Подарок для сансары
Мы зажили счастливо от созерцания собственного величия. Век индустриализации покорил человеческое мясо, и оно (мясо), отдалось ему всецело… Мы всего лишь кусок органической массы, который старается выжить в этом кругосветном мире.
Вся философия человечества упирается в очевидное доминирование. Уничтожая неугодные себе биологические виды, мы лишили себя последних друзей и союзников, напрочь забыв о собственной хрупкости и вселенском одиночестве. Сейчас люди способны лишь вякать и блеять в контексте современной бытности.
Нынешняя потребность человеков в очевидно-ленивых вещах создаёт современный кошмар окружающей нас действительности… Сейчас мы не способны существовать без стиральной машинки, нашпигованной гигабайтами информации о способах обработки грязного белья, о которых мы не задумываемся. Нас окружают тысячи навигаторов, подсказывающих, куда свернуть на нашем тернистом пути. Телевизоры с телетекстом, компьютеры с искусственным интеллектом, планшеты с вайфаем, андроидом и прочей чепухой… Человечество совершенно забыло элементарные вещи, заменив их непредсказуемой электроникой.
Человечество постаралось оградить себя идиотскими высерами собственной «великой» мысли во благо неясного спокойствия и комфорта. Все принципы разумной достаточности были свёрнуты калачиком и заброшены под кровать.
Подарок на день рождения красовался на том месте, где был оставлен. Прямоугольный штоф с нарядными вензелями на туловище, сверкал хрустальностью на столике.
Вчера, пьянствуя жёстко и безмерно, мы успели пообщаться с данным стеклянным гражданином. Сперва Женёк задал философский вопрос в стиле «ты меня уважаешь?». После многозначительного ответа «не знаю» на склянку с искусственным интеллектом посыпались совсем не философские вопросы.
-- Ты дурак?
-- Ты идиот?
-- Зачем тебе всё это надо?
После провокационных вопросов стекляшка соизволила ответить.
-- Я не идиот, я не дурак и моя функция развлекать таких имбицилов как вы.
-- А у него есть чувство юмора. – изрёк Женька после ядовитого ответа стеклянного собеседника. - однозначно!
Наша пьянка продолжилась, как ни в чём не бывало после хамского ответа стекляшечного собутыльника.
Я пришёл домой после жуткого рабочего дня. Сперва говноначальник наорал на меня, почём зря, следом говноклиенты пропсиховались в мой адрес, а затем я очень жёстко поругался со всем штатом своей грёбаной конторы. Возникло желание вдрызг нарезаться. Налопаться. В хлам напиться.
Я работал начальником по поставкам в рекламном агентстве, обладал всеми благами сраной цивилизации и не заморачивался собственным существованием. Меня всё устраивало в собственной жизни кроме необходимости каждый день ходить на работу. Естественно, после совершенно отвязного отрочества достичь подобной высоты не всякому по силам. Для этого необходимо усердно трудиться. Чем я и занимался последний десяток лет. Ибо убогое телодвижение по неровностям жизни откровенно меня достало. Хотелось дорогих шмоток, таких же ресторанов и кабаков, хорошую тачку, фигуристую красавицу в качестве супруги, нарядную квартирку… Хотелось всего, много и сразу. Возможно, я не достиг тех вершин, на которые посягал, но своим существованием был доволен. Почти каждым днём… но случались и исключения, как сегодня.
Потому я нёс с собой запотелый от холода пузырь беленькой, в надежде его распить по случаю печального стечения обстоятельств на работе. Одиночество мне не грозило, так как друзья-товарищи по весёлому детству преподнесли в подарок на днюху говорящую тару в виде говорящего штофа. И не просто говорящего, а о-го-го как говорящего! Интеллект данного индивидуума мог посоревноваться с лучшими умами человечества в остроумии. А так как дурные привычки, (в виде беспробудного пьянства) появляясь, имеют свойство оставаться в зачаточном положении и никуда не исчезать, я решил снять стресс самым доступным способом… а именно натрескаться.
Ключ в замочной скважине провернулся мягко, как ему и следовало в дорогущей двери. Войдя домой, я небрежно скинул с себя пиджак от «Армани», бросил портфель на кожаный диван, достал «говорящий» штоф и принялся заполнять его горячительным содержимым.
-- Не особо приятный денёк? – неожиданно спросила меня умная стеклотара.
Не ожидав подобных действий от странного сосуда, я несколько опешил. Потому не сразу сподобился с ответом.
-- Неприятный. Это точно. – глуповато сказал я.
Вся моя спесь с пиджаками от «Армани», дверями «Бристоль» и прочей чепухой рухнула навзничь, не посмев подниматься.
-- Все беды от ненависти к ближним. – изрёк подарочный штоф умные слова.
-- Ты и на это способен?
