошёл. Макс вышел к уже одевшимся Андрею и Жене.
-Ну, эти джигиты решили нас «прокатить». С ними свяжешься, потом будешь в милиции оправдываться, что не хотел оскорблять их национальное достоинство. Поехали домой.
Сперва доехали до дома Жени. Макс, прощаясь, поцеловал ей руку:
- Благодарю за чудесный вечер в вашем обществе
- Ох, Макс, ну что вы так церемонно. Раз вы друг Андрея, можете бывать у нас запросто.
Дома Женя облегчённо сняла туфли. Спросила Андрея:
- Чай будешь?
- Не беспокойтесь. Я сварю кофе, а как вы?
- Нет, нет. Я иду спать. Спокойной ночи.
Засыпая, она всё слышала чудесный голос:
                На воздушном океане
                Без руля и без ветрил
                Тихо плавают в тумане
                Сонмы древние светил.
Это он пел или нет? Потом возник образ Демона в виде стройного юноши с тоненькой полосочкой усов над ещё по-детски припухлыми губами. И, улыбаясь, она крепко заснула.


                I V

Однажды Андрей увидел на столике в холле открытый конверт, адресованный Евгении Ивановне; посмотрел – конверт пустой, обратный адрес – Калининград, пишет некто Иволгин. Наверно, родственник какой-нибудь, подумал Андрей и как-то в разговоре спросил Евгению Ивановну, бывала ли она в Калининграде. Женя пристально посмотрела на него и спокойно ответила:
- Нет, никогда.
Андрей забыл об этом разговоре, но вот в конце сентября пришла телеграмма из Калининграда, в ней говорилось: « Паша очень болен, приезжайте. Агния».Вечером Андрей вручил телеграмму Жене. Она прочла и ничего не сказала. Он удивился:
- Кто-то из родственников?
- Да уж, родственничек…
Разговор иссяк. Но Лариса пристала к матери с расспросами и та сердито сказала:
- Не обязательно всю родню знать, от этого и неприятности бывают.
- Но, мама, ведь зовут не просто кого-нибудь, когда плохо, зовут родных. Ты поедешь?
- Ну, уж нет, у меня работы невпроворот.
И Андрей неожиданно сказал:
- А может, мы с Ларисой съездим? Мы так никуда и не собрались, а здесь ведь и ненадолго.
И неожиданно Женя согласилась.
- А что? Всё равно этого видно не избежать. Поезжайте!
Лариса и Андрей не очень поняли, что хотела сказать Евгения, но вдохновились перспективой поездки и стали решительно собираться.
Женя стояла у окна и смотрела на золотую крону деревьев. Ветра нет, ни одна веточка не колышется, а с клёна внезапно срываются листья и медленно, безмолвно падают, и в лучах восходящего солнца просвечивают чёрные, опустевшие ветви. Раньше она как-то не замечала такого вот вроде бы беспричинного печального листопада. Почему печального? Потому что все имеет свой логический конец – зарождение, рост, расцвет и вот это тихое безропотное умирание. Ну, вот когда ветер гнёт деревья, буря шумит, всё вроде понятно, а тут вот такое печальное смирение…
Мысли перескакивали на другое: может быть я не права? Зачем стараюсь скрыть все эти семейные события? Разве Лара не имеет права знать? Всё было так хорошо, а тут вдруг зачастили эти письма от Иволгина. Письма она сожгла. Но вот Андрей конверт нашёл, вопросы возникли. Зачем им разбираться в такой давней истории? А впрочем, пусть разбираются, ей не стыдно и не страшно. Хотят ехать в Калининград – пусть едут. Это неизбежность – как листопад.
Так и решили. Времени на такое путешествие нужно не так уж много: два выходных, ну можно ещё пару дней прихватить.
Женя узнала телефон знакомого ей по Питеру и живущего теперь в Калининграде, попросила встретить приезжающих и помочь им найти адресата. В аэропорту их встретил на стареньком фольксвагене немолодой, мрачноватый мужчина. Лариса его узнала:
- Василий Гаврилович! Это мы приехали, вы меня не узнали?
Он недоумённо посмотрел на неё.
- Нет, а вы от Евгении Ивановны?
- Ну да, я же Лариса, её дочка. Ну, как же вы меня забыли?
- Ох, милая! Да ведь, сколько лет прошло, ты совсем маленькой была. Вы к кому в Светлогорск? Или просто в санаторий?
-Нет, мы к Иволгину Павлу Сергеевичу.
- Ну, Пашу я знаю. Садитесь сейчас доставлю. Тут всего 40 километров.
По дороге Василий Гаврилович рассказывал:
- Светлогорск – это новый город. Тут берег высокий, до уровня волн метров 50 будет. Там санатории, пляжи хорошие, у них там свои дороги. А западнее – это старый городок Рушен. От старых домов осталось только несколько. Сперва там пятиэтажки поставили – строители жили, а потом,  в последнее время всё какие-то коттеджи ставят. Берег там пониже, пляжи свои делают. А Паша он в старом доме живёт.
- А вы Павла Сергеевича давно знаете?
- Я в порту работал, когда он приехал, вот там и встретились, это уже лет 10 назад. Он бывалый моряк, да вот сейчас очень болеет.
- Да ведь море оно здоровье подрывает, - заметил Андрей.
- Ну, не столько море, сколько горе. Тут ведь как получилось, стали мы в 60 лет, а то и раньше никому не нужны. Списали Иволгина на берег, он и затосковал. И болезни все накинулись, пенсия грошовая, квартиры так и не приобрёл. Повалялся в больницах, потом вот в Светлогорск в санаторий путёвку дали, а может и сам купил, не знаю. А там добрая женщина работала – Агния, она его и приютила. Вот и живут теперь здесь. Да вы сами всё увидите.
Светлогорск город молодой, как курорт строился, да теперь и санатории пустуют.
- А вы как здесь живёте? Я смотрю, у вас всё немецкие машины бегают.
- Ну, а как же? Германия она рядом, а Россия далеко. Мы теперь здесь уже европейцы… почти…
- И привыкли?
-А чего ж, русские они везде приспособятся. Да и неплохо хозяйствовать стали, если бы не новая разруха. А как люди живут – так по разному, это ведь и в России и в Германии – везде по разному.
- А вы уже не работаете?
- Я на пенсии, но иногда в порту подрабатываю. А моё увлечение теперь – охота. У нас тут край хороший для пролётных птиц – озерца, речки, болотца. Болотца сперва почти все осушили, а теперь опять пустошей много. Вот я сейчас вас доставлю, поеду за приятелем – у него собака охотничья и махнём в любимый уголок – там у речки берега болотистые, но есть сухая гривка, мы там палатку ставим, костерок сообразим – тишина, сказка просто. И не в утках дело, это просто праздник для души. А сеттер за утками поплывёт, потом нам – это для собаки тоже кайф. Я и Пашу к охоте хотел приручить, да не его это стихия.
Ну, вот мы и приехали. Я здесь вас высажу – идите вот через дорогу, там увидите старые дома.
Андрей и Лариса взяли сумки, простились с Василием Гавриловичем, оставшись одни – огляделись. Левее, в пелене наплывающего с моря тумана, белели корпуса, наверное, это и были санатории. Перешли дорогу и по узкой асфальтовой дорожке стали спускаться к темнеющим кирпичным домам. На металлической белой планке у крайнего дома указана улица: Сосновая 2а.
- Ну, вот мы и пришли, сказала Лариса. Перед ними двухэтажный, старой тёмной кирпичной кладки дом, на высоком фундаменте. К двери вели выщербленные ступеньки, площадка перед входом под полукруглой железной крышей с проржавевшими фестонами. Андрей обратил внимание, что окна на втором этаже забиты.
- Да, какое-то здесь запустение.
Звонить пришлось несколько раз. Они уже засомневались – туда ли попали? Но вскоре дверь открылась, седая, маленькая женщина вопросительно взглянула:
- Вы к кому?
Лариса быстро сказала:
- Мы к Иволгиным, из Москвы.
- Да, да это к нам. Проходите, проходите, пожалуйста.
Они вошли в большую, полутёмную прихожую, а женщина спешила  впереди них и громко говорила, входя в освещённую комнату.
- Паша, Паша! Они приехали, приехали!
Андрей и Лариса, поставив сумки в прихожей, вошли за ней. За круглым столом в кресле сидел пожилой мужчина, он обернулся на звук голосов и стал медленно с трудом вставать – высокий, плотный, седой человек он опирался одной рукой на палку, другой держался за спинку кресла и пристально на них смотрел. Потом неуверенно спросил:
- Женя, ты всё-таки приехала?
Лариса быстро ответила:
- Нет, нет… Это я Лариса, дочка Жени и со мной мой муж Андрей.
-Ах, вот что… Извините, вижу очень плохо, ну, хорошо, хорошо, я очень рад, тем более, что… Агния! Агнюша, гости же, где ты пропала?
- Я всё, всё сейчас сделаю, не беспокойся. Садитесь, садитесь за стол.
- Агния?! Как дальше? Я вам помогу…
- Агния Михайловна, не беспокойтесь.
- Ничего, это даже приятно, на стол собирать – сказала Лариса и, захватив сумку с гостинцами, пошла за хозяйкой на кухню.
Андрей тем временем рассматривал Иволгина.
За столом воцарилось молчание. Ощущая неловкость, Андрей сказал:
-Мы получили ваше письмо, но не могли сразу собраться…
- Я понимаю. А дело в том, что когда приходит старость, надо подводить какие-то итоги и хочется как-то исправить старые ошибки…
- Но это вряд ли возможно. А потом, вы совсем ещё не стары…
- Скоро семьдесят, возраст серьёзный уже, да и болезни стали одолевать – диабет у меня, зрение теряю, и ноги не слушаются, так что всё стало трудно.
Агния и Лариса внесли подносы с едой, расставили посуду.
- Агния, а у нас есть что-нибудь существенное?
- Ну, как не быть, есть, конечно. Да вот ребята коньяк хороший привезли. Андрей, ты уж открой сам.
Андрей налил в рюмки коньяк. Павел Сергеевич поднял рюмку.
- С приездом дорогие гости. Вы с дороги, кушайте, а я вам расскажу о своей жизни.
- Павел Сергеевич, жизнь пересказать невозможно, -  запротестовала Лариса, - вы по существу.
- Не беспокойтесь, я постараюсь кратко, но всё же чтобы вы могли понять… Я был моряком, вся жизнь моя прошла на море, кроме раннего детства и вот теперь… Я ходил на судах и торговых, и рыболовных, по-разному, постигая морскую науку с 12 лет. И без моря жизни своей не мыслил. А когда сходил на берег радовался жизни на полную катушку – и пил, и в азартные игры играл, и проигрывал, и женщин любил. И они меня любили. Я весёлый был и щедрый, но серьёзно я ни с кем себя не связывал.
И вот однажды – мне уже было под пятьдесят – судно наше стало в док в Ленинграде. Ремонт предстоял долгий. Кое-кто из команды завербовался на другие суда, кто-то остался на ремонте. Я тоже остался в ремонтной бригаде. И вот в порту, в нашей конторе, я встретил девушку и влюбился без памяти. А она была почти вдвое моложе меня, но я ей тоже глянулся. Я всё себя окорачивал – не лезь к молодым, не твоё это место. Но когда оба любят, все уговоры бесполезны. И я решил всё сделать по-серьёзному: мы с ней расписались, а жили временно в коммуналке, где у неё была комната. Надя, так звали мою жену, была очень красивой, славной и доброй девушкой, а жила она не одна – растила свою младшую сестру Женю. В этой квартире жила ещё Клавдия Михайловна.
- Как это так? – изумлённо воскликнула Лариса.
- Пока не перебивай, Слушай дальше. Жизнь у нас складывалась удачно. Но тут в бригаде прошёл слух – набирают команду на рейс с каким-то грузом в Африку. Я от себя эти мысли гнал, но себя не обманешь и я пошёл и записался на рейс. Дома не говорил, всё тянул – может и не возьмут. Но шила в мешке не утаишь – сама Надя мне сказала, что мне скоро идти в море. Сама и собрала меня. Мы думали, что это месяца на два-три и деньги нужны были. Так что она не возражала. А получилось всё – хуже не бывает. В той стране куда мы привезли груз – может это было оружие – я не знаю, судно арестовали и команду тоже. Переговоры тянулись долго и трудно. Но про все приключения с пленом это длинная история. Скажу только, что попал я в Ленинград через год. И тут меня ждал ещё удар: ни Нади, ни Жени в городе не было. Клавдия Михайловна рассказала, что Надя родила дочку, но через месяц сильно заболела и умерла. А девочку удочерила Женя, причём сумела добавить себе 2 года, т.к. ей несовершеннолетней удочерение не разрешили. И она с девочкой уехала в Москву.
Вот я сразу  стал отцом и вдовцом. Клавдия не очень верила, что я не мог приехать, и адрес мне не дала, сказала, что сама не знает и, главное, что не стоит мне их искать – жены нет, а что мне при моём вечном плавании делать с девочкой? И я ведь с этим согласился – не было у меня ни привычки, ни тяги к оседлой жизни. И опять я ушёл в море там забываешь обо всём. Но…
Павел Сергеевич остановился и потянул ворот рубашки.
- Агния, душно, расстегни…
Она бросилась ему помогать. Лицо у него покраснело, на лбу блестел пот. Андрей стал помогать.
- Давайте отведём его в спальню…
- Ничего, ничего, я сейчас сам…
Агния и Лариса повели Иволгина. Андрей остался за столом.
Напротив висела большая фотография – почти плакат – с него смотрел красавец-моряк с белозубой улыбкой. Андрей вздохнул и выпил рюмку коньяка.
Рано утром Андрей вышел из дома, повернул за угол – слева круто спускалась тропинка к берегу, а правее, прижимаясь спиной к сосне, стояла скамейка. Отсюда был открытый вид на море. Но сейчас этим осенним туманным утром там, у горизонта и небо, и море были одной сплошной серой пеленой. И вот в этой дали возникла длинная высокая волна с белым гребнем, она спешила к берегу и по мере приближения становилась ниже, меньше и накатывала на берег уже отдельными гривками и, отступая с лёгким шипением оставляя на песке клочья пены. Песчаный пляж был далеко внизу, ещё кое-где торчали не убранные зонтики.
Наверное, Павел Сергеевич отсюда глядел на море; но теперь скорее ощущал его присутствие – это влажное свободное дыхание огромного пространства, его мощь и безграничность  и этот, ни с чем несравнимый запах и терпкий солоноватый вкус, который, кажется, можно ощущать и на расстоянии, и этот беспрестанный рокот волн. Наверное, можно понять Иволгина и его тягу к морю, и бесконечную влюблённость в его просторы. Андрей поёжился от влажной прохлады и вернулся в дом.
Он удивился как Лариса безоговорочно и даже, кажется, с удовольствием приняла отцовство Иволгина. Ну, да, конечно, у неё не было отца, не было возможности ни гордиться, ни осуждать – ничего не было. А теперь, когда она взрослая и самостоятельная, ей нравится, что у неё отец этакий морской волк и теперь нет необходимости его осуждать – все трудности в прошлом. Да и не очень её трудности, скорее Женины. А забот не требуется – как-никак, а он устроен, заботы все у Агнии Михайловны и это, как говорится её проблемы. И ещё он удивлялся – гены великая вещь, не только внешне Лариса была похожа на отца, он сразу почувствовал их внутреннее родство – такое же безудержное к чему-то стремление и некий авантюрный склад характера.
Лариса всё расспрашивала и с удовольствием слушала Павла Сергеевича, а Андрей помогал Агнии по хозяйству – починил дверь, подогнал раму окна – небольшая, но необходимая работа, а сделать некому.
- Агния Михайловна, а что это второй этаж забит?
- У нас ураган прошлой осенью был, так сосну свалил ветер прямо на наш дом, крышу разрушил, да вот и двери покосились. Соседям квартиру дали, а мы здесь остались, крышу починили. Дом под снос пойдёт, пока вот живём.
Пора уже было ехать. Прощание было добрым и грустным, как всегда, когда молодёжи в дорогу, а старики остаются.
 Женя встретила путешественников молча, расспрашивать не спешила. Лариса при Андрее ничего ей не сказала, а вечером зашла к матери:
- И что это ты все годы скрывала? Разве мой отец такой уж скверный человек, что о нём и говорить нельзя? Или он бандит какой, так они сейчас в почёте. И что, оказывается, у меня совсем другая мама. Как это понять?
- Для тебя всё это понять трудно, но можно, если захочешь Ты думаешь мне просто было тобой – месячной – начинать жить в 16 лет! Без денег, без дома, без помощи – без ничего! Как это тебе понять! Может быть лучше было оставить тебя в доме малютки, а дальше детдом?
- Ну, хотя бы и так. Раве там не живут нормальные дети?
- Ах, вот оно что! Лучше детдом, чем свой родной. А ты ведь не знаешь, как там дети живут, как они хотят чтобы был любой, но свой дом! И я тебе такой дом  дала, а что не родила, так ведь растила тебя я. В конце концов, родная тётка. А Павел  Сергеевич всё постигал романтику моря и дальних странствий. Он тебя не видел, не знал и знать не хотел, иначе нашёл бы.
- А чего искать-то. Если бы ты не уехала из Ленинграда, он бы нас нашёл. Ведь он туда вернулся. Не его вина…
- Да, уж он нашёл бы! А что мешало написать, послать запрос, наконец, или дать согласие перечислять нам часть зарплаты, как другие делали.
- Но ведь он обо мне не знал!
- А разве Наде он не мог сообщить или она не нуждалась в поддержке? Ведь я ещё с ней жила.
- Ну ты, это другое дело.
- Ладно, наверное, я виновата в том, что ты стала жить со мной.
Я во всём виновата! А твой отец – ангел, он достоин почестей и восхваления.
- Но, мама!
- Так разве я тебе мама? Ты сама от меня отрекаешься!
Женя заплакала. Лариса сожалела, что так всё получилось, но промолчала и ушла к себе.
Ночью, глядя в темноту, Женя спрашивала себя: что я сделала неправильно? Наверно детям нужно говорить всю правду. Всё как есть. Когда говорить? Маленьким или уже взрослым? Разве Лариса понимает, как она бедствовала, перебиваясь любой работой, лишь бы было, где жить: уборщицей в общежитии, потом дежурной, да на две ставки, а её крошечную носила в ясли, в садик и по ночам не спала, а стала учиться. И ни отдыха, и никакой  личной жизни. А она это поймёт? Вот мне 36 лет, нет ни мужа, ни своих  детей. Только работа. Хвала моей работе! Теперь лавный бухгалтер в солидной компании, Соломон Борисович её ценит, в коллективе уважают. И это всё? Больше уже ничего не будет? И я так и высохну над этими балансами без радости, без любви? Любовь, а что это такое? Вот Володя вроде бы любил её, думала, что создадут семью. Нет, не вышло! Чужой ребёнок, совсем уже взрослая девочка с которой трудно ладить. Не сошлись. Вот теперь у Ларисы семья и я ей не нужна. Хотя как сказать, деньги-то нужны. Ах, о какой ерунде я думаю! Главное-то в том, что растила я Лару неправильно, не создалось у нас духовной близости, и все мои труды, вся эта моя жертвенность – всё впустую, всё напрасно. Я выполняла долг, как я его понимаю, а вот духовную сущность наших отношений не создала, и вот результат – мы чужие. Но разве только недосказанность тому причиной? Почему дети, вырастая, становятся чужими и даже жестокими? Ине только у меня.


                V

После возвращения от Иволгина и бурного разговора с матерью, Лариса через некоторое время как будто успокоилась. Вроде бы прилежно училась, т.е. утром уходила на занятия и возвращалась поздно вечером. Иногда исчезала с друзьями на какую-нибудь загородную вылазку.
Женя удивлялась – почему же без Андрея?
- Ну что ты, ма он же совсем не такой, - и смеялась, - он из другой колоды.
Да, действительно, Андрей в эту молодёжную тусовку не вписывался. Да, он на эту тему и не рассуждал, у него было много работы.
Андрей подумал, что ей наверное, надо бы родить, вот тогда и успокоится и обретёт уверенность. Впрочем, он сомневался в такой перспективе, но всё –таки решил как-нибудь завести разговор на эту тему.
Однажды, гладя её тоненькую ручку, осторожно сказал:
- Какая-то ты бестелесная…
- А по-твоему я должна быть толстой, пузатой бабищей? Ну, уж нет!
- Просто пузатой не нужно, хотя беременной вполне уместно.
- Ты соображаешь, что говоришь? Это я должна родить, бросить учёбу и сидеть дома, пелёнки стирать?- Да ведь все рожают и стирают и дети растут, иначе для чего же учиться и жить? И мама помогать будет.
- Вот-вот, сделаем маму бабушкой и оставим дома, а сами будем заниматься в своих клубах по интересам. А кто нас содержать будет? Я полная иждивенка, да и от тебя доходов как от рыбы шерсти. Или ты не понимаешь, что мы сидим на её шее, что мы сами ещё ничего не можем?!
- Но ведь это скоро изменится. Я закончу свою диссертацию, и у меня будет и работа, и деньги.
- Да кому она нужна сейчас твоя наука?! Я, по крайней мере, займусь дизайном в сфере бизнеса. Я ещё кое-кому докажу, что тоже на многое способна. Я докажу…
- Когда и как и кому ты что-то собираешься доказывать? Нужно просто научиться жить в существующих условиях.
- Когда – я ещё точно не могу сказать. Наверное, когда ты станешь профессором Гарварда.
- Ну, хватит! Не жди, это вряд ли будет. И уж мне поверь, хватит профессуры в Москве – зачем мне Гарвард?
- Затем. Что там деньги платят, затем что там люди по-человечески живут, а не преодолевают очередные трудности. Затем…
- Подожди! Значит, у тебя главная задача уехать в райскую страну, где нет забот, ни трудностей и жить в своё удовольствие. Да ведь и там есть и горе, и заботы, и болезни.
- Может быть. Но нет бесконечной нищеты и этой обречённости – вот, всё плохо, но может быть ещё хуже будет. Почему я должна это терпеть?
- Но у тебя-то какие трудности? Живёшь в достатке, в любви. Почему такое озлобление? Я не могу тебя понять. Ведь не в нищей деревне живёшь…
- А я по-твоему больше ничего и желать не могу?
- Чего же тебе не хватает?
- Ну, вот норковое манто хочу, - она засмеялась. – А ты мне не купишь?
- Нет не куплю. Ты хорошо одета и просто с жиру бесишься.
- Ладно. Поговорили, всё понятно. Давай спать.

               




                V I

В начале ноября Лариса сказала Жене, что их группа должна поехать на Мальту для совершенствования в английском языке.
- Это надолго? Как же Андрей?
- Ну, наверное, на месяц. Это же так здорово!
- и кто едет? Вся группа?
- Да, все наши, ещё Вадим, Игорь.
- Они-то к чему, ведь с другого курса.
- Им хочется улучшить язык, что здесь плохого? Ты деньжат подкинешь?
- Да раз это нужно, Но ты не ответила – Андрей не возражает?
- Я сказала ему, что еду. Мне всё равно будет он возражать или нет. Думаю, что согласен.
И вскоре Лариса собралась и уехала, на прощание, весело чмокнув в щёку и маму и мужа, провожать не велела. Семейные проводы, это же просто смешно! А впереди – свобода! И вообще – всё так здорово складывается!
И жизнь в их доме продолжалась обычно. Конец года, работы было много и у Андрея и у Евгении Ивановны.
Лариса изредка звонила, потом вдруг надолго пропала. Они уже ждали её возвращения.
Женя решила, что нужно непременно поставить ёлку, хотя уже давно её не наряжали. Но Лариса приедет из тёплого края, в свой московский, пусть всё по-зимнему, по-настоящему. И вот уже в 20-х числах декабря она завершила уборку и решила достать игрушки с антресолей. Стала на табуретку и, достав коробку, повернулась, потеряла равновесие и упала. И неудачно упала, встать не могла, ногу пронзила резкая боль; сидела, ахая и плача, не зная как встать.
Андрей, входил в переднюю и, услышав эти странные звуки, бросился в кухню.
На полу, среди разбитых игрушек, сидела Женя. Он бросил куртку на пол, ужаснулся, увидев кровь на руке.
- Женя, голубчик мой, что случилось?
- Упала вот, наверное, ногу сломала, - и она расплакалась ещё горше.
- Ну, сейчас, сейчас, я тебе помогу.
Он подхватил её на руки, отнёс на постель и вызвал скорую.
Пожилой, усталый фельдшер осмотрел ногу.
- Перелома, по-моему, нет, сильное растяжение. Наложил жёсткую повязку, сказал, чтобы на другой день ехали в поликлинику, на рентген.
Андрей убрал следы крушения, принёс столик к постели Жени, налил крепкого чая. Был смущён, так как невольно вслух назвал её Женей, теперь не знал как к ней обращаться. Обращался неопределённо:
- Ну вот, давайте пить чай!
Она тоже была смущена, удивлена, но и обрадована его вниманием.
- Андрюша, ты же не ужинал, сперва поешь, потом и чай будем пить.
- Не беспокойтесь, я уже перекусил, а это ваши любимые пирожные. Может рюмочку коньяка?
- Нет, не стоит. А откуда пирожные?
- Я по дороге прихватил, вот и пригодились для поправки здоровья, - смеялся он.
После чаепития, убрал столик, скомандовал:
- А теперь спать
Потом он в своей комнате смотрел телевизор и долго не мог уснуть, какое-то беспокойство было в душе. Думал, вот Женя – в своей сфере организатор, руководитель, а в жизни такая беспомощная и в сущности, одинокая. И эта беспомощность и слабость вызывала в нём умиление. Такую женщину можно пожалеть и она не обидится, возле неё можно чувствовать себя сильным и нужным. Но почему он решил, что Женя слабая женщина? Как же она, сама почти ребёнок, не побоялась взять на себя ответственность фактически за новорождённую Ларису? Кому это по плечу? Воспитывала, растила, учила и сама училась и карьеру сделала. Какая же это слабость? И в это же время осталась и женственной и слабой? Как это складывается в одном человеке? А как бы вела себя Лариса? Ну, Лариса, ей всё по барабану. И ей бы он сказал:
- Ну, чего это развалилась, давай тип-топ, и чтоб всё было о’кей. Вот-вот, в её стиле только так общаться, некая бравада и никаких соплей! Может просто он чего-то не понял или не разглядел! Ну, нет ей же, очень радостно и весело в своей компании, так зачем же замуж выходила? Ну да, она ответила, чтоб мужик рядом был, когда понадобится. Но нужен ли он ей вообще? Всё это так – игра, туфта, желание солидности, что ли. А вот там есть этот Игорёк с его приятелями, и ей льстит. Может быть, она просто любит его? Зачем же эта ложь? Ведь вполне прямо она сказала, что ей интересно и важно поехать на эту Мальту. Вряд ли за языковыми перлами, просто Игорь тоже едет. А почему? Он совсем с другого курса. По качану, дурак старый, просто у них любовь, а ты так, между прочим…
И он долго не мог уснуть, не мог решить, а правильно ли он живёт, может что-то не так? Да, есть работа, наконец, он делает нужное дело. Может, домашние проблемы – это его выдумки? Ну, скоро приедет Лариса, и он окончательно всё выяснит.
На другой день, пройдя рентген, Женя успокоилась – перелома нет. Но вот прыгать ей придётся долго. А на днях приедет Лариса и это радовало и успокаивало, они вместе встретят Новый год и всё будет хорошо.
Но этим намерениям не суждено было сбыться. Позвонила Лариса и сообщила, что часть их группы едет продолжать занятия в Лондон, попросила денег. Как бы мимоходом сказала, что Андрею она сообщила.
Евгения Ивановна позвонила в институт, но там о продолжении занятий ничего не знали, студенты с Мальты уже вернулись. Женя с горестными вестями всё-таки обратилась к Андрею.
- Да, я знаю. Она звонила мне на работу. Я думаю, что у нас что-то пошло не так и повлиять на это мы не можем.
- Андрей, но всё-таки надо дождаться, когда она приедет, нужно же поговорить по-человечески.
- Дождёмся, куда нам деваться, - невесело пошутил он.
- Андрюша, но ведь праздник, у вас в институте своё общество, так что ты можешь погулять в компании.
- Да зачем мне компании? И потом это семейный праздник, всё больше по домам. Вот мы с вами и будем праздновать. Я буду дедом Морозом, а вы Снегурочкой. Договорились?
               
                V I I

К Новому году Андрей купил небольшую пушистую ёлочку, поставил в ведро на тумбочку в кухне. Женя попросила перенести в большую комнату.
- Ну, что мы всё на кухне обитаем, ведь праздник!
Собрали на стол закуску без излишеств, конечно, бутылку шампанского. Женя одела своё синее платье и уселась в кресло.
- Ну вот, я приземлилась, тебе придётся хлопотать одному.
- Ничего страшного. Давайте выпьем за прошедший год.
- Стоит ли он того? Столько неясного, непонятного.
- Ну, что же делать, теперь ничего не изменишь. В Новом году нас ждут сразу горы работы, расслабляться некогда.
- Да, у меня годовой отчёт, эта уйма всяких бумаг и бумажек, - Женя вздохнула, я к тому же ходить не могу!
- Я утром буду вас отвозить на работу, а вечером пусть служебную машину дадут. А теперь я хочу увидеть вас снегурочкой. Одну минуту!
Он вышел и вернулся со свёртком.
- Сидите смирно и учтите я – Дед Мороз.
Он достал из коробочки жемчужное ожерелье. Вот Это к вашему платью, оденьте, а это корона снегурочки и он с улыбкой одел ей на голову картонную корону, украшенную стеклянными  бриллиантами.
Женя радовалась о души. Смеясь, смотрела на себя в зеркало, с удовольствием одела ожерелье – оно очень хорошо сочеталось с платьем.
- Ну, спасибо тебе, Андрей, за внимание, за твоё доброе сердце. А я ничего тебе не купила, уж прости.
- Ничего и не надо. А за доброту и внимание скорее я должен благодарить
 В дверь резко позвонили. Андрей пошёл открывать и вернулся с корзинкой фруктов и букетом цветов.
- Вот вам дары от шефа.
- Да, уж Соломон Борисович очень внимательный, это же надо – не забыл! Вообще он для меня сделал так много, что я должна ему цветы слать.
- Это редкость иметь такого шефа.
- Ну, я для него работаю уже 15 лет и очень усердно. Вот ведь я с Ларисой в общежитии жила, её девчонки по очереди до года нянчили. Потом в ясли отдала, училась сперва на бухгалтерских курсах, потом в институте, и работать сразу стала. Тогда это было просто отделение бытовой химии, теперь это целый комбинат. Ларе в школу, а общежитие закрыли – хоть на улицу иди. Вот тогда фирма купила эту квартиру, потом оформили на меня, кредит я выплатила, да ведь он всего треть стоимости покрыл. И ремонт мне наша строй группа сделала. Так что я ему очень благодарна и никогда со временем не считаюсь, работаю сколько нужно. А Лариса она ещё многого не понимает. Давайте, Андрей, выпьем за ваши успехи, что о моих делах говорить, это скучно.
- А меня ждёт обычная, но трудоёмкая работа: сессия в институте скоро, семинар веду, надо студентов подготовить. Потом ещё рутинная работа для заработка – курсовые писать.
- А дипломы не пишешь?
- Ну, уж нет. Курсовая ни к чему не обязывает, если студент толковый- сам разберётся и у него время есть нормально предмет освоить. Диплом предполагает, что я работаю вместе со студентом. Но на такую работу у меня нет времени. А если писать для неуча, которому всё равно, что и о чём, то уж это не для меня, я вакуум не заполняю. И личной ответственности нести не хочу. Вскоре позвонил Макс – поздравил с Новым Годом, позвонили Жене. И только не было звонка от Ларисы.
Лариса вернулась только через две недели, никого не предупредив. Сразу позвонила Андрею, пригласила придти, но не домой, а в соседнее с его институтом кафе. Он нашёл её и удивлённо сказал:
- Я бы сразу приехал домой, почему так?
- Не стоит наш разговор переносить домой.
- Но почему такая спешка, в чём дело?
- Андрей, ты сам понимаешь, что в нашем браке не всё ладно. Давай откровенно: я подаю на развод. И, чтобы всё было понятно, я люблю Игоря, и мы будем вместе.
- Но ведь ты сама сказала, что он не женится на тебе!
- А это неважно. Наши с тобой паспорта со штампом разве это обеспечило нам счастье? И ещё – я сейчас домой не поеду, скажи маме сам.
Андрей, в сущности, ожидал такого решения, правда, не в таком стремительном темпе.
Евгения Ивановна, выслушав Андрея, тоже почти спокойно сказала, что ожидала этого, после тога как Лариса не вернулась во время с Мальты.
Развели их быстро и без проблем. Но разговор у Ларисы с Женей всё-таки состоялся. Андрей уже перебрался в свою съёмную квартиру, которую сохранил за собой. Дома была Женя, и когда пришла Лариса, разговор был неизбежен.
- Лара, что с тобой случилось? Почему ты так оскорбительно отнеслась к Андрею?
- Я думала, что ты всё-таки что-то понимаешь. Разве не видела, что я люблю только Игоря?
- Не знала. И за Андрея тебя никто палкой не гнал, это была твоя добрая воля. Всю жизнь я пыталась как-то если не повлиять, то хоть понять твою непредсказуемость.
- Ах, батюшки! Ты не знала, не ведала, всю жизнь старалась! А зачем? Почему ты хотела всё решать за меня? Отца меня лишила, даже памяти родной матери лишила! Я, что, должна тебя за это благодарить?! И как ты можешь что-нибудь понять в моей жизни, когда ты и свою не устроила? Вот был у тебя любовник, а я не велела ему приходить и ты смолчала! Я за тебя решила, ты и не возразила и живёшь так – как бревно плывёшь по течению…
- Лариса! Это уже безобразие меня обвинять в том, что я делала из-за тебя, для тебя!
- А кто тебя просил? Если человек живёт полной жизнью – с любовью, пусть и с ненавистью или с ссорами и вокруг всё все понимают, а так  как ты – этакая жертва и все должны тебе за это низко кланяться и благодарить. Я тебе никогда не прощу ни за папу ни за маму.
- Лара! Но ведь ты их не знала! Зачем же к своему счастью, если это только счастье, ты идёшь напролом, по чужим головам.
- Пусть та. Но я за своё ещё поборюсь, не взирая, ни на что!
- Стоит ли оно того?
- А это как бог даст. Только ты вряд ли поймёшь. Игоря я люблю так, что всё для него сделаю – чтобы он ни захотел, чтобы ни приказал…
Это она сказала тихо, печально и как показалось Жене – безнадёжно
- Ты что же теперь переедешь к нему?
- Не знаю, как у нас сложится, мы, наверно из Москвы уедем. Ведь его предки тоже против нас. Так что, кто знает…
- Несмотря ни на что, это твой дом, он для тебя всегда открыт, знай это Лариса.
- Спасибо и прощай.
- Да ты что, девочка, никогда так не говори. Мы с тобой ещё будем счастливы. Ну, дай я тебя поцелую.
- Нет, этого я не хочу. Бывай…
Женя долго опустошённо сидела у стола, не зная, что делать. А что она могла сделать? Только плакать, да разве слезами поможешь, если весь их маленький но, ей казалось, такой милый и добрый мир рухнул в одночасье. И она ловила себя на мысли, что ведь если не точно знала, но всегда чувствовала – Лариса любит Игоря. А согласия на брак дала, думала, всё утрясётся. Выходит, как страус прятала голову в песок. Больше всего ей было жаль Андрея. Такой настоящий, спокойный и добрый человек, это и она виновата, что не предостерегла его.

