Явления счастья

    Он, Она и время
         ***.
         Как хороши, как свежи были розы!.
                /Иван Сергеевич Тургенев/.

         Только влюблённый  имеет право
         на звание человека.
                /Александр Блок/.
               
                ---//---
               

  Наш лайнер летел на водных крыльях по широкой глади Чудского озера, вдоль  берега, на таком расстоянии, что из-за густых крон деревьев хорошо были видны
дивившие изяществом обтекаемых форм луковки деревенских церквушек. 
Сизое небо с низко нависавшими над озером облаками и такая же сизая, далеко, до самого неба на горизонте простирающаяся перед глазами  озёрная гладь навеяли:   

Предгрозовая стелется печаль...
Свет приглушён и воздух затуманен...
И эта синяя, задумчивая даль
Осенней грустью так напевно манит.

  Я стала набрасывать в блокноте проплывающие пейзажи с этими луковками. Сзади старушка, с интересом разглядывавшая из-за моего плеча  рисунки, сказала своей
 спутнице:
   --Женшына нашы церькьви записыват.
 А лайнер мчался, время от времени сворачивая к берегу, чтобы  принять на борт  ожидавших на дощатых причалах пассажиров.

 Он внёс Её на руках. Край белого расклешённого платья 
и золотистые пряди волос Её ниспадали до Его колен.
Лица обоих  озарены таким чистым светом  юной любви, так одухотворены, так прекрасны, что при их появлении все пассажиры невольно замолчали
перед этим явлением чуда.
 Он прошёл с Ней в конец салона, бережно опустил Её в кресло,
присел рядом, обняв, прижал головку Её к своей груди. 
Глаза их устремлены друг в друга. Оба замерли, боясь случайным
движением, выплеснуть наружу переполнявшее их чувство.
 Во всём огромном мире не было для них ни неба с грозовыми
облаками, ни водной лазури озера, ни летящего по его глади
лайнера,ни нас, грешных, рядом.
       Лишь Она-- для Него и Он --для Неё.   
Все притихли в салоне, чтобы не нарушить их уединения.
           Это было незабываемо.
 И это было ещё в те времена, когда юноши и девушки
не целовались на улицах, в присутствии посторонних глаз,
и стыдились проявлять на людях свои чувства.
 
Но эти двое были так захвачены друг другом,
несли в себе такую истовую любовь, такую  целомудренную
нежность, юную красоту...
          Явление самого счастья!
И никто из присутствующих не посмел осудить их,
даже те набожные старушки, чьи "церькьви" я "записывала".

                ***  ***  ***
               
              Счастье с голубым бантом

 По-весеннему доброе солнце посылало на истосковавшуюся по теплу землю лучи, озаряющие ласковым светом и согревающие отсыревшие за зиму крыши и стены домов.  На газонах ярко зеленела молоденькая травка, в которой, как разбежавшиеся  цыплята, желтели цветки одуванчиков. Вся, залитая солнцем улица выглядела нарядно, празднично. И эту картину, как нельзя лучше, дополняла  высокая, спортивного склада фигура молодого морского офицера, шествующего по улице в белом парадном костюме, с начищенными до золотого блеска пуговицами, с  раскачивающимся в такт с его шагом кортиком на боку.

 Явление моряка на улицах сугубо сухопутного города--большая редкость сама по себе и невольно вызывает интерес прохожих. Но сейчас обращала особое внимание  торжественная парадная форма в будний день, молодое, мужественное, красивое мужской красотой лицо, и особенно то, что  на городских улицах не часто можно увидеть мужчину, да ещё военного, при полном параде, без сопровождения женщины, с уютно и покойно возлежащим на согнутой  перед грудью руке, сияющим  белоснежностью, перевязанным голубой лентой конвертом с грудным ребёнком.

   Голубая лента-- свидетельство того, что на руках у моряка новорождённый сын. Отец шёл с высоко поднятой головой, и глаза его сияли добрым мудрым счастьем. Встречные  на улице уступали ему дорогу и невольно оглядывались. Многие женщины смотрели на это шествие с затаённой завистью ему, сыну его, и той женщине, любовь к которой и к их ребёнку так торжественно нёс через весь город, прекрасный в своём открытом всему миру гордом счастье отца, настоящий мужчина.

 Продолжение следует.