Жизнь и смерть как личный опыт

Моему сыну, Антону,
                с благодарностью
                посвящаю   
               
                Исповедь, человека, победившего приговор врачей.               
 
                Больной от могилы бежит,
                А здоровый в могилу спешит.
                А.П.Чехов,
                «Врачебное дело в России».

                Прежде, чем начать разговор.   

Эта книга появилась благодаря, но отчасти и вопреки советам друзей, родных и знакомых, прочитавших рукопись и оказавших помощь в ее создании. Одни хотели освободить меня от тяжкого груза пережитых страданий, другие предостерегали от будущих неприятностей. Но мне ли бояться их после реальной встречи со смертью.
Прошло 10 лет со времени выхода первого издания. Считаю, что произведение состоялась, чему свидетельством выход второго издания и аудиокниги в крупном издательстве. Да и присутствие на многих поисковиках в интернете и значительное число скачиваний тоже объективный показатель популярности.

Затронутые здесь темы касаются буквально каждого человека. Без медицинской помощи не удается обходиться никому. Захотелось на основе давней истории болезни понять, куда же движется российская медицина – идет в ногу со временем или продолжает деградировать по сравнению с советским периодом?

Первое впечатление у тех, кто читал рукопись, - чувство праведного гнева к автору. Больному спасли жизнь, а он – неблагодарный -  позволяет критиковать медиков. Но приводимые факты убеждают – дела в российском здравоохранении зашли слишком далеко.
Вздрогнем вместе с жертвой бесконтрольности медицинского персонала. От того, что больной становится, в первую очередь, объектом наживы, а уж потом лечения. Бизнес на страданиях все шире распространяется в медицинской среде.

Но в удушливой атмосфере гонки за деньгами, должностями и званиями, как одинокие айсберги, возвышаются врачи, на которых хочется молиться.
Особая благодарность докторам, спасшим мне жизнь, и тем, кто мобилизовал их на это. При всем уважении к ним я не мог промолчать и о тех, кто позорит высокое звание служителей медицины. До сих пор слышу голос врача, после первого прочтения, испытавшего протест к изложенному ниже, а после рокового стечения обстоятельств, когда сотрудницу поликлиники угробили в той же больнице, где лежал я, – сказавшего «кому-то нужно рассказать об этом нашему обществу. И очень важно, что это взгляд с больничной койки, голоса откуда обычно не принимаются во внимание».
О докторах, ради спасения жизни пациентов рискующих своим здоровьем, и о тех, кто исповедует чисто коммерческий подход -  эта книга. Свидетельства многих пострадавших от последних собраны здесь.   

Кто же довел нашу медицину до ее нынешнего состояния? Говорят, трудно поверить в происходящее. Но описаны только реальные случаи, происходящие либо на больничной койке, либо рядом с ней.

Российские врачи не привыкли воспринимать критику пациентов – но достоверные факты опровергнуть невозможно. Пришлось собирать мнения тех профессионалов, кому небезразлично здоровье нации.

Одно из них пришло уже после выхода книги: «Благодарю за возможность познакомиться с вашей книгой. Впечатление сильное! Книга, без сомнения, получилась правдивой и искренней. И, что особенно важно, нужной: наше здравоохранение сильно хворает. По моему мнению, вами описана повседневная практика и атмосфера большинства Российских больниц с отделениями реанимации.
Совершенно согласен с результатами вашего анализа причин такого положения вещей. К ним бы я ещё добавил крайне низкий уровень общей культуры и нравственности у населения в целом, и практически полное отсутствие гражданского контроля над здравоохранением, а также тем, что у нас называют, медицинской наукой. Но это – отдельная тема.

Безграничная коррупция процветает на всех уровнях здравоохранения и медицинской науки. У руля многих крупных и малых медицинских учреждений стоят ловкие, но профессионально бездарные и бескультурные люди. Наша система позволяет руководить медицинскими и другими учреждениями людям, давно перешагнувшим пенсионный возраст, а то и просто немощным по возрасту и интеллекту. Всё это и создает, как вы верно заметили, атмосферу вседозволенности и безнаказанности, которая в палатах реанимации часто проявляется бесчеловечностью.

Если вы планируете продолжить работу над этой темой, то я бы рискнул посоветовать некоторые проблемы, затронутые в книге, предварительно поглубже обсудить со специалистами, в частности, о клинических испытаниях лекарственных средств. Такие испытания проводятся во всём мире. Нам, может быть, больше следует придерживаться западных стандартов и протоколов этих исследований и глубже посвящать в их суть самих пациентов. С этим трудно не согласиться.
Ильин В. Н., детский кардиохирург, доктор медицинских наук, профессор, 17.12.07».

Как бы мне хотелось назвать поименно всех вольных или невольных моих помощников. Но вряд ли это возможно. Низкий поклон им всем!

Итак, как это было, и как стало спустя 10 лет.

                Глава 1. Предисловие.

Я стремительно падал. Туннель, по которому я летел, становился все темнее и темнее, превращаясь из голубого в фиолетовый. Попытки затормозить падение не удавались. С каждым разом мрак в конце туннеля становился все ближе и ближе. Когда сознание возвращалось, я понимал, что это конец. Безжизненные руки, отнимающиеся ноги лишь подтверждали его неотвратимость.

Лишенный возможности говорить, издавать какие-либо звуки, кроме почти неслышного мычания, не в силах привлечь к себе внимание врачей и медсестер жестами, поскольку руки и ноги крепко привязаны к кровати, я мог подавать сигналы окружающим либо движением, либо выражением глаз. Исходящую при этом информацию часто не понимает и человек, проявляющий к тебе неподдельный интерес. Здесь таких не было, и о моем состоянии судили только по показаниям приборов, к которым меня подключили.

Я не был наивным пациентом и хорошо знал, что даже блестяще проведенная операция не является гарантией спасения жизни больного, если не обеспечен надлежащий послеоперационный уход. Но чтобы должным образом его организовать, для медицинского персонала нужны какие-то побудительные мотивы. А если их нет или они не действуют, несмотря на все усилия и материальные затраты родственников, остается полагаться на волю случая, на расположение «госпожи удачи».

Каждый обреченный, в меру своего интеллектуального развития и способности размышлять, после выхода из наркоза начинает оценивать шансы на выживание. И трезвое понимание свидетельствует, что таких шансов у пациентов российских больниц пока немного. Их анализ не давал мне покоя на больничной койке, не дает и теперь, когда все страшное позади. Мысли, чаще угнетающие сознание, реже конструктивные лишают сна и покоя, требуют их широкого обсуждения в целях создания достойных условий для тех, кто оказался в беде. Пусть Божественный промысел, а не медицинский произвол решает судьбы больных и страждущих. И тогда может быть не будет таких ситуаций, о которых собираюсь поведать я. 

Трудно поверить, что находящийся при смерти человек еще неделю назад, не сбивая дыхания после трехкилометровой прогулки, поднимался без лифта на шестой этаж. Для шестидесятитрехлетнего мужчины совсем неплохо.
Не могла же только что проведенная сложнейшая операция на шее и гортани сломить сравнительно здоровый организм в столь короткие сроки.
Что же произошло?

Думаю, разбор случившегося со мной может стать поучительным уроком. Ведь никто не застрахован от серьезного заболевания, от возможности оказаться в том же положении, что и я. И тогда знание реальной обстановки в российских больницах поможет кому-то выжить - как в свое время и мне самому.