                VIII

Андрей шагал по лужам, не выбирая дороги, и разнородные мысли и чувства одолевали его. Да, вот он защитил диссертацию и у него чувство удовлетворения и облегчения от этой довольно долгой и так сложно складывавшейся работы. И в то же время какое-то опустошение: вот вроде шёл к какой-то цели, дошёл, а дальше ещё не определился, ничего не решил. И потом, ну, вот он вроде бы доволен, даже рад результату, а некому с ним разделить эту радость. Впрочем, коллеги, поздравляли, правда, неизвестно насколько искренне. Это наверно всегда так – в искусстве, науке кто-то чего-то достиг, кто-то не смог или не успел и вроде бы искреннее поздравление и тайная зависть. Это он уже знал.
И вот личная жизнь вся кувырком, нескладная женитьба, вполне предсказуемый развод. Разве не видел, не понимал или всё же обольщался видимостью любви. И их дом, какое-то время бывший его домом, был для него тёплым, уютным и родным. В этом, конечно, заслуга Жени, её такого щедрого сердца. А, пожалуй, прав был Стас, когда говорил, что жениться надо на Жене, а не на Ларисе. С ней был бы нормальный семейный дом и уют. А так она одна со своими балансами. Ну, а что же мешает мне жениться на ней сейчас – мы оба свободны. Он даже остановился поражённый этой мыслью и вдруг решительно пошёл к её дому, ещё не соображая зачем. Посмотрел на знакомые окна – в кухне свет, значит она дома…
Женя вышла открыть дверь и обрадовалась:
- Андрюша! Как хорошо, что ты пришёл! Давно ты к нам не заглядывал. И почти обиженно добавила – ну, что же раз уж отчуждаешься…
- Нет, нет! Напротив я пришёл по очень важному делу…
- Ну, проходи, сейчас пельмени поспеют.
Он досадливо покачал головой (ну, какие пельмени, зачем она всё так принижает).
- Нет, Женя, голубчик мой, я по серьёзному вопросу – выходи за меня замуж – выпалил он и сам испугался и замолчал.
- То есть как, замуж? – оторопела она.
-А вот так, очень просто, и сам не ожидая, добавил, - я просто не могу без тебя жить.
Да вот так он сказал то, что давно уже подсознательно чувствовал. Женя, внутренне ужасаясь и радуясь (как же он так не забыл – зовете – голубчик мой) не знала, что сказать. Он подумал, что это отказ, даже от разговора, огорчённо вздохнул.
- Ну, если обидел, прости. Я так хотел это тебе сказать…
- Андрюша, какая обида, что ты, я просто боюсь…
-Чего боишься? Жизни, семьи, счастья? Или я тебе неприятен – так и скажи.
- Ну, что ты такое говоришь? Я боюсь… Я ведь старше тебя и потом…
- Женя! О каком возрасте ты говоришь? Мы с тобой сверстники, и люди живут не по паспорту, а по любви. Конечно, девчонке я бы должен говорить глупости, а тебе я просто говорю – без тебя у меня жизни нет, ну не складывается и всё тут…
- Но, ведь я совершу предательство!
- О, Господи! Да какое предательство – Лариса сама меня бросила, а ты так одинока, что ни перед кем не должна отчитываться.
- Нет, нет, Андрюша, не надо говорить об этом. Ещё ничего не устоялось, не забылось, всё так больно. Я хорошо к тебе отношусь,  ты знаешь, но всё-таки это совсем другое. Я пока не могу переступить некий запрет. Вот Лариса вычеркнула меня  из своей жизни – за что? Что я сделала не так? И вдруг наши отношения как ты предлагаешь – это кощунство, я не смогу…
Он сидел, нахохлившись, и от его недавней радости не осталось и следа. Ну, да, он совершил очередную глупость и его как щенка поставили на место.
- Прости, прости меня, пожалуйста, я не хотел тебя обидеть. Я искренне…
Ну, ладно, не будем больше об этом. Он встал.
- Ещё раз прости и до свидания.
- Ну, не будем ссориться, мы же друзья, я хочу остаться твоим другом…
- Да, да. Конечно.
И он быстро вышел.
Вскоре он позвонил Максу – дал согласие на работу в Роскосмосе. Обычная инженерная работа, поездки в командировки. Он этого хотел. Уехать и забыть горькую полосу в своей жизни.


                I X


Евгения закончила годовой отчёт, вроде бы в их фирме нормально. Да ведь их бытовая химия во все времена востребована. Получила от шефа хорошую премию. Но так и не решила, на что её истратить. От Ларисы никаких вестей нет. Позвонила Маше, та сказала, что вроде бы Лариса с Игорем в Лондоне, но точно она не знает. После неожиданного предложения исчез и Андрей. И вот она одна в пустой, большой, вдруг ставшей какой-то гулкой квартире. На работе всё вроде в ажуре, время свободное есть, а делать нечего и не для кого. Может быть, Макс знает, куда пропал Андрей? Позвонила. Он сказал, что Андрей уехал в длительную командировку. Ну, конечно, у всех свои дела. Женя металась по пустой квартире, и обида и тоска терзали её. Решила поехать в Питер.
Клавдия Михайловна, увидев Женю, испуганно спросила:
- Ты заболела?
- Да нет. Почему ты спросила?
- Господи, да на тебе лица нет. Синяя, дохлая, страшная. Ну что с тобой?
- Клавдия, меня стены съели. Понимаешь? Вот была, пусть уж не очень складная, но семья. Я суетилась, старалась всех как-то объединить. Но ничего не вышло. Понимаешь, пустота вокруг меня, но и, самое плохое – пустота во мне. Ничего не хочу и не могу. Ну, как мне жить? Да и стоит ли жить?
- Да ты, действительно, рехнулась, что ты такое говоришь? Уехала Лариса – так ведь все дети уходят из родительского дома. И правильно делают. Нельзя им вместе жить. Нужно делать свои ошибки, свои шишки набивать, чужие ничему не учат. Сейчас время патриархальных семей прошло. Андрей решил что-то изменить в жизни – так тоже правильно. У него семья не сложилась, он брошенный муж – это тоже стресс. А ты-то что сопли распустила? Тебя замуж звал, вот и соглашалась бы!
- Ты разве поймёшь? Как же это так я за него пойду? Это невозможно!
Ну, это как посмотреть. Ты ему ни юридически, ни морально не родня. Ларка тебе племянница. Так что ни божеской, ни людской морали ты бы не нарушила. А ведь он привык к твоей заботе. Ты просто не понимаешь, что любой мужик, какой бы крутой он ни был, во весь свой век дитём остаётся, ему ласка нужна, понимание. Ему жена нужна тогда он горы свернёт. И где ты ещё такого мужика найдёшь?
- Ну, не нужны они мне совсем, не нужны.
- А это не зарекайся. Жизнь она разные подвохи преподносит. Вот я, после гибели мужа, клялась, что ни на кого не гляну. А так тоска прижала, решила к кому-нибудь прислониться. Да вот всё не удачно: два раза прислонялась, но только «столпы» были с гнилью. Не получилось. А Андрей парень настоящий. Вот завели бы с ним детей и меня к себе взяли.
- Ну, ты свой Питер не бросишь.
- Да ты вот о своих мнимых бедах; а у меня посерьёзнее.
- Что-то случилось?
- Ещё как случилось. Пришёл в клинику новый шеф и давай персонал перетряхивать. Я сестра старой закваски, с совестью, и к больным по совести, а не за деньги. Ну, а теперь у нас молодые таланты, так и ходят с оттопыренным карманом. Нас же, старых, за борт. И куда мне теперь в мои 60 деваться? Пенсия куцая, да и не в деньгах только дело. Я была нужным человеком, а теперь никому не нужна. А твои беды временные. У тебя работа есть, и семья ещё сбудется. Давай-ка, все наши горести утопим в рюмке вина. Идёт
- Как только сиюминутная мера. Никогда ещё ни одна беда в рюмке не тонула. Через несколько дней Евгения, не то чтобы успокоенная, скорее смирившаяся, вернулась в Москву. И опять бродила по комнатам, вспоминая какие-то милые её сердцу моменты. Вот как Новый год встречали, и опять горькое недоумение мучило её – за что же все вроде такие близкие люди её забыли.

                X


Андрей, приняв предложение, уехал в Казахстан. Он стал работать обычным сменным инженером в отделе главного механика по эксплуатации наземных сооружений. Жил в общежитии, комната на троих, питался в столовой. С трудом привыкал к жаре. Иногда, после смены, брал старую шерстяную кошму – боялся ползающих обитателей пустыни – и шёл вдаль к одиноко стоящему сараю, который все собирались да никак ещё не могли его снести, ложился в жиденькой тени и смотрел в высокое уже вылинявшее небо или в открытую даль, где струился горячий воздух. Неожиданно выскочивший суслик испуганно взглянув на него и тихонько свистнув также неожиданно исчез. Иногда ловил взглядом корзинки ярко красных маков, почему-то их было мало, то ли отцвели, то ли вообще здесь плохо росли. И всё время думал об одном – почему его жизнь как-то не заладилась, дала сбой. Вот вроде занимался интересным предметом, чтобы посвятить больше времени занятиям решил жениться. Но разве это так? Разве из-за занятия математикой? Ну, отчасти, а проще, для житейской определённости, все в своё время женятся, заводят детей. Но не получилось. Может быть, просто не было в этом необходимости, или просто не было любви. Вот ведь Лариса полюбила Игоря и за ним хоть на край света. А они оба по обоюдному подсознательному согласию создали семью как некую схему сожительства, для удобства и только! А когда Лариса ушла, он решил, как утопающий за соломинку схватиться за Женю. Ну, да налаженный быт, удобная квартира, в конце концов, красивая женщина и ничего больше не надо решать, здорово! Он даже покраснел от этой мысли. Неужели он тоже циник и прохвост как все? Нет, нет! Женя была большим другом, больше необходимой, чем жена. Вспомнил, как делал ей предложение – говорил, что не может без неё жить. Но не так говорил! А должен был сказать, что любит её, но не сумел. Вспомнил, как любовался ею, когда она танцевала, и этот красавчик так на неё смотрел! Вот теперь она совершенно свободно и сколько угодно может танцевать с этим джигитом. Он даже вскочил, и вдруг совершенно ясно осознал, он должен вернуть Женю, он её любит и больше ему никто не нужен.
Командировка по договору кончалась через две недели, но он попросил его отпустить и, рассчитавшись, поехал в аэропорт. Самолёт прибывал в Москву утром. Всю дорогу он думал, что скажет Жене и как скажет. А вдруг её нет в Москве? А может быть, ему откроет дверь какой-нибудь мужик. Не может, не должно этого быть! Не может, не должно этого быть!
Небритый, в заношенной рубашке, схватив свой рюкзачок, он помчался на такси по знакомому адресу. Он открыл дверь своим ключом, вошёл в полутёмную прихожую, На шум, в проёме двери, показалась Женя – как тогда, в первый раз, окружённая ореолом солнечного света, и он выдохнул:
- Это я. Я вернулся. К тебе. Женя, голубчик мой, я люблю тебя. Не прогоняй…
Она быстро подошла к нему:
- Андрюша, дорогой, я так рада.
Он целовал её мокрые от слёз щёки и сказал охрипшим голосом:
- Я с дороги. Собери чего-нибудь поесть. – Сейчас, сейчас… Иди умывайся.

 
                ЭПИЛОГ

Прошло четыре года. У Андрея и Евгении двое детей: 3-х летний Ваня и 6-месячная Олечка. Клавдия Михайловна живёт с ними. Она продала квартиру в Петербурге и купила дом в Подмосковье. Летом вся семья живёт в деревне. Ванечка очень любит бабушку Клаву и зовет её Бабака.
Игорь умер в Лондоне от передозировки наркотиков. Лариса вернулась в Москву. Два года назад она вышла замуж за очень богатого предпринимателя. После смерти Иволгина Агнию она взяла к себе. Однажды Бобровы видели по TV светскую хронику: приём в загородном доме бизнесмена. Он – невысокий, плотный, лысеющий мужчина с весёлой, доброжелательной улыбкой и рядом тоненькая, изящная женщина – неулыбчива и высокомерна. Жене она показалась печальной, а Андрей сказал – нет, она достигла, чего хотела.
А сейчас Бабака повела Ваню спать. Женя в большой комнате кормит малышку. Андрей сидит поодаль, с нежностью смотрит на них и думает, что не зря с древних времён все художники изображали мать и дитя, потому что это самое прекрасное, что есть в жизни. Более того и есть сама жизнь и символ её непрерывности.


























 





















 
 














СЕМЕЙНЫЕ   УЗЫ

I

Сегодня Евгения Ивановна ушла с работы пораньше, вроде бы неотложные  дела  сделаны, можно передохнуть. К тому же какая-то тяжесть, усталость, ощущение слабости давили её. Дома хотелось сразу лечь в постель, не то чтобы спать, а просто полежать, отрешившись от спешки, ощутить спокойное, неторопливое течение жизни. Но не получалось – скоро придёт с занятий дочь, нужно приготовить ужин. Хорошо, что есть сделанные вчера пельмени. Поставила на плиту воду и подошла к окну. Падал лёгкий, какой-то несерьёзный снежок и мгновенно таял, оставляя на асфальте лужи. Весна всё-таки. К тротуару около дома прижалась чёрная машина, дверца открылась, и Евгения Ивановна с удивлением увидела, что вышла Лариса, помахала кому-то в машине рукой и пошла к подъезду. Через несколько минут распахнулась входная дверь, что-то с грохотом упало в передней, и стремительно вбежала Лариса. На испуганный взгляд матери скороговоркой бросила:
- А, не пугайся, это я сумку уронила. Ох, мамочка, есть хочу, ужас как!
- Ну, иди, иди, уже всё готово.
Лариса ела пельмени и нахваливала:
- Ну, у тебя пельмени это просто обалденное блюдо! Нигде таких нет. Я, пожалуй, растолстею.
Евгения смотрела на дочь и радовалась: вот и выросла девочка, может быть, она и не красавица, но её розовые с мороза щёки, блестящие карие глаза, весь её облик был наполнен такой юной прелестью, что она невольно обращала на себя внимание. Вспомнив про машину, Евгения спросила:
- Лара, а кто это тебя привёз сегодня?
- Да так математик один знакомый.
- Он, что, из вашей группы?
- Нет! Он уже дед, ему наверно 30.
- Где же ты с ним познакомилась?
- Он Рудику курсовую делал, вот и познакомились. Знаешь, курсовая такая классная была, никто не поверил, что это Рудик сам напрягся.
- А преподаватели?
- Ну, кто же к рублёвским придирается?! И вот представь: стоит эта наша компания, а тут подлетает машина, выходит парень такой весь настоящий, дверцу мне распахивает, и я гордо удаляюсь. Правда, здорово я им нос утёрла?!
- Да, ведь у них машины и пошикарнее будут.
- Конечно, у них машины свои есть или у родителей ключи клянчат. Но вот этот парень именно за мной приехал.
- Ну, а как же его зовут?
- Ой, ну что ты об этом! Математик – и всё. Если буду тебя с ним знакомить, вот тогда и узнаешь. Ну, я пошла. Поцеловав Евгению в щеку, убежала к себе.
А Евгения лежала, отдыхая, и рассуждала: Вот Ларисе уже 18 лет. Студентка, но сколько в ней ещё детского! Друзей у неё много, но пока ничего серьёзного, а тут вдруг этот математик. Может у него жена с детьми, а он девчонке мозги пудрит. Да и друзья её Евгении не нравились. Все из богатых семей, задавалы, наверное. Как-то она спросила:
- Почему это у тебя все рублёвские в друзьях?
- Ну и что в этом плохого? Классные ребята и не жмоты, не то что наша городская нищета. С ними куда угодно пойти можно, они денег не жалеют. И встречаться с ними без проблем – у Гарика квартира в Москве, у Нелли -  тоже, ни от кого не зависят. Вот это класс!
И Евгения удивлялась этой расчётливости девочки; а может так и правильно жить – без комплексов, по расчёту? Нет, нет! Это не правильно, протестовала она и с этими мыслями заснула.
Весенний ветер выметал зимнюю стужу из московских улиц, уже в скверах зазеленела травка, и Женя стала думать об отпуске, но её опередили другие события.
Как-то на работу позвонила Лариса и сказала, что придёт сегодня домой с математиком и предупредила:
- Ты ничего особенно не готовь, мы придём часов в семь и ненадолго.
Евгения всё-таки ушла пораньше, пробежалась по магазинам, купила фрукты, бутылку хорошего вина. Дома накрыла стол в большой комнате. Нет она не стала готовить так, чтобы нагромоздить огромное количество еды – сделала лёгкую закуску, красиво сервировала сто и пошла переодеваться. И рассуждала: может быть, это мой будущий зять, как я должна выглядеть? Не слишком чопорно и не очень легкомысленно; а впрочем всё это неважно. Но не в халате же встречать. Одела любимую сероголубую блузку, серые лёгкие брюки и посмотрела в зеркало. Осталась довольна – молодая, современная женщина улыбнулась ей, да ведь что ж – всего 36 лет, разве она старуха?
Между тем Андрей – так звали математика, собирался на эту встречу с некоторым напряжением. Да, он увлёкся это девочкой, такой стремительной и непосредственной. Она была как будто из другого мира и отвлекала его от трудной, кропотливой и серьёзной работы – он писал диссертацию – и это его радовало, вносило оживление в размеренную и довольно скучную жизнь.
И, наконец, он сделал открытие – нужно жениться. Тогда всё само собой упорядочится, и он не будет метаться между двумя полюсами. Это соединит для него науку и личную жизнь в одно неразрывное целое.
Итак, он едет сделать предложение и знакомиться с будущей тёщей. Со слов Ларисы он знал, что Евгения Ивановна главный бухгалтер в солидной фирме. Это значит, думал он, такая сухая, с командным характером бизнес-леди, лет пятидесяти. Для визита он выбрал хороший костюм, белую сорочку, подобрал галстук. Наконец, купил бутылку вина, торт и шикарный букет.
Евгения проверила ещё раз всё ли в порядке и осталась довольна. Комната была наполнена ярким солнечным светом, на столе блестел хрусталь, фрукты были красиво уложены в трёхуровневой вазе. Она ждала звонка.
Но Лариса открыла дверь своим ключом, и когда они вошли, Евгения поспешила на встречу. Она стояла в дверях в солнечном сиянии, очень красивая и молодая.
Андрей смотрел с замешательством: а где же мать Ларисы, это, наверное, какая-то родственница?
Но тут Лариса пропела театрально поклонившись:
- Мама, разреши представить моего хорошего друга – Андрей Николаевич Бобров, а это моя мама (повернулась она к Андрею) Евгения Ивановна.
Евгения  Андрей обменялись рукопожатием.
Наконец общее смущение улеглось, и все уселись вокруг стола; Евгения стала потчевать гостя, украдкой его разглядывая. Да, ему, наверно лет 30, он очень симпатичный парень, на подбородке ямочка, внимательные глаза. Слегка щурится, может быть от солнца или носит очки. Волосы тёмные, коротко, но красиво подстриженные. Нет не книжный червь, а вполне современный молодой мужчина.
Беседа как-то не клеилась, носила случайный характер – так с темы на тему. Лариса забеспокоилась – этак он и не скажет главного и спохватилась:
- А где же пельмени?
Женя хотела встать, но дочь её опередила.
- Сиди, сиди, я сама принесу.
Андрей понял, что сейчас он и должен сказать самое главное и чтобы не тянуть сказал просто:
-Евгения Ивановна, а мы с Ларисой хотим создать семью. Вы не будете против?
- Ну. Почему же против, но я бы хотела понять, вы любите Ларису?
-Да, да, конечно, - ответил он быстро.
- Думаю, что да, впрочем…
- Жаль, что у вас есть сомнения, но…
Быстро вошла Лариса с дымящимся блюдом.
- Вот, вот наше самое главное угощение – мамины пельмени. Ты, Андрей, таких никогда не пробовал. И вообще, что ты такой чопорный – сними пиджак, жарко же.
- Правда, Андрюша, - поддержала Женя. – держитесь свободнее.
Андрей с облегчением снял пиджак и с радостью подумал, ну вот, главное сказал, а там уж будь что будет. Лариса вопросительно посмотрела на мать, и Женя сразу сказала:
- Вот Андрей, просит моего согласия на ваш брак. Я не вижу причины откладывать, если вы любите друг друга.
- Мама, ну что ты так церемонно, мы же современные люди!
Андрей, налей нам по рюмочке.
После выпитого вина все как-то свободно вздохнули, и беседа приняла более ровный характер. Женя спросила о работе Андрея.
- Наверное, Лара вам говорила. Я – математик, то есть профессионально занимаюсь наукой, сейчас работаю над диссертацией. Да ведь и опаздываю. В моём возрасте докторские защищают, а я только кандидатскую пишу.
- И что же вы исследуете?
- Вообще- то я окончил Бауманский, мех-мат. Так что имею вполне обычную инженерную квалификацию. Но вот увлёкся математикой, сейчас математические методы применяются в самых разных отраслях и науки, и практики. Меня интересуют математические модели физики; при помощи математических методов можно получить количественные характеристики физических явлений. Даже больше – найти скрытые закономерности развития, предсказать новые эффекты.
Это я, наверное, очень уж наукообразно говорю. Он улыбнулся, и посмотрев, на Женю добавил:
- Одним словом, математика – это царица наук, а я её верный рыцарь. Кстати, и вы, Евгения Ивановна, тоже занимаетесь Математикой и очень красноречивой.
- Ну, у меня просто арифметика.
- Тем не менее очень познавательная, вот вы берёте баланс и сразу видите этот субъект будет скоро банкротом или он вполне преуспевающий. Ведь эти цифры целая поэма или роман.
- Порою увлекательный детектив. Но тут уж одного баланса мало.
Во время разговора Женя смотрела на руки Андрея – ей нравились его большие сильные по-мужски красивые руки; она терпеть не могла мужиков с маленькими полудетскими руками. Часто оценивала человека по его рукам и редко ошибалась.
Лариса заскучала, ей эти отвлечённые темы были неинтересны.
- Мама, что вы всё о профессиях, давайте о деле: когда свадьбу назначим?
- Да это, когда вы подадите заявление. И потом, свадьба это ведь и разные сложности.
- Ну, я никакой собственно свадьбы не хочу, на шикарную нет денег, а просто пьяную сходку собирать не стоит. Распишемся и посидим в кафе. Ну как?
- Решайте сами.
Так и решили. Расписаться должны были в августе, а пока все занялись своими текущими делами.
Между прочим, выяснилось, что Андрей будет жить у них, как-то его об этом спросила Женя.
Евгения Ивановна, я снимаю однокомнатную квартирку, Лара туда не хочет. Но я не бездомный – дело в том, что у меня со сводным братом прекрасная четырёхкомнатная квартира. Но жить вместе – это будет коммуналка, а разменять никак не можем – хочется две хороших двухкомнатных квартиры – не менять же на хрущёвки, но не получается. Пока решения не нашли, но будем стараться.
- Да живите у нас. Квартира просторная, кухня большая, гостиная и у на по комнате, я вас не стесню и… пельмени всё-таки, - засмеялась Женя.
А за окном цвело лето, хотелось бы удрать из города, но Женя теперь не могла – как-никак, а всё-таки свадьба и хлопотала кое что купить, что-то успеть сделать. Лариса же ни о чём не думала, встречалась с друзьями, ездила за город к кому-то на дачу.

I I

Однажды Андрей ждал Ларису в сквере, как они договорились. Пришёл он значительно раньше, хотелось побыть на воздухе, отдохнуть; сидел расслабившись, закинув руки на спинку диванчика, глядя сквозь ажурную листву на синее небо, радуясь тишине и покою.
Мимо проходила группа парней, один, вдруг взглянув на Андрея, поздоровался. Андрей машинально ответил, через несколько мгновений узнал Рудика, которому писал курсовую и повторил приветствие. С ним шёл ещё рыжий приземистый парень и стройный брюнет с завязанными в хвост на затылке волосами.
Они отошли уже далеко, как вдруг этот парень вернулся и подошёл к Андрею.
- Закурить найдётся? – спросил развязано.
- Не курю, - сухо ответил Андрей.
- А я вас знаю, правда, с чужих слов…
- Ну и что?
- Да вот, оказывается вы теперь в женихах ходите. Ну, не дрейфь, дружок. Я хорошо там потрудился, чтоб тебе потеть не пришлось.
- Это ты о чём? – Удивился Андрей.
- Да, я просто объясняю, что невеста твоя вполне доступная баба, - и он добавил безобразное выражение, - так что поздравляю!
Андрей быстро встал, и ни секунды не раздумывая, быстро, почти неуловимым движением кулака ударил парня в челюсть. Тот упал, отлетев на скамейку. Андрей пошёл прочь, потирая ушибленную руку. Ну вот, такие теперь пироги получаются, думал он. Это тебе наука, да и этому пареньку тоже, не связывался бы, если бы знал, что у меня разряд. Оглянувшись, он увидел, что ребята вернулись и поднимают товарища. Ждать Ларису он не стал.
Да, да, а что же теперь  делать? Любит ли он Ларису, как отразится эта встреча на их отношениях? Лариса безусловно ему нравилась – юная, порывистая, весёлая – наверно, этим и нравилась. Но он просто не подозревал, что у неё могут быть какие-то отношения с парнями. Ну и что, ведь ей 18 лет, уже взрослая. Да, но ведь совсем не развязная. Правда, иногда его удивляло её желание как-то привлечь его, соблазнить что-ли. Но он думал, что это просто такая игра и она ещё совсем наивная девочка. Нет, он не хотел близости и, смеясь, ей говорил:
- Ну, что ты всё суетишься, а что скажет мама?
 И однажды она заявила:
- Пойдём и спросим маму.
Вот тогда-то он и пошёл свататься.
Нет, я разумеется не ханжа, рассуждал он, но всё-таки она могла бы сказать о горячих поклонниках.
Впрочем, в ближайшие несколько дней они не встречались и его неприятное к ней чувство исчезло. А когда она весело и оживлённо заговорила с ним при встрече, то он вообще решил не упоминать об этом случае. Но она напомнила ему сама и даже очень его удивила.
- Андрей, а ты, оказывается, умеешь классно драться! Я просто в восторге!
- Это ты о чём? Я вообще-то не дерусь.
- Но Игорю ты здорово врезал!
- За всякие гадости следует бить. Это верно. Но ты могла бы мне сказать, что у тебя есть парень, зачем всех вводить в заблуждение
- А ты что же святой и у тебя баб не было?
- Зачем же так вульгарно. Я нормальный человек и не зелёный мальчишка. И у меня была любовь, и расставания. Но это в прошлом, задолго до знакомства с тобой. Я старых отношений в новые не впутываю.
- Но ведь Игорь меня любит, вот он и бесится.
- Так почему же ты за него замуж не пошла. И вообще, зачем тебе сейчас замужество?
- Ну, ты разве не можешь понять – я взрослая женщина, мне муж нужен, что же мне с партнёром по съёмным квартирам шататься? А Игорь на мне не женится никогда. Во-первых, ему всего 21 год, а во вторых родители не разрешат – и это главное. Они ему жену подберут сами, когда сочтут это нужным, и такую, чтобы деньга к деньге шла. А я не из их стаи, я – чужак.
- Лариса, ты говоришь глупости, разве сейчас нет нормальных людей и нормальной любви, в конце концов. А ты выходишь замуж за меня в пику этому мальчишке. Зачем? Пока не поздно – давай остановимся.
- Нет, я хочу выйти за тебя замуж, если ты отказываешься, так и говори.
- Ну, не стоит ссориться, скоро свадьба, давай мириться.
Они помирились. Но всё же у Андрея остался неприятный осадок от её – он не знал как назвать – но всё-таки цинизма.
А свадьба прошла очень скромно и незаметно. Расписались, причём свидетелями были случайные знакомые. Как хотела Лариса, собрались в кафе по соседству. Женя поздравила молодых и ушла, она заранее выписала себе командировку в Питер, что оставить их одних. И на душе у неё не было ни радости, ни покоя. Она удивлялась – почему? Ведь Андрей хорошая пара для Ларисы. Хотелось подумать на расстоянии и ещё очень хотелось посоветоваться с Клавдией Михайловной. Она так и жила в той самой коммуналке, откуда в своё время уехала Женя.
Клавдия Михайловна, как всегда встретила её сердечно, пыталась успокоить:
- Ну что ты страхи всякие нагнетаешь? Молодые сейчас не то, что в наше время, они никаких правил не соблюдают. Уже не знаю, счастливее ли они от этого. Только ведь ты ничего не изменишь, лучше не вмешиваться – время всё разберёт.
И Женя вернулась несколько успокоенная.
Замужество Ларисы ничего не изменило в жизни семьи. Андрей как-то легко и быстро вписался в их быт, вроде бы жил тут уже много лет. С Женей они быстро нашли общий язык. Про себя он так и называл её – Женя, хотя вслух – Евгения Ивановна. Часто, по вечерам, дожидаясь Ларису, они подолгу разговаривали обо всём на свете, находя совпадения во взглядах. А Лариса вела прежний образ жизни – встречалась с друзьями, иногда оставалась ночевать у Маши, уезжала на дачу, даже порой не предупредив.
Женя расстраивалась и ругала её, а Андрей вроде бы и не сердился – что поделать издержки молодости, а может быть, просто не хотел пока никаких выводов. Это ведь тоже позиция «самообороны» - не замечать.
Жене порой приходилось уезжать в командировки – в филиалы их фирмы. Как-то приехала очень расстроенная, Андрей это заметил; осторожно спросил:
- Какие-то неприятности?
-Да, очень неприятный случай. Меня впрямую не касается, но всё-таки…
- В нашем филиале уволили трёх рабочих, собственно – ни за что, просто они возражали коммерческому директору и по делу возражали, ан он вызвал их и велел написать заявление об увольнении по собственному желанию. А они не захотели, говорят, увольняйте, если за дело, но в приказе укажите причину. Ну, он на них и налетел – если не напишите, сделаю так, что вас нигде в городе на работу не возьмут. А у них семьи, написали двое, а третий не стал. Вот теперь сидит без работы. Он мне жаловался, просил помочь. Я подумала, а как же профсоюз? Может куда-то написать, как ты думаешь?
- Вы меня удивляете, сколько лет работаете в фирме, разве когда-нибудь видели или слышали где есть профсоюз? Это раньше без согласия профкома никого уволить не могли. А теперь своя рука владыка.
- Но ведь всё же существует такая субстанция как профсоюз?
- Вот именно – декоративная субстанция. Это как комнатный пудель, который спит на атласной подушечке, вроде бы похож на собаку, но давно не лает и даже лапками редко шевелит. Что ты хочешь от него? Ты ничего изменить не сможешь.
- Это скверно, когда и как это изменится?
- Не скоро. На западе на это ушло 200 лет, а мы только двадцать лет плаваем в вонючем капитализме. А этому парню помогите обходным путём – у вас хорошие отношения с шефом, попробуйте похлопотать.
- Не знаю, он не любит вмешиваться в дела филиалов. Может быть, попробую.

