Вместе навсегда

 Глава 1
 Владимир давно не был в родных краях. Пятнадцать лет кому-то могут показаться очень долгим сроком, но для мужчины они пролетели почти незаметно. Наверное, когда чего-то боишься, то кажется, что страх всегда находится где-то рядом, где-то недалеко. Если ты уверен, что когда-нибудь страх достанет тебя, то время бежит чуточку быстрее, словно вся жизнь бесконечный спринт, где ты соревнуешься со своим страхом. Все события, которые встречаются на жизненном пути, происходят почти незаметно, потому что ты все время увлечен гонкой.
  Владимир жил в постоянном страхе, что когда-нибудь ему придется вернуться в родительский дом. Нет, он любил родителей: старался созваниваться с ними как можно чаще, присылал подарки на праздники и всегда звал их в гости к себе. Но разве можно было вытащить отца из дома? Отец покидал родной городок только однажды, когда уезжал служить. Три года он плавал на сторожевом корабле в бескрайних водах Северного Ледовитого океана, а затем вернулся обратно. Отец Владимира был из тех людей, которые не очень любят перемен. Даже если бы маленькому городу угрожало наводнение или землетрясение и все население эвакуировали, отец предпочел бы остаться дома. Как говорил один персонаж из известного мультика: "я родился в этой норе, в этой норе я и умру..." Эти слова могли бы принадлежать и отцу Владимира. Возможно, именно поэтому старик сейчас оказался в больнице. Ему давно предлагали пройти обследование в республиканской больнице,  где оборудование было намного лучше, чем в маленькой районной больнице. Отец лишь отмахивался, хотя сердце  беспокоило его все больше и больше: с годами упрямство в отличие от здоровья становилось в старике только крепче.
 Владимир слышал, как отец тяжело дышал в трубку во время их телефонных разговоров. Мама надолго замолкала, когда мужчина спрашивал о здоровье отца . А потом молча выслушивал ее рыдания, не смея ее прервать. Он знал, что мама хотела, чтобы Владимир навестил их. Она не раз говорила ему, что отец пошел бы на поправку, если бы он приехал. Но все, что мог делать во время таких разговоров Владимир, это крепче сжимать телефон в руке.
 И вот этот день настал. Мама позвонила в пять утра и сообщила, что отца увезли в больницу. Когда только он услышал мелодию входящего вызова и посмотрел на наручные часы, то сразу понял, что случилось что-то не хорошее. Мало кто будет звонить в пять утра, чтобы сообщить хорошие вести - хорошие новости могут подождать, а вот для плохих никогда нет времени.
 - Ему стало плохо, - Владимир не мог узнать ее голос, настолько он был подавленным. Сначала ему показалось, что кто-то ошибся номером, но потом она добавила. - Сказал, что сердце болит, а потом упал на пол. Вова, он очень хочет, чтоб ты приехал!
 Он сидел в кровати в трусах и майке, и чувствовал как его пробивает озноб. В комнате было тепло, окна были плотно закрыты, в вечерних новостях обещали утром до плюс двадцати, но он ощущал холод. Холод, в который материализовался его страх. И этот страх сейчас замер за его спиной и тихонько посмеивался: ему придется сделать то, чего он боялся больше всего в своей жизни. Никакие отговорки сейчас не помогут. Ни одно неотложное дело, которое он мог сходу придумать как в прежние времена, не могло быть важнее здоровья отца. Та крепость, которую он долгие годы выстраивал внутри себя и которая помогала ему отвергать любые поездки в родной город, рухнула и в ней больше не было никакой нужды.
 - Хорошо, - его голос слегка дрогнул, страх подобрался еще ближе. – Я приеду, сегодня же.
 Вот он, тот самый поворот. Владимир  нажал на тормоз, отчего двигатель машины перестал надрывно гудеть и перешел в тихое урчание. Та самая табличка: «Свиянск», которая казалось ничуть не изменилась за все эти долгие годы. Хотя Владимир уже не помнил, как она выглядела раньше. Да и был ли в этом смысл? Какая бы не была табличка, название все равно останется прежним. Название, от которого сердце мужчины начинало стучать в горле, словно оно старалось выпрыгнуть наружу.
 Он не мог оторвать глаз от этого слова. «Свиянск» - достаточно безобидное название, ни чем не лучше и не хуже остальных. Но только не для Владимира. Когда он прошептал про себя это слово, руки, лежавшие на руле, задрожали. Когда он тихо произнес его вслух – волосы зашевелились на его голове. Его посетила мысль развернуться и уехать назад. Приехать домой, выключить телефон, забиться в углу и плакать, зная, что мама пытается дозвониться до него. Слушать тишину и собственный плач. Ненавидеть себя, как ненавидел все эти годы. Возможно опять взяться за бутылку. Сделать все, лишь бы быть дальше от этого места.
 Опять придется трусливо смотреть на свое отражение в зеркало и считать себя никчемным, никудышным сыном. Настолько никудышным, что старые детские страхи подавляют любое желание навестить больного отца. Он будет и дальше избегать поездки, и проживать каждый день засыпая, наглотавшись кучу таблеток. А утром вставать с ужасной головной болью и мыслью о том, что еще один день прожит вдали от семьи. Или, наконец,  он сделает хоть один мужественный поступок в своей жизни?
 Он сунул дрожащую ладонь в карман пиджака. В кармане у него всегда лежали мелкие, гладкие камешки, которые он долго и кропотливо выбирал на берегу озера. Эти камни были в кармане его одежды уже очень давно. Они прожили с ним почти всю жизнь.  Когда он перебирал их рукой, то немного успокаивался. Когда он чувствовал их своими пальцами, он расслаблялся. Они были его маленькими друзьями, которые понимали его переживания. Когда он их трогал, они словно шептали ему, что все будет хорошо. Закрыв глаза, он ощущал их отшлифованные природой поверхности. Он чувствовал каждый скол, который был ему знаком. Камни заряжали его особой энергетикой, которая придавала ему сил. Он снова открыл глаза, чувствуя, как успокаивается его сердце. Придя в себя, он снова нажал на педаль газа и повернул машину в сторону города с малоприметной, немного проржавевшей табличкой «Свиянск».

 Глава 2
 - Ты не за что не прыгнешь, - Лера сцепила маленькие ручонки на груди и посмотрела на Вову. Выражение ее лица в этот момент было такое, какое возможно изображали на своих величественных лицах всемогущие королевы, когда общались со своими поданными. Маленький острый носик настолько взмыл вверх, что мог бы проткнуть облака, если бы они висели прямо над ее головой.
 - Я уже неплохо плаваю, - резко возразил Вова. - Мама еще в начале года записала меня на секцию в бассейн и теперь я могу легко доплыть до той скалы и назад.
 Скала торчала из воды метрах в десяти от берега. Осколок имел две вершины, отчего отдаленно напоминал пасть огромной акулы. Ребятишки, которые любили играть на берегу озера, ее так и прозвали: «акульей скалой». Вова еще раз посмотрел на скалу: в сгущающихся сумерках она выглядела особенно зловеще. Он вспомнил, как смотрел фильм «Челюсти». Родители пошли спать очень рано, поэтому никто не мешал мальчику спокойно выбирать каналы на телевизоре, которые ему захочется посмотреть. Лениво перещелкивая каналы, он увидел знакомого актера – Роя Шнайдера. Отец Вовы очень любил фильм «Французский связной», в котором тоже играл Рой. Пару раз «Связного» отец смотрел вместе с сыном, хотя мама говорила, что этот фильм не для маленьких детей. Мальчику очень понравилось, как Рой играл детектива полиции Бадди Руссо. Ему нравилось, как актер общался, двигался – мальчику Рой казался настоящим героем. Поэтому когда он увидел знакомого актера, то остановил свой выбор. Но не игру Роя Шнайдера запомнил Вова в фильме «Челюсти». Он надолго запомнил сцены, где ужасная акула выскакивает из воды и своими огромными зубами легко расправляется с людьми. Может у скалы и не было таких же огромных зубов, но на мальчика она производила мрачное впечатление. Ему казалось, что «акулья скала» только и ждет, когда кто-нибудь беспечно спустится в воду. Тогда она набросится на несчастную жертву, вспарывая спокойную озерную гладь как быстроходный катер.
- Нет, не прыгнешь, - девочка настаивала на своем. Теперь она стала напоминать Вове его учительницу. Пару дней назад женщина тоже делала такую мину, когда мальчик пытался убедить женщину в том, что он выучил стих. Вова делал задумчивый вид и честно пытался вспомнить строки, которых не знал. Его брови настойчиво хмурились, нижняя губа выпячивалась вперед, но это никак не помогало стихотворению материализоваться в его памяти. Он понимал, что выглядит очень глупо, стоя перед затихшим классом. Но не мог же он в открытую сказать, что весь вечер провел перед телевизором со стаканом брусничного морса и огромной тарелкой ванильного мороженного! Он не знал как объяснить учительнице, что вышла новая часть мультика «Шрек», которую он никак не мог пропустить. Чувство стыда охватило его, когда он посмотрел на учительницу. Ее обычно довольно приветливое лицо было непроницаемо. Губы были плотно сжаты и она больше не проронила ни слова. Она лишь покачала головой и тяжело вздохнула, выводя в журнале закорючку, которую Вова верно принял за двойку. И вот сейчас лицо девочки было таким же недоверчивым, как и лицо учительницы.  Все эти эмоции, которые выражались на лице его подруги, только подливали масла в огонь и заставлял мальчика вскипать.
 - Прыгну! – выпалил Вова. Он не испытывал чувства стыда, когда вел этот спор. Рядом с Лерой он всегда испытывал какие-то другие чувства, который больше не испытывал ни к кому. Когда он смотрел на нее, он чувствовал как начинали потеть ладошки. Когда он встречался с ней взглядом, сердце начинало выбивать какой-то бешеный ритм. Глядя на ее великолепный летний сарафан в зеленый горошек, он с трудом мог возражать ей. Легкое платье иногда развевалось, когда теплый летний ветерок трогал его - он был едва заметным. Пышные деревья, которые росли вдоль берега лишь легонько перешептывались, когда ветер тревожил их листья. Но все же можно было заметить как колыхалось платье, иногда открывая ее коленки. Когда мальчик видел ее коленки, он испытывал самой большой прилив непонятных пока ему чувств. Словно ее коленки были чем-то сокровенным, чем-то тайным - тем, что дано видеть не каждому. А он видел. Как и видел ее загорелые под жарким ярким солнцем ножки.
 Как-то Вова зашел в комнату, когда отец смотрел телевизор. Из телевизора громко играла музыка, поэтому папа даже не обратил внимание на шум шагов за своей спиной. Мальчик замер за диваном и мог наблюдать, как отец легонько качает головой в такт музыке. По телевизору показывали клип новомодной группы, вроде «Дикие розы». Вова видел их лица в утренней газете под огромным, кричащим заголовком: «Новые бестии, которые взорвут наш шоу-бизнес!». Женщины (именно женщины. Для Вовы женщиной была любая, кто уже красил губы и носил туфли на высоких каблуках) пели какую-то песню. При этом они откровенно выплясывали и показывали отцу и мальчику (который, как он сам потом себя убеждал, лишь стал невольным свидетелем), обнаженные животы и длинные, стройные ноги. Вова был уверен, что его мама никогда не смогла бы также выставить свой живот напоказ. «Может именно поэтому папа смотрит на них? Потому что ему этого не показывает мама?» - пытался оправдать отца мальчик. Но не их голые, плоские животы привлекли внимание мальчишки. Он внимательно смотрел на их ноги. Они были длинные, немного смуглые и певицы иногда так высоко вскидывали их вверх, что мальчик невольно открыл рот. Ему очень понравились их ноги.
 Ножки Леры еще не были такими же длинными, как у певиц. Но он представлял, что когда-нибудь Лера вырастет, станет женщиной и у нее будут такие же загорелые длинные ноги. От этих мыслей он почувствовал, как вспыхнули его щеки. Он смущенно опустил глаза, лицезрея сочную зеленую траву и свои кожаные, летние сандалии. Теперь он понимал, что еще больше хочет доказать девочке, что он сможет прыгнуть в воду. Что он смелый и не трус, и чтоб она потом дружила с ним, когда вырастет.
 – Тренер говорит, что я неплохо плаваю!
 Вова уже три месяца ходил на секцию плавания и уже научился неплохо держаться на воде. При этом он успевал делать пару размашистых движений руками, а потом неизменно начинал тонуть. Вова считал себя неплохим пловцом, так как до этого вообще боялся заходить в воду. Даже по пояс. Даже под присмотром отца. Вениамин Игоревич, лысый большой тренер по плаванию, не разделял его мнения.  Мужчина обычно любил кричать «что скорей кошка переплывет через Ла-Манш, чем вы этот бассейн». Где находится Ла-Манш и почему именно кошки должны через него плыть никто из ребят не спрашивал. Но все считали, что «должно быть какой-то неглубокий ручей».
 Да, может быть он немного соврал когдас сказал, что неплохо плавает, но он же делал это для того, чтобы убедить Леру в своей смелости. Он знал, что врать не хорошо. Мама всегда ему говорила, что если он будет обманывать ее или отца, то станет похож на Степана Васильевича. Дядя Степа, как называл его Вова, был их соседом. Мама рассказывала Вове, что раньше Степан Васильевич был очень богат. У него было роскошный дом и несколько дорогих автомобилей. А потом выяснилось, что он «обманывал государство». Его посадили на восемь лет ( Вова не мог понять, как можно человека заставить сидеть так долго. Он, например, не мог спокойно просидеть и одного урока. Учительницы за это часто ставили ему в дневник «неуды» за поведение) и отобрали у него все имущество. Когда его выпустили (через восемь лет постоянного сидения!) у несчастного мужчины остался только старый родительский дом.
