Алекс на Ближнем. 1

                Алекс вспоминает.

   «Вот моя деревня. Вот мой дом родной,» — вспоминает детство Алекс. «Вот качусь я в санках по горе крутой. Вот свернули санки и я набок — хлоп... А дальше ничего не помню,» — печалится Алекс — «Очнулся уже взрослый, женатый и в Израиле».



                Смешение языков.

   — Ми зэ? — на иврите спрашивает Алекс у зеркала, тыча в него пальцем.
   — Ты, — отвечает по-русски, сделанное в Китае зеркало.
   — Не верю! — не верит Алекс.
   — Аз ми хашавта? — переходит на иврит китайское зеркало.
   — Я, я... — печально соглашается Алекс. То ли по-русски, то ли по-немецки.



                Ментальность.

   После стольких лет жизни в Израиле у Алекса наблюдается раздвоение ментальности. С одной стороны, она всё ещё «русская», а с другой — уже покрыта бронзовым ближневосточным загаром.

   Объяснить на примере? Пожалуйста. Сидит Алекс под яблоней и ждёт, когда ему в рот банан упадёт.



                Дао Алекса.

   Проснувшись, Алекс всегда думает о карме, после утреннего кофе — о дхарме, ближе к полудню — о шуарме. А отобедав, он предпочитает думать о Шамбале, негромко напевая себе под нос:
   — Шамбала, Шамбала, Шам-балалайка...



                Сани.

   С самого утра Алекс чувствовал, что сел не в свои сани. Хотя, какие летом в Израиле сани? Видимо, это было просто субъективное ощущение объекта. Или объективное ощущение субъекта? Чтобы окончательно не запутаться, Алекс вылез из саней и дальше пошёл пешком.



                Ощущение.

   Географически Алекс находится в Передней Азии. Но иногда ему кажется, что он в Задней.



                Алеет Восток...

   Алеет Восток. Багровеет Запад. Солнце всходит и заходит, а в моём окне... А в моём окне — Армагеддон. Нет, ещё не сам спектакль, а только пустая сцена. Но я уже сижу в партере. А вы где? На галёрке?