I I I

Как-то Андрею повезло – он достал билеты на концерт Хворостовского. Он спешил обрадовать Ларису и, шагая через три ступеньки, весело что-то мурлыча под нос, вошёл в квартиру.
- Лорик! Лорик! Ты где?
- Я в ванной, сейчас иду!
Лариса вышла, ещё вытирая полотенцем голову.
- Что-то случилось?
- Да! Да! И я заслужил твой поцелуй.
- Ну, это я тебе гарантирую, так что?
- Я достал билеты на концерт Хворостовского!
Выпалил он, ожидая увидеть радость жены, и удивлённо заметил, что она как-то на мгновение замерла, потом опять стала вытирать голову, закрывшись полотенцем.
- Ты что не рада? Ведь в субботу мы свободны.
- Почему же не предупредил. Это так неожиданно.
- Да я и сам не знал. А в чём дело?
- Ну, знаешь, я не могу. Хотя спасибо – и она чмокнула Андрея в щёку.
- Почему не можешь, выходной же!
- Нелли устраивает отвальную, я должна обязательно быть.
- Она уезжает?
- Нет, замуж выходит и это для группы, ну, такая, общая вечеринка.
- Так и что? И ты тоже выходила и без вечеринки обошлась.
- У меня такая «нешумная» свадьба была, вроде бы и нет. А Нелька справляет по-настоящему. Нет, Андрей, я не могу, пригласи лучше маму.
- Да я на всех взял и для Евгении Ивановны тоже.
- Кроме того я такой концерт и слушать не хочу, знаешь, это вовсе не в моём вкусе. И, вообще давай этот вопрос закроем – мне собираться нужно. Я еду уже сегодня.
- Но сегодня… Впрочем я, наверно, зря стараюсь…
Он ушёл в кухню, включил чайник, когда сел к столу, услышал, как хлопнула дверь
- значит уехала.
Когда вернулась Евгения Ивановна он встретил её разогретым ужином и собирая на стол, сказал:
- Приглашаю вас на концерт Хворостовского в субботу.
- Правда?! – изумилась Женя. – Вот здорово! А Лариса уже знает?
- Знает. Но она уехала на дачу к Нелли на выходные, у них там какое-то торжество.
Женя нахмурилась; это надо же, дура какая, думала она, хоть и не в концерте дело, но ведь это просто свинство с её стороны.
 Вслух сказала.
- Жаль. Я не понимаю. Что уж она так носится со своим коллективом.
- Я тоже не понимаю. Ну, а вы идёте?
- Конечно, обязательно! Я сто лет нигде не была; а как же билет?
- Я предложу своему товарищу.
На следующий день, в пятницу, Женя в перерыв пошла в магазин – надо же что-то одеть поинтереснее повседневного брючного костюма. Думала, что её поход результата не даст – ничего сколько-нибудь приемлемого для себя не видела. Но неожиданно нашла очень симпатичное платье, примерила – тёплый тёмно-синий цвет ей очень шёл, но нужно было немного подогнать длину.
Этим она занялась с утра в субботу. Вообще, вдруг неожиданно заняться собой ей было и странно, и радостно. Она накрутила бигуди, достала туфли – нужно походить дома, ноги отвыкли от каблуков. И, когда вернулся Андрей, она была уже готова к выходу в театр.
Андрей прошёл к себе, стал тоже переодеваться, спросил:
- Ну как, вы готовы?
- Да, да, мы можем идти.
Он вышел, взглянул на Женю и внутренне ахнул: перед ним стояла незнакомая очаровательная женщина. Он даже смутился, не зная как себя вести.
-Евгения Ивановна, я сейчас вызову такси, чтобы не пришлось…
- Ну и хорошо – согласилась она спокойно.
В фойе, помогая Жене снять пальто, он всё время оглядывался – где-то Макс.
Наконец увидел его и помахал рукой. Представил: Евгения Ивановна – это мой друг Максим.
В отличие от их нарядного вида – Андрей в тёмном костюме был очень элегантен – Макс был одет почти обычно, правда, любимый его свитер этот раз был новым.
Макс мельком взглянул на Женю, был поражён, что Андрюхина тёща так молода. Подумал – уж не ошибся ли я?
Концерт был отличный, они радовались, купаясь в волнах музыки и чудесного голоса. Когда концерт окончился, было всего 10 вечера, и Макс предложил:
- Давайте посидим где-нибудь в ресторанчике.
- да где же ты сейчас найдёшь свободный столик, - усомнился Андрей.
- А это моя задача. Вы согласны?
Они оба посмотрели на Женю.
- Я не против.
И действительно Макс повёз их в небольшой уютный ресторан. В зале был мягкий свет, играла музыка. И, хотя для Жени в душе ещё звучал бархатный голос певца, ей было здесь интересно. Ну, когда она была в ресторане? Это и не вспомнить. Нет, конечно, были какие-то корпоративные мероприятия, ноне так вот, чтоб одна и без коллег.
Сели за предложенный столик. И Макс, взял карточку с меню, передал её Андрею.
- Вот, давай заказывай, а мы с Женей потанцуем, Засиделись, нужно размяться, - улыбнулся он, протягивая руку.
И она пошла танцевать. Макс был не очень хорошим танцором, но они всё-таки немного «потолклись» у эстрады.
Потом пили вино, что-то болтали, смеялись. Вдруг к их столику подошёл молодой человек, очень изящный, красивый – как могут быть красивы юные южане и с полупоклоном попросил разрешения пригласить даму. Женя пошла танцевать с юношей, сама изумляясь этому. Он танцевал отлично и, она, подчиняясь воле партнёра, обнаруживала безукоризненное чувство ритма. Танцевали они зажигательно.
Макс, глядя на них, сказал:
- А ты, Андрей дурак. Тебе нужно было жениться на Евгении Ивановне. Вот она женщина, а Лариса – так, полуфабрикат. Впрочем, она такой и останется.
Андрей смотрел на Женю и не узнавал её. Всегда сдержанная, закрытая она вдруг показалась совсем незнакомой. А как танцует с этим джигитом – как песню поёт! И это платье, он никогда не видел тоже, подчёркивает её фигуру. Вот бы Ларисе быть в маму!
Он вздохнул и ничего Максу не сказал.
А Макс, напротив, вдруг огорошил его.
- Слушай Андрюх, а если я приударю за Женей. Мы же свободные люди, можем и семью создать!
- Макс, ты что же, мне в папаши метишь? Нет, я тебя в этом качестве не приму! А потом – ты вечный холостяк, перекати поле, всё-таки Жене я желаю добра.
Женя, закончив танец, шла с красавцем к столику.
- Ну да, ждёшь, когда её джигит похитит?
- Не дадим! Ты расплатись, а мы уйдём.
Женя, раскрасневшаяся, с блестящими глазами, села за столик. Мужчины стали наливать ей вина, воды. Она выпила воду и смущённо сказала:
- Что-то я разгулялась сегодня.
Макс пробасил:
-Это хорошо, это даже прекрасно и вы так танцуете – просто загляденье.
Женя довольно улыбалась.
Андрей подумал, что теперь ему следует пригласить Женю, но вдруг обратил внимание, что друзья юного красавца что-то горячо ему говорят и вот он уже опять идёт к их столику. Андрей толкнул Макса:
- Действуй.
Они с Женей быстро пошли к выходу, Макс привстал навстречу парню и сказал спокойно:
- Очень жаль, но мы уходим.
- Но мы хотели пригласить вас за наш стол, мы были бы рады…
- Очевидно, в другой раз мы тоже будем рады, а пока пропустите, желаю вам хорошего вечера.
Юноша улыбнулся, пожал плечами и отошёл. Макс вышел к уже одевшимся Андрею и Жене.
-Ну, эти джигиты решили нас «прокатить». С ними свяжешься, потом будешь в милиции оправдываться, что не хотел оскорблять их национальное достоинство. Поехали домой.
Сперва доехали до дома Жени. Макс, прощаясь, поцеловал ей руку:
- Благодарю за чудесный вечер в вашем обществе
- Ох, Макс, ну что вы так церемонно. Раз вы друг Андрея, можете бывать у нас запросто.
Дома Женя облегчённо сняла туфли. Спросила Андрея:
- Чай будешь?
- Не беспокойтесь. Я сварю кофе, а как вы?
- Нет, нет. Я иду спать. Спокойной ночи.
Засыпая, она всё слышала чудесный голос:
                На воздушном океане
                Без руля и без ветрил
                Тихо плавают в тумане
                Сонмы древние светил.
Это он пел или нет? Потом возник образ Демона в виде стройного юноши с тоненькой полосочкой усов над ещё по-детски припухлыми губами. И, улыбаясь, она крепко заснула.


                I V

Однажды Андрей увидел на столике в холле открытый конверт, адресованный Евгении Ивановне; посмотрел – конверт пустой, обратный адрес – Калининград, пишет некто Иволгин. Наверно, родственник какой-нибудь, подумал Андрей и как-то в разговоре спросил Евгению Ивановну, бывала ли она в Калининграде. Женя пристально посмотрела на него и спокойно ответила:
- Нет, никогда.
Андрей забыл об этом разговоре, но вот в конце сентября пришла телеграмма из Калининграда, в ней говорилось: « Паша очень болен, приезжайте. Агния».Вечером Андрей вручил телеграмму Жене. Она прочла и ничего не сказала. Он удивился:
- Кто-то из родственников?
- Да уж, родственничек…
Разговор иссяк. Но Лариса пристала к матери с расспросами и та сердито сказала:
- Не обязательно всю родню знать, от этого и неприятности бывают.
- Но, мама, ведь зовут не просто кого-нибудь, когда плохо, зовут родных. Ты поедешь?
- Ну, уж нет, у меня работы невпроворот.
И Андрей неожиданно сказал:
- А может, мы с Ларисой съездим? Мы так никуда и не собрались, а здесь ведь и ненадолго.
И неожиданно Женя согласилась.
- А что? Всё равно этого видно не избежать. Поезжайте!
Лариса и Андрей не очень поняли, что хотела сказать Евгения, но вдохновились перспективой поездки и стали решительно собираться.
Женя стояла у окна и смотрела на золотую крону деревьев. Ветра нет, ни одна веточка не колышется, а с клёна внезапно срываются листья и медленно, безмолвно падают, и в лучах восходящего солнца просвечивают чёрные, опустевшие ветви. Раньше она как-то не замечала такого вот вроде бы беспричинного печального листопада. Почему печального? Потому что все имеет свой логический конец – зарождение, рост, расцвет и вот это тихое безропотное умирание. Ну, вот когда ветер гнёт деревья, буря шумит, всё вроде понятно, а тут вот такое печальное смирение…
Мысли перескакивали на другое: может быть я не права? Зачем стараюсь скрыть все эти семейные события? Разве Лара не имеет права знать? Всё было так хорошо, а тут вдруг зачастили эти письма от Иволгина. Письма она сожгла. Но вот Андрей конверт нашёл, вопросы возникли. Зачем им разбираться в такой давней истории? А впрочем, пусть разбираются, ей не стыдно и не страшно. Хотят ехать в Калининград – пусть едут. Это неизбежность – как листопад.
Так и решили. Времени на такое путешествие нужно не так уж много: два выходных, ну можно ещё пару дней прихватить.
Женя узнала телефон знакомого ей по Питеру и живущего теперь в Калининграде, попросила встретить приезжающих и помочь им найти адресата. В аэропорту их встретил на стареньком фольксвагене немолодой, мрачноватый мужчина. Лариса его узнала:
- Василий Гаврилович! Это мы приехали, вы меня не узнали?
Он недоумённо посмотрел на неё.
- Нет, а вы от Евгении Ивановны?
- Ну да, я же Лариса, её дочка. Ну, как же вы меня забыли?
- Ох, милая! Да ведь, сколько лет прошло, ты совсем маленькой была. Вы к кому в Светлогорск? Или просто в санаторий?
-Нет, мы к Иволгину Павлу Сергеевичу.
- Ну, Пашу я знаю. Садитесь сейчас доставлю. Тут всего 40 километров.
По дороге Василий Гаврилович рассказывал:
- Светлогорск – это новый город. Тут берег высокий, до уровня волн метров 50 будет. Там санатории, пляжи хорошие, у них там свои дороги. А западнее – это старый городок Рушен. От старых домов осталось только несколько. Сперва там пятиэтажки поставили – строители жили, а потом,  в последнее время всё какие-то коттеджи ставят. Берег там пониже, пляжи свои делают. А Паша он в старом доме живёт.
- А вы Павла Сергеевича давно знаете?
- Я в порту работал, когда он приехал, вот там и встретились, это уже лет 10 назад. Он бывалый моряк, да вот сейчас очень болеет.
- Да ведь море оно здоровье подрывает, - заметил Андрей.
- Ну, не столько море, сколько горе. Тут ведь как получилось, стали мы в 60 лет, а то и раньше никому не нужны. Списали Иволгина на берег, он и затосковал. И болезни все накинулись, пенсия грошовая, квартиры так и не приобрёл. Повалялся в больницах, потом вот в Светлогорск в санаторий путёвку дали, а может и сам купил, не знаю. А там добрая женщина работала – Агния, она его и приютила. Вот и живут теперь здесь. Да вы сами всё увидите.
Светлогорск город молодой, как курорт строился, да теперь и санатории пустуют.
- А вы как здесь живёте? Я смотрю, у вас всё немецкие машины бегают.
- Ну, а как же? Германия она рядом, а Россия далеко. Мы теперь здесь уже европейцы… почти…
- И привыкли?
-А чего ж, русские они везде приспособятся. Да и неплохо хозяйствовать стали, если бы не новая разруха. А как люди живут – так по разному, это ведь и в России и в Германии – везде по разному.
- А вы уже не работаете?
- Я на пенсии, но иногда в порту подрабатываю. А моё увлечение теперь – охота. У нас тут край хороший для пролётных птиц – озерца, речки, болотца. Болотца сперва почти все осушили, а теперь опять пустошей много. Вот я сейчас вас доставлю, поеду за приятелем – у него собака охотничья и махнём в любимый уголок – там у речки берега болотистые, но есть сухая гривка, мы там палатку ставим, костерок сообразим – тишина, сказка просто. И не в утках дело, это просто праздник для души. А сеттер за утками поплывёт, потом нам – это для собаки тоже кайф. Я и Пашу к охоте хотел приручить, да не его это стихия.
Ну, вот мы и приехали. Я здесь вас высажу – идите вот через дорогу, там увидите старые дома.
Андрей и Лариса взяли сумки, простились с Василием Гавриловичем, оставшись одни – огляделись. Левее, в пелене наплывающего с моря тумана, белели корпуса, наверное, это и были санатории. Перешли дорогу и по узкой асфальтовой дорожке стали спускаться к темнеющим кирпичным домам. На металлической белой планке у крайнего дома указана улица: Сосновая 2а.
- Ну, вот мы и пришли, сказала Лариса. Перед ними двухэтажный, старой тёмной кирпичной кладки дом, на высоком фундаменте. К двери вели выщербленные ступеньки, площадка перед входом под полукруглой железной крышей с проржавевшими фестонами. Андрей обратил внимание, что окна на втором этаже забиты.
- Да, какое-то здесь запустение.
Звонить пришлось несколько раз. Они уже засомневались – туда ли попали? Но вскоре дверь открылась, седая, маленькая женщина вопросительно взглянула:
- Вы к кому?
Лариса быстро сказала:
- Мы к Иволгиным, из Москвы.
- Да, да это к нам. Проходите, проходите, пожалуйста.
Они вошли в большую, полутёмную прихожую, а женщина спешила  впереди них и громко говорила, входя в освещённую комнату.
- Паша, Паша! Они приехали, приехали!
Андрей и Лариса, поставив сумки в прихожей, вошли за ней. За круглым столом в кресле сидел пожилой мужчина, он обернулся на звук голосов и стал медленно с трудом вставать – высокий, плотный, седой человек он опирался одной рукой на палку, другой держался за спинку кресла и пристально на них смотрел. Потом неуверенно спросил:
- Женя, ты всё-таки приехала?
Лариса быстро ответила:
- Нет, нет… Это я Лариса, дочка Жени и со мной мой муж Андрей.
-Ах, вот что… Извините, вижу очень плохо, ну, хорошо, хорошо, я очень рад, тем более, что… Агния! Агнюша, гости же, где ты пропала?
- Я всё, всё сейчас сделаю, не беспокойся. Садитесь, садитесь за стол.
- Агния?! Как дальше? Я вам помогу…
- Агния Михайловна, не беспокойтесь.
- Ничего, это даже приятно, на стол собирать – сказала Лариса и, захватив сумку с гостинцами, пошла за хозяйкой на кухню.
Андрей тем временем рассматривал Иволгина.
За столом воцарилось молчание. Ощущая неловкость, Андрей сказал:
-Мы получили ваше письмо, но не могли сразу собраться…
- Я понимаю. А дело в том, что когда приходит старость, надо подводить какие-то итоги и хочется как-то исправить старые ошибки…
- Но это вряд ли возможно. А потом, вы совсем ещё не стары…
- Скоро семьдесят, возраст серьёзный уже, да и болезни стали одолевать – диабет у меня, зрение теряю, и ноги не слушаются, так что всё стало трудно.
Агния и Лариса внесли подносы с едой, расставили посуду.
- Агния, а у нас есть что-нибудь существенное?
- Ну, как не быть, есть, конечно. Да вот ребята коньяк хороший привезли. Андрей, ты уж открой сам.
Андрей налил в рюмки коньяк. Павел Сергеевич поднял рюмку.
- С приездом дорогие гости. Вы с дороги, кушайте, а я вам расскажу о своей жизни.
- Павел Сергеевич, жизнь пересказать невозможно, -  запротестовала Лариса, - вы по существу.
- Не беспокойтесь, я постараюсь кратко, но всё же чтобы вы могли понять… Я был моряком, вся жизнь моя прошла на море, кроме раннего детства и вот теперь… Я ходил на судах и торговых, и рыболовных, по-разному, постигая морскую науку с 12 лет. И без моря жизни своей не мыслил. А когда сходил на берег радовался жизни на полную катушку – и пил, и в азартные игры играл, и проигрывал, и женщин любил. И они меня любили. Я весёлый был и щедрый, но серьёзно я ни с кем себя не связывал.
И вот однажды – мне уже было под пятьдесят – судно наше стало в док в Ленинграде. Ремонт предстоял долгий. Кое-кто из команды завербовался на другие суда, кто-то остался на ремонте. Я тоже остался в ремонтной бригаде. И вот в порту, в нашей конторе, я встретил девушку и влюбился без памяти. А она была почти вдвое моложе меня, но я ей тоже глянулся. Я всё себя окорачивал – не лезь к молодым, не твоё это место. Но когда оба любят, все уговоры бесполезны. И я решил всё сделать по-серьёзному: мы с ней расписались, а жили временно в коммуналке, где у неё была комната. Надя, так звали мою жену, была очень красивой, славной и доброй девушкой, а жила она не одна – растила свою младшую сестру Женю. В этой квартире жила ещё Клавдия Михайловна.
- Как это так? – изумлённо воскликнула Лариса.
- Пока не перебивай, Слушай дальше. Жизнь у нас складывалась удачно. Но тут в бригаде прошёл слух – набирают команду на рейс с каким-то грузом в Африку. Я от себя эти мысли гнал, но себя не обманешь и я пошёл и записался на рейс. Дома не говорил, всё тянул – может и не возьмут. Но шила в мешке не утаишь – сама Надя мне сказала, что мне скоро идти в море. Сама и собрала меня. Мы думали, что это месяца на два-три и деньги нужны были. Так что она не возражала. А получилось всё – хуже не бывает. В той стране куда мы привезли груз – может это было оружие – я не знаю, судно арестовали и команду тоже. Переговоры тянулись долго и трудно. Но про все приключения с пленом это длинная история. Скажу только, что попал я в Ленинград через год. И тут меня ждал ещё удар: ни Нади, ни Жени в городе не было. Клавдия Михайловна рассказала, что Надя родила дочку, но через месяц сильно заболела и умерла. А девочку удочерила Женя, причём сумела добавить себе 2 года, т.к. ей несовершеннолетней удочерение не разрешили. И она с девочкой уехала в Москву.
Вот я сразу  стал отцом и вдовцом. Клавдия не очень верила, что я не мог приехать, и адрес мне не дала, сказала, что сама не знает и, главное, что не стоит мне их искать – жены нет, а что мне при моём вечном плавании делать с девочкой? И я ведь с этим согласился – не было у меня ни привычки, ни тяги к оседлой жизни. И опять я ушёл в море там забываешь обо всём. Но…
Павел Сергеевич остановился и потянул ворот рубашки.
- Агния, душно, расстегни…
Она бросилась ему помогать. Лицо у него покраснело, на лбу блестел пот. Андрей стал помогать.
- Давайте отведём его в спальню…
- Ничего, ничего, я сейчас сам…
Агния и Лариса повели Иволгина. Андрей остался за столом.
Напротив висела большая фотография – почти плакат – с него смотрел красавец-моряк с белозубой улыбкой. Андрей вздохнул и выпил рюмку коньяка.
Рано утром Андрей вышел из дома, повернул за угол – слева круто спускалась тропинка к берегу, а правее, прижимаясь спиной к сосне, стояла скамейка. Отсюда был открытый вид на море. Но сейчас этим осенним туманным утром там, у горизонта и небо, и море были одной сплошной серой пеленой. И вот в этой дали возникла длинная высокая волна с белым гребнем, она спешила к берегу и по мере приближения становилась ниже, меньше и накатывала на берег уже отдельными гривками и, отступая с лёгким шипением оставляя на песке клочья пены. Песчаный пляж был далеко внизу, ещё кое-где торчали не убранные зонтики.
Наверное, Павел Сергеевич отсюда глядел на море; но теперь скорее ощущал его присутствие – это влажное свободное дыхание огромного пространства, его мощь и безграничность  и этот, ни с чем несравнимый запах и терпкий солоноватый вкус, который, кажется, можно ощущать и на расстоянии, и этот беспрестанный рокот волн. Наверное, можно понять Иволгина и его тягу к морю, и бесконечную влюблённость в его просторы. Андрей поёжился от влажной прохлады и вернулся в дом.
Он удивился как Лариса безоговорочно и даже, кажется, с удовольствием приняла отцовство Иволгина. Ну, да, конечно, у неё не было отца, не было возможности ни гордиться, ни осуждать – ничего не было. А теперь, когда она взрослая и самостоятельная, ей нравится, что у неё отец этакий морской волк и теперь нет необходимости его осуждать – все трудности в прошлом. Да и не очень её трудности, скорее Женины. А забот не требуется – как-никак, а он устроен, заботы все у Агнии Михайловны и это, как говорится её проблемы. И ещё он удивлялся – гены великая вещь, не только внешне Лариса была похожа на отца, он сразу почувствовал их внутреннее родство – такое же безудержное к чему-то стремление и некий авантюрный склад характера.
Лариса всё расспрашивала и с удовольствием слушала Павла Сергеевича, а Андрей помогал Агнии по хозяйству – починил дверь, подогнал раму окна – небольшая, но необходимая работа, а сделать некому.
- Агния Михайловна, а что это второй этаж забит?
- У нас ураган прошлой осенью был, так сосну свалил ветер прямо на наш дом, крышу разрушил, да вот и двери покосились. Соседям квартиру дали, а мы здесь остались, крышу починили. Дом под снос пойдёт, пока вот живём.
Пора уже было ехать. Прощание было добрым и грустным, как всегда, когда молодёжи в дорогу, а старики остаются.
 Женя встретила путешественников молча, расспрашивать не спешила. Лариса при Андрее ничего ей не сказала, а вечером зашла к матери:
- И что это ты все годы скрывала? Разве мой отец такой уж скверный человек, что о нём и говорить нельзя? Или он бандит какой, так они сейчас в почёте. И что, оказывается, у меня совсем другая мама. Как это понять?
- Для тебя всё это понять трудно, но можно, если захочешь Ты думаешь мне просто было тобой – месячной – начинать жить в 16 лет! Без денег, без дома, без помощи – без ничего! Как это тебе понять! Может быть лучше было оставить тебя в доме малютки, а дальше детдом?
- Ну, хотя бы и так. Раве там не живут нормальные дети?
- Ах, вот оно что! Лучше детдом, чем свой родной. А ты ведь не знаешь, как там дети живут, как они хотят чтобы был любой, но свой дом! И я тебе такой дом  дала, а что не родила, так ведь растила тебя я. В конце концов, родная тётка. А Павел  Сергеевич всё постигал романтику моря и дальних странствий. Он тебя не видел, не знал и знать не хотел, иначе нашёл бы.
- А чего искать-то. Если бы ты не уехала из Ленинграда, он бы нас нашёл. Ведь он туда вернулся. Не его вина…
- Да, уж он нашёл бы! А что мешало написать, послать запрос, наконец, или дать согласие перечислять нам часть зарплаты, как другие делали.
- Но ведь он обо мне не знал!
- А разве Наде он не мог сообщить или она не нуждалась в поддержке? Ведь я ещё с ней жила.
- Ну ты, это другое дело.
- Ладно, наверное, я виновата в том, что ты стала жить со мной.
Я во всём виновата! А твой отец – ангел, он достоин почестей и восхваления.
- Но, мама!
- Так разве я тебе мама? Ты сама от меня отрекаешься!
Женя заплакала. Лариса сожалела, что так всё получилось, но промолчала и ушла к себе.
Ночью, глядя в темноту, Женя спрашивала себя: что я сделала неправильно? Наверно детям нужно говорить всю правду. Всё как есть. Когда говорить? Маленьким или уже взрослым? Разве Лариса понимает, как она бедствовала, перебиваясь любой работой, лишь бы было, где жить: уборщицей в общежитии, потом дежурной, да на две ставки, а её крошечную носила в ясли, в садик и по ночам не спала, а стала учиться. И ни отдыха, и никакой  личной жизни. А она это поймёт? Вот мне 36 лет, нет ни мужа, ни своих  детей. Только работа. Хвала моей работе! Теперь лавный бухгалтер в солидной компании, Соломон Борисович её ценит, в коллективе уважают. И это всё? Больше уже ничего не будет? И я так и высохну над этими балансами без радости, без любви? Любовь, а что это такое? Вот Володя вроде бы любил её, думала, что создадут семью. Нет, не вышло! Чужой ребёнок, совсем уже взрослая девочка с которой трудно ладить. Не сошлись. Вот теперь у Ларисы семья и я ей не нужна. Хотя как сказать, деньги-то нужны. Ах, о какой ерунде я думаю! Главное-то в том, что растила я Лару неправильно, не создалось у нас духовной близости, и все мои труды, вся эта моя жертвенность – всё впустую, всё напрасно. Я выполняла долг, как я его понимаю, а вот духовную сущность наших отношений не создала, и вот результат – мы чужие. Но разве только недосказанность тому причиной? Почему дети, вырастая, становятся чужими и даже жестокими? Ине только у меня.


                V

После возвращения от Иволгина и бурного разговора с матерью, Лариса через некоторое время как будто успокоилась. Вроде бы прилежно училась, т.е. утром уходила на занятия и возвращалась поздно вечером. Иногда исчезала с друзьями на какую-нибудь загородную вылазку.
Женя удивлялась – почему же без Андрея?
- Ну что ты, ма он же совсем не такой, - и смеялась, - он из другой колоды.
Да, действительно, Андрей в эту молодёжную тусовку не вписывался. Да, он на эту тему и не рассуждал, у него было много работы.
Андрей подумал, что ей наверное, надо бы родить, вот тогда и успокоится и обретёт уверенность. Впрочем, он сомневался в такой перспективе, но всё –таки решил как-нибудь завести разговор на эту тему.
Однажды, гладя её тоненькую ручку, осторожно сказал:
- Какая-то ты бестелесная…
- А по-твоему я должна быть толстой, пузатой бабищей? Ну, уж нет!
- Просто пузатой не нужно, хотя беременной вполне уместно.
- Ты соображаешь, что говоришь? Это я должна родить, бросить учёбу и сидеть дома, пелёнки стирать?- Да ведь все рожают и стирают и дети растут, иначе для чего же учиться и жить? И мама помогать будет.
- Вот-вот, сделаем маму бабушкой и оставим дома, а сами будем заниматься в своих клубах по интересам. А кто нас содержать будет? Я полная иждивенка, да и от тебя доходов как от рыбы шерсти. Или ты не понимаешь, что мы сидим на её шее, что мы сами ещё ничего не можем?!
- Но ведь это скоро изменится. Я закончу свою диссертацию, и у меня будет и работа, и деньги.
- Да кому она нужна сейчас твоя наука?! Я, по крайней мере, займусь дизайном в сфере бизнеса. Я ещё кое-кому докажу, что тоже на многое способна. Я докажу…
- Когда и как и кому ты что-то собираешься доказывать? Нужно просто научиться жить в существующих условиях.
- Когда – я ещё точно не могу сказать. Наверное, когда ты станешь профессором Гарварда.
- Ну, хватит! Не жди, это вряд ли будет. И уж мне поверь, хватит профессуры в Москве – зачем мне Гарвард?
- Затем. Что там деньги платят, затем что там люди по-человечески живут, а не преодолевают очередные трудности. Затем…
- Подожди! Значит, у тебя главная задача уехать в райскую страну, где нет забот, ни трудностей и жить в своё удовольствие. Да ведь и там есть и горе, и заботы, и болезни.
- Может быть. Но нет бесконечной нищеты и этой обречённости – вот, всё плохо, но может быть ещё хуже будет. Почему я должна это терпеть?
- Но у тебя-то какие трудности? Живёшь в достатке, в любви. Почему такое озлобление? Я не могу тебя понять. Ведь не в нищей деревне живёшь…
- А я по-твоему больше ничего и желать не могу?
- Чего же тебе не хватает?
- Ну, вот норковое манто хочу, - она засмеялась. – А ты мне не купишь?
- Нет не куплю. Ты хорошо одета и просто с жиру бесишься.
- Ладно. Поговорили, всё понятно. Давай спать.

               




                V I

В начале ноября Лариса сказала Жене, что их группа должна поехать на Мальту для совершенствования в английском языке.
- Это надолго? Как же Андрей?
- Ну, наверное, на месяц. Это же так здорово!
- и кто едет? Вся группа?
- Да, все наши, ещё Вадим, Игорь.
- Они-то к чему, ведь с другого курса.
- Им хочется улучшить язык, что здесь плохого? Ты деньжат подкинешь?
- Да раз это нужно, Но ты не ответила – Андрей не возражает?
- Я сказала ему, что еду. Мне всё равно будет он возражать или нет. Думаю, что согласен.
И вскоре Лариса собралась и уехала, на прощание, весело чмокнув в щёку и маму и мужа, провожать не велела. Семейные проводы, это же просто смешно! А впереди – свобода! И вообще – всё так здорово складывается!
И жизнь в их доме продолжалась обычно. Конец года, работы было много и у Андрея и у Евгении Ивановны.
Лариса изредка звонила, потом вдруг надолго пропала. Они уже ждали её возвращения.
Женя решила, что нужно непременно поставить ёлку, хотя уже давно её не наряжали. Но Лариса приедет из тёплого края, в свой московский, пусть всё по-зимнему, по-настоящему. И вот уже в 20-х числах декабря она завершила уборку и решила достать игрушки с антресолей. Стала на табуретку и, достав коробку, повернулась, потеряла равновесие и упала. И неудачно упала, встать не могла, ногу пронзила резкая боль; сидела, ахая и плача, не зная как встать.
Андрей, входил в переднюю и, услышав эти странные звуки, бросился в кухню.
На полу, среди разбитых игрушек, сидела Женя. Он бросил куртку на пол, ужаснулся, увидев кровь на руке.
- Женя, голубчик мой, что случилось?
- Упала вот, наверное, ногу сломала, - и она расплакалась ещё горше.
- Ну, сейчас, сейчас, я тебе помогу.
Он подхватил её на руки, отнёс на постель и вызвал скорую.
Пожилой, усталый фельдшер осмотрел ногу.
- Перелома, по-моему, нет, сильное растяжение. Наложил жёсткую повязку, сказал, чтобы на другой день ехали в поликлинику, на рентген.
Андрей убрал следы крушения, принёс столик к постели Жени, налил крепкого чая. Был смущён, так как невольно вслух назвал её Женей, теперь не знал как к ней обращаться. Обращался неопределённо:
- Ну вот, давайте пить чай!
Она тоже была смущена, удивлена, но и обрадована его вниманием.
- Андрюша, ты же не ужинал, сперва поешь, потом и чай будем пить.
- Не беспокойтесь, я уже перекусил, а это ваши любимые пирожные. Может рюмочку коньяка?
- Нет, не стоит. А откуда пирожные?
- Я по дороге прихватил, вот и пригодились для поправки здоровья, - смеялся он.
После чаепития, убрал столик, скомандовал:
- А теперь спать
Потом он в своей комнате смотрел телевизор и долго не мог уснуть, какое-то беспокойство было в душе. Думал, вот Женя – в своей сфере организатор, руководитель, а в жизни такая беспомощная и в сущности, одинокая. И эта беспомощность и слабость вызывала в нём умиление. Такую женщину можно пожалеть и она не обидится, возле неё можно чувствовать себя сильным и нужным. Но почему он решил, что Женя слабая женщина? Как же она, сама почти ребёнок, не побоялась взять на себя ответственность фактически за новорождённую Ларису? Кому это по плечу? Воспитывала, растила, учила и сама училась и карьеру сделала. Какая же это слабость? И в это же время осталась и женственной и слабой? Как это складывается в одном человеке? А как бы вела себя Лариса? Ну, Лариса, ей всё по барабану. И ей бы он сказал:
- Ну, чего это развалилась, давай тип-топ, и чтоб всё было о’кей. Вот-вот, в её стиле только так общаться, некая бравада и никаких соплей! Может просто он чего-то не понял или не разглядел! Ну, нет ей же, очень радостно и весело в своей компании, так зачем же замуж выходила? Ну да, она ответила, чтоб мужик рядом был, когда понадобится. Но нужен ли он ей вообще? Всё это так – игра, туфта, желание солидности, что ли. А вот там есть этот Игорёк с его приятелями, и ей льстит. Может быть, она просто любит его? Зачем же эта ложь? Ведь вполне прямо она сказала, что ей интересно и важно поехать на эту Мальту. Вряд ли за языковыми перлами, просто Игорь тоже едет. А почему? Он совсем с другого курса. По качану, дурак старый, просто у них любовь, а ты так, между прочим…
И он долго не мог уснуть, не мог решить, а правильно ли он живёт, может что-то не так? Да, есть работа, наконец, он делает нужное дело. Может, домашние проблемы – это его выдумки? Ну, скоро приедет Лариса, и он окончательно всё выяснит.
На другой день, пройдя рентген, Женя успокоилась – перелома нет. Но вот прыгать ей придётся долго. А на днях приедет Лариса и это радовало и успокаивало, они вместе встретят Новый год и всё будет хорошо.
Но этим намерениям не суждено было сбыться. Позвонила Лариса и сообщила, что часть их группы едет продолжать занятия в Лондон, попросила денег. Как бы мимоходом сказала, что Андрею она сообщила.
Евгения Ивановна позвонила в институт, но там о продолжении занятий ничего не знали, студенты с Мальты уже вернулись. Женя с горестными вестями всё-таки обратилась к Андрею.
- Да, я знаю. Она звонила мне на работу. Я думаю, что у нас что-то пошло не так и повлиять на это мы не можем.
- Андрей, но всё-таки надо дождаться, когда она приедет, нужно же поговорить по-человечески.
- Дождёмся, куда нам деваться, - невесело пошутил он.
- Андрюша, но ведь праздник, у вас в институте своё общество, так что ты можешь погулять в компании.
- Да зачем мне компании? И потом это семейный праздник, всё больше по домам. Вот мы с вами и будем праздновать. Я буду дедом Морозом, а вы Снегурочкой. Договорились?
               
