Странная история. Часть II

   Виталий Петрович проводил свой вечер неуютно, с огромной сворой бумаг на столе, в колючем свитере, связанном бабушкой, который насквозь пропитался запахом сигарет. В двушке дома на одной из центральных улиц свет в окнах не гас до полуночи. Он получил эту квартиру еще в 60-е, а потом доблестно терпел всех, кому посчастливилось жить с ним и свою дорогую бывшую жену Вареньку.
   Доктор Зотов сегодня весь день ходил с видом под стать его профессии. Он был как на иголках, слишком нервный и необычайно злой. В конце рабочего дня Виталию Петровичу все-таки удалось перебороть себя и не пить четвертую чашку кофе, но и предыдущих трех хватило.
   Мужчина переживал развод с трудом, а, учитывая его нелегкую работу, он был на грани, которую перешагнули все его пациенты.
  Нужно сказать, что Варенька была женщина весьма неординарная, излишне шумная, что так не любил Зотов, и расточительная. Вот уже как месяц они не живут вместе.
   Пестрые, летящие, порой чудаковатые платья и костюмы Вареньки, которые раньше так любил Виталий Петрович, и которыми восхищался не менее, чем своей женой, теперь казались ему какими-то кислотными, слишком детскими и резали уставшие после рабочего дня глаза.
  Более спокойно ему теперь было в своей комнате, насквозь прокуренной, серой, душной комнате с ковром на стене, который Варенька хотела снять все эти десять лет совместной жизни, но Виталий Петрович противился, аргументируя зимними холодами, и она, глупая, верила.
 

  Виталий Петрович захлопнул дверь своего кабинета и направился вниз в гардеробную. Морщинистое старое лицо гардеробщицы, которое зачастую ему казалось слишком добрым, сегодня его испугало.
  —До свидания, теть Галь!—крикнул Зотов, мелькнув плащом в дверном проеме.
  День близился к концу и над верхушками деревьев быстро плыли маленькие облака, гонимые ветром, было по-осеннему тепло и пасмурно. Багрянец горизонта разливался по всему небесному своду, из-за чего создавалась атмосфера какой-то невероятной сказочности.
   "Как все-таки хорошо, что сегодня их было меньше обычного!"—думал про себя Виталий Петрович, разматывая попутно шарф.—"Но в каком-то смысле им жить легче."— бурчал он себе под нос.—"Эти бедные люди, хотя, ну их к черту, ну их всех в пекло вместе с этой больницей!"— он замотал шарф обратно и чуть не вступил в лужу по пути.

   Варенька чувствовала себя изумительно, она по-прежнему носила пестрые платья, шерстяные береты и туфельки с квадратным носом. Она была в самом расцвете сил и нередко смущалась, когда к ней обращались "девушка". После окончательного и бесповоротного решения их обоих, собрав чемодан и уехав со своим новым другом в Ялту, она оставила Виталия Петровича в гордом одиночестве провожать октябрь. Теперь, когда Зотов просыпался по утрам, кофе было некому варить, да и не в чем — медную турку с можжевеловой ручкой Варенька положила в чемодан первым делом. Мужчина стал курить чаще и его белый больничный халат тускнел и измазывался чернилами слишком быстро, чтобы стирать его каждый день.
  —Виталий Петрович! Виталий Петрович!—возмущенно зовет его консьержка, но Зотов продолжает изучать стену объявлений.-Виталий Петрович!-повторяет она и мужчина, наконец, оборачивается.
  —Да,да!
  —Неужели?—возмущенно скрипит консьержка.—Ладно, вам письмо.
  —И от кого же?
  —Не знаю, не смотрела.
  Это был риторический вопрос. Полноватая женщина уныло поплелась в свою каморку и воткнула вилку чайника в розетку.
  —Посмотрим, посмотрим,—Зотов поднялся на третий этаж и всунул ключ в замок, дверь цокнула пару раз и он зашел в квартиру.
Мужчина снял плащ и повесил его на крючок в прихожей, небрежно полетели под него дермантиновые туфли и он прошел по коридору в гостиную. Зотов порвал конверт и вытащил лист бумаги. Он узнал бы этот почерк из тысячи, такой круглый, с наклоном влево и скачущими буквами вдоль линейки.
  —Варя...