Книга 2. Между церковью и наковальней

Преамбула

— Милый, я боюсь… Мне страшно, — тихо шепчет женский голос. — Страшно за тебя, ведь, если ты издашь эту книгу, они убьют тебя…, и нас…, всех…

— Мы — правы, а значит убить нас невозможно…, — твёрдо отвечает мужчина и продолжает, — Я обязан рассказать об этом людям…

Мы приходим в этот мир, взрослеем, видим окружение и нам кажется, что мы сами направляем свою жизнь, строим будущее…
На самом деле, вся известная нам история человечества — это последовательность событий, создаваемых небольшой группой посвящённых в Знания, которые они используют и держат в тайне.
Это могло бы показаться бредом сумасшедшего, если бы не доказательность фактов.

События создавались и создаются этими режиссёрами для сцены театра под названием жизнь.

Как создаются?

Сознанием подавляющего большинства манипулировали и манипулируют так, что мы, большинство, думаем уже будто всегда исполняем свои желания. На деле, наше сознание неявно находится под влиянием, постоянно программируется. Чужие желания преобразуют в ложно принимаемые нами как свои.
Сегодня, благодаря современным технологиям, эффект воздействия достигается моментально.

Есть химические реакции и эксперименты для получения определённого вещества, но есть и психологические эксперименты, реакции, где тоже, в зависимости от исходного материала и использования их, будет получен известный, запрограммированный результат.

В прошлом суть цели манипуляторов — власть, обогащение, уничтожение соперников — была той же, что сейчас, но в методах сегодня уже… речь идёт о целенаправленном воздействии на психику людей с помощью… так называемого психотронного оружия.
Американские специалисты даже не скрывают, что их ближайшая стратегическая цель — «воздействие на психологию противника — индивидуальную, коллективную, массовую, разрушение общественных и государственных институтов, провоцирование массовых беспорядков, деградация общества развал государства» (Coronel Richard Szafranski.US Air Force Military Review, N11,1994.p.41—55).
Один из ведущих российских специалистов в этом вопросе, академик И.В.Смирнов говорил по этому поводу ещё более определённо:
«Совершенствование психотроники может сделать её более страшным и разрушительным оружием, чем атомная бомба. Эта технология может управлять поведением людей, разрывая души как консервные банки, изменяя содержание мозга в соответствии с желаниями того, кто управляет генераторами…»

Проблема в том, что приближение их к цели и методы эти ведут всех нас к Смерти, но мы об этом и не подозреваем.

Как сказал Козьма Прутков: «Многие вещи нам непонятны не потому, что наши понятия слабы, а потому, что сии вещи не входят в круг наших понятий».

Есть группа людей, которые формируют наши поступки независимо от нашей воли. Чтобы изменить течение этой ситуации, надо её осознать. Чтобы осознать, надо получить и оценить факты, которые скрывают от всех.

Мы привыкли думать во временных рамках часов, дней, месяцев, лет, продолжительности своей жизни. Пространственно мыслим о задачах своих, семьи, дома, города, страны.
Такой подход недостаточен для оценки действий, выходящих за наши привычные временные и территориальные границы.

Надо изменить масштаб мышления, ракурса.

Местом действия надо брать планету целиком и, даже, космос, а шаг времени должен измеряться пятьюдесятью годами, веками, тысячью лет и более, в зависимости от длительности существования изучаемого явления.
Предметом рассмотрения избрать не то, что привычно можно пощупать, увидеть, услышать, а то, что неявно — сознание, взаимоотношения между человеком и государством, между людьми.

Мы вырвались из круга навязанных стереотипов. Теперь я обязан передать вам то, что узнал вместе с Александром Скифовским и делаю это, написав продолжение книги «Оковы», где описаны события нашей жизни.

Прочитав эти факты, полученную информацию необходимо передать другим и так мы спасёмся.

***

Раздел первый.
Третье рождение

Глава 1. Волнение океана памяти

Белопенные волны —
Величаво плывут облака…
Бездонное небо,
Безбрежное небо,
Беззвёздное небо…

Бурное море —
шумом зелёным
стонут леса…

В ВИХРЕ — ПЕСЧИНКА — КОРАБЛЬ — ЗЕМЛЯ.
Как попал на корабль — не знаю…

Крик одинокий — плачет душа:
«Нет ответа нигде.
Нет ответа.
Кто эти люди?
Решают они всё за меня, но без меня…
Кто эти люди? Люди?
Почему у них власть?
Власть надо мной…

Я же им её не давал!

Решают всё за меня, без меня! Почему?
Нигде нет ответа…
Небо…
Земля…
Душа…



***

Прошло пять лет. Выходной. Неожиданный звонок в квартиру.
Александр только успел отложить альбом с фотографиями сына своего и чуть приоткрыть входную дверь, как неведомая сила резко рванула её нараспашку.
Пятиголовое чудище кинулось на него.
Четверо парней в гражданском разом, слаженно схватили его руки, ноги, плечи, а туловище прижали к стене. Пятый, давит пятернёй на горло, и, тыкая пистолетом в лицо, надрывным злобным рыком кричит:
— Р-Р-ХХХ!!! Стоя-я-ять!!! Не дер-р-гайся!!!
Пока Александр — Валера пытался понять, что здесь произошло, его запястья уже были в наручниках. На нём — тяжесть пяти противников. Видит как в раскрытую дверь, степенно вышагивая, входит подполковник милиции, в котором он узнаёт Пугачёва.
Вошёл Пугачёв, который на зоне был начальником по режиму. Он — один из немногих, кто понял как несправедливо упрятали в неволю Санька, относился там к нему с пониманием. Узнал, что отец Грязнова работает в руководстве МВД и тогда горестно вздохнул: «Тебя не оправдают…»
— Не стрелять!!! Саблин — Скифовский! — спокойно, но со звоном металла в голосе, жёстко произнёс Пугачёв, — Вы обвиняетесь в убийстве…
Его грубо схватили и поволокли по коридору. На улице сразу втиснули в воронок. Машина, равномерно урча, повезла…

*

«Всё-таки, взяли меня! Опередили! Не успел победить…
Так много узнал и …Проиграл?
Теперь уже точно — смерть: они убьют меня как врага своей системы…
Не понимаю… Как такое я мог допустить? После того как побывал в коме, получил дар видения прошлого, будущего и не разглядел приближение этой опасности?!
Не умею использовать способности? Мешает суета? Зациклился на идее во всём разобраться?»

*

— Ну, что? Давно не виделись, — выпроводив помощников, добродушно вымолвил Пугачёв, когда Александра, обыскав, оставили с ним наедине в кабинете департамента полиции.
Санёк молча кивнул.
— Что же ты опять успел натворить, если мне сказали работать с тобой на поражение? — продолжая с нескрываемым интересом разглядывать Санька, спросил Пугачёв. Спросил и с недоверчивостью во взгляде уставился на Александра: — Я тебя узнал и только поэтому не шлёпнул. Через час должен был сообщить в прокуратуру что получилось, а теперь придётся везти к ним. Рассказывай.

*
«Остается всего лишь час до встречи с «палачами»! Точнее, уже 59 минут!
Надо успеть всё передать… Узнать должны все! Всё человечество!»

*

Сжимая повествование в краткие смысловые блоки, Александр спешно начал говорить…

Второе рождение

«Как трудно, неимоверно трудно вытащить из забвения мысли… Тяжело, по-медвежьи ступая, бредут, спотыкаясь, в потёмках они средь бурелома событий… По-волчьи зубами щёлкают чьи-то установки… Девочки-Красные шапочки — дарят улыбки… А-а, вот и мама гладит меня по головке…
Я — уже маленький взрослый…
Ребёночек? Взрослый?»

…«Если Скиф — Победитель, Мариам — это Природа, а судьба гражданина — отражение судьбы государства,…что я видел: прошлое…, настоящее… в судьбе планеты Земля…?»

….«Я прощаю и верю вам, люди…»

…«Слышу как коротко хрустнула ампула с ядом…»

…Раскинув руки, он падает, лицом вперёд. Остаётся лежать на умытом дождём асфальте и будто пытается обнять…

*
«Как пронзительно и режуще слух, резко воет — кричит сирена не то пожарной, не то скорой…
Это рвёт барабанные перепонки сирена не пожарной… Пожарная голосит по-другому. Это несётся скорая.
Куда? К кому? С кем? Не вижу! Ничего не вижу! Только слышу. Почему не вижу? Где я? Вместо ответа какое-то непонятное и непривычное, неуправляемое ощущение взлёта — падения…
Я — на качелях? Проваливаюсь в бездну какую-то… Что за бездна… и чёрное — всё? Опять лечу, но! Лечу я вниз… Вниз лететь нельзя! Я лечу?»

Скорая везла Александра. … Скорая везёт Александра в больницу. Отменив решение убить всех виновных и уходя от Спирковой, он случайно раздавил ампулу с ядом.
Тело его бесчувственным, как манекен, безучастным отношением к окружающему, что выражается в неподвижности и в застывшей на губах улыбке, заставляет врачей быстрее, чем обычно, действовать, говорить, колоть…
Тело безучастно лежит, а остаток света сознания пытается понять: что с ним? Где он? Почему не видит, не ощущает себя? Кто опять без его ведома увозит его и куда?
Остаток света пытается понять, а ниточка, связующая ЕГО со ВСЕМ, передаёт урывками, фрагментами некие касания и переносит его в состояние соприкосновения со всем, где логика отодвигается в сторону мощью Всеведения.
Белопенные волны…
Величаво плывут облака…
Бездонное небо…
Безбрежное небо…
Бурное море —

шумом зелёным..
стонут леса…

Небо…
Земля…
Душа…

***
— Николай Иванович, это я — Демофилина. У меня — ЧП. На меня напали, попытка убийства…
— Когда? Где? Вы узнали кого-нибудь?
— … я помню этот взгляд, глаза….Его видела…
— Срочно приезжайте, всё поднимем…

***
Александр с удивлением обнаруживает себя находящимся под потолком помещения. Здесь же, но внизу — группа людей, все в одинаковых белых одеяниях. Они, как-то странно, не обращая внимания на него, но слаженно и быстро раздевали, укладывали, подкатывали то столик с холодно блестящими инструментами, то капельницу… и всё это делали будто бы для него и с ним. Не с ним, а с телом его…

*
«Там, внизу — это я? Нет. Я, ведь, здесь, наверху. Там, внизу — тело моё. Кто же здесь?
Снова! Снова падаю я… Вниз! Всё исчезло опять! Слышу лишь голоса… Пропали…»

***
— Если он вам нужен живой, значит перевозить не раньше, чем через три дня.
— Хорошо, я свяжусь с тюремной больницей… Учтите: этот фигурант — чрезвычайно опасен… Напал на прокурора!
Как только придёт в себя, сразу сообщите! Завтра, на всякий случай, пришлю конвой.
— Сестра, повторите Скифовскому укол…

***
«Чьи-то слова… Вновь, слышны голоса…..Какая кругом духота и жара.
Жарко…
Попить бы воды! Холодной воды…. Воды из ручья…

В тюремную больницу? Кого и когда?
Как непривычно тяжело мне сейчас кого-то спросить. Не могу говорить. Так не привык! Губы никак не разжать и медленно… так сменяются мысли…

«Скифовский» — это, ведь, я! Значит, меня и в больничку, в тюрьму!
«Сестра» — выходит в больницу меня привезли… … А где пистолет?
Пистолет или меч? А, может — копьё…?
Опять всё исчезло…»

*

«Не хочу! Не хочу я в тюрьму! Тюрьма — это рабство! Тюрьма — это смерть!

Повезло, что первый этаж. Тёмная ночь и беззвёздное небо. Раскрываю окно.
Свежий воздух коснулся лица. К карнизу прижался, перевеситься надо…
Упал я на землю, пахучую — сырой чернозём — землю сырую. Теперь отползти. Хватаюсь за дерева ствол и вот у-у-у-же встал. Сильные ноги слабыми стали, но иду… Ухожу от опасности подлой. Убежал. От тюрьмы я в тюрьму убежал. Как нескладно я мыслю… Что это?
Сон или явь?
На койке лежу… Был я в бреду?
Письмо редактору я написал тоже в бреду? Может, хоть это было всё наяву? Никуда не сбежал…»

*

— Сестра, здесь я давно? — чужим для себя голосом, еле двигая шершавым языком, прохрипел, превозмогая резкую головную боль, Александр.
Вопрос заколотился в нём, требуя выражения, когда он увидел за спиной входящей в палату медсестры хмурого полицейского.
Спросил, а сам с горечью отметил: «Обложили уже. Я — опять в капкане… Как трудно дышать… Тошнит… Судорога ноги крутит, ломает…»

— Очнулся? Второй день…, — бросила мимоходом медсестра и склонилась над лежащим на соседней койке.

*

«Сердце моё, словно бегун, несётся с горы, стучит в бешеном ритме и тут же, будто в гору крутую — затихает и, вот-вот, станет совсем…»

«Завтра увезут на кичу! Замуруют и опять влепят срок огромный!
За что? Я, ведь, сам отказался от преступления.
Убедить их, Демофилину в этом? Возможно? Нет, конечно.
А добиться объективности при рассмотрении дела?
Они только за то, что осмелился пойти против них, в назидание другим, втемяшат срок на полную катушку!
Я выступил против существ, считающих себя господами. Вклинился в их вотчину: начал определять, им вопреки, кто прав — виноват…
Вырваться надо отсюда! Как? Конвой уже у дверей. В окно?
Этаж — первый. Рвануть прочь? А дальше? Придумаю что-нибудь там… Время покажет и хуже не будет.
Срок получить — это смерти подобно… Как, кем станет сынишка?»

«Снова в пропасть упал и мысли все растерял…»

«За окном — темень уже.
Сбежать я хочу, но даже встать не могу.»

«Сынишка-малыш ждёт меня,… ждёт и, значит, силы найду. Надо… найти…»
«Надо, значит смогу и могу! Крепче зубы сжимаю и уже я встаю…»

Санёк изо всех сил сжал пальцами холодный металл края кровати. Напрягся, но тело было слишком тяжёлым. Он почувствовал как испарина покрыла лоб.

«Слабость какая! Не могу я подняться. Они снова кинут меня за решётку! Надо вскочить и нестись… Голову трудно поднять. Я же — сильный! Надо чуть-чуть отдохнуть. Вот так дыхание своё разогнать. Затем задержать! И… вставать! Тело будто налито свинцом и мышц словно нет…»

Он медленно поворачивает голову к правому плечу. Прижался к подушке. Захватывает зубами наволочку. Одновременно оттягивая правое плечо от края постели и загибая левое, как на ринге закрывая скулу от удара, наполовину разворачивает туловище.
Опираясь на правый локоть и, держась левой рукой за край кровати, подтягивает тело и может уже приподняться.
Останавливается.

«Отдышаться мне надо…»

Мышцы оживают. Сгибая, подтягивает ноги. Опускает их… Пытается встать, но теряет равновесие. Падает на пол и, перевернувшись, правой рукой хватает соседа.
Остывшее тело того безответно, недвижно лежит.

«Холодный… Недвижный. Он умер. Помочь ему уже ничем не могу.
Помочь? Сам я лежу на полу и не встать… Другому помочь. Мой дурацкий характер: «помочь…»
Надо скорее отсюда бежать… Как?
Если даже доберусь до окна, уйти сил не хватит. Чуть — чуть отдохну на полу.»

Он, сидя на полу, отдыхает.

«Как мне спастись от злыдней, власть захвативших? Как?
Уйти не могу. Мне никто не поможет.
Но…
О! Он может помочь. Надо его на кровать мою перетащить! Будет принято, что умер здесь я… Если раскроют подмену? Хуже не будет!»

Александр рванулся к соседу. Подумал, что рванулся, оставаясь на месте в бессилии.

Горько усмехнулся: «Силы никак не вернуть. Даже встать не выходит… Невозможно его мне поднять… Поднять, а ещё и тащить на койку другую. Значит, они победят?»

Начал на ощупь искать за что ухватиться. Взялся за ножку кровати.

«Холод металла. Стоп. Колёсико. Кровать! На колёсах! Я их передвину! Поменяю местами! Силы на это найду! Время есть до утра.»

***

Утром была констатирована смерть Скифовского.

Санёк, побывав на грани жизни-смерти-жизни и в состоянии перехода свободы-неволи-свободы, чувствует в себе требовательное клокотание настоятельно ищущих ответа вопросов.

«Зачем в этот мир я пришёл? Кто создал это общество, где действую я по совести, а, в итоге, получаю только невзгоды…?»

Александр умер в имени своём, чтобы жить и разобраться во всём под сенью имени чужого человека.
Прикрытие, сотворённое именем Валерия Саблина, позволило ему на время уйти от конфронтации с власть придержащими, уничтожающими всякого, кто мешал их благополучию.

Валерий ушёл из жизни, но в имени своём остался…

Через три дня Саша, чтобы исключить приход в больницу знакомых, близких Валерия, написав заявление, потребовал выписать его.

Получил паспорт Саблина. Мысленно попросил прощения у Валерия. Оделся в великоватую для его комплекции одежду и, наконец, будто вырвался из капкана, ступил на тротуар улицы. Здесь непривычно его ощущениям постоянного преодоления, борьбы, внешне свободно передвигались люди.
Сунул в карман паспорт, а ассоциации, вызванные совпадением приобретенной фамилии с именем героя, призывали его стать ещё сильнее.

Немногие в Союзе знали, что Валерий Саблин, капитан третьего ранга, 8 ноября 1975 года поднял восстание на корабле «Сторожевой». В одиночку выступил против империи СССР и повёл команду из Риги в Ленинград, чтобы встать на Неве рядом с «Авророй».
Решил начать революцию против партийных органов и правительства, угнетающих народ. Его арестовали и расстреляли.
Александр об этом знал.

Maй 1992 года. Санёк, преодолевая слабость, осторожно ступая, медленно движется, удаляется от больницы…

***
Белопенные волны…
Величаво плывут облака…

В вихре — песчинка — корабль — Земля.

Как попал на корабль —

не знаю.
По палубе
шатко, сутулый бреду.

Блуждающий взгляд.
Попугаи у ручек штурмвала.

Мышления штампы в речах.

В камбузе стряпают фразы —

Глотайте, спешите.
А зачем?

***

Раздел второй. Касание церкви

Глава 1.
Познание

Солнечный летний день. Санек под чужим именем выписан из больницы.
Паспорт. Бумажник с мелочью.
В чужой тельняшке, рубашке, брюках, туфлях не по размеру Александр присел на скамейке в парке.

«Надо осмыслить происшедшее и увидеть дальнейший план действий.
Надо действовать. Как? Нужны — в любом случае — хоть какие-то деньги».

Взвесил все «за» и «против».
Понимая, что для знакомых он не должен существовать, решил пойти в ближайшую церковь.

Рос он атеистом, но жизнь заставила задаться вопросом о наличии Бога и его представителях — священниках.
Знал о существовании некоего мистического тайного Знания, об Индийских Ведах и йоге, Ведах Славяно-Ариев, Скандинавских рунах, Буддизме, Иудаизме, Христианстве и Мусульманстве. Где-то в глубинах памяти «лежала» информация, что до изобретения книгопечатания, радио, телевидения церковь была абсолютным, монопольным средством воздействия на сознание людей. Инструментом воздействия были звук, слово, спектакли, дающие воспринимающим образ.
Воздействие всегда проводилось в двух направлениях: одно — внешнее, видимое всем, проповедуемое течение, часть Знания, что воспринимало сознание и другое — внутреннее, неизвестное для большинства, целостное влияние Знания на сознание и подсознание.
Все течения в религии всегда делились на экзотерическую, внешнюю форму (ритуалы, верования, догмы отдельной традиции) и эзотерическую, внутреннее ядро, сокрытую (описания духовного посвящения, трансцендентности, техники трансформации сознания, медитации, молитвы).
Экзотерическая сторона, по-своему, важна: помогает сохранить, не потерять эзотерическую суть.
Задача знающих всегда состояла в том, чтобы создавать здоровые экзотерические институты для передачи эзотерического учения своим современникам.
Постепенным обучением верующих и выдвижением на первое место трансформирующих практик созерцания, медитации, молитвы можно слепую веру заменить на очень важный, личный опыт единения-соприкосновения с духовным, божественным планом.

В создании Западной цивилизации и взаимоотношений в ней важнейшую роль, на явном и неявном уровне, сыграла христианская католическая Церковь.
Она утверждала «Истину» и из нее выводили мораль, а из морали следовали установки поведения, ставились задачи…

Священники и сегодня являются одной из главенствующих составляющих в иерархии управления обществом.
Они из всех, владеющих богатством, виделись Саньку самыми добрыми и благожелательными передатчиками блага от Бога людям.
В нем, как и у многих, на бессознательном уровне господствовала установка: догмат о непогрешимости папы, преемника апостола Петра, представителя Бога на земле. Принималось верховенство церковной власти над светской. Догмат о Провидении, исполнении Господом Своего трансцендентального плана через посредников — священников, носителей ИСТИНЫ.

Решил пойти к ним с просьбой помочь начать нормальную жизнь. Решил попросить там пособие.

«Они — поймут, да и деньги, ведь, люди дают им… Они — помощники Бога».

Слабость в теле не позволила вскочить сразу и рвануться к цели.
Обхватил, крепко сжал пальцами доску скамейки. Перенес тяжесть тела на руки и, оттолкнулся от сиденья. Помог мышцам поднять тело.
Он встал. Повторно, завершающе, подумал:

«Надо быстрее к церкви. Там мне помогут…».

Часа через два Александр находит церковь. Не знает как поступить, стыдится просить о помощи.
Заходит в здание.
Здесь идет служба. На возвышенности стоит благообразный пожилой священник. Он проникновенно, спокойно журчащим голосом, говорит об эгоизме и противопоставлении ему любви к ближнему своему…
Сегодняшний день двадцатого века был наполнен доброжелательностью проповедника.
Священник, выступая с кафедры, дружески взывал к совести прихожан, братьев и сестер. Говорил, что часто люди проходят мимо тех, кому надо помочь. Помочь не трудно, но, чаще всего, многие, думая о своем, пробегают мимо ближнего своего.
Александр поверхностным уровнем сознания, умом, вникал в смысл понятий, которые провозглашал священник здесь, в зале. Большая же часть внимания и чувства его, продолжали единение с тем, что коснулось его, когда он на улице встал со скамейки. Повторно. завершающе, подумал: «Надо быстрее к церкви. Там мне помогут…»

Глава 2.
Истина узнаваема в сравнении

Подумал тогда и вздрогнул от неожиданного, неимоверно громкого звона — удара в колокол!