                V I I

К Новому году Андрей купил небольшую пушистую ёлочку, поставил в ведро на тумбочку в кухне. Женя попросила перенести в большую комнату.
- Ну, что мы всё на кухне обитаем, ведь праздник!
Собрали на стол закуску без излишеств, конечно, бутылку шампанского. Женя одела своё синее платье и уселась в кресло.
- Ну вот, я приземлилась, тебе придётся хлопотать одному.
- Ничего страшного. Давайте выпьем за прошедший год.
- Стоит ли он того? Столько неясного, непонятного.
- Ну, что же делать, теперь ничего не изменишь. В Новом году нас ждут сразу горы работы, расслабляться некогда.
- Да, у меня годовой отчёт, эта уйма всяких бумаг и бумажек, - Женя вздохнула, я к тому же ходить не могу!
- Я утром буду вас отвозить на работу, а вечером пусть служебную машину дадут. А теперь я хочу увидеть вас снегурочкой. Одну минуту!
Он вышел и вернулся со свёртком.
- Сидите смирно и учтите я – Дед Мороз.
Он достал из коробочки жемчужное ожерелье. Вот Это к вашему платью, оденьте, а это корона снегурочки и он с улыбкой одел ей на голову картонную корону, украшенную стеклянными  бриллиантами.
Женя радовалась о души. Смеясь, смотрела на себя в зеркало, с удовольствием одела ожерелье – оно очень хорошо сочеталось с платьем.
- Ну, спасибо тебе, Андрей, за внимание, за твоё доброе сердце. А я ничего тебе не купила, уж прости.
- Ничего и не надо. А за доброту и внимание скорее я должен благодарить
 В дверь резко позвонили. Андрей пошёл открывать и вернулся с корзинкой фруктов и букетом цветов.
- Вот вам дары от шефа.
- Да, уж Соломон Борисович очень внимательный, это же надо – не забыл! Вообще он для меня сделал так много, что я должна ему цветы слать.
- Это редкость иметь такого шефа.
- Ну, я для него работаю уже 15 лет и очень усердно. Вот ведь я с Ларисой в общежитии жила, её девчонки по очереди до года нянчили. Потом в ясли отдала, училась сперва на бухгалтерских курсах, потом в институте, и работать сразу стала. Тогда это было просто отделение бытовой химии, теперь это целый комбинат. Ларе в школу, а общежитие закрыли – хоть на улицу иди. Вот тогда фирма купила эту квартиру, потом оформили на меня, кредит я выплатила, да ведь он всего треть стоимости покрыл. И ремонт мне наша строй группа сделала. Так что я ему очень благодарна и никогда со временем не считаюсь, работаю сколько нужно. А Лариса она ещё многого не понимает. Давайте, Андрей, выпьем за ваши успехи, что о моих делах говорить, это скучно.
- А меня ждёт обычная, но трудоёмкая работа: сессия в институте скоро, семинар веду, надо студентов подготовить. Потом ещё рутинная работа для заработка – курсовые писать.
- А дипломы не пишешь?
- Ну, уж нет. Курсовая ни к чему не обязывает, если студент толковый- сам разберётся и у него время есть нормально предмет освоить. Диплом предполагает, что я работаю вместе со студентом. Но на такую работу у меня нет времени. А если писать для неуча, которому всё равно, что и о чём, то уж это не для меня, я вакуум не заполняю. И личной ответственности нести не хочу. Вскоре позвонил Макс – поздравил с Новым Годом, позвонили Жене. И только не было звонка от Ларисы.
Лариса вернулась только через две недели, никого не предупредив. Сразу позвонила Андрею, пригласила придти, но не домой, а в соседнее с его институтом кафе. Он нашёл её и удивлённо сказал:
- Я бы сразу приехал домой, почему так?
- Не стоит наш разговор переносить домой.
- Но почему такая спешка, в чём дело?
- Андрей, ты сам понимаешь, что в нашем браке не всё ладно. Давай откровенно: я подаю на развод. И, чтобы всё было понятно, я люблю Игоря, и мы будем вместе.
- Но ведь ты сама сказала, что он не женится на тебе!
- А это неважно. Наши с тобой паспорта со штампом разве это обеспечило нам счастье? И ещё – я сейчас домой не поеду, скажи маме сам.
Андрей, в сущности, ожидал такого решения, правда, не в таком стремительном темпе.
Евгения Ивановна, выслушав Андрея, тоже почти спокойно сказала, что ожидала этого, после тога как Лариса не вернулась во время с Мальты.
Развели их быстро и без проблем. Но разговор у Ларисы с Женей всё-таки состоялся. Андрей уже перебрался в свою съёмную квартиру, которую сохранил за собой. Дома была Женя, и когда пришла Лариса, разговор был неизбежен.
- Лара, что с тобой случилось? Почему ты так оскорбительно отнеслась к Андрею?
- Я думала, что ты всё-таки что-то понимаешь. Разве не видела, что я люблю только Игоря?
- Не знала. И за Андрея тебя никто палкой не гнал, это была твоя добрая воля. Всю жизнь я пыталась как-то если не повлиять, то хоть понять твою непредсказуемость.
- Ах, батюшки! Ты не знала, не ведала, всю жизнь старалась! А зачем? Почему ты хотела всё решать за меня? Отца меня лишила, даже памяти родной матери лишила! Я, что, должна тебя за это благодарить?! И как ты можешь что-нибудь понять в моей жизни, когда ты и свою не устроила? Вот был у тебя любовник, а я не велела ему приходить и ты смолчала! Я за тебя решила, ты и не возразила и живёшь так – как бревно плывёшь по течению…
- Лариса! Это уже безобразие меня обвинять в том, что я делала из-за тебя, для тебя!
- А кто тебя просил? Если человек живёт полной жизнью – с любовью, пусть и с ненавистью или с ссорами и вокруг всё все понимают, а так  как ты – этакая жертва и все должны тебе за это низко кланяться и благодарить. Я тебе никогда не прощу ни за папу ни за маму.
- Лара! Но ведь ты их не знала! Зачем же к своему счастью, если это только счастье, ты идёшь напролом, по чужим головам.
- Пусть та. Но я за своё ещё поборюсь, не взирая, ни на что!
- Стоит ли оно того?
- А это как бог даст. Только ты вряд ли поймёшь. Игоря я люблю так, что всё для него сделаю – чтобы он ни захотел, чтобы ни приказал…
Это она сказала тихо, печально и как показалось Жене – безнадёжно
- Ты что же теперь переедешь к нему?
- Не знаю, как у нас сложится, мы, наверно из Москвы уедем. Ведь его предки тоже против нас. Так что, кто знает…
- Несмотря ни на что, это твой дом, он для тебя всегда открыт, знай это Лариса.
- Спасибо и прощай.
- Да ты что, девочка, никогда так не говори. Мы с тобой ещё будем счастливы. Ну, дай я тебя поцелую.
- Нет, этого я не хочу. Бывай…
Женя долго опустошённо сидела у стола, не зная, что делать. А что она могла сделать? Только плакать, да разве слезами поможешь, если весь их маленький но, ей казалось, такой милый и добрый мир рухнул в одночасье. И она ловила себя на мысли, что ведь если не точно знала, но всегда чувствовала – Лариса любит Игоря. А согласия на брак дала, думала, всё утрясётся. Выходит, как страус прятала голову в песок. Больше всего ей было жаль Андрея. Такой настоящий, спокойный и добрый человек, это и она виновата, что не предостерегла его.

                VIII

Андрей шагал по лужам, не выбирая дороги, и разнородные мысли и чувства одолевали его. Да, вот он защитил диссертацию и у него чувство удовлетворения и облегчения от этой довольно долгой и так сложно складывавшейся работы. И в то же время какое-то опустошение: вот вроде шёл к какой-то цели, дошёл, а дальше ещё не определился, ничего не решил. И потом, ну, вот он вроде бы доволен, даже рад результату, а некому с ним разделить эту радость. Впрочем, коллеги, поздравляли, правда, неизвестно насколько искренне. Это наверно всегда так – в искусстве, науке кто-то чего-то достиг, кто-то не смог или не успел и вроде бы искреннее поздравление и тайная зависть. Это он уже знал.
И вот личная жизнь вся кувырком, нескладная женитьба, вполне предсказуемый развод. Разве не видел, не понимал или всё же обольщался видимостью любви. И их дом, какое-то время бывший его домом, был для него тёплым, уютным и родным. В этом, конечно, заслуга Жени, её такого щедрого сердца. А, пожалуй, прав был Стас, когда говорил, что жениться надо на Жене, а не на Ларисе. С ней был бы нормальный семейный дом и уют. А так она одна со своими балансами. Ну, а что же мешает мне жениться на ней сейчас – мы оба свободны. Он даже остановился поражённый этой мыслью и вдруг решительно пошёл к её дому, ещё не соображая зачем. Посмотрел на знакомые окна – в кухне свет, значит она дома…
Женя вышла открыть дверь и обрадовалась:
- Андрюша! Как хорошо, что ты пришёл! Давно ты к нам не заглядывал. И почти обиженно добавила – ну, что же раз уж отчуждаешься…
- Нет, нет! Напротив я пришёл по очень важному делу…
- Ну, проходи, сейчас пельмени поспеют.
Он досадливо покачал головой (ну, какие пельмени, зачем она всё так принижает).
- Нет, Женя, голубчик мой, я по серьёзному вопросу – выходи за меня замуж – выпалил он и сам испугался и замолчал.
- То есть как, замуж? – оторопела она.
-А вот так, очень просто, и сам не ожидая, добавил, - я просто не могу без тебя жить.
Да вот так он сказал то, что давно уже подсознательно чувствовал. Женя, внутренне ужасаясь и радуясь (как же он так не забыл – зовете – голубчик мой) не знала, что сказать. Он подумал, что это отказ, даже от разговора, огорчённо вздохнул.
- Ну, если обидел, прости. Я так хотел это тебе сказать…
- Андрюша, какая обида, что ты, я просто боюсь…
-Чего боишься? Жизни, семьи, счастья? Или я тебе неприятен – так и скажи.
- Ну, что ты такое говоришь? Я боюсь… Я ведь старше тебя и потом…
- Женя! О каком возрасте ты говоришь? Мы с тобой сверстники, и люди живут не по паспорту, а по любви. Конечно, девчонке я бы должен говорить глупости, а тебе я просто говорю – без тебя у меня жизни нет, ну не складывается и всё тут…
- Но, ведь я совершу предательство!
- О, Господи! Да какое предательство – Лариса сама меня бросила, а ты так одинока, что ни перед кем не должна отчитываться.
- Нет, нет, Андрюша, не надо говорить об этом. Ещё ничего не устоялось, не забылось, всё так больно. Я хорошо к тебе отношусь,  ты знаешь, но всё-таки это совсем другое. Я пока не могу переступить некий запрет. Вот Лариса вычеркнула меня  из своей жизни – за что? Что я сделала не так? И вдруг наши отношения как ты предлагаешь – это кощунство, я не смогу…
Он сидел, нахохлившись, и от его недавней радости не осталось и следа. Ну, да, он совершил очередную глупость и его как щенка поставили на место.
- Прости, прости меня, пожалуйста, я не хотел тебя обидеть. Я искренне…
Ну, ладно, не будем больше об этом. Он встал.
- Ещё раз прости и до свидания.
- Ну, не будем ссориться, мы же друзья, я хочу остаться твоим другом…
- Да, да. Конечно.
И он быстро вышел.
Вскоре он позвонил Максу – дал согласие на работу в Роскосмосе. Обычная инженерная работа, поездки в командировки. Он этого хотел. Уехать и забыть горькую полосу в своей жизни.


                I X


Евгения закончила годовой отчёт, вроде бы в их фирме нормально. Да ведь их бытовая химия во все времена востребована. Получила от шефа хорошую премию. Но так и не решила, на что её истратить. От Ларисы никаких вестей нет. Позвонила Маше, та сказала, что вроде бы Лариса с Игорем в Лондоне, но точно она не знает. После неожиданного предложения исчез и Андрей. И вот она одна в пустой, большой, вдруг ставшей какой-то гулкой квартире. На работе всё вроде в ажуре, время свободное есть, а делать нечего и не для кого. Может быть, Макс знает, куда пропал Андрей? Позвонила. Он сказал, что Андрей уехал в длительную командировку. Ну, конечно, у всех свои дела. Женя металась по пустой квартире, и обида и тоска терзали её. Решила поехать в Питер.
Клавдия Михайловна, увидев Женю, испуганно спросила:
- Ты заболела?
- Да нет. Почему ты спросила?
- Господи, да на тебе лица нет. Синяя, дохлая, страшная. Ну что с тобой?
- Клавдия, меня стены съели. Понимаешь? Вот была, пусть уж не очень складная, но семья. Я суетилась, старалась всех как-то объединить. Но ничего не вышло. Понимаешь, пустота вокруг меня, но и, самое плохое – пустота во мне. Ничего не хочу и не могу. Ну, как мне жить? Да и стоит ли жить?
- Да ты, действительно, рехнулась, что ты такое говоришь? Уехала Лариса – так ведь все дети уходят из родительского дома. И правильно делают. Нельзя им вместе жить. Нужно делать свои ошибки, свои шишки набивать, чужие ничему не учат. Сейчас время патриархальных семей прошло. Андрей решил что-то изменить в жизни – так тоже правильно. У него семья не сложилась, он брошенный муж – это тоже стресс. А ты-то что сопли распустила? Тебя замуж звал, вот и соглашалась бы!
- Ты разве поймёшь? Как же это так я за него пойду? Это невозможно!
Ну, это как посмотреть. Ты ему ни юридически, ни морально не родня. Ларка тебе племянница. Так что ни божеской, ни людской морали ты бы не нарушила. А ведь он привык к твоей заботе. Ты просто не понимаешь, что любой мужик, какой бы крутой он ни был, во весь свой век дитём остаётся, ему ласка нужна, понимание. Ему жена нужна тогда он горы свернёт. И где ты ещё такого мужика найдёшь?
- Ну, не нужны они мне совсем, не нужны.
- А это не зарекайся. Жизнь она разные подвохи преподносит. Вот я, после гибели мужа, клялась, что ни на кого не гляну. А так тоска прижала, решила к кому-нибудь прислониться. Да вот всё не удачно: два раза прислонялась, но только «столпы» были с гнилью. Не получилось. А Андрей парень настоящий. Вот завели бы с ним детей и меня к себе взяли.
- Ну, ты свой Питер не бросишь.
- Да ты вот о своих мнимых бедах; а у меня посерьёзнее.
- Что-то случилось?
- Ещё как случилось. Пришёл в клинику новый шеф и давай персонал перетряхивать. Я сестра старой закваски, с совестью, и к больным по совести, а не за деньги. Ну, а теперь у нас молодые таланты, так и ходят с оттопыренным карманом. Нас же, старых, за борт. И куда мне теперь в мои 60 деваться? Пенсия куцая, да и не в деньгах только дело. Я была нужным человеком, а теперь никому не нужна. А твои беды временные. У тебя работа есть, и семья ещё сбудется. Давай-ка, все наши горести утопим в рюмке вина. Идёт
- Как только сиюминутная мера. Никогда ещё ни одна беда в рюмке не тонула. Через несколько дней Евгения, не то чтобы успокоенная, скорее смирившаяся, вернулась в Москву. И опять бродила по комнатам, вспоминая какие-то милые её сердцу моменты. Вот как Новый год встречали, и опять горькое недоумение мучило её – за что же все вроде такие близкие люди её забыли.

                X


Андрей, приняв предложение, уехал в Казахстан. Он стал работать обычным сменным инженером в отделе главного механика по эксплуатации наземных сооружений. Жил в общежитии, комната на троих, питался в столовой. С трудом привыкал к жаре. Иногда, после смены, брал старую шерстяную кошму – боялся ползающих обитателей пустыни – и шёл вдаль к одиноко стоящему сараю, который все собирались да никак ещё не могли его снести, ложился в жиденькой тени и смотрел в высокое уже вылинявшее небо или в открытую даль, где струился горячий воздух. Неожиданно выскочивший суслик испуганно взглянув на него и тихонько свистнув также неожиданно исчез. Иногда ловил взглядом корзинки ярко красных маков, почему-то их было мало, то ли отцвели, то ли вообще здесь плохо росли. И всё время думал об одном – почему его жизнь как-то не заладилась, дала сбой. Вот вроде занимался интересным предметом, чтобы посвятить больше времени занятиям решил жениться. Но разве это так? Разве из-за занятия математикой? Ну, отчасти, а проще, для житейской определённости, все в своё время женятся, заводят детей. Но не получилось. Может быть, просто не было в этом необходимости, или просто не было любви. Вот ведь Лариса полюбила Игоря и за ним хоть на край света. А они оба по обоюдному подсознательному согласию создали семью как некую схему сожительства, для удобства и только! А когда Лариса ушла, он решил, как утопающий за соломинку схватиться за Женю. Ну, да налаженный быт, удобная квартира, в конце концов, красивая женщина и ничего больше не надо решать, здорово! Он даже покраснел от этой мысли. Неужели он тоже циник и прохвост как все? Нет, нет! Женя была большим другом, больше необходимой, чем жена. Вспомнил, как делал ей предложение – говорил, что не может без неё жить. Но не так говорил! А должен был сказать, что любит её, но не сумел. Вспомнил, как любовался ею, когда она танцевала, и этот красавчик так на неё смотрел! Вот теперь она совершенно свободно и сколько угодно может танцевать с этим джигитом. Он даже вскочил, и вдруг совершенно ясно осознал, он должен вернуть Женю, он её любит и больше ему никто не нужен.
Командировка по договору кончалась через две недели, но он попросил его отпустить и, рассчитавшись, поехал в аэропорт. Самолёт прибывал в Москву утром. Всю дорогу он думал, что скажет Жене и как скажет. А вдруг её нет в Москве? А может быть, ему откроет дверь какой-нибудь мужик. Не может, не должно этого быть! Не может, не должно этого быть!
Небритый, в заношенной рубашке, схватив свой рюкзачок, он помчался на такси по знакомому адресу. Он открыл дверь своим ключом, вошёл в полутёмную прихожую, На шум, в проёме двери, показалась Женя – как тогда, в первый раз, окружённая ореолом солнечного света, и он выдохнул:
- Это я. Я вернулся. К тебе. Женя, голубчик мой, я люблю тебя. Не прогоняй…
Она быстро подошла к нему:
- Андрюша, дорогой, я так рада.
Он целовал её мокрые от слёз щёки и сказал охрипшим голосом:
- Я с дороги. Собери чего-нибудь поесть. – Сейчас, сейчас… Иди умывайся.

 
                ЭПИЛОГ

Прошло четыре года. У Андрея и Евгении двое детей: 3-х летний Ваня и 6-месячная Олечка. Клавдия Михайловна живёт с ними. Она продала квартиру в Петербурге и купила дом в Подмосковье. Летом вся семья живёт в деревне. Ванечка очень любит бабушку Клаву и зовет её Бабака.
Игорь умер в Лондоне от передозировки наркотиков. Лариса вернулась в Москву. Два года назад она вышла замуж за очень богатого предпринимателя. После смерти Иволгина Агнию она взяла к себе. Однажды Бобровы видели по TV светскую хронику: приём в загородном доме бизнесмена. Он – невысокий, плотный, лысеющий мужчина с весёлой, доброжелательной улыбкой и рядом тоненькая, изящная женщина – неулыбчива и высокомерна. Жене она показалась печальной, а Андрей сказал – нет, она достигла, чего хотела.
А сейчас Бабака повела Ваню спать. Женя в большой комнате кормит малышку. Андрей сидит поодаль, с нежностью смотрит на них и думает, что не зря с древних времён все художники изображали мать и дитя, потому что это самое прекрасное, что есть в жизни. Более того и есть сама жизнь и символ её непрерывности.


























 





















 
 














СЕМЕЙНЫЕ   УЗЫ

I

Сегодня Евгения Ивановна ушла с работы пораньше, вроде бы неотложные  дела  сделаны, можно передохнуть. К тому же какая-то тяжесть, усталость, ощущение слабости давили её. Дома хотелось сразу лечь в постель, не то чтобы спать, а просто полежать, отрешившись от спешки, ощутить спокойное, неторопливое течение жизни. Но не получалось – скоро придёт с занятий дочь, нужно приготовить ужин. Хорошо, что есть сделанные вчера пельмени. Поставила на плиту воду и подошла к окну. Падал лёгкий, какой-то несерьёзный снежок и мгновенно таял, оставляя на асфальте лужи. Весна всё-таки. К тротуару около дома прижалась чёрная машина, дверца открылась, и Евгения Ивановна с удивлением увидела, что вышла Лариса, помахала кому-то в машине рукой и пошла к подъезду. Через несколько минут распахнулась входная дверь, что-то с грохотом упало в передней, и стремительно вбежала Лариса. На испуганный взгляд матери скороговоркой бросила:
- А, не пугайся, это я сумку уронила. Ох, мамочка, есть хочу, ужас как!
- Ну, иди, иди, уже всё готово.
Лариса ела пельмени и нахваливала:
- Ну, у тебя пельмени это просто обалденное блюдо! Нигде таких нет. Я, пожалуй, растолстею.
Евгения смотрела на дочь и радовалась: вот и выросла девочка, может быть, она и не красавица, но её розовые с мороза щёки, блестящие карие глаза, весь её облик был наполнен такой юной прелестью, что она невольно обращала на себя внимание. Вспомнив про машину, Евгения спросила:
- Лара, а кто это тебя привёз сегодня?
- Да так математик один знакомый.
- Он, что, из вашей группы?
- Нет! Он уже дед, ему наверно 30.
- Где же ты с ним познакомилась?
- Он Рудику курсовую делал, вот и познакомились. Знаешь, курсовая такая классная была, никто не поверил, что это Рудик сам напрягся.
- А преподаватели?
- Ну, кто же к рублёвским придирается?! И вот представь: стоит эта наша компания, а тут подлетает машина, выходит парень такой весь настоящий, дверцу мне распахивает, и я гордо удаляюсь. Правда, здорово я им нос утёрла?!
- Да, ведь у них машины и пошикарнее будут.
- Конечно, у них машины свои есть или у родителей ключи клянчат. Но вот этот парень именно за мной приехал.
- Ну, а как же его зовут?
- Ой, ну что ты об этом! Математик – и всё. Если буду тебя с ним знакомить, вот тогда и узнаешь. Ну, я пошла. Поцеловав Евгению в щеку, убежала к себе.
А Евгения лежала, отдыхая, и рассуждала: Вот Ларисе уже 18 лет. Студентка, но сколько в ней ещё детского! Друзей у неё много, но пока ничего серьёзного, а тут вдруг этот математик. Может у него жена с детьми, а он девчонке мозги пудрит. Да и друзья её Евгении не нравились. Все из богатых семей, задавалы, наверное. Как-то она спросила:
- Почему это у тебя все рублёвские в друзьях?
- Ну и что в этом плохого? Классные ребята и не жмоты, не то что наша городская нищета. С ними куда угодно пойти можно, они денег не жалеют. И встречаться с ними без проблем – у Гарика квартира в Москве, у Нелли -  тоже, ни от кого не зависят. Вот это класс!
И Евгения удивлялась этой расчётливости девочки; а может так и правильно жить – без комплексов, по расчёту? Нет, нет! Это не правильно, протестовала она и с этими мыслями заснула.
Весенний ветер выметал зимнюю стужу из московских улиц, уже в скверах зазеленела травка, и Женя стала думать об отпуске, но её опередили другие события.
Как-то на работу позвонила Лариса и сказала, что придёт сегодня домой с математиком и предупредила:
- Ты ничего особенно не готовь, мы придём часов в семь и ненадолго.
Евгения всё-таки ушла пораньше, пробежалась по магазинам, купила фрукты, бутылку хорошего вина. Дома накрыла стол в большой комнате. Нет она не стала готовить так, чтобы нагромоздить огромное количество еды – сделала лёгкую закуску, красиво сервировала сто и пошла переодеваться. И рассуждала: может быть, это мой будущий зять, как я должна выглядеть? Не слишком чопорно и не очень легкомысленно; а впрочем всё это неважно. Но не в халате же встречать. Одела любимую сероголубую блузку, серые лёгкие брюки и посмотрела в зеркало. Осталась довольна – молодая, современная женщина улыбнулась ей, да ведь что ж – всего 36 лет, разве она старуха?
Между тем Андрей – так звали математика, собирался на эту встречу с некоторым напряжением. Да, он увлёкся это девочкой, такой стремительной и непосредственной. Она была как будто из другого мира и отвлекала его от трудной, кропотливой и серьёзной работы – он писал диссертацию – и это его радовало, вносило оживление в размеренную и довольно скучную жизнь.
И, наконец, он сделал открытие – нужно жениться. Тогда всё само собой упорядочится, и он не будет метаться между двумя полюсами. Это соединит для него науку и личную жизнь в одно неразрывное целое.
Итак, он едет сделать предложение и знакомиться с будущей тёщей. Со слов Ларисы он знал, что Евгения Ивановна главный бухгалтер в солидной фирме. Это значит, думал он, такая сухая, с командным характером бизнес-леди, лет пятидесяти. Для визита он выбрал хороший костюм, белую сорочку, подобрал галстук. Наконец, купил бутылку вина, торт и шикарный букет.
Евгения проверила ещё раз всё ли в порядке и осталась довольна. Комната была наполнена ярким солнечным светом, на столе блестел хрусталь, фрукты были красиво уложены в трёхуровневой вазе. Она ждала звонка.
Но Лариса открыла дверь своим ключом, и когда они вошли, Евгения поспешила на встречу. Она стояла в дверях в солнечном сиянии, очень красивая и молодая.
Андрей смотрел с замешательством: а где же мать Ларисы, это, наверное, какая-то родственница?
Но тут Лариса пропела театрально поклонившись:
- Мама, разреши представить моего хорошего друга – Андрей Николаевич Бобров, а это моя мама (повернулась она к Андрею) Евгения Ивановна.
Евгения  Андрей обменялись рукопожатием.
Наконец общее смущение улеглось, и все уселись вокруг стола; Евгения стала потчевать гостя, украдкой его разглядывая. Да, ему, наверно лет 30, он очень симпатичный парень, на подбородке ямочка, внимательные глаза. Слегка щурится, может быть от солнца или носит очки. Волосы тёмные, коротко, но красиво подстриженные. Нет не книжный червь, а вполне современный молодой мужчина.
Беседа как-то не клеилась, носила случайный характер – так с темы на тему. Лариса забеспокоилась – этак он и не скажет главного и спохватилась:
- А где же пельмени?
Женя хотела встать, но дочь её опередила.
- Сиди, сиди, я сама принесу.
Андрей понял, что сейчас он и должен сказать самое главное и чтобы не тянуть сказал просто:
-Евгения Ивановна, а мы с Ларисой хотим создать семью. Вы не будете против?
- Ну. Почему же против, но я бы хотела понять, вы любите Ларису?
-Да, да, конечно, - ответил он быстро.
- Думаю, что да, впрочем…
- Жаль, что у вас есть сомнения, но…
Быстро вошла Лариса с дымящимся блюдом.
- Вот, вот наше самое главное угощение – мамины пельмени. Ты, Андрей, таких никогда не пробовал. И вообще, что ты такой чопорный – сними пиджак, жарко же.
- Правда, Андрюша, - поддержала Женя. – держитесь свободнее.
Андрей с облегчением снял пиджак и с радостью подумал, ну вот, главное сказал, а там уж будь что будет. Лариса вопросительно посмотрела на мать, и Женя сразу сказала:
- Вот Андрей, просит моего согласия на ваш брак. Я не вижу причины откладывать, если вы любите друг друга.
- Мама, ну что ты так церемонно, мы же современные люди!
Андрей, налей нам по рюмочке.
После выпитого вина все как-то свободно вздохнули, и беседа приняла более ровный характер. Женя спросила о работе Андрея.
- Наверное, Лара вам говорила. Я – математик, то есть профессионально занимаюсь наукой, сейчас работаю над диссертацией. Да ведь и опаздываю. В моём возрасте докторские защищают, а я только кандидатскую пишу.
- И что же вы исследуете?
- Вообще- то я окончил Бауманский, мех-мат. Так что имею вполне обычную инженерную квалификацию. Но вот увлёкся математикой, сейчас математические методы применяются в самых разных отраслях и науки, и практики. Меня интересуют математические модели физики; при помощи математических методов можно получить количественные характеристики физических явлений. Даже больше – найти скрытые закономерности развития, предсказать новые эффекты.
Это я, наверное, очень уж наукообразно говорю. Он улыбнулся, и посмотрев, на Женю добавил:
- Одним словом, математика – это царица наук, а я её верный рыцарь. Кстати, и вы, Евгения Ивановна, тоже занимаетесь Математикой и очень красноречивой.
- Ну, у меня просто арифметика.
- Тем не менее очень познавательная, вот вы берёте баланс и сразу видите этот субъект будет скоро банкротом или он вполне преуспевающий. Ведь эти цифры целая поэма или роман.
- Порою увлекательный детектив. Но тут уж одного баланса мало.
Во время разговора Женя смотрела на руки Андрея – ей нравились его большие сильные по-мужски красивые руки; она терпеть не могла мужиков с маленькими полудетскими руками. Часто оценивала человека по его рукам и редко ошибалась.
Лариса заскучала, ей эти отвлечённые темы были неинтересны.
- Мама, что вы всё о профессиях, давайте о деле: когда свадьбу назначим?
- Да это, когда вы подадите заявление. И потом, свадьба это ведь и разные сложности.
- Ну, я никакой собственно свадьбы не хочу, на шикарную нет денег, а просто пьяную сходку собирать не стоит. Распишемся и посидим в кафе. Ну как?
- Решайте сами.
Так и решили. Расписаться должны были в августе, а пока все занялись своими текущими делами.
Между прочим, выяснилось, что Андрей будет жить у них, как-то его об этом спросила Женя.
Евгения Ивановна, я снимаю однокомнатную квартирку, Лара туда не хочет. Но я не бездомный – дело в том, что у меня со сводным братом прекрасная четырёхкомнатная квартира. Но жить вместе – это будет коммуналка, а разменять никак не можем – хочется две хороших двухкомнатных квартиры – не менять же на хрущёвки, но не получается. Пока решения не нашли, но будем стараться.
- Да живите у нас. Квартира просторная, кухня большая, гостиная и у на по комнате, я вас не стесню и… пельмени всё-таки, - засмеялась Женя.
А за окном цвело лето, хотелось бы удрать из города, но Женя теперь не могла – как-никак, а всё-таки свадьба и хлопотала кое что купить, что-то успеть сделать. Лариса же ни о чём не думала, встречалась с друзьями, ездила за город к кому-то на дачу.