-- Способен на что?
-- На философский юмор.
-- Бывает и такое. – многозначительно произнёс стеклянный выкормыш магазина приколов.
Я почувствовал себя странно, ведя диалог с неодушевлённым предметом.
Конечно, все мы иногда разговариваем с собой, мельком умудряемся произнести пару слов в сторону какой-нибудь опостылевшей вещи и громко сконструировать матерное сооружение высотой до небес, в адрес такого же многоэтажного приветствия . Все. Мы.
Ведя данный диалог с самими, очень интересными собой, мы, тем не менее, не разговариваем с окружающей нас действительностью. Нас не преследуют призраки и лешие, мы не перемещаемся во времени, и самое главное – мы даже не подозреваем о собственной шизофрении. Мы всего лишь обмениваемся информацией между полушариями своего двухстороннего мозга.
-- Дёма. – послышалось моё имя в районе левого уха.
-- Не называй меня так.
-- Почему?
-- Потому что это может плохо сказаться на твоём здоровье…
-- Ты такой агрессивный… - очень неестественно высказал странный собутыльник. Мне даже показалось, что он смеётся. Со всеми атрибутами данной, но не очень естественной реакции. - И ты в это веришь?
-- Во что? – спросил я после стаканчика горячительного.
Последовала долгая пауза, перемежающаяся долгими вздохами и кряхтениями. Вера в собственную непогрешимость завибрировала в моём круглом, непробиваемом черепе.
-- В свою жизнь. В тот коктейль из грязи, в который ты превратил своё существование?..
Это был тот вопрос, который я очень ждал.
Алкоголь подействовал. И тот ответ, который я услышал из собственных уст, меня не обрадовал.
-- Почему бы и нет? – на удивление спокойно ответил я. – Ещё десяток лет назад моё существование было действительной грязью. Я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ВЕРИЛ в то, что я делаю…
-- А сейчас ты не веришь?.. – оживился мой стеклянный собутыльник.
-- Сейчас я верю в локальное проклятие места, в котором мне уготовано существовать. Поколение девяностых уничтожило себя героином, поставлявшимся сердобольными говноштатами и лучезарной Азией. В сраных временах взрывов и разборок мы верили в идиотическую модель «дерьмократического», говённого, пиндостана. Сейчас мы верим в очень удивительные вещи, в виде гамбургеров, курицы гриль и обширных автомобилей для домохозяек.
-- И ты уверен в подобной философии? – удивился мой собеседник.
-- А что ты хочешь!? – возмутился я. – Восхищения дурацким временем легальных наркотиков в стиле ДМТшных шестидесятых? Скоростных семидесятых вашей вшивой морали, когда люди гибли пачками в угоду спецслужб?!
Странный выпад моей словесности заставил возмутиться удивительный пузырёк.
-- А то, что твориться в вашем вшивом государстве? – после очень длительного молчания спросил мой собеседник. – Кто ты, чтобы называть моё отечество ВШИВЫМ?!
-- Я тот, кто способен назвать своих предков победителями в борьбе с фашизмом, вами взрощенном. Я лишь советский отклик той морали, которая билась рядом с вашей паршивой шермановской, лендлизовской политикой, когда уничтожались миллионы моих соотечественников! Ваша эйзенхауэровская параша-помощь вытянула из моей страны последние средства. ВАШЕ ПИДОРСКОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО НАЖИЛОСЬ НА ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ!!!
-- Не будем нагнетать обстановку – примирительно сказал подарочный штоф.
-- Хрен ли? Почему бы и нет?! Твоё вонючее государство старается уничтожить меня! С какого лешего мне быть спокойным?!!!
-- Не становись таким нервным – по-прежнему спокойно сказал мой собеседник. – тебе это не идёт! Ты становишься похожим на дебила.
Грубость подарочного штофа подействовала на меня отрезвляюще. Я задумался над собственным поведением. Над своими словами, адресованными в сторону, в общем-то, невиновных трёхсот тысяч людей, непричастных к действиям своего правительства. Над своим негодованием, возникшем из недовольства собственным существованием. Над той системой ценностей, к которой приучился с малых лет, в которую свято верил, и которую же предавал изо дня в день в угоду выбранной профессии. Вся ситуация показалась мне идиотским шаржем на меня самого. Даже сам факт подарка на день рождения и его результат стал похож на аллегорию моего существования. Разговор с неодушевлённым собеседником, обида на правительство, развалившем мою родину, препирательства с такими же неодушевлёнными клиентами на работе, каковым являлся мой собутыльник…
За это стоило выпить. Выпить, вставая и не чокаясь. Без произношения торжественных речей. Как за покойника. Чем я и занялся.