«Призывный набат???»

Оглянулся. Прохожие, как и до этого: говорят, болтают, бегут, спешат, суетятся и ничего не слышат!

«Если так, то колокола гул — во мне? А может, все-таки, здесь? А может в прошлом далеком?»

Чтобы не потерять себя в многообразии ощущений, тогда, там, на улице он двинулся вперед. Это движение, шаги подтверждали, что он — здесь, но в то же мгновение…

Медленно передвигаясь, стараясь не выказывать преодоления слабости, он шел в надежде на помощь. Шел в поиске церкви, надеясь, что случайно выйдет к храму, где встретится с представителями Бога на земле.
Шел, но в то же мгновение новое мироощущение, состояние, как-то по-другому, показывало ему этот мир.

Тогда, там, в больнице, придя в сознание, он пробовал понять свои переживания и состояние во время нахождение себя под потолком в операционной. Непонятным образом, но этот вопрос втягивал его в какую-то другую реальность.
Да, да. Создавалось ощущение некой разделенности и, одновременно, единства, которое он чувствовал, но не понимал. Ощущение, новое, до того неведомое, которое он почувствовал в себе после соприкосновения со смертью телесной, когда очнулся в больнице.
Ощущение разделенного единства при одновременном нахождении в трех мирах и трех временных составляющих.
Он не понимал, но, странным образом, одним только желанием и направленностью мысли переносился из привычного, предметного в информационное поле миров ментального и духовного.
Переносился, в мгновение ока, будто в незримом полете из сегодня в далекое прошлое.
Вот и тогда, он подумал о церкви и, находясь здесь, в двадцатом веке, идя по улице в поиске, мысленно оказался в другом веке, тринадцатом, где тоже искал, но не церковь.
Искал понимание смысла существования себя, устройства общества, несоответствия меж видимым и желаемым… Внутренняя неудовлетворенность там, в то время, тоже вела к церкви, где должны были дать направление в жизни, дать пищу духовную и физическую.

Самообразование дало Александру знание о шумерской, ассирийской, хеттской и аккадской цивилизациях, о которых сохранились письменные памятники.
Знал, что религия существовала уже более двенадцати тысяч лет назад и что Шумер и Египет — две прародины религий, обладали тайнами великого, неизвестного ему, Посвящения.

Новое мироощущение давало ему радость одновременного охвата Всего.
Эхнатон и Моисей

Он чувствовал исходящих из Единства более десяти тысяч лет назад и Раму, и Кришну, и Патанджали, и Будду, и Лао-цзы, Заратустру — основателей Восточных религий. В том же единении с ними был Гермес Трисмегист. Об одной и той же Истине возвещал, три с половиной тысячи лет назад, фараон Эхнатон и затем, в Западной цивилизации, Моисей — основоположник иудаизма. О той же Истине говорил Иисус, две тысячи лет назад давший основу для возникновения христианства и Мухаммед, который тысяча триста лет назад положил начало мусульманству.
Все говорили, несли людям одну и ту же Истину о познании человеком мира и самого себя, о своем Богоподобии, о необходимости стремления к богоподобию…

До Эхнатона жрецы утверждали многобожие. Эхнатон — египетский фараон, реформатор — первый в известной мировой истории, кто утвердил поклонение единственному Единому Богу, который представлял основной принцип Мироздания — Свет. Себя он назвал сыном Бога. Говорил, что между Отцом и Его детьми не может быть посредников, а тем более имеющих материальную выгоду от этой роли.

«Вам не нужны священники. Бог внутри вас. Есть только один единый Бог и вы можете обращаться к Богу прямо изнутри самого себя».

Эхнатон, также как жрецы, обозначал путь человека на Земле как движение к совершенству…

После его смерти жрецы вернулись к многобожию.
Продолжил, из известных нам, монотеистическое вероучение Моисей, покинувший со своим народом Египет и создавший, на основе полученных Знаний, иудаизм.

У Эхнатона Бог — это Бог всего человечества, а у Моисея Бог, прежде всего — Бог Израиля.

— Разве может быть одно и то же явление различным у людей, — подумал Санек и вспомнил сказанное Эдуардом Шюре в книге «Великие посвященные»:

«Свет может быть более или менее сильный, но это тот же свет. Форма и подробности могут меняться до бесконечности, но основа, то есть принципы и цель — никогда».

— Видно все зависит от поставленной цели, — решил Александр, — Что же произошло с иудаизмом?

«Моисей сорок лет водил народ по пустыне.
После него, уже в шестом веке до нашей эры, первосвященник Ездра создал для иудаизма форму на последующие столетия в направлении идеи богоизбранности.
Многие, при признании праотца Авраама, называют Ездру отцом иудаизма, но не это главное. Важно то, что иудаизм начал утверждать
БОГОИЗБРАННОСТЬ только одного народа — евреев.
Именно им Бог доверил стать «своим избранным народом», за которым должны пойти все остальные народы мира, аки слепые за поводырем.
Получив значительную власть в Иерусалиме, Ездра начал проводить в жизнь ПЕРВУЮ В ИСТОРИИ программу расовой чистоты — все евреи должны были бросить своих нееврейских жен и детей.
Так при нем начался процесс сознательного отделения евреев от не евреев, т. е. от всего остального мира.
Был создан собственный миф о Боге, который является народу и через избранных заключает с ними договор (Завет). Он — грозный ревнитель — карает смертью грешников…
Бог использует страх и трепет как инструмент управления/манипуляции избранниками…
Под влиянием этой идеи создавался народ. За прошедшие сорок лет нахождения в пустыне было сформировано новое сознание иудейского народа.
Созданный заново, с другим уже самосознанием, народ и иудаизм начали оказывать ключевое влияние на развитие нашей цивилизации. Племя Иуды и племя Левитов (каста жрецов, хранителей учения иудаизма…) составили народ прародителей современных израильтян, евреев.
Идея богоизбранности помогла выжить еврейскому народу,

НО НЕ СМОГЛА СДЕЛАТЬ ИХ БОГА ВСЕОБЩИМ.

Кроме того, эта религия не могла, в таком контексте, влиять на мировоззрение других народов.
Эти задачи решили христианство и ислам.»

*

Христианство решило задачу? Интересно, как? — задумался Александр, — Первыми христианами, ведь, также были евреи же.

*
Иисус

К евреям пришел Иисус Христос. Пришел как обличитель для еврейских священнослужителей, которые увели народ от толкования сути Духа и, превратно используя букву Закона, преследуя корыстные интересы, превратили всех в рабов.
Вместо мщения Христос принес указание Любви и Сострадания. Направил человека к поиску Бога в себе и к совершенству.

В первые века нашей эры в христианстве было несколько направлений, начало которым дали люди, знавших Христа.

К 325 году нашей эры, ко дню первого вселенского собора, который созвал римский император Константин, было известно около двух сот произведений, передающих слово Иисуса.

После собора осталось четыре и еще те, которые начали прятать, которые удалось спрятать.

Глава 3.
Что значит — Религия?

— Что же представляет собою религия и конкретно христианство? — задумался Александр, желая уточнить до однозначной ясности то, что знал в общих чертах. Вспомнил содержание книги Грэм Хэнкока и Роберта Бьювэла:
«Власть талисмана Тайны посвященных: от египетских жрецов до виновников трагедии 11 сентября»

«Все ученые утверждают, что «за период человеческой истории, о котором сохранились письменные свидетельства — около 5000 лет, — религии играли основополагающую роль в формировании и развитии цивилизаций.
Точно так же… человечество в течение этого периода последовательно разделялось не только на разные языки и культуры, но также на соперничающие сферы влияния разных религий.
Некоторые древние культы, некогда державшие в абсолютной покорности огромные регионы, исчезли бесследно. Другие, ранее незначительные, приобрели вес и влияние, а третьи, почти забытые на родине, достигли расцвета в отдаленных странах.
На общем фоне светского общества в большинстве богатых стран и неистового религиозного рвения в большинстве бедных стран мы сегодня имеем четыре великие религии с отдельными социально-географическими сферами влияния, которые до сих пор причисляют к числу своих сторонников примерно девятерых из каждых десяти человек, живущих на Земле:

Индуизм силен только на Индийском субконтиненте, но там он насчитывает 800 миллионов сторонников.

Буддизм распространен от Шри-Ланки до Тибета и от Китая до Юго-Восточной Азии и Японии.

Ислам имеет сотни миллионов сторонников в Индонезии, Бангладеш, Пакистане, Иране, Турции, на Леванте и в Северной Африке, но его средоточием и исторической родиной является Аравийский полуостров.

Христианство занимает почти монопольное положение в Северной и Южной Америке, уничтожив или оттеснив на обочину все туземные культы и вероисповедания Нового Света за последние 500 лет. Оно также преобладает в Австралии, Новой Зеландии, Африке к югу от Сахары и других регионах, затронутых европейской колониальной экспансией. Его историческая родина находится в Восточном Средиземноморье, однако после победы ислама на Ближнем Востоке и в Северной Африке более тысячи лет назад центр христианской веры переместился в Европу.

В результате, сейчас мы привыкли думать о Европе как о регионе, так прочно и долго находившемся в христианской сфере влияния, что ни одна другая религия не могла повлиять на его судьбу и историю…

В Австрии, Бельгии, Британии, Франции, Германии, Греции, Голландии, Италии, Португалии, Испании и Швейцарии мы обнаруживаем очень долгую и непрерывную христианскую традицию.»
От гонений к кострам

На этом Грэм и Роберт не остановились и продолжают.
«В некоторых случаях эти традиции возникли еще до IV века н. э., когда Римская империя при императоре Константине Великом приняла христианство в качестве государственной религии и сделала Рим (где уже 200 лет существовала гонимая христианская община) штаб-квартирой самопровозглашенной католической церкви…
Анализ широкого и эклектичного поля христианских верований в I–III веках н. э. не поддерживает притязания католиков на главенствующую роль их вероучения.
Нет сомнения, что ядро фракции, которое стало католической церковью, образовалось вокруг воинствующих догматиков, таких, как Ириней и Тертулиан, но после находки текстов Наг Хаммади и постепенного перевода их содержания стало уже невозможным игнорировать наличие в том же историческом периоде гностических церквей, пользовавшихся не меньшим влиянием…
Чэдвик полагает, что примерно в 185–190 годах Ириней вместе с другими представителями христианской группы увидел преимущество рукописных документов перед устной традицией…
Будущие католики решили действовать без промедления. Зная, что те, кто владеет рукописным документом, будут обладать «аутентичной традицией», они приступили к составлению канонического Нового Завета….такие люди, как Ириней,…они проявляли склонность считать любые тексты или устные предания, поддерживавшие их точку зрения, принадлежащими к аутентичной апостольской традиции и отвергали все, что противоречило им…

В начале IV века н. э. христианская церковь, получившая государственный статус, КРУТО СМЕНИЛА НАПРАВЛЕНИЕ СВОЕГО РАЗВИТИЯ. Вольнодумствующий, иногда анархический подход гностиков подвергся осуждению. Аллегорические интерпретации Священного Писания были оставлены в пользу буквалистских, и почти немедленно начались гонения на еретиков.
В течение последних двух десятилетий IV века догматическая фракция христианства, недавно обратившая в свою веру императора Константина, поигрывала мышцами, пользуясь защитой Римского государства. При негласной поддержке, а иногда и при прямом военном содействии местных властей, истерические толпы религиозных фанатиков слонялись по Египту, распространяя страх повсюду на своем пути. Они громили храмы, которые стояли тысячелетиями, и уродовали древние надписи, они убивали жрецов и философов. Под их натиском утонченная религия Древнего Египта испустила свой последний вздох… католицизм получил право на защиту со стороны императора, носившего титул Pontifex Maximus, но еще задолго до этого Константин дал христианству карт-бланш для преследования его внутренних врагов — еретиков.
…он был искушенным политиком,…и несмотря на настойчивые просьбы, отказался от вмешательства в свободу вероисповедания и от гонений на многие другие популярные и могущественные культы, существовавшие в Римской империи. Отстаивая ту же самую политику терпимости, которая принесла выгоду христианству, он напомнил епископам:

«Стремиться к спасению души добровольно — одно дело, а под принуждением и страхом наказания — совсем другое».

В этом вопросе Константин оставался непреклонным до конца своих дней — за единственным исключением. Этим исключением был императорский эдикт (примерно 324–326 годы), в котором Константин обрушивался на «вредоносные заблуждения» христианских еретиков:

«Настоящим декретом да будет известно всем новатианам, валентинианам, маркионитам [хорошо известные гностические секты],… мы публично провозглашаем, что никому из вас впредь более не дозволено собираться вместе. Все дома, в которых вы проводите эти собрания… не только общественные… и любые другие личные владения… подлежат конфискации и безотлагательной и неоспоримой передаче католической церкви…».
Это был ПЕРВЫЙ ШАГ на скользком пути религиозных гонений. Менее чем через сто лет в союзе с такими императорами, как Феодосий, католическая церковь начала сжигать еретиков на кострах.

Последние меры были предприняты Юстинианом (527–565), который правил Восточной Римской империей в Константинополе…. Распорядился сжигать на костре не только манихеев, но и всех их пособников и знакомых, которые отказывались отречься от них. С нашей точки зрения, важно отметить, что он также создал официальную службу расследований под названием Quaestiones, специально предназначенную для искоренения манихейской ереси…

…Ереси подвергались систематической травле и уничтожению в течение следующих 300 лет…

…700 лет спустя папа Иннокентий III вспомнил об инициативе Юстиниана, когда создал очень похожий инструмент террора и угнетения…
«Священная инквизиция» учрежденная Иннокентием III в 1233 году, имела конкретную цель уничтожить вероучение катаров, которое, по его мнению, было новой разновидностью более древней манихейской ереси…»
***

— Инакомыслие жестоко уничтожалось уже в Римской империи, но в Риме, ведь, утвердился Ватикан? — определил Санек и тут же возник вопрос: А, какое мировоззрение проповедуется и какое реально господствует в умах наших сейчас?

Ответить он не успел…

***
Вчера и сегодня — подобны?

— К кому ты идешь за помощью? — в стихающем звуке звона колокола послышался голос неизвестного. — Ты веришь словесам? Посмотри на дела… Живешь в веке, когда трудно скрыть информацию.
Все Великие Учителя возвещали в прошлом об одном и том же, а их последователи говорили, якобы, о той же Истине.
Последователи — посредники, священники говорили о той же истине, но поворачивали ее так, что люди, выслушивая их, начинали рычать… Хватали колья, мечи, копья и воющей толпой кидались на себе подобных.
Один, второй, третий, четвертый… восьмой раз, отвечая на призывы папы римского, толпы христиан неслись в крестовые, священные походы.
Врывались в селения, города. Грабили, убивали, насиловали… Со смехом устраивали соревнования на меткость. Подбрасывали вверх младенцев нехристей и ловили на острие копий. Грузили награбленные богатства на телеги…, корабли…

***

Слабость накатилась волной на Александра и заставила его присесть на скамейку у тротуара.
Рядом была стоянка такси и из салона стоящей там машины доносилась бравая мелодия.
Когда она закончилась, начались новости:

«Скандалы вокруг священников-педофилов, насилующих детей, мальчиков и девочек стали достоянием общества.
Подтверждаются случаи с семидесятых годов двадцатого века.
В католической церкви Ирландии священник насиловал девочку в течение десяти лет. Она, запуганная, молчала, пока ей не исполнилось восемнадцать.

В США Петерсен выиграет суд. Она утверждает, что священник многократно насиловал ее, когда она была ребенком… Я была набожной и хотела стать монахиней, я доверяла ему»

Папа и другие иерархи не только не предотвратили сексуальное насилие и не наказали виновных, А СКРЫВАЛИ ПРЕСТУПЛЕНИЯ, которые совершаются по всему миру — это систематическая и распространенная практика…»
Рыцарство крестоносцев

Александр воспринимал радио как отдаленный, второстепенный фон и не вникал в смысл слов.
Он с удивлением и внутренним напряжением всматривался в события средневековья, отраженных, как в зеркале, на картинке из прошлого, что рисовало воображение..

Видит военных, окружающих безоружных. Средние века…

«Защищают? Кто это? На одежде нашиты кресты! Христиане? Рыцари».

Солнце с мягкой приветливостью лучами своими касалось склон гор и зелени долин, распахнутых настежь дверей и окон, калиток и ворот, лиц всех, кто собрался на площади в центре города.
Солнца свечение старалось уничтожить противостояние. Теплыми лучами пыталось изменить холодный отблеск бряцающего оружия, стук металла о металл…

Побежденные, утверждавших богоподобие человека — мужи, женщины, дети, старики — кто, не отводя взгляда, кто понуро опустив голову, были расставлены шеренгой на площади, час назад еще, богатого доброжелательностью и миролюбием города…
Христиане — католики один за другим, неспешно сменяя друг друга, выбирали в качестве пособия, на котором можно показать свою удаль-умение, кого-нибудь из шеренги и тут же, на глазах у всех, рубили руки-ноги-головы…

Состязание вызывало клики восторга у христиан и вгоняло ужас в детей….

Особенно восхищал утверждающих новую веру рыцарь Карл-Гора.
Он сразу, одним ударом своего тяжелого двуручного меча наискось рассекал неверного на две части.
Зрители — завоеватели, представители Господа, с любопытством всезнаек жадно впивались взорами в еще живое лицо жертвы, глаза которой с удивлением продолжали смотреть на вопящих от восторга двуногих, говорящих от имени Христа.

Среди остающихся еще в живых выделялся седой, белобородый старик.
Он с сожалением взирал на пламя жарко горящего костра, в который были брошены все их книги, написанные предками о Законе мироздания. Время от времени бесстрастно переводил взгляд на воинов, убивающих безоружных.
Вся стать его излучала некое свечение… Свечение овалом окаймило голову его и чуть слабее, но высвечивало и тело, и даже землю вокруг.

Карл-Гора, идя вдоль ряда, остановился перед стариком.
Тот спокойно взглянул на него, будто обнял его взглядом.
— Молись Господу, как мы, обращающие вас в истинную веру, учим, — сквозь зубы процедил старику Карл, ткнув острием меча в видневшийся под рубахой того золотой круг — изображение Солнца, — или я убью тебя, заблудшая душа.
Старик ответил ему доброй улыбкой и словами спокойно добавил:
— Меня невозможно убить. Я — вечен.
Тело — мой храм. Оно есть тень для мира, где живем. Ты воюешь с тенями. Можешь убить тело, где я нахожусь временно, но не меня — сказал и, улыбаясь, продолжал спокойно смотреть на Карла-Гору.
— Невозможно??? — вскинув лицо в громком гоготе к небу, прорычал Карл и тут же схватил старика левой ручищей за горло.
Поднял его и, ухмыляясь, держа старика в воздухе, направился к находящемуся невдалеке дереву.
Подошел. Прижал старика к стволу. Отвел правую руку с мечом и, с маху, воткнул его в живот старца с такой силой, что дерево качнулось и зазвенело, будто застонало. Затем отскочил, оставив старика висеть на мече.
Тот, истекая кровью, по-прежнему улыбаясь и продолжая светиться, твердым голосом произнес:
«Конечное не может уничтожить вечное».
Карл снова подскочил к нему, выхватил из — за пояса свой нож и, трижды взмахнув им, отрезал голову старику.
— Вот и не стало тебя! — крикнул он торжествующе.
Снял через обрубок шеи залитый кровью солнечный круг на золотой цепи и, вытерев его о траву, оглядел своих сподвижников.
Схватил меч. Тело старца упало к основанию дерева.

Карл — Гора, протянув испачканное кровью золото перед собой, направился к своей подруге. Приблизился к ней.
— На, — сказал с гордостью, — дарю…
Та замешкалась:
— Карл, слишком много невинной крови… Бог накажет тебя за это… — неуверенно высказалась.
— Чем больше крови, тем я богаче. Грехи и эти, и будущие наш духовный и светский государь — Папа, уже простил нам всем. Мы исполняем главные задания: сжигаем все книги еретиков, увеличиваем его владения. Он — владелец одной трети всех земель. Мы посвящаем всех в нашу веру …, — сказал и сунул в руки желанной свой подарок. Победоносно оглядел шеренгу пленников.
— Нехристей много. Перебью всех!
Подошел и остановился перед статным высоким светловолосым юношей. Тот стоял со связанными руками и улыбался той же улыбкой, что и дед: редкой в мире этом улыбкой отрешенности и невовлеченности.

Александр понял, что оказался там, рядом с этим юношей, кто был ему братом старшим. Почувствовал это и с радостью отметил, что путы веревки на правой руке поддались его усилиям и ослабли. Он начал освобождать свою кисть, чтобы успеть защитить брата своего.

«Быстрее. Скорее…» — подгонял себя и узлы уже…

— Ты тоже вечен?! — закатив глаза от бешенства, заорал рыцарь, взмахнув мечом над юношей.
— Безоружных убивать легко, а развяжи мне руки и сойдемся в поединке. Ты умрешь сегодня…
— Умру-у-у??! — закричал и с маху рассек тело брата наискось, — На-а-а!!

— Ты — ничтожество, то есть: еще ничто, — слова сами, звеня металлом, вырвались из уст Александра, — Мы шли и идем к жизни, а ты бежишь к смерти своей!

Александр — Валера — Скиф чувствует как тело наливается взрывной энергией и будто превращается в натянутую до предела тетиву.
Он — в теле брата пленника и все знает. Знает ВСЕ и говорит не для тени Карла, а для других, кто слышать способен, кто на пути поиска уже. Говорит и, не успев закончить, видя как летит в стремлении разрубить его тело-тень длинный, сверкнувший на лучах солнца меч, направляемый ручищами Карла, нырнул под руку рыцаря.

Меч Карла концом своим с силой воткнулся в землю на мгновение и после шага Карла назад, будто оттолкнувшись от песка, взметнулся к голове Александра.