I I

Однажды Андрей ждал Ларису в сквере, как они договорились. Пришёл он значительно раньше, хотелось побыть на воздухе, отдохнуть; сидел расслабившись, закинув руки на спинку диванчика, глядя сквозь ажурную листву на синее небо, радуясь тишине и покою.
Мимо проходила группа парней, один, вдруг взглянув на Андрея, поздоровался. Андрей машинально ответил, через несколько мгновений узнал Рудика, которому писал курсовую и повторил приветствие. С ним шёл ещё рыжий приземистый парень и стройный брюнет с завязанными в хвост на затылке волосами.
Они отошли уже далеко, как вдруг этот парень вернулся и подошёл к Андрею.
- Закурить найдётся? – спросил развязано.
- Не курю, - сухо ответил Андрей.
- А я вас знаю, правда, с чужих слов…
- Ну и что?
- Да вот, оказывается вы теперь в женихах ходите. Ну, не дрейфь, дружок. Я хорошо там потрудился, чтоб тебе потеть не пришлось.
- Это ты о чём? – Удивился Андрей.
- Да, я просто объясняю, что невеста твоя вполне доступная баба, - и он добавил безобразное выражение, - так что поздравляю!
Андрей быстро встал, и ни секунды не раздумывая, быстро, почти неуловимым движением кулака ударил парня в челюсть. Тот упал, отлетев на скамейку. Андрей пошёл прочь, потирая ушибленную руку. Ну вот, такие теперь пироги получаются, думал он. Это тебе наука, да и этому пареньку тоже, не связывался бы, если бы знал, что у меня разряд. Оглянувшись, он увидел, что ребята вернулись и поднимают товарища. Ждать Ларису он не стал.
Да, да, а что же теперь  делать? Любит ли он Ларису, как отразится эта встреча на их отношениях? Лариса безусловно ему нравилась – юная, порывистая, весёлая – наверно, этим и нравилась. Но он просто не подозревал, что у неё могут быть какие-то отношения с парнями. Ну и что, ведь ей 18 лет, уже взрослая. Да, но ведь совсем не развязная. Правда, иногда его удивляло её желание как-то привлечь его, соблазнить что-ли. Но он думал, что это просто такая игра и она ещё совсем наивная девочка. Нет, он не хотел близости и, смеясь, ей говорил:
- Ну, что ты всё суетишься, а что скажет мама?
 И однажды она заявила:
- Пойдём и спросим маму.
Вот тогда-то он и пошёл свататься.
Нет, я разумеется не ханжа, рассуждал он, но всё-таки она могла бы сказать о горячих поклонниках.
Впрочем, в ближайшие несколько дней они не встречались и его неприятное к ней чувство исчезло. А когда она весело и оживлённо заговорила с ним при встрече, то он вообще решил не упоминать об этом случае. Но она напомнила ему сама и даже очень его удивила.
- Андрей, а ты, оказывается, умеешь классно драться! Я просто в восторге!
- Это ты о чём? Я вообще-то не дерусь.
- Но Игорю ты здорово врезал!
- За всякие гадости следует бить. Это верно. Но ты могла бы мне сказать, что у тебя есть парень, зачем всех вводить в заблуждение
- А ты что же святой и у тебя баб не было?
- Зачем же так вульгарно. Я нормальный человек и не зелёный мальчишка. И у меня была любовь, и расставания. Но это в прошлом, задолго до знакомства с тобой. Я старых отношений в новые не впутываю.
- Но ведь Игорь меня любит, вот он и бесится.
- Так почему же ты за него замуж не пошла. И вообще, зачем тебе сейчас замужество?
- Ну, ты разве не можешь понять – я взрослая женщина, мне муж нужен, что же мне с партнёром по съёмным квартирам шататься? А Игорь на мне не женится никогда. Во-первых, ему всего 21 год, а во вторых родители не разрешат – и это главное. Они ему жену подберут сами, когда сочтут это нужным, и такую, чтобы деньга к деньге шла. А я не из их стаи, я – чужак.
- Лариса, ты говоришь глупости, разве сейчас нет нормальных людей и нормальной любви, в конце концов. А ты выходишь замуж за меня в пику этому мальчишке. Зачем? Пока не поздно – давай остановимся.
- Нет, я хочу выйти за тебя замуж, если ты отказываешься, так и говори.
- Ну, не стоит ссориться, скоро свадьба, давай мириться.
Они помирились. Но всё же у Андрея остался неприятный осадок от её – он не знал как назвать – но всё-таки цинизма.
А свадьба прошла очень скромно и незаметно. Расписались, причём свидетелями были случайные знакомые. Как хотела Лариса, собрались в кафе по соседству. Женя поздравила молодых и ушла, она заранее выписала себе командировку в Питер, что оставить их одних. И на душе у неё не было ни радости, ни покоя. Она удивлялась – почему? Ведь Андрей хорошая пара для Ларисы. Хотелось подумать на расстоянии и ещё очень хотелось посоветоваться с Клавдией Михайловной. Она так и жила в той самой коммуналке, откуда в своё время уехала Женя.
Клавдия Михайловна, как всегда встретила её сердечно, пыталась успокоить:
- Ну что ты страхи всякие нагнетаешь? Молодые сейчас не то, что в наше время, они никаких правил не соблюдают. Уже не знаю, счастливее ли они от этого. Только ведь ты ничего не изменишь, лучше не вмешиваться – время всё разберёт.
И Женя вернулась несколько успокоенная.
Замужество Ларисы ничего не изменило в жизни семьи. Андрей как-то легко и быстро вписался в их быт, вроде бы жил тут уже много лет. С Женей они быстро нашли общий язык. Про себя он так и называл её – Женя, хотя вслух – Евгения Ивановна. Часто, по вечерам, дожидаясь Ларису, они подолгу разговаривали обо всём на свете, находя совпадения во взглядах. А Лариса вела прежний образ жизни – встречалась с друзьями, иногда оставалась ночевать у Маши, уезжала на дачу, даже порой не предупредив.
Женя расстраивалась и ругала её, а Андрей вроде бы и не сердился – что поделать издержки молодости, а может быть, просто не хотел пока никаких выводов. Это ведь тоже позиция «самообороны» - не замечать.
Жене порой приходилось уезжать в командировки – в филиалы их фирмы. Как-то приехала очень расстроенная, Андрей это заметил; осторожно спросил:
- Какие-то неприятности?
-Да, очень неприятный случай. Меня впрямую не касается, но всё-таки…
- В нашем филиале уволили трёх рабочих, собственно – ни за что, просто они возражали коммерческому директору и по делу возражали, ан он вызвал их и велел написать заявление об увольнении по собственному желанию. А они не захотели, говорят, увольняйте, если за дело, но в приказе укажите причину. Ну, он на них и налетел – если не напишите, сделаю так, что вас нигде в городе на работу не возьмут. А у них семьи, написали двое, а третий не стал. Вот теперь сидит без работы. Он мне жаловался, просил помочь. Я подумала, а как же профсоюз? Может куда-то написать, как ты думаешь?
- Вы меня удивляете, сколько лет работаете в фирме, разве когда-нибудь видели или слышали где есть профсоюз? Это раньше без согласия профкома никого уволить не могли. А теперь своя рука владыка.
- Но ведь всё же существует такая субстанция как профсоюз?
- Вот именно – декоративная субстанция. Это как комнатный пудель, который спит на атласной подушечке, вроде бы похож на собаку, но давно не лает и даже лапками редко шевелит. Что ты хочешь от него? Ты ничего изменить не сможешь.
- Это скверно, когда и как это изменится?
- Не скоро. На западе на это ушло 200 лет, а мы только двадцать лет плаваем в вонючем капитализме. А этому парню помогите обходным путём – у вас хорошие отношения с шефом, попробуйте похлопотать.
- Не знаю, он не любит вмешиваться в дела филиалов. Может быть, попробую.

I I I

Как-то Андрею повезло – он достал билеты на концерт Хворостовского. Он спешил обрадовать Ларису и, шагая через три ступеньки, весело что-то мурлыча под нос, вошёл в квартиру.
- Лорик! Лорик! Ты где?
- Я в ванной, сейчас иду!
Лариса вышла, ещё вытирая полотенцем голову.
- Что-то случилось?
- Да! Да! И я заслужил твой поцелуй.
- Ну, это я тебе гарантирую, так что?
- Я достал билеты на концерт Хворостовского!
Выпалил он, ожидая увидеть радость жены, и удивлённо заметил, что она как-то на мгновение замерла, потом опять стала вытирать голову, закрывшись полотенцем.
- Ты что не рада? Ведь в субботу мы свободны.
- Почему же не предупредил. Это так неожиданно.
- Да я и сам не знал. А в чём дело?
- Ну, знаешь, я не могу. Хотя спасибо – и она чмокнула Андрея в щёку.
- Почему не можешь, выходной же!
- Нелли устраивает отвальную, я должна обязательно быть.
- Она уезжает?
- Нет, замуж выходит и это для группы, ну, такая, общая вечеринка.
- Так и что? И ты тоже выходила и без вечеринки обошлась.
- У меня такая «нешумная» свадьба была, вроде бы и нет. А Нелька справляет по-настоящему. Нет, Андрей, я не могу, пригласи лучше маму.
- Да я на всех взял и для Евгении Ивановны тоже.
- Кроме того я такой концерт и слушать не хочу, знаешь, это вовсе не в моём вкусе. И, вообще давай этот вопрос закроем – мне собираться нужно. Я еду уже сегодня.
- Но сегодня… Впрочем я, наверно, зря стараюсь…
Он ушёл в кухню, включил чайник, когда сел к столу, услышал, как хлопнула дверь
- значит уехала.
Когда вернулась Евгения Ивановна он встретил её разогретым ужином и собирая на стол, сказал:
- Приглашаю вас на концерт Хворостовского в субботу.
- Правда?! – изумилась Женя. – Вот здорово! А Лариса уже знает?
- Знает. Но она уехала на дачу к Нелли на выходные, у них там какое-то торжество.
Женя нахмурилась; это надо же, дура какая, думала она, хоть и не в концерте дело, но ведь это просто свинство с её стороны.
 Вслух сказала.
- Жаль. Я не понимаю. Что уж она так носится со своим коллективом.
- Я тоже не понимаю. Ну, а вы идёте?
- Конечно, обязательно! Я сто лет нигде не была; а как же билет?
- Я предложу своему товарищу.
На следующий день, в пятницу, Женя в перерыв пошла в магазин – надо же что-то одеть поинтереснее повседневного брючного костюма. Думала, что её поход результата не даст – ничего сколько-нибудь приемлемого для себя не видела. Но неожиданно нашла очень симпатичное платье, примерила – тёплый тёмно-синий цвет ей очень шёл, но нужно было немного подогнать длину.
Этим она занялась с утра в субботу. Вообще, вдруг неожиданно заняться собой ей было и странно, и радостно. Она накрутила бигуди, достала туфли – нужно походить дома, ноги отвыкли от каблуков. И, когда вернулся Андрей, она была уже готова к выходу в театр.
Андрей прошёл к себе, стал тоже переодеваться, спросил:
- Ну как, вы готовы?
- Да, да, мы можем идти.
Он вышел, взглянул на Женю и внутренне ахнул: перед ним стояла незнакомая очаровательная женщина. Он даже смутился, не зная как себя вести.
-Евгения Ивановна, я сейчас вызову такси, чтобы не пришлось…
- Ну и хорошо – согласилась она спокойно.
В фойе, помогая Жене снять пальто, он всё время оглядывался – где-то Макс.
Наконец увидел его и помахал рукой. Представил: Евгения Ивановна – это мой друг Максим.
В отличие от их нарядного вида – Андрей в тёмном костюме был очень элегантен – Макс был одет почти обычно, правда, любимый его свитер этот раз был новым.
Макс мельком взглянул на Женю, был поражён, что Андрюхина тёща так молода. Подумал – уж не ошибся ли я?
Концерт был отличный, они радовались, купаясь в волнах музыки и чудесного голоса. Когда концерт окончился, было всего 10 вечера, и Макс предложил:
- Давайте посидим где-нибудь в ресторанчике.
- да где же ты сейчас найдёшь свободный столик, - усомнился Андрей.
- А это моя задача. Вы согласны?
Они оба посмотрели на Женю.
- Я не против.
И действительно Макс повёз их в небольшой уютный ресторан. В зале был мягкий свет, играла музыка. И, хотя для Жени в душе ещё звучал бархатный голос певца, ей было здесь интересно. Ну, когда она была в ресторане? Это и не вспомнить. Нет, конечно, были какие-то корпоративные мероприятия, ноне так вот, чтоб одна и без коллег.
Сели за предложенный столик. И Макс, взял карточку с меню, передал её Андрею.
- Вот, давай заказывай, а мы с Женей потанцуем, Засиделись, нужно размяться, - улыбнулся он, протягивая руку.
И она пошла танцевать. Макс был не очень хорошим танцором, но они всё-таки немного «потолклись» у эстрады.
Потом пили вино, что-то болтали, смеялись. Вдруг к их столику подошёл молодой человек, очень изящный, красивый – как могут быть красивы юные южане и с полупоклоном попросил разрешения пригласить даму. Женя пошла танцевать с юношей, сама изумляясь этому. Он танцевал отлично и, она, подчиняясь воле партнёра, обнаруживала безукоризненное чувство ритма. Танцевали они зажигательно.
Макс, глядя на них, сказал:
- А ты, Андрей дурак. Тебе нужно было жениться на Евгении Ивановне. Вот она женщина, а Лариса – так, полуфабрикат. Впрочем, она такой и останется.
Андрей смотрел на Женю и не узнавал её. Всегда сдержанная, закрытая она вдруг показалась совсем незнакомой. А как танцует с этим джигитом – как песню поёт! И это платье, он никогда не видел тоже, подчёркивает её фигуру. Вот бы Ларисе быть в маму!
Он вздохнул и ничего Максу не сказал.
А Макс, напротив, вдруг огорошил его.
- Слушай Андрюх, а если я приударю за Женей. Мы же свободные люди, можем и семью создать!
- Макс, ты что же, мне в папаши метишь? Нет, я тебя в этом качестве не приму! А потом – ты вечный холостяк, перекати поле, всё-таки Жене я желаю добра.
Женя, закончив танец, шла с красавцем к столику.
- Ну да, ждёшь, когда её джигит похитит?
- Не дадим! Ты расплатись, а мы уйдём.
Женя, раскрасневшаяся, с блестящими глазами, села за столик. Мужчины стали наливать ей вина, воды. Она выпила воду и смущённо сказала:
- Что-то я разгулялась сегодня.
Макс пробасил:
-Это хорошо, это даже прекрасно и вы так танцуете – просто загляденье.
Женя довольно улыбалась.
Андрей подумал, что теперь ему следует пригласить Женю, но вдруг обратил внимание, что друзья юного красавца что-то горячо ему говорят и вот он уже опять идёт к их столику. Андрей толкнул Макса:
- Действуй.
Они с Женей быстро пошли к выходу, Макс привстал навстречу парню и сказал спокойно:
- Очень жаль, но мы уходим.
- Но мы хотели пригласить вас за наш стол, мы были бы рады…
- Очевидно, в другой раз мы тоже будем рады, а пока пропустите, желаю вам хорошего вечера.
Юноша улыбнулся, пожал плечами и отошёл. Макс вышел к уже одевшимся Андрею и Жене.
-Ну, эти джигиты решили нас «прокатить». С ними свяжешься, потом будешь в милиции оправдываться, что не хотел оскорблять их национальное достоинство. Поехали домой.
Сперва доехали до дома Жени. Макс, прощаясь, поцеловал ей руку:
- Благодарю за чудесный вечер в вашем обществе
- Ох, Макс, ну что вы так церемонно. Раз вы друг Андрея, можете бывать у нас запросто.
Дома Женя облегчённо сняла туфли. Спросила Андрея:
- Чай будешь?
- Не беспокойтесь. Я сварю кофе, а как вы?
- Нет, нет. Я иду спать. Спокойной ночи.
Засыпая, она всё слышала чудесный голос:
                На воздушном океане
                Без руля и без ветрил
                Тихо плавают в тумане
                Сонмы древние светил.
Это он пел или нет? Потом возник образ Демона в виде стройного юноши с тоненькой полосочкой усов над ещё по-детски припухлыми губами. И, улыбаясь, она крепко заснула.


                I V

Однажды Андрей увидел на столике в холле открытый конверт, адресованный Евгении Ивановне; посмотрел – конверт пустой, обратный адрес – Калининград, пишет некто Иволгин. Наверно, родственник какой-нибудь, подумал Андрей и как-то в разговоре спросил Евгению Ивановну, бывала ли она в Калининграде. Женя пристально посмотрела на него и спокойно ответила:
- Нет, никогда.
Андрей забыл об этом разговоре, но вот в конце сентября пришла телеграмма из Калининграда, в ней говорилось: « Паша очень болен, приезжайте. Агния».Вечером Андрей вручил телеграмму Жене. Она прочла и ничего не сказала. Он удивился:
- Кто-то из родственников?
- Да уж, родственничек…
Разговор иссяк. Но Лариса пристала к матери с расспросами и та сердито сказала:
- Не обязательно всю родню знать, от этого и неприятности бывают.
- Но, мама, ведь зовут не просто кого-нибудь, когда плохо, зовут родных. Ты поедешь?
- Ну, уж нет, у меня работы невпроворот.
И Андрей неожиданно сказал:
- А может, мы с Ларисой съездим? Мы так никуда и не собрались, а здесь ведь и ненадолго.
И неожиданно Женя согласилась.
- А что? Всё равно этого видно не избежать. Поезжайте!
Лариса и Андрей не очень поняли, что хотела сказать Евгения, но вдохновились перспективой поездки и стали решительно собираться.
Женя стояла у окна и смотрела на золотую крону деревьев. Ветра нет, ни одна веточка не колышется, а с клёна внезапно срываются листья и медленно, безмолвно падают, и в лучах восходящего солнца просвечивают чёрные, опустевшие ветви. Раньше она как-то не замечала такого вот вроде бы беспричинного печального листопада. Почему печального? Потому что все имеет свой логический конец – зарождение, рост, расцвет и вот это тихое безропотное умирание. Ну, вот когда ветер гнёт деревья, буря шумит, всё вроде понятно, а тут вот такое печальное смирение…
Мысли перескакивали на другое: может быть я не права? Зачем стараюсь скрыть все эти семейные события? Разве Лара не имеет права знать? Всё было так хорошо, а тут вдруг зачастили эти письма от Иволгина. Письма она сожгла. Но вот Андрей конверт нашёл, вопросы возникли. Зачем им разбираться в такой давней истории? А впрочем, пусть разбираются, ей не стыдно и не страшно. Хотят ехать в Калининград – пусть едут. Это неизбежность – как листопад.
Так и решили. Времени на такое путешествие нужно не так уж много: два выходных, ну можно ещё пару дней прихватить.
Женя узнала телефон знакомого ей по Питеру и живущего теперь в Калининграде, попросила встретить приезжающих и помочь им найти адресата. В аэропорту их встретил на стареньком фольксвагене немолодой, мрачноватый мужчина. Лариса его узнала:
- Василий Гаврилович! Это мы приехали, вы меня не узнали?
Он недоумённо посмотрел на неё.
- Нет, а вы от Евгении Ивановны?
- Ну да, я же Лариса, её дочка. Ну, как же вы меня забыли?
- Ох, милая! Да ведь, сколько лет прошло, ты совсем маленькой была. Вы к кому в Светлогорск? Или просто в санаторий?
-Нет, мы к Иволгину Павлу Сергеевичу.
- Ну, Пашу я знаю. Садитесь сейчас доставлю. Тут всего 40 километров.
По дороге Василий Гаврилович рассказывал:
- Светлогорск – это новый город. Тут берег высокий, до уровня волн метров 50 будет. Там санатории, пляжи хорошие, у них там свои дороги. А западнее – это старый городок Рушен. От старых домов осталось только несколько. Сперва там пятиэтажки поставили – строители жили, а потом,  в последнее время всё какие-то коттеджи ставят. Берег там пониже, пляжи свои делают. А Паша он в старом доме живёт.
- А вы Павла Сергеевича давно знаете?
- Я в порту работал, когда он приехал, вот там и встретились, это уже лет 10 назад. Он бывалый моряк, да вот сейчас очень болеет.
- Да ведь море оно здоровье подрывает, - заметил Андрей.
- Ну, не столько море, сколько горе. Тут ведь как получилось, стали мы в 60 лет, а то и раньше никому не нужны. Списали Иволгина на берег, он и затосковал. И болезни все накинулись, пенсия грошовая, квартиры так и не приобрёл. Повалялся в больницах, потом вот в Светлогорск в санаторий путёвку дали, а может и сам купил, не знаю. А там добрая женщина работала – Агния, она его и приютила. Вот и живут теперь здесь. Да вы сами всё увидите.
Светлогорск город молодой, как курорт строился, да теперь и санатории пустуют.
- А вы как здесь живёте? Я смотрю, у вас всё немецкие машины бегают.
- Ну, а как же? Германия она рядом, а Россия далеко. Мы теперь здесь уже европейцы… почти…
- И привыкли?
-А чего ж, русские они везде приспособятся. Да и неплохо хозяйствовать стали, если бы не новая разруха. А как люди живут – так по разному, это ведь и в России и в Германии – везде по разному.
- А вы уже не работаете?
- Я на пенсии, но иногда в порту подрабатываю. А моё увлечение теперь – охота. У нас тут край хороший для пролётных птиц – озерца, речки, болотца. Болотца сперва почти все осушили, а теперь опять пустошей много. Вот я сейчас вас доставлю, поеду за приятелем – у него собака охотничья и махнём в любимый уголок – там у речки берега болотистые, но есть сухая гривка, мы там палатку ставим, костерок сообразим – тишина, сказка просто. И не в утках дело, это просто праздник для души. А сеттер за утками поплывёт, потом нам – это для собаки тоже кайф. Я и Пашу к охоте хотел приручить, да не его это стихия.
Ну, вот мы и приехали. Я здесь вас высажу – идите вот через дорогу, там увидите старые дома.
Андрей и Лариса взяли сумки, простились с Василием Гавриловичем, оставшись одни – огляделись. Левее, в пелене наплывающего с моря тумана, белели корпуса, наверное, это и были санатории. Перешли дорогу и по узкой асфальтовой дорожке стали спускаться к темнеющим кирпичным домам. На металлической белой планке у крайнего дома указана улица: Сосновая 2а.
- Ну, вот мы и пришли, сказала Лариса. Перед ними двухэтажный, старой тёмной кирпичной кладки дом, на высоком фундаменте. К двери вели выщербленные ступеньки, площадка перед входом под полукруглой железной крышей с проржавевшими фестонами. Андрей обратил внимание, что окна на втором этаже забиты.
- Да, какое-то здесь запустение.
Звонить пришлось несколько раз. Они уже засомневались – туда ли попали? Но вскоре дверь открылась, седая, маленькая женщина вопросительно взглянула:
- Вы к кому?
Лариса быстро сказала:
- Мы к Иволгиным, из Москвы.
- Да, да это к нам. Проходите, проходите, пожалуйста.
Они вошли в большую, полутёмную прихожую, а женщина спешила  впереди них и громко говорила, входя в освещённую комнату.
- Паша, Паша! Они приехали, приехали!
Андрей и Лариса, поставив сумки в прихожей, вошли за ней. За круглым столом в кресле сидел пожилой мужчина, он обернулся на звук голосов и стал медленно с трудом вставать – высокий, плотный, седой человек он опирался одной рукой на палку, другой держался за спинку кресла и пристально на них смотрел. Потом неуверенно спросил:
- Женя, ты всё-таки приехала?
Лариса быстро ответила:
- Нет, нет… Это я Лариса, дочка Жени и со мной мой муж Андрей.
-Ах, вот что… Извините, вижу очень плохо, ну, хорошо, хорошо, я очень рад, тем более, что… Агния! Агнюша, гости же, где ты пропала?
- Я всё, всё сейчас сделаю, не беспокойся. Садитесь, садитесь за стол.
- Агния?! Как дальше? Я вам помогу…
- Агния Михайловна, не беспокойтесь.
- Ничего, это даже приятно, на стол собирать – сказала Лариса и, захватив сумку с гостинцами, пошла за хозяйкой на кухню.
Андрей тем временем рассматривал Иволгина.
За столом воцарилось молчание. Ощущая неловкость, Андрей сказал:
-Мы получили ваше письмо, но не могли сразу собраться…
- Я понимаю. А дело в том, что когда приходит старость, надо подводить какие-то итоги и хочется как-то исправить старые ошибки…
- Но это вряд ли возможно. А потом, вы совсем ещё не стары…
- Скоро семьдесят, возраст серьёзный уже, да и болезни стали одолевать – диабет у меня, зрение теряю, и ноги не слушаются, так что всё стало трудно.
Агния и Лариса внесли подносы с едой, расставили посуду.
- Агния, а у нас есть что-нибудь существенное?
- Ну, как не быть, есть, конечно. Да вот ребята коньяк хороший привезли. Андрей, ты уж открой сам.
Андрей налил в рюмки коньяк. Павел Сергеевич поднял рюмку.
- С приездом дорогие гости. Вы с дороги, кушайте, а я вам расскажу о своей жизни.
- Павел Сергеевич, жизнь пересказать невозможно, -  запротестовала Лариса, - вы по существу.
- Не беспокойтесь, я постараюсь кратко, но всё же чтобы вы могли понять… Я был моряком, вся жизнь моя прошла на море, кроме раннего детства и вот теперь… Я ходил на судах и торговых, и рыболовных, по-разному, постигая морскую науку с 12 лет. И без моря жизни своей не мыслил. А когда сходил на берег радовался жизни на полную катушку – и пил, и в азартные игры играл, и проигрывал, и женщин любил. И они меня любили. Я весёлый был и щедрый, но серьёзно я ни с кем себя не связывал.
И вот однажды – мне уже было под пятьдесят – судно наше стало в док в Ленинграде. Ремонт предстоял долгий. Кое-кто из команды завербовался на другие суда, кто-то остался на ремонте. Я тоже остался в ремонтной бригаде. И вот в порту, в нашей конторе, я встретил девушку и влюбился без памяти. А она была почти вдвое моложе меня, но я ей тоже глянулся. Я всё себя окорачивал – не лезь к молодым, не твоё это место. Но когда оба любят, все уговоры бесполезны. И я решил всё сделать по-серьёзному: мы с ней расписались, а жили временно в коммуналке, где у неё была комната. Надя, так звали мою жену, была очень красивой, славной и доброй девушкой, а жила она не одна – растила свою младшую сестру Женю. В этой квартире жила ещё Клавдия Михайловна.
- Как это так? – изумлённо воскликнула Лариса.
- Пока не перебивай, Слушай дальше. Жизнь у нас складывалась удачно. Но тут в бригаде прошёл слух – набирают команду на рейс с каким-то грузом в Африку. Я от себя эти мысли гнал, но себя не обманешь и я пошёл и записался на рейс. Дома не говорил, всё тянул – может и не возьмут. Но шила в мешке не утаишь – сама Надя мне сказала, что мне скоро идти в море. Сама и собрала меня. Мы думали, что это месяца на два-три и деньги нужны были. Так что она не возражала. А получилось всё – хуже не бывает. В той стране куда мы привезли груз – может это было оружие – я не знаю, судно арестовали и команду тоже. Переговоры тянулись долго и трудно. Но про все приключения с пленом это длинная история. Скажу только, что попал я в Ленинград через год. И тут меня ждал ещё удар: ни Нади, ни Жени в городе не было. Клавдия Михайловна рассказала, что Надя родила дочку, но через месяц сильно заболела и умерла. А девочку удочерила Женя, причём сумела добавить себе 2 года, т.к. ей несовершеннолетней удочерение не разрешили. И она с девочкой уехала в Москву.
Вот я сразу  стал отцом и вдовцом. Клавдия не очень верила, что я не мог приехать, и адрес мне не дала, сказала, что сама не знает и, главное, что не стоит мне их искать – жены нет, а что мне при моём вечном плавании делать с девочкой? И я ведь с этим согласился – не было у меня ни привычки, ни тяги к оседлой жизни. И опять я ушёл в море там забываешь обо всём. Но…
Павел Сергеевич остановился и потянул ворот рубашки.
- Агния, душно, расстегни…
Она бросилась ему помогать. Лицо у него покраснело, на лбу блестел пот. Андрей стал помогать.
- Давайте отведём его в спальню…
- Ничего, ничего, я сейчас сам…
Агния и Лариса повели Иволгина. Андрей остался за столом.
Напротив висела большая фотография – почти плакат – с него смотрел красавец-моряк с белозубой улыбкой. Андрей вздохнул и выпил рюмку коньяка.
Рано утром Андрей вышел из дома, повернул за угол – слева круто спускалась тропинка к берегу, а правее, прижимаясь спиной к сосне, стояла скамейка. Отсюда был открытый вид на море. Но сейчас этим осенним туманным утром там, у горизонта и небо, и море были одной сплошной серой пеленой. И вот в этой дали возникла длинная высокая волна с белым гребнем, она спешила к берегу и по мере приближения становилась ниже, меньше и накатывала на берег уже отдельными гривками и, отступая с лёгким шипением оставляя на песке клочья пены. Песчаный пляж был далеко внизу, ещё кое-где торчали не убранные зонтики.
Наверное, Павел Сергеевич отсюда глядел на море; но теперь скорее ощущал его присутствие – это влажное свободное дыхание огромного пространства, его мощь и безграничность  и этот, ни с чем несравнимый запах и терпкий солоноватый вкус, который, кажется, можно ощущать и на расстоянии, и этот беспрестанный рокот волн. Наверное, можно понять Иволгина и его тягу к морю, и бесконечную влюблённость в его просторы. Андрей поёжился от влажной прохлады и вернулся в дом.
Он удивился как Лариса безоговорочно и даже, кажется, с удовольствием приняла отцовство Иволгина. Ну, да, конечно, у неё не было отца, не было возможности ни гордиться, ни осуждать – ничего не было. А теперь, когда она взрослая и самостоятельная, ей нравится, что у неё отец этакий морской волк и теперь нет необходимости его осуждать – все трудности в прошлом. Да и не очень её трудности, скорее Женины. А забот не требуется – как-никак, а он устроен, заботы все у Агнии Михайловны и это, как говорится её проблемы. И ещё он удивлялся – гены великая вещь, не только внешне Лариса была похожа на отца, он сразу почувствовал их внутреннее родство – такое же безудержное к чему-то стремление и некий авантюрный склад характера.
Лариса всё расспрашивала и с удовольствием слушала Павла Сергеевича, а Андрей помогал Агнии по хозяйству – починил дверь, подогнал раму окна – небольшая, но необходимая работа, а сделать некому.
- Агния Михайловна, а что это второй этаж забит?
- У нас ураган прошлой осенью был, так сосну свалил ветер прямо на наш дом, крышу разрушил, да вот и двери покосились. Соседям квартиру дали, а мы здесь остались, крышу починили. Дом под снос пойдёт, пока вот живём.
Пора уже было ехать. Прощание было добрым и грустным, как всегда, когда молодёжи в дорогу, а старики остаются.
 Женя встретила путешественников молча, расспрашивать не спешила. Лариса при Андрее ничего ей не сказала, а вечером зашла к матери:
- И что это ты все годы скрывала? Разве мой отец такой уж скверный человек, что о нём и говорить нельзя? Или он бандит какой, так они сейчас в почёте. И что, оказывается, у меня совсем другая мама. Как это понять?
- Для тебя всё это понять трудно, но можно, если захочешь Ты думаешь мне просто было тобой – месячной – начинать жить в 16 лет! Без денег, без дома, без помощи – без ничего! Как это тебе понять! Может быть лучше было оставить тебя в доме малютки, а дальше детдом?
- Ну, хотя бы и так. Раве там не живут нормальные дети?
- Ах, вот оно что! Лучше детдом, чем свой родной. А ты ведь не знаешь, как там дети живут, как они хотят чтобы был любой, но свой дом! И я тебе такой дом  дала, а что не родила, так ведь растила тебя я. В конце концов, родная тётка. А Павел  Сергеевич всё постигал романтику моря и дальних странствий. Он тебя не видел, не знал и знать не хотел, иначе нашёл бы.
- А чего искать-то. Если бы ты не уехала из Ленинграда, он бы нас нашёл. Ведь он туда вернулся. Не его вина…
- Да, уж он нашёл бы! А что мешало написать, послать запрос, наконец, или дать согласие перечислять нам часть зарплаты, как другие делали.
- Но ведь он обо мне не знал!
- А разве Наде он не мог сообщить или она не нуждалась в поддержке? Ведь я ещё с ней жила.
- Ну ты, это другое дело.
- Ладно, наверное, я виновата в том, что ты стала жить со мной.
Я во всём виновата! А твой отец – ангел, он достоин почестей и восхваления.
- Но, мама!
- Так разве я тебе мама? Ты сама от меня отрекаешься!
Женя заплакала. Лариса сожалела, что так всё получилось, но промолчала и ушла к себе.
Ночью, глядя в темноту, Женя спрашивала себя: что я сделала неправильно? Наверно детям нужно говорить всю правду. Всё как есть. Когда говорить? Маленьким или уже взрослым? Разве Лариса понимает, как она бедствовала, перебиваясь любой работой, лишь бы было, где жить: уборщицей в общежитии, потом дежурной, да на две ставки, а её крошечную носила в ясли, в садик и по ночам не спала, а стала учиться. И ни отдыха, и никакой  личной жизни. А она это поймёт? Вот мне 36 лет, нет ни мужа, ни своих  детей. Только работа. Хвала моей работе! Теперь лавный бухгалтер в солидной компании, Соломон Борисович её ценит, в коллективе уважают. И это всё? Больше уже ничего не будет? И я так и высохну над этими балансами без радости, без любви? Любовь, а что это такое? Вот Володя вроде бы любил её, думала, что создадут семью. Нет, не вышло! Чужой ребёнок, совсем уже взрослая девочка с которой трудно ладить. Не сошлись. Вот теперь у Ларисы семья и я ей не нужна. Хотя как сказать, деньги-то нужны. Ах, о какой ерунде я думаю! Главное-то в том, что растила я Лару неправильно, не создалось у нас духовной близости, и все мои труды, вся эта моя жертвенность – всё впустую, всё напрасно. Я выполняла долг, как я его понимаю, а вот духовную сущность наших отношений не создала, и вот результат – мы чужие. Но разве только недосказанность тому причиной? Почему дети, вырастая, становятся чужими и даже жестокими? Ине только у меня.


