Профессиональные картинки - обувное

Где-то ухает пресс. Вокруг жужжат машинки и женские голоса. Пахнет жжёной кожей, нагретым железом, присуствием множества людей и тканью. Но я всё это отмечаю лишь каким-то боковым взглядом и сторонним чутьём. Я работаю. Я с наслаждением клею маленькие кожанные детальки на липкую ленту и тут же по караю прошиваю всё разом. Потом следом клею ещё, и опять прошиваю. И так пока не прошью весь крой. Потом поворачиваю эту, нашитую на ленту, герлянду и начинаю поновой приклеивать и прошивать, только уже в стык к уже ранее нашитому. Я готовлю подкладку для мужских туфель. Пока только кожанную её часть. Когда же она будет готова, я настрочу текстиль и всё, подкладку можно отдавать дальше, в поток.
Мне нравится. Мне нравится эта мелкомоторная работа. Я нескончаемо, не останавливаясь, беру и беру из ящика заготовки, рассклыдваю их на столике, чтобы удобней было брать и шью ... шью ... шью ... Меня кто-то пытается разговорить, но мне совершенно не хочется отвлекаться на трепатню, на это есть обеденный перерыв. И мои пальцы уже почернели от чёрной кожи и чёрной клейкой ленты, но я продолжаю пришивать задники подкладки к её верху, причём, соединять приходится их в "шапку", которую потом, в шутку, можно напялить себе на голову, как кепочку :) И девчонки хохочут, посмеиваясь друг над дружкой, особенно, когда надевают 47 размер, который торчит, как огромный вороний клюв. И сыплются со всех сторон сальные смешочки. Ой, бабы, бабы, как же они любят посудачить о больших размерах ;)
А гора этих "шапок" всё растёт и растёт возле меня, и я начинаю их складывать отбратно в ящик, и не замечаю тот момент, когда мастерица унесла их от моей машинки и отдала другой швее на пришив к готовому верху. Но меня радует, что высоко стояший столбик из ящиков с заготовками, к вечеру тает на глазах и перемещается к противоположной стене, как знак того, что я сделала то, что мне было назначенно сделать сегодня.
А утром опять я буду сидеть, невидимая, за этими столбиками с заготовками, а ввечеру их вновь не будет возле меня. А напротив, через стелаж, сидит Иванович и тоже, как и я, шьёт подкладку. Но он острым и ревнивым глазом поглядывает на мои руки и никак не может догнать меня в выработке. В конце смены всё рвно у меня получается пошито больше, чем у него. А я его успокаиваю:
- Гена, я уже два года шью эти операции, а ты всего несколько месяцев. Не волнуйся, придёт время, и ты будешь обгонять меня.
И я не ошиблась. Только меня обгонять стал не он, а другая швея, помоложе. Но меня это особо не щекотало. Пусть его, у каждого своё умение и своя снаровка.

Отшумели машинки, отхлопали последние ящики, забрасываемые друг на дружку. Мирно накинуты рабочие халатики и фартушки на спинки крутящихся стульчиков. Цех угомонился. Щёлк, щёлк, щёлкнули выключатели, дабы погасить свет. Ёмко так ухнуло реле, обесточик всё в цехе, и хлопнула, скрежатнув, входная дверь. Звякнул закрываемый замок, и постепенно отдаляясь, стихли спускающиеся по лестнице голоса. И только уличная иллюминация будет до утра освещать всю эту производственную мощь, именуемую - обувной цех.