«Резко сгибаюсь и упираюсь ладонями в землю. Откинулся на спину. Сжатой пружиною жду…»

Карл рванулся к нему. Отвел руку в стремлении проткнуть жертву свою.

Меч огромной плоской железной иглой, рассекая воздух, несся к груди Александра. Он, глядя в горящие бешенством глаза Карла, отскочил в сторону и тут же снова на землю. Перекатился на другой бок. Злобный рык христианина разорвал выжидающую тишину. Меч вонзился в землю и на мгновение остался там. Обе руки убийцы напряглись, вытягивая, поднимая лезвие.
Александр, вскочив и развернувшись юлой, выхватывает у того из-за пояса короткий кривой, еще окровавленный нож. Защищая себя и близких своих, выбросил руку с ножом вверх и вперед. Остановился.
Карл, вырвав меч из земли, качнулся. В поиске мишени — жертвы резко разворачивается и ощущает как горло его вбирает в себя лезвие. Великан замер. Обеими руками, выпучив глаза на Александра, схватился за рукоятку, торчащую в горле. Шатается. Ноги подгибаются. Рот кривится в поиске воздуха…
Карл –Гора замертво падает навзничь.

Все опешили от неожиданного поворота событий.

Александр –Валера — Скиф, крикнув: Сказанное нами — сбывается, — бросился в толпу и исчез, чтобы в будущем…

Рыцари — христиане мстительно голодной сворой шакалов кинулись рвать-рубить-колоть-убивать молящихся женщин, мужчин, детей, стариков…

Те молились…

Эти рубили, кололи, рвали, убивали людей…

***
Деньги для денег

Александр слышит как святой отец, здесь в зале, сегодня призывает человека соблюдать заповеди и неустанно повторяет: «Возлюби ближнего своего…»

Он слышит и вновь окунается в море памяти, но теряет картину видения. Внимание возвращается к улице.

Вокруг него что-то изменилось…
Он всматривается в лица идущих мимо по тротуару мужей, женщин, детей, стариков.

«Они такие же, как были недавно… Что же изменилось? Голос неизвестного опять различаю колоколом звучащим в себе? Нет звучания…
А-а-а, закончилась музыка и радио таксиста опять что-то вещает. Слышу…»

«Фонд католиков инвестировал деньги в порноиндустрию. На Конференции католических епископов США в 2003 году был поднят вопрос о совместимости таких инвестиций с постулатами веры.
Приняли решение, что такое разрешается, если доход не составляет значительную долю компании.
Выходит, можно немного заниматься развратом, немного обманывать, воровать, грабить и убивать…»

Сознание Санька автоматически оправдательно оценило известие по радио: «В семье не без урода и это не значит, что все там такие… Молодцы, сами устроили разбирательство и главное — не личности, а организация. Хотя…»

Медленно, но уже без помощи рук, поднялся. Встал. Выпрямился и, уже более твердым шагом, направился за помощью к церкви, которая должна была быть где-то вблизи.

Вдогонку ему неслись вести, но он не вникал в смысл предложений, догоняющих его.
Он не слышал, что говорилось здесь и сейчас.
Он опять, весь почти, был там и вслушивался в ненавязчиво звучащий мужской голос, принадлежащий неизвестно кому…

Внимание Александра было перенесено на изучение другой картинки из прошлого и тот же незнакомый голос разъяснял суть видений, но зрительная память вернула к книге…

***

Глава 4.
Перелом

Гностики и Воинствующие христиане

«Дрейк исследовал укрепление власти христианства в Римской империи и его меняющиеся взаимоотношения с государством в период между обращением Константина в христианскую веру в 312 году, его возведением в ранг официальной религии в 380 году и запретом всех остальных вероисповеданий в 392 году. Этот период имел огромное значение для будущего христианства, так как он определил ход его дальнейшего развития.
Именно в этот период, по замечанию Дрейка, «ВОИНСТВУЮЩИЕ ХРИСТИАНЕ впервые приобрели доминирующее значение и стали определяющей силой христианского движения»…
…В первые 300 лет нашей эры «христианское движение» состояло из разнообразных сект, последователи которых называли себя христианами, несмотря на глубокие доктринальные различия и противоречащие убеждения.

На одном конце шкалы находились гностики, отвергавшие Ветхий Завет, аллегорически толковавшие Новый Завет в дуалистическом контексте, не верившие в плотское воплощение и распятие Христа и не желавшие навязывать свои догмы другим. Хотя они утверждали, что являются истинными христианами и стражами подлинной апостольской традиции, их интересовало не принуждение, а процесс личного опыта и постижения, который приводил посвященных к сохранению знания об истине. Они не верили, что существует лишь единственный путь к этому гнозису, поэтому слепое повиновение любым догмам и нетерпимость к верованиям других людей были неприемлемыми с точки зрения всех гностических систем.

На другом конце находились «воинствующие христиане»… — католики и их епископы, основавшие свою штаб — квартиру в Риме в начале IV века н. э. после того, как они завоевали благосклонность императора Константина. Они тоже утверждали, что являются истинными христианами и стражами подлинной апостольской традиции. На основе их доктрин и убеждений в следующее десятилетие сформировалась известная нам «христианская церковь». Они принимали Ветхий Завет, толковали Новый Завет с непреклонным буквализмом, верили в воплощение, распятие и телесное воскрешение Христа (а также всех людей в день Страшного суда), отвергали дуализм, не оставляли места для индивидуального откровения и считали своим долгом навязывать свои убеждения другим людям.
Их цель заключалась в полной и беспрекословной вере паствы в непогрешимость доктрин, которым они учили, поэтому церковные догмы, насаждение беспрекословного послушания и резкое неприятие других верований с самого начала были их отличительными особенностями.»

— Почему воинствующее крыло одержало верх?… — возмутился Александр.

«Воинствующее крыло некогда многообразной христианской церкви одержало верх потому, что оно было воинствующим, и потому, что оно первым получило доступ К ГОСУДАРСТВЕННОМУ МЕХАНИЗМУ ПРИНУЖДЕНИЯ…

Если механизм принуждения оказался в руках людей, не приемлющих инакомыслие, как это было в Риме в IV веке, то вскоре он неизбежно используется для насаждения единомыслия и единообразия через маргинализацию или уничтожение других религий…
Это была борьба, которую церковь с целенаправленной жестокостью продолжила в XIII–XIV веках, когда она уничтожила катаров, и вела ВПЛОТЬ до XVII века, когда еретиков по всей Европе по-прежнему СЖИГАЛИ на кострах…

До Константина существовало эклектичное поле христианства, в котором ни одна секта не обладала властью над любой другой, так как все они подвергались гонениям, после Константина это поле стремительно преобразилось и стало поляризованным.
На одной стороне были епископы католической церкви, сторонники буквального толкования Священного Писания и воинствующие христиане, которых хотел умиротворить император.
На другой стороне находились все остальные, имевшие другие мнения и религиозные убеждения.
В результате после 326 года для того, чтобы стать «еретиком» и потерять свободу собраний, дом, собственность и саму жизнь, нужно было лишь высказать открытое несогласие с непогрешимыми высказываниями епископов, особенно верховного епископа римской церкви.
Не случайно, что в 380-х годах императоры отказались от своего старинного титула Pontifex Maximus — высшего жреца римской государственной религии — и передали его папе.
По сей день он остается официальным папским титулом.
Резкая смена курса, произошедшая во время правления Константина, впервые дала буквалистам власть, чтобы навязывать свои взгляды другим.

Из нашей современной перспективы видно, что они жаждали этого в течение столетий. Ясно также, что все эти годы они последовательно прибегали к эмоциональным аргументам и клеветническим обвинениям просто для того, чтобы посеять семена ненависти к своим оппонентам.

Современные специалисты по дезинформации называют эту изощренную методику «черной пропагандой».

Все в их поведении и риторике указывало на веру этих людей в то, что однажды они придут к власти и получат возможность навязывать свою волю другим — как это, в конце концов, произошло при Константине — и что они немедленно воспользуются этой возможностью…
Историю пишут победители, а не побежденные… многие горожане… были потрясены, а потом и возмущены, когда Сенегий начал отдавать войска, которыми он командовал в качестве наместника — предположительно для защиты всех слоев общества, — в распоряжение христианской церкви, которая вела кампанию по отмене других религий.
В 391 году, через три года после смерти Сенегия, гонения под эгидой государства стали еще более суровыми.
Феофил, архиепископ Александрии, подстрекал христианские толпы к погромам гностиков и язычников. Повсюду вспыхивали беспорядки, и многие члены гонимых сект нашли убежище в Серапеуме.
Этот огромный храм, посвященный Серапису, был построен Птолемеем I Сотером (323–284 г. до н. э.), бывшим полководцем Александра Македонского, основавшим династию, которая правила Египтом до Клеопатры (51–30 г. до н. э.).
Беженцы были уверены, что они находятся в безопасности, так как территория храма издавна считалась священной, но они ошибались. По наущению Феофила огромная толпа христиан, включая большое количество монахов, осадила Серапеум и взяла его штурмом.

Уникальная библиотека старинных книг и пергаментов… была разграблена и сожжена. Потом при открытой поддержке имперских войск защитники были истреблены, а сам храм разрушен до основания.

Рассмотрев это дело спустя некоторое время, император постановил, что жертвы были виновны в собственной гибели, и не наказал нападавших…
Широко известная точка зрения… заключалась в том, что все книги, противоречащие христианскому Писанию, должны быть сожжены, «дабы не вызвать гнев Божий и не смущать благочестивых»…
К концу V века сложилось впечатление, что организованные формы гностицизма отошли в прошлое…

Видное место среди запрещенных вероисповеданий занимала великая дуалистическая ересь манихейства (к которой в течение 9 лет до обращения в христианство в 386 году н. э. принадлежал сам святой Августин, один из четырех наиболее почитаемых «учителей церкви»).

Все формы гностицизма, провозглашавшие прямое и личное знание божественной сущности, также подверглись почти полному истреблению.

Гностицизм, насыщенный элементами древнеегипетской религии, азиатской и ближневосточной мистики, греческой философии и альтернативных интерпретаций иудейских и христианских учений, был таким же глубоко дуалистичным по своей природе, как манихейство, и в течение нескольких столетий являлся главным соперником гегемонии римской католической церкви.

Однако, к VII веку манихейство было изгнано на далекий Восток, а многочисленные секты гностиков, противостоявшие ранней христианской церкви, казалось, были уничтожены.
Больше не встречая организованного духовного сопротивления, католицизм смог провести остаток так называемых «темных веков» в Западной Европе в относительном спокойствии.

В результате, к началу XI века ни одному церковнику не приходилось на личном опыте иметь дело с ересью…

Исходя из этого, церковь испытала потрясение, когда ересь, с виду очень похожая на манихейскую, внезапно возникла в XII веке в виде учения катаров, распространившегося из самого центра западной культуры.

Настоящая проблема заключалась в том, что, овладевая умами большого количества обычных людей, учение катаров смогло заручиться скрытой, а иногда даже явной поддержкой некоторых наиболее могущественных аристократических семейств Юго-Западной Европы.
К числу наиболее известных принадлежали граф Тулузский, граф Фуа и виконт Тренкавель, правивший укрепленными городами Альби, Безье и Каркассоном, — со своими рыцарями, замками и силой оружия, сосредоточенными в Лангедоке и прилегающих районах.
Эти люди превратили учение катаров в нечто такое, с чем римская церковь еще никогда не сталкивалась. Это была ересь, способная нанести ответный удар, воспротивиться давлению со стороны светских властей и, если ей будет позволено распространяться и дальше, даже вытеснить католическую религию из Европы…
Катары… почитали Иисуса Христа ничуть не меньше, чем католики. Именно поэтому они называли себя «добрыми христианами», но место, которое он занимал в их религии, было совершенно иным.

Для католиков Христос был «Словом, которое стало плотью и жило среди нас», катары же почитали Христа как создание чистого духа — эманацию «Бога Добра» в виде призрака или проекции. Они категорически отрицали Его материальное воплощение как Сына Божьего, рожденного в человеческом теле, чтобы «жить среди нас».
Кроме того, они отвергали католическое учение о Христе, распятом во искупление наших грехов. «Как Он мог быть распят, — спрашивали они, — если с самого начала не имел физического существования?» В результате катары отвергали святость и религиозное значение креста, центрального духовного символа христианства. Для них он был низменным орудием пытки, с помощью которого римская церковь совратила миллионы людей, заставив их почитать ложного идола…

Источник проблем заключался в том, что в отличие от единого всемогущего и всеблагого христианского Бога катары верили в параллельное существование двух божеств: Бога Добра и Бога Зла.
Каждый обладал могуществом лишь в своих собственных владениях и был почти бессилен в царстве другого.
Владение Бога Добра было полностью духовным, неосязаемым, нематериальным и наполненным светом. Именно оттуда происходили человеческие души — создания Бога Добра.

Владением Бога Зла была сама Земля, материальный мир и любая физическая жизнь — инфернальное место мук и наказаний, наполненное тьмой и несправедливостью.

По представлению катаров, именно Бог Зла, создатель и правитель материального мира, изготовил тела (но не души) людей из «грязи и воды».

Этому Злому Богу, по словам катарских проповедников, поклонялась римская католическая церковь.

Иными словами, папа римский был не слугой Бога Добра, а представителем дьявола на Земле. Цель католической церкви заключалась не в направлении наших душ в духовное светоносное царство после смерти, а в обманном вовлечении — через круговорот воплощений в человеческом облике — в преисподнюю материального мира.
Лишь жизнь, наполненная самоотречением и достигающая кульминации в особом гнозисе или вдохновенном знании, достигаемом при инициации в высшую ступень катарской веры, могла спасти людей.
Это было революционное учение для Европы XII века…

Более века европейская цивилизация медлила на перекрестке дорог, наблюдая за борьбой двух соперничающих духовных систем и ДЕЛАЯ ВЫБОР МЕЖДУ ДВУМЯ СОВЕРШЕННО РАЗНЫМИ ПУТЯМИ будущего развития…

Катары смогли наделить своих приверженцев глубокими и прочными убеждениями о человеческой природе и загробной участи души. Эти убеждения были столь сильными, что «совершенные» и «верующие» предпочитали мучительную смерть и возможность освобождения из оков порочного материального мира отречению…
Действительно, такое освобождение более или менее автоматически следовало из обращения к дуализму катаров, согласно которому ад находился на Земле — «низшем плане сознания, в котором мы тонем» — обители мук и тяжких испытаний, в которой наши души уже подвергались суровому наказанию и оставались запертыми в течение бесчисленных предыдущих воплощений.
Иными словами, ад находился не в каком-то неизвестном месте, куда мы отправляемся за грехи, определенные католической церковью, но там, где мы уже существовали и откуда нам однажды было суждено спастись…

Противостоявшие католикам адепты гностицизма — «сыны Света» и основатели истинной церкви — представляли собой «невыразимый союз обладателей незамутненной истины».
Узурпаторы создали имитацию их «совершенного собрания» и провозгласили «доктрину мертвого человека» (распятого Христа в понимании церкви).
Новая церковь обрекла своих последователей «на страх и рабство, на повседневные заботы о хлебе насущном… Они отказались от служения Богу, ибо не имели знания Величия, которое приходит свыше из фонтана истины, а не от рабства и ревности, страха и любви бренного мира».
Мы видим… убежденность в том, что невежество продлевает заключение души, но знание может освободить ее. Идея знания тесно связана с существованием духовного царства, которое является владением Бога Добра, где находятся источник истины и давно утраченный дом человеческой души.

Вместе с соседними регионами Восточной Испании и Северной Италии, где религия катаров тоже имела сильные позиции, цивилизация Окситании (область на юге Франции, часть Испании и Италии) XII века — урбанистическая, изощренная и космополитическая, — несомненно, шла впереди всей остальной Европы.
Она находилась в эпицентре грядущей великой переоценки западных ценностей, характеризовавшейся духом любознательности и формирования более широкого космополитического и терпимого мировоззрения.

Более того, если бы катаризм добился успеха во всех своих начинаниях, мы можем быть уверены, что в новой эпохе не нашлось бы места для католической церкви, которая, будучи церковью Сатаны, совратила много людских душ.

На самом деле все обернулось иначе. Катарская ересь была сокрушена рядом жестоких крестовых походов, развязанных католической церковью в первой половине XIII века.

Последние остатки сопротивления неспешно и методично выкорчевывались папской инквизицией, официально учрежденной в 1233 году специально для подавления и искоренения катарской веры…

Уничтоженная в XIII веке римской церковью, эта погибшая цивилизация катаров, по мнению Вейль, каким-то образом поддерживала живую связь с гораздо более древними интеллектуальными и духовными течениями:

«Как ни мало мы знаем о катарах, кажется очевидным, что они некоторым образом являлись наследниками платоновской мысли, эзотерических учений и таинств до римской цивилизации, охватывавшей Средиземноморье и Ближний Восток»…

Поскольку Лангедок был средоточием этой нарождающейся цивилизации, жестокий натиск альбигойских крестовых походов сокрушил не просто катаров, но последнее живое звено, связывавшее Европу с древними традициями Индии, Персии, Египта и Греции.
С другой стороны, столетия, последовавшие за разрушением Лангедока, были «примером тоталитарной духовности».

Общество Окситании под влиянием катаров было каким угодно, но не тоталитарным. Оно далеко опередило остальную Европу в процессе урбанизации. Быстро растущие города, такие, как Нарбонн, Авиньон, Тулуза, Монпелье, Безье и Каркассон, с гордостью гарантировали свободу мысли, экономическую и политическую независимость своих граждан.…
Для катаров все человеческие тела — будь то тела мусульман, христиан или иудеев — были клетками для порабощенных душ. Поскольку все в равной степени терпели невзгоды и тяготы материального мира и только катаризм предлагал путь к спасению, угнетение одних людей другими на основании расовой неприязни или другого вероисповедания считалось абсурдным…

Более того, хотя катаризм утверждал свое решительное неприятие римской церкви, он открыто и либерально относился к другим религиям и был готов к мирному сосуществованию с ними…

Идеи катаров о правильном образе жизни и нашем месте в окружающем мире начали оказывать влияние не только на значительное количество бывших католиков, освобожденных от страха перед преисподней, но и на последователей других религий…

Католицизм ничего не предпринимал для уменьшения огромного неравенства между полами, существовавшего в средневековой Европе, и строго запрещал женщинам принимать церковный сан. С другой стороны, катаризм считал души мужчин и женщин абсолютно равными. Катары не видели причин, по которым материальные оболочки, служившие местом заключения человеческих душ, — а именно их тела, которые волей случая могли быть мужскими или женскими, — должны были получать разное обхождение.
Катаризм также представлял собой последовательную антиматериалистическую философию, предлагавшую всем ее сторонникам выбор между двумя четкими путями в этой жизни: «высшим» путем и «низшим» путем.

Высший путь сопровождался уединением, молитвой и отречением от мира — волевым подавлением всех физических потребностей, привязанностей и желаний, этому пути следовали «совершенные».

Низший путь подразумевал участие в мирских делах, ему следовали обычные «верующие» до тех пор, пока они не получали consolamentum на смертном одре. Они надеялись достигнуть заметного прогресса в своем нынешнем воплощении в рамках грандиозного проекта освобождения собственной души от уз вещественности, но понимали, что им придется снова и снова возвращаться на материальный план бытия, прежде чем эта цель наконец будет достигнута…

Существовали обычные, рядовые верующие, которые могли жениться, иметь детей, владеть собственностью, употреблять мясо и пить вино.

Рядом с ними существовала небольшая элита, состоявшая из строгих вегетарианцев, дававших обет безбрачия, которые жили в личной аскезе и отвергали все материальные блага.

Рядовые верующие были известны как «слушатели», а представители элиты как «избранные»; эти концепции во всех отношениях были идентичны «верующим» и «совершенным» у средневековых дуалистов…»

*
Избранные там и тут

— Избранные? — вопросил себя Санек, — как же они жили, ведь, католические священники тоже избранные?
*
У катаров …«избранные» проходили через строгий процесс инициации… После этой инициации они считались «исполненными Света» и с тех пор не должны были делать ничего, что могло бы загрязнить их внутренний свет тьмой земных вещей… вели жизнь нищих странников и зависели от милосердия «верующих» которые равным образом имели обязанность заботиться о них…
*
— Оказывается «избранные» катаров были избранные в смысле приобщения и распространения Знания, а не получения материальных благ, которые для них были на последнем месте, — удивился Александр, — У католиков и сегодняшних христиан все наоборот! Они обирали свою паству, о чем свидетельствуют факты про церковную десятину!
Десятина

Десятина — это десятипроцентное пожертвование в пользу религиозной общины в иудаизме, христианстве и других религиозных традициях. Она была известна евреям ещё задолго до времён Моисея и восходит к Аврааму.
Десятина состояла из десятой части произведений земли, стад и шла в пользу левитов, не имевших собственной земли, и служила для них средством существования. Десятую часть от десятины левиты, в свою очередь, отчисляли на содержание первосвященника.
Десятину натурой дозволялось заменять и деньгами. На самом деле израильтяне должны были приносить три десятины, три разных вида. Первая из них шла на поддержку нужд служителей Божиих, левитов и священников. Вторая предназначалась для проведения священных праздников. Третья десятина употреблялась для попечения о бедных, сиротах и вдовах. Первые два вида собирались каждый год, третья десятина уплачивалась раз в три года. Следовательно, десятина составляла в действительности 23% от ежегодного урожая и приплода домашнего скота.
На западе Европы десятина первоначально была простым добровольным приношением в церковь десятой части доходов, но, мало-помалу, церковь сделала десятину обязательной:
Турский собор 567 года приглашал верных вносить десятину, Маконский собор 585 года уже предписывал платить десятину под угрозой отлучения. Карл Великий в 779 году превратил её в повинность, которая налагалась на всех в силу государственного закона под страхом уголовных кар (у саксов — прямо смертной казни).
Теперь, сегодня, все услуги платные и или десятина, или приношение но, в любом случае, всякая услуга оплачивается по расценкам, утвержденным бизнесом от религии, что с иронией подметил народ:
«Хочешь стать богатым — придумай свою религию».
Важно куда эти пожертвования идут: на общее благо ли?
Ранняя церковь внедряла в сознание прихожан, что десятина — это минимум, который надо отдавать Богу, но через них.
В итоге «избранные» в официальной церкви использовали избранность, в первую очередь, для получения материальных благ для себя…

*

«Подход катар к избранничеству приносил благо всем» — подытожил оценку фактов Санек и вновь обратился к книге.
Преобразования у катар

«Какими были бы долговременные политические и экономические последствия такого мировоззрения, если бы ему было позволено распространяться и одержать победу в борьбе с католической церковью по всей Европе?