                V

После возвращения от Иволгина и бурного разговора с матерью, Лариса через некоторое время как будто успокоилась. Вроде бы прилежно училась, т.е. утром уходила на занятия и возвращалась поздно вечером. Иногда исчезала с друзьями на какую-нибудь загородную вылазку.
Женя удивлялась – почему же без Андрея?
- Ну что ты, ма он же совсем не такой, - и смеялась, - он из другой колоды.
Да, действительно, Андрей в эту молодёжную тусовку не вписывался. Да, он на эту тему и не рассуждал, у него было много работы.
Андрей подумал, что ей наверное, надо бы родить, вот тогда и успокоится и обретёт уверенность. Впрочем, он сомневался в такой перспективе, но всё –таки решил как-нибудь завести разговор на эту тему.
Однажды, гладя её тоненькую ручку, осторожно сказал:
- Какая-то ты бестелесная…
- А по-твоему я должна быть толстой, пузатой бабищей? Ну, уж нет!
- Просто пузатой не нужно, хотя беременной вполне уместно.
- Ты соображаешь, что говоришь? Это я должна родить, бросить учёбу и сидеть дома, пелёнки стирать?- Да ведь все рожают и стирают и дети растут, иначе для чего же учиться и жить? И мама помогать будет.
- Вот-вот, сделаем маму бабушкой и оставим дома, а сами будем заниматься в своих клубах по интересам. А кто нас содержать будет? Я полная иждивенка, да и от тебя доходов как от рыбы шерсти. Или ты не понимаешь, что мы сидим на её шее, что мы сами ещё ничего не можем?!
- Но ведь это скоро изменится. Я закончу свою диссертацию, и у меня будет и работа, и деньги.
- Да кому она нужна сейчас твоя наука?! Я, по крайней мере, займусь дизайном в сфере бизнеса. Я ещё кое-кому докажу, что тоже на многое способна. Я докажу…
- Когда и как и кому ты что-то собираешься доказывать? Нужно просто научиться жить в существующих условиях.
- Когда – я ещё точно не могу сказать. Наверное, когда ты станешь профессором Гарварда.
- Ну, хватит! Не жди, это вряд ли будет. И уж мне поверь, хватит профессуры в Москве – зачем мне Гарвард?
- Затем. Что там деньги платят, затем что там люди по-человечески живут, а не преодолевают очередные трудности. Затем…
- Подожди! Значит, у тебя главная задача уехать в райскую страну, где нет забот, ни трудностей и жить в своё удовольствие. Да ведь и там есть и горе, и заботы, и болезни.
- Может быть. Но нет бесконечной нищеты и этой обречённости – вот, всё плохо, но может быть ещё хуже будет. Почему я должна это терпеть?
- Но у тебя-то какие трудности? Живёшь в достатке, в любви. Почему такое озлобление? Я не могу тебя понять. Ведь не в нищей деревне живёшь…
- А я по-твоему больше ничего и желать не могу?
- Чего же тебе не хватает?
- Ну, вот норковое манто хочу, - она засмеялась. – А ты мне не купишь?
- Нет не куплю. Ты хорошо одета и просто с жиру бесишься.
- Ладно. Поговорили, всё понятно. Давай спать.

               




                V I

В начале ноября Лариса сказала Жене, что их группа должна поехать на Мальту для совершенствования в английском языке.
- Это надолго? Как же Андрей?
- Ну, наверное, на месяц. Это же так здорово!
- и кто едет? Вся группа?
- Да, все наши, ещё Вадим, Игорь.
- Они-то к чему, ведь с другого курса.
- Им хочется улучшить язык, что здесь плохого? Ты деньжат подкинешь?
- Да раз это нужно, Но ты не ответила – Андрей не возражает?
- Я сказала ему, что еду. Мне всё равно будет он возражать или нет. Думаю, что согласен.
И вскоре Лариса собралась и уехала, на прощание, весело чмокнув в щёку и маму и мужа, провожать не велела. Семейные проводы, это же просто смешно! А впереди – свобода! И вообще – всё так здорово складывается!
И жизнь в их доме продолжалась обычно. Конец года, работы было много и у Андрея и у Евгении Ивановны.
Лариса изредка звонила, потом вдруг надолго пропала. Они уже ждали её возвращения.
Женя решила, что нужно непременно поставить ёлку, хотя уже давно её не наряжали. Но Лариса приедет из тёплого края, в свой московский, пусть всё по-зимнему, по-настоящему. И вот уже в 20-х числах декабря она завершила уборку и решила достать игрушки с антресолей. Стала на табуретку и, достав коробку, повернулась, потеряла равновесие и упала. И неудачно упала, встать не могла, ногу пронзила резкая боль; сидела, ахая и плача, не зная как встать.
Андрей, входил в переднюю и, услышав эти странные звуки, бросился в кухню.
На полу, среди разбитых игрушек, сидела Женя. Он бросил куртку на пол, ужаснулся, увидев кровь на руке.
- Женя, голубчик мой, что случилось?
- Упала вот, наверное, ногу сломала, - и она расплакалась ещё горше.
- Ну, сейчас, сейчас, я тебе помогу.
Он подхватил её на руки, отнёс на постель и вызвал скорую.
Пожилой, усталый фельдшер осмотрел ногу.
- Перелома, по-моему, нет, сильное растяжение. Наложил жёсткую повязку, сказал, чтобы на другой день ехали в поликлинику, на рентген.
Андрей убрал следы крушения, принёс столик к постели Жени, налил крепкого чая. Был смущён, так как невольно вслух назвал её Женей, теперь не знал как к ней обращаться. Обращался неопределённо:
- Ну вот, давайте пить чай!
Она тоже была смущена, удивлена, но и обрадована его вниманием.
- Андрюша, ты же не ужинал, сперва поешь, потом и чай будем пить.
- Не беспокойтесь, я уже перекусил, а это ваши любимые пирожные. Может рюмочку коньяка?
- Нет, не стоит. А откуда пирожные?
- Я по дороге прихватил, вот и пригодились для поправки здоровья, - смеялся он.
После чаепития, убрал столик, скомандовал:
- А теперь спать
Потом он в своей комнате смотрел телевизор и долго не мог уснуть, какое-то беспокойство было в душе. Думал, вот Женя – в своей сфере организатор, руководитель, а в жизни такая беспомощная и в сущности, одинокая. И эта беспомощность и слабость вызывала в нём умиление. Такую женщину можно пожалеть и она не обидится, возле неё можно чувствовать себя сильным и нужным. Но почему он решил, что Женя слабая женщина? Как же она, сама почти ребёнок, не побоялась взять на себя ответственность фактически за новорождённую Ларису? Кому это по плечу? Воспитывала, растила, учила и сама училась и карьеру сделала. Какая же это слабость? И в это же время осталась и женственной и слабой? Как это складывается в одном человеке? А как бы вела себя Лариса? Ну, Лариса, ей всё по барабану. И ей бы он сказал:
- Ну, чего это развалилась, давай тип-топ, и чтоб всё было о’кей. Вот-вот, в её стиле только так общаться, некая бравада и никаких соплей! Может просто он чего-то не понял или не разглядел! Ну, нет ей же, очень радостно и весело в своей компании, так зачем же замуж выходила? Ну да, она ответила, чтоб мужик рядом был, когда понадобится. Но нужен ли он ей вообще? Всё это так – игра, туфта, желание солидности, что ли. А вот там есть этот Игорёк с его приятелями, и ей льстит. Может быть, она просто любит его? Зачем же эта ложь? Ведь вполне прямо она сказала, что ей интересно и важно поехать на эту Мальту. Вряд ли за языковыми перлами, просто Игорь тоже едет. А почему? Он совсем с другого курса. По качану, дурак старый, просто у них любовь, а ты так, между прочим…
И он долго не мог уснуть, не мог решить, а правильно ли он живёт, может что-то не так? Да, есть работа, наконец, он делает нужное дело. Может, домашние проблемы – это его выдумки? Ну, скоро приедет Лариса, и он окончательно всё выяснит.
На другой день, пройдя рентген, Женя успокоилась – перелома нет. Но вот прыгать ей придётся долго. А на днях приедет Лариса и это радовало и успокаивало, они вместе встретят Новый год и всё будет хорошо.
Но этим намерениям не суждено было сбыться. Позвонила Лариса и сообщила, что часть их группы едет продолжать занятия в Лондон, попросила денег. Как бы мимоходом сказала, что Андрею она сообщила.
Евгения Ивановна позвонила в институт, но там о продолжении занятий ничего не знали, студенты с Мальты уже вернулись. Женя с горестными вестями всё-таки обратилась к Андрею.
- Да, я знаю. Она звонила мне на работу. Я думаю, что у нас что-то пошло не так и повлиять на это мы не можем.
- Андрей, но всё-таки надо дождаться, когда она приедет, нужно же поговорить по-человечески.
- Дождёмся, куда нам деваться, - невесело пошутил он.
- Андрюша, но ведь праздник, у вас в институте своё общество, так что ты можешь погулять в компании.
- Да зачем мне компании? И потом это семейный праздник, всё больше по домам. Вот мы с вами и будем праздновать. Я буду дедом Морозом, а вы Снегурочкой. Договорились?
               
                V I I

К Новому году Андрей купил небольшую пушистую ёлочку, поставил в ведро на тумбочку в кухне. Женя попросила перенести в большую комнату.
- Ну, что мы всё на кухне обитаем, ведь праздник!
Собрали на стол закуску без излишеств, конечно, бутылку шампанского. Женя одела своё синее платье и уселась в кресло.
- Ну вот, я приземлилась, тебе придётся хлопотать одному.
- Ничего страшного. Давайте выпьем за прошедший год.
- Стоит ли он того? Столько неясного, непонятного.
- Ну, что же делать, теперь ничего не изменишь. В Новом году нас ждут сразу горы работы, расслабляться некогда.
- Да, у меня годовой отчёт, эта уйма всяких бумаг и бумажек, - Женя вздохнула, я к тому же ходить не могу!
- Я утром буду вас отвозить на работу, а вечером пусть служебную машину дадут. А теперь я хочу увидеть вас снегурочкой. Одну минуту!
Он вышел и вернулся со свёртком.
- Сидите смирно и учтите я – Дед Мороз.
Он достал из коробочки жемчужное ожерелье. Вот Это к вашему платью, оденьте, а это корона снегурочки и он с улыбкой одел ей на голову картонную корону, украшенную стеклянными  бриллиантами.
Женя радовалась о души. Смеясь, смотрела на себя в зеркало, с удовольствием одела ожерелье – оно очень хорошо сочеталось с платьем.
- Ну, спасибо тебе, Андрей, за внимание, за твоё доброе сердце. А я ничего тебе не купила, уж прости.
- Ничего и не надо. А за доброту и внимание скорее я должен благодарить
 В дверь резко позвонили. Андрей пошёл открывать и вернулся с корзинкой фруктов и букетом цветов.
- Вот вам дары от шефа.
- Да, уж Соломон Борисович очень внимательный, это же надо – не забыл! Вообще он для меня сделал так много, что я должна ему цветы слать.
- Это редкость иметь такого шефа.
- Ну, я для него работаю уже 15 лет и очень усердно. Вот ведь я с Ларисой в общежитии жила, её девчонки по очереди до года нянчили. Потом в ясли отдала, училась сперва на бухгалтерских курсах, потом в институте, и работать сразу стала. Тогда это было просто отделение бытовой химии, теперь это целый комбинат. Ларе в школу, а общежитие закрыли – хоть на улицу иди. Вот тогда фирма купила эту квартиру, потом оформили на меня, кредит я выплатила, да ведь он всего треть стоимости покрыл. И ремонт мне наша строй группа сделала. Так что я ему очень благодарна и никогда со временем не считаюсь, работаю сколько нужно. А Лариса она ещё многого не понимает. Давайте, Андрей, выпьем за ваши успехи, что о моих делах говорить, это скучно.
- А меня ждёт обычная, но трудоёмкая работа: сессия в институте скоро, семинар веду, надо студентов подготовить. Потом ещё рутинная работа для заработка – курсовые писать.
- А дипломы не пишешь?
- Ну, уж нет. Курсовая ни к чему не обязывает, если студент толковый- сам разберётся и у него время есть нормально предмет освоить. Диплом предполагает, что я работаю вместе со студентом. Но на такую работу у меня нет времени. А если писать для неуча, которому всё равно, что и о чём, то уж это не для меня, я вакуум не заполняю. И личной ответственности нести не хочу. Вскоре позвонил Макс – поздравил с Новым Годом, позвонили Жене. И только не было звонка от Ларисы.
Лариса вернулась только через две недели, никого не предупредив. Сразу позвонила Андрею, пригласила придти, но не домой, а в соседнее с его институтом кафе. Он нашёл её и удивлённо сказал:
- Я бы сразу приехал домой, почему так?
- Не стоит наш разговор переносить домой.
- Но почему такая спешка, в чём дело?
- Андрей, ты сам понимаешь, что в нашем браке не всё ладно. Давай откровенно: я подаю на развод. И, чтобы всё было понятно, я люблю Игоря, и мы будем вместе.
- Но ведь ты сама сказала, что он не женится на тебе!
- А это неважно. Наши с тобой паспорта со штампом разве это обеспечило нам счастье? И ещё – я сейчас домой не поеду, скажи маме сам.
Андрей, в сущности, ожидал такого решения, правда, не в таком стремительном темпе.
Евгения Ивановна, выслушав Андрея, тоже почти спокойно сказала, что ожидала этого, после тога как Лариса не вернулась во время с Мальты.
Развели их быстро и без проблем. Но разговор у Ларисы с Женей всё-таки состоялся. Андрей уже перебрался в свою съёмную квартиру, которую сохранил за собой. Дома была Женя, и когда пришла Лариса, разговор был неизбежен.
- Лара, что с тобой случилось? Почему ты так оскорбительно отнеслась к Андрею?
- Я думала, что ты всё-таки что-то понимаешь. Разве не видела, что я люблю только Игоря?
- Не знала. И за Андрея тебя никто палкой не гнал, это была твоя добрая воля. Всю жизнь я пыталась как-то если не повлиять, то хоть понять твою непредсказуемость.
- Ах, батюшки! Ты не знала, не ведала, всю жизнь старалась! А зачем? Почему ты хотела всё решать за меня? Отца меня лишила, даже памяти родной матери лишила! Я, что, должна тебя за это благодарить?! И как ты можешь что-нибудь понять в моей жизни, когда ты и свою не устроила? Вот был у тебя любовник, а я не велела ему приходить и ты смолчала! Я за тебя решила, ты и не возразила и живёшь так – как бревно плывёшь по течению…
- Лариса! Это уже безобразие меня обвинять в том, что я делала из-за тебя, для тебя!
- А кто тебя просил? Если человек живёт полной жизнью – с любовью, пусть и с ненавистью или с ссорами и вокруг всё все понимают, а так  как ты – этакая жертва и все должны тебе за это низко кланяться и благодарить. Я тебе никогда не прощу ни за папу ни за маму.
- Лара! Но ведь ты их не знала! Зачем же к своему счастью, если это только счастье, ты идёшь напролом, по чужим головам.
- Пусть та. Но я за своё ещё поборюсь, не взирая, ни на что!
- Стоит ли оно того?
- А это как бог даст. Только ты вряд ли поймёшь. Игоря я люблю так, что всё для него сделаю – чтобы он ни захотел, чтобы ни приказал…
Это она сказала тихо, печально и как показалось Жене – безнадёжно
- Ты что же теперь переедешь к нему?
- Не знаю, как у нас сложится, мы, наверно из Москвы уедем. Ведь его предки тоже против нас. Так что, кто знает…
- Несмотря ни на что, это твой дом, он для тебя всегда открыт, знай это Лариса.
- Спасибо и прощай.
- Да ты что, девочка, никогда так не говори. Мы с тобой ещё будем счастливы. Ну, дай я тебя поцелую.
- Нет, этого я не хочу. Бывай…
Женя долго опустошённо сидела у стола, не зная, что делать. А что она могла сделать? Только плакать, да разве слезами поможешь, если весь их маленький но, ей казалось, такой милый и добрый мир рухнул в одночасье. И она ловила себя на мысли, что ведь если не точно знала, но всегда чувствовала – Лариса любит Игоря. А согласия на брак дала, думала, всё утрясётся. Выходит, как страус прятала голову в песок. Больше всего ей было жаль Андрея. Такой настоящий, спокойный и добрый человек, это и она виновата, что не предостерегла его.

                VIII

Андрей шагал по лужам, не выбирая дороги, и разнородные мысли и чувства одолевали его. Да, вот он защитил диссертацию и у него чувство удовлетворения и облегчения от этой довольно долгой и так сложно складывавшейся работы. И в то же время какое-то опустошение: вот вроде шёл к какой-то цели, дошёл, а дальше ещё не определился, ничего не решил. И потом, ну, вот он вроде бы доволен, даже рад результату, а некому с ним разделить эту радость. Впрочем, коллеги, поздравляли, правда, неизвестно насколько искренне. Это наверно всегда так – в искусстве, науке кто-то чего-то достиг, кто-то не смог или не успел и вроде бы искреннее поздравление и тайная зависть. Это он уже знал.
И вот личная жизнь вся кувырком, нескладная женитьба, вполне предсказуемый развод. Разве не видел, не понимал или всё же обольщался видимостью любви. И их дом, какое-то время бывший его домом, был для него тёплым, уютным и родным. В этом, конечно, заслуга Жени, её такого щедрого сердца. А, пожалуй, прав был Стас, когда говорил, что жениться надо на Жене, а не на Ларисе. С ней был бы нормальный семейный дом и уют. А так она одна со своими балансами. Ну, а что же мешает мне жениться на ней сейчас – мы оба свободны. Он даже остановился поражённый этой мыслью и вдруг решительно пошёл к её дому, ещё не соображая зачем. Посмотрел на знакомые окна – в кухне свет, значит она дома…
Женя вышла открыть дверь и обрадовалась:
- Андрюша! Как хорошо, что ты пришёл! Давно ты к нам не заглядывал. И почти обиженно добавила – ну, что же раз уж отчуждаешься…
- Нет, нет! Напротив я пришёл по очень важному делу…
- Ну, проходи, сейчас пельмени поспеют.
Он досадливо покачал головой (ну, какие пельмени, зачем она всё так принижает).
- Нет, Женя, голубчик мой, я по серьёзному вопросу – выходи за меня замуж – выпалил он и сам испугался и замолчал.
- То есть как, замуж? – оторопела она.
-А вот так, очень просто, и сам не ожидая, добавил, - я просто не могу без тебя жить.
Да вот так он сказал то, что давно уже подсознательно чувствовал. Женя, внутренне ужасаясь и радуясь (как же он так не забыл – зовете – голубчик мой) не знала, что сказать. Он подумал, что это отказ, даже от разговора, огорчённо вздохнул.
- Ну, если обидел, прости. Я так хотел это тебе сказать…
- Андрюша, какая обида, что ты, я просто боюсь…
-Чего боишься? Жизни, семьи, счастья? Или я тебе неприятен – так и скажи.
- Ну, что ты такое говоришь? Я боюсь… Я ведь старше тебя и потом…
- Женя! О каком возрасте ты говоришь? Мы с тобой сверстники, и люди живут не по паспорту, а по любви. Конечно, девчонке я бы должен говорить глупости, а тебе я просто говорю – без тебя у меня жизни нет, ну не складывается и всё тут…
- Но, ведь я совершу предательство!
- О, Господи! Да какое предательство – Лариса сама меня бросила, а ты так одинока, что ни перед кем не должна отчитываться.
- Нет, нет, Андрюша, не надо говорить об этом. Ещё ничего не устоялось, не забылось, всё так больно. Я хорошо к тебе отношусь,  ты знаешь, но всё-таки это совсем другое. Я пока не могу переступить некий запрет. Вот Лариса вычеркнула меня  из своей жизни – за что? Что я сделала не так? И вдруг наши отношения как ты предлагаешь – это кощунство, я не смогу…
Он сидел, нахохлившись, и от его недавней радости не осталось и следа. Ну, да, он совершил очередную глупость и его как щенка поставили на место.
- Прости, прости меня, пожалуйста, я не хотел тебя обидеть. Я искренне…
Ну, ладно, не будем больше об этом. Он встал.
- Ещё раз прости и до свидания.
- Ну, не будем ссориться, мы же друзья, я хочу остаться твоим другом…
- Да, да. Конечно.
И он быстро вышел.
Вскоре он позвонил Максу – дал согласие на работу в Роскосмосе. Обычная инженерная работа, поездки в командировки. Он этого хотел. Уехать и забыть горькую полосу в своей жизни.


                I X


Евгения закончила годовой отчёт, вроде бы в их фирме нормально. Да ведь их бытовая химия во все времена востребована. Получила от шефа хорошую премию. Но так и не решила, на что её истратить. От Ларисы никаких вестей нет. Позвонила Маше, та сказала, что вроде бы Лариса с Игорем в Лондоне, но точно она не знает. После неожиданного предложения исчез и Андрей. И вот она одна в пустой, большой, вдруг ставшей какой-то гулкой квартире. На работе всё вроде в ажуре, время свободное есть, а делать нечего и не для кого. Может быть, Макс знает, куда пропал Андрей? Позвонила. Он сказал, что Андрей уехал в длительную командировку. Ну, конечно, у всех свои дела. Женя металась по пустой квартире, и обида и тоска терзали её. Решила поехать в Питер.
Клавдия Михайловна, увидев Женю, испуганно спросила:
- Ты заболела?
- Да нет. Почему ты спросила?
- Господи, да на тебе лица нет. Синяя, дохлая, страшная. Ну что с тобой?
- Клавдия, меня стены съели. Понимаешь? Вот была, пусть уж не очень складная, но семья. Я суетилась, старалась всех как-то объединить. Но ничего не вышло. Понимаешь, пустота вокруг меня, но и, самое плохое – пустота во мне. Ничего не хочу и не могу. Ну, как мне жить? Да и стоит ли жить?
- Да ты, действительно, рехнулась, что ты такое говоришь? Уехала Лариса – так ведь все дети уходят из родительского дома. И правильно делают. Нельзя им вместе жить. Нужно делать свои ошибки, свои шишки набивать, чужие ничему не учат. Сейчас время патриархальных семей прошло. Андрей решил что-то изменить в жизни – так тоже правильно. У него семья не сложилась, он брошенный муж – это тоже стресс. А ты-то что сопли распустила? Тебя замуж звал, вот и соглашалась бы!
- Ты разве поймёшь? Как же это так я за него пойду? Это невозможно!
Ну, это как посмотреть. Ты ему ни юридически, ни морально не родня. Ларка тебе племянница. Так что ни божеской, ни людской морали ты бы не нарушила. А ведь он привык к твоей заботе. Ты просто не понимаешь, что любой мужик, какой бы крутой он ни был, во весь свой век дитём остаётся, ему ласка нужна, понимание. Ему жена нужна тогда он горы свернёт. И где ты ещё такого мужика найдёшь?
- Ну, не нужны они мне совсем, не нужны.
- А это не зарекайся. Жизнь она разные подвохи преподносит. Вот я, после гибели мужа, клялась, что ни на кого не гляну. А так тоска прижала, решила к кому-нибудь прислониться. Да вот всё не удачно: два раза прислонялась, но только «столпы» были с гнилью. Не получилось. А Андрей парень настоящий. Вот завели бы с ним детей и меня к себе взяли.
- Ну, ты свой Питер не бросишь.
- Да ты вот о своих мнимых бедах; а у меня посерьёзнее.
- Что-то случилось?
- Ещё как случилось. Пришёл в клинику новый шеф и давай персонал перетряхивать. Я сестра старой закваски, с совестью, и к больным по совести, а не за деньги. Ну, а теперь у нас молодые таланты, так и ходят с оттопыренным карманом. Нас же, старых, за борт. И куда мне теперь в мои 60 деваться? Пенсия куцая, да и не в деньгах только дело. Я была нужным человеком, а теперь никому не нужна. А твои беды временные. У тебя работа есть, и семья ещё сбудется. Давай-ка, все наши горести утопим в рюмке вина. Идёт
- Как только сиюминутная мера. Никогда ещё ни одна беда в рюмке не тонула. Через несколько дней Евгения, не то чтобы успокоенная, скорее смирившаяся, вернулась в Москву. И опять бродила по комнатам, вспоминая какие-то милые её сердцу моменты. Вот как Новый год встречали, и опять горькое недоумение мучило её – за что же все вроде такие близкие люди её забыли.

                X


Андрей, приняв предложение, уехал в Казахстан. Он стал работать обычным сменным инженером в отделе главного механика по эксплуатации наземных сооружений. Жил в общежитии, комната на троих, питался в столовой. С трудом привыкал к жаре. Иногда, после смены, брал старую шерстяную кошму – боялся ползающих обитателей пустыни – и шёл вдаль к одиноко стоящему сараю, который все собирались да никак ещё не могли его снести, ложился в жиденькой тени и смотрел в высокое уже вылинявшее небо или в открытую даль, где струился горячий воздух. Неожиданно выскочивший суслик испуганно взглянув на него и тихонько свистнув также неожиданно исчез. Иногда ловил взглядом корзинки ярко красных маков, почему-то их было мало, то ли отцвели, то ли вообще здесь плохо росли. И всё время думал об одном – почему его жизнь как-то не заладилась, дала сбой. Вот вроде занимался интересным предметом, чтобы посвятить больше времени занятиям решил жениться. Но разве это так? Разве из-за занятия математикой? Ну, отчасти, а проще, для житейской определённости, все в своё время женятся, заводят детей. Но не получилось. Может быть, просто не было в этом необходимости, или просто не было любви. Вот ведь Лариса полюбила Игоря и за ним хоть на край света. А они оба по обоюдному подсознательному согласию создали семью как некую схему сожительства, для удобства и только! А когда Лариса ушла, он решил, как утопающий за соломинку схватиться за Женю. Ну, да налаженный быт, удобная квартира, в конце концов, красивая женщина и ничего больше не надо решать, здорово! Он даже покраснел от этой мысли. Неужели он тоже циник и прохвост как все? Нет, нет! Женя была большим другом, больше необходимой, чем жена. Вспомнил, как делал ей предложение – говорил, что не может без неё жить. Но не так говорил! А должен был сказать, что любит её, но не сумел. Вспомнил, как любовался ею, когда она танцевала, и этот красавчик так на неё смотрел! Вот теперь она совершенно свободно и сколько угодно может танцевать с этим джигитом. Он даже вскочил, и вдруг совершенно ясно осознал, он должен вернуть Женю, он её любит и больше ему никто не нужен.
Командировка по договору кончалась через две недели, но он попросил его отпустить и, рассчитавшись, поехал в аэропорт. Самолёт прибывал в Москву утром. Всю дорогу он думал, что скажет Жене и как скажет. А вдруг её нет в Москве? А может быть, ему откроет дверь какой-нибудь мужик. Не может, не должно этого быть! Не может, не должно этого быть!
Небритый, в заношенной рубашке, схватив свой рюкзачок, он помчался на такси по знакомому адресу. Он открыл дверь своим ключом, вошёл в полутёмную прихожую, На шум, в проёме двери, показалась Женя – как тогда, в первый раз, окружённая ореолом солнечного света, и он выдохнул:
- Это я. Я вернулся. К тебе. Женя, голубчик мой, я люблю тебя. Не прогоняй…
Она быстро подошла к нему:
- Андрюша, дорогой, я так рада.
Он целовал её мокрые от слёз щёки и сказал охрипшим голосом:
- Я с дороги. Собери чего-нибудь поесть. – Сейчас, сейчас… Иди умывайся.

 
                ЭПИЛОГ

Прошло четыре года. У Андрея и Евгении двое детей: 3-х летний Ваня и 6-месячная Олечка. Клавдия Михайловна живёт с ними. Она продала квартиру в Петербурге и купила дом в Подмосковье. Летом вся семья живёт в деревне. Ванечка очень любит бабушку Клаву и зовет её Бабака.
Игорь умер в Лондоне от передозировки наркотиков. Лариса вернулась в Москву. Два года назад она вышла замуж за очень богатого предпринимателя. После смерти Иволгина Агнию она взяла к себе. Однажды Бобровы видели по TV светскую хронику: приём в загородном доме бизнесмена. Он – невысокий, плотный, лысеющий мужчина с весёлой, доброжелательной улыбкой и рядом тоненькая, изящная женщина – неулыбчива и высокомерна. Жене она показалась печальной, а Андрей сказал – нет, она достигла, чего хотела.
А сейчас Бабака повела Ваню спать. Женя в большой комнате кормит малышку. Андрей сидит поодаль, с нежностью смотрит на них и думает, что не зря с древних времён все художники изображали мать и дитя, потому что это самое прекрасное, что есть в жизни. Более того и есть сама жизнь и символ её непрерывности.

















СЕМЕЙНЫЕ   УЗЫ

I

Сегодня Евгения Ивановна ушла с работы пораньше, вроде бы неотложные  дела  сделаны, можно передохнуть. К тому же какая-то тяжесть, усталость, ощущение слабости давили её. Дома хотелось сразу лечь в постель, не то чтобы спать, а просто полежать, отрешившись от спешки, ощутить спокойное, неторопливое течение жизни. Но не получалось – скоро придёт с занятий дочь, нужно приготовить ужин. Хорошо, что есть сделанные вчера пельмени. Поставила на плиту воду и подошла к окну. Падал лёгкий, какой-то несерьёзный снежок и мгновенно таял, оставляя на асфальте лужи. Весна всё-таки. К тротуару около дома прижалась чёрная машина, дверца открылась, и Евгения Ивановна с удивлением увидела, что вышла Лариса, помахала кому-то в машине рукой и пошла к подъезду. Через несколько минут распахнулась входная дверь, что-то с грохотом упало в передней, и стремительно вбежала Лариса. На испуганный взгляд матери скороговоркой бросила:
- А, не пугайся, это я сумку уронила. Ох, мамочка, есть хочу, ужас как!
- Ну, иди, иди, уже всё готово.
Лариса ела пельмени и нахваливала:
- Ну, у тебя пельмени это просто обалденное блюдо! Нигде таких нет. Я, пожалуй, растолстею.
Евгения смотрела на дочь и радовалась: вот и выросла девочка, может быть, она и не красавица, но её розовые с мороза щёки, блестящие карие глаза, весь её облик был наполнен такой юной прелестью, что она невольно обращала на себя внимание. Вспомнив про машину, Евгения спросила:
- Лара, а кто это тебя привёз сегодня?
- Да так математик один знакомый.
- Он, что, из вашей группы?
- Нет! Он уже дед, ему наверно 30.
- Где же ты с ним познакомилась?
- Он Рудику курсовую делал, вот и познакомились. Знаешь, курсовая такая классная была, никто не поверил, что это Рудик сам напрягся.
- А преподаватели?
- Ну, кто же к рублёвским придирается?! И вот представь: стоит эта наша компания, а тут подлетает машина, выходит парень такой весь настоящий, дверцу мне распахивает, и я гордо удаляюсь. Правда, здорово я им нос утёрла?!
- Да, ведь у них машины и пошикарнее будут.
- Конечно, у них машины свои есть или у родителей ключи клянчат. Но вот этот парень именно за мной приехал.
- Ну, а как же его зовут?
- Ой, ну что ты об этом! Математик – и всё. Если буду тебя с ним знакомить, вот тогда и узнаешь. Ну, я пошла. Поцеловав Евгению в щеку, убежала к себе.
А Евгения лежала, отдыхая, и рассуждала: Вот Ларисе уже 18 лет. Студентка, но сколько в ней ещё детского! Друзей у неё много, но пока ничего серьёзного, а тут вдруг этот математик. Может у него жена с детьми, а он девчонке мозги пудрит. Да и друзья её Евгении не нравились. Все из богатых семей, задавалы, наверное. Как-то она спросила:
- Почему это у тебя все рублёвские в друзьях?
- Ну и что в этом плохого? Классные ребята и не жмоты, не то что наша городская нищета. С ними куда угодно пойти можно, они денег не жалеют. И встречаться с ними без проблем – у Гарика квартира в Москве, у Нелли -  тоже, ни от кого не зависят. Вот это класс!
И Евгения удивлялась этой расчётливости девочки; а может так и правильно жить – без комплексов, по расчёту? Нет, нет! Это не правильно, протестовала она и с этими мыслями заснула.
Весенний ветер выметал зимнюю стужу из московских улиц, уже в скверах зазеленела травка, и Женя стала думать об отпуске, но её опередили другие события.
Как-то на работу позвонила Лариса и сказала, что придёт сегодня домой с математиком и предупредила:
- Ты ничего особенно не готовь, мы придём часов в семь и ненадолго.
Евгения всё-таки ушла пораньше, пробежалась по магазинам, купила фрукты, бутылку хорошего вина. Дома накрыла стол в большой комнате. Нет она не стала готовить так, чтобы нагромоздить огромное количество еды – сделала лёгкую закуску, красиво сервировала сто и пошла переодеваться. И рассуждала: может быть, это мой будущий зять, как я должна выглядеть? Не слишком чопорно и не очень легкомысленно; а впрочем всё это неважно. Но не в халате же встречать. Одела любимую сероголубую блузку, серые лёгкие брюки и посмотрела в зеркало. Осталась довольна – молодая, современная женщина улыбнулась ей, да ведь что ж – всего 36 лет, разве она старуха?
Между тем Андрей – так звали математика, собирался на эту встречу с некоторым напряжением. Да, он увлёкся это девочкой, такой стремительной и непосредственной. Она была как будто из другого мира и отвлекала его от трудной, кропотливой и серьёзной работы – он писал диссертацию – и это его радовало, вносило оживление в размеренную и довольно скучную жизнь.
И, наконец, он сделал открытие – нужно жениться. Тогда всё само собой упорядочится, и он не будет метаться между двумя полюсами. Это соединит для него науку и личную жизнь в одно неразрывное целое.
Итак, он едет сделать предложение и знакомиться с будущей тёщей. Со слов Ларисы он знал, что Евгения Ивановна главный бухгалтер в солидной фирме. Это значит, думал он, такая сухая, с командным характером бизнес-леди, лет пятидесяти. Для визита он выбрал хороший костюм, белую сорочку, подобрал галстук. Наконец, купил бутылку вина, торт и шикарный букет.
Евгения проверила ещё раз всё ли в порядке и осталась довольна. Комната была наполнена ярким солнечным светом, на столе блестел хрусталь, фрукты были красиво уложены в трёхуровневой вазе. Она ждала звонка.
Но Лариса открыла дверь своим ключом, и когда они вошли, Евгения поспешила на встречу. Она стояла в дверях в солнечном сиянии, очень красивая и молодая.
Андрей смотрел с замешательством: а где же мать Ларисы, это, наверное, какая-то родственница?
Но тут Лариса пропела театрально поклонившись:
- Мама, разреши представить моего хорошего друга – Андрей Николаевич Бобров, а это моя мама (повернулась она к Андрею) Евгения Ивановна.
Евгения  Андрей обменялись рукопожатием.
Наконец общее смущение улеглось, и все уселись вокруг стола; Евгения стала потчевать гостя, украдкой его разглядывая. Да, ему, наверно лет 30, он очень симпатичный парень, на подбородке ямочка, внимательные глаза. Слегка щурится, может быть от солнца или носит очки. Волосы тёмные, коротко, но красиво подстриженные. Нет не книжный червь, а вполне современный молодой мужчина.
Беседа как-то не клеилась, носила случайный характер – так с темы на тему. Лариса забеспокоилась – этак он и не скажет главного и спохватилась:
- А где же пельмени?
Женя хотела встать, но дочь её опередила.
- Сиди, сиди, я сама принесу.
Андрей понял, что сейчас он и должен сказать самое главное и чтобы не тянуть сказал просто:
-Евгения Ивановна, а мы с Ларисой хотим создать семью. Вы не будете против?
- Ну. Почему же против, но я бы хотела понять, вы любите Ларису?
-Да, да, конечно, - ответил он быстро.
- Думаю, что да, впрочем…
- Жаль, что у вас есть сомнения, но…
Быстро вошла Лариса с дымящимся блюдом.
- Вот, вот наше самое главное угощение – мамины пельмени. Ты, Андрей, таких никогда не пробовал. И вообще, что ты такой чопорный – сними пиджак, жарко же.
- Правда, Андрюша, - поддержала Женя. – держитесь свободнее.
Андрей с облегчением снял пиджак и с радостью подумал, ну вот, главное сказал, а там уж будь что будет. Лариса вопросительно посмотрела на мать, и Женя сразу сказала:
- Вот Андрей, просит моего согласия на ваш брак. Я не вижу причины откладывать, если вы любите друг друга.
- Мама, ну что ты так церемонно, мы же современные люди!
Андрей, налей нам по рюмочке.
После выпитого вина все как-то свободно вздохнули, и беседа приняла более ровный характер. Женя спросила о работе Андрея.
- Наверное, Лара вам говорила. Я – математик, то есть профессионально занимаюсь наукой, сейчас работаю над диссертацией. Да ведь и опаздываю. В моём возрасте докторские защищают, а я только кандидатскую пишу.
- И что же вы исследуете?
- Вообще- то я окончил Бауманский, мех-мат. Так что имею вполне обычную инженерную квалификацию. Но вот увлёкся математикой, сейчас математические методы применяются в самых разных отраслях и науки, и практики. Меня интересуют математические модели физики; при помощи математических методов можно получить количественные характеристики физических явлений. Даже больше – найти скрытые закономерности развития, предсказать новые эффекты.
Это я, наверное, очень уж наукообразно говорю. Он улыбнулся, и посмотрев, на Женю добавил:
- Одним словом, математика – это царица наук, а я её верный рыцарь. Кстати, и вы, Евгения Ивановна, тоже занимаетесь Математикой и очень красноречивой.
- Ну, у меня просто арифметика.
- Тем не менее очень познавательная, вот вы берёте баланс и сразу видите этот субъект будет скоро банкротом или он вполне преуспевающий. Ведь эти цифры целая поэма или роман.
- Порою увлекательный детектив. Но тут уж одного баланса мало.
Во время разговора Женя смотрела на руки Андрея – ей нравились его большие сильные по-мужски красивые руки; она терпеть не могла мужиков с маленькими полудетскими руками. Часто оценивала человека по его рукам и редко ошибалась.
Лариса заскучала, ей эти отвлечённые темы были неинтересны.
- Мама, что вы всё о профессиях, давайте о деле: когда свадьбу назначим?
- Да это, когда вы подадите заявление. И потом, свадьба это ведь и разные сложности.
- Ну, я никакой собственно свадьбы не хочу, на шикарную нет денег, а просто пьяную сходку собирать не стоит. Распишемся и посидим в кафе. Ну как?
- Решайте сами.
Так и решили. Расписаться должны были в августе, а пока все занялись своими текущими делами.
Между прочим, выяснилось, что Андрей будет жить у них, как-то его об этом спросила Женя.
Евгения Ивановна, я снимаю однокомнатную квартирку, Лара туда не хочет. Но я не бездомный – дело в том, что у меня со сводным братом прекрасная четырёхкомнатная квартира. Но жить вместе – это будет коммуналка, а разменять никак не можем – хочется две хороших двухкомнатных квартиры – не менять же на хрущёвки, но не получается. Пока решения не нашли, но будем стараться.
- Да живите у нас. Квартира просторная, кухня большая, гостиная и у на по комнате, я вас не стесню и… пельмени всё-таки, - засмеялась Женя.
А за окном цвело лето, хотелось бы удрать из города, но Женя теперь не могла – как-никак, а всё-таки свадьба и хлопотала кое что купить, что-то успеть сделать. Лариса же ни о чём не думала, встречалась с друзьями, ездила за город к кому-то на дачу.