 Если мальчик невольно встречался с дядей Степой во дворе, Вова чувствовал от соседа резкий неприятный запах. Точно такой же шел из пузатой, стеклянной бутылки с надписью на непонятном ему языке, которая стояла в кухонном шкафу дома на самой высокой полке. Иногда папа вечером открывал эту бутылку и наливал золотистого цвета содержимое в низкий, граненый стакан. После того, как отец залпом осушал его, мальчик видел как краснело лицо мужчины. В такие моменты папа становился чересчур разговорчивым. Когда родителей не было дома, Вова приоткрыл бутылку и понюхал то, что так веселило папу. Его чуть не стошнило и он решил даже не пытаться попробовать этот «гадкий напиток». А дяде Степе скорей всего он нравился. Иначе почему от него постоянно исходил этот запах? Дядя Степа носил неизменную шляпу, очень похожую на ковбойскую и длинное, кожаное пальто. Сосед всегда был рад видеть мальчика. Для Вовы мужчина непременно находил пару конфет в своих бездонных карманах. Дядя Степа говорил, что "мальчик очень сильно напоминает ему сына, которого он не видел много лет". Вова смотрел на сухое, вытянутое лицо соседа с впалыми щеками, на его гнилые зубы и дрожащие, худые руки и понимал, что никогда не будет врать. «Особенно обманывать государство».
 Лера фыркнула и приняла еще более выжидательную позу. Она выставила свою прелестную левую ножку немного вперед. Она сделала кислую мину, словно Вова рассказывал ей какую-то невероятную историю.
 - Ну тогда давай, - спокойно произнесла она и изогнула левую бровь.
 
Глава 3
  Город сильно изменился. Вдоль дороги, по которой ехал Владимир, раньше росли кусты и деревья. Владимир помнил, как мальчишками они любили играть здесь в прятки. Теперь прошлое, которое он знал, было уничтожено. По обеим сторонам дороги располагались всевозможные кафе и магазины. Дешевые коробки с яркими, большими вывесками приглашали жителей и гостей города зайти за покупками каких-нибудь ненужных безделушек или заманивали голодных зевак сочными фото всяких бургеров и пицц. Вместо унылых серых гаражей, которые вспоминались мужчине, он видел новенькие одноэтажные домики, огороженные высокими заборами. И только одинокая старая водонапорная башня, которая располагалась вдали на холме, могла служить подтверждением того, что Владимир попал в тот город, в котором провел свое детство. Вова с друзьями называли ее "сигара великана". Они представляли, что под холмом лежит огромный великан. Он держит "сигару" в зубах и ждет удобного момента, чтоб прикурить ее. Тогда из нее повалит густой, белый дым, который будет виден в любой точке города. Мальчишки всегда верили, что существуют великаны. Они считали, что те просто прячутся: людей  стало слишком много, поэтому великанам пришлось спуститься под землю. Но как говорил Степа, близкий друг Владимира в детстве: "зависимость от сигарет когда-нибудь заставит его закурить. Это очень сильная привычка. Я видел как мой отец пару раз выкидывал пачки с этими штуками в мусор и говорил, что больше никогда не возьмет их в рот. Но они потом неизменно попадали ему в рот".
 Шли годы, водонапорная башня продолжала безмолвно и бездымно стоять на своем месте, а фантазии в детских головах мальчишек со временем начали уступать место другим проблемам. Башня так и не стала сигаретой, холм под ней не стал великаном. Но с тех пор эта башня осталась для Владимира своеобразным символом города. 
 Когда он увидел башню, он сжал руль так, что побелели костяшки пальцев. Старая серая башня на фоне вечереющего неба, немного тревожного в багровых отсветах заходящего солнца, была символом не только этого города, но и страха. Одинокая массивная фигура, которая тонула в вечерних сумерках, расползающихся над городом, была неоспоримым свидетельством того, что он все же переступил ту черту, которую долго боялся пересечь. Владимир начал крутить головой. Его взгляд не был наполнен чувствами любопытства или удивления, которые могли возникнуть в нем из-за изменившегося облика города. Его взгляд искал. Искал ее. Только когда он убедился, что ее не видно среди магазинчиков и кафе, он смог более уверенней нажать на педаль газа и покатить дальше по дороге.
 Он проехал мимо общежития. Раньше это было обшарпанное, угрюмое трехэтажное здание. Прогнившие рамы всегда пугали жителей  болезненным видом. Перед единственным подъездом с покосившейся, держащейся на честном слове дверью, всегда было полно мусора. Сейчас здание было отремонтировано и выкрашено в светло-зеленый цвет. Старые рамы были заменены на чистые стеклопакеты, перед подъездом вместо мусора был положен новый асфальт. Вдоль дома росли ухоженные кусты. Дальше Владимир увидел ветлечебницу. В отличие от общежития она почти не изменилась и выглядела все такой же старой и мрачной как в детстве. Выбитые окна, темные гнилые стены, полуразвалишаяся, покрытая мхом крыша. Можно было только удивляться как она сохранила свой облик спустя столько лет. Но Владимир был рад увидеть ее. В отличии от башни, ветлечебница казалась для него старым знакомым, которого он увидел когда попал на вечеринку, где одни незнакомцы. С ней не были связаны никакие плохие воспоминания, она всегда была старой, тихой ветлечебницей. Она не вызывала в мужчине ужаса и страха.
  Да и ее не было видно. Он уже начал думать о том, что все то, что происходило в детстве, так и осталось там. Ему надо было лишь перешагнуть грань, за которой стоял мнимый страх и убедиться в том, что страх остался только в его голове и в его воспоминаниях.
 У него немного улучшилось настроение. Он кивнул головой в сторону ветлечебницы в знак приветствия, когда проезжал мимо нее. Старое здание, которое завалилось на один бок, словно собираясь прилечь на землю, молча проводило его темными, пустыми оконными проемами.
 "А что если это правда? Что если ее нет? Что если она была лишь детским кошмаром? Плодом моего воображения? Ведь я никогда не приезжал в город после того, как окончил школу. Я убежал, не отвечая на вопросы родителей. Не замечая удивленных взглядов друзей и знакомых. Бросил все, забыл всех! И что теперь? Все это оказывается было зря? Ее нет?"
 Он проезжал мимо школы. Владимир взглянул в школьный двор, где по сторонам песчаной тропинки расположились низкие скамейки. В свете неярких оранжевых фонарей, которые сильно изогнули свои шеи, наклоняясь к земле, на скамейках можно было увидеть влюбленные парочки. Несколько ребятишек гоняли потрепанный футбольный мяч на школьном стадионе. Маленький юркий мальчишка промчался через пол поля, обыграл долговязого соперника и ударил по воротам. В следующее мгновение несколько детских голосов крикнули: "гол". Партнеры по команде кинулись обнимать своего маленького бомбардира. Владимир улыбнулся, глядя на них. Ее среди них нет.
 "Не может быть! Столько лет я бегал от страха, которого больше нет! Я столько лет не видел родителей, столько им не сказал! Сколько пропустил встреч с ними, сколько раз их не обнял! Сто, тысячу, десять тысяч раз? Неужели я был настолько глуп, что убегал от того, чего нет? Чего не существует! Боже, я столько лет прожил зря!"
 Машина выехала на перекресток - единственный перекресток в городе, над которым висел светофор. Светофор горел зеленым. Владимир включил левый поворотник и крутанул руль влево. Первое, что он увидел, когда повернул, это был кинотеатр. Старый друг. Он стоял на своем месте, немного возвышаясь над дорогой и парком, который его окружал. Все такой же важный и величественный. Он словно молчаливо взирал на кипящую вокруг него жизнь большими окнами-витринами. В них всегда было что-то загадочное и таинственное. Они всегда были темны. Даже в самый солнечный день в них не проникал и лучик света. Всегда черные глаза кинотеатра словно скрывали те секреты, которое хранило старое здание. Его стены изменились, они были перекрашены в розовый цвет. Вместо нарисованных от руки афиш перед входом висели красочные плакаты, сделанные с помощью компьютерной графики. Под самый козырек крыши водрузили электронное табло, которое показывало время. Но окна по прежнему оставались черными. Их было не изменить. Кинотеатр был похож на человека, который стареет, покрывается морщинами и сединой, но его взгляд остается таким же знакомым как и много лет назад.
 Владимир сглотнул. Он включил первую передачу и медленно подкатил к кинотеатру, паркуя машину около тротуара. Он не отрывал взгляд от кинотеатра, а тот словно смотрел на него. Кинотеатр тоже был рад видеть старого друга, ведь Вова столько времени провел здесь, в небольшой беседке, которая расположилась под боком старого здания. Вместе с ней. Беседка была их местом.
 Мужчина дрожащей рукой вынул ключ зажигания и неуверенно выбрался из машины. На улице было довольно тепло - месяц июль хорошо исполнял свои обязанности, но Владимиру все равно было холодно. Несмотря на пиджак, он ощущал, как тело покрывается мурашками, а пальцы рук немели. В этом был виноват старый кинотеатр и маленькая беседка, которая пряталась в парке.
 "Может ее уже нет? Может ее уже снесли?" - думал Владимир, не замечая, как ноги невольно понесли его к кинотеатру. Он прошагал по небольшому парку, который благоухал восхитительными ароматами цветов и зелени. Прошел по берегу небольшого пруда, где грациозно вытянув шеи спокойно плавали черные лебеди. Он оставил позади  детскую площадку, с которой раздавались веселые детские голоса и взволнованные, сердитые голоса их мам. Он ничего и никого не замечал вокруг. Он почти вплотную подошел к кинотеатру. Справа от него разрослись пышные кусты. Их зелень скрывала от глаз то, что располагалось за ними. Но именно за этим зеленым забором должна была располагаться беседка. Или нет? Или ее уже нет?
 Сердце начало бешено колотить в груди. Воздух все чаще и чаще поступал в легкие. Огромные черные окна внимательно следили за ним, за каждым его шагом. Он двинулся к кустам. Ноги стали ватными, каждый шаг теперь давался с трудом. Он словно шел по топкому болоту, уходя все дальше и дальше в непроходимую трясину. Он подошел к кустам, сзади раздался лай собаки, от которого мужчина легонько вздрогнул. Но он был слишком поглощен своими мыслями, чтобы сильно испугаться этого лая. Владимир не стал обходить кусты: это ему казалось слишком томительным действием. Его мозг, его глаза требовали, чтобы он как можно скорей убедился в том, что беседки нет. Ломая хрупкие ветки, чувствуя как листья начали хлестать его лицо, он полез через кусты. Одна ветка больно царапнула его щеку, чуть ниже глаза. Левая нога запуталась в хитросплетениях толстых ветвей. Он выдернул ее, слыша жалобный стон ломающихся веток. Каждый шаг был сродни маленькой битве. Но он не останавливался. Он не мог. Потому что все его существо хотело убедиться в том, что беседки больше нет. Что нет того места, которое сильней всего у него ассоциировалось с Лерой.
 Он не заметил, как закончились кусты. Почти кубарем, неловко выставив перед собой руки, он вывалился на прохладную землю. Несколько листьев запутались в его волосах, несколько царапин на лице наливались красным цветом. Может быть со стороны он был похож на какого-нибудь безумца или пьяницу, но ему было плевать. Упершись коленями в землю, тяжело дыша как после долгой пробежки, он вскинул голову вверх.
 Она стояла на месте. Расположившись среди густых кустов, она выглядела такой же одинокой как и много лет назад. Она всегда была одинокой: жители города почему-то всегда обходили ее стороной. Именно поэтому ее выбрали Вова с Лерой. Им нравилось общество друг друга и они не хотя пускали кого-то в свой круг. А эта беседка была идеальным убежищем для них. Владимир помнил, как они проводили здесь тихие летние вечера, как делились своими фантазиями и идеями. Лера часто говорила ему, когда они оставались наедине в беседке, что хочет стать актрисой. Она много рассказывала про разные театры и разных актрис, которыми восхищалась. А Вова лишь завороженно смотрел на нее и улыбался.
 Те теплые летние вечера, легкий шепот листвы вокруг, иногда прерываемый чьими-то голосами...Голоса казались такими далекими, в беседке они находились в своем собственном мире, который казался им невидимым для остальных, недосигаемым. Иногда они улавливали запах жаренного арахиса. Когда в кинотеатре показывали новинки, которые были редкостью для их города, в старом здании всегда запускали машину для арахиса. Они обожали этот запах. Они наслаждались им, как наслаждались обществом друг друга. Обычно после сеанса к ним спускался неуклюжей, немного медвежьей походкой Игорь Гаврилович. Именно он жарил арахис на первом этаже, в столовой. Старый повар всегда приносил с собой кулек арахиса и тогда для детей начинался настоящий праздник. Игорь Гаврилович всегда делал удивленное лицо, хотя точно знал, что дети будут в беседке. Он заходил в беседку и говорил:
 - Ба, знал бы что вы здесь, принес бы вам немного арахиса, а то его все время остается много. Приходится выбрасывать.
 Но ребята всегда знали, что повар шутит. Его хитрые глаза, седые усы, которые ходили ходуном под коротким носом, всегда выдавали его. Он извлекал кулек из-за спины и радостные дети бежали к нему. Игорь Гаврилович был единственным человеком, которого дети были рады видеть в беседке. Пухлый повар, кряхтя, с трудом опускался на лавку рядом с детьми. Он начинал рассказывать им всякие истории, связанные с кинотеатром. Старик проработал в нем почти полвека, поэтому всегда мог удивить детей чем-то новеньким. Однажды он рассказал, что в кинотеатр приезжал Абасов Азат. Он отдыхал в санатории, который располагался недалеко от города и решил немного разнообразить свой досуг.  Дети не знали кто это, но слушали, раскрыв рты.
 "В тот день мы тоже были должны придти сюда",  - думал Владимир, глядя на беседку.
 Время ее не пощадило. Шесть опор, на которых держалась треугольная крыша, были сильно изъедены временем. Можно было только догадываться за счет чего они еще держали свой вес, который, в свою очередь, зиял несколькими провалами. Пару ступенек перед беседкой были сломаны и превратились в труху. Лавки, которое виднелись во мраке беседки, тоже выглядели изуродованными и искалеченными. Даже дикие растения, которые раньше как лианы густо обвивали беседку, оставили ее. Она выглядела немощной старухой, лучшие года которой остались в далеком в прошлом.
 Владимир постоял пару минут, не смея зайти в нее. Он ждал. Ждал, что появится она. Ведь она всегда появлялась здесь. Чаще всего именно здесь. Но сейчас никто не пришел. Мужчина никого не увидел. Облегченно выдохнув, он направился назад, еще больше укрепившись в надежде, что все его страхи остались в далеком прошлом.