Прочая логика подсказывает, что такое развитие едва ли привело бы к формированию двух великих политических и экономических систем — капитализма и коммунизма, которые в итоге обрели власть над душами людей в XIX и XX веках.
Обе системы были основаны на полностью материалистическом мировоззрении и расходились друг с другом лишь в вопросе о производстве и распределении мирских благ.

Мы можем лишь предполагать, что совершенно иные побуждения катаров, страшившихся ловушек материального мира, привели бы к формированию совсем других учреждений, связанных с производством, собственностью на средства производства и эксплуатацией рабочей силы.

Есть свидетельства, что уже в XII веке катары начали преобразование феодального экономического слоя через программы образования для взрослых и ремесленного обучения для бедных и обездоленных…
Долговременные последствия такой просветительской программы, которая привела к образованию целого класса профессиональных ремесленников, были бы в буквальном смысле революционными, если бы она могла продолжаться и дальше…

Пацифизм был другой основополагающей ценностью в этической системе «совершенных».

Решительный отказ от насилия был частью режима самоконтроля над низменными телесными потребностями и желаниями, необходимого для посвященных.
Известны случаи, когда «совершенные» предпочитали быть сожженными на костре вместо того, чтобы продемонстрировать перед инквизиторами свою невиновность в ереси, убив даже курицу…
Столь же удивительно, что катары решительно утверждали — в противоположность духу времени и учению католицизма, — что проповедники крестовых походов являются «убийцами».

Если бы катары продолжали завоевывать души людей с такой же скоростью, как в Окситании, вместо того чтобы пасть под ударами крестоносцев, к каким последствиям это могло бы привести?

Представляется весьма вероятным, что они могли бы преобразить международный ландшафт Средних веков опять-таки с непредсказуемыми, но, возможно, очень позитивными последствиями для хода мировой истории.

До сих пор мы рассматривали проблему катаров таким образом, как будто их ересь существовала отдельно от других. Разумеется, это было не так…

В конце XII века появились признаки хорошо спланированного и скоординированного соглашения между катарской и богомильской церковью.

Цель этого сговора была самая революционная: бросить вызов и в конечном счете низвергнуть римскую церковь на западе и православную церковь на востоке.

Абсурдный культ Бога Зла, сотворившего этот мир, нужно было подточить… Его место должна была занять истинная дуалистическая религия катаров и богомилов. Главной целью проекта было освобождение человеческих душ из темницы вещества и возвращение в небесное царство Бога Добра, который сотворил их… назрела необходимость крупномасштабных и долговременных перемен в структуре общества…

«Они учат своих последователей не подчиняться их хозяевам», — предупреждал монах Козьма, обличавший богопротивные деяния этой, казалось бы, новой ереси. «Они презирают богатых, ненавидят царей, насмехаются над вышестоящими, укоряют бояр. Они верят, что Бог в ужасе смотрит на тех, кто трудится на благо царя, и советуют крепостным не работать на своих хозяев»…»

*
— Ты смотри-ка, уже тогда люди выступали против рабства, а другие сознательно это же рабство утверждали, — определил Александр и перевернул страницу.
*
«Свидетельства убеждают нас в том, что богомильское вероучение, как и катаризм, было первым и последним духовным движением, заинтересованным исключительно в освобождении душ…
Таким образом, неудивительно, что катары и богомилы в течение долгого времени достигали огромных успехов в своих сферах влияния.
К концу XII века они создали то, что Стивен Рансимен назвал «единой конфедеративной дуалистической церковью… простиравшейся от Черного моря до Бискайского залива»…

Когда римские католики или православные христиане говорят о Боге как об «Отце», а об Иисусе как о «Сыне», они недвусмысленно подразумевают, что «Отцом» является не кто иной, как Яхве (Иегова), Бог Ветхого Завета… Иисус, безусловно, приносит Новый Завет, но не нужно читать надписи, набранные мелким шрифтом, чтобы понять, что Бог, которому христиане молятся в церкви, все равно является Иеговой.

Еретики в целом принимали тот же сценарий, но их отношение к нему было совершенно иным.
Вместо того чтобы служить объектом преклонения, Иегова для них был синонимом «Дьявола», «Сатаны» или «Люцифера» — одного из многих имен, под которыми был известен Бог Зла, сотворивший материальный мир. Они судили о нем по его хорошо известным деяниям, которые всегда были произвольными, насильственными, жестокими и исполненными чувства мести.
Ветхий Завет… рассматривался катарами и богомилами как безнадежно порочный текст, исполненный скверны от начала до конца и написанный с целью улестить это злобное божество.
Принять его в качестве Священного Писания, как сделали представители традиционного христианства, означало полностью капитулировать перед дьяволом, поэтому они изгнали Ветхий Завет из своей жизни…

Результатом является осознание, что физический мир, в котором мы живем, был создан как грандиозный театр или лаборатория, в которой происходит бесконечный и кропотливый процесс самосовершенствования. Этот мир не служит никакой иной цели.

Наконец, с помощью освобожденного Света Великий Архитектор и Живой Дух с помощью душ манихейских Избранных должны построить «новый рай» и «духовную землю», которая придет на смену безжизненной скорлупе старого материального мира, прекратившего свое существование по завершении этого грандиозного проекта…

Итак, хотя они не являлись христианами, религия Нового Завета была их религией…

К примеру, если человечество можно будет убедить организовать свою жизнь в соответствии с принципами любви, ненасилия, доброты, умеренности, терпимости и милосердия, то это, очевидно, будет лучше, чем ненависть, кровопролитие, жестокость, распущенность, мстительность и догматизм…
Благодаря неразрывной цепи обрядов утешения, говорили они, их perfecti сохранили пламя Святого Духа, не потускневшее со времен Христа.
Единственная проблема заключалась в том, что они были вынуждены сохранять его в тайне, потому что Бог Зла, абсолютный властелин этого мира, много столетий назад заменил истинную церковь ложной и наделил ее огромной материальной властью.
Узурпаторская церковь маскировалась под христианскую, но на самом деле служила дьяволу, поэтому катары и богомилы утверждали, что в своем стремлении ниспровергнуть ее они желали лишь восстановить statics quo ante и вернуться к временам апостолов… Наряду с общими чертами, сближавшими дуалистические вероучения, гностицизм и более поздние религии богомилов и катаров, все они имеют одну общую характеристику, парадоксальным образом связывающую их с официальным христианством.
Все они являются «религиями спасения» (т. е. все они обещают, что если следовать выбранному пути, то это приведет к «спасению» душ верующих), но даже здесь при более внимательном рассмотрении мы обнаруживаем, что катары, богомилы и гностики находятся по одну сторону баррикад, а поборники официального христианства — по другую.
Дело в том, что доктрина католицизма и Восточной православной церкви сводилась «к спасению через веру» — то есть для спасения души не требовалось ничего, кроме веры в Бога.
С другой стороны, еретики предлагали путь к спасению через знание — вернее, через откровение или боговдохновенное знание, — обретаемое посвященными в результате непосредственного опыта.
Именно благодаря этому личному знанию того, что ожидает их после смерти, гностики и катары со спокойной уверенностью принимали смерть на костре…


Религиозные чистки, продолжавшиеся с IV по VI век, по словам катаров и богомилов, вынудили истинную церковь уйти в подполье. Лишь теперь, спустя много лет, она снова вышла из тени…
Хотя ученые почти не уделяли этому внимания, утверждения еретиков о том, что их предтечи были истинными продолжателями апостольского учения, и о существовании древнего заговора, лишившего их законного права определять судьбы Запада, были динамитом, заложенным под церковную и государственную власть.
Вероятно, еще большую опасность представляло то обстоятельство, что они рассматривали себя как часть давно назревавшего «контрзаговора», начавшегося в последние пятьдесят лет I тысячелетия и постепенно, но безостановочно разраставшегося в последующие 200 лет.

Изучая этот странный феномен средневековой ереси, мы не могли избавиться от ощущения, что некое древнее тайное учение, имевшее глубокую цель для человечества, ненадолго вышло на свет тысячу лет назад, попыталось изменить мир и потерпело неудачу…

Мы знаем, что церковь видела в этом вероучении не нового противника, а старого и опасного врага, словно воскресшего из мертвых. Возможно, страх возобновления старинного конфликта, наносившего удар в самое сердце шатких претензий официальной церкви на «легитимность» и «аутентичность», объясняет ужасные события, которые последовали за этим.»

*
— Что же получается? Я думал, что у нас, на Западе, было только одно, с ответвлениями, направление христианства, а выходит существовало даже прямо противоположное, — отметил про себя Александр, — Если я не знал этого, другие не знают, значит это скрывают…, — резюмировал и вернулся к книге.
*

Раздел третий.
«Бог узнает своих…»

Глава 1.
Выгода во всем

«Все войны ужасны, независимо от того, в какую эпоху и каким оружием они ведутся.
Средневековые войны отличались особой жестокостью, но войны католической церкви против катарской ереси в XIII веке, или так называемые альбигойские крестовые походы, занимают одно из первых мест в списке наиболее ужасающих и безжалостных конфликтов, в которых когда-либо доводилось принимать участие людям.

По любым меркам разумного правосудия, катары были невиновны в случившемся.
Они всего лишь отвергли власть папы и обратились к другой религии, стремившейся исправить ложные с ее точки зрения доктрины католицизма. Рационально мыслящий современный человек не может винить их за такое проявление независимости, не говоря уже о причинах, в силу которых их вера и убеждения могли заслуживать столь ужасного наказания, как сожжение на костре.
Мы знаем, что в прошлом мировоззрение людей было иным, и они поступали по-другому. Мы понимаем, что в средневековом мире, полном предрассудков и страха перед вечным проклятием (католическая церковь укрепляла этот страх и пользовалась им как орудием контроля над сознанием), действовали нравственные законы, отличающиеся от тех, по которым мы живем сегодня. Однако зверское истребление катаров, осуществленное во имя церкви, часто по прямому приказу епископов, так далеко выходило за общепринятые рамки даже для этого кровавого периода, что невольно возникают тревожные вопросы об убеждениях людей, творивших эти злодеяния…
В таком случае, с точки зрения современного непредубежденного человека, не кажется ли, что вся агрессия католиков против катаров была, по существу, нехристианской или даже, как полагали сами катары, «антихристианской»?

10 марта 1208 года, Иннокентий III объявил о начале крестового похода.
Впервые этот термин использовался для обозначения войны против собратьев-христиан.
Подобно христианским императорам Рима задолго до него, он отдавал высший приоритет искоренению ереси, что было для него даже важнее, чем завоевание Святой Земли. Он писал:
«Нападайте на еретиков бесстрашнее, чем на сарацинов, — потому что они являют собой большее зло, чем сарацины, — и разите их сильной рукой. Вперед, воины Христовы! Пусть благочестивое рвение вдохновит вас на месть за это чудовищное преступление против Бога и людей»…


Вместе с десятками второсортных аристократов вроде Симона де Монфора, стремившихся к быстрому обогащению, в армию устремились добровольцы из всех слоев общества вплоть до простых крестьян. Даже обычный пехотинец получал немалую выгоду, поскольку участие в крестовом походе подразумевало автоматическую отсрочку всех долгов и освобождение любой собственности от притязаний кредиторов на весь срок службы.

В феврале 1209 года полки крестоносцев, по сообщению королевских хронистов, формировались по всей Северной Франции, но лишь в день святого Иоанна Крестителя, 24 июня 1209 года, вся армия… собралась во французском городе Лионе, готовая выступить на юг. Симон де Монфор был вместе с войсками, но еще не в роли полководца… В Безье, первом городе катаров, подвергшемся нападению, по приказу Арнольда-Амальрика была устроена чудовищная резня.»

*

— Резня… С точки зрения мировоззрений, кто же в то время схлестнулись? — подумал Санек, — древние враги или новое со старым?

*

«Католическая церковь была орудием Бога Зла, создавшего материальный мир как свое личное царство ужасов и страданий, боли и несчастья.
День за днем в Окситании накапливались все более убедительные свидетельства подлинности этого мировоззрения: массовые казни гражданского населения, пытки и культура осведомителей, созданная инквизицией, нескончаемое истребление катарской веры…
Хотя масштаб гонений был беспрецедентным в истории церкви, католические власти явно считали катаризм своим старинным и смертоносным врагом. Именно по этой причине они часто называли катаров «манихеями», представителями ереси, над которой Рим предположительно одержал победу сотни лет назад.
Со своей стороны катары, хотя никогда не отождествляли себя с манихеями, утверждали, что их религия происходит из глубокой древности и передавалась от одного «доброго человека» к другому. По их словам, это была подлинная вера, узурпированная церковью на заре христианства…
Они считали, что сошлись в последнем эпизоде древней борьбы, имевшей глубокое значение для будущего человечества…»

*
Армия убийц

— Кто же был в армии папы? Черти из ада или благообразные христиане? — задался вопросом Саша.

«Из-за привычки к телевизионным образам современной войны с «умными бомбами» и другим высокотехнологичным оружием нам трудно представить атмосферу кровожадной угрозы, волнами исходившей от большой средневековой армии, выступившей из Лиона 24 июня 1209 года.
Ее железным кулаком, бронированным с головы до ног и тяжеловооруженным, было элитное подразделение хорошо обученных убийц. Это были рыцари — класс самураев средневековой Европы… ниже шли рейтары…
«этим людям было нечего терять, поэтому за деньги они были готовы воевать с кем угодно…
Еще ниже по войсковому ранжиру, чем рейтары, находились рибо (iribaulds) — солдаты, не получавшие жалования и неофициально примкнувшие к крестовому походу, чье количество достигало нескольких тысяч. Они тоже были отчаянными людьми — разношерстной толпой голозадых грабителей, насильников и обирателей трупов…
И, наконец, но не в последнюю очередь, шло «священное воинство» — бродячие полубезумные христианские проповедники и группы их фанатичных последователей, вооруженные грубыми орудиями вроде серпов и дубин, которые надеялись получить особое блаженство на небесах, убивая любых катаров, случайно пропущенных главной армией.
…знаменательно, что самопровозглашенная католическая церковь, выступавшая от лица такой мирной и любящей фигуры, как Иисус Христос, не только подготовила армию для истребления не согласных с ее доктринами, но и укомплектовала ее ряды самыми гнусными злодеями и убийцами того времени.
Если посмотреть на происходящее с точки зрения катаров, в этом не было ничего удивительного…
Немного попетляв по Окситании и останавливаясь лишь для того, чтобы принять капитуляцию поселений, неспособных защитить себя, или сжечь мелкие группы катаров, попадавшиеся по пути, Арнольд-Амальрик со своим двадцатитысячным воинством подступил к процветающему городу Безье 21 июля 1209 года. Стены города были очень мощными, высокими и хорошо защищенными; все полагали, что предстоит долгая осада.


Безье вовсе не был исключительно катарским городом. Там проживало до нескольких тысяч «верующих», но католики, по всей видимости, составляли большинство. Мы знаем, что в день осады в городе находилось 222 perfecti, так как сохранился их список, подготовленный Рено де Монпейруа, католическим епископом Безье.
Епископ… вышел из городских ворот со своим списком вскоре после прибытия крестоносцев и несколько часов спустя вернулся из их лагеря с предложением. Если горожане выдадут 222 поименованных катарских «совершенных» для немедленного сожжения на костре, то сам город и все его жители получат пощаду.
В сущности, это было великодушное предложение, но, к их чести, католические бюргеры из Безье отвергли его, утверждая, что они скорее «утонут в пучине морской, чем предадут своих сограждан».

*

— Поступили эти сограждане благородно и их надо было бы наградить за такое и, наверное, рыцари ушли…, — допустил Александр, — но получили они неожиданное…
Процветание в руинах

*

«Все началось ранним утром 22 июля с незначительной стычки, в которой, по сути дела, не было никакой необходимости. Проделав брешь в собственной обороне, гордые защитники Безье обрекли себя на неминуемую гибель: «Ни крест, ни алтарь, ни распятие не могли спасти их. Беснующаяся толпа оборванцев убивала священников, женщин и детей…»
…перед тем как рыцари поскакали в город, не желая пропустить самое интересное, некоторые из них задали вопрос Арнольду — Амальрику о том, как они смогут отличить многочисленных городских католиков от еретиков, которых они пришли убивать.
Аббат ответил знаменитым изречением на латыни: «Caedite eos. Novit enim Dominus qui sunt eius».
Что означает: «Убивайте всех, Бог узнает своих».
Хотя большую часть убийств совершали простые солдаты и наемники, сами рыцари устроили особенно жуткую кровавую баню в церкви Марии Магдалины.
Здесь собралось множество испуганных катаров и католиков — старых и молодых, женщин и детей. Хронисты того времени оценивали их количество от одной тысячи до семи тысяч человек.
Подобно беженцам из числа гностиков и язычников, пытавшимся найти убежище в александрийском Серапеуме 900 лет назад, они, возможно, надеялись, что Святая Земля спасет их.
Как и в Александрии, этого не произошло.
Рыцари ворвались внутрь и убили всех…

К полудню, лишь через несколько часов после начала стычки на мосту, все городское население было истреблено… Сжигать на костре здесь было некого…

Аббат Сито и предводитель крестового похода, Арнольд — Амальрик,… был восхищен не только резней в церкви, но и общим итогом дня. В своем письме папе Иннокентию III виновник кровавого погрома с гордостью писал: «Почти 20 000 горожан были преданы мечу независимо от возраста или пола. Акт божественного возмездия был подобен чуду».

Истина заключается в том, что жители Безье, которые никому не угрожали, ни на кого не нападали и просто следовали своим безобидным религиозным убеждениям, подверглись нападению адского воинства, отличавшегося редкой жестокостью и творившего чудовищные зверства. Зоэ Ольденбург предлагает нам поразмыслить об этом:
«Такие массовые убийства, как в Безье, являются чрезвычайной редкостью; мы вынуждены признать, что даже человеческая жестокость имеет свои пределы. Даже среди худших зверств, сохранившихся в анналах истории за долгие века, убийства такого рода являются исключением, которое в данном случае представлено главой одного из ведущих монастырских орденов католического христианства.
«Лишь после создания Священной Службы [инквизиции] мир познакомился с организацией, готовой лишать собственности, пытать и убивать тех, кто на волосок отклонялся от ее собственных теологических предпочтений. Ни в одной другой главной мировой религии не было такой организации. Есть примеры светских организаций, действовавших с такой же жестокостью и эффективностью, но, в отличие от инквизиции, ни одна из них не существовала в течение семисот лет».
Артур Гюирдхам, «Великая ересь»


***

Видит Александр 1210 год.
После трех дней отчаянного сопротивления крестоносцы взяли крепость Брам.

Предводитель победителей, де Монфор, в торжественной позе восседая на коне, с грозной сумрачностью оглядывает побежденных.
Поднимает руку свою. Воцаряется пугливая тишина.
Обозленный сопротивлением солдат-защитников крепости, с резкой громогласностью и размеренно выговаривая слова, приказывает:

«Всех убить, оставив в живых сто еретиков. Их, всех ослепить, кроме одного. Затем каждому отсечь нос и верхнюю губу. Всех связать в шеренгу. Тому, которого не ослепили, вырвать один глаз. Поставить его во главе строя и пусть всех ведет в город Кабаре. Они — наша следующая цель, а эти — наше послание!»

Шеренга изуродованных людей, защищавших свое и близких право на свое видение жизни, спотыкаясь, медленно бредет к Кабаре и кровь, как слезы, течет из их глазниц на тела, а затем на землю и, оставляя красный след, словно проводит черту между эпохой, что была до прихода братьев христиан и наступлением новой, с их приходом…

Видит тот же 1210 год, июнь месяц.
Де Монфор осадил крепость Минерва. Отрезал защитников от запасов воды и те, через несколько недель, капитулируют.
«Совершенных» отделяют от остальных.

— Я проявляю милость к вам, — объявляет де Монфор, — выбирайте: отрекитесь от ереси или умрете все на костре.

Стоящий ближе всех других к нему плененный, не отводя горящего светом уверенности взгляда от высокомерного насильника, продиктовавшего выбор, улыбаясь доброжелательно, поясняет:
«Ни смерть, ни жизнь не может оторвать нас от веры, к которой мы принадлежим».

После этого де Монфор приказывает подвести всех к разожженному книгами огромному костру.
Смотрит удивленно на выражения лиц приговоренных им к смерти женщин и мужчин:
«Сто сорок уже брошены в огонь одновременно… Остальных нашим людям нет надобности тащить их… Они упорствуют в своем грехе и с радостью сами бросаются в огонь! Кто они???
А, вот, все-таки, три женщины покаялись…»
— Воссоедините этих трех со Святой Римской церковью! — объявляет торжественно…

***
«3 мая 1211 года после долгой осады крестоносцы проделали брешь в стене Лавора и устремились в город.
Среди пленных оказалось более 400 perfecti, как мужчин, так и женщин, которые были сожжены на гигантском костре.
Восемьдесят рыцарей, командовавшие гарнизоном защитников, были повешены, хотя и не принадлежали к числу катаров.
Геральда, «леди Лавора», …аристократка была из катарских «верующих» и пользовалась большой любовью горожан. О ней говорили, что «ни одна живая душа не покидала ее кров, не будучи досыта накормленной».
Де Монфор отдал ее на поругание отряду наемников, которые проволокли ее по улицам, осыпая непристойной бранью, а потом бросили в колодец и закидали камнями…

В Chanson de Croisade сохранилось следующее мрачное описание резни в Марманде:
«Они ворвались в город, потрясая острыми мечами, и тогда началось смертоубийство и ужасная бойня.
Мужчины и женщины, бароны и знатные дамы с младенцами на руках — все были раздеты, отданы на поругание и преданы мечу.
Земля была залита кровью. Мозги, куски плоти, туловища без конечностей, отрубленные руки и ноги, сердца и внутренности валялись на земле, изрубленные в куски или растоптанные в кашу. Казалось, будто они дождем пролились с неба. Все было омыто кровью — улицы, поля, речные берега.
Не выжил ни один мужчина или женщина, молодой или старик; ни один человек не спасся…»

Действительно ли католическое воинство служило Богу Зла, как утверждали катары?
Мы не можем утверждать, стоял ли какой-то «бог» за резней в Безье и Марманде, массовыми сожжениями людей, мученичеством perfecti и опустошением Окситании, но, поскольку альбигойские крестовые походы были объявлены и снаряжены исключительно по инициативе папы римского, мы можем без всяких оговорок утверждать, что католическая церковь несла прямую ответственность за все эти злодеяния и что она действовала от имени Бога.