I I

Однажды Андрей ждал Ларису в сквере, как они договорились. Пришёл он значительно раньше, хотелось побыть на воздухе, отдохнуть; сидел расслабившись, закинув руки на спинку диванчика, глядя сквозь ажурную листву на синее небо, радуясь тишине и покою.
Мимо проходила группа парней, один, вдруг взглянув на Андрея, поздоровался. Андрей машинально ответил, через несколько мгновений узнал Рудика, которому писал курсовую и повторил приветствие. С ним шёл ещё рыжий приземистый парень и стройный брюнет с завязанными в хвост на затылке волосами.
Они отошли уже далеко, как вдруг этот парень вернулся и подошёл к Андрею.
- Закурить найдётся? – спросил развязано.
- Не курю, - сухо ответил Андрей.
- А я вас знаю, правда, с чужих слов…
- Ну и что?
- Да вот, оказывается вы теперь в женихах ходите. Ну, не дрейфь, дружок. Я хорошо там потрудился, чтоб тебе потеть не пришлось.
- Это ты о чём? – Удивился Андрей.
- Да, я просто объясняю, что невеста твоя вполне доступная баба, - и он добавил безобразное выражение, - так что поздравляю!
Андрей быстро встал, и ни секунды не раздумывая, быстро, почти неуловимым движением кулака ударил парня в челюсть. Тот упал, отлетев на скамейку. Андрей пошёл прочь, потирая ушибленную руку. Ну вот, такие теперь пироги получаются, думал он. Это тебе наука, да и этому пареньку тоже, не связывался бы, если бы знал, что у меня разряд. Оглянувшись, он увидел, что ребята вернулись и поднимают товарища. Ждать Ларису он не стал.
Да, да, а что же теперь  делать? Любит ли он Ларису, как отразится эта встреча на их отношениях? Лариса безусловно ему нравилась – юная, порывистая, весёлая – наверно, этим и нравилась. Но он просто не подозревал, что у неё могут быть какие-то отношения с парнями. Ну и что, ведь ей 18 лет, уже взрослая. Да, но ведь совсем не развязная. Правда, иногда его удивляло её желание как-то привлечь его, соблазнить что-ли. Но он думал, что это просто такая игра и она ещё совсем наивная девочка. Нет, он не хотел близости и, смеясь, ей говорил:
- Ну, что ты всё суетишься, а что скажет мама?
 И однажды она заявила:
- Пойдём и спросим маму.
Вот тогда-то он и пошёл свататься.
Нет, я разумеется не ханжа, рассуждал он, но всё-таки она могла бы сказать о горячих поклонниках.
Впрочем, в ближайшие несколько дней они не встречались и его неприятное к ней чувство исчезло. А когда она весело и оживлённо заговорила с ним при встрече, то он вообще решил не упоминать об этом случае. Но она напомнила ему сама и даже очень его удивила.
- Андрей, а ты, оказывается, умеешь классно драться! Я просто в восторге!
- Это ты о чём? Я вообще-то не дерусь.
- Но Игорю ты здорово врезал!
- За всякие гадости следует бить. Это верно. Но ты могла бы мне сказать, что у тебя есть парень, зачем всех вводить в заблуждение
- А ты что же святой и у тебя баб не было?
- Зачем же так вульгарно. Я нормальный человек и не зелёный мальчишка. И у меня была любовь, и расставания. Но это в прошлом, задолго до знакомства с тобой. Я старых отношений в новые не впутываю.
- Но ведь Игорь меня любит, вот он и бесится.
- Так почему же ты за него замуж не пошла. И вообще, зачем тебе сейчас замужество?
- Ну, ты разве не можешь понять – я взрослая женщина, мне муж нужен, что же мне с партнёром по съёмным квартирам шататься? А Игорь на мне не женится никогда. Во-первых, ему всего 21 год, а во вторых родители не разрешат – и это главное. Они ему жену подберут сами, когда сочтут это нужным, и такую, чтобы деньга к деньге шла. А я не из их стаи, я – чужак.
- Лариса, ты говоришь глупости, разве сейчас нет нормальных людей и нормальной любви, в конце концов. А ты выходишь замуж за меня в пику этому мальчишке. Зачем? Пока не поздно – давай остановимся.
- Нет, я хочу выйти за тебя замуж, если ты отказываешься, так и говори.
- Ну, не стоит ссориться, скоро свадьба, давай мириться.
Они помирились. Но всё же у Андрея остался неприятный осадок от её – он не знал как назвать – но всё-таки цинизма.
А свадьба прошла очень скромно и незаметно. Расписались, причём свидетелями были случайные знакомые. Как хотела Лариса, собрались в кафе по соседству. Женя поздравила молодых и ушла, она заранее выписала себе командировку в Питер, что оставить их одних. И на душе у неё не было ни радости, ни покоя. Она удивлялась – почему? Ведь Андрей хорошая пара для Ларисы. Хотелось подумать на расстоянии и ещё очень хотелось посоветоваться с Клавдией Михайловной. Она так и жила в той самой коммуналке, откуда в своё время уехала Женя.
Клавдия Михайловна, как всегда встретила её сердечно, пыталась успокоить:
- Ну что ты страхи всякие нагнетаешь? Молодые сейчас не то, что в наше время, они никаких правил не соблюдают. Уже не знаю, счастливее ли они от этого. Только ведь ты ничего не изменишь, лучше не вмешиваться – время всё разберёт.
И Женя вернулась несколько успокоенная.
Замужество Ларисы ничего не изменило в жизни семьи. Андрей как-то легко и быстро вписался в их быт, вроде бы жил тут уже много лет. С Женей они быстро нашли общий язык. Про себя он так и называл её – Женя, хотя вслух – Евгения Ивановна. Часто, по вечерам, дожидаясь Ларису, они подолгу разговаривали обо всём на свете, находя совпадения во взглядах. А Лариса вела прежний образ жизни – встречалась с друзьями, иногда оставалась ночевать у Маши, уезжала на дачу, даже порой не предупредив.
Женя расстраивалась и ругала её, а Андрей вроде бы и не сердился – что поделать издержки молодости, а может быть, просто не хотел пока никаких выводов. Это ведь тоже позиция «самообороны» - не замечать.
Жене порой приходилось уезжать в командировки – в филиалы их фирмы. Как-то приехала очень расстроенная, Андрей это заметил; осторожно спросил:
- Какие-то неприятности?
-Да, очень неприятный случай. Меня впрямую не касается, но всё-таки…
- В нашем филиале уволили трёх рабочих, собственно – ни за что, просто они возражали коммерческому директору и по делу возражали, ан он вызвал их и велел написать заявление об увольнении по собственному желанию. А они не захотели, говорят, увольняйте, если за дело, но в приказе укажите причину. Ну, он на них и налетел – если не напишите, сделаю так, что вас нигде в городе на работу не возьмут. А у них семьи, написали двое, а третий не стал. Вот теперь сидит без работы. Он мне жаловался, просил помочь. Я подумала, а как же профсоюз? Может куда-то написать, как ты думаешь?
- Вы меня удивляете, сколько лет работаете в фирме, разве когда-нибудь видели или слышали где есть профсоюз? Это раньше без согласия профкома никого уволить не могли. А теперь своя рука владыка.
- Но ведь всё же существует такая субстанция как профсоюз?
- Вот именно – декоративная субстанция. Это как комнатный пудель, который спит на атласной подушечке, вроде бы похож на собаку, но давно не лает и даже лапками редко шевелит. Что ты хочешь от него? Ты ничего изменить не сможешь.
- Это скверно, когда и как это изменится?
- Не скоро. На западе на это ушло 200 лет, а мы только двадцать лет плаваем в вонючем капитализме. А этому парню помогите обходным путём – у вас хорошие отношения с шефом, попробуйте похлопотать.
- Не знаю, он не любит вмешиваться в дела филиалов. Может быть, попробую.

I I I

Как-то Андрею повезло – он достал билеты на концерт Хворостовского. Он спешил обрадовать Ларису и, шагая через три ступеньки, весело что-то мурлыча под нос, вошёл в квартиру.
- Лорик! Лорик! Ты где?
- Я в ванной, сейчас иду!
Лариса вышла, ещё вытирая полотенцем голову.
- Что-то случилось?
- Да! Да! И я заслужил твой поцелуй.
- Ну, это я тебе гарантирую, так что?
- Я достал билеты на концерт Хворостовского!
Выпалил он, ожидая увидеть радость жены, и удивлённо заметил, что она как-то на мгновение замерла, потом опять стала вытирать голову, закрывшись полотенцем.
- Ты что не рада? Ведь в субботу мы свободны.
- Почему же не предупредил. Это так неожиданно.
- Да я и сам не знал. А в чём дело?
- Ну, знаешь, я не могу. Хотя спасибо – и она чмокнула Андрея в щёку.
- Почему не можешь, выходной же!
- Нелли устраивает отвальную, я должна обязательно быть.
- Она уезжает?
- Нет, замуж выходит и это для группы, ну, такая, общая вечеринка.
- Так и что? И ты тоже выходила и без вечеринки обошлась.
- У меня такая «нешумная» свадьба была, вроде бы и нет. А Нелька справляет по-настоящему. Нет, Андрей, я не могу, пригласи лучше маму.
- Да я на всех взял и для Евгении Ивановны тоже.
- Кроме того я такой концерт и слушать не хочу, знаешь, это вовсе не в моём вкусе. И, вообще давай этот вопрос закроем – мне собираться нужно. Я еду уже сегодня.
- Но сегодня… Впрочем я, наверно, зря стараюсь…
Он ушёл в кухню, включил чайник, когда сел к столу, услышал, как хлопнула дверь
- значит уехала.
Когда вернулась Евгения Ивановна он встретил её разогретым ужином и собирая на стол, сказал:
- Приглашаю вас на концерт Хворостовского в субботу.
- Правда?! – изумилась Женя. – Вот здорово! А Лариса уже знает?
- Знает. Но она уехала на дачу к Нелли на выходные, у них там какое-то торжество.
Женя нахмурилась; это надо же, дура какая, думала она, хоть и не в концерте дело, но ведь это просто свинство с её стороны.
 Вслух сказала.
- Жаль. Я не понимаю. Что уж она так носится со своим коллективом.
- Я тоже не понимаю. Ну, а вы идёте?
- Конечно, обязательно! Я сто лет нигде не была; а как же билет?
- Я предложу своему товарищу.
На следующий день, в пятницу, Женя в перерыв пошла в магазин – надо же что-то одеть поинтереснее повседневного брючного костюма. Думала, что её поход результата не даст – ничего сколько-нибудь приемлемого для себя не видела. Но неожиданно нашла очень симпатичное платье, примерила – тёплый тёмно-синий цвет ей очень шёл, но нужно было немного подогнать длину.
Этим она занялась с утра в субботу. Вообще, вдруг неожиданно заняться собой ей было и странно, и радостно. Она накрутила бигуди, достала туфли – нужно походить дома, ноги отвыкли от каблуков. И, когда вернулся Андрей, она была уже готова к выходу в театр.
Андрей прошёл к себе, стал тоже переодеваться, спросил:
- Ну как, вы готовы?
- Да, да, мы можем идти.
Он вышел, взглянул на Женю и внутренне ахнул: перед ним стояла незнакомая очаровательная женщина. Он даже смутился, не зная как себя вести.
-Евгения Ивановна, я сейчас вызову такси, чтобы не пришлось…
- Ну и хорошо – согласилась она спокойно.
В фойе, помогая Жене снять пальто, он всё время оглядывался – где-то Макс.
Наконец увидел его и помахал рукой. Представил: Евгения Ивановна – это мой друг Максим.
В отличие от их нарядного вида – Андрей в тёмном костюме был очень элегантен – Макс был одет почти обычно, правда, любимый его свитер этот раз был новым.
Макс мельком взглянул на Женю, был поражён, что Андрюхина тёща так молода. Подумал – уж не ошибся ли я?
Концерт был отличный, они радовались, купаясь в волнах музыки и чудесного голоса. Когда концерт окончился, было всего 10 вечера, и Макс предложил:
- Давайте посидим где-нибудь в ресторанчике.
- да где же ты сейчас найдёшь свободный столик, - усомнился Андрей.
- А это моя задача. Вы согласны?
Они оба посмотрели на Женю.
- Я не против.
И действительно Макс повёз их в небольшой уютный ресторан. В зале был мягкий свет, играла музыка. И, хотя для Жени в душе ещё звучал бархатный голос певца, ей было здесь интересно. Ну, когда она была в ресторане? Это и не вспомнить. Нет, конечно, были какие-то корпоративные мероприятия, ноне так вот, чтоб одна и без коллег.
Сели за предложенный столик. И Макс, взял карточку с меню, передал её Андрею.
- Вот, давай заказывай, а мы с Женей потанцуем, Засиделись, нужно размяться, - улыбнулся он, протягивая руку.
И она пошла танцевать. Макс был не очень хорошим танцором, но они всё-таки немного «потолклись» у эстрады.
Потом пили вино, что-то болтали, смеялись. Вдруг к их столику подошёл молодой человек, очень изящный, красивый – как могут быть красивы юные южане и с полупоклоном попросил разрешения пригласить даму. Женя пошла танцевать с юношей, сама изумляясь этому. Он танцевал отлично и, она, подчиняясь воле партнёра, обнаруживала безукоризненное чувство ритма. Танцевали они зажигательно.
Макс, глядя на них, сказал:
- А ты, Андрей дурак. Тебе нужно было жениться на Евгении Ивановне. Вот она женщина, а Лариса – так, полуфабрикат. Впрочем, она такой и останется.
Андрей смотрел на Женю и не узнавал её. Всегда сдержанная, закрытая она вдруг показалась совсем незнакомой. А как танцует с этим джигитом – как песню поёт! И это платье, он никогда не видел тоже, подчёркивает её фигуру. Вот бы Ларисе быть в маму!
Он вздохнул и ничего Максу не сказал.
А Макс, напротив, вдруг огорошил его.
- Слушай Андрюх, а если я приударю за Женей. Мы же свободные люди, можем и семью создать!
- Макс, ты что же, мне в папаши метишь? Нет, я тебя в этом качестве не приму! А потом – ты вечный холостяк, перекати поле, всё-таки Жене я желаю добра.
Женя, закончив танец, шла с красавцем к столику.
- Ну да, ждёшь, когда её джигит похитит?
- Не дадим! Ты расплатись, а мы уйдём.
Женя, раскрасневшаяся, с блестящими глазами, села за столик. Мужчины стали наливать ей вина, воды. Она выпила воду и смущённо сказала:
- Что-то я разгулялась сегодня.
Макс пробасил:
-Это хорошо, это даже прекрасно и вы так танцуете – просто загляденье.
Женя довольно улыбалась.
Андрей подумал, что теперь ему следует пригласить Женю, но вдруг обратил внимание, что друзья юного красавца что-то горячо ему говорят и вот он уже опять идёт к их столику. Андрей толкнул Макса:
- Действуй.
Они с Женей быстро пошли к выходу, Макс привстал навстречу парню и сказал спокойно:
- Очень жаль, но мы уходим.
- Но мы хотели пригласить вас за наш стол, мы были бы рады…
- Очевидно, в другой раз мы тоже будем рады, а пока пропустите, желаю вам хорошего вечера.
Юноша улыбнулся, пожал плечами и отошёл. Макс вышел к уже одевшимся Андрею и Жене.
-Ну, эти джигиты решили нас «прокатить». С ними свяжешься, потом будешь в милиции оправдываться, что не хотел оскорблять их национальное достоинство. Поехали домой.
Сперва доехали до дома Жени. Макс, прощаясь, поцеловал ей руку:
- Благодарю за чудесный вечер в вашем обществе
- Ох, Макс, ну что вы так церемонно. Раз вы друг Андрея, можете бывать у нас запросто.
Дома Женя облегчённо сняла туфли. Спросила Андрея:
- Чай будешь?
- Не беспокойтесь. Я сварю кофе, а как вы?
- Нет, нет. Я иду спать. Спокойной ночи.
Засыпая, она всё слышала чудесный голос:
                На воздушном океане
                Без руля и без ветрил
                Тихо плавают в тумане
                Сонмы древние светил.
Это он пел или нет? Потом возник образ Демона в виде стройного юноши с тоненькой полосочкой усов над ещё по-детски припухлыми губами. И, улыбаясь, она крепко заснула.


                I V

Однажды Андрей увидел на столике в холле открытый конверт, адресованный Евгении Ивановне; посмотрел – конверт пустой, обратный адрес – Калининград, пишет некто Иволгин. Наверно, родственник какой-нибудь, подумал Андрей и как-то в разговоре спросил Евгению Ивановну, бывала ли она в Калининграде. Женя пристально посмотрела на него и спокойно ответила:
- Нет, никогда.
Андрей забыл об этом разговоре, но вот в конце сентября пришла телеграмма из Калининграда, в ней говорилось: « Паша очень болен, приезжайте. Агния».Вечером Андрей вручил телеграмму Жене. Она прочла и ничего не сказала. Он удивился:
- Кто-то из родственников?
- Да уж, родственничек…
Разговор иссяк. Но Лариса пристала к матери с расспросами и та сердито сказала:
- Не обязательно всю родню знать, от этого и неприятности бывают.
- Но, мама, ведь зовут не просто кого-нибудь, когда плохо, зовут родных. Ты поедешь?
- Ну, уж нет, у меня работы невпроворот.
И Андрей неожиданно сказал:
- А может, мы с Ларисой съездим? Мы так никуда и не собрались, а здесь ведь и ненадолго.
И неожиданно Женя согласилась.
- А что? Всё равно этого видно не избежать. Поезжайте!
Лариса и Андрей не очень поняли, что хотела сказать Евгения, но вдохновились перспективой поездки и стали решительно собираться.
Женя стояла у окна и смотрела на золотую крону деревьев. Ветра нет, ни одна веточка не колышется, а с клёна внезапно срываются листья и медленно, безмолвно падают, и в лучах восходящего солнца просвечивают чёрные, опустевшие ветви. Раньше она как-то не замечала такого вот вроде бы беспричинного печального листопада. Почему печального? Потому что все имеет свой логический конец – зарождение, рост, расцвет и вот это тихое безропотное умирание. Ну, вот когда ветер гнёт деревья, буря шумит, всё вроде понятно, а тут вот такое печальное смирение…
Мысли перескакивали на другое: может быть я не права? Зачем стараюсь скрыть все эти семейные события? Разве Лара не имеет права знать? Всё было так хорошо, а тут вдруг зачастили эти письма от Иволгина. Письма она сожгла. Но вот Андрей конверт нашёл, вопросы возникли. Зачем им разбираться в такой давней истории? А впрочем, пусть разбираются, ей не стыдно и не страшно. Хотят ехать в Калининград – пусть едут. Это неизбежность – как листопад.
Так и решили. Времени на такое путешествие нужно не так уж много: два выходных, ну можно ещё пару дней прихватить.
Женя узнала телефон знакомого ей по Питеру и живущего теперь в Калининграде, попросила встретить приезжающих и помочь им найти адресата. В аэропорту их встретил на стареньком фольксвагене немолодой, мрачноватый мужчина. Лариса его узнала:
- Василий Гаврилович! Это мы приехали, вы меня не узнали?
Он недоумённо посмотрел на неё.
- Нет, а вы от Евгении Ивановны?
- Ну да, я же Лариса, её дочка. Ну, как же вы меня забыли?
- Ох, милая! Да ведь, сколько лет прошло, ты совсем маленькой была. Вы к кому в Светлогорск? Или просто в санаторий?
-Нет, мы к Иволгину Павлу Сергеевичу.
- Ну, Пашу я знаю. Садитесь сейчас доставлю. Тут всего 40 километров.
По дороге Василий Гаврилович рассказывал:
- Светлогорск – это новый город. Тут берег высокий, до уровня волн метров 50 будет. Там санатории, пляжи хорошие, у них там свои дороги. А западнее – это старый городок Рушен. От старых домов осталось только несколько. Сперва там пятиэтажки поставили – строители жили, а потом,  в последнее время всё какие-то коттеджи ставят. Берег там пониже, пляжи свои делают. А Паша он в старом доме живёт.
- А вы Павла Сергеевича давно знаете?
- Я в порту работал, когда он приехал, вот там и встретились, это уже лет 10 назад. Он бывалый моряк, да вот сейчас очень болеет.
- Да ведь море оно здоровье подрывает, - заметил Андрей.
- Ну, не столько море, сколько горе. Тут ведь как получилось, стали мы в 60 лет, а то и раньше никому не нужны. Списали Иволгина на берег, он и затосковал. И болезни все накинулись, пенсия грошовая, квартиры так и не приобрёл. Повалялся в больницах, потом вот в Светлогорск в санаторий путёвку дали, а может и сам купил, не знаю. А там добрая женщина работала – Агния, она его и приютила. Вот и живут теперь здесь. Да вы сами всё увидите.
Светлогорск город молодой, как курорт строился, да теперь и санатории пустуют.
- А вы как здесь живёте? Я смотрю, у вас всё немецкие машины бегают.
- Ну, а как же? Германия она рядом, а Россия далеко. Мы теперь здесь уже европейцы… почти…
- И привыкли?
-А чего ж, русские они везде приспособятся. Да и неплохо хозяйствовать стали, если бы не новая разруха. А как люди живут – так по разному, это ведь и в России и в Германии – везде по разному.
- А вы уже не работаете?
- Я на пенсии, но иногда в порту подрабатываю. А моё увлечение теперь – охота. У нас тут край хороший для пролётных птиц – озерца, речки, болотца. Болотца сперва почти все осушили, а теперь опять пустошей много. Вот я сейчас вас доставлю, поеду за приятелем – у него собака охотничья и махнём в любимый уголок – там у речки берега болотистые, но есть сухая гривка, мы там палатку ставим, костерок сообразим – тишина, сказка просто. И не в утках дело, это просто праздник для души. А сеттер за утками поплывёт, потом нам – это для собаки тоже кайф. Я и Пашу к охоте хотел приручить, да не его это стихия.
Ну, вот мы и приехали. Я здесь вас высажу – идите вот через дорогу, там увидите старые дома.
Андрей и Лариса взяли сумки, простились с Василием Гавриловичем, оставшись одни – огляделись. Левее, в пелене наплывающего с моря тумана, белели корпуса, наверное, это и были санатории. Перешли дорогу и по узкой асфальтовой дорожке стали спускаться к темнеющим кирпичным домам. На металлической белой планке у крайнего дома указана улица: Сосновая 2а.
- Ну, вот мы и пришли, сказала Лариса. Перед ними двухэтажный, старой тёмной кирпичной кладки дом, на высоком фундаменте. К двери вели выщербленные ступеньки, площадка перед входом под полукруглой железной крышей с проржавевшими фестонами. Андрей обратил внимание, что окна на втором этаже забиты.
- Да, какое-то здесь запустение.
Звонить пришлось несколько раз. Они уже засомневались – туда ли попали? Но вскоре дверь открылась, седая, маленькая женщина вопросительно взглянула:
- Вы к кому?
Лариса быстро сказала:
- Мы к Иволгиным, из Москвы.
- Да, да это к нам. Проходите, проходите, пожалуйста.
Они вошли в большую, полутёмную прихожую, а женщина спешила  впереди них и громко говорила, входя в освещённую комнату.
- Паша, Паша! Они приехали, приехали!
Андрей и Лариса, поставив сумки в прихожей, вошли за ней. За круглым столом в кресле сидел пожилой мужчина, он обернулся на звук голосов и стал медленно с трудом вставать – высокий, плотный, седой человек он опирался одной рукой на палку, другой держался за спинку кресла и пристально на них смотрел. Потом неуверенно спросил:
- Женя, ты всё-таки приехала?
Лариса быстро ответила:
- Нет, нет… Это я Лариса, дочка Жени и со мной мой муж Андрей.
-Ах, вот что… Извините, вижу очень плохо, ну, хорошо, хорошо, я очень рад, тем более, что… Агния! Агнюша, гости же, где ты пропала?
- Я всё, всё сейчас сделаю, не беспокойся. Садитесь, садитесь за стол.
- Агния?! Как дальше? Я вам помогу…
- Агния Михайловна, не беспокойтесь.
- Ничего, это даже приятно, на стол собирать – сказала Лариса и, захватив сумку с гостинцами, пошла за хозяйкой на кухню.
Андрей тем временем рассматривал Иволгина.
За столом воцарилось молчание. Ощущая неловкость, Андрей сказал:
-Мы получили ваше письмо, но не могли сразу собраться…
- Я понимаю. А дело в том, что когда приходит старость, надо подводить какие-то итоги и хочется как-то исправить старые ошибки…
- Но это вряд ли возможно. А потом, вы совсем ещё не стары…
- Скоро семьдесят, возраст серьёзный уже, да и болезни стали одолевать – диабет у меня, зрение теряю, и ноги не слушаются, так что всё стало трудно.
Агния и Лариса внесли подносы с едой, расставили посуду.
- Агния, а у нас есть что-нибудь существенное?
- Ну, как не быть, есть, конечно. Да вот ребята коньяк хороший привезли. Андрей, ты уж открой сам.
Андрей налил в рюмки коньяк. Павел Сергеевич поднял рюмку.
- С приездом дорогие гости. Вы с дороги, кушайте, а я вам расскажу о своей жизни.
- Павел Сергеевич, жизнь пересказать невозможно, -  запротестовала Лариса, - вы по существу.
- Не беспокойтесь, я постараюсь кратко, но всё же чтобы вы могли понять… Я был моряком, вся жизнь моя прошла на море, кроме раннего детства и вот теперь… Я ходил на судах и торговых, и рыболовных, по-разному, постигая морскую науку с 12 лет. И без моря жизни своей не мыслил. А когда сходил на берег радовался жизни на полную катушку – и пил, и в азартные игры играл, и проигрывал, и женщин любил. И они меня любили. Я весёлый был и щедрый, но серьёзно я ни с кем себя не связывал.
И вот однажды – мне уже было под пятьдесят – судно наше стало в док в Ленинграде. Ремонт предстоял долгий. Кое-кто из команды завербовался на другие суда, кто-то остался на ремонте. Я тоже остался в ремонтной бригаде. И вот в порту, в нашей конторе, я встретил девушку и влюбился без памяти. А она была почти вдвое моложе меня, но я ей тоже глянулся. Я всё себя окорачивал – не лезь к молодым, не твоё это место. Но когда оба любят, все уговоры бесполезны. И я решил всё сделать по-серьёзному: мы с ней расписались, а жили временно в коммуналке, где у неё была комната. Надя, так звали мою жену, была очень красивой, славной и доброй девушкой, а жила она не одна – растила свою младшую сестру Женю. В этой квартире жила ещё Клавдия Михайловна.
- Как это так? – изумлённо воскликнула Лариса.
- Пока не перебивай, Слушай дальше. Жизнь у нас складывалась удачно. Но тут в бригаде прошёл слух – набирают команду на рейс с каким-то грузом в Африку. Я от себя эти мысли гнал, но себя не обманешь и я пошёл и записался на рейс. Дома не говорил, всё тянул – может и не возьмут. Но шила в мешке не утаишь – сама Надя мне сказала, что мне скоро идти в море. Сама и собрала меня. Мы думали, что это месяца на два-три и деньги нужны были. Так что она не возражала. А получилось всё – хуже не бывает. В той стране куда мы привезли груз – может это было оружие – я не знаю, судно арестовали и команду тоже. Переговоры тянулись долго и трудно. Но про все приключения с пленом это длинная история. Скажу только, что попал я в Ленинград через год. И тут меня ждал ещё удар: ни Нади, ни Жени в городе не было. Клавдия Михайловна рассказала, что Надя родила дочку, но через месяц сильно заболела и умерла. А девочку удочерила Женя, причём сумела добавить себе 2 года, т.к. ей несовершеннолетней удочерение не разрешили. И она с девочкой уехала в Москву.
Вот я сразу  стал отцом и вдовцом. Клавдия не очень верила, что я не мог приехать, и адрес мне не дала, сказала, что сама не знает и, главное, что не стоит мне их искать – жены нет, а что мне при моём вечном плавании делать с девочкой? И я ведь с этим согласился – не было у меня ни привычки, ни тяги к оседлой жизни. И опять я ушёл в море там забываешь обо всём. Но…
Павел Сергеевич остановился и потянул ворот рубашки.
- Агния, душно, расстегни…
Она бросилась ему помогать. Лицо у него покраснело, на лбу блестел пот. Андрей стал помогать.
- Давайте отведём его в спальню…
- Ничего, ничего, я сейчас сам…
Агния и Лариса повели Иволгина. Андрей остался за столом.
Напротив висела большая фотография – почти плакат – с него смотрел красавец-моряк с белозубой улыбкой. Андрей вздохнул и выпил рюмку коньяка.
Рано утром Андрей вышел из дома, повернул за угол – слева круто спускалась тропинка к берегу, а правее, прижимаясь спиной к сосне, стояла скамейка. Отсюда был открытый вид на море. Но сейчас этим осенним туманным утром там, у горизонта и небо, и море были одной сплошной серой пеленой. И вот в этой дали возникла длинная высокая волна с белым гребнем, она спешила к берегу и по мере приближения становилась ниже, меньше и накатывала на берег уже отдельными гривками и, отступая с лёгким шипением оставляя на песке клочья пены. Песчаный пляж был далеко внизу, ещё кое-где торчали не убранные зонтики.
Наверное, Павел Сергеевич отсюда глядел на море; но теперь скорее ощущал его присутствие – это влажное свободное дыхание огромного пространства, его мощь и безграничность  и этот, ни с чем несравнимый запах и терпкий солоноватый вкус, который, кажется, можно ощущать и на расстоянии, и этот беспрестанный рокот волн. Наверное, можно понять Иволгина и его тягу к морю, и бесконечную влюблённость в его просторы. Андрей поёжился от влажной прохлады и вернулся в дом.
Он удивился как Лариса безоговорочно и даже, кажется, с удовольствием приняла отцовство Иволгина. Ну, да, конечно, у неё не было отца, не было возможности ни гордиться, ни осуждать – ничего не было. А теперь, когда она взрослая и самостоятельная, ей нравится, что у неё отец этакий морской волк и теперь нет необходимости его осуждать – все трудности в прошлом. Да и не очень её трудности, скорее Женины. А забот не требуется – как-никак, а он устроен, заботы все у Агнии Михайловны и это, как говорится её проблемы. И ещё он удивлялся – гены великая вещь, не только внешне Лариса была похожа на отца, он сразу почувствовал их внутреннее родство – такое же безудержное к чему-то стремление и некий авантюрный склад характера.
Лариса всё расспрашивала и с удовольствием слушала Павла Сергеевича, а Андрей помогал Агнии по хозяйству – починил дверь, подогнал раму окна – небольшая, но необходимая работа, а сделать некому.
- Агния Михайловна, а что это второй этаж забит?
- У нас ураган прошлой осенью был, так сосну свалил ветер прямо на наш дом, крышу разрушил, да вот и двери покосились. Соседям квартиру дали, а мы здесь остались, крышу починили. Дом под снос пойдёт, пока вот живём.
Пора уже было ехать. Прощание было добрым и грустным, как всегда, когда молодёжи в дорогу, а старики остаются.
 Женя встретила путешественников молча, расспрашивать не спешила. Лариса при Андрее ничего ей не сказала, а вечером зашла к матери:
- И что это ты все годы скрывала? Разве мой отец такой уж скверный человек, что о нём и говорить нельзя? Или он бандит какой, так они сейчас в почёте. И что, оказывается, у меня совсем другая мама. Как это понять?
- Для тебя всё это понять трудно, но можно, если захочешь Ты думаешь мне просто было тобой – месячной – начинать жить в 16 лет! Без денег, без дома, без помощи – без ничего! Как это тебе понять! Может быть лучше было оставить тебя в доме малютки, а дальше детдом?
- Ну, хотя бы и так. Раве там не живут нормальные дети?
- Ах, вот оно что! Лучше детдом, чем свой родной. А ты ведь не знаешь, как там дети живут, как они хотят чтобы был любой, но свой дом! И я тебе такой дом  дала, а что не родила, так ведь растила тебя я. В конце концов, родная тётка. А Павел  Сергеевич всё постигал романтику моря и дальних странствий. Он тебя не видел, не знал и знать не хотел, иначе нашёл бы.
- А чего искать-то. Если бы ты не уехала из Ленинграда, он бы нас нашёл. Ведь он туда вернулся. Не его вина…
- Да, уж он нашёл бы! А что мешало написать, послать запрос, наконец, или дать согласие перечислять нам часть зарплаты, как другие делали.
- Но ведь он обо мне не знал!
- А разве Наде он не мог сообщить или она не нуждалась в поддержке? Ведь я ещё с ней жила.
- Ну ты, это другое дело.
- Ладно, наверное, я виновата в том, что ты стала жить со мной.
Я во всём виновата! А твой отец – ангел, он достоин почестей и восхваления.
- Но, мама!
- Так разве я тебе мама? Ты сама от меня отрекаешься!
Женя заплакала. Лариса сожалела, что так всё получилось, но промолчала и ушла к себе.
Ночью, глядя в темноту, Женя спрашивала себя: что я сделала неправильно? Наверно детям нужно говорить всю правду. Всё как есть. Когда говорить? Маленьким или уже взрослым? Разве Лариса понимает, как она бедствовала, перебиваясь любой работой, лишь бы было, где жить: уборщицей в общежитии, потом дежурной, да на две ставки, а её крошечную носила в ясли, в садик и по ночам не спала, а стала учиться. И ни отдыха, и никакой  личной жизни. А она это поймёт? Вот мне 36 лет, нет ни мужа, ни своих  детей. Только работа. Хвала моей работе! Теперь лавный бухгалтер в солидной компании, Соломон Борисович её ценит, в коллективе уважают. И это всё? Больше уже ничего не будет? И я так и высохну над этими балансами без радости, без любви? Любовь, а что это такое? Вот Володя вроде бы любил её, думала, что создадут семью. Нет, не вышло! Чужой ребёнок, совсем уже взрослая девочка с которой трудно ладить. Не сошлись. Вот теперь у Ларисы семья и я ей не нужна. Хотя как сказать, деньги-то нужны. Ах, о какой ерунде я думаю! Главное-то в том, что растила я Лару неправильно, не создалось у нас духовной близости, и все мои труды, вся эта моя жертвенность – всё впустую, всё напрасно. Я выполняла долг, как я его понимаю, а вот духовную сущность наших отношений не создала, и вот результат – мы чужие. Но разве только недосказанность тому причиной? Почему дети, вырастая, становятся чужими и даже жестокими? Ине только у меня.