 
Глава 4
   Вова опять посмотрел на вершину скалы. Она была на прежнем месте, но Вове казалось, что она перемещается, словно была живая. Он подумал, что она стала чуть дальше. Она будто играла с мальчиком, хотела напугать его. Глядя на «акулью пасть», он подошел ближе к берегу. Вова старался не смотреть на Леру, чтобы она не увидела в его глазах страх. Где-то он слышал, что если чего-то боишься и не хочешь этого показывать, то надо всегда прятать глаза - во взгляде могут увидеть все твои настоящие чувства.
 Он встал на пологий камень, который располагался на берегу. Камень, метра три длинной, плавно уходил под воду, что делало его похожим на своеобразный пирс. Только по камню можно было безопасно спуститься в озеро, так как берег слева и справа от камня густо порос камышом.
 Мальчик медленно снял сандалии, а затем носки. Он ощущал босыми ногами насколько был теплый камень. За день он хорошо нагрелся под знойными лучами солнца. Это тепло его немного успокаивало. Он выпрямился, не отрывая взгляда от скалы. Ему показалось, что она стала еще дальше. Солнце уже постепенно опускалось за горизонт, который представлял из себя густой лес, расположившийся на другом берегу небольшого озера. День стал темнеть, а голоса лесных птиц постепенно затихали. Осколок скалы в лучах вечереющего солнца и в полной, тревожной тишине был похож на недосягаемую крепость какого-то колдуна. А вода, которая ее окружала, была верным воинством, которое поглотит любого, кто посмеет приблизиться к "логову" колдуна. Мальчик представил, как поплывет к скале, как вода станет сковывать его ноги и руки. Его сил будет недостаточно, чтобы сопротивляться. В какой-то момент обессиленный он перестанет бороться и постепенно начнет тонуть, как брошенный в воду камень. Он будет чувствовать, как вода больно ударит ему в нос и он не сможет дышать. Он откроет рот, чтобы закричать, но не закричит, так как вода попадет и в рот. Он уже испытывал это чувство в бассейне. Крепкая рука тренера помогла ему выбраться из воды. Но кто поможет ему здесь? Злобная скала словно усмехнулась, когда он задал себе этот вопрос.
 Он услышал легкие шаги за спиной. Потом услышал дыхание Леры. Она встала рядом с ним, все такая же важная и уверенная в том, что Вова не за что не прыгнет в воду.
 - Ну, чего ты ждешь? – надменно спросила она.
 Этот вопрос послужил сигналом. Может Вова и не хотел (даже очень не хотел), но он все же сделал маленький шажок в воду. Ее сладкий голос был намного значимее для него, чем любой страх или любая страшная фантазия. Ее слова могли повелевать им, могли приказывать ему, а он, как верный слуга, готов был выполнять любой ее приказ. Жаль что она пока не догадывалась об этом и считала Вову лишь хорошим другом. Девочка считала, что многие мальчишки герои на словах и как говорила ее мама: «мужчины говорят намного больше, чем делают». А маме Лера привыкла доверять. Женщина растила Леру одна. Отца девочка не помнила. На вопросы мама лишь отвечала:
 - Он оказался самым ненадежным из всех мужчин. Его слова всегда расходились с его действиями.
 Девочка часто слышала по ночам, когда тайно читала свежие номера журнала «Классный журнал», как мама плакала. Журнал мама покупала раз в месяц и как назло приносила его поздно вечером, когда возвращалась домой после очередной смены на фабрике. От мамы постоянно пахло табаком, так как она работала на табачной фабрике. Девочке нравился этот запах. Она знала, что табак вреден для здоровья: по телевизору говорили разные гадости к которым может привести его употребление. Но если пахло табаком, значит мама была дома.
 Лера всегда очень сильно ждала маму и иногда злилась на нее за то, что она проводила почти все время на работе. Особенно в те дни, когда выходили свежие номера журнала или очень нужна была мамина помощь. Девочка целыми днями проводила дома одна, поэтому обязанности по хозяйству тоже ложились на ее плечи. Готовка обеда и ужина, уборка дома. Один раз ей даже пришлось принимать сантехника, угрюмого усатого дядьку, когда засорилась труба в ванной. Лера слишком рано поняла, что значит жить без родителей. Иногда она спрашивала маму зачем она так много работает. На уставшем лице мамы всегда находилась теплая улыбка для девочки и не менее теплые слова:
 - Я тебя сильно люблю и хочу, чтобы ты получила образование. Тогда ты сможешь устроиться на хорошую работу и тебе не придется, как мне, работать на фабрике.
   В их маленькой квартирке были очень тонкие стены, поэтому ночью ни один звук не мог пролететь мимо острого слуха девочки. Лера слышала горькие рыдания. Иногда мама произносила имя отца Леры, которое женщина никогда не произносила при девочке. В такие моменты Лере хотелось броситься в комнату к маме и попытаться успокоить ее. Но девочку постоянно что-то останавливало: где-то в глубине души она понимала, что ничем не сможет помочь. Мама была больна какой-то особенной болезнью, не похожей на грипп или обычную простуду. Это была только ее болезнь. А слезы помогали ей не меньше, чем таблетка парацетамола при высокой температуре. Болезнь можно было увидеть иногда по ее грустному взгляду, когда вроде стоило бы веселиться или задумчивому выражению лица, когда она смотрела на фотографию отца Леры, которую прятала под матрасом. Лера знала про эту фотографию, однажды заглянув в спальню мамы через приоткрытую дверь. Нет, она не хотела следить за мамой, но дети так любопытны. И они не могут различить разницу между любопытством и секретами, которые детям знать не обязательно. Глядя на лицо матери, на ее слезы, девочка крепко решила, что никогда не будет доверять мужчинам. Поэтому Вову она хоть и считала другом, но очень осторожно относилась к нему, старалась поменьше доверять, особенно когда он корчил из себя храбреца. Как например сейчас, когда он захотел прыгнуть в эту темную воду и доплыть до скалы.  Правда она чувствовала, что Вова как-то по-особому относится к ней. Смотрел не так, как на других девочек в школе. Он иногда краснел, иногда смущенно опускал глаза, когда разговаривал с ней. Она пыталась найти объяснение его странному поведению, но не могла.
 «Мужчины – самые опасные хищники на Земле, у которых нет чувств», - это слова ее мамы. Поэтому разглядеть за странным поведением своего друга какие-то чувства девочка не могла. Он был для нее другом. Но она замечала, что проводить с ним время ей очень нравилось. Даже больше, чем с подружками. Было в нем что-то особенное.
 Вова ощутил пальцами правой ноги насколько была холодная вода. После теплого камня это ощущалось особенно сильно. Дрожь пробила его. Мальчик надеялся, что в сумраке Лера не увидит его гусиную кожу. Камень был скользкий, как кожа змеи. Вова подумал, что даже если ему удастся доплыть до осколка скалы, ему придется вцепиться в него и тогда он ощутит всем телом его противную поверхность. Как мерзкая чешуя, камень будет приставать к его телу. А еще этот запах озерной воды, который он ненавидел. Стало еще хуже.
 Лера внимательно следила со Вовой. Да, она не очень любила мальчиков, можно сказать презирала их. Она могла легко вступить с ними в перепалку, а то и в драку. Девочка видела, что могут делать мальчишки, когда они становились мужчинами. Но Вова. Он хоть и был мальчиком, будущим мужчиной, но все же еще он был ее другом. А еще она чувствовала, как беспокойно забилось сердце в груди, когда Вова вступил в воду. Она приоткрыла рот, намереваясь что-то сказать, но она не могла понять, что именно она хочет сказать. Чего ты ждешь? Давай смелее! Или Вова, остановись, хватит!
 Она с ужасом поняла, что точно не хочет увидеть Вову в воде. Она знала, что он неважно плавает. Она знала, что скала очень далеко, чтобы до нее плыть. Она чувствовала, что вечерний воздух уже достаточно холоден, что вода может свести мышцы его рук и ног. Она знала, что ничем не сможет ему помочь, так как плавает еще хуже. А еще она понимала, что очень переживает за Вову.
 Он вступил обеими ногами в воду. Вова чувствовал как вместе с холодом в него все больше проникает страх. Сердце начало стучать так сильно, что казалось оно могло выпрыгнуть через горло. Мальчик чувствовал, что если бы Лера его о чем-нибудь спросила, то он бы не смог ей ответить: настолько его парализовал страх.
 «Скажи мне, чтоб я этого ни делал и мы уйдем! Одно слово! Я молча развернусь, даже не буду спорить! Надену сандалии и мы отправимся в город, в кинотеатру, как и собирались! Пожалуйста, Лера!»
 Вова не собирался отступать по своей инициативе. Но также, как он не хотел проигрывать спор Лере, она не хотела проигрывать спор ему. Повисло тревожное молчание. Они оба понимали, что их «детский спор» зашел слишком далеко.
 Сзади раздался треск ломающихся сухих веток. Затем послышались чьи-то торопливые, быстрые шаги. Они оба обернулись в сторону тропинки, по которой спустились к озеру. Эта извилистая, извивающаяся среди густых кустов и деревьев тропинка была единственной в этой стороне, поэтому не было сомнений, что кто-то спускается именно по ней.
 Вова услышал свист. Настолько неумелый, что он невольно сморщился. Сам он умел выдувать губами довольно приятные мелодии. А этот свист, который пока доносился издалека, можно было сравнить с плохой игрой пианиста или пением певца, у которого совсем нет голоса. Но мальчик здраво рассудил, что лучше слушать этот свист, чем лезть в воду.  Мохнатые еловые ветви низко спускались к тропинке, поэтому она больше напоминала своеобразный тоннель: они долго не могли увидеть того, кто спускался к озеру.
 Сначала показались кроссовки. Новые, модные детские кроссовки, о которых Вова мог только мечтать. Он видел их в дорогом спортивном магазине в центре их городка. Мама проследила за взглядом мальчика и лишь покачала головой: «Вова, чтобы купить эти кроссовки, отцу придется вставать еще на два часа раньше и ложиться на два часа позже. И нам надо будет молиться, чтоб его труды принесли щедрый урожай».
 Потом они увидели ободранные коленки. Над ними они увидели клетчатые светлые шорты, которые смешно топорщились по сторонам. А потом они увидели и самого незнакомца: к ним спускался Андрей Сорокин. Сердце Вовы начало стучать еще быстрее и он очень захотел оказаться в воде: он сразу подумал, что это будет лучше, чем встретиться здесь с этим мальчишкой.

 Глава 5
 Приемные часы уже давно закончились. Медсестра на проходной не хотела пускать, но когда Владимир сказал ей, что он сын Егора Волкова, она сразу замолкла. Миленькая девочка в белом халате, которая так долго спорила с мужчиной, удивленно раскрыла глаза и захлопала длинными ресницами.
 - Только недолго, - тихо произнесла она, осторожно оглядываясь, словно думала, что их подслушивают. - Палата номер 18. Второй этаж. Лифт справа по коридору.
 Владимир бросил короткое: "спасибо" и направился туда, куда указала медсестра. Он ощущал на себе ее взгляд, пока не скрылся за дверьми.
 "Наверное, мама ей рассказала про меня. Она всегда любит много поговорить, особенно когда сильно переживает и волнуется, - мужчина резко замер. - Интересно, она рассказала этой медсестре все? Про то, что я не видел родителей уже много лет? Про то, что я плохой сын?"
 Владимир еще раз вспомнил взгляд девушки. Что-то кроме удивления увидел он в нем. Осуждение?
 "Плевать!" - Владимир двинулся к лифту.
 На обычной белой двери висела обычная табличка "18". Точно такие же двери с другими цифрами располагались дальше по коридору . В тусклом свете люминесцентных ламп коридор был пуст. Лишь одинаковые двери, да окно в дальнем конце коридора, в которое заглядывали ветви какого-то дерева. Сильно пахло лекарствами. Владимир не знал какими именно, но точно знал, что это лекарства. Также пахло во всех больницах, в которых он побывал за свою жизнь. Да и как могло по-другому пахнуть в больнице?
 Он еще раз посмотрел на дверь. За ней был его отец. Столько лет он не видел его, а теперь от долгожданной встречи его отделяла совсем тонкая преграда. На глазах выступили слезы. Он опять начал дрожать. Но не от страха, а от того, что через минуту увидит отца. Только сейчас он понял, что раньше не задумывался: что он скажет отцу при встрече? Как себя поведет? Скажет: "привет, отец" и похлопает его по плечу, как будто они не виделись всего пару дней? Он не знал, как нужно вести себя с родителями, которых не видел много лет.
 Он дернул дверь на себя. Взгляду открылся тихий полумрак палаты, немного разбавляемый оранжевым светом, который проникал в комнату с улицы. Он задрожал еще сильнее. Неслышно он вступил внутрь. Четыре кровати располагались в палате, две из которых были заняты. Было темно, Владимир видел только силуэты, но он точно определил кто из них его отец. Интуитивно? Возможно. Но он знал, что фигура, которая лежала на дальней кровати у окна, принадлежала его отцу.
 Слезы потекли сильнее. Мокрые дорожки бежали до самого подбородка, где затем срывались в пустоту. У Владимира не было желания и сил вытирать их. Он мог лишь тихо идти к кровати. В груди все сжалось и превратилось в колючий клубок. Сердце закололо, взрываясь сильными, мощными ударами. Он подошел к кровати вплотную. Владимир готов был упасть на колени и разрыдаться. У него перехватило дыхание, когда он увидел лицо отца: такое знакомое и такое постаревшее. Столько лет прошло, а Владимир хорошо помнил его прямой нос, тонкие губы и широкий лоб. Подбородок немного выступал вперед, покрытый седой щетиной. Папа потолстел, лицо сильно округлилось. На голове почти не осталось волос, а глубокие морщины выступали на его лбу, под глазами и на щеках. Но это был его отец! Как Владимир захотел взять отца крепко за руку, разбудить его и посмотреть в его глаза! Взгляд отца сейчас был способен сжечь все внутри мужчины, уничтожить последние сомнения по поводу его приезда! Только ради взгляда отца и его улыбки стоило рискнуть! И как Владимир жалел, что не рискнул раньше.
 Глядя на отца, он вспомнил, как вечерами они сидели перед телевизором и смотрели футбольные матчи. Папа всегда был большим поклонником футбола. Они всегда яростно спорили, когда расходились во мнениях о том или ином эпизоде. Папа, обычно спокойный и рассудительный, мог резко взорваться и громко выругаться, когда его любимый игрок промахивался мимо ворот. Владимир только сейчас вспомнил о тех вечерах. Они всегда были спрятаны где-то в его памяти, запиханы в самый дальний чулан, потому что мужчина знал, что если бы вспомнил их, то сразу бы разрыдался. Мама приносила им горячий чай и печенье, которое пекла сама. Это был самый восхитительный чай и самое вкусное печенье. Владимир вспомнил их вкус.