Злой рок все еще висел над Окситанией и ее жителями всех религиозных убеждений, которые храбро защищали катаров и умирали за них, в течение ПЯТНАДЦАТИ УЖАСНЫХ ЛЕТ с 1209 по 1224 год.

Довольно примечательно, что за все время войны соотечественники катаров, исповедовавшие другую веру, никогда не винили их в страшных бедствиях, обрушившихся на страну.
Не менее примечателен тот факт, что, хотя «верующие» из числа катаров присоединились к сопротивлению, за всю историю альбигойских крестовых походов не отмечено ни одного случая, когда perfecti каким-либо образом прибегали к насилию. Несмотря на угрозу гибели, они почти с нечеловеческой выдержкой придерживались своих принципов — абсолютного пацифизма и ненасилия.

…Гонорию III (преемник Иннокентия III) … так не терпелось раз и навсегда сокрушить катаров, что он заключил с Людовиком беспрецедентное соглашение. В обмен на покорение Окситании монарх получал право изымать в свою пользу одну десятую от всех доходов французской церкви в течение пяти лет…
В 1228–1229 годах французы прибегли к тактике выжженной земли и развязали кампанию террора в сельской местности, сжигая деревни и поселки по всей Окситании, уничтожая посевы и сгоняя жителей с обжитых мест. В 1229 году воля людей к дальнейшему сопротивлению после многолетнего опустошительного конфликта была полностью сломлена, и графы запросили мира.
Это был чрезвычайно унизительный мир, условия которого включали публичное бичевание графа Тулузского в парижском соборе Нотр-Дам 12 апреля 1229 года…
«Все люди обязаны выискивать еретиков у своих соседей».
Еретики, отрекшиеся от катаризма и вернувшиеся в лоно церкви, были обязаны «носить два креста на своей верхней одежде, один справа, а другой слева. Эти кресты должны отличаться по цвету от самой одежды».
В каждом приходе все мужчины в возрасте более 14 лет и все женщины в возрасте более 12 лет были обязаны приносить клятву перед епископом, возобновляемую через два года, что они остаются преданными католиками, отрекаются от ереси, будут помогать ловить еретиков и сообщать о всех еретиках, которые станут им известны…
Мирянам запрещалось иметь дома какие-либо книги Ветхого и Нового Завета «за исключением Псалтири, молитвослова и Часослова Марии; однако владение даже этими книгами, переведенными на простонародный язык, строго воспрещается…

…холодные и расчетливые умы стояли за созданием и осуществлением этих циркуляров, предназначенных для того, чтобы разорвать узы тепла и доверия, связывавшие людей друг с другом. Их цель заключалась в создании атмосферы взаимной подозрительности, угрозы и напряженности. Предполагалось, что в страхе перед потерей собственности и самой жизни еретики начнут в массовом порядке отрекаться от своих убеждений…»

Глава 2.
Добивание

Росло реформаторское противление католическому насилию на юге Франции, севере Италии. Выступали против церковных догм катары и последователи Пьера Вальдо — альбигойцы.
Пьер, будучи богатым и образованным, раздал свое имущество и стал странствующим проповедником.
Осуждал стяжательство, безнравственность епископов, священников, монахов, которые на словах проповедовали жизнь в святости, простоте и любви к ближнему, а в поступках делали наоборот…
Французские рыцари, подстрекаемые папскими легатами, устроили новый крестовый поход.
Война с последователями Христа, толкующими его учение не так, как Ватикан, шла, ПОЧТИ, ДВА ДЕСЯТИЛЕТИЯ…
За это время превратили территорию страны в пустыню. Солдат учили: «Собирайте у них все книги и разжигайте костры».
Захватили последнюю крепость.
Оставшимся в живых двумстам катарам-альбигойцам предлагают отречься от лжеучения.
Все, сказав, что выбирают ИСТИНУ, отказались.
Их, ОПЯТЬ, чтобы не нарушать заповедь и не проливать крови, сожгли на костре.

«В 1233 году, увидев результаты успешной деятельности доминиканцев в Германии, Григорий попросил их проделать такую же работу во Франции и Окситании.
Успех следовал за успехом, и вскоре доминиканцы, до некоторой степени подкрепленные францисканцами и местными прелатами, были назначены официальными представителями Папской инквизиции, стоявшей выше всех других властей в любых вопросах, связанных с ересью…»

*

Как — бы краем уха, Александр слышит акцентирующие слова в сегодняшней проповеди: «Возлюби ближнего…", а все внимание остается в прошлом.

Время шло.
Войны, на истребление, за богатство и навязывание веры, в разных местах планеты, длились почти двести лет: с 1095 по 1230 год.
После этого крестовые походы перестали манить добычей.
Нажива перестала даваться легко.
Надо было найти новый поток обогащения и сохранения власти. Найти новую причину для уничтожения титанов мысли, способных своим авторитетом лишить церковников привилегий.
Папа и советники нашли выход.

«Не церковь, не слуги ее повинны в противостоянии народа и церкви, а Дьявол.
Он создает еретиков. Он учит, что не надо соблюдать заповеди и устраивать пышные богослужения.
Он учит простой жизни, настраивает против богатства заслуженных.
Он мутит сердца простых людей и отлучает их от церкви.

НАДО НАЧАТЬ БОРЬБУ ПРОТИВ ДЬЯВОЛА И ЕГО ПРИСПЕШНИКОВ: ВЕДЬМ И КОЛДУНОВ.»

Александр видит, как в кино, следующие долгие, опять, почти двести лет.

Полыхают костры, на которых сжигают братьев, сестер наших: женщин, мужчин, детей, стариков.
Подвалы многих церквей он видит разом. Стены, полы из камней.
Кельи — камеры, где прикованы цепями множество множеств узников. Мрачные коридоры ведут в залы, где читают нравоучительные проповеди, призывают к смирению.
Независимо от местонахождения зданий, они объявлены местами проповедования слова божия.

В подвалах — пытки.
Наверху пышные богослужения и предоставление наград:

«Ты преданно служишь Богу. Отправил на костер уже пятьсот приспешников дьявола. Назначаю тебя руководить архиепархией…».

Всюду используют одинаковые инструменты, укрепляющие веру христианскую:

дыба, «испанские сапоги», крюки, веревки, угли раскаленные, колеса, ножи, колья и множество других, что вообразить трудно, затем костер, силу, страх и слово.

***
«Белопенные волны…
Небо… Земля… Душа…
В камбузе стряпают фразы —
Глотайте, спешите…

А ЗАЧЕМ?

Притягательный запах жаркого; целое делят, тащат куски государств и странники люди танцуют на глади жаровни… Снизу корысти пламя все выше. Пляшут и круче подскоки.
Плен душных объятий.
Хватают за горло,
Кидают под ноги.
Не желают уйти из огня,
Топчут друг друга.

Сегодня меня,
Завтра тебя и себя.

ТО ЗВЕРИ ЕЩЕ ИЛИ ЛЮДИ УЖЕ?»

Я и ты были мальчишками

Смотрит Санек на события Средневековья. В масштабе истории недавно совсем ….
Видит как затягивают, все крепче, все сильнее «испанский сапог» на ноге двенадцатилетнего мальчонки…
Рот того раскрыт широко и крик носится, ударяясь о стены, которые никак не пробить!
Носится душераздирающий крик-стон-плач сына ведьмы, которая умерла от пыток.

Боль все сильнее. Боль уже охватила его всего. Боль — это он уже, он — это боль…

— Ма-мо-о-о-чка-а-а-а…. Спаси…. Помоги…

Мамочка уже не слышит его… Помочь не может…

— Дяденьки, не на-а-адо-о-о…

Дяденек нет здесь. Здесь только святые отцы…

Душа младая мечется в клетке, куда бросили ее жажда власти, богатства.
Сквозь рыданья и крик палач, писарь, священники с хладнокровным спокойствием специалистов выделяют главное: признания «ведьминного отродья».

Мальчонка рассказывает ту «правду», которую требуют от него и «выдает» сто семьдесят членов дьявольской секты, которых тут же хватают. Имущество их приберегают, чтобы забрать чуть позже, законно забрать… Ловят других…

*

«Мне часто приходило в голову, что все мы до сих пор не стали колдунами только потому, что нас всех не пытали», — Фридрих фон Шпее.

*

Девятнадцатилетняя Барбара Тобеле утром бродит по лугам и с тихим восторгом внимает безмолвному шепоту Природы, аромату цветов.

«Как приятно свежестью пахнет зелень травы и этих цветов лепестки… Наберу, высушу и мать излечу от простуды…, — дарит она нежность улыбки щебету птиц и ласковому журчанью ручейка…
Слышен вскрик воронья…
Всадники несутся сюда.
Хватают меня.
Руки связали.
Бросают на спину коня.
Поскакали…
Церковь.
Святые отцы в зал привели. Сорвали одежду.»

«О, милый, ласковый муж мой,

Скорее на помощь беги…
Не знаешь где я?
Не можешь найти?
Встречи не будет?
Говорила нам мама:
Рано иль поздно,
Встречаются все, кто подобны…»

Я — нагая пред ними… Стыдно мне… Ищут какую-то родинку на теле моем. Говорят меж собой, что эдак дьявол мечет своих. Своих? Я-то при чем здесь?
Не нашли на коже и внутри начали что-то искать…
Силой бесцеремонно крутят меня…
Раздвинули ноги мои…
Бесстыдство лезет туда…
Знак какой-то нашли…
Кричат, что ведьму раскрыли…
Это — я?

Пытают меня.

Я — не ведьма.
Я желаю добра всем,
всем, всем
и вам, палачи.
Я — христианка… Христиане, вы — палачи…? Господи, Иисусе Христе, прости их… Не ведают они, что творят…
Не ведают?
О, какая долгая пытка и острая, словно тысячи игл, боль, пронзающая тело мое…
Мучают долго меня…

Так, ведь, нельзя: нельзя повторно пытать…

Ах! Это — я не права? То — не повтор!?
Переименовали его в  «продолженье»!!!
Больше я не могу.
Терпеть не могу.
Скажу, что хотите. Скажу…

Да-да… Ела детей, тридцать восемь сгубила и съела… Почему костей не найти?
Да-да, не помню зарыла их где…
Да, да, Библию читала я на родном языке, что вы запретили… Дьявол учил… Больно. Не могу я терпеть…»
Палач — легат — священник — епископ — папа криво самонадеянно усмехнулся:

«Доказательства принадлежности к слугам дьявола находим всегда. Если нет родинки, будет что-то другое, выделяющее подозреваемого…
Исключительные преступления оправдывают любое исключение из правил для получения доказательств.

Женская красота — тоже может быть подарена дьяволом.
Затем переходим к поиску признаний с помощью страстных воздействий, пыток.
Расходы на все оплачиваются из имущества обвиняемого, а если мало, то взимаем с его родственников. Есть такой закон.»

Из ста семидесяти, которых подтвердил двенадцатилетний, сто пятьдесят два сошли с ума, умерли от истязаний, покончили с собой. На кострах сожгли их изображения.
Восемнадцать, которые сознались в служении дьяволу, вместе, в один день были сожжены на кострах, а пепел развеян…
Среди них была и Барбара…, и затем еще сотни, сотни тысяч отцов-матерей, жен и детей, братьев, сестер… наших…

«Истинной причиной обвинения стало их богатство, земли и инакомыслие. Имущество перешло церкви, — подытожил голос незнакомца, — Заповедь: „не убий“ была соблюдена, ведь, не убивали, а сжигали. Букву закона применяют, когда надо отодвинуть суть — дух. Надо будет — издадут еще закон.»
***

«Читая подобные откровения, мы уже не впервые испытали чувство странной «разобщенности» — несоответствия между словами и делами священнослужителей католической церкви…
Ощущение несоответствия исчезает, если посмотреть на происходящее с позиции катаров. Тогда злодеяния доминиканцев представляются вполне осмысленными. Разумеется, они получали удовольствие от мучений и гибели …, ведь их церковь была церковью Бога Зла — чего же еще можно было ждать от них?
…Кто может сказать, существует ли вообще такая сущность, как «Бог», не говоря уже о Боге Добра и Боге Зла?
Так как по эту сторону могилы не может быть твердой уверенности в этом вопросе, мы можем лишь сравнивать соперничающие теории с поведением действующих лиц.
В этом контексте совершенно ясно, что катарская теология является внутренне согласованной и последовательно объясняет, почему католическая церковь сжигала людей на кострах и истребляла население целых городов.
В католической теологии такого же последовательного объяснения не существует, напротив, массовые убийства и акты умышленной жестокости, совершаемые католической церковью, представляют глубокий и необъяснимый парадокс при сравнении с учением Христа.
Их обычным методом было умышленное запугивание и унижение с целью посеять ужас в любом месте, где они появлялись, и «вбить клин в фасад общественной солидарности, чтобы разрушить узы верности и взаимных обязательств, связывавших людей воедино». Отряды, обычно возглавляемые одним или двумя инквизиторами при поддержке солдат, клерков и магистратов, ходили от деревни к деревне и от города к городу.
Каждое такое подразделение было самодостаточным и осуществляло функции следователя, тюремщика, судьи, жюри присяжных и палача, выявляя предполагаемых еретиков и в кратчайшие сроки заставляя их либо отречься от своей веры, либо идти на костер…

Атмосфера взаимной подозрительности усиливалась, так как все прихожане один за другим подвергались допросу, причем ожидавшие своей очереди не имели возможности услышать, что говорили их соседи. Допросы инквизиторов раз за разом оказывали деморализующее влияние на жителей Окситании, оставляя их наедине со своими страхами и ослабляя волю к сотрудничеству и сопротивлению.
Карающий бич инквизиции одним ударом покончил со всеми старинными и законодательно установленными нормами, которые ранее защищали права личности в средневековом обществе…

Между сеансами пыток и допросов обвиняемого помещали в самые стесненные условия, чтобы быстрее сломить его волю. В этом отношении инквизиторам особенно нравились камеры с «ограниченной подвижностью», где заключенный не мог нормально сидеть, стоять или лежать. В других случаях использовались камеры, где приходилось стоять по колено в воде или оставаться в полной темноте; заключенных морили голодом и сковывали их по рукам и ногам тяжелыми цепями.
В наиболее трудных случаях такие допросы могли продолжаться в течение нескольких месяцев или даже лет.
После получения признания и вынесения приговора законодательные шансы на его отмену были практически равны нулю, даже если приговор был явно ошибочным.
Поскольку апелляции не разрешались, инквизиторы в буквальном смысле распоряжались жизнью и смертью людей…
Они находились среди врагов, и могли делать со своими противниками все, что хотели.
В результате многие катары были сожжены на костре, а многие, отрекшиеся под пытками, тем не менее оставались в заключении до конца своей жизни. К этому надо прибавить бессчетное количество людей, которые сами даже не были катарами, но в то или иное время разговаривали с ними или имели другие несущественные контакты с ересью. Они на долгие годы отправлялись в изгнание, выполняя суровое паломничество и покаяние по велению инквизиции.

Особое негодование вызывал тот факт, что собственность посмертно осужденных еретиков подлежала конфискации, как если бы еретик все еще оставался в живых, что приводило к обнищанию его потомков…
Никто не может оспаривать, что римская католическая церковь имеет долгую историю энергичного противостояния всем формам знания, литературного творчества, научных исследований и религиозного самовыражения, которые не соответствуют ее собственным взглядам…
Для катаров, наследников гностической традиции, бедствием человечества было его невежество; таким образом, знание представляло единственный надежный путь к спасению, а поскольку они верили, что величайший запас знаний содержится в Новом Завете — основополагающем тексте христианства, — они считали, что каждый катар должен иметь возможность прочитать Новый Завет на собственном языке.
Поэтому катары из Окситании перевели Новый Завет с латыни, не доступной для широких масс, на простонародный langue doc и пустили в обращение большое количество тщательно подготовленных рукописных копий…
В этом отношении, как и во многих других, поведение катаров можно назвать просветительским, а их кампания по изготовлению общедоступных изданий Нового Завета на простонародном языке далеко опередила свое время.

С другой стороны, католическая церковь строго запрещала мирянам иметь книги Нового Завета, за исключением «Псалтири, молитвослова и Часослова». Более того, даже эти немногочисленные книги существовали только на латыни, а переводы на простонародный язык были «строго запрещены»…
Есть странная ирония судьбы в том, что так называемые еретики делали все возможное для распространения знаний о Новом Завете, в то время как «истинная церковь» делала все возможное для ограничения этих знаний и жесткого контроля над ними.

Истоки такого поведения следует искать в философии католицизма, которая полностью отвергает любые личные поиски знания и вместо этого учит слепой вере и абсолютной убежденности в непогрешимости папских догматов.
Именно эта доктрина погасила яркий светильник научных и духовных исканий, сиявший в великих библиотеках Александрии последние 300 лет до нашей эры и первые 300 лет нашей эры. Именно она ввергла мир в пучину Средневековья, не только подавив гностические ереси, но и отвергнув громадное наследие «языческих» античных знаний.

Эта доктрина слепой веры и безоговорочного послушания, которая по-прежнему занимает верхнюю строчку в списке католических приоритетов тысячу лет спустя, привела к альбигойским крестовым походам и созданию инквизиции в XIII–XIV веках, что, в свою очередь, привело к новому террору, массовому сожжению еретиков, сокрытию книг и знаний и повсеместному насаждению невежества…»
*

«Кто дал им, людям церкви, эту власть — все, даже ЖИЗНЬ, отбирать…?» — вопросил голос незнакомца.

***

«Какое несовершенство господствовало в те века и, особенно, в сравнении с высоким развитием ума, морали, техники сегодня» — подумал Александр и встрепенулся, осознав, что он находится в церкви и проявляет неуважение, отвлекаясь от проповеди.

Проповедник на кафедре приводил современные примеры жестокосердия. Приводил примеры и учил как надо поступать, часто повторяя:

«ВОЗЛЮБИ БЛИЖНЕГО СВОЕГО…»

Слушая его, хотелось сразу бежать помогать обездоленным.
Робость, стеснение, неудобство попросить помощи у проповедующих Истину, оставили Александра.
Он уже знал, что обязательно здесь, сегодня, ему помогут.
Знал и с сочувствием оглянулся на те картины, которые втянули его в прошлое. Вспомнил, что идя по улице, когда шел сюда, когда приближался к символу святости — к церкви, чей — то голос будто сопровождал его.

Шел, а тот же голос спокойно, но настойчиво, будто призывал разглядеть подобие видениям из прошлого в дне сегодняшнем.
Дольчино и жена

Александр видит внутренним взором сцены прошедшие: как истязают христиане — католики других, побежденных, христиан.
Север Италии. 1304 год — начало и 1306 год окончание всеобщего восстания еретиков — крестьян.
Вот прощальными взглядами, полными любви, обмениваются вождь восставших против Папы ученик Сегарелли, монах — Дольчино и жена его.

Поддержка народа позволила восстанию на время отменить всеобщее господство церкви. Движение утвердило порядки раннехристианской церкви с ее простотой и моральной убежденностью. Только территориальная ограниченность действий сподвижников крестьян позволила Папе выиграть время, организоваться и победить. Он обещал простить все грехи тем, кто поможет победить восставший народ и уничтожат"врагов католической церкви и христианского мира».

Жену Дольчино Маргариту сжигают на костре на глазах у мужа, а сам он умирает от пыток…

Они и многие тысячи других хотели жить, но жить не так, как приказывал Папа и поэтому погибли…

«Слов не хватает… Остался лишь крик. Я — это крик!!!»

Голос, стеная от боли и сострадания, в такт звучаниям колокола, вещает:

«Церковь создал не Христос, а те, кто распяли его. Исказили ученье ЕГО и цель их — не ИСТИНА во ВСЕМ, а власть и богатство для себя. Весть Христа была другой…»

*

«Чей это голос? Кого слышу я все это время? Голос идет чрез века?» — концентрируя внимание, вопрошает Санек.
Спросил и опять чудодейственная сила мысли моментально перенесла его в прошлое, теперь уже в подземелье дворца.

*
Видит молящегося, закованного в цепи мужчину, интеллигентное выражение лица которого, вызывало недоумение в обоснованности его нахождения здесь.
Ян Гус

Мужчина закончил молитву и обратился к Александру:

— Мое имя — Ян Гус. Я вижу и знаю тебя. Ты из будущего, а я — в прошлом, для тебя. Сегодня 5 июля 1415 года от рождества Христова.
— Да, я помню вас. Вы — ректор Пражского университета, священник, переводчик Библии, критик догм церкви… Не понимаю зачем вы добровольно приехали сюда, к врагам своим? Две трети населения поддерживали вас и там вы были защищены…
— Я должен был приехать сюда, чтобы возвестить слово Истины. Вселенная Разумна и слово утверждает материализацию…
Сам император выдал мне охранную грамоту и я напомнил ему об этом, когда меня схватили стражники. Он со смехом подтвердил, что гарантировал безопасность по дороге сюда, но не имел в виду дорогу обратно.
От меня требуют, чтобы я публично отрекся от своих утверждений и угрожают костром.

— Папа и Вы берете свои проповеди из одного источника — Священного писания. Как могут отличаться плоды на деревьях, если корни одни?

— Это они ограничили все Знание кусочком, этим источником… Для Папы главное — не Дух, а выгода.
Христос говорил:
«Ищите Царствия Божия прежде всего, остальное приложится вам.».
Церковь вожделеет только ко всему, что «приложится».
Из цели, намерений выходят действия.
Главная задача Знающего — учить человека правильно мыслить и действовать, чтобы исполнялись благие желания. Сейчас же учат правильно работать, то есть — рабству.
Иисус говорил о том, что человек подобен Богу… Учил материализации желаний и демонстрировал не чудеса, а возможности мои, твои, других. Его учение мешало достижению цели телесных удовольствий менее развитым, но имеющим власть.
Что они должны были сделать, чтобы власть не выскользнула из рук?