                V

После возвращения от Иволгина и бурного разговора с матерью, Лариса через некоторое время как будто успокоилась. Вроде бы прилежно училась, т.е. утром уходила на занятия и возвращалась поздно вечером. Иногда исчезала с друзьями на какую-нибудь загородную вылазку.
Женя удивлялась – почему же без Андрея?
- Ну что ты, ма он же совсем не такой, - и смеялась, - он из другой колоды.
Да, действительно, Андрей в эту молодёжную тусовку не вписывался. Да, он на эту тему и не рассуждал, у него было много работы.
Андрей подумал, что ей наверное, надо бы родить, вот тогда и успокоится и обретёт уверенность. Впрочем, он сомневался в такой перспективе, но всё –таки решил как-нибудь завести разговор на эту тему.
Однажды, гладя её тоненькую ручку, осторожно сказал:
- Какая-то ты бестелесная…
- А по-твоему я должна быть толстой, пузатой бабищей? Ну, уж нет!
- Просто пузатой не нужно, хотя беременной вполне уместно.
- Ты соображаешь, что говоришь? Это я должна родить, бросить учёбу и сидеть дома, пелёнки стирать?- Да ведь все рожают и стирают и дети растут, иначе для чего же учиться и жить? И мама помогать будет.
- Вот-вот, сделаем маму бабушкой и оставим дома, а сами будем заниматься в своих клубах по интересам. А кто нас содержать будет? Я полная иждивенка, да и от тебя доходов как от рыбы шерсти. Или ты не понимаешь, что мы сидим на её шее, что мы сами ещё ничего не можем?!
- Но ведь это скоро изменится. Я закончу свою диссертацию, и у меня будет и работа, и деньги.
- Да кому она нужна сейчас твоя наука?! Я, по крайней мере, займусь дизайном в сфере бизнеса. Я ещё кое-кому докажу, что тоже на многое способна. Я докажу…
- Когда и как и кому ты что-то собираешься доказывать? Нужно просто научиться жить в существующих условиях.
- Когда – я ещё точно не могу сказать. Наверное, когда ты станешь профессором Гарварда.
- Ну, хватит! Не жди, это вряд ли будет. И уж мне поверь, хватит профессуры в Москве – зачем мне Гарвард?
- Затем. Что там деньги платят, затем что там люди по-человечески живут, а не преодолевают очередные трудности. Затем…
- Подожди! Значит, у тебя главная задача уехать в райскую страну, где нет забот, ни трудностей и жить в своё удовольствие. Да ведь и там есть и горе, и заботы, и болезни.
- Может быть. Но нет бесконечной нищеты и этой обречённости – вот, всё плохо, но может быть ещё хуже будет. Почему я должна это терпеть?
- Но у тебя-то какие трудности? Живёшь в достатке, в любви. Почему такое озлобление? Я не могу тебя понять. Ведь не в нищей деревне живёшь…
- А я по-твоему больше ничего и желать не могу?
- Чего же тебе не хватает?
- Ну, вот норковое манто хочу, - она засмеялась. – А ты мне не купишь?
- Нет не куплю. Ты хорошо одета и просто с жиру бесишься.
- Ладно. Поговорили, всё понятно. Давай спать.

               




                V I

В начале ноября Лариса сказала Жене, что их группа должна поехать на Мальту для совершенствования в английском языке.
- Это надолго? Как же Андрей?
- Ну, наверное, на месяц. Это же так здорово!
- и кто едет? Вся группа?
- Да, все наши, ещё Вадим, Игорь.
- Они-то к чему, ведь с другого курса.
- Им хочется улучшить язык, что здесь плохого? Ты деньжат подкинешь?
- Да раз это нужно, Но ты не ответила – Андрей не возражает?
- Я сказала ему, что еду. Мне всё равно будет он возражать или нет. Думаю, что согласен.
И вскоре Лариса собралась и уехала, на прощание, весело чмокнув в щёку и маму и мужа, провожать не велела. Семейные проводы, это же просто смешно! А впереди – свобода! И вообще – всё так здорово складывается!
И жизнь в их доме продолжалась обычно. Конец года, работы было много и у Андрея и у Евгении Ивановны.
Лариса изредка звонила, потом вдруг надолго пропала. Они уже ждали её возвращения.
Женя решила, что нужно непременно поставить ёлку, хотя уже давно её не наряжали. Но Лариса приедет из тёплого края, в свой московский, пусть всё по-зимнему, по-настоящему. И вот уже в 20-х числах декабря она завершила уборку и решила достать игрушки с антресолей. Стала на табуретку и, достав коробку, повернулась, потеряла равновесие и упала. И неудачно упала, встать не могла, ногу пронзила резкая боль; сидела, ахая и плача, не зная как встать.
Андрей, входил в переднюю и, услышав эти странные звуки, бросился в кухню.
На полу, среди разбитых игрушек, сидела Женя. Он бросил куртку на пол, ужаснулся, увидев кровь на руке.
- Женя, голубчик мой, что случилось?
- Упала вот, наверное, ногу сломала, - и она расплакалась ещё горше.
- Ну, сейчас, сейчас, я тебе помогу.
Он подхватил её на руки, отнёс на постель и вызвал скорую.
Пожилой, усталый фельдшер осмотрел ногу.
- Перелома, по-моему, нет, сильное растяжение. Наложил жёсткую повязку, сказал, чтобы на другой день ехали в поликлинику, на рентген.
Андрей убрал следы крушения, принёс столик к постели Жени, налил крепкого чая. Был смущён, так как невольно вслух назвал её Женей, теперь не знал как к ней обращаться. Обращался неопределённо:
- Ну вот, давайте пить чай!
Она тоже была смущена, удивлена, но и обрадована его вниманием.
- Андрюша, ты же не ужинал, сперва поешь, потом и чай будем пить.
- Не беспокойтесь, я уже перекусил, а это ваши любимые пирожные. Может рюмочку коньяка?
- Нет, не стоит. А откуда пирожные?
- Я по дороге прихватил, вот и пригодились для поправки здоровья, - смеялся он.
После чаепития, убрал столик, скомандовал:
- А теперь спать
Потом он в своей комнате смотрел телевизор и долго не мог уснуть, какое-то беспокойство было в душе. Думал, вот Женя – в своей сфере организатор, руководитель, а в жизни такая беспомощная и в сущности, одинокая. И эта беспомощность и слабость вызывала в нём умиление. Такую женщину можно пожалеть и она не обидится, возле неё можно чувствовать себя сильным и нужным. Но почему он решил, что Женя слабая женщина? Как же она, сама почти ребёнок, не побоялась взять на себя ответственность фактически за новорождённую Ларису? Кому это по плечу? Воспитывала, растила, учила и сама училась и карьеру сделала. Какая же это слабость? И в это же время осталась и женственной и слабой? Как это складывается в одном человеке? А как бы вела себя Лариса? Ну, Лариса, ей всё по барабану. И ей бы он сказал:
- Ну, чего это развалилась, давай тип-топ, и чтоб всё было о’кей. Вот-вот, в её стиле только так общаться, некая бравада и никаких соплей! Может просто он чего-то не понял или не разглядел! Ну, нет ей же, очень радостно и весело в своей компании, так зачем же замуж выходила? Ну да, она ответила, чтоб мужик рядом был, когда понадобится. Но нужен ли он ей вообще? Всё это так – игра, туфта, желание солидности, что ли. А вот там есть этот Игорёк с его приятелями, и ей льстит. Может быть, она просто любит его? Зачем же эта ложь? Ведь вполне прямо она сказала, что ей интересно и важно поехать на эту Мальту. Вряд ли за языковыми перлами, просто Игорь тоже едет. А почему? Он совсем с другого курса. По качану, дурак старый, просто у них любовь, а ты так, между прочим…
И он долго не мог уснуть, не мог решить, а правильно ли он живёт, может что-то не так? Да, есть работа, наконец, он делает нужное дело. Может, домашние проблемы – это его выдумки? Ну, скоро приедет Лариса, и он окончательно всё выяснит.
На другой день, пройдя рентген, Женя успокоилась – перелома нет. Но вот прыгать ей придётся долго. А на днях приедет Лариса и это радовало и успокаивало, они вместе встретят Новый год и всё будет хорошо.
Но этим намерениям не суждено было сбыться. Позвонила Лариса и сообщила, что часть их группы едет продолжать занятия в Лондон, попросила денег. Как бы мимоходом сказала, что Андрею она сообщила.
Евгения Ивановна позвонила в институт, но там о продолжении занятий ничего не знали, студенты с Мальты уже вернулись. Женя с горестными вестями всё-таки обратилась к Андрею.
- Да, я знаю. Она звонила мне на работу. Я думаю, что у нас что-то пошло не так и повлиять на это мы не можем.
- Андрей, но всё-таки надо дождаться, когда она приедет, нужно же поговорить по-человечески.
- Дождёмся, куда нам деваться, - невесело пошутил он.
- Андрюша, но ведь праздник, у вас в институте своё общество, так что ты можешь погулять в компании.
- Да зачем мне компании? И потом это семейный праздник, всё больше по домам. Вот мы с вами и будем праздновать. Я буду дедом Морозом, а вы Снегурочкой. Договорились?
               
                V I I

К Новому году Андрей купил небольшую пушистую ёлочку, поставил в ведро на тумбочку в кухне. Женя попросила перенести в большую комнату.
- Ну, что мы всё на кухне обитаем, ведь праздник!
Собрали на стол закуску без излишеств, конечно, бутылку шампанского. Женя одела своё синее платье и уселась в кресло.
- Ну вот, я приземлилась, тебе придётся хлопотать одному.
- Ничего страшного. Давайте выпьем за прошедший год.
- Стоит ли он того? Столько неясного, непонятного.
- Ну, что же делать, теперь ничего не изменишь. В Новом году нас ждут сразу горы работы, расслабляться некогда.
- Да, у меня годовой отчёт, эта уйма всяких бумаг и бумажек, - Женя вздохнула, я к тому же ходить не могу!
- Я утром буду вас отвозить на работу, а вечером пусть служебную машину дадут. А теперь я хочу увидеть вас снегурочкой. Одну минуту!
Он вышел и вернулся со свёртком.
- Сидите смирно и учтите я – Дед Мороз.
Он достал из коробочки жемчужное ожерелье. Вот Это к вашему платью, оденьте, а это корона снегурочки и он с улыбкой одел ей на голову картонную корону, украшенную стеклянными  бриллиантами.
Женя радовалась о души. Смеясь, смотрела на себя в зеркало, с удовольствием одела ожерелье – оно очень хорошо сочеталось с платьем.
- Ну, спасибо тебе, Андрей, за внимание, за твоё доброе сердце. А я ничего тебе не купила, уж прости.
- Ничего и не надо. А за доброту и внимание скорее я должен благодарить
 В дверь резко позвонили. Андрей пошёл открывать и вернулся с корзинкой фруктов и букетом цветов.
- Вот вам дары от шефа.
- Да, уж Соломон Борисович очень внимательный, это же надо – не забыл! Вообще он для меня сделал так много, что я должна ему цветы слать.
- Это редкость иметь такого шефа.
- Ну, я для него работаю уже 15 лет и очень усердно. Вот ведь я с Ларисой в общежитии жила, её девчонки по очереди до года нянчили. Потом в ясли отдала, училась сперва на бухгалтерских курсах, потом в институте, и работать сразу стала. Тогда это было просто отделение бытовой химии, теперь это целый комбинат. Ларе в школу, а общежитие закрыли – хоть на улицу иди. Вот тогда фирма купила эту квартиру, потом оформили на меня, кредит я выплатила, да ведь он всего треть стоимости покрыл. И ремонт мне наша строй группа сделала. Так что я ему очень благодарна и никогда со временем не считаюсь, работаю сколько нужно. А Лариса она ещё многого не понимает. Давайте, Андрей, выпьем за ваши успехи, что о моих делах говорить, это скучно.
- А меня ждёт обычная, но трудоёмкая работа: сессия в институте скоро, семинар веду, надо студентов подготовить. Потом ещё рутинная работа для заработка – курсовые писать.
- А дипломы не пишешь?
- Ну, уж нет. Курсовая ни к чему не обязывает, если студент толковый- сам разберётся и у него время есть нормально предмет освоить. Диплом предполагает, что я работаю вместе со студентом. Но на такую работу у меня нет времени. А если писать для неуча, которому всё равно, что и о чём, то уж это не для меня, я вакуум не заполняю. И личной ответственности нести не хочу. Вскоре позвонил Макс – поздравил с Новым Годом, позвонили Жене. И только не было звонка от Ларисы.
Лариса вернулась только через две недели, никого не предупредив. Сразу позвонила Андрею, пригласила придти, но не домой, а в соседнее с его институтом кафе. Он нашёл её и удивлённо сказал:
- Я бы сразу приехал домой, почему так?
- Не стоит наш разговор переносить домой.
- Но почему такая спешка, в чём дело?
- Андрей, ты сам понимаешь, что в нашем браке не всё ладно. Давай откровенно: я подаю на развод. И, чтобы всё было понятно, я люблю Игоря, и мы будем вместе.
- Но ведь ты сама сказала, что он не женится на тебе!
- А это неважно. Наши с тобой паспорта со штампом разве это обеспечило нам счастье? И ещё – я сейчас домой не поеду, скажи маме сам.
Андрей, в сущности, ожидал такого решения, правда, не в таком стремительном темпе.
Евгения Ивановна, выслушав Андрея, тоже почти спокойно сказала, что ожидала этого, после тога как Лариса не вернулась во время с Мальты.
Развели их быстро и без проблем. Но разговор у Ларисы с Женей всё-таки состоялся. Андрей уже перебрался в свою съёмную квартиру, которую сохранил за собой. Дома была Женя, и когда пришла Лариса, разговор был неизбежен.
- Лара, что с тобой случилось? Почему ты так оскорбительно отнеслась к Андрею?
- Я думала, что ты всё-таки что-то понимаешь. Разве не видела, что я люблю только Игоря?
- Не знала. И за Андрея тебя никто палкой не гнал, это была твоя добрая воля. Всю жизнь я пыталась как-то если не повлиять, то хоть понять твою непредсказуемость.
- Ах, батюшки! Ты не знала, не ведала, всю жизнь старалась! А зачем? Почему ты хотела всё решать за меня? Отца меня лишила, даже памяти родной матери лишила! Я, что, должна тебя за это благодарить?! И как ты можешь что-нибудь понять в моей жизни, когда ты и свою не устроила? Вот был у тебя любовник, а я не велела ему приходить и ты смолчала! Я за тебя решила, ты и не возразила и живёшь так – как бревно плывёшь по течению…
- Лариса! Это уже безобразие меня обвинять в том, что я делала из-за тебя, для тебя!
- А кто тебя просил? Если человек живёт полной жизнью – с любовью, пусть и с ненавистью или с ссорами и вокруг всё все понимают, а так  как ты – этакая жертва и все должны тебе за это низко кланяться и благодарить. Я тебе никогда не прощу ни за папу ни за маму.
- Лара! Но ведь ты их не знала! Зачем же к своему счастью, если это только счастье, ты идёшь напролом, по чужим головам.
- Пусть та. Но я за своё ещё поборюсь, не взирая, ни на что!
- Стоит ли оно того?
- А это как бог даст. Только ты вряд ли поймёшь. Игоря я люблю так, что всё для него сделаю – чтобы он ни захотел, чтобы ни приказал…
Это она сказала тихо, печально и как показалось Жене – безнадёжно
- Ты что же теперь переедешь к нему?
- Не знаю, как у нас сложится, мы, наверно из Москвы уедем. Ведь его предки тоже против нас. Так что, кто знает…
- Несмотря ни на что, это твой дом, он для тебя всегда открыт, знай это Лариса.
- Спасибо и прощай.
- Да ты что, девочка, никогда так не говори. Мы с тобой ещё будем счастливы. Ну, дай я тебя поцелую.
- Нет, этого я не хочу. Бывай…
Женя долго опустошённо сидела у стола, не зная, что делать. А что она могла сделать? Только плакать, да разве слезами поможешь, если весь их маленький но, ей казалось, такой милый и добрый мир рухнул в одночасье. И она ловила себя на мысли, что ведь если не точно знала, но всегда чувствовала – Лариса любит Игоря. А согласия на брак дала, думала, всё утрясётся. Выходит, как страус прятала голову в песок. Больше всего ей было жаль Андрея. Такой настоящий, спокойный и добрый человек, это и она виновата, что не предостерегла его.

                VIII

Андрей шагал по лужам, не выбирая дороги, и разнородные мысли и чувства одолевали его. Да, вот он защитил диссертацию и у него чувство удовлетворения и облегчения от этой довольно долгой и так сложно складывавшейся работы. И в то же время какое-то опустошение: вот вроде шёл к какой-то цели, дошёл, а дальше ещё не определился, ничего не решил. И потом, ну, вот он вроде бы доволен, даже рад результату, а некому с ним разделить эту радость. Впрочем, коллеги, поздравляли, правда, неизвестно насколько искренне. Это наверно всегда так – в искусстве, науке кто-то чего-то достиг, кто-то не смог или не успел и вроде бы искреннее поздравление и тайная зависть. Это он уже знал.
И вот личная жизнь вся кувырком, нескладная женитьба, вполне предсказуемый развод. Разве не видел, не понимал или всё же обольщался видимостью любви. И их дом, какое-то время бывший его домом, был для него тёплым, уютным и родным. В этом, конечно, заслуга Жени, её такого щедрого сердца. А, пожалуй, прав был Стас, когда говорил, что жениться надо на Жене, а не на Ларисе. С ней был бы нормальный семейный дом и уют. А так она одна со своими балансами. Ну, а что же мешает мне жениться на ней сейчас – мы оба свободны. Он даже остановился поражённый этой мыслью и вдруг решительно пошёл к её дому, ещё не соображая зачем. Посмотрел на знакомые окна – в кухне свет, значит она дома…
Женя вышла открыть дверь и обрадовалась:
- Андрюша! Как хорошо, что ты пришёл! Давно ты к нам не заглядывал. И почти обиженно добавила – ну, что же раз уж отчуждаешься…
- Нет, нет! Напротив я пришёл по очень важному делу…
- Ну, проходи, сейчас пельмени поспеют.
Он досадливо покачал головой (ну, какие пельмени, зачем она всё так принижает).
- Нет, Женя, голубчик мой, я по серьёзному вопросу – выходи за меня замуж – выпалил он и сам испугался и замолчал.
- То есть как, замуж? – оторопела она.
-А вот так, очень просто, и сам не ожидая, добавил, - я просто не могу без тебя жить.
Да вот так он сказал то, что давно уже подсознательно чувствовал. Женя, внутренне ужасаясь и радуясь (как же он так не забыл – зовете – голубчик мой) не знала, что сказать. Он подумал, что это отказ, даже от разговора, огорчённо вздохнул.
- Ну, если обидел, прости. Я так хотел это тебе сказать…
- Андрюша, какая обида, что ты, я просто боюсь…
-Чего боишься? Жизни, семьи, счастья? Или я тебе неприятен – так и скажи.
- Ну, что ты такое говоришь? Я боюсь… Я ведь старше тебя и потом…
- Женя! О каком возрасте ты говоришь? Мы с тобой сверстники, и люди живут не по паспорту, а по любви. Конечно, девчонке я бы должен говорить глупости, а тебе я просто говорю – без тебя у меня жизни нет, ну не складывается и всё тут…
- Но, ведь я совершу предательство!
- О, Господи! Да какое предательство – Лариса сама меня бросила, а ты так одинока, что ни перед кем не должна отчитываться.
- Нет, нет, Андрюша, не надо говорить об этом. Ещё ничего не устоялось, не забылось, всё так больно. Я хорошо к тебе отношусь,  ты знаешь, но всё-таки это совсем другое. Я пока не могу переступить некий запрет. Вот Лариса вычеркнула меня  из своей жизни – за что? Что я сделала не так? И вдруг наши отношения как ты предлагаешь – это кощунство, я не смогу…
Он сидел, нахохлившись, и от его недавней радости не осталось и следа. Ну, да, он совершил очередную глупость и его как щенка поставили на место.
- Прости, прости меня, пожалуйста, я не хотел тебя обидеть. Я искренне…
Ну, ладно, не будем больше об этом. Он встал.
- Ещё раз прости и до свидания.
- Ну, не будем ссориться, мы же друзья, я хочу остаться твоим другом…
- Да, да. Конечно.
И он быстро вышел.
Вскоре он позвонил Максу – дал согласие на работу в Роскосмосе. Обычная инженерная работа, поездки в командировки. Он этого хотел. Уехать и забыть горькую полосу в своей жизни.


                I X


Евгения закончила годовой отчёт, вроде бы в их фирме нормально. Да ведь их бытовая химия во все времена востребована. Получила от шефа хорошую премию. Но так и не решила, на что её истратить. От Ларисы никаких вестей нет. Позвонила Маше, та сказала, что вроде бы Лариса с Игорем в Лондоне, но точно она не знает. После неожиданного предложения исчез и Андрей. И вот она одна в пустой, большой, вдруг ставшей какой-то гулкой квартире. На работе всё вроде в ажуре, время свободное есть, а делать нечего и не для кого. Может быть, Макс знает, куда пропал Андрей? Позвонила. Он сказал, что Андрей уехал в длительную командировку. Ну, конечно, у всех свои дела. Женя металась по пустой квартире, и обида и тоска терзали её. Решила поехать в Питер.
Клавдия Михайловна, увидев Женю, испуганно спросила:
- Ты заболела?
- Да нет. Почему ты спросила?
- Господи, да на тебе лица нет. Синяя, дохлая, страшная. Ну что с тобой?
- Клавдия, меня стены съели. Понимаешь? Вот была, пусть уж не очень складная, но семья. Я суетилась, старалась всех как-то объединить. Но ничего не вышло. Понимаешь, пустота вокруг меня, но и, самое плохое – пустота во мне. Ничего не хочу и не могу. Ну, как мне жить? Да и стоит ли жить?
- Да ты, действительно, рехнулась, что ты такое говоришь? Уехала Лариса – так ведь все дети уходят из родительского дома. И правильно делают. Нельзя им вместе жить. Нужно делать свои ошибки, свои шишки набивать, чужие ничему не учат. Сейчас время патриархальных семей прошло. Андрей решил что-то изменить в жизни – так тоже правильно. У него семья не сложилась, он брошенный муж – это тоже стресс. А ты-то что сопли распустила? Тебя замуж звал, вот и соглашалась бы!
- Ты разве поймёшь? Как же это так я за него пойду? Это невозможно!
Ну, это как посмотреть. Ты ему ни юридически, ни морально не родня. Ларка тебе племянница. Так что ни божеской, ни людской морали ты бы не нарушила. А ведь он привык к твоей заботе. Ты просто не понимаешь, что любой мужик, какой бы крутой он ни был, во весь свой век дитём остаётся, ему ласка нужна, понимание. Ему жена нужна тогда он горы свернёт. И где ты ещё такого мужика найдёшь?
- Ну, не нужны они мне совсем, не нужны.
- А это не зарекайся. Жизнь она разные подвохи преподносит. Вот я, после гибели мужа, клялась, что ни на кого не гляну. А так тоска прижала, решила к кому-нибудь прислониться. Да вот всё не удачно: два раза прислонялась, но только «столпы» были с гнилью. Не получилось. А Андрей парень настоящий. Вот завели бы с ним детей и меня к себе взяли.
- Ну, ты свой Питер не бросишь.
- Да ты вот о своих мнимых бедах; а у меня посерьёзнее.
- Что-то случилось?
- Ещё как случилось. Пришёл в клинику новый шеф и давай персонал перетряхивать. Я сестра старой закваски, с совестью, и к больным по совести, а не за деньги. Ну, а теперь у нас молодые таланты, так и ходят с оттопыренным карманом. Нас же, старых, за борт. И куда мне теперь в мои 60 деваться? Пенсия куцая, да и не в деньгах только дело. Я была нужным человеком, а теперь никому не нужна. А твои беды временные. У тебя работа есть, и семья ещё сбудется. Давай-ка, все наши горести утопим в рюмке вина. Идёт
- Как только сиюминутная мера. Никогда ещё ни одна беда в рюмке не тонула. Через несколько дней Евгения, не то чтобы успокоенная, скорее смирившаяся, вернулась в Москву. И опять бродила по комнатам, вспоминая какие-то милые её сердцу моменты. Вот как Новый год встречали, и опять горькое недоумение мучило её – за что же все вроде такие близкие люди её забыли.

                X


Андрей, приняв предложение, уехал в Казахстан. Он стал работать обычным сменным инженером в отделе главного механика по эксплуатации наземных сооружений. Жил в общежитии, комната на троих, питался в столовой. С трудом привыкал к жаре. Иногда, после смены, брал старую шерстяную кошму – боялся ползающих обитателей пустыни – и шёл вдаль к одиноко стоящему сараю, который все собирались да никак ещё не могли его снести, ложился в жиденькой тени и смотрел в высокое уже вылинявшее небо или в открытую даль, где струился горячий воздух. Неожиданно выскочивший суслик испуганно взглянув на него и тихонько свистнув также неожиданно исчез. Иногда ловил взглядом корзинки ярко красных маков, почему-то их было мало, то ли отцвели, то ли вообще здесь плохо росли. И всё время думал об одном – почему его жизнь как-то не заладилась, дала сбой. Вот вроде занимался интересным предметом, чтобы посвятить больше времени занятиям решил жениться. Но разве это так? Разве из-за занятия математикой? Ну, отчасти, а проще, для житейской определённости, все в своё время женятся, заводят детей. Но не получилось. Может быть, просто не было в этом необходимости, или просто не было любви. Вот ведь Лариса полюбила Игоря и за ним хоть на край света. А они оба по обоюдному подсознательному согласию создали семью как некую схему сожительства, для удобства и только! А когда Лариса ушла, он решил, как утопающий за соломинку схватиться за Женю. Ну, да налаженный быт, удобная квартира, в конце концов, красивая женщина и ничего больше не надо решать, здорово! Он даже покраснел от этой мысли. Неужели он тоже циник и прохвост как все? Нет, нет! Женя была большим другом, больше необходимой, чем жена. Вспомнил, как делал ей предложение – говорил, что не может без неё жить. Но не так говорил! А должен был сказать, что любит её, но не сумел. Вспомнил, как любовался ею, когда она танцевала, и этот красавчик так на неё смотрел! Вот теперь она совершенно свободно и сколько угодно может танцевать с этим джигитом. Он даже вскочил, и вдруг совершенно ясно осознал, он должен вернуть Женю, он её любит и больше ему никто не нужен.
Командировка по договору кончалась через две недели, но он попросил его отпустить и, рассчитавшись, поехал в аэропорт. Самолёт прибывал в Москву утром. Всю дорогу он думал, что скажет Жене и как скажет. А вдруг её нет в Москве? А может быть, ему откроет дверь какой-нибудь мужик. Не может, не должно этого быть! Не может, не должно этого быть!
Небритый, в заношенной рубашке, схватив свой рюкзачок, он помчался на такси по знакомому адресу. Он открыл дверь своим ключом, вошёл в полутёмную прихожую, На шум, в проёме двери, показалась Женя – как тогда, в первый раз, окружённая ореолом солнечного света, и он выдохнул:
- Это я. Я вернулся. К тебе. Женя, голубчик мой, я люблю тебя. Не прогоняй…
Она быстро подошла к нему:
- Андрюша, дорогой, я так рада.
Он целовал её мокрые от слёз щёки и сказал охрипшим голосом:
- Я с дороги. Собери чего-нибудь поесть. – Сейчас, сейчас… Иди умывайся.

 
                ЭПИЛОГ

Прошло четыре года. У Андрея и Евгении двое детей: 3-х летний Ваня и 6-месячная Олечка. Клавдия Михайловна живёт с ними. Она продала квартиру в Петербурге и купила дом в Подмосковье. Летом вся семья живёт в деревне. Ванечка очень любит бабушку Клаву и зовет её Бабака.
Игорь умер в Лондоне от передозировки наркотиков. Лариса вернулась в Москву. Два года назад она вышла замуж за очень богатого предпринимателя. После смерти Иволгина Агнию она взяла к себе. Однажды Бобровы видели по TV светскую хронику: приём в загородном доме бизнесмена. Он – невысокий, плотный, лысеющий мужчина с весёлой, доброжелательной улыбкой и рядом тоненькая, изящная женщина – неулыбчива и высокомерна. Жене она показалась печальной, а Андрей сказал – нет, она достигла, чего хотела.
А сейчас Бабака повела Ваню спать. Женя в большой комнате кормит малышку. Андрей сидит поодаль, с нежностью смотрит на них и думает, что не зря с древних времён все художники изображали мать и дитя, потому что это самое прекрасное, что есть в жизни. Более того и есть сама жизнь и символ её непрерывности.


























 





















 
 























 





















 
 











v