 "Мама! Наверное она ждет меня дома. Ждет и не надеется, что я приеду. Отец, я очень много должен сказать тебе, -  Владимир улыбнулся, глядя на спокойное лицо отца. - Но не сейчас. Я приеду утром. Обязательно приеду"
 Он простоял еще пару минут, а затем также тихо, как и зашел, вышел из комнаты. Он закрыл дверь и привалился к ней спиной. Не в силах сдерживать больше слез, он разрыдался и опустился на пол. Он плакал, как, наверное, не плакал никогда. Владимир думал о родителях. Когда он увидел отца, он больше ни о чем другом думать не мог. Он ощущал, что только этот краткий момент встречи с отцом был намного лучше всех прожитых лет вдали от них. Да, он знал, что они сильно обиделись на него, когда он уехал. Это было слышно по их голосам в трубке телефона. Как они не старались быть приветливыми, они затаили на него глубокую обиду и пронесли сквозь все эти годы. Но еще он чувствовал, что они простят его. Когда они увидят его, весь холод в их голосах исчезнет и он снова станет для них любимым сыном, которого они потеряли много лет назад.
 Послышались шаги.  В пустом коридоре все звуки усиливались эхом. Шаги были легкие и быстрые. Такие могли принадлежать только человеку, которые очень мало весит. Или могли принадлежать ребенку.
 Владимир перестал плакать. Он повернул голову на шум и мелкие, противные мурашки покрыли все его тело. Он почувствовал как мочевой пузырь сильно потяжелел и готов был разразиться в любой момент.
 По коридору шла она. Лера. Сейчас она была бы Валерией, но она так навсегда и осталась Лерой. На ней было знакомое летнее платье. В зеленый горошек. Казалось даже сейчас, в узком не проветриваемом коридоре, оно развевалось как тогда на берегу. Ножки были такими же загорелыми. Она навсегда осталась маленькой девочкой. И она всегда преследовала Владимира. А Владимир всегда убегал от нее, потому что она была призраком, его самым жутким кошмаром.
 
Глава 6
 Андрей беззаботно насвистывал под нос какую-то песню. Его лицо было совершенно спокойным и равнодушным. Он засунул руки в карманы шорт и пинал перед собой еловую шишку. Наверное он представлял себя каким-нибудь знаменитым футболистом, так как был очень сильно увлечен этим делом и долго не замечал детей на берегу. Он провел пару неплохих финтов, перед тем как спуститься к озеру и наконец поднять голову.
 Из его глаз пропало безразличие. Рыжие волосы на голове, казалось, вспыхнули еще ярче, а на губах появилась легкая улыбка. Скорее нехорошая ухмылка, какими обычно улыбаются плохие парни в боевиках перед тем как совершить очередное гнусное преступление. Андрей замер метрах в десяти от детей и начал внимательно на них смотреть. Его улыбка постепенно становилась шире, он посмотрел на босые ноги Вовы и хмыкнул.
 - Что, Вова, захотел искупаться? – язвительно спросил он, корча неприятную гримасу.
 Андрей был старше всего на два года, но сейчас он казался Вове великаном, который своей громадной фигурой загородил всю тропинку. Мальчик понимал, что бежать некуда. Они с Лерой попали в ловушку: перед ними стоял никто иной как Андрей Сорокин или по-другому - Дьявол. Такое прозвище он получил за свое поведение и поступки. Мальчик очень любил розыгрыши и шалости, которые считал безобидными. Для него поджигание бумаг в мусорном баке или взрыв петард в школьном туалете были лишь забавой. Игрой. А если он избивал какого-нибудь ученика из начальных классов, то делал это лишь «в воспитательных целях». В Средней школе города Свиянск не было более отъявленного хулигана, чем Андрей Сорокин.
 - У вас очень дьявольский характер, Андрей, - произнесла как-то Вера Андреевна, учительница русского языка. Мальчик пытался прямо на уроке поиграть со своим приятелем в карты. С тех пор к нему так и прикрепилось это прозвище. И это прозвище только придавало ему еще больше сил.
 Причина, по которой ему все сходило с рук была проста – его отец был владельцем картонной фабрики. Фабрика была единственным предприятием города, которое обеспечивало население рабочими местами. Многие работники говорили, что «Семен Валерьевич воспитывает пса, которого потом посадит вместо себя». Многим не нравилась такая перспектива. Многие считали, что тогда фабрика, которая работала на устаревшим оборудовании и выпускала низкокачественный картон, совсем зачахнет. Горожане совсем останутся без работы и со временем город превратится в глухую деревню, куда будут приезжать только для того, чтобы вспомнить родные места или навестить родственников, которым некуда будет сбежать отсюда. Все эти разговоры говорили за спиной хозяина фабрики в дешевых барах городка, куда усталые рабочие заходили после тяжелых смен, поэтому город продолжал жить тихой, размеренной жизнью и всем приходилось мириться с фокусами, который иногда выкидывал Сорокин-младший.
 - Ты мне не ответил, щенок! – Андрей погрозил в сторону Вовы пальцем. Наверное, сейчас он считал себя каким-нибудь учителем или еще хуже, отцом Вовы, который застал сына за каким-нибудь непристойным делом. Богатство отца наложило свои отпечаток на Андрея: мальчик считал, что может советовать и указывать то, что должны делать другие люди. Он свято верил, что вместе с деньгами у человека появляется ум. Андрей не понимал, что светлая голова делает деньги, а не деньги делают светлую голову.
 - Ты не хочешь мне отвечать, негодяй! – худое лицо Андрея сильно вытянулось, а брови поползли вверх, намереваясь спрятаться в рыжих густых волосах. – Я тебе устрою!
 Вова стоял и не мог произнести ни слова. Он знал, что встреча с Андреем в тихом, безлюдном месте не может закончиться ничем хорошим. Вообще любая встреча с ним грозила неприятностями. Андрей спокойно мог совершить очередную пакость, совершенно не беспокоясь, что люди в городе начнут осуждать его. Кто узнает, что случилось на этом берегу? Только если дети сами все расскажут. Но Андрей умел находить нужные слова. Он хорошо научился угрожать и пугать. Пара крепких фраз и любой, кого он обижал или кого избивал, быстро замолкал. Рыжая макушка на горизонте навсегда становилась для таких детей символом страха.
 Андрей тоже понял, что они попали в ловушку. В его ловушку. Может Андрей пришел на берег озера от безделья. Может в городе он не находил ничего интересного: многих детей летом отправляли в разные лагеря да к родственникам. Город опустел. Чтобы кого-нибудь поймать для своих розыгрышей требовалось немало усилий, которые не любил прикладывать Андрей. Да и дети при его появлении старались спрятаться или обойти его стороной. Наверное для Андрея лето было самым скучным временем года.
 А здесь такой сюрприз. Тихий берег, на который вечером могут придти только те, кто очень хочет покормить комаров. И на этом берегу пара детей - вечер для Андрея переставал быть томным.
 Он не спешил, он растягивал этот момент. Его самодовольное лицо готово было лопнуть от удовольствия. Наверняка в голове он прокручивал варианты дальнейшего развития событий. Может он заставит Леру прыгнуть в кусты крапивы, которые росли выше по берегу? А потом будет весело смеяться, когда Лера, плача, будет чесать свои руки и ноги. Или он захочет, чтобы Вова натянул собственные трусы на голову и спел какую-нибудь песню? Вова слышал, как однажды Андрей заставил Витю Маликова (одноклассника Вовы) залезть в сад к дяде Мише. Витя никогда не отличался быстрым бегом или особой ловкостью, поэтому он стал легкой добычей для дяди Мишы. Старик очень не любил, когда кто-то пытался воровать яблоки в его саду. Витя говорил, что его мягкое место болело потом целую неделю. Он говорил, что слышал мерзкий смех Андрея, когда армейский ремень раз за разом спешил на свидание с его пятой точкой. Потом он еще получил пару подзатыльников от Дьявола за то, что не смог достать яблок. Андрей умел развлекаться.
 От этих мыслей Вове стало совсем не хорошо. Андрей стал для него настоящим дьяволом. Блеск в глазах Андрея заставлял его тело дрожать. Вова не мог выдержать этот взгляд. Он почувствовал как из носа потекли сопли, а коленки предательски начали подгибаться. Мысль о том, что его будут унижать на глазах подруги врезалась в его сознание как разряд электрического тока - вспыхнула яркой вспышкой в глазах и затмила все другие мысли. Он бросил на Леру быстрый взгляд.
 Лера стояла рядом. Внешне она  не проявляла испуга или страха. Она тоже очень хорошо знала Андрея. Знала о его репутации. Но она гордо вскинула голову и смотрела Андрею в глаза. Словно она принимала тот вызов, который должен бросить им Андрей. Любой. Она готова была дать отпор. Ее летнее легкое платье продолжало развеваться. Лицо стало серьезным. Исчезла улыбка.
 "Ты посмотри на Леру. Разве она похожа на человека, которого будут унижать?"
 Вова почувствовал, как загорелись от стыда его щеки, а взгляд невольно опустился вниз. Девочка выглядела намного мужественней его самого.
 - Я с тобой разговариваю! Думаешь, я не знаю тебя? Сын пастуха и доярки! - Андрей громко засмеялся, будто сказал очень смешную шутку.
 Вова не мог поднять глаз. Андрей оскорблял его родителей, а он ничего не мог ответить. Себя он успокаивал тем, что это всего лишь слова.  Вова говорил себе, что родители никогда не узнают то, что сказал про них Андрей. И они не узнают то, что Вова слышал это. Это будет тайна, которая останется здесь. Все, что он мог делать - это шмыгать носом. В какой-то момент он захотел поднять маленький кулачок и вытереть сопли, которые заблестели у него над верхней губой. Но он вовремя остановился. У Андрея это вызовет новую порцию смеха и новые шутки. Поэтому мальчик стоял, не смея шелохнуться.
 - Не смей так говорить о его родителях! Они очень хорошие люди! - этот голос вывел Вову из ступора. Он посмотрел на Леру. Она стояла. Стойкая и невозмутимая. Гордая и непреклонная. Она напоминала Вове героиню какого-нибудь приключенческого фильма: храбрую и бесстрашную. Вот перед ней опасность, а она спокойно встречает ее, словно встречает такие опасности каждый день и каждый день справляется с ними. Вова испуганно посмотрел на Андрея. Как тот воспримет эти слова? Этот мальчик не привык, чтобы кто-то бросал ему вызов.
 С первого взгляда казалось, что Андрей не обратил внимание на ее слова. Он продолжал улыбаться. Смешные шорты топорщились, как паруса корабля, а глаза, немного прищуренные, смотрели то на Вову, то на Леру. Хотя нет, ухмылка стала жестче. Если до этого он радовался каким-то своим мыслям, то теперь его губы скрывали что-то другое. Они стали предвестником чего-то страшного. За этой ухмылкой пряталась не обычная детская шалость, а что-то большое. Что-то очень опасное и ужасное.
 - Она будет говорить за тебя? - его голос был подобен холодному, ледяному ветру. Рыжая макушка кивнула в сторону Леры. - Думаешь, я не знаю, что твоя мать шлюха и отец ушел от вас именно потому что она шлюха? Мой папа говорит, что со шлюхами нельзя создать семьи, с ними можно только спать.
 Повисла тишина. Последние птицы вместе с последним солнечным светом спрятались в лесу. Лишь слабые отсветы солнца еще озаряли чистое, голубое небо. Густые сумерки все более уверенней выползали, заливая все вокруг. Были слышны тихие всплески волн, которые лениво накатывали на берег. В этой тишине они стояли друг напротив друга, как какие-нибудь стрелки на Диком Западе из голивудского вестерна. Напряжение по невидимым проводам пробегало между ними, все мышцы затвердели. Все чувствовали приближение беды и ждали.
 Вова видел лицо Леры. Ее нижняя губа начала дрожать, а глаза немного заблестели. Эти слова слишком сильно задели ее. Она знала, что Андрей очень мерзкий, гнусный тип. Но она никак не ожидала, что он так, по-взрослому, сможет оскорбить ее и ее маму. Кто может сказать в лицо такие слова - способен на страшные поступки. А его слова больно вонзились в грудь. Теперь она хотела только одного, чтобы он извинился за эти слова. Она обещала себе, что никому из мужчин (мальчишек) никогда не позволит оскорблять ее. И маму. Мама в жизни испытала очень много: измену, тяжкий труд, одиночество. Она очень многое делала для Леры и не была достойна таких мерзких слов какие срывались с губ этого мальчишки. Андрей продолжал улыбаться.
 "Не должны бабы указывать мне, что говорить, а что нет, - думал Андрей. -  Мне даже собственная мать не указывает, что делать, а здесь эта девчонка. Пусть знает с кем имеет дело."
 И только Вова молил бога, чтобы все закончилось: чтобы Андрей развернулся и ушел, а они направились в город, к кинотеатру. Но по взгляду Андрея он понимал - все только начинается.
 - Извинись, - ее тоненький голос немного разогнал тревожную тишину. Она произнесла это слово тихо, хотя и очень твердо - оно прозвучало как приказ.
 Рыжие брови снова поползли вверх. От удивления Андрей даже приоткрыл рот. Глаза  готовы были выпасть из орбит. Он такого не ожидал, как не ожидал такой дерзости от любого, над кем хотел пошутить или кого хотел проучить. Он был грозой всех детей. Его боялись даже некоторые взрослые. Как например Максим, парикмахер в городском салоне красоты. Однажды Андрей записался к нему на стрижку. Он хотел прическу, как у Дэвида Бекхэма, а получил такую же прическу, какую носили  примерно девяносто пять процентов ровесников Андрея в городе. Проще говоря все те, кто стригся у Максима получали такие стрижки: Максим был не самым талантливым парикмахером. Когда мальчик увидел в зеркало свою голову, он не выдержал. Он не знал откуда у него взялась такая злость, но он начал громко орать на парикмахера. Плюясь слюной, краснея от гнева, вскидывая свои маленькие кулачки Андрей громко кричал, особо не стесняясь в выражениях.  Длинный, худощавый парень стоял перед ним, как провинившийся школьник, низко опустив голову. И Андрею было не понять, что склонил тот голову не перед ним, а перед его отцом, который ждал сына за стеклянной дверью салона. Именно его гневный взгляд чувствовал на себе Максим. Молодой человек знал: отец Андрея может легко сделать так, что его уволят, поэтому ему приходилось терпеть выходки мальчишки. Андрей с тех пор всегда грозил Максиму пальцем. Ему очень понравилось кричать на взрослых. Он чувствовал в себе особую силу. Возможно именно с того момента Андрей ощутил свою полную безнаказанность.