— Скрыть! Изменить утверждения! Обмануть следующие поколения, которые не слышали самого пророка! — вскрикнул озаренный открытием Александр,

— Они так и сделали. Священные книги переписаны. Первоисточники сожжены. Знания изымались католической церковью и иудеями. Церковью в Италии, Ватикане, начиная с 1559 года, составлялся перечень запрещенных книг, которые затем УНИЧТОЖАЛИСЬ по всей Европе.

В России это стало происходить с семнадцатого века. В список запрещенных внесены те, которые как раз и нужны нам.

— Всех, — после краткого молчания продолжил профессор, — кто делится Знаниями с другими и Знают, они уничтожают.
Раньше убивали, теперь сжигают на кострах.
Присвоили себе то, что принадлежит всем — Знания о богоподобии, о методах воздействия на ум и сердце человека.

Взимают плату за таинства и продают церковные должности.
Каждому здравомыслящему ясно, что священнику достаточно небольшого пожертвования от богатых, чтобы выполнять свое предназначение. Духовному человеку не нужны материальные излишества.

Захватили власть. Нарушают заповеди Господа. Утверждают выгоду, страх, насилие, обман. Я такую власть не признаю.
Собственность должна принадлежать справедливым. Несправедливый богач — есть вор.

Корни — принципы — у нас разные. Почва — одна. На одной и той же почве растут и сорняки, и пшеница.

Каждый христианин должен искать правду, даже рискуя благополучием, спокойствием и жизнью.

Я выступил перед ними и сказал, что Папа создал иерархические ступени в церкви, монастыри. Утвердил беспрекословное подчинение.
Делает поборы и пускает богатство только на увеличение богатства.
Говорит о любви к ближнему, а на деле вгоняет всех в зависимость через страх.
Сжигает людей на кострах, а имущество, отдавая часть доносчику, присваивают.

Получают деньги за индульгенции, где прощаются не только совершенные преступления, но и будущие! Прощаются убийства, грабежи, разврат, лишь бы ему платили!

После Христа они увидели как быстро распространяются его Знания. Люди становились свободными. Тогда — то они и возглавили христианство, чтобы увести от Христа.
Ввели запрет мирянам читать писание, но люди читают и видят там другое, отличное от действий церкви.
Надо изменить себя внутри и изменится внешняя жизнь. Надо учить как изменить себя, давать Знание, образование.
Проповедники убеждают весь мир в том, что он грешен. Это нужно им. Вы должны быть грешником, только тогда смогут процветать церкви, храмы и мечети. То, что вы грешник, является их заслугой. Ваша вина является основой всех высших церквей. Они построены на вашей вине, на вашем грехе, на вашем комплексе неполноценности. Они, таким образом, создали униженное человечество…
Не дают вам методы, ведущие человека к богоподобию… Тому, кто знает эти методы, посредники — церковники не нужны.

Завтра мое тело сожгут на костре, но Я прав и посему спокоен…

Я — не тело, а Дух.
Через слово Правды — мы вечны.

Если отрекусь, обману, то приму качества, которые опускают в низший мир — ад.
Распяли Христа. Убивали пророков. Сжигают нас, а затем еще шесть веков будут устраивать пророкам аварии, несчастные случаи, самоубийства…

Ян Гус замолчал, а Александр вникал в смысл услышанного…

— Я ответил на твой вопрос? — спросил ученый и улыбнулся ему знакомой уже Саньку улыбкой, излучающей мягкий, нежный отсвет от единения со ВСЕМ СВЕТОМ.

— Скажите, — обратился к нему Санек, боясь потерять это необычное общение, — а что конкретно за Знания скрывают, держат в тайне…?

— Все очень просто…

Внешний шум, скрежет колес трамвая на рельсах, вырвал Александра из единения с Человеком и перенес его в сегодня.

Церковь не реабилитировала Ян Гуса до сих пор.

***

Костры горят и горят… Искры летят… То — не искры, то — сердца частицы в небе летят. Летят и, лучисто сверкая, безмолвно вещают:
«Уничтожены все, кто правду не прятал…
Напуганы вы, кто остались и думать умеет. Молчите… Ладонями страха зажаты уста…
Те, кто не дорос до ума своего, рабски считает господство над ним законным порядком…»

***

«Несчастный, а может — счастливый?» — успел подумать Санек про Ян Гуса и разочарованно вздохнув, что не успел услышать откровение, спешно зашагал дальше.

Он уже видел невдалеке вознесенные к небу кресты, место, где утолит голод.

Мы к этому приучены — приручены: даже только одно видение вознесенных ввысь крестов, без знания о фундаменте — корнях, уже настраивает нас на уважительное подчинение.

Радио продолжало свою трескотню и не только в салоне авто, но Санек не слышал, не слушал это. Он опять спешил. Его влекло к другому.
Им начало овладевать чувство голода, ведь, уже время полдника.
Он почти бежал уже.

Он не слышал сказанного в новостях, что Папский престол получал из колоний Америки большие суммы, чем испанская корона… Они владели многочисленными плантациями…
Не слышал, что только в день капитуляции Германии, Ватикану было передана четверть тонны золота после многих других вливаний от фашистов.
«Деление прибыли? — спрашивал диктор и продолжал: «Епископ Гильен утверждает, что сорок девять процентов всех золотых резервов в мире принадлежит Ватикану, которые хранятся в ФРС США, в Англии, в Швейцарии….
Папа осуществляет финансовые операции через структуры Ротшильдов и владеет акциями на миллиарды долларов.
Мало кто знает о существовании банка, который не подчиняется обычным финансовым законам. Его сотрудников не могут допрашивать ни правоохранительные органы, ни налоговые. Банк не публикует отчеты.
Это — банк Ватикана, известный под названием Институт религиозных дел, единственным собственником которого является Папа Римский, представитель святого Петра на земле.
Католическая церковь — самая мощная финансовая сила, аккумулятор богатства и собственности. Скупает доли корпораций. У ней активов больше, чем у любого другого учреждения, правительства.»

Александру было не до обличительных известий сейчас. Вместо того, чтобы спросить себя: «Почему они пускают деньги не на образование, а на коммерцию? Откуда у них это богатство? Заработали? Кто дал им эти земли? Кому вообще принадлежит наша планета — Земля?» — он, попав под власть голода, уже бежал, приближался к церкви.
У Александра не было времени остановиться, вслушаться, всмотреться, оглянуться. Не было времени дать отстояться потоку разорванных мыслей. Суета, как воронки воды крутила, втягивала все зачатки вопросов и не давала возможности для установления равновесия-мудрости.
Так, в спешке, он оказался в храме. Вспомнил все это во время проповеди здесь…
Служба закончилась.

Он вышел из зала на улицу и пошел прочь. Содержание книги, факты вновь эхом начали возникать в памяти.

«Откровенная двуличность, корысть, жестокость священнослужителей заставили многих в Европе сомневаться в легитимности папской власти.
Сомнения сначала привели к отчуждению, потом к опасливым протестам и, наконец, к открытому мятежу, поднятому «протестантскими» группами за пределами Италии.
В Германии (1537 год) протестантское движение возглавил сельский пастор Мартин Лютер, исполненный решимости вырвать христианство из тисков римского папства.»
Протестанты-реформаторы боролись с"верхушкой айсберга». В методах, если взять в пропорциях, казнили больше еретиков и"ведьм» чем папа. Кроме того, они ввели усовершенствование в казни еретиков: смерть на костре при малом огне — клали в костер мокрые дрова и сжигали людей на"медленных кострах». Сервета, открывшего кровообращение, жгли, вместе с его книгой, на таком костре более двух часов…
*
«Убить человека — не значит защитить какое-либо учение, это лишь значит убить человека». Себастьян Кастеллио.
*
В 1579 году в руки к «женевскому Папе» — Кальвину, который установил религиозную диктатуру и считал, что народ надо держать в бедности, иначе он перестанет быть покорным воле Божьей, попал и Джордано Бруно, но спасся и уехал в Италию…
«Нет на земле среди всех опасностей более опасной вещи, чем богато одаренный и находчивый ум», говорил Лютер — «Ум должен быть обманут, ослеплен и уничтожен». «Разум есть величайший враг веры, — вдохновенно учил святой отец, — он не является помощником в делах духовных и часто борется против божественного Слова, встречая все, исходящее от Господа, с презрением»… Как бы там ни было, свое учение Лютер подытожил и увековечил знаменитой фразой: «Тот, кто хочет быть христианином, должен выдрать глаза у своего разума!» …Лютер непрестанно требовал выявлять ведьм и сжигать их живыми.
***

Факты, мысли в подсознании Александра выстраивали новое видение.
Получается, что манипуляторы направили данное Иисусом, прогрессивное течение в русло, которое, под тем же названием поведет всех к цели, нужной только им.
Началось открытое изменение учений с утверждением, что это идет от Христа, но неявно все переделывалось под их цель.

Первоисточники сжигались, библиотеки уничтожались, оставалось только одно мнение — то, которое утверждали они.

«Религию христианства из вести Иисуса Христа о богоподобии превратили в инструмент порабощения?» — опять новый вопрос у Санька и продолжение его: «А как люди реагировали на это? Возникает протестантство в среде католиков…»

Ночь 24 августа 1572 года, канун дня святого Варфоломея. Более десяти тысяч гугенотов зарезаны католиками за три дня в Варфоломеевскую ночь.
Католические священники тут же, на улицах, залитых кровью, отпускали убийцам грехи, а Папа Григорий Х111 на радостях устроил в Ватикане фейерверк и распорядился сделать памятную медаль!

Так уничтожалась Истина. Так изводилось другое мнение. Так уничтожались лучшие умы и личности, имеющие свой взгляд на мир. Так приобретались власть и богатство.
***

«Какой выход для дуалистических идей остался после исчезновения катаризма и разгрома тамплиеров в начале XIV века? — спрашивает Артур Гюирдхэм. — Мы можем с уверенностью утверждать лишь одно: к этому времени европейские дуалисты усвоили, что открытое выражение их мнений крайне опасно и грозит непредсказуемыми последствиями».
Иными словами, если религиозные учения, противоречившие христианской догме, хотели получить шанс на выживание, они должны были уйти в подполье и развиваться скрытно.

***

«Возлюби ближнего своего, как самого себя…»?

Служба закончилась здесь, в дне сегодняшнем. Санек — на улице…

«Хочется есть. Я — голоден. Деньги необходимы. Достать их негде, а просить — стыдно…»
Между прочим, эта проповедь в церкви расположила его к носителям божьего слова.
Стыд, вроде, отступил…
Он удалялся от церкви.

«Мы, ведь, все божьи дети, братья-сестры» — подумал, резко развернулся и, уверенно шагая, направился обратно, к храму.

«Попрошу, хотя бы на еду» — оправдал себя, чтобы заглушить мучительное чувство унижения.

Глава 3.
Возвращение веры

Подошел к калитке, ведущей во внутренний двор. Нажал на кнопку звонка.
С той стороны подошел розовощекий юноша в монашеском одеянии и спросил что ему надобно.
Александр объяснил, что пришел за деньгами.
Калитка раскрылась и он, предвкушая дружеское пожатие руки, помогающей достойным, шагнул во двор, ко входу в здание.
— Подождите здесь. Я сейчас доложу, — сказал молодой человек и прошел внутрь. Через пару минут он выскочил обратно, будто его кто-то вытолкнул.
— Вы откуда пришли? От кого? — спросил, пряча взгляд, весь пунцовый от треволнения, юноша.
Не понимая направленности вопроса, Александр простодушно пояснил, что только как вырвался из мест неволи. Остался без копейки и просит помочь.
Паренек молча, со вниманием, выслушал. Развернулся и снова вошел в дом. Минут через пять вышел и, не говоря ни слова, прошел в дальний угол двора. Взяв там метлу, начал мести невидимый сор.
Александр в недоумении вопросительно смотрел то на дверь, то на юношу. Время словно остановилось. Он стоял у кроваво-красных кирпичных стен церкви и, веря в Бога, ждал помощи.
«Здесь проповедуют священники. Какое емкое слово. От свят, свет… Поневоле, пробуждает в каждом уважение…» — успокаивающе определило ощущение.
Из «неба» подсознания, будто кристаллики в устоявшейся, прозрачной воде, начали формироваться мысли, когда-то, где-то услышанные-прочитанные:

«Иисус сказал им: …если хотите, чтобы Слово Живого Бога и Могущество Его смогли проникнуть в вас, не оскверняйте ни тела вашего, ни ума вашего, ибо тело есть Храм Духа, а Дух — Храм Бога… Любите друг друга, ибо Бог есть Любовь…».

«Значит мое тело — это Храм, в котором живет Дух? Храм — тело, а не церковь…» — возник вопрос, но ответить он не успел.

Распахнулась дверь и на крыльцо вышел тот же проповедник, который так проникновенно говорил о заповедях с высоты кафедры.
Александр с доверчивой улыбкой на устах, как к старому знакомому, шагнул ему навстречу и захотел высказать свое обращение, но словно оцепенел. Он не мог вымолвить ни слова.

Священник поднял на него взгляд сверкающий волчьей ненавистью. Лицо его было перекошено злобной гримасой. Раздался шипящий сквозь зубы, уничтожающий всякую надежду на взаимопонимание, негодующий шепот:

— Убирайся отсюда! Убирайся…, — священник надвигался на него большим животом своим и Санек, не понимая происходящего, от неожиданности, невольно отступил на шаг. Затем раскрыл было рот, чтобы объяснить, но продолжающееся злобное шипение ничего не ждало:
— Сюда неси, а не отсюда! У б и р а й-ай-ся-я!
Господин положения негодующе ткнул перстом в направлении здания. Рукав обличающего сдвинулся, оголив запястье, и золотые часы, отделанные бриллиантами, отразили лучи солнца, которые на мгновение ослепили Саню.

Александр отступил за ограду. Калитка тут же захлопнулась.
Сашок почувствовал как голод, пустотой и спазмами в желудке требовательно напомнил о себе.
Он, не зная как реагировать на происшедшее здесь, продолжал растерянно, с вопросительной оцепенелостью, вглядываться в щели меж досками забора…
Священник направился к юноше, который застыл с метлой в руках и со страхом на лице не сводил взгляда с проповедника.
Тот приблизился к нему вплотную и, неожиданно для Сашка, схватил того за ягодицу, что-то сказал, а затем любовно погладил одну и вторую.
Юноша угодливо улыбался…
От брезгливости Александра передернуло…

«Церковь — это не Храм Бога! Что же это? Кто эти люди? Люди они…?

Священники не помогают нам, а пекутся только о себе? Кто же они? Представители Бога на Земле, как они утверждают, или представляют нечто другое?» — вопросы, словно брызгами морской волны окатили утес его ума.
«Внутренний Предиктор…»

Тут же всколыхнулась волна его памяти и вынесла на берег подсознания, но не осознания, отрывки-обрывки-обломки из ««Внутреннего Предиктора СССР».
Материалы этого исследования выдавали неизвестные факты и вели к ненужным, для правящих, важным выводам.
Кораническое вероучение несет благую весть, что Иисус не был распят или убит, но оглашение ее для «мировой закулисы» подобно разоблачению аферы, за которую предстоит отвечать и начать жить на земле своим трудом.
Изменение ума целой цивилизации в соответствии с искусственно созданной догматикой — главная тайна «мировой закулисы» от самой библейской цивилизации. Именно по этой причине — повреждения в уме — «мировая закулиса» поставила человечество, породив безумную цивилизацию, на грань катастрофы за 3300 лет со времен реформ Эхнатона.»

— Выходит, — определил Александр, — что боролись с церковниками, жрецами не только Ян Гус и многие другие в нашей эре, но уже более трех тысяч лет назад!
Первый, утвердивший религию единого бога был фараон Эхнатон, который утверждал, что жрецы не нужны, но после его смерти жречество опять все взяло в свои руки.
Второй, продолживший его монотеизм — Моисей и не из-за конфликта ли со жрецами последовал Исход из Египта? Что же дает нам иудаизм?
Далее.
«…Ветхозаветно-талмудическая часть ее верует не в Бога, а в, якобы, предопределенное Богом для евреев превосходство над другими людьми и, якобы, Богом данное право творить в отношении других вседозволенность, не отвечая ни за что: ростовщичество, убийства (ритуальные в том числе), ложь, клевета в науке, искусствах и средствах массовой информации в отношении не-иудеев признаются раввинатом допустимыми на протяжении тысячелетий…»

Не зря киевский митрополит Филарет боялся, что люди, узнав истинный текст Талмуда, отвернутся от этой религии, когда в 1857 году писал обер-прокурору Святейшего Синода А. П. Толстому: «Последствия перевода Священного Писания на русский язык будут прискорбнейшими для матери нашей православной церкви… Тогда весь православный народ перестанет посещать храмы божии».

— Такая религия могла существовать только в ограниченном кругу приверженцев и, видно, поэтому пришел Христос, чтобы направить веру ко всем, ищущим ее. Он это сделал. А затем? — сам собой возник вопрос в Александре, — Началось перекраивание его посылок? Кто это делал? Зачем? К тому же, ведь, православие тоже принимает постулаты Ветхого Завета… В России тоже жгли еретиков… Получается, что кто-то под разными названиями утверждает одно, по сути, иудейское верование!!!

Возвращается к «Внутреннему Предиктору…»: «…ее (мировой закулисы) экспансия в глобальных масштабах требовала унификации религий разных народов в целях повышения качества управления глобальной социальной системой в целом…

Конструируя новую религию… исказили принесенное учение.

Известно ли нам какими должны быть, с христианской точки зрения, государство, экономика, социальная структура…? Церковь не имеет догматических решений этих вопросов…
только земной ли это «промысел мировой закулисы породил отсутствие догматов по общественным вопросам»?
…как до Христа одни насиловали жизнь других, так и сейчас во всех странах, где есть христианские церкви, социальная организация исходит изо лжи и самообмана, подкрепляемых насилием, а экономика лежит под ростовщичеством, принявшим невиданные во времена Христа размеры и благообразные банковские, респектабельные формы.»

— В далеком прошлом одно из направлений христианства, главенствующее сегодня, преобразовали во всеобщую религию, силой изменив установки для своей выгоды и порабощения других.
Не верится, — засомневался Санек, а мысль неотвратимо вела к объективному выводу, — Дела их прошлые, а не слова, однозначно подтверждают это: изменили принципы!!!
Церковники жили в угоду своего эго! В прошлом ли…? Не только… Ведь, факты сегодняшней жизни церкви доказывают: И СЕГОДНЯ ГЛАВЕНСТВУЮТ СВОЕКОРЫСТИЕ И ВЫГОДА!!!

Интересно то, что в противовес другим религиям, иудаизм, христианство и ислам (автаамистические) не только утверждают единобожие, но и признают общими праотцов и, в то же время, совершенно различны по целям…

Смотрит далее: «Мировая закулиса» пуще святыни бережет в сознании толпы тождественность или, хотя бы, нераздельность понятий: воля Бога, судьба, государственность, власть, дабы они были не-Различимы.

В этом направлении она готова исказить любое новое Откровение, что-то утаив в апокрифах, что-то скрыв в иносказаниях, что-то дополнив отсебятиной, а где-то переставив акценты, чобы переключить внимание внимающего вероучению с главного в нем на подчиненное главному или на привнесенную ею же ложь, выдав ложь за истину.

Это все можно проследить на примере истории возникновения, становления развития и употребления людьми Христова учения.

До ухода Христа это было учение об образе жизни людей, при котором Дух Святой не уклонится от того, чтобы войти в человека, дабы Бог мог явить в людях Его могущество, а Царствие Небесное… снизошло на живущих на земле…

Доктрина искупления… в ядро учения не входила… затем уже вошла…

В после-Никейские времена учение о казненном… ЗАТМИЛО учение об образе жизни, при котором Дух Святый не уклонится от того, чтобы войти в человека…

…если текст Библии сам свидетельствует, как было показано ранее, что он подвергался цензуре, редактированию и дописыванию по земному произволу, то настаивать на неизбежной исполняемости писания — значит порождать веру в то, что человеческое писание более властно, чем Вседержитель… Никейский Символ веры тоже апеллирует, наравне с Богом, к земному человеческому Писанию, продолжая кодировать подсознание на его неизбежную исполняемость. Одним из аспектов текста Нового Завета и является кодирование подсознания…»

— Действительно, ведь, так, — согласился Саша, — Человека стали называть рабом божиим, утверждая еще и то, что он должен подчиняться власть имущим, захватившим власть:
«…всякая власть от Бога…»
Совершенно забыто богоподобие человека….

Смотрит следующую страницу: «Когда после Никейского Собора… доктрина искупления с кодировкой на самоликвидацию, без какого бы то ни было земного смысла всего добродетельного и благонамеренного, стала затмевать учение о Святом Духе, пришел Мухаммед.

Через него был дан Коран. Коран провозглашает единство всех Откровений, данных через Христа, Моисея, других пророков… Коран обращен ко всем… Именно ислам снес жреческие гностические структуры Египта… Коран — единственная запись Откровения… содержащее запретительную догматику по вопросам внутри социальной жизни, отрицающею «элитарно — невольничье социальное устройство как, якобы, Богом предписанный жизненный строй людей на земле.»
Важно, что именно это социальное устройство от Шумера и Египта до современных «демократий» — фактор… принуждения ко греху… в обход контроля сознания человека…

«Иерархия должностей и квалификационных уровней не должна навязываться… в качестве иерархии личностей, живущих на Земле». «Человечество — единый уровень в иерархии Вселенной.»
Иерархия «мировой закулисы» уже устойчиво существует и Коран предписывает противостоять ей не иерархией…, а ОБЩИНОЙ….

Наследники жреческих иерархий Древнего Египта ушли со сцены в «мировую закулису», которую толпа не видит…»

*

— Не потому ли развязаны войны с исламом? — возник у Санька новый вопрос из соединения прочитанного и отражения событий настоящего.

