Пак и живые карты. В ожидании 2. -5

Вечером, сразу же после ужина, мы были у девчонок.

Пристали ко мне, чтобы я объяснил им, как делаю фокусы. Я им, конечно, ничего объяснять не стал, но предложил:

- Давайте я лучше буду к вам приходить каждый вечер и показывать, а вы сами всё поймёте.

Лида Бабич бросила в мою сторону странный взгляд и рассмеялась: “Губа - не дура!”
Я начал показывать фокусы, но вдохновения не было: Динка где-то задерживалась, я постепенно начал волноваться за неё.


Наконец, она появилась - в сопровождении Лены Тычковой и Андрона: последнего привлекли бутерброды, которые девчонки несли в руках. Андрону с его мощным телосложением приходится туго - он вечно ходит голодный и попрошайничает. Входя в комнату он как раз выпрашивал у Динки бутерброд, уговаривая:

- Вон, смотри, какая ты стала на колхозных харчах - щёчки розовые! Тебе уже хватит. Хватит, я сказал.

Дина рассмеялась и отдала ему два бутерброда.

Я показал ещё два новых фокуса, но и теперь прошло не очень, потому что Дина встала за моей спиной и внимательно наблюдала за всеми моими действиями. Я сказал:

- Вам фокусы показывать не интересно, со всех сторон - такие пристальные взгляды. На сцене фокусник работает в полумраке, зрители - далеко, он что хочет - то и делает. Никто его не заставляет один и тот же фокус показывать по десять раз, никто не дышит в спину.

Дина последнее приняла на свой счёт и тут же отошла.

Андрон доел свои бутерброды, по-хозяйски взял карты в руки и предложил: “Сыграем в самоубийц? Умеете?”

Никто из девчонок о такой игре не слышал, и Андрон пояснил:

- Это как в кино “Принц Флоризель”, знаете такое? Я - председатель, я раздаю вам карты.

- А себе? - недоверчиво пискнул кто-то.

- Себе тоже. Тот, кому выпадет крестовый туз, - “убийца”, он загадывает желание, а пиковый - исполняет. Понятно?

Девчонки не сразу согласились, некоторые решили сначала просто посмотреть. Но и храбрых набралось достаточно, Динка - среди них, с радостной улыбкой предвкушения удовольствия от игры она села поближе к Андрону. В этот момент появился Валера Пак и легко сместил Андрона с председателей, - просто, изящно, без лишних слов, - красиво, как и всё остальное, что делал Пак. Просто большой Андрон вдруг стал незаметным, потеснился, карты очутились у Пака в руках, и он, оглядев всех карими, из-под густой чёлки глазами, спросил: “Начнём?”

На мой взгляд, Пак не красавец, но девчонки к нему на удивление неравнодушны, - так и льнут. Не знаю, в чём тут секрет, но я несмотря на всё моё к нему уважение, не хотел бы иметь Пака своим другом. У него просто дар - дурачить людей. И быть с ним рядом - значит, вечно оставаться в дураках.

Игра началась.

Сначала желания загадывались робкие: прокукарекать три раза, промяукать. Но постепенно все увлеклись, особенно Динка (я смотрю, она азартная!). Крестовый туз доставался ей чаще, чем другим, возможно, по желанию Пака - у него в руках карты как живые. Так вот, Динка - чего только она не придумывала! Стоило ей раскрыть рот, как все заранее начинали хохотать. Даже девчонки из того крыла пришли посмотреть, что тут у нас происходит. Но играть не рискнули. Кому хочется, например, закрывшись в туалете, диким голосом кричать: “Помогите!” до тех пор, пока кто-нибудь не поверит и не придёт на помощь? А именно такое задание придумала Динка для Иры Степановой. Ира кричала так убедительно, что спасать её под общий хохот примчался Володя Волин, да так и остался с нами. Или кому захочется, например, разгуливать на четвереньках по площадке и кричать “Иа-иа”, как это пришлось делать Ленке Тычковой? Одним словом, было весело, дым стоял коромыслом.

Зашёл посмотреть Сосницкий. Кто-то из девчонок предложил ему:

- Андрей, играй с нами!

- Я похож на ненормального? - ответил Сосницкий и ушёл.

И тут я, кажется, понял, почему он тогда крикнул на Динку в столовой, почему теперь не захотел остаться. Я уже упоминал, что он красивый парень: высокий, худощавый, черты лица тонкие и правильные, волосы чёрные и он их всё время зачёсывает назад - для солидности, глаза… бедные девчонки! - красивые, тёмные, в густых ресницах, но он часто их прищуривает, и от этого выражение лица становится жёстким и насмешливым, а взгляд - холодным и испытующим. Я не люблю, когда он на меня смотрит. Он очень редко смеётся, а если улыбается, то только тогда, когда кому-то поблизости хочется плакать. С ним никогда не знаешь, о чём говорить. Девчонки между собой его поругивают, сколько раз слышал, а как увидят - так и растаяли. Только и слышно от них: “Сосницкий да Сосницкий”. Он к этому привык и принимает, как должное. А тут Динка, которая совершенно не обращает на него внимания, то есть относится к нему так, как он, по-моему, и заслуживает, не принимая во внимание его внешность. Вот его и задело. И остаться не захотел, потому что всем весело и до него никому дела нет.



повесть "В ожидании милостей", часть вторая, эпизод 5.