 - Что ты сказала? - Андрей медленно двинулся в сторону ребят. Он аккуратно и тихо ступал, как тигр перед прыжком на свою добычу. Как хищник, который загнал свою жертву в капкан, он не спешил.
 Вова застыл на месте. Мальчик чувствовал, что в любой момент готов был упасть на колени и молить Андрея. Молить о пощаде. Что-то нехорошее, очень плохое задумал Андрей и Вова не хотел знать что именно. Он был готов выполнить любое "задание", которое мог дать ему Андрей. Улыбка и взгляд Андрея были какими-то особенными. Может именно так маньяки-убийцы смотрят на своих жертв, когда убивают? Вова не знал. Фильмов ужасов он смотрел немного, да и то он знал, что там играют всего лишь актеры. Весь их страх, переживания были не настоящими. А здесь... Андрей мог бы получить "Оскар". Он очень хорошо изображал зло, ненависть, гнев в одном флаконе.
 - Ты хочешь искупаться вместо него?
 Вова почувствовал, как Лера немного вздрогнула, словно ее неожиданно укололи иголкой. Но она продолжала стоять, как стойкий солдатик. Да, она не умела плавать. Она часто говорила Вове, что ванна ей кажется огромным бассейном. Она говорила, что может принимать ванну, только когда мама рядом. Обычно мама читала ей какую-нибудь книгу, пока медленно набиралась вода. Мамин голос успокаивал ее, придавал уверенности. Сейчас мамы не было рядом. Но разве она могла показать Андрею, что боится? Тогда он в очередной раз выиграет. А она никак не могла этого допустить. Она не могла проиграть "мужчине". Она считала, что если мир наполнен этими существами, которые способны причинять боль, то побеждать их надо еще в детстве.
 Андрей приближался. Вова уже хорошо мог разглядеть смешные веснушки на носу Андрея, которые ни капли не веселили. Вова вспомнил Сашу Лойе из "Ералаша". Вот у него были смешные веснушки. А веснушки на этом носу казались такими же злыми, как и сам их владелец.
 - Хочешь купаться? - Андрей замер напротив Леры. Его глаза бегали по ее лицу. Омерзительная ухмылка стала еще омерзительней. Взгляд таил загадочность и опасность - в его голове созрел какой-то план. Ужасный. Непредсказуемый. План, который навсегда заставит эту девчонку уважать его и бояться. Больше бояться. Потому что Андрей знал, что страх рождает уважение. В свои юные годы он хорошо это понимал. И Лера должна бояться его, как боится парикмахер или Витя Маликов.
 Лера стояла напротив него, гордо подняв голову. Она не прятала глаза. Маленький носик все так же готов был проткнуть облака, а легкое платье продолжало развеваться. Она готова была к любой опасности, к любому повороту событий. Она была уверена, что Андрей всего лишь мальчишка-хвастун и шалости у него детские. Она пыталась убедить себя, что его слова про купание - всего лишь слова. Сейчас он выкинет какую-нибудь глупость, над которой она громко посмеется. А потом она заставит его извиниться за фразу, которые он сказал про ее мать. И за те слова, которые он сказал о родителях Вовы. Она спокойно ждала, что будет дальше.
 И это произошло. Андрей сделал последний шаг, который отделял его от Леры, а затем сильно толкнул девочку в грудь. Возможно он и не хотел этого делать, но Лера заставила его так поступить - она не извинилась за свою дерзость.
 Она стояла на самом берегу, поэтому сделав неуклюжий шаг назад, подскользнулась на мокром камне. Нога предательски поехала в сторону и коротко крикнув, она оказалась в воде. Вова знал, что сразу за камнем начинается глубокий обрыв. Он видел как старшеклассники в прошлом году проверяли здесь глубину. Они ныряли, надолго задерживали дыхание, но до дна добрался только один из них. Вова же, сидя на берегу и кидая мелкие камни в воду, хорошо слышал, что сказал тот парень. Он сказал, что до дна "целая вечность". Вова с ужасом понял, что Лера не сможет встать на дно, не сможет его ощутить как могла бы ощутить дно ванной. Под ней была глубокая бездна.
 Вова не видел Андрея. Он только слышал шум удаляющихся шагов. Вова продолжал смотреть на озеро, где его подруга пыталась бороться за свою жизнь. Он был не в силах оторвать взгляд.
 
Глава 7
 - Нет! - тихо вырвалось из груди. Он обмяк. Но лишь на мгновение. Он знал, что надо делать. После смерти Леры, он хорошо научился делать то, что его спасало.  Не было времени кричать или молить богов -  время оставалось только для того, чтобы бежать. Кое-как неуклюже он поднялся на ноги, преодолевая дрожь в ногах. Владимир кинул на девочку мимолетный взгляд и встретился с ее глазами. Ее взгляд напомнил ему, как выглядит смерть. Вдали от города и вдали от нее, он пытался забыть ее глаза. Получалось плохо: иногда он просыпался по ночам, весь в холодном поту, с трудом справляясь со своим учащенным дыханием. Иногда он начинал заикаться во время разговоров с людьми, когда в памяти неожиданно всплывали картины из детства. Иногда у него болел живот, когда перед глазами он видел ту самую девочку, свою подругу Леру.  Для таких случаев он носил камни в пиджаке. Они успокаивали его, они позволяли страшным картинам раствориться. Благодаря этим камням он научился кое-как жить в обществе людей и чем старше он становился, тем призрачней становились его видения.
 Рука невольно полезла в карман, нащупывая маленькие, гладкие камешки. Но он быстро понял, что они не смогут в этот раз ему помочь. Его страх был реален. Не было нескольких сотен километров, которые отделяли его от страха. Вот она - медленно приближается к нему.
 Развернувшись на негнущихся ногах, он бросился к лифту. Едва не упал, с трудом удержал равновесие. Потом повернул за угол. Пальцы нащупали кнопку вызова лифта, а глаза смотрели в коридор. Она не отбрасывала тени, но он чувствовал, что она приближается.
 Где-то наверху нехотя и лениво заработали шестеренки лифта. Раздался грохот, а за ним и монотонное гудение.
 "А что если лифт не успеет?" - судорожно думал он.
 Он не знал, что будет если девочка настигнет его. Он никогда не позволял призраку добраться до него. Где-то внутри него сидела уверенность в том, что ее прикосновения несут для него смерть. Он чувствовал, что случится что-то страшное. Все детство он убегал от нее, где бы она не появлялась. Бывало они не приходила к нему месяцами, а бывало появлялась каждую неделю, иногда чаще. Ему часто приходилось бегать. Жители городка считали, что во всем виновата смерть Леры. Все знали, что они были очень близкими друзьями. Вот и думали, что он не много "съехал с катушек". И как они все были правы!
 Двери лифта разъехались и Владимир почти кубарем ввалился в него. Падая, он успел нажать кнопку первого этажа. Через секунду двери лифта сомкнулись и стальная коробка плавно поехала вниз.
 Сильно болел живот. Мужчина ходил ко многим врачам, но никто не мог объяснить причины его внезапных болей. Язвы врачи не находили, признаков рака не было найдено, других отклонений тоже - все они лишь разводили руками. Он прошел много обследований, перепробовал много лекарств, но это почти не помогало. Сам он называл эти приступы "синдромом страха". Он боялся всю свою жизнь, поэтому боли в животе связывал с постоянными тревогами и беспокойствами. Он полез во внутренний карман, где лежало обезболивающие -  таблетки могли немного успокоить его живот. С трудом открыв бутылочку, он достал таблетку и положил в рот. Запивать ее было нечем, поэтому он сморщился, ощущая как таблетка нехотя скользит по пересохшему горлу. Но таблетку надо было съесть, иначе вскоре боль могла стать невыносимой.
 Двери лифта неожиданно раскрылись, отчего мужчина испугался и выронил бутылочку из рук. Она грохнулась на пол и покатилась, рассыпая ее содержимое.
 "Времени нет! - Владимир с сожалением смотрел на маленькие белые кругляши. - Она может быть уже где-то рядом!"
 Медсестра на мгновение отвлеклась от телефонного разговора и проводила мужчину удивленным взглядом. Она видела как он тяжело дышал, как пот выступил на его лбу. Мужчина пронесся мимо нее и даже не попрощался, хотя некоторое время назад он был достаточно вежлив. Она посмотрел в окно, глядя как Владимир с трудом садится за руль старенького "Форда" и покачала головой, возвращаясь к своему несомненно интересному телефонному разговору.
 Мотор надрывно гудел, он работал почти на максимуме. Вдавливая педаль газа в пол, Владимир не замечал, что разогнался уже до ста двадцати километров. Дома, магазинчики, фонарные столбы и редкие прохожие пролетали мимо с бешеной скоростью. Но он даже не думал сбрасывать скорость - если бы он мог, то он мчался бы еще быстрее.
 "Надо быстрее отсюда уехать!"
 Он чуть не смахнул дорожный знак, в последний момент крутанув руль чуть левее.
 "Надо быстрее покинуть этот чертов город! Я не хочу больше видеть ее! Я не хочу!"
 На повороте он скинул скорость и машина, взвизгнув покрышками, послушно ушла в право. Он успел бросить взгляд на кинотеатр. Старый друг провожал его своими черными окнами, в которых может таилась грусть, может печаль, а может они облегченно смотрели ему в след.
 "А как же родители?"
 Владимир сам не заметил, как левая нога легла на педаль тормоза и машина резко, словно скакун которому натянули поводья, начала упираться в асфальт. Ее зад начал вилять из стороны в сторону. Мужчина безнадежно крутил руль то вправо, то влево, стараясь снова взять управление под свой контроль. Но все было тщетно. Дикий скакун сильно брыкался. Машина вильнула еще пару раз, а потом  ее сильно закрутило на перекрестке. Владимир вцепился в руль. Весь мир перед ним закрутился. Можно было подумать, что он сидит на какой-нибудь карусели. Машина визжала. Он больно ударился о боковое стекло, а потом его откинуло на спинку кресла. Потом кинуло вперед. Ремень безопасности впился в его грудь. От дьявольской круговерти к горлу подступил приступ тошноты. И в тот самый момент, когда он попытался закрыть рот рукой, машина резко замерла. Он опять откинулся на сидение. В салон проник неприятный запах жженой резины. Мужчина закрыл глаза и тяжело вздохнул.
 "А как же родители? - опять думал он, словно не было сейчас безумной гонки, которая могла закончиться более плачевно, чем ушибленный лоб и пара синяков на плече. - Я же приехал ради них!"
 Он вспомнил лицо отца. Он представил, что где-то на окраине города, в маленьком доме одиноко сидит его мать. Она не знает, что приехал ее сын. Она даже не надеется, что он приедет. А он здесь! Всего в паре километрах от нее! И неужели он проделал этот путь только для того, чтобы снова без оглядки убежать? Снова стать трусом? Жить снова в постоянном страхе? Стоит ли рискнуть? Да, стоит! Чтобы хотя бы еще раз увидеть маму и отца. Увидеть их счастливые лица.
 Он открыл глаза и увидел то, что снова заставило его вернуться в детство. Рядом с перекрестком, на огромном столбе висел плакат. Улыбающийся мужчина в черном деловом костюме весело взирал с этого плаката на город. Его уверенный взгляд был устремлен куда-то вдаль, а белоснежной улыбке мог позавидовать любой известный актер. На плакате была надпись: "Мэр, не тот, кто обещает - мэр, тот кто делает. Я делаю."
 Вова вышел из машины, не обращая внимания на то, что припарковался на середине проезжей части. Он направился к плакату. Чем ближе он к нему подходил, тем меньше у него оставалось сомнений. На плакате был изображен Андрей Сорокин - самый отъявленный хулиган в прошлом, а в нынешнем мэр этого города.
 "Наверное, - думал Владимир, - такие ребята всегда становятся успешными бизнесменами, влиятельными политиками или просто богатыми людьми".
 
Глава 8
   Никто так и не узнал, что на самом деле случилось на берегу. Тело Леры случайно нашел рыбак, когда вытаскивал рыбацкие сети из воды. Сначала старику показалось, что ему попалась огромная рыбина и он обрадовался неожиданному, щедрому улову. Но когда он увидел маленькую детскую головку и синие маленькие ручонки, он едва не потерял сознание.
 Все знали, что Вова с Лерой очень хорошо дружили. И многие видели в тот день, как они гуляли по городу. Но никто не был свидетелем того, что они были вместе на озере. Вова на все вопросы полицейских невнятно отвечал, что они рано разошлись по домам. Родители Вовы в тот день уехали за город, поэтому не могли подтвердить его слова. А так как их дом располагался на окраине, то и из соседей никто не мог сказать, что видели мальчика. Разве что Степан, но тот почти всегда был пьян и верить его словам никто не собирался. Да и выяснилось позже, что весь тот день он провел в беспробудной пьянке.
 Полицейские оставили мальчика в покое и начали разрабатывать другие версии. Ходили слухи, что следователи думали будто в городе завелся маньяк. Но так как убийство Леры осталось единственным, то от этой версии вскоре отказались. Через какое-то время жители начали забывать о девочке, а папка с ее делом легла на полку, где вскоре покрылась толстым слоем пыли. Полицейские коротко записали в ее деле: "несчастный случай".
 Вова не решился рассказать об Андрее. Он его боялся. Вова был еще маленьким мальчишкой, но он уже ясно понимал, что Андрею за это ничего не грозит. Во-первых, надо доказать, что он тоже был на берегу. А во-вторых, если Вова расскажет об Андрее, это будет означать, что Вова до этого врал. Для чего? Подозрение в убийстве девочки могло упасть на него. Еще был отец Андрея. Его деньги могли спокойно прикрыть беспокойного отпрыска. Жители городка знали, что деньги отца Андрея решали в городе многое. Кто-то работал на него, кто-то был подкуплен им. Поэтому маловероятно, что Андрею грозило что-то серьезное, даже если бы его вина была доказана. Андрей так и остался бы на свободе. А как он умеет мстить, Вова знал не понаслышке.  Вова мог бы стать следующим ребенком, которого нашли бы в озере. Вова очень стыдился своей трусости, но ничего не мог с этим поделать.