*
«В наши времена уже очевидно, что те государи, которые мало заботились о благочестии и умели хитростью заморочить людям мозги, победили в конце концов тех, кто полагался на свою честность», — мудро философствовал любимец тоталитарных правителей XX века итальянский писатель и дипломат Средневековья Никколо Макиавелли.»
*
— Оборотни? Оборотни Церковью правят??? — Вывод был объективным, но Александру не хотелось верить такому. Ему не хотелось верить, что его и всех верующих заведомо обрекают на голод духовный.

«Получается, что я, пока сам не оценил факты, принимал без критики утверждения Церкви о самой себе как Духовной силе, утверждающей Дух.
На деле — все наоборот! Они скрывают Знание.»
Эстафета

Шаг. Другой. Оглянулся. Оказалось: во вчера я ступил…
В лучах Времени Света вижу лица людей. Как много! За руки держатся крепко они! Поколенье одно другому лампу-знания Свет-передавали исправно.
Там, вдалеке видится мне Гермес Трисмегист… Слышу слова:

«Дом наш — не Земля, но Свет.
На Земле — смерть, в Свете — бессмертие…
Раскайтесь, измените свой Ум…»

Лица и лица, светлые лица…

«Джордано Бруно!!!»

Александр, словно споткнулся и остановил бег стремительный мыслей своих.
Память, во мгновение ока, из сегодня в день вчерашний его переносит.

Год 1600-й. Семнадцатый день февраля.
Италия, Рим. Площадь Цветов.
Вижу Джордано Бруно.
В одежде еретика и колпаке притянут цепью железной к столбу и, вдобавок еще, туго — мокрой веревкой…
Столб и поленья вокруг.
Лишил трибунал священника сана, от церкви его отлучил. На суд передали, поручив подвергнуть«милосердному наказанию без пролития крови» что значило сжечь и живым.
Виновен был в том, что, вопреки указаниям Церкви утверждал, что не Солнце вокруг Земли, а Земля вращается вокруг Солнца, что Вселенная безгранична, звезды — далекие солнца…
«Путь расчищал для новой религии, основанной на учении Гермеса Трисмегиста: «Это добрая религия, которая была ввергнута во тьму, когда христиане уничтожили ее, запретили ее своими декретами и заменили культом мертвых вещей, глупыми ритуалами, безнравственным поведением и непрерывными войнами»…

Судьям Бруно заявил: «… вы с большим страхом выносите мне приговор, чем слушаю я», и повторил несколько раз:
«СЖЕЧЬ — НЕ ЗНАЧИТ ОПРОВЕРГНУТЬ!»
Из улочек узких спешат зрители, словно воробушек стайки: интересно, ведь, видеть как на костре Человека сжигают…
Джордано над дровами стоит, к которым палач подносит огонь… Поленья, треском спорым перекидывают пламя друг другу…
Дым к верху рванулся. На мгновенье толпу скрыл от него… Затем снова видит зевак… Там же монахи: распятья в руках и индульгенций листки…
«А, может вижу людей? Веревка сохнет и все крепче болью впивается в тело мое…»

Философ, поэт смотрит в лица пришедших и слышат они:
— Добровольно мучеником я умираю! Знаю: душа моя, со вздохом последним, в рай вознесется! Знаю…

Желто-красные огоньки в стремительной пляске все выше крадутся… Клубы дыма коснулись лица…

«Говорить не могу, а мысли живут… Нет страха во мне. Рабы тела, чрева и похоти, страсти… Создали и превратили церковь в средство наживы…
Я утверждаю Единство всего и победу Добра…»

Ветра порыв дымом теплым коснулся лица…
«Люди исчезли на миг…, но куда? Они в темноте?
Вот, снова вижу их вдалеке…
Радостно мне: творения Духа, ведь, вечны…
Ногам стало жа-а — рко…, горят…

Взойдут мои семена: книги, слова, поступки остались.
Я — счастлив и великая радость ликует в душе.
Сколько нас было и будет еще…
Дрались, восставали, сражались —
Не пресмыкались, мы — не рабы»

Красный жар огня, будто пробует на вкус одежду его.
Тут же, нехотя лизнув, прозрачно-желтые язычки разом, жадно прилипли к нему, тело учуяв…

«Жарко и душно… Люди, вас вижу. Черная темень кругом… Я, словно ослеп. Шагаю. Вперед, к вам руки тяну, но черная ночь в глазах и вокруг. Меня ослепили? Меня или вас?»

Новый дыма порыв…
Растоптана Правда. Дивно-волшебная птица прижата к земле, втоптана в грязь и затем — на костер…

«Вы, кто видите все, вам не больно?
Сердце не рвется вон из клетки-груди?
Мерно, как сытый петух, клювом стучит?
Придете домой, как в нору забьетесь.., а ложка с супом в руках не будет дрожать?
Указано вам смирно стоять, рабски покорно, в черной и злой тишине…»

Пламя и дым пышут жаром все выше… Ветра порыв сбил пламя с плеча, но так же костер шевельнул и тот загудел… Резвей полыхание, пляска огня.
«О! Тело горит.
Но! Мысли в правде, слова и идеи — живут.
У всех, кто проснулся, единый был путь, мы в братстве едины.

Как мал человек: столько веков растешь, но выше постели, стола подняться не можешь…
Стряхните цепи рабства с мыслей своих.
Не знаете их?
Спите в вязком болоте тепла и сытости слабой?

Смеюсь, плача, смеюсь…

Землю объяло пламя страстей и тело сгорает мое.
Боль…
Словно иглы, остро-громадные иглы, тысячи тысяч, пронзают меня.
Впиваются в руки, тело мое.

Тело сгорает.
Горю. Огонь пожирает его. Храм духа сгорает.
Огонь его пожирает,
а дух оживает…

Слова разлетелись по свету и во взглядах людей — отсвет огня, решимость видна.

Скоро встанут с колен.
Пойдут. Идите!
Не ждите! Я — с вами всегда!
Есть мрака гонцы и их жертвы, но есть и борцы.
Вас — нас не сразу поймут.
Будет, что в яму толкнут.
Снова вставайте: вы, ведь, борцы…
Сквозь пламя горящих страстей я иду.
Много страданий и дней.
Вверх и вперед я стремлюсь.
Жар Землю объял.
Трепещет вокруг, касаясь меня.
Не меня, а тело мое…
Обнимает, болью пронзая всего.
Топчу жару раскаленных углей.
Прямо иду и вас, тебя и тебя, с собою зову.
Взгляд уже мой наполнен огнем, уверенность в нем.

Ясность цели видна: вернуться в вечность, домой и к Отцу,
Ведь, этот временный домик сгорает.
Отец — творец.
Я — ты — он — она — мы — сотворцы!»

Треск, гул поленьев горящих…

«Молча, без стона кричу и, хоть слабеет рука, эстафету несу.»

Искры к верху взметнулись…
То не искры, то сердца, горячего сердца частички, сгорая, летят…

«Кругом — только огонь. Не вижу я вас, будто сгораете вы!
Вверх я смотрю и в отсвете красном птицы, освещенные солнцем, летят.
То — не искры!
То — не птицы!
Это — мысли, как искры.
Средь черного дыма, светятся мысли.
В небе кружатся.
Круг прощальный —
Приветствия круг.
Красно-горящие искры птицы в клювах несут:
на север и юг, запад, восток.
Братья и сестры мои
Раскрыли сердца.
В себя принимают красно-точечный свет—
СИЛУ МЫСЛИ.

Зло пламени жаром меня окружило,
Впивается,
Бьет по лицу,
Но нет уже боле лица… в… вас… я… остался…»

***
— Четыре сотни лет назад уже был Джордано Бруно и еще ранее были личности, утверждаюшие главенство, первенство Духа и с того времени эти знания и их пример могли породить во всех нас осознание этой первичности, но, — заключил Александр, — кто-то держит нас силой нужды у тарелки с похлебкой не оставляя время на книги.
Разорвана преемственность поколений убийством наших отцов…

***
Произведения Джордано Бруно были занесены в 1603 году в католический Индекс запрещённых книг и были в нём до его последнего издания 1948 года. Церковь и сегодня отказывается рассматривать вопрос о его реабилитации.
Он не нуждается в реабилитации оборотней и об этом он, предвидя, сказал:
«Кто дух зажег, кто дал мне легкость крылий?
Кто устранил страх смерти или рока?
Кто цепь разбил, кто распахнул широко
Врата, что лишь немногие открыли?
Века ль, года, недели, дни ль, часы ли
(Твое оружье, время!) — их потока
Алмаз и сталь не сдержат, но жестокой
Отныне их я не подвластен силе
Отсюда ввысь стремлюсь я, полон веры
Кристалл небес мне не преграда боле,
Рассекши их, подъемлюсь в бесконечность
И между тем, как всё в другие сферы
Я проникаю сквозь эфира поле,
Внизу — другим — я оставляю Млечность
Джордано Бруно. Италия

За несколько дней до казни Бруно написал собственную эпитафию:

«Я боролся, и это уже многое значит… Победа находится в руках Судьбы. Что бы со мной ни случилось и кто бы ни оказался победителем, свидетели грядущих эпох не смогут отрицать, что я не боялся смерти, никому не уступал в решимости и предпочел возвышенную гибель низменной жизни»

9 июня 1889 года в Риме, на той же самой площади Цветов, на которой около трех сот лет назад инквизиция предала Бруно казни, ему торжественно открыли памятник.

На постаменте надпись: «Джордано Бруно — от столетия, которое он предвидел, на том месте, где был зажжен костер.»

Александр понимает, что происшедшее с Бруно — еще одно подтверждение тому, что древние знания искажены и скрываются теми, кто, как раз, должен людей образовывать. Более того, они уничтожали носителей истины.

«Инквизиция действовала до 1834 года., после чего была переименована, но не упразднена. С 1965 года она называется «Конгрегация доктрин веры».

Раздел четвертый.
Куда толкают?

В 1486 году католиком-инквизитором Генрихом Крамером был написан «Молот ведьм», где давались и инструкции как пытать, чтобы заставить признать то, что требовалось палачам.

Во что превратилась Церковь? Это Молот? Обстоятельства, созданные этой Церковью-Молотом, преобразовали жизнь в Наковальню и мы все сегодня мечемся между Молотом и Наковадьней.

Неоспоримые факты стали явными и ведут Санька к недоумению:
«Вместо радости, цикличности жизни и смерти в христианской этике ставят во главу угла труд, излишние страдания и борьбу за выживание. Рабство.
Где же счастье жизни?
Бог, якобы, судит души после смерти и отправляет их в Чистилище до самого «Судного дня», в который свершится их воскресение, первое и последнее. Умирать страшно.
Второе — доктрина Провидения.
Где же свобода воли, выбора?
А, еще! Монополизировали право на связь с Богом, истину, справедливость. Почему мы должны им платить за связь с Богом?
Кто им дал эту власть?
Сами объявили, утвердили. Власть над всеми и надо мной! Кто против них, того завышенной мерой насилия, жестоко уничтожали.

Заставляют целовать распятие — последний инструмент физического уничтожения Христа.
Это подобно тому, что целовать виселицу, на которой задушили брата моего.
Обожествление распятия — это утверждение смерти и подчинения.
Христос же утверждал жизнь и свободу выбора.

Монополизировали право на философское, психологическое и социальное манипулирование и отдельными личностями, и целыми массами людей.»

— Откуда все это пришло? Как началось? — недоумевает Санек и находит еще одно исследование, которое было издано на исходе первого десятилетия нашего уже, двадцать первого, века и важность проблемы описала в предисловии редакция.
«Книгу — Ключ Соломона. Код мирового господства — написал отчаянный французский журналист Этьен Кассе, … который волею судеб оказался исследователем истории христианской Церкви.
…Кассе взялся за журналистское расследование и накопал столько специфических материалов, что в настоящей момент перед человечеством встает вопрос переоценки глобальных ценностей…
Тут мы упираемся в старую, как мир, дилемму — что лучше, привычная и удобная ложь или ниспровергающая все устои истина?…
В совершенной панике после появления данного исследования сама его героиня — христианская Церковь…
Не утихают бури вокруг книги и до сих пор…
Он написал.
«…Меня, как и многих исследователей истории Церкви, весьма интересовал и интересует вопрос быстрого распространения христианства… довольно странно полагать, что новая религия единовременно подходила и господину, и рабу, и галлу, и эллину. Так не бывает.
По-видимому, к распространению христианства приложили руку весьма влиятельные силы.
Что они могли собой представлять? Чьи интересы лоббировать?
Рискну предположить, что связь с ними осуществлялась через все того же апостола Павла, который, вероятно, и был представителем влиятельной организации, остававшейся в тени.
Такая организация известна в истории человечества всего одна. Члены ее — масоны.

Научно доказан факт, что МАСОНСКИЕ ЛОЖИ ЗНАЧИТЕЛЬНО БОЛЕЕ ДРЕВНИЕ ОБРАЗОВАНИЯ, нежели христианство, а корни их уходят в историю Древнего Египта.

Таким образом,…в основе новой религии, христианства, лежат масонские идеи осуществления господства над миром. Ученый и мудрый апостол Павел был представителем масонства и отразил его взгляды в Библии…

Не следует забывать и того, что христианство появилось вскоре после окончательного присоединения Египта к Римской империи.

Это свидетельствует в пользу того, что масоны, решив начать борьбу за власть в империи, создали новую религию и начали внедряться во все структуры нового государства под ее прикрытием.
Христианство стало мощным орудием масонов: там, где им удалось внедриться самостоятельно, они использовали свое влияние для его распространения; там, где христианство само делало успехи, следом за ним шли масоны…»»

***

Глава 1.
Благо всеобщее и отдельной группы

«Если мне теперь обобщить все узнанные факты о церкви, — подумал Александр, — и начать с самого начала, прихожу к следующим выводам.

На сегодня известны, как первые цивилизации три образования: Шумерская в Двуречье, Египетская и Майя в Америке. Последняя, из-за того, что европейцами было уничтожено почти все население, не смогла дать сегодняшнему миру чего-либо, с точки зрения взаимоотношений.
Шумерская и Египетская религии утверждали непререкаемость власти правящей рабовладельческой верхушки.
В Двуречье и Египте все известные государства, по структуре механики управления, делились на три уровня.
Верхний уровень — это жрец, правитель. Второй — это воины, надсмотрщики. Третий — народ, рабы. Толпо-элитарное общество.

Для жрецов, правителя инструментом управления, воздействия на все общество было наличие целостного Знания о мироустройстве и человеке. Воздействие на людей производилось посредством слова и образа.
Для воинов, надсмотрщиков инструментом управления, воздействия на нижестоящую часть общества, народ, рабов было наличие фрагмента Знаний, достаточного для результата.
Для народа, рабов инструментом выживания было правило следования указаниям, идущим сверху и отсутствие Знания.

В этих государствах, в начале, было одно направление, куда вели жрецы, правители все общество — это стремление К СОВЕРШЕНСТВУ и ВСЕОБЩЕМУ БЛАГУ.
В начале правители были руководителями, поднимающими низших на уровень высших как в материальном значении, так и в духовном.
Взаимоотношения строились по иерархии, на основе сотрудничества в достижении общей цели и люди принимали друг друга как братья, сестры одной общины…
Объединяло всех Ведическое мировоззрение, которое совершенными принималось через осознание, а не знающими — на веру, как религия.
Задачей воинов была защита существующего порядка.
Людей, которых надо было поднимать на более высокий уровень, было большинство и в этом обществе это был народ.

По мере распространения Знаний, после получения их неразвитыми, последние постепенно внедряются в сферу управления. Проходит время и они, в некоторых государствах, гонимые своими инстинктами и эгоизмом, перенимают власть.

Внешне, с этого момента, все остается по-прежнему и, даже, оставлено стремление к совершенству, НО ОНО — СТРЕМЛЕНИЕ К СОВЕРШЕНСТВУ — ВЕДЕТСЯ УЖЕ НЕ ДЛЯ ВСЕОБЩЕГО БЛАГА, А ДЛЯ ПРИОБРЕТЕНИЯ ТОЛЬКО СЕБЕ ВЛАСТИ И МАТЕРИАЛЬНЫХ УДОВОЛЬСТВИЙ.

ПРАВИТЕЛИ ИЗ РУКОВОДИТЕЛЕЙ ПРЕВРАЩАЮТСЯ В НАЧАЛЬНИКОВ, КОТОРЫЕ НЕ ПОДНИМАЮТ НИЗШИХ НА УРОВЕНЬ ВЫСШИХ, А, НАОБОРОТ, СТРЕМЯТСЯ ЗАГНАТЬ ИХ ЕЩЕ НИЖЕ ПОТОМУ, ЧТО НЕРАЗВИТЫМИ УПРАВЛЯТЬ ЛЕГЧЕ…

ДЛЯ ЖРЕЦОВ, ПРАВИТЕЛЯ ИНСТРУМЕНТОМ УПРАВЛЕНИЯ, ВОЗДЕЙСТВИЯ НА ВСЕ ОБЩЕСТВО ОСТАЕТСЯ ЦЕЛОСТНОЕ ЗНАНИЕ, НО, ИСХОДЯ ИЗ НОВОЙ ЦЕЛИ, ОНО ИСПОЛЬЗУЕТСЯ ДЛЯ НАГНЕТАНИЯ СТРАХА.

Воинам, надсмотрщикам передается такой же подход.

УТВЕРЖДАЕТСЯ МИРОВОЗЗРЕНИЕ ПРОТИВОПОЛОЖНОЕ ВЕДИЧЕСКОМУ, КОТОРОЕ ТЕПЕРЬ ИЗ ЦЕЛОСТНОГО ЗНАНИЯ ПРЕВРАЩАЮТ ТОЛЬКО В ПОСТУЛАТЫ РЕЛИГИИ С ОСОБОЙ НАПРАВЛЕННОСТЬЮ, ЧТО ПРЕОБРАЗУЕТСЯ В СРЕДСТВО ВОСПИТАНИЯ РАБОВ.
ЗНАНИЕ НЕ ТОЛЬКО НЕ ДАЮТ ДЛЯ РОСТА СОЗНАНИЯ, НО ВСЯЧЕСКИ УВОДЯТ ОТ НЕГО.
Людей, которые были на низшем уровне, было большинство, но в этом обществе это уже были рабы.

ДВА ЭТИХ ОБЩЕСТВА, ОДИНАКОВЫЕ ПО СТРУКТУРЕ, ПО НАПОЛНЕННОСТИ ЭТИХ СТРУКТУР, НО РАЗНЫЕ ПО ЦЕЛЕПОЛАГАНИЮ, ВЗАМООТНОШЕНИЯМ И МЕТОДАМ ДАЮТ ПРОТИВОПОЛОЖНЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ РАЗВИТИЯ, С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ВСЕОБЩЕГО БЛАГА, КРАСОТЫ, СПРАВЕДЛИВОСТИ.

ТАК СТАЛО УТВЕРЖДАТЬСЯ МИРОВОЗЗРЕНИЕ, ДИКТУЮЩЕЕ МЕРИЛОМ ВСЕГО ВЫГОДУ, КАК ГЛАВНУЮ ЦЕЛЬ — ЛИЧНУЮ РАДОСТЬ, ДОВОЛЬСТВО ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ, КОГДА ЦЕЛЬ ПОЗВОЛЯЕТ ИСПОЛЬЗОВАТЬ ЛЮБЫЕ СРЕДСТВА, ГДЕ ПОДЛОСТЬ НАЗВАНА ГИБКОСТЬЮ УМА; ПРЕДАТЕЛЬСТВО — ВОЕННОЙ ХИТРОСТЬЮ; СОВЕСТЬ НАЗВАНА ПЕРЕЖИТКОМ, ЛЮБОВЬ — ВЫДУМКОЙ СУМАШЕДШИХ…

ВЕДАНТИСТЫ, ПРАВИТЕЛИ И ПРОТИВОСТОЯЩИЕ ИМ, ВОИНСТВУЮЩИЕ ЖРЕЦЫ И ПРАВИТЕЛИ, НАЧИНАЮТ БОРОТЬСЯ МЕЖ СОБОЙ.

ВОИНСТВУЮЩИЕ БУКВАЛИСТЫ ПОБЕДИЛИ, ЗАХВАТИЛИ УПРАВЛЕНИЕ.

Они начинают делать «иньекции» ложных знаний в сознание народа. Направляют общество на борьбу со второстепенным, со следствием: на борьбу классов, на проблему кастовости,… чтобы увести от оценки главных составляющих, ведущих цивилизацию вверх или вниз — это

МИРОВОЗЗРЕНИЕ, РЕСУРСЫ, МЕРА ТРУДА-ЭНЕРГИИ И СРЕДСТВО ОБМЕНА ИМИ — ФИНАНСЫ.

Именно это противостояние в плоскостях мировоззрения, власти, финансов, обладании ресурсами определяло в истории все события и направление развития человечества…
Что видим сегодня?

— Мне теперь ясно, — подытожил рассуждения Александр, — Те победители, жрецы и правители из прошлого, передали своим преемникам, церковникам, в сегодняшний день свои Знания.
Главные Жрецы переехали в Ватикан.
В религии они победили.
На деле, сегодня главенствует личная выгода церковников, а все остальное — только следствие.
В прошлом государства были «толпо-элитарного» типа.
Жрецы прошлого сегодня превратились в церковников и делают они то же, что в далеком прошлом: держат всех в узде рабства, которое по форме, во времени, меняется.

Цель создания христианства и Церкви — конструирование сознания человечества на установки и мировоззрение такого направления, которое гарантирует сохранение власти и приобретение богатства, телесных удовольствий для себя, правящих.

Воинствующие жрецы, церковники захватили один из трех главных инструментов влияния на общество, его сознание: мировоззрение, религию…

«Что же они через них дали нам?» — думает Санек и опять вспомнил Ошо.
Он, определив в двадцать первом веке, что священники за две тысячи лет со дня пришествия Христа не улучшили человека, говорит, что деятельность их ведется не правильно и показывает другую дорогу. В своей «Книге Тайн», дает 112 техник для совершенствования личности и достижения единения в трансцендентном. Подчеркивает, что люди разные и поэтому уже тысячи лет назад, в зависимости от типа мышления, характера давали каждому ту технику, которая наилучше подходила ему из 112. На каждой одной из них можно создать отдельное религиозное течение, но такой подход — фрагментарный, недостаточен для человечества…
— Да, я сам там нашел себе то, что долго искал… А, церковники? Что сделали с нами? Что вижу сегодня я?