Бульканье заветных пятидесяти капель в сокровенный стакан из говорливой тары (которая не посмела возмутиться сему священнодействию). Шумное и неаппетитное употребление горького антидепрессанта, такое же шумное закусывание, и подобный ему результат стал на лицо. Лицо моё разгладилось, настроение улучшилось, в мозжечке появились новые темы для беседы.
-- Полегчало? – спросил меня подарок.
-- Ты прям экстрасенс какой то! – удивлённо сказал я. – Откуда ты знаешь такие тонкости?
-- В меня заложены все особенности распития алкоголя, во всех частях света.
-- Ты хочешь сказать, что я алкаш? – встрепенулся я. Вновь приобретённого благодушествования от выпитого спиртного не осталось и следа. Темы для беседы сменились навязчивыми подозрительностью, агрессией и мнительностью.
-- Опять ты становишься кретином. Тебе явно противопоказана водка. – сокрушённо произнёс штоф.
-- Не переводи стрелки! А ответь? – не очень твёрдо спросил я, размахивая пустым стаканом.
Последовало длительное молчание. За это время в моей пьяной голове успели зародиться и погаснуть плеяды идей от всевозможных теорий заговора злорадных империалистов, раскинувших свои коварные сети по всему свету, во вред мне, до банальных мыслей о собственной ущербности. Единственным фактом, объединяющим всё это безобразие, был тот, что они упирались в мою персону. Как ни крути, а я обладал на редкость циклопическим чувством собственной важности.
-- Ты такой же алкоголик, как и все остальные семь миллиардов человек, что топчут эту несчастную планету. – после долгой паузы сказал мой стеклянный собеседник. – Все эти двуногие особи пьют в минуты счастья, скорби, безграничного величия, и столь же безграничного уничижения. Исключение составляют лишь те, которые бегут опохмеляться в предрассветный час к открытию магазинов. Но ты не из их числа. Я вполне ясно выразился?
-- Яснее не придумаешь! – ухмыльнулся я. – Очень развёрнуто и крайне доступно. Особенно про семь миллиардов. Откуда ты цифру-то такую взял?
-- Из интернета. – ядовито ответил штоф. – Официальная статистика населения Земли.
-- Слишком круглая циферка. Для столь умного устройства. Мог бы сказать позаковыристее. Что нибудь типа семи миллиардов, двадцати одного миллиона, трёхсот-пятнадцати тысяч семисот четырёх. Звучало бы гораздо достовернее!
-- В следующий раз обязательно последую твоему совету.
-- Дело не в этом. – продолжая размахивать стаканом сказал я. – Ты всё человечество обозвал пьяницами!
-- А тебе, небось, за всё великосветие обидно?!
-- Вовсе нет. Просто не все пьют. Знаешь сколько в мире трезвенников?
-- Открою тебе маленький секрет. В этом мире столько же трезвенников, сколько парящих в небесах фиолетовых носорогов.
-- Эту инфу ты тоже из интернета взял?
-- Трезвенниками становятся либо после могучего запоя, либо в предвкушении его. В любом случае каждый хоть раз в жизни братался с зелёным змием.
-- Ты это по себе меряешь?
-- Не я меряю. – коротко ответил стеклянный собеседник. – Меня им меряют. В меня его наливают!.. Так - вполне доступно?
-- Не ты меряешь. – пьяно пережевал я слова, после чего вывалил. – А меряют тобой. Тот объём спиртного, что выжрало наше государство. А ты - лишь галимый передатчик разведданных для вонючего пиндостана. Этакая статистическая муха, отправленная своим повелителем в стан ненавистного соперника. Электронный заменитель органической массы существ для заокеанского повелителя мух.
Последовала некоторая пауза, в ходе которой я воспользовался немостью подарка. Налив очередную порцию беленькой, оголтело её выпил, и громко крякнув, добавил:
-- Если ты такой умный, то сможешь меня понять… Все мы разные!..
-- Не мы разные. А разными являются те несколько десятков гуманоидов, что рулят этим шариком.
-- Очень поганых, скверных и ублюдских любителей потреблять, вывернув мизинчик наверх. – невменяемо промямлил я.
В квадрат черепной коробки влетели синие пары, после попадания которых я принялся окончательно криветь.
Прямоугольная склянка показалась задумчивой и печальной. В голосе содержителя сорокоградусных удобрений замелькала грусть.
В сердце забарабанила густая обида, застучала в груди, и, выпрямившись до небес, достигла потолка.
Расплескав остатки сознания и водки в стакане, я схватил за горлышко хрустальное дитя Земли, и одним пьяным росчерком расколотил несчастное произведение из долины силиконовых инженеров.
Утро застало меня за попытками осознать прошедший вечер. Судя по блестящим обрывкам стекла – вечер получился НА РЕДКОСТЬ «ТОМНЫМ»!!!
Свидетельство о публикации №217101502055