  Первое время он плакал по ночам. Мальчик почти перестал разговаривать с окружающими, фотографию Леры он хранил под своей подушкой. Он постоянно возвращался к тому дню на озере и каждый раз начинал плакать еще сильнее. Правильно ли он поступил? Нет, не правильно. Все его действия были неправильны. Ему надо было защитить Леру, потом постараться ей помочь и, наконец, хотя бы рассказать всем об Андрее. Но он не сделал этого. Сотни, тысячи раз он просил за это прощение у Леры, обращаясь к небесам.
 Несколько раз он пересекался с мамой Леры: город был маленьким, поэтому сложно было избежать этих встреч. Ее взгляд, в котором было столько печали и боли, мальчик не мог выдержать. Он быстро убегал. Может он убегал от нее, потому что женщина очень напоминала ему Леру? Вова не знал, да и не хотел знать, что пугало его больше: ее взгляд или сходство с дочкой.
 Потом он начал постепенно забывать тот день. Кончились летние каникулы и он вернулся в школу, где его голову начала занимать учеба. Иногда в школьных коридорах ему встречался Андрей. Вечно уверенный и нахальный Андрей в такие моменты словно становился меньше. Он прятал глаза и старался поскорее уйти, забывая про шалости, которые были у него на уме. Вову это устраивало - Андрей не собирался ему ничего делать. Более того Андрей начал его бояться.
 Так прошел целый год. Город совсем забыл про страшный случай на озере и его жители перестали рассказывать друг другу истории про нее, каждая из которых была невероятней предыдущей. Одним солнечным весенним днем, Вова не спеша возвращался домой после школы. Жаркое солнце, которое взгромоздилось на чистый небосвод, нещадно плавило снег. Маленькие ручейки беспокойно бежали вдоль дорог и тротуаров. За одним из таких ручейков и следил Вова. Он нашел пластмассовую пробку из-под бутылки "Кока-колы" и пустил ее по ручью. Он начал увлеченно наблюдать как пробка, словно отважный кораблик, несется вперед по опасному, извилистому ручейку. Вова сильно увлекся погоней за пробкой, чтобы замечать что-то вокруг. Но он не мог не слышать чьи-то шаги, которые приближались к нему. Кто-то шел по тротуару ему на встречу и вскоре его заслонила чья-то тень.
 Вова остановился и недоуменно поднял голову. В тот же момент он почувствовал, как его голова попыталась вжаться в плечи. В зимней куртке и так было достаточно жарко, но теперь пот еще сильней потек по спине. Перед ним остановилась старуха. Ее худощавая высокая фигура, облаченная в одежду черных цветов, пугала. На ней было длинное черное пальто, такие же черные сапоги, на руках были черные перчатки, а на голову был накинут черный платок. Морщины глубоко впивались в сухое лицо, седые волосы выбивались из-под платка.
 - Не узнаешь меня? - голос был очень знакомым Вове, но он никак не мог вспомнить чей он.
 Стыдясь, Вова отрицательно покачала головой. Он сжался еще сильнее.
 - А Леру помнишь? Мою Леру? - голос был беззвучным, лишенным эмоций. Женщина посмотрела куда-то вдаль пустыми глазами. - Я ее ищу. Ты не видел ее?
 Мальчик задрожал. Теперь он ее узнал - это была мама Леры. Она превратилась в безумную старуху. Ее взгляд это только подтверждал. Ее глаза безумно крутились и не могли остановиться на какой-нибудь одной точке, а губы что-то беззвучно шептали. Внезапно она замерла: губы перестали шевелиться, а глаза крутиться. Она медленно опустила взгляд на мальчика и Вова увидел в этом взгляде что-то страшное.
 - Вова, - холодно произнесла она. - Где моя девочка? Ведь ты знаешь. Ты же был с ней в тот день на берегу?
 Вова почувствовал как теплые струйки потекли по его ногам. Ее взгляд, как паутина умелой паучихи, сковывал его. Он замотал головой. Фигура женщины словно стала больше, она начала почти нависать над ним. Еще чуть-чуть и она должна была обрушиться на него. Вова не выдержал. Он резко развернулся и побежал. Мальчик не знал: бросилась ли за ним женщина, но не хотел этого проверять.
 Он прыгнул с дороги в кусты, надеясь что они смогут его спрятать. Он не осознавал, что кусты стояли еще абсолютно голые. Ветви, как хрупкие скелеты, торчали в разные стороны. Он ничего не видел и не разбирал перед собой дороги. Вова видел только худую фигуру той женщины. Он бежал все дальше и дальше. Ноги иногда проваливались в снег. Тогда он, вскрикнув, поскорей пытался достать их из сугроба. Он падал, полз, снова вставал и бежал. Страх бездумно гнал его вперед, пока, наконец, обессилевший мальчик не выбежал на большую поляну. Без сил он грохнулся в снег и начал тяжело дышать. Вова не знал: преследует ли его мама Леры. Ему казалось, что он слышит чьи-то шаги, но у него больше не было сил убегать. Ноги и руки отказывались слушаться его.
 Пролежав некоторое время и немного восстановив дыхание, он понял, что никто его не преследует. Вокруг него стояла тишина, разбавляемая лишь шумом его дыхания. Мальчик начал постепенно приходить в себя. Силы начали возвращаться к нему и он смог подняться с земли. Вскинув голову, он увидел перед собой беседку. Ту самую, которую они с Лерой так любили.
 Беседка выглядела пугающе. Казалось яркий солнечный свет не попадал сюда. Беседка вызывала чувство непонятного страха даже больше, чем вызывала мама Леры. Раньше она служила символом крепкой дружбы, искренней любви, была местом волшебных мечтаний и приятных бесед - она была уютным убежищем двух детей. А теперь она казалась одинокой. Она стала всеми забытой беседкой. Только неугомонные ветра навещали ее, да редкие птицы садились на ее крышу, чтобы рассказать друг другу какие-то новости. Глядя на нее, Вова понял что совсем забыл о ней. Она была такой же частью его жизни, как уроки в школе или тренировки в  бассейне. Если в школе и бассейне он получал какие-то знания и навыки, то здесь он получал любовь и дружбу. Он также учился любви и дружбе здесь, как учил уроки в школе. Леры умерла - умерла и необходимость в беседке. С кем-то другим он ее разделить не мог и не хотел.
 Он взглянул на нее. На ее одинокий стан, окруженный забором из тощих кустов. На ее крышу, с которой свисали длинные сосульки. На крыльцо, на котором еще лежали остатки грязно-серого снега. Тревога в его душе нарастала все больше. Виной тому было что-то необычное, что-то непривычное то, что он увидел внутри беседки. Он видел чью-то тень.
 Ноги стали ватными, но все же он удержался от мысли снова убежать. Два раза за день убегать от страхов, которые не имели достаточных оснований - тогда он точно начнет считать себя последним трусом. А он себя таким не считал. Он на секунду задержал дыхание. По крайней мере до той трагедии озере, он не был трусом. И тогда он хотел доказать Лере, что он не трус.
 - Кто там? - позвал он. Его слова быстро поглотила тишина, настолько тихо он их произнес.
 Тень не шевелилась.
 - Выходи! - более громко крикнул он. Он понимал, что там может оказаться какой-нибудь бродяга, который обосновался в беседке после того, как ее оставили дети. Или там мог сейчас находиться другой ребенок. А может быть там никого нет? Вова помнил, как отец говорил ему о миражах, которые можно увидеть в жаркой пустыне. Отец рассказывал, что странники измученные жаждой и усталостью в бескрайних песках иногда встречают миражи. Мираж мог быть похож на небольшое озеро, на караван, идущий по торговому пути или на целый город. Но чем ближе несчастный подходил к такому миражу, тем призрачней он становился, пока не исчезал совсем. Вова не знал, бывают ли миражи в их краях, но очень хотел в них верить.
 "Хоть бы это был лишь мираж!"
 Но тень шевельнулась. Вова видел как кто-то бесшумно начал передвигаться к выходу. Он еще не видел незнакомца, но заметил, что его фигура была не больше его собственной.
 Мальчик затаил дыхание, наблюдая как незнакомец выходит из беседки. Он увидел ноги, абсолютно голые в летних сандалиях, увидел легкое платье в зеленый горошек, а потом увидел и лицо. Его словно ударили огромным воздушным молотком. Мысли как брызги воды разлетелись из головы в разные стороны. На какой-то миг все перед его головой закружилось, завертелось. Ему пришлось приложить усилие, чтобы удержаться на ногах.
 Перед ним стояла Лера. Точно такая же, как и год назад. Точно в том же летнем наряде, в котором она была тогда на берегу. Она остановилась, когда лучи солнца остветили ее лицо и фигуру. Она смотрела на него.
 - Лера? - выдавил Вова. Чувство радости вспыхнуло в его груди, но тут же потухло. Его губы замерил в полуулыбке. - Что ты здесь делаешь? Как...Как ты выжила?
 Вова был еще мал, но не глуп. Мысли начали заползать обратно в его голову. Он понимал, что в этом наряде она не протянула бы на такой погоде слишком долго. А как она так долго скрывалась от всех? И как она могла скрываться от всех, когда ее тело выловили из воды? Вова сам присутствовал на ее похоронах. Родители были против, но он пошел. Он видел ее бледное лицо, ее посиневшие губы. Она была там! Но тогда кто здесь? Он посмотрел ей прямо в глаза и ужаснулся. В них не было ничего человечного, теплого, доброго, что он знал во взгляде своей подруги. В них он увидел смерть. Он не знал, как он это понял, но с тех пор мальчик навсегда усвоил знание о том, как выглядит смерть. Она была в глазах этого чудовища, которое очень походило на Леру.
 Девочка сделала шаг в снег. Ее лицо оставалось непроницаемым, холод не доставлял ей никаких неудобств. Потом второй. Ее руки медленно вытянулись в сторону Вовы и она, медленно ступая по весеннему снегу, направилась к нему.
 
Глава 9
 В окнах горел свет. Мама не спала. Возможно она что-то чувствовала. Может сердце подсказывало ей, что должно что-то произойти? А может она просто очень сильно переживала за отца.
 Машина, тихонько урча двигателем, прокралась к дому, а потом замерла. Владимир испуганно огляделся по сторонам, но девочки нигде не было видно. Он заглушил двигатель и выбрался из автомобиля.
 Как давно он здесь не был. Он уже забыл какой был воздух в этих местах и какая здесь стояла тишина. Она наваливалась, заставляла даже мысли в голове умолкнуть. Эта тишина пленяла и не хотелось ее нарушать. Владимир помнил, как часто вот такими же вечерами выбирался на крыльцо и слушал тишину. Отец загонял кур в курятник, иногда при этом отпуская какой-нибудь ругательство под нос. Потом закрывал сарай, где были коровы и овцы и уходил домой. Отец проходил мимо мальчика и неизменно трепал его за копну светлых волос. Вова слышал, как входная дверь закрывалась за отцом, а потом приходила тишина - восхитительная и волшебная. Вова наслаждался ей, глядя в поле, где далекое солнце, отбрасывая последние лучи, закатывалось за горизонт. Небо, прочерченное последними отблесками света, постепенно темнело, зажигая звезды. "Сказочная пора", как называл это время суток Вова, начиналась прямо у него на глазах. Здесь рождались его собственные мечты, которыми он потом делился в беседке с Лерой.
 Владимир замер, вспоминая то время. Он глубоко вдохнул, ощущая едва слышимый запах сена и аромат полевых цветов. Голова немного закружилась и он прикрыл глаза.
 "Да, с Лерой умерла и моя собственная жизнь"
 В нескольких метрах от него росла огромная береза. Когда Владимир покидал город, она была молоденькой березкой. Теперь дерево вытянулось высоко вверх, раскинув свои огромные ветви, в которых легонько шумел теплый вечерний ветер. Краем глаза мужчина увидел, как от дерева отделилась тень. Тень на секунду остановилась, а потом двинулась в сторону мужчины.
 "Нет! - с ужасом думал он. - Только не она!"
 Он даже не успел обратить внимание, что тень была намного крупнее фигуры маленькой девочки. Но он уже привык бояться каждого шороха. После ужасной встречи  в больнице, страх обострился сильней, стал таким же как в детстве. Наверное, даже если бы из-за дерева внезапно выехал огромный грузовик, он подумал бы, что это Лера. Желудок снова заболел. Мужчина пожалел, что не подобрал хотя бы пару таблеток в лифте. Он запустил руку в карман. Как только ладонь почувствовала камни, он немного успокоился. А затем страх быстро вернулся. Камни помогали ему, когда он был за многие километры от города. Здесь, где он видел свой страх, они были бессильны.
 Тень приближалась. Владимир не замечал, что тень двигается неуклюже, заваливается на левый бок, словно хромая. Мужчина что-то тихо шептал, качая головой. Он готов был опять прыгнуть в машину и броситься прочь из города. Но фигура, наконец, вынырнула из тени дерева и очутилась в остатках солнечного света.
 Лицо незнакомца было слишком старым, чтобы можно было перепутать его с лицом маленькой девочки. Морщины глубоко въелись в кожу, образуя своеобразную сетку на длинном, худом лице. На голове у старика была шляпа, очень похожая на ковбойскую, а одет он был в длинное кожаное пальто. На улице было очень тепло, на это кажется ни капли не смущало незнакомца. Владимир знал только одного человека, который мог ходить в теплом пальто и летом, и зимой.
 - Степан Васильевич! - на выдохе произнес он.
 - Ты меня знаешь? - спросил старик и замер. Он насторожился и внимательно оглядел Владимира. Казалось он пытался что-то вспомнить. Возможно голос Владимира ему показался знакомым и он начал рыться в закоулках своей памяти
 - Дядя Степа! -  невольно улыбнулся Владимир. Он был рад видеть старика. Да он был рад видеть сейчас любого лишь бы это была не маленькая девочка!
 - Вова? - неуверенно произнес старик. - Вова, это ты?