Те же Грэм Хенкок и Роберт Бьювэл утверждают:

«Христианство в XXI веке законодательно утверждено во многих странах, и даже там, где оно отделено от государства, оно явно или скрытно проникает практически во все сферы повседневной жизни: в брачные обряды, воспитание детей, образование, общественные и политические отношения, этику, философию… Встроенное в систему западного мироустройства, оно также оказывает огромное влияние на наши взаимоотношения с материальным миром… из ветхозаветной книги Бытие… Иегова приглашает супружескую пару «обладать» всей землей и говорит им: «Владычествуйте над рыбами морскими и над птицами небесными, и над всяким животным, пресмыкающимся по земле».

Это закон покорения и владычества, пусть даже сопровождаемый практичным советом «наполнять землю». На Западе он послужил нравственным оправданием промышленной революции XVIII и XIX веков. Даже в современном светском обществе в силу старинной привычки он продолжает негласно оправдывать безответственность по отношению к окружающей среде со стороны больших экономик и крупных международных корпораций, которые они породили.

Последствия ветхозаветной заповеди господства над природой можно видеть повсюду. «Птицы небесные» стали бройлерными цыплятами; многие виды «великих рыб», сотворенных Иеговой, истреблены до полного вымирания, а рыбные запасы в океанах никогда не были более низкими, чем сейчас; в озоновом слое планеты зияет дыра размером с целый континент, а дождевые леса Амазонки — зеленые легкие нашего мира — вырубаются или выжигаются с устрашающей скоростью, чтобы освободить место для скотоводческих ферм.

…истребления катаров в XIII веке. Никто, знакомый с этими ужасными событиями, не может усомниться в абсолютном неуважении христианского руководства Европы к духовным правам других людей или в их готовности применять смертоносную силу. Такое же высокомерие и кровожадность в полной мере проявились в жестоких крестовых походах в период с XI по XIII век, когда армии христианской Европы отправились на завоевание Святой Земли.

Европейцы продолжали насаждать свою веру насильственными методами везде, куда бы они ни отправлялись в эпоху Великих открытий, о чем свидетельствует деятельность иезуитов и других миссионеров в Африке, Азии и обеих Америках начиная с XV века.
Местные религии и их культурные сокровища систематически уничтожались и заменялись христианством — неисчислимой ценой для разнообразия человеческих идей. Там, где этого не удавалось сделать, особенно в разрушительном тысячелетнем конфликте с исламом, культурам, не принимавшим обращения в новую веру, наносился тяжкий урон с далеко идущими последствиями.

Страдания, хаос и насилие, продолжающиеся на современном Ближнем Востоке, непосредственно связаны с этой старинной распрей, а после 11 сентября 2001 года война постучалась в парадные двери Запада. С точки зрения исламских фундаменталистов, современная западная геополитика на Ближнем Востоке является продолжением Крестовых походов современными средствами и должна встречать беспощадное сопротивление. Взрыв разрушительной энергии, накопленной за тысячелетия ненависти, может поджечь весь мир.

В общем и целом будет разумно заключить,

что христианство в его институциональной форме принадлежит к числу великих определяющих сил истории и что зловещая международная обстановка, с которой мы сталкиваемся в XXI веке, во многом связана с его долгосрочным влиянием.

Можно даже определить момент, когда это влияние впервые начало сказываться, — в начале IV века н. а, после обращения в христианство римского императора Константина.

Это был момент, когда христианство впервые подключилось к двигателю светской власти и почти мгновенно… превратилось в бюрократическую систему, наделенную карательными функциями. Однако в первые 300 лет своего существования оно не обладало единой церковью и согласованным корпусом фундаментальных догм, который оно могло бы навязывать другим. Далекое от превращения в карающий бич, христианство само представляло собой скопление гонимых и презираемых сект…

Если звенья цепи можно проследить на тысячу лет назад, то феномен катаров больше напоминает претензию на власть после тысячелетнего молчания. Этот вызов был брошен гонимой «параллельной религией» — тайной, скрытной и такой же старой, как само официальное христианство.»
Религия слепой веры = инструмент

Выходит, — подытоживает совокупность фактов и свои размышления Александр, — что уже в средние века существовало широкое движение против слепой веры, утверждалось древнее Знание, основанное на образовании.
Вело оно всех к эволюции, но христианская, католическо-православно-иудейская церковь утопила его в реках крови и все эти события специально стерты из памяти поколений сожжением библиотек, уничтожением личностей, тех, кто знал, помнил, передавал…
Уже давно были люди, которые считали католическую церковь представительницей зла — Дьявола, а не добра — Бога!
В прошлом главенствовали два религиозных направления: гностицизм и воинствующие буквалисты. К власти пришли буквалисты и сейчас мы получаем то, что посеяли они…

Как хорошо, — успокаивающе вздохнул Санек, — что кроме воинственного толка жрецов были еще и воины, которые тоже передали свой опыт в сегодня и превратились теперь в управленцев: в министров, чиновников, армию, создающих правовое государство.

В любом случае, кроме церкви есть в обществе, государстве еще и другие структуры, на которые правда и красота опереться могут, — добавил он про себя, —

Но!!!

Давно утверждал уже Макиавелли, что государствами правят неблагочестивые!!!

— Кто же нас окружает? Кто же правит нами сегодня??? Кто и куда ведет всех нас и меня? — череда вопросов и все без ответа,
— Перевернуто все с ног на голову: ценностью церковь определяет все, что, по сути своей, ведет к уничтожению.

Я, мое сознание — это продукт манипуляторов из Церкви?
Если так, то кем же я стал?
Кем стал, а может «сделали» меня?
Знаю иль не ведаю я?
Кто я такой?
Борец-Прометей,
вольный творец
иль заводная игрушка?!
Марионетка
или кукла?

«Кукол дергают за нитки:
На лице у них улыбки,
И играет клоун на трубе,
И в процессе представленья
Создается впечатленье,
Что куклы пляшут сами по себе…»

Сам по себе я или
кажется мне,
что свободно хожу,
мыслю, творю?

Мир — это клетка? Тюрьма для
меня и тебя?
Не вижу цепей на себе.
Руки и ноги — свободны…
А мысли?
А чувства?
А Воля свободны?

Ян Гуса заковали,
сожгли…
Многих и многих еще Джордан и Барбар…

Меня заковали уже?
Тащат на плаху? Костер?
Убив Спиридовича заковали
Меня в страха оковы?
Дымом костра отделили
Меня от таких же как я?

Выходит, что христианская религия, через католическо-православно-иудейское преобразование ее основ, намеренно искажена и, по сути, теперь — зло и худшее в мире!

А, Бог? Где? Кто он? Бог –это Разум?

А, жизнь-смерть? Что есть Жизнь?
Смертно лишь тело? Жизнь в Духе вечна?

Что делать с Ватиканом, с этой Церковью, которая уводит от истины в темень инстинктов?
Создать новую? Есть ли что-либо новое в этом мире?

Большинство — ничего не знает!
Те, кто знают, боятся сорвать или, хотя бы приподнять, маску с оборотней, наряженных в одежды Церкви, под которыми служки скрывают страстное стремление к своеличному благу. Боятся, даже, возразить, ведь, страшно: кто шел за правдой, но против лицемеров, урвавших власть, сотни тысяч убиты-сожжены-замучены. Стоит только слово сказать о грехах их и сразу обвинят меня-тебя, что не их разоблачаем, а что против Бога идем!
Это — не так. Бог=Абсолют=Архитектор=Высший Разум или называемый другими именами, но Отец=Мать=Сын наш, — за нас ратует, а мы за него. Он утверждает благо всеобщее, а не для «избранных лицемеров» только.
Вы, присвоили себе статус ПОСРЕДНИКОВ-рабовладельцев и делаете нас рабами.
Вы, как пьяно-голодный кучер, кто мчит к любовнице в ночи, торопите всех. Гоните повозку с пассажирами, кто уплатили за билет Домой, но не ведают истинной Дороги. Несетесь и, прищелкивая-махая кнутом, катите-летите-везете-прибудете к утолению жажды-страсти своей, но одновременно и к разочарованию-отчаянию верящих в вас.
СОКРЫТА вами ИСТИНА, МЕТОДЫ ДОСТИЖЕНИЯ ЕЕ и ВЕСТЬ, что ПОСТИГНУТЬ БОГА МОЖЕТ КАЖДЫЙ: я-ты-он-она. Заствляете верить только вашему Слову и уничтожаете всех, кто другою дорогой идет.

ЯСНО МНЕ ТОЧНО: ЦЕРКОВЬ ТАКАЯ МНЕ НЕ НУЖНА И ТЕБЕ, ЕЙ И ЕМУ.

ЧТО ДЕЛАТЬ? НАДО МЕНЯТЬ ВСЮ СУТЬ ЭТОЙ СИСТЕМЫ ОБЩЕСТВА.
КАК? НЕ ЗНАЮ… ПОКА НЕ ЗНАЮ, НО ТАК ВСЕ ОСТАВЛЯТЬ НЕЛЬЗЯ!!!

Папа призывал к крестовым походам, велел пытать, сжигать и ЛЮДИ, КАК ЗОМБИ, С РАДОСТЬЮ ВЕРШИЛИ ЭТИ ЗЛОДЕЯНИЯ, НО, ЕСЛИ ЗАВТРА ПАПА ОПЯТЬ ПРИЗОВЕТ К ТАКОМУ, ВЕДЬ, НАЧНУТ ОПЯТЬ, НОВЫЕ ЗОМБИ, ВЕРШИТЬ ЭТИ ЗЛОДЕЯНИЯ!!!

ПОЧЕМУ? ПОТОМУ ЧТО В ИХ СОЗНАНИЕ ВНЕДРЕНА ПРОГРАММА, ОНИ ЗАКОДИРОВАНЫ НА УСТАНОВКУ: ПАПА — ВЫСШИЙ АВТОРИТЕТ, ПРЕДСТАВИТЕЛЬ БОГА НА ЗЕМЛЕ.

ЕСЛИ ТАК, ТО ПРОШЛОЕ ЦЕРКВИ КАСАЕТСЯ МЕНЯ И СЕГОДНЯ, И ЗАВТРА.

ЧТО ДЕЛАТЬ??? КАК ДЕЙСТВОВАТЬ?

Вопросы, вопросы требовательно кричащие, вселили неудовлетворенность в него и он неосознанно, пока еще, но бросился в поиск ответов…

За неимоверно короткий промежуток времени он успел из динамичной, мстительной погони за виновными в гибели любимой его, Мариам, упасть в пропасть забвения и смерти своей, когда треснула ампула с ядом.
Умереть = Родиться

«Смерть — это ничто? Предупреждение только или получение всего? Я был в небытии или в Бытии? Когда пришел в сознание, я проснулся реально и Бога коснулся? Смерть или Жизнь — это ВСЕ? Очнулся?

Да.

Живу? Не знаю…, но знаю я точно, что там, в забытьи, чего-то коснулся того, что важнее всех внешних предметов и гонки суетной.
Какая сила подняла меня из пропасти снова к вершине?»

Он прочувствовал радость возвращения к жизни новой. Память прошлого мучила осознанием сути ошибок и толкала к светло-солнечной, неосязаемой, не выраженной в словах истине.
Он словно находился в невесомости, будто плавал в реке, двигался меж берегом левым и правым, был в подвешенном состоянии, где одновременно существовал и в Вечности, и в Относительности.

Отсюда, в самостоятельном поиске, к Истине вели две дороги: одна шла внутрь себя и через слияние с Единством дарила радость озарения, другая направляла во множественность внешнего мира и через страдания, если хватало времени, дарило то же самое.

Александра толкала прочь Церковь и звал, притягивал мерцанием света реклам центр города, страны…

«Но там нет природы, любимой моей, Мариам…, — горечь потери болью, печалью аукнулась в нем, — Да, да, но там сын мой в беде, — радость встречи вперед бросает его.

Александр удаляется от Церкви и направляется к центру города… Чувство голода заставляет его ускорить шаг…

Теперь, зная уже о существовании древних Ведических цивилизаций, он не знал, пока еще, ОСНОВНОЙ причины, которая вела человечество вместо эволюции к инволюции.

Смутное осознание Александром нарушения когда-то, кем-то, чего-то, но самого важного, направляло его ум то внутрь себя, то во вне.

— Так несправедливо было в прошлом, но сегодня мы сбросили власть капиталистов, коммунистов и будем строить демократию-НАРОДОВЛАСТИЕ! — удовлетворенно отбросил свои сомнения Александр.
Сегодня, пока еще, система отношений выстроена так, что тот, кто думать умеет, но имеет, при том, и вольный характер, выдавлен будет из круговерти всеобщей и или загонят в тюрьму, или психбольницу, или отбросят на обочину дороги, по которой несется жизни карета, но не истина Жизни.

Так было сызвеку, но теперь время другое и воспользоваться этим надо нам поскорее. Использовать связь в интернете для Единства в общих делах и превращать эту связь в сито, чтоб лицемеров, рвущихся к власти, отбрасывать прочь от кнута. От кнута, чем сегодня стегают они взятых в шоры людей, как коней, ослепших от лжи и в скачке безумной исполняющих погонщиков волю, забыв о себе.

В итоге, реальная история человечества — это не есть последовательность внешних событий, которые описывает, да, к тому же еще и лживо, всем известная официальная история.
Настоящая история — как составляющая часть Истины и Вечности — это рост Сознания, а не войны за удовольствия для тела, вещизма.

Четыре раза просветленные стремились вернуть человечеству лампу Знания: Эхнатон-Христос-катары-мыслители.
Время, что нам известно, надо делить на пять периодов, отличных от тех, которые всем навязали.

Правильно — это начать считать от начала периода первого — 14 век до нашей эры: весть фараона Эхнатона — период, который был самым коротким — закончился со смертью этого правителя.

Затем — второй — с первого века нашей эры: приход Христа, утверждение эволюции. Завершился узурпацией власти католиками в 392 году нашей эры, когда началось господство террора церкви вместо осуществления роста духовности.

Третий период приходит в 11 веке, когда катары-чистые. третий раз зажгли яркий Свет Знания и повели людей к Богоподобию.

Восемнадцатый век — четвертый период: мыслители и даже монархи утверждают существование Высшего Разума, наличие Великого Архитектора.
Ростовщики, в лице новоявленных банкиров, став до этого влиятельной силой, перехватили инициативу в этом движении и начали утверждать главенство принципа выгоды. Убедили большинство во власти денег и неявно, отняв абсолютное господство над умами у церкви, принялись утверждать свою структуру государств. Провозгласили, опять же, лозунг об общем благе, но, на деле, направили все под свои цели.
Мироздание перестраивается ими еще и сегодня, этой, католико-ростовщической, двуединой силой, провозглашающей рабство и выгоду.

Что же происходило в долго-тяжких промежутках между этими четырьмя яркими вспышками Света Знания?
Воинствующие жрец-священнослужитель-католик, наложив ладонь насилия на голову человека, нагибали его, топили в болоте-трясине, жиже лжи. Позволяя страстям и тяжести процентов кредитов лихих лишать жизни нас, подталкивали к кончине в темени вязкой. Выражалось сие ими в войнах-революциях, уводящих от Главного.
Все это время, от Эхнатона до конца двадцатого века, когда возник интернет, сознание человечества находилось, в большинстве своем, как бы, в плену на физической плоскости.

Теперь мы находимся в пятом периоде, в эпохе Великого Перехода.
Сейчас происходит соединение индивидуальных сознаний, объединенных в совокупность=человечество, с ментально-информационной плоскостью, где в нас определится и станет общеизвестным Четвертое состояние сознания: Трансцендентное. Уже ощущается нами стремление-намерение перестроить архитектуру государств западного типа и их взаимоотношения.
Так как для человека, а значит и для человечества, главное — духовное составляющее, то теперь ясно, что

ВЕРНАЯ ИСТОРИЯ ДОЛЖНА БЫЛА ОПИСЫВАТЬ УРОВНИ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТИ И ДОСТИЖЕНИЯ В РАЗВИТИИ СОЗНАНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА, А СЕГОДНЯ И В БУДУЩЕМ — УТВЕРЖДАТЬ СИЕ ЖЕ.

Лиходеи навязали нам историю внешних событий, но и то ложную, так как верная давно привела бы к выводу о смене предмета отражения и масштаба измерения во времени и пространстве.

Сейчас, сегодня, наступило время окончательных перемен и мы делаем теперь пятый подход, который назрел-созрел-явился и несет нам победу!

На уровне действий, сейчас, главное — утверждать свободное нахождение любого индивида в потоке истинной информации для достижения главенства всеобщего блага и установления Богоподобия.

Цель — ясна и достижение ее реально, но при правильных действиях на первичном, духовном уровне, а затем на информационно-ментальном и физическом.
На первом надо выкристаллизовать идею=образ Цели, исходящей из Смысла Жизни. Дать ясное обозначение творения духовных личностей, создающих семейные Роды, которые объединяются в Род Человеческий. Дороги-тропинки у всех разные, а Цель одна.
На втором — распространять информацию=Знание.
На третьем, физическом — действовать, защищать это движение ко всеобщему благу и к Богоподобию.

Вывод: для такого Строительства нашего Миро — Здания христианство — католики не являются «квалифицированными прорабами» и их мировоззрение не является сегодня полноценным, достаточным для человека двадцать первого века. Большинство Это уже чувствует, но не знает еще.

Во-первых, сегодняшняя Церковь отстала от Жизни, ее методы, цели устарели.
Все основные вероисповедания исходят из одной Истины, но одинаково ошибаются, используя устаревший подход: иудаизм помещает Истину в синагогу, христианство — в церковь, мусульманство — в мечеть и каждое считает, что только их слово истинно. Все время эти «прорабы» спорят-воюют из-за формы окон для строительства Дома нашего, когда, на самом деле, все равно какова конфигурация их: круглая или четырехугольная, или другая, ведь, главное, чтобы Свет пропускали!

Человек, а не раб, сегодня принимает то Знание или вероисповедание, в коем наличествует всеобъемлющий подход. Принимает то, что дает результат при его жизни, который на практике по-разному отражен в разных религиях. Этот синтез различий, объединен во многих новых и старых направлениях, таких как буддизм, сикхизм, индуизм=ведизм, скандинавские руны, русский ведизм, каббала.
В пятом периоде истории христианство все больше теряет реальную возможность воздействия на людей, что продолжается и сегодня.

Во-вторых, кроме причины отсталости, она не имеет морального права воздействовать на сознание наше.

Пока они не покаялись в содеянном ими, пока не попросили прощения у человечества и пока не получили это прощение, и пока не вернули все, что отняли у убиенных, обманутых, и пока не перенаправили открыто-проверяемо использование всего награбленного, на самом деле, нашего богатства с расширения их личного блага на всеобщее благо паствы, надо считать их несовершенными, не имеющими право утверждать Истину и указывать нам как надо жить.

Одной из таинств церкви считается Покаяние, когда грешник рассказывает о грехе своем. Сделав такое, он меняется изнутри и, изменив свое мышление, становится другим, лучше. Церкви, чтобы стать лучше и другой, обязательно, надо покаяться…

В-третьих, христианство, во всех своих течениях, искажает весть пророка.

Что делать, как к ним, «воинствующим христианам», относиться, если я — человек разумный, а не раб?
Ответ однозначен, но в двух составляющих: не верить, уходить и искать альтернативу, а затем, осудив, отнять власть у лиходеев.
Все мы — разные и ясно, что всеобщей, одной для всех, религии — не будет. Надо сосуществовать мирно с теми конфессиями, что есть и будут.

Сегодняшние мыслители спорят о том: как сделать эволюцию явно видимой, избежать войну…
Дискутируют, а сами мыслят в прежних, старых категориях: выгода, насилие, исключительность… Необходимо уже сменить старые ценности на новые, утвердительные с главенством нравственности, Красоты…

Сосуществовать в доброжелательности, давая образование и свободу вероисповеданий, организовав витальный достаток — такое возможно, но только заменив принцип меры всего с выгоды на Красоту и всеобщее благо.

Он, Александр, удаляется от Церкви, где, встретив его презирая и негодуя, будто бросили в него камень и словно разбили стекло в окне, откуда он со светло — радостной детской непосредственностью глядел на мир.

Уходит, сохраняя в себе веру в справедливость и в надежде получить помощь-поддержку от людей в городе, где днем и ночью множественность, по-старому подпитываемая огнем страстей, бурлит как кипящее молоко в кастрюле и вот-вот рванется через край…

***
«Бездонное небо,
Безбрежное небо,
Беззвездное
                небо…

Крик одинокий — плачет душа:
«Нет ответа нигде!

Нет ответа!

Кто и зачем создал меня?

Кто эти люди?
Почему у них власть?
Власть надо мной…
Я же им ее не давал…

Для чего я живу?
Почему кто-то решает
все
за меня
без меня?

Нет ответа нигде…
Небо.
Земля.
Душа…

Но, чу, слышу в безмолвии голос:

«Брат и сестра,

Нам встретиться надо.

Прошлое наше пора обсудить,

Встреча близка…

Слово о правде другу,

Самое время, дарить,

Чтобы завтрашний день осветить.

Ясно уже,

Что четырежды родиться нам надо,

Чтобы стать Человеком.

Первое рожденье-

Когда из лона выходим и криком

О себе объявляем.

Второе, когда думать о благе своем начинаем.

Третье-когда на  благо других думы свои

Направляем.

Рожденье четвертое, когда радость и боль

всех — это твое»

***

Александр замолк на мгновение, перевел дух, чтобы перейти к самому главному.
Пугачев вскинул кисть левой руки, глянул на часы и дружеским тоном предупредил:

— Осталось сорок пять минут… Прокуратура ждет. Поспеши…

«Да, палачи меня ждут… В нетерпении ручищи свои, ладони трут, потирают… С ликованьем во взоре схватят меня и в камеру, каменный ящик запрут, а затем… Затем, ведь, все ясно: убьют. Надо успеть все рассказать, ведь, каждое слово важно. Мир меняет даже оно, одно, Знания Слово, а я расскажу все… Успеть бы, успеть… Надо. Успею.»

Санек вновь заговорил, продолжил спеша…

***