 Владимир не отвечал. Он лишь стоял и улыбался. Нет, он точно был рад видеть старика. Дядя Степа всегда был добр к нему, всегда угощал его конфетами. Было в старике что-то такое, что всегда притягивало к нему мальчика. Может смешная шляпа, благодаря которой дядя Степа чем-то напоминал ему героя какого-нибудь вестерна. А маленький Вова очень любил боевики про лихих ковбоев. 
 Старик усмехнулся. Владимир видел, как слегка расслабились его плечи.
 - Бывает же такое! Я думал уже никогда не увижу тебя,- он немного подумал и добавил, - извини конфет у меня с собой нет!
 Они оба рассмеялись. Смех снял напряжение, Владимир снова смог задышать свободнее.
 - Ты извини меня, что я так подкрался. Просто увидел свет фар и решил проверить, кто приехал. Пока твой отец в больнице, я присматриваю за твой мамой, - улыбка исчезла с его губ. - Места у нас тихие, да безлюдные, всякое может случиться.
 - Спасибо, - коротко ответил Владимир, вспоминая отца. Он снова погрузился в мир своих мыслей, где был больной отец, мама, которую он давно не видел и призрак старой подруги. Яркая вспышка, связанная со встречей дяди Степы, угасла.
 Они стояли друг напротив друга и не знали как продолжить разговор. Вроде старые знакомые, а поговорить не о чем. Спрашивать как дела? Как жизнь? Владимир смотрел на старика и понимал, что жизнь того мало изменилась. Сосед был все тем же пьяницей, которым мужчина знал его детстве. Он ощущал легкий запах алкоголя, который шел от старика. Почему дядя Степа не задает вопросы? Наверное, родители рассказывали ему о том, что происходит в жизни Владимира. Дядя Степа хоть и был пьяницей, но также был неплохим соседом -  практически единственным человеком в округе, с которым можно было пообщаться.
 - Присядем? - старик жестом указал на несколько огромных камней, которые расположились на обочине. Владимир молча принял предложение.
 - Наверное, ты  не думал застать меня еще живым? - старик присел на камень, при этом протяжно выпустив воздух из легких. Его лицо исказилось от боли и он схватился за поясницу. - Признаться, я думаю мне осталось недолго. Если бы ты задержался еще на пару лет, то мы бы с тобой никогда больше не увидились.
 Старик засмеялся. Владимира эти слова наоборот бросили в дрожь. Он подумал о том, что задержись он еще на пару лет, возможно больше никогда бы не увидел родителей. Этот нехороший смех, как порыв ледяного, морозного воздуха, пробрал его до самых костей.
 - Вова, - худой, сухой рукой дядя Степа извлек из кармана пальто пачку сигарет "Прима". Его руки сильно дрожали, он с трудом смог поймать огоньком зажигалки белый кончик сигареты. Пару раз смачно затянувшись, он продолжил. - Мне никогда не было интересно как сложилась твоя жизнь. Я никогда не думал о том, где ты работаешь, где живешь. Есть ли у тебя девушка, жена или дети, - он выпустил в воздух огромные клубы табачного дыма. - Завел ли ты любовницу. Ходишь ли по входным на матчи "Патриотов" или предпочитаешь пропустить пару бокалов пива в каком-нибудь баре... Меня это никогда не волновало. Я слишком много пью, чтобы интересоваться чьей-то чужой жизнью. Сказать честно, что за твоей матерью я присматриваю только из-за того, что я был уверен в том, что ты приедешь. Как бы ты не убегал из этого города, родители твои остались здесь. А ты всегда их очень сильно любил.
 Он замолк. Старик прищурился и посмотрел куда-то вдаль. Язык прошелся по пересохшим губам, а потом он прикусил нижнюю губу. Владимир терпеливо ждал продолжения, хотя не понимал к чему ведет дядя Степа. Старик снова глубоко затянулся, а потом, кашлянув пару раз, продолжил:
 - Как я уже сказал, мне не интересна та жизнь, которой ты живешь сейчас, не для этого я тебя ждал. Мне всегда интересовал только один вопрос: что с тобой произошло в детстве? Что случилось, отчего ты превратился в замкнутого, испуганного мальчишку? Да, я понимаю, что погибла твоя подруга и ты сильно переживал. Но кроме переживаний ты испытывал что-то еще. Ты очень сильно чего-то боялся.
 Владимиру показалось, что он услышал чей-то шорох. Он резко оглянулся.
 - Вот и я о том, - крякнул старик. - Теперь я понимаю, что ты и сейчас продолжаешь бояться. Я хоть и пьяница, но не глупый. Глупый человек не сможет заработать кучу денег. Если бы меня не подставили, то я ни сидел бы с тобой на этих гребаных камнях, а нежился бы под лучами жаркого солнца на каких-нибудь островах в Индийском океане.
 Их взгляды пересеклись. Любопытный взгляд дяди Степы буквально вцепился во Владимира. Он прищурил левый глаз, как делал всегда, когда чего-то ждал. Владимир хорошо помнил это. Когда от дяди Степы ушла жена, старик часто выходил на улицу и глядел на дорогу, по которой жена навсегда уехала от него. Владимир возвращался из школы и видел, как старик стоит и смотрит вдаль. Левый глаз неизменно был полузакрыт. В такие минуты старик не разговаривал с мальчишкой и не давал ему конфеты. Он ждал. Но жена так и не вернулась к нему. Именно это и стало последней каплей. Степан Васильевич пережил утрату своих денег, но утрату родных он пережить не мог. Он начал пить.
 Глаз стал похож на маленькую щелочку. Взгляд старика настоятельно требовал ответа. Но что мог ему ответить Владимир? Что в этом городе за ним гоняется маленькая девочка? Призрак? Что-то очень похожее на Леру преследует его?
 Он был уверен, что старик рассмеется ему в лицо. Или еще хуже, обидится. А Владимир очень не хотел обижать старика. В жизни дяди Степы, может, он остался последним человеком, которому тот рад.
 - Я не могу, - Владимир опустил глаза, как провинившийся ребенок. Его плечи устало обмякли.
 - Ты всегда был мне как сын. Ты всегда напоминал мне его. Наверное, поэтому я очень сильно привязался к тебе и хорошо замечал, что с тобой происходит...
 - Вова, - заговорил старик после минутной паузы, - не знаю, чего ты боишься, но твой страх испортил тебе жизнь. Хочешь я расскажу тебе одну очень интересную историю?
 Владимир молчал. Он уставился в землю, не в силах поднять голову. Он не знал, что ему делать дальше: бежать и опять остаться без родителей или остаться, но тогда он не знал, что его ждет.
 - Когда я только начал зарабатывать большие деньги, то услышал одну очень интересную историю. Я почти не слушал того, кто мне ее рассказывал, в тот день было много дел. Но когда ты начал очень странно вести, я вспомнил ее. Я вспомнил все, слово в слово, точно так, как мне его рассказали. Для старика, который не помнит, что происходило на прошлой неделе, это более чем странно. Наверное, я запомнил эту историю, чтоб потом рассказать тебе.
 Мужчина прислушался. Старик продолжил.
 - Ты знаешь, что состояние я сколотил на дорогом техническом оборудовании. Я поставлял его в разные исследовательские центры и лаборатории. Будь они не ладны, - старик закашлял. - Я начал с самых низов. Первое время я сам поставлял оборудование клиентам. И вот в одной из лабораторий мне попался чудак. Вроде как какой-то ученый. Смешной был парень. Худой, длинный, весь такой нескладный. Все время поправлял очки на носу, шмыгал носом. Но мы сейчас не о нем... Он был очень разговорчив. Пока я таскал эти тяжелые штуковины, которые нужны были им для всяких экспериментов, он ходил за мной и рассказывал разные истории. Представь, я, обливаясь потом, таскаю тяжелые ящики, а он, как собачонка бегает рядом и несет всякую чушь. Да, он говорил всякий бред.
 Дядя Степа умолк. Владимир поднял голову и посмотрел на старика. Тот опять прикусил нижнюю губу, глаза его бегали. Наверное, он что-то вспоминал.
  Мужчина знал, что иногда старые люди, так сказать, "съезжают с катушек". Старики, бывает, лишаются рассудка. Может и Степан Васильевич сошел с ума? И теперь он бродит по городу и рассказывает случайным прохожим всякие бредни? И именно бред он сейчас несет? Может он уже забыл о чем говорил? Владимир внимательней посмотрел в прищуренные глаза старика, но не увидел и намека на безумие.
 - Он рассказал мне про одного композитора, который жил в девятнадцатом, а может в восемнадцатом веке, - внезапно продолжил старик. - Да, вроде в восемнадцатом. Но это не важно. Талантливый, говорит, был композитор. Сочинял всякие симфонии, сюиты, сонаты. Таланта ему хватало, чтобы безбедно существовать. Он был знаком со многими королями и королевами. Его уважали и почитали. Его жизнь состояла из бесконечных балов и приемов, где он был всегда одной из самых заметных фигур. Но однажды он понял, что хочет написать что-то грандиозное. То, что навсегда впишет его имя в историю. Да, думал он, все они меня любят, все восхищаются моей музыкой, но будут ли помнить меня потомки? Что если моя музыка покажется им скучна или вульгарна? Он закрылся в своем огромном особняке, который располагался на берегу одной известной реки и принялся за дело. Шли дни, лето сменялось осенью, а осень, в свою очередь, сменилась зимой, а он все сочинял. Многие друзья начали забывать его, а короли и королевы нашли других талантливых композиторов, которые сочиняли в их честь славные оды. А у нашего героя ничего не получалось. Он написал свое произведение только на половину и понял, что дальше продолжить не может. У него пропало вдохновение. Наверное, точно также как у меня пропали деньги, - старик засмеялся. - Наконец, измученный поисками и бесплодными надеждами, композитор сдался. Он решил оставить свое великое произведение незаконченным.  Огорченный, он решил навсегда завязать со свои нелегким ремеслом. Он выбрался из своего огромного особняка и вернулся в обычный мир людей.
 Старые друзья тепло встретили его, короли и королевы снова просили его сочинять. Вроде все вернулось на свои прежние места. Но со временем он стал замечать, что слышит музыку. Сначала она напоминала ему писк каких-нибудь комаров или шепот ветра. Но с каждым днем она становилась все громче. Он тщетно искал источник музыки, пока не понял, что она звучит в его голове. Плавные, быстрые, спокойные, грустные и веселые мелодии постоянно преследовали его. Когда он завтракал, когда ходил на прием к высоким особам, когда он спал, они всегда звучали в его голове.  Звуки мелодий стали для него хуже ноющей зубной боли. Они сводили его с ума. Он стал пуглив, угрюм, не разговорчив. Друзья считали, что он сошел с ума, потому что иногда, хватаясь за голову, он убегал в неизвестном направлении, ища тишину. Никого не напоминает?
 Дядя Степа вопросительно посмотрел на Владимира.
 - Ты тоже стал таким же нелюдимым. Тебя прозвали "Гамп", потому что ты все время бегал. Но я думаю, скорее ты убегал.
 Владимир почувствовал, как загорелись его щеки. Старик слишком близко подобрался к его тайнам, которыми мужчина не хотел делиться.
 - "Фантомный страх", так назвал мой знакомый его слуховые галлюцинации или по-другому "боязнь незаконченного дела". Не знаю, бывает ли такое определение в науке, но думаю, что это чудак придумал его сам. Как и это странную историю. Но ученый говорил, что иногда в природе встречаются люди с такими отклонениями, которые могут вызвать в себе этот самый "фантомный страх". Именно история этого композитора напоминает мне твою историю. Хочешь услышать конец этой истории, как композитор избавился от своих звуков в голове?
 Старик опять посмотрел на Владимира, а тот молчал. История была хоть и бредовая, но похожа на его собственную. Он не мог сказать "да", тогда старик все поймет. Он и так о многом догадывался.
 - Ладно, так и быть расскажу, - дядя Степа лениво махнул рукой, словно отгоняя комаров. - Он нашел один выход после долгих поисков. Он обследовался у многих врачей, но никто не мог ему помочь. И тогда он... Он закончил свое произведение, которое не мог дописать. И звуки в голове исчезли. Он закончил свое дело.
 Владимир выдохнул и приоткрыл рот.
 - Я хочу сказать тебе, Вова, что тебе надо завершить то, что ты не сделал в детстве... иначе всю жизнь тебя будет преследовать "фантомный страх"..
 "Он хочет, чтоб я пошел в полицию и рассказал о том, что случилось на берегу? Поведал им свою историю? Они точно примут меня за сумасшедшего! И откуда ты знаешь, что я был на берегу в тот день?"
 Владимир вспомнил маму Леры, перед тем как он первый раз увидел призрак девочки. Он вспомнил взгляд женщины, когда она произнесла: "ты же был с ней в тот день на берегу": некоторым людям не надо видеть, чтобы что-то знать.
 - Ты должен закончить то дело и только тогда ты найдешь покой.
 "Полиция? - опять подумал Владимир, а потом он спохватился. - Нет, ты знаешь, что полиция здесь не поможет. Врачи же не помогли композитору. Ты должен сделать все сам".
 Владимир вспомнил лицо Андрея на плакате. Такое довольное и веселое.
 "И ты тоже должен в этом участвовать, Андрей".
 
Глава 10
 Он даже не попрощался с дядей Степой, а резко поднялся и побежал к дому. Свет продолжал гореть в окнах, напоминая пару огромных глаз какого-нибудь сказочного чудовища. Владимир лихо перескочил через старый, покосившийся забор, грохнулся на влажную траву, потом поднялся и побежал дальше. Он быстро преодолел несколько ступенек небольшого крыльца, рванул входную дверь на себя (они по-прежнему никогда ее не запирали) и вошел в дом.
 "Я должен это закончить. Должен это прекратить".
 Он пробежал по узкому коридору на кухню. Там, за столом, сидела его мама. Ее маленькая, чуть сгорбленная фигура низко склонилась над столом, в руках она держала какие-то бумажки. Только когда Владимир перешагнул порог кухни, он увидел что в ее сухих руках были фотографии. Мама рассматривала фотографии, где они с отцом были молоды, а Вова еще и не подозревал, что жизнь его очень круто изменится. Улыбающиеся и счастливые лица смотрели с фотографий, радуясь тому, что все они были вместе.
 У Владимира перехватило дыхание, когда он увидел маму. Он остановился, словно уперся в невидимую стену. Мама. Она словно стала меньше. Роскошные русые волосы, которые некогда водопадом спускались до самых плеч, были убраны на затылке в жидкий хвостик. Их цвет стал серебряным. Ее лицо, покрытое морщинами, сосредоточено смотрело на фотографии. Она даже не сразу поняла, что кто-то зашел на кухню. Владимир никогда не видел такого грустного выражения лица мамы. Она слишком сильно погрузилась в воспоминания. Женщина держала в руках фотографию, где они втроем улыбались в камеру. Маленький Вова держал в руках сахарную вату, а папа и мама крепко обнимали его. Владимир помнил тот день. Они ездили в парк аттракционов, который открывался в городе летом. Он прокатился тогда на "бешеных ватрушках", спустился по "опасной реке" и взлетел ввысь на "катапульте". А потом еще съел огромную сахарную вату. Чудесный был день. Фотография не успела запечатлеть тот момент, когда мама и папа резко повернутся к Вове и поцелуют его с обеих сторон в щеки. Невольно Владимир и сам погрузился в воспоминания.
 Наконец, глаза мамы раскрылись шире. Она повернула голову в его сторону и удивленно посмотрела на него. В зеленых глазах сначала пробежала тревога, потом сомнение и в конечном итоге, они вспыхнули счастьем. Они стали похожи на те глаза, которые Владимир видел в тот далекий день в парке. Которые он видел много раз, когда они были все вместе. Она приложила руку ко рту, словно боясь закричать. На глазах выступил слезы, она легонько задрожала.
 - Вова, - с трудом выдавила она, преодолевая дрожь в голосе. - Вова, это ты?
 Она не могла поверить. Она замерла и с надеждой смотрела на Владимира. Она хотела верить, что это ее сын, но не могла. Она не верила, что он смог вернуться. А Владимир стоял, крепко сжимая кулаки и зубы, потому что готов был расплакаться. Ком подкатил к его горлу, нижняя губа задрожала.
 "Стоило. Рискнуть стоило. Только ради этого момента".
 Мама бросилась к нему, не в силах больше сдерживать эмоции. Она обняла его и зарыдала. В ее плаче чувствовалось какое-то облегчение, словно мама выпустила из души то, что держала там долгие годы. Владимир тоже не удержался и, обняв крепко маму, заплакал. Как плакал у отца в палате, также он плакал здесь.
 Они простояли несколько минут. Владимир крепко прижимал маму к груди и не верил в то, что это она. Наверное, точно также как не верила она в присутствие своего сына. За все эти годы он должен был теперь обнимать ее несколько лет, чтобы хоть немного загладить свою вину. Он молчал, не зная что сказать. Ему было ужасно стыдно перед ней и перед отцом.
 "Ты должен закончить то дело", - слова дяди Степы звонко прозвучали в его голове. Он резко напрягся, немного отстраняя маму от себя. Он попытался сделать это как можно нежнее.
 - Мама, у тебя есть телефонный справочник? - он ненавидел себя за эти слова, но он должен был их произнести: пока снова не появилась она и не превратила его жизнь в новый кошмар.
 Мама недоуменно посмотрела ему в глаза и кивнула.
 - Где?
 Она указала в сторону комнаты, где находилась спальня. Он аккуратно снял мамины руки со своих плеч (при это считая себя последним подлецом) и спешно пошел в комнату.
 - Алло? - голос был очень недовольным. Еще бы, часы показывали двенадцать часов ночи.
 - Андрей?
 - Да, это я. А Вы кто?
 Владимир собрался с силами и сделал голос как можно более спокойным:
 - Это Владимир. Владимир Волков.
 На той стороне молчали.
 - Мы были с тобой знакомы в детстве. Я очень хорошо дружил с одной девочкой, звали ее Лерой. Ты толкнул ее в воду. Нам надо увидеться...
 Владимир не мог объяснить маме почему он снова должен уйти. Он говорил ей только одно: "Я должен". Мама слабо пыталась остановить его, но мужчина был непреклонен. Затолкав все чувства и эмоции в самый дальний уголок души, он поцеловал маму в щеку, еще раз крепко обнял и произнес:
 - Я вас очень сильно люблю с отцом. Простите меня, пожалуйста.
 Затем он также быстро растворился, как и появился.
 
 Глава 11
 Старая водонапорная башня. Владимир стоял перед ней, ощущая себя лилипутом рядом с великаном. Точно как в детстве. "Сигара великана" почти не изменилась. Разве что кое-где отвалилась штукатурка, да появились красочные графити на ее стенах. Именно здесь Владимир и Андрей виделись последний раз. Они встретились случайно: Вова прятался здесь от своих страхов, а Андрей как обычно гулял, ища приключений.
 - Ты никогда не расскажешь о том, что случилось на берегу! - зло крикнул Андрей издалека. - Иначе я тебя убью!
 То место, где закончилась их история - должно было стать местом начала новой.
 Внизу, на извилистой дороге, показался свет фар. Машина медленно забиралась в гору. Иногда свет дрожал, когда машина наезжала на кочку или попадала в яму. Облокотившись на багажник своего автомобиля, Владимир хорошо слышал злое рычание мотора. Такой звук мог принадлежать только мощной машине, дорогой. Хотя на какой еще машине должен ездить мэр города?
 Черный "Range Rover" нехотя забрался на небольшую площадку перед водонапорной башней. Мотор заглох, округа снова погрузилась в тишину. Владимир  повернулся к багажнику и сделал вид  будто что-то увлеченно ищет в нем.
 Он слышал как открылась, а потом захлопнулась дверь автомобиля. Послышались шаги.
 - Эй, Вова, - Андрей пытался говорить уверенно, но в голосе слышалось волнение. - Ты хотел увидеться и поговорить.
 Владимир делал вид, что не слышит его. Он переложил аптечку с левой стороны багажника на правую.
 - Мы никогда не были с тобой друзьями, чтобы встречаться как старые приятели посреди ночи. Особенно спустя столько лет.
 Владимир продолжал что-то увлеченно перебирать.
 - Если ты о том случае, - тише заговорил Андрей, - то неужели ты решил меня шантажировать? Неужели ты думаешь, что тебе поверят? Ты обвинишь меня в убийстве, которое произошло много лет назад? Ты хочешь обвинить в убийстве меня, мэра этого города и единственного человека, кто делает так, чтобы эта дыра полностью не развалилась? Эй, ты меня слушаешь?
 Снова послышались шаги за спиной. Владимир немного напрягся, стараясь сделать так, чтобы Андрей этого не заметил. Владимир чувствовал как Андрей стал ближе, он подошел почти вплотную.
 - Ты слышишь меня, Вова?
 Владимир резко схватился за черенок лопаты, которая лежала перед ним в багажнике. Он быстро развернулся. Маленькую лопатку он всегда возил с собой на всякий случай. Этот всякий случай наступил сейчас. Он увидел ошеломленное лицо Андрея. Замахнувшись, вложив в это действие всю свою силу, Владимир направил лопатку прямо в челюсть старого знакомого. Послышался неприятный звук: скорей всего лопатка сломала Андрею челюсть и в разные стороны полетели брызги крови. Андрей, коротко вскрикнув и широко раскинув руки, отлетел назад. Он успел прохрипеть еще  что-то нечленораздельное  перед тем как грохнуться на пыльную землю.
 Владимир тяжело дышал, продолжая сжимать лопатку и был похож на бейсболиста, который сжимает биту перед подачей мяча. Только когда он увидел, что Андрей не шевелится, он смог расслабиться и опустил лопатку.
 "Нет, Андрей, я не буду тебя шантажировать"...
...Послышался легкий стон, Андрей по-тихоньку приходил в себя. Владимир слышал, как тот начал шевелиться за его спиной, но он пока не придавал этому значения. Он не мог оторвать глаз от той картины, которая открывалась перед ним.
 Перед ним раскинулось огромное озеро. Владимир никогда не видел его ночью. Когда он был маленьким, родители не отпускали его ночью гулять, а когда он вырос, то сам не хотел здесь появляться. Оно было прекрасно. Его поверхность была спокойна и напоминала зеркало, в котором отражалась бледно-белая луна. Можно было подумать, что небо располагалось ни где-то далеко, там наверху, а здесь в озере. И к нему можно дотронуться: можно спуститься по берегу, встать на камень и опустить руку в озеро. Владимир представил какая прохладная была вода, как она нежно обволакивала бы его руку. Он бы представил, что касается небес.
 Снова раздалось мычание, более громкое. Камень. Тот одиноко виднелся на берегу. Именно с этого камня в воду упала Лера. Именно этот камень стал свидетелем той страшной трагедии. Именно с него он наблюдал как девочка тонет. Как одинокий пирс, камень слегка вдавался в воду, словно стремился к тому осколку скалы, что торчал из воды недалеко от него.
 Вспомнив о трагедии, Владимир сунул руку в карман. Он начал волноваться. Верные камни немного успокоили его, хотя не настолько, чтобы он совсем успокоился. Хотя, наверное, сейчас его уже ничего не могло успокоить. Он достал из кармана руку, в которой зажимал камни. Владимир смотрел на них, грустно улыбаясь. В них больше не было нужды, он этого знал. Они столько лет служили ему, а теперь пришло время расстаться. Сегодня мужчина победит все свои страхи. Он бросил на них прощальный взгляд, а затем замахнулся и бросил их в воду. По тихой поверхности побежала беспокойная рябь, камни словно прощались с ним.  Мужчина еще раз улыбнулся и посмотрел куда-то вдаль, где в темноте немного виднелся другой берег. Глухой лес подступал к самой воде. Он был тихий и загадочный. Владимир наслаждался тишиной, как будто она была музыкой - самой восхитительной и волшебной на свете.
 "Да, здесь все началось, здесь все и закончится. Я должен это завершить".
 Он знал, что он сделает для того, чтобы Лера навсегда обрела покой и оставила его в покое. Мысли об этом пугали, но в тоже время успокаивали. Закончится это постоянное бегство, пройдут все страхи. Одно только тревожило его: как это воспримут родители? У отца и так слабое сердце, а мать, когда он уходил... он видел как она смотрела на него. Она опять теряла сына и в ее глазах мужчина видел, что женщина считает, что в этот раз она теряет сына навсегда.
 Он должен, иначе никак. Такая жизнь для него сплошная пытка.
 Андрей снова зашевелился. Владимир тяжело вздохнул, отрываясь от любования пейзажа перед собой. Он повернулся к Андрею. Тот сидел, крепко привязанный к дереву. Андрей перестал мычать и дергаться, когда Владимир обратил на него внимание. Наверное, он увидел в глазах Владимира что-то ужасное, потому что его глаза широко раскрылись от страха.
 Между ними лежал огромный камень: Владимиру с трудом удалось его сюда притащить. Толстая веревка, как огромная змея обвивала его. Один конец ее крепко был привязан к камню, другой свободно лежал на земле.
  - Я должен, - почти шепотом произнес Владимир, наблюдая как Андрей испуганно смотрит на камень. То, что должно было оказаться на свободном конце веревки у него не вызывало сомнения. - Должен... ради нее.
 Андрей замычал его громче и задергался еще сильнее: но все было тщетно, веревки крепко держали его. Владимир снова поднялся и повернулся к озеру.
 - Ты помнишь? - спокойно спросил он. - Это то самое место, где все произошло. Именно здесь мы отдыхали с Лерой и здесь ты толкнул ее в воду. Я с тех пор больше не появлялся здесь, а ты?
 Владимир слышал, как зарыдал Анрдей.
 - Здесь все началось, здесь и должно закончиться... Знаешь, я никак не мог понять, почему она появляется в моей жизни?
 В ответ лишь мычание. Владимир задумался, копаясь в своих воспоминаниях.
 - Она постоянно преследовала меня, она постоянно ходила за мной. Только за мной. Я не знаю, чтобы случилось, если бы она добралась до меня...Но теперь, я кажется это понял.
  Мы сильно любили друг друга, хотя она еще не понимала этого. Наверное, если бы все сложилось хорошо, то мы бы женились когда выросли. Создали семью. Хм, из-за нее я так ни в кого больше не влюблялся. Если бы не ты...
 Владимир опять развернулся и направился к Андрею. Андрей замолчал, глядя на приближающегося мужчину. Не доходя метра полтора, Владимир присел на корточки.
 - Только сейчас я понял, почему она приходила ко мне, а не к тебе, - слеза покатилась по его щеке, голос задрожал. - Потому что я виноват в ее смерти, - он закивал головой. - Да, я. Ты толкнул ее в воду и убежал. Но я не убежал. Я стоял и наблюдал, как она барахтается в воде, борется за свою жизнь. Она тонула на моих глазах. Я бы мог ей помочь, ведь я уже умел плавать, плохо, но умел... Но я испугался, я струсил. Обоссавшись, я стоял на камне и смотрел, как она захлебывается в воде. Я видел ее взгляд, она смотрела прямо на меня, моля о помощи.. Этот взгляд... он преследовал меня всю жизнь.
  Почему я привел тебя сюда? Потому что ты знал нашу тайну и ты был такой же частью того преступления. Но я не стану тебя убивать, - Владимир замотал головой, - тебе с этим жить. Уйду только я. Мы были вместе, мы любили другу друга и я виноват в ее смерти. Да, все должно закончится именно так. Я должен был умереть еще тогда, вместе с ней, а вместо этого всю оставшуюся жизнь жил в страхе. Я жил зря. Моя жизнь оборвалась здесь, когда умерла Лера.
 Владимир поднялся и подошел к камню. Он с трудом поднял его с земли и медленно, тяжело дыша, пошел к берегу. Один конец веревки он привязал к своей шее. В руках он держал камень из последних сил. Андрей больше не мычал. Возможно, он не понимал, что происходит. Но Владимиру было на это плевать. Он смотрел туда, где последний раз видел Леру. Он снова видел ее лицо, ее намокшее платье, которое расплывалось по воде и ее намокшие волосы. Он слышал ее истеричный крик и видел ее глаза, ее настоящие глаза. Тот взгляд, который он наблюдал, когда они весело проводили время в беседке. Перед ним была его Лера, которую он здесь и потерял.
 "Да я был трусом, Лера, но я исправился. Я больше не боюсь. Я знаю, что преследуя меня, ты хотела сказать, что это я виноват в твоей гибели. Я все исправлю, я услышу тебя, - он напряг руки и бросил камень в воду, камень потащил его за собой - Мы были вместе, вместе мы должны